Страница:
Г-н Еременко поведал жуткую историю о том, как под него "копает" УБЭП в связи с квартирой, полученной его дочерью, и попросил у г-на Шевченко помощи и дружеского участия. (В 1993 году дочь прокурора Елена Малярова, получившего тогда назначение в Петербург, несколько месяцев работала санитаркой в ВМА). Участие г-на Шевченко по предложению прокурора заключалось в том) что на бланке академии был изготовлен оформленный задним числом текст ходатайства о выделении квартиры г-же Маляровой. Увы, в спешке авторы "липы" немного ошиблись: фальшивка была датирована декабрем 1993 года, а отпечатана при этом на бланках ВМА, поступивших в обращение только в 1996 году.
По долгу службы прокурору Санкт-Петербурга Владимиру Еременко часто приходится сталкиваться с материалами уголовных дел, фигуранты которых ворочали миллиардами ворованных рублей, десятками квартир и умопомрачительным количеством автомобилей престижных марок. Между тем его должностной оклад невелик (даже скопить на приличную квартиру в Петербурге можно только лет за семь - и то если все эти годы покупать продукты в самых недорогих магазинах и обедать по случаю в какой-нибудь студенческой столовой).
Российская действительность настолько очевидно несправедлива, что трудно предположить, что г-н Еременко ни разу не задумывался о тяжкой прокурорской доле. Возможно, к этим раздумьям прибавлялись размышления о судьбе дочери, избравшей нелегкий путь врача и вышедшей замуж за офицера (офицеры, как известно, тоже не самая обеспеченная часть российского общества). А уж поскольку г-н Еременко с фамилией прибыл в Санкт-Петербург только в 1993-м, то перспективы обустроиться в городе на Неве должны были казаться ему достаточно призрачными. А ведь простые способы разом решить все свои жилищные проблемы миллион раз описывались в материалах тех самых уголовных дел, с которыми по долгу службы прокурору приходилось знакомиться. Кто будет корить его за то, что он не устоял перед искушениями?
Итак, у дочери петербургского прокурора (врача) и ее мужа (офицера) не было ни приличной квартиры, ни перспектив обрести приличное жилье во второй российской столице. "Ну, сами подумайте, разве может сейчас врач или офицер получить квартиру?" - с горечью вопрошал журналистов прокурор на одной из своих пресс-конференций. И лукавил, ибо его собственная практика доказала: квартиру получить может кто угодно, если его родители обладают "весом в обществе", должностью и необходимыми контактами в деловых кругах.
В 1993 году петербургское государственное предприятие "Северный завод" (кстати, то самое, где собирают знаменитые теперь на весь мир ракетные комплексы С-300), возглавляемое депутатом городского законодательного собрания Германом Гардымовым, решило построить жилой дом на земельном участке, который специально для этой цели выделил город. Городу предприятие должно было предоставить 10 процентов квартир в построенном доме, а остальные заселить работниками "Северного завода", которые стоят в городской очереди на улучшение жилищных условий. Выгода города, по задумке, должна была быть двойной: во-первых, за счет очередников из числа работников "Северного завода" сокращалась давно замершая городская очередь; во-вторых, город получал квартиры, чтобы облагодетельствовать еще десяток давно ждущих улучшения жилищных условий семей.
Однако, когда дом был уже достроен и "Северному заводу" пришло время расплачиваться с городом, г-н Гардымов показал себя настоящим рачительным хозяином, искренне озабоченным проблемами родного предприятия: он попросту отказался отдавать городу какие бы то ни было квартиры. Жилищный комитет мэрии возмутился было действиями генерального директора АО и обратился в прокуратуру. По существующей практике, прокуратура должна была бы, действуя в интересах города, обратиться в суд с иском в порядке общего надзора о признании действий г-на Гардымова незаконными. Но этого почему-то не случилось; "Северный завод" сделался собственником всего дома.
И практически тут же две квартиры из дома, построенного на средства "Северного завода", были переданы на баланс по договору инвестирования товариществу с ограниченной ответственностью "Винланд". ТОО, в свою очередь, не стало даже ставить квартиры на свой баланс, а использовало по наилучшему назначению, продав одну из них дочери прокурора Санкт-Петербурга за 2 миллиона (!) рублей.
На самом деле договор инвестирования существовал лишь на бумаге. "Винланд" никакого отношения к строительству не имел, а занимался поставкой на завод продуктов питания. Тем не менее, на основании этого договора ТОО получило в Жилищном комитете справку о собственности на квартиры и уже 4 февраля 1994 года заключило договор купли-продажи с дочерью прокурора. Вторая квартира была включена в обменную цепочку и использована при получении еще двух квартир, одна из которых в итоге досталась свояченице петербургского мэра Анатолия Собчака Ларисе Усовой, а другая - сыну самого г-на Гардымова: коммерсанты никого не забыли и никого не обидели. Разумеется, г-н Гардымов не ставил в известность об операциях с недвижимостью сотрудников своего предприятия, которые в крайнем случае могли бы претендовать на две квартиры, использованные для нужд родни всяких высокопоставленных людей.
История с квартирой для дочери прокурора попала в поле зрения членов оперативно-следственной бригады Генеральной прокуратуры, расследующих в Петербурге уголовное дело по фактам взяточничества и других злоупотреблений со стороны чиновников. Судя по всему, интерес, проявленный оперативниками к его скромной персоне, всерьез обеспокоил Владимира Еременко. Последовала роковая встреча у Дворцовой площади, в ходе которой, говоря юридическим языком, прокурор подстрекал начальника ВМА к изготовлению фальшивого документа.
Руководителем оперативно-следственной группы было направлено письмо на имя Генерального прокурора с просьбой о выделении дела в отношении г-на Еременко в отдельное производство, но какой-либо реакции из Москвы не последовало. Депутаты Госдумы Тельман Гдлян и Эдуард Воробьев, справлявшиеся у Юрия Скуратова о ходе проводимого в Петербурге расследования, также не получили вразумительного ответа. Прокурор Еременко, несмотря на двусмысленность положения, в котором он оказался, по-прежнему остается на своем посту, с высоты которого, кстати, может оказывать влияние на следствие. Как сообщают в своем запросе депутаты Госдумы, "Еременко дает прямые указания не являться на допросы", а "сотрудники городской прокуратуры отказывались выдавать необходимые следствию документы... ссылаясь на прямой запрет Еременко".
Более того, в рамках расследования уголовного дела, возбужденного городской прокуратурой по фактам злоупотреблений некоторых сотрудников УБЭП, обыскам подверглись служебные кабинеты и сейфы участников как раз той оперативно-следственной группы, которая занималась деятельностью самого г-на Еременко. Разумеется, прокурор города опасался за свою репутацию, которую могло здорово подмочить уголовное дело, где фигурировало его имя. Не исключено, кстати, что не только уголовное дело.
Может быть, до приезда в Петербург в 1993 году г-н Еременко и не подозревал, какие возможности для улучшения жизни своей семьи и своих близких дает прокурорская работа. Документальная история об этом умалчивает. Короче, неизвестно, был ли г-н Еременко бедным человеком, когда приехал в Петербург.
Зато доподлинно известно, что его личная квартира располагается в знаменитом доме 96 по Невскому проспекту - том самом доме, где обзавелись апартаментами бывшая руководительница ГТРК "Петербург - 5 канал" Белла Куркова со своим бывшим заместителем Михаилом Сыроежиным, укравшим у государственной телекомпании не один миллион долларов, и директор фирмы "Ренессанс" Анна Евглевская, обвиняемая в даче взяток высокопоставленным должностным лицам администрации Петербурга. В 1996-м прокурору удалось завершить ремонт в собственной квартире, который, по свидетельствам очевидцев, имеющих отношение к строительному бизнесу, должен был обойтись семейству г-на Еременко во многие десятки тысяч долларов. По странному стечению обстоятельств, квартиры в этом же доме достались сыну Гардымова и Ларисе Усовой.
Во всяком случае, так и не добившись от г-на Еременко вразумительных ответов на вопросы, связанные с обстоятельствами покупки квартиры его дочерью, следователи даже не стали пытаться спросить его об остальной недвижимости. А по собственной инициативе г-н Еременко об этом никому не рассказывает, зато принародно обвиняет в продажности журналистов, которые пытаются рассказать о некоторых, не очень афишируемых фактах его биографии.
Нужный человек, или Король питерских коррупционеров
Александр Евгеньевич Ефимов родился в Ленинграде 5 ноября 1958 года, в семье рабочих, никогда не знавшей особого достатка. В середине 1990-х он стал одним из богатейших людей в городе на Неве, где его знали, в основном, как "Ефима" или "Фиму" - лидера одного из направлений знаменитого сообщества тамбовцев. Путь Ефимова к богатству и "успеху" был труден и не прост. Он потребовал от Александра Евгеньевича огромных морально-психологических и физических затрат - в этих словах нет никакой иронии. Общеизвестно, что без труда нельзя выловить никакую рыбку из пруда, а Ефим умел ловить весьма и весьма жирных "карасей"...
Его трудовой стаж начался в 1983 году. Фима тогда устроился буфетчиком третьего разряда в обычный скромный кинотеатр "Охта" и числился в Тресте столовых Красногвардейского района. В 1984 году он становится швейцаром (а проще говоря - вышибалой) бара-столовой номер шесть все того же района, любовь к которому он пронес сквозь бурное время перемен.
Ефимов особых результатов в спорте никогда не показывал, но парнем был достаточно крепким, способным при необходимости "решать вопросы". Именно тогда, в середине 1980-х, вокруг него постепенно сплачивается дружный "коллектив", который время от времени начинают привлекать серьезные люди для вышибания карточных долгов и других, оперативно возникающих надобностей. У Ефима появляются деньги - достаточно значительные по тем временам. Он мог бы уже и не работать официально, но тогда еще преследовали за тунеядство, вот и приходилось Александру Евгеньевичу "подвешиваться" все в той же сфере обслуживания. (Опять же, он никогда не ленился за "лишней копейкой" наклониться, справедливо полагая, что она, копейка эта - рубль бережет.)
Недолгое время в 1985-м он "потрудился" буфетчиком в том же баре, где был швейцаром, но через несколько месяцев круто поменял профиль - оформился слесарем-сантехником в бане N25. В эту баньку любили захаживать и теневые дельцы, и бандиты. Фима всех встречал радушно и среди клиентов имел даже кличку "Банщик". Не брезговал он принимать и сотрудников милиции - в скором времени его ближайшей связью станет офицер из отдела Управления угрозыска Алексей Никулин (позже на базе именно того отдела, где работал Никулин, будет создано знаменитое шестое управление - то самое, которое должно было бороться с организованной преступностью). У Ефимова вообще было очень много знакомых милиционеров, с которыми он поддерживал тесные контакты, справедливо полагая, что "все хотят кушать". Именно благодаря его широким связям в милиции и родился позже миф о том, что сам Ефимов служил когдато участковым инспектором в Куйбышевском РУВД. На самом же деле Фима не служил даже в армии, а в Куйбышевском РУВД у него было просто очень много знакомых. Знакомства эти он позже уже в 1990-е - будет использовать очень и очень эффективно, его не будут тревожить такие "понятия" (принятые, например, среди московских воров), что с "ментами", мол, дела иметь "впадло". Ефим всегда считал, что нормально иметь дела с теми, с кем их выгодно иметь.
Надо сказать, что его "трудовая биография и понимание текущего момента" очень походили на биографии таких известных питерских бандитских лидеров, как Степаныч, Кумарин, Дедовских, Малышев - они тоже трудились в свое время в меру сил в сфере обслуживания швейцарами, вышибалами и барменами. В Москве такие факты биографии, например, помешали бы успешной "карьере". В Питере же это было в порядке вещей, в городе на Неве складывались постепенно свои традиции и тенденции. Именно благодаря этим тенденциям Петербург и будут позже называть "бандитским", в отличие от "воровской" Москвы. (Правда, в 1996-м возникло еще одно определение для Петербурга. Московская "братва" говорила: "Да, Москва - воровская, а Питер - город ментовской, потому что там менты борзые, крыши держат, через ментов больше половины вопросов решается, есть и такие ментовские команды, которые даже в общаки платят".)
Однако при всех многочисленных связях с представителями правоохранительных органов, Ефимов не чурался и уголовной среды. Его, например, поддерживала достаточно авторитетная "братская бригада", состоявшая из чистых уголовников, выходцев из Братска... В 1986-1987-х годах Ефимов числится гардеробщиком столовой N4, однако там он уже почти не появляется, у него возникают совсем другие "темы". Он близко сходится с Владимиром Кумариным, лидером тамбовцев, хотя и не высовывается, предпочитая оставаться в тени "Кума". Коллектив же самого Ефима начинает постепенно облагать налогами торговцев в Красногвардейском районе, предоставляя "охрану" спекулянтам и фарцовщикам. И вот что интересно - известно, как торгаши относятся к рэкетирам. Они их, мягко говоря, не любят и при случае всегда "сольют" в ту же "ментовку". Но... Ефимов никогда не привлекался к уголовной ответственности, вплоть до 1996 года. Он умел находить с торговцами общий язык, можно даже сказать, "дружил с ними". (А ведь в то же самое время воры пытались взять в Ленинграде инициативу на себя: в частности, тогда был направлен в Питер некто Савва Николаевич Попандупалло, уроженец Чимкента. Этот Попандупалло имел "лицензию" от московских воров на сбор "общака" - он тряс валютчиков и кооператоров на Невском, его поддерживали дагестанцы. Однако среди тогдашних городских авторитетов Попандупалло, опиравшийся на судимых, поддержки не нашел - победили "спортсмены", люто ненавидимые ворами. Савва Попандупалло продержался не более трех месяцев - был арестован и на этом свою активную деятельность по сбору средств в общак прекратил. В то же самое время Ефимов и Кумарин "росли, как на дрожжах".)
1987-1988-е годы Фима еще "стесняется", этот период в его трудовой книжке отмечен работой швейцара в столовой N19 Красногвардейского района. Но, с развитием кооперативного движения, Александр Евгеньевич понял, что пора выходить из подполья - в 1988-м он открывает кооператив с трогательным названием "Саша" и становится председателем этой фирмы.
Постоянной резиденцией "ефимовских" становится известное кафе "Вечер". Там они собираются для решения вопросов и просто для отдыха после тяжелых трудовых будней. Кстати говоря, именно то, что Ефимов стал председателем кооператива "Саша", позволило впоследствии многим, даже очень хорошо информированным людям в Питере утверждать, что Фима - скорее коммерсант, чем бандит, и что он в "бандюганство вписался исключительно для того, чтобы самому братве не платить". Такие заявления не случайны: Ефим очень рано проявил себя как жесткий, дальновидный руководитель, постоянно настаивавший на том, чтобы боевики "не высовывались". В своем коллективе Александр Евгеньевич старался поддерживать жесткую дисциплину, все члены коллектива обязаны были постоянно посещать тренировки в спортзале комбината общественного питания на проспекте Ударников. Те, кто пропускал тренировку без уважительных причин, должны были платить денежный штраф.
Кооператив "Саша" постепенно все тверже и тверже вставал на ноги, торгуя всем понемногу. Но особый интерес Ефимов проявлял к сфере торговли цветными металлами и лесом. В этих направлениях Александру Евгеньевичу удалось раскрутиться на всю катушку, в то время как другие лидеры "тамбовских", Кумарин и Ледовских, начали искать подходы для последующей монополизации сферы нефтебизнеса.
Ефимов же по-прежнему не стеснялся широко афишировать свои связи в правоохранительных органах, очень близким его знакомым становится сотрудник ОМОНа Андрей Ильин. К концу 1980-х Ефимов уже считал себя практически неуязвимым для правоохранительных органов и любил повторять: "Вся мусорил у меня в кармане". В августе 1991 года Фима безоговорочно поддержал демократию во время путча, ходили даже слухи о том, что именно он в те дни и ночи снабжал продовольствием и напитками защитников Ленсовета. Надо думать, те, кому надо, позже правильно сумели оценить его порыв. Мало-помалу "ефимовская" бригада, входившая в сообщество "тамбовцев", становится фактически полновластным хозяином в Красногвардейском районе, причем с правоохранительными органами района Фима продолжает жить душа в душу. Его авторитет резко возрастает после того, как сначала был посажен Кумарин, и потом, когда осенью 1992 года ОРБ упекло за решетку Малышева. Ефим был одним из первых, кто понял необходимость легализации - в 1994 году он открывает охранное предприятие "Скорпион" и получает на его деятельность официальную лицензию, согласно которой сотрудники "Скорпиона" могли пользоваться оружием и вести охранную деятельность. Почему на это пошло милицейское руководство - вопрос особый... Забавно, ведь в "Скорпион" на работу принимались даже лица, ранее судимые за тяжкие преступления.
Надо сказать, что в "тамбовском" сообществе Ефим и его правая рука "Кочубей" стояли действительно особняком. У него, скажем, издавна были очень плохие отношения с Валерием Ледовских. Интересно, что в Петербурге тамбовцев всегда считали жадноватыми, про них говорили, что они из-за копейки перегрызутся - к Ефиму это не относилось. Он умел тратить деньги и вкладывать их с дальним прицелом. Известно, что Ефимов поддерживал материально партию Жириновского (впоследствии в его фракцию в Госдуме вошли такие замечательные люди, как Михаил Монастырский и Миша Глущенко, больше известный в Питере как "Хохол"). Говорят, что однажды во время совместной вечеринки выпивший Ефимов пообещал Жириновскому машину, а потом забыл об обещании. Жириновский через несколько дней напомнил Фиме произнесенные слова, и машина была немедленно предоставлена.
После серьезного ранения Кумарина 1 июня 1994 года для "тамбовских" наступают не самые лучшие времена. Ефимов всегда старался поддерживать с Кумариным хорошие отношения и демонстрировал готовность подчиняться, а Кумарин, в свою очередь, старался прикрывать Ефима от Дедовских. После того, как Кумарин по ранению выбыл из строя, Бабуин и Фима окончательно перегрызлись, и их конфликт стал основой для большого раздрая и нестабильности в бандитском Петербурге.
"Тамбовские" раскололись на несколько направлении, основные из которых возглавили Вася Брянский (бывший "Пластилин"), Валерий Дедовских, Ефимов, Боб Кемеровский и Степа Ульяновский (последний, в принципе, тяготел к Дедовских). При этом любопытно, что наиболее "отмороженные" "братки" отошли к Дедовских, с Ефимом же остались, в основном, бывшие сотрудники правоохранительных органов. В середине 1995-го произошло покушение на Фиму, однако он остался жив. В конце 1995-го была расстреляна из автомата автомашина "Волга", в которой под охраной милиционеров ехал Валерий Дедовских. Бабуина спас от смерти только тяжелый бронежилет, с которым он в те дни не расставался. (Примечательно, что незадолго до этого события с Дедовских были сняты обвинения в бандитизме - очевидно, питерский судья Холодов решил, что Бабуин тоже "честный бизнесмен".) Учитывая, что Ефим и Дедовских остались живы, городская "братва" относилась к их конфликту с юмором: милые бранятся - только тешатся... Кстати говоря, конфликт между Ефимом и Дедовских катализировался вокруг проблемы снятия денег с ночного клуба "Кэндимен" - Бабуин посчитал тогда, что Ефим его кидает. Вернувшийся впоследствии к делам в Петербург Кумарин пытался примирить поссорившихся, хотя о Куме всегда говорили, что он любил руководствоваться старым принципом "разделяй и властвуй" в своей политике, а стало быть, в чем-то ему были выгодны раздоры между лидерами направлений группировки. Однажды в этот самом "Кэндимене" произошел забавный эпизод с участием Кумарина и Ефимова: Кумарин немного перебрал и вырубился за столом; тогда Ефимов поднял отчаянный крик: "Кума отравили!" Любопытно, что в "Кэндимен" приезжал давать сольный концерт сам Иосиф Давыдович Кобзон...
Ефимова недаром считали бизнесменом - деньгами распоряжаться он действительно умел. В настоящее время по неофициальному рейтингу в криминальных кругах его считают, пожалуй, самым состоятельным человеком, состоятельнее даже Кумарина. При этом стоит вспомнить, что на лечение Кумарина, после его тяжелого ранения в 1994 году, деньги собирались из "общака", о Ефиме же говорят так: "Если ему понадобится срочно мешок с двумя "лимонами" баксов наличными, то через полчаса у него будут четыре "лимона"". "Братва", конечно, склонна к мифотворчеству, но все-таки... Возможно, сплетни о сказочных богатствах Ефимова ходили в связи с тем, что в 1993 году в Петербурге был создан банк, впоследствии получивший название и зарегистрированный, как АО "Дэндбанк". Многие информированные источники полагали, что Ефимов имел самое непосредственное отношение к этому банку, который был создан специально для проведения "отмывочных" финансовых предприятий и перегонки денег на Запад. В конце 1996 года Центробанк принял решение лишить "Дэнд-банк" лицензии...
Ефимов любил красивую жизнь, его квартира в доме на Таврической улице (дом этот в народе называют "кооперативом тамбовских" - однажды один "обычный" человек захотел купить квартиру в этом доме, так к нему тут же пришли стриженные ребятки и предупредили, что вступительный взнос в их кооператив - 50 тысяч долларов; стоит ли говорить, что человек не стал покупать квартиру) поражала роскошью, только ванная комната с сауной занимала в ней около 40 квадратных метров... Неплохо для человека, чей официальный заработок составлял в год 34 миллиона рублей!
Фима постоянно опасался покушений. Говорят, что никто другой в городе не предпринимал таких чрезвычайных мер для собственной охраны - "тамбовский кооператив" охраняли постоянно даже высококвалифицированные кинологи, гулявшие по Таврической под видом обычных мирных собачников. Дети Ефимова (детей у него трое, он женат вторым браком) могли посещать школу только под охраной. На постоянный выезд Фимы из резиденции было подготовлено не менее трех машин - в ходе следования кортежа он имел обыкновение пересаживаться из одной машины в другую. Хлопотно это все-таки - быть таким богатым и значительным человеком в Петербурге в нынешнее время. Наверное, в глубине души Фима хотел совсем другого, может быть, поэтому один из ресторанов Красногвардейского района, который, как говорят, имеет к Александру Евгеньевичу самое непосредственное отношение, и был назван "Тихая жизнь". Правда, и у хозяев заведения, и у его посетителей жизнь складывалась далеко не всегда тихо - и постреливали у ресторанчика, и иное разное творилось.
И все-таки залогом неуязвимости Ефимова были прежде всего его уникальные по "крутости" связи в правоохранительных органах. Позже, когда в конце 1996 года в отношении Ефима начнут все-таки предпринимать активные действия, опера с удивлением узнают, что у "ефимовской" команды было несколько машин, разъезжавших со специальными "ментовскими" номерными знаками и оснащенных мигалками. Такие машины не могут останавливать даже гаишники, а ведь именно на этих автомобилях было совершено энное количество выездов на "стрелки" и "разборки".
В связи с делом Ефимова в конце 1996 года в прокуратуру Санкт-Петербурга были направлены отдельные материалы, касавшиеся полковника милиции, заместителя начальника ГУВД Набокова Виталия Васильевича, и генерала-майора милиции, начальника Высшей школы милиции Мищенко Артура Анатольевича... Кстати, любопытно, что сам Фима настолько не стеснялся своих связей с "ментами", что даже отсылал в 1995 году разным нужным людям красиво оформленные приглашения на торжественный вечер, посвященный Дню милиции... А чего ему было особо стесняться, если в городе, по информации от знающих экспертов, на полном серьезе рассматривался вопрос о возможном назначении Ефимова главой администрации Красногвардейского района - его родного района, его "вотчины".
Собственно говоря, его, наверное, и подвело чувство полной неуязвимости - когда близко знавшие его люди пытались как-то урезонить Фиму, намекая на то, что "все под Богом ходим, ты смотри, осторожно, есть ведь все-таки и РУОП", Александр Евгеньевич энергично отвечал: "Хуеп! Они у меня с рук кушают!" Сложно сказать, насколько реально были сильны позиции Ефима в питерском РУОПе, но ведь умудрился он узнать как-то о своем готовящемся задержании... А как только узнал - ударился в бега. По одним слухам, он переместился в Италию, чтобы отсидеться там, по другой информации - он действительно готовился было пересечь границу России, но в последний момент вернулся, получив некий сигнал, что бояться в Питере ему нечего...
Это, конечно, скорее всего просто "бандитская мифология", но ведь Ефимов действительно очень богатый человек, а стало быть разговоры о том, что из "общака" выделена сумма, превышающая сто тысяч долларов для развала "дела", не так уж безосновательны. Многие эксперты связывают предъявление Ефимову обвинения по статье 148 часть 5 (вымогательство в составе группы) с конфликтной ситуацией, возникшей в серьезной питерской организации "Ленрыбпром". Нового, только что избранного директора этой организации взорвали летом 1996-го. Любопытно, что уголовное дело по факту подрыва г-на Сергеева было возбуждено далеко не сразу и по особому распоряжению...
По долгу службы прокурору Санкт-Петербурга Владимиру Еременко часто приходится сталкиваться с материалами уголовных дел, фигуранты которых ворочали миллиардами ворованных рублей, десятками квартир и умопомрачительным количеством автомобилей престижных марок. Между тем его должностной оклад невелик (даже скопить на приличную квартиру в Петербурге можно только лет за семь - и то если все эти годы покупать продукты в самых недорогих магазинах и обедать по случаю в какой-нибудь студенческой столовой).
Российская действительность настолько очевидно несправедлива, что трудно предположить, что г-н Еременко ни разу не задумывался о тяжкой прокурорской доле. Возможно, к этим раздумьям прибавлялись размышления о судьбе дочери, избравшей нелегкий путь врача и вышедшей замуж за офицера (офицеры, как известно, тоже не самая обеспеченная часть российского общества). А уж поскольку г-н Еременко с фамилией прибыл в Санкт-Петербург только в 1993-м, то перспективы обустроиться в городе на Неве должны были казаться ему достаточно призрачными. А ведь простые способы разом решить все свои жилищные проблемы миллион раз описывались в материалах тех самых уголовных дел, с которыми по долгу службы прокурору приходилось знакомиться. Кто будет корить его за то, что он не устоял перед искушениями?
Итак, у дочери петербургского прокурора (врача) и ее мужа (офицера) не было ни приличной квартиры, ни перспектив обрести приличное жилье во второй российской столице. "Ну, сами подумайте, разве может сейчас врач или офицер получить квартиру?" - с горечью вопрошал журналистов прокурор на одной из своих пресс-конференций. И лукавил, ибо его собственная практика доказала: квартиру получить может кто угодно, если его родители обладают "весом в обществе", должностью и необходимыми контактами в деловых кругах.
В 1993 году петербургское государственное предприятие "Северный завод" (кстати, то самое, где собирают знаменитые теперь на весь мир ракетные комплексы С-300), возглавляемое депутатом городского законодательного собрания Германом Гардымовым, решило построить жилой дом на земельном участке, который специально для этой цели выделил город. Городу предприятие должно было предоставить 10 процентов квартир в построенном доме, а остальные заселить работниками "Северного завода", которые стоят в городской очереди на улучшение жилищных условий. Выгода города, по задумке, должна была быть двойной: во-первых, за счет очередников из числа работников "Северного завода" сокращалась давно замершая городская очередь; во-вторых, город получал квартиры, чтобы облагодетельствовать еще десяток давно ждущих улучшения жилищных условий семей.
Однако, когда дом был уже достроен и "Северному заводу" пришло время расплачиваться с городом, г-н Гардымов показал себя настоящим рачительным хозяином, искренне озабоченным проблемами родного предприятия: он попросту отказался отдавать городу какие бы то ни было квартиры. Жилищный комитет мэрии возмутился было действиями генерального директора АО и обратился в прокуратуру. По существующей практике, прокуратура должна была бы, действуя в интересах города, обратиться в суд с иском в порядке общего надзора о признании действий г-на Гардымова незаконными. Но этого почему-то не случилось; "Северный завод" сделался собственником всего дома.
И практически тут же две квартиры из дома, построенного на средства "Северного завода", были переданы на баланс по договору инвестирования товариществу с ограниченной ответственностью "Винланд". ТОО, в свою очередь, не стало даже ставить квартиры на свой баланс, а использовало по наилучшему назначению, продав одну из них дочери прокурора Санкт-Петербурга за 2 миллиона (!) рублей.
На самом деле договор инвестирования существовал лишь на бумаге. "Винланд" никакого отношения к строительству не имел, а занимался поставкой на завод продуктов питания. Тем не менее, на основании этого договора ТОО получило в Жилищном комитете справку о собственности на квартиры и уже 4 февраля 1994 года заключило договор купли-продажи с дочерью прокурора. Вторая квартира была включена в обменную цепочку и использована при получении еще двух квартир, одна из которых в итоге досталась свояченице петербургского мэра Анатолия Собчака Ларисе Усовой, а другая - сыну самого г-на Гардымова: коммерсанты никого не забыли и никого не обидели. Разумеется, г-н Гардымов не ставил в известность об операциях с недвижимостью сотрудников своего предприятия, которые в крайнем случае могли бы претендовать на две квартиры, использованные для нужд родни всяких высокопоставленных людей.
История с квартирой для дочери прокурора попала в поле зрения членов оперативно-следственной бригады Генеральной прокуратуры, расследующих в Петербурге уголовное дело по фактам взяточничества и других злоупотреблений со стороны чиновников. Судя по всему, интерес, проявленный оперативниками к его скромной персоне, всерьез обеспокоил Владимира Еременко. Последовала роковая встреча у Дворцовой площади, в ходе которой, говоря юридическим языком, прокурор подстрекал начальника ВМА к изготовлению фальшивого документа.
Руководителем оперативно-следственной группы было направлено письмо на имя Генерального прокурора с просьбой о выделении дела в отношении г-на Еременко в отдельное производство, но какой-либо реакции из Москвы не последовало. Депутаты Госдумы Тельман Гдлян и Эдуард Воробьев, справлявшиеся у Юрия Скуратова о ходе проводимого в Петербурге расследования, также не получили вразумительного ответа. Прокурор Еременко, несмотря на двусмысленность положения, в котором он оказался, по-прежнему остается на своем посту, с высоты которого, кстати, может оказывать влияние на следствие. Как сообщают в своем запросе депутаты Госдумы, "Еременко дает прямые указания не являться на допросы", а "сотрудники городской прокуратуры отказывались выдавать необходимые следствию документы... ссылаясь на прямой запрет Еременко".
Более того, в рамках расследования уголовного дела, возбужденного городской прокуратурой по фактам злоупотреблений некоторых сотрудников УБЭП, обыскам подверглись служебные кабинеты и сейфы участников как раз той оперативно-следственной группы, которая занималась деятельностью самого г-на Еременко. Разумеется, прокурор города опасался за свою репутацию, которую могло здорово подмочить уголовное дело, где фигурировало его имя. Не исключено, кстати, что не только уголовное дело.
Может быть, до приезда в Петербург в 1993 году г-н Еременко и не подозревал, какие возможности для улучшения жизни своей семьи и своих близких дает прокурорская работа. Документальная история об этом умалчивает. Короче, неизвестно, был ли г-н Еременко бедным человеком, когда приехал в Петербург.
Зато доподлинно известно, что его личная квартира располагается в знаменитом доме 96 по Невскому проспекту - том самом доме, где обзавелись апартаментами бывшая руководительница ГТРК "Петербург - 5 канал" Белла Куркова со своим бывшим заместителем Михаилом Сыроежиным, укравшим у государственной телекомпании не один миллион долларов, и директор фирмы "Ренессанс" Анна Евглевская, обвиняемая в даче взяток высокопоставленным должностным лицам администрации Петербурга. В 1996-м прокурору удалось завершить ремонт в собственной квартире, который, по свидетельствам очевидцев, имеющих отношение к строительному бизнесу, должен был обойтись семейству г-на Еременко во многие десятки тысяч долларов. По странному стечению обстоятельств, квартиры в этом же доме достались сыну Гардымова и Ларисе Усовой.
Во всяком случае, так и не добившись от г-на Еременко вразумительных ответов на вопросы, связанные с обстоятельствами покупки квартиры его дочерью, следователи даже не стали пытаться спросить его об остальной недвижимости. А по собственной инициативе г-н Еременко об этом никому не рассказывает, зато принародно обвиняет в продажности журналистов, которые пытаются рассказать о некоторых, не очень афишируемых фактах его биографии.
Нужный человек, или Король питерских коррупционеров
Александр Евгеньевич Ефимов родился в Ленинграде 5 ноября 1958 года, в семье рабочих, никогда не знавшей особого достатка. В середине 1990-х он стал одним из богатейших людей в городе на Неве, где его знали, в основном, как "Ефима" или "Фиму" - лидера одного из направлений знаменитого сообщества тамбовцев. Путь Ефимова к богатству и "успеху" был труден и не прост. Он потребовал от Александра Евгеньевича огромных морально-психологических и физических затрат - в этих словах нет никакой иронии. Общеизвестно, что без труда нельзя выловить никакую рыбку из пруда, а Ефим умел ловить весьма и весьма жирных "карасей"...
Его трудовой стаж начался в 1983 году. Фима тогда устроился буфетчиком третьего разряда в обычный скромный кинотеатр "Охта" и числился в Тресте столовых Красногвардейского района. В 1984 году он становится швейцаром (а проще говоря - вышибалой) бара-столовой номер шесть все того же района, любовь к которому он пронес сквозь бурное время перемен.
Ефимов особых результатов в спорте никогда не показывал, но парнем был достаточно крепким, способным при необходимости "решать вопросы". Именно тогда, в середине 1980-х, вокруг него постепенно сплачивается дружный "коллектив", который время от времени начинают привлекать серьезные люди для вышибания карточных долгов и других, оперативно возникающих надобностей. У Ефима появляются деньги - достаточно значительные по тем временам. Он мог бы уже и не работать официально, но тогда еще преследовали за тунеядство, вот и приходилось Александру Евгеньевичу "подвешиваться" все в той же сфере обслуживания. (Опять же, он никогда не ленился за "лишней копейкой" наклониться, справедливо полагая, что она, копейка эта - рубль бережет.)
Недолгое время в 1985-м он "потрудился" буфетчиком в том же баре, где был швейцаром, но через несколько месяцев круто поменял профиль - оформился слесарем-сантехником в бане N25. В эту баньку любили захаживать и теневые дельцы, и бандиты. Фима всех встречал радушно и среди клиентов имел даже кличку "Банщик". Не брезговал он принимать и сотрудников милиции - в скором времени его ближайшей связью станет офицер из отдела Управления угрозыска Алексей Никулин (позже на базе именно того отдела, где работал Никулин, будет создано знаменитое шестое управление - то самое, которое должно было бороться с организованной преступностью). У Ефимова вообще было очень много знакомых милиционеров, с которыми он поддерживал тесные контакты, справедливо полагая, что "все хотят кушать". Именно благодаря его широким связям в милиции и родился позже миф о том, что сам Ефимов служил когдато участковым инспектором в Куйбышевском РУВД. На самом же деле Фима не служил даже в армии, а в Куйбышевском РУВД у него было просто очень много знакомых. Знакомства эти он позже уже в 1990-е - будет использовать очень и очень эффективно, его не будут тревожить такие "понятия" (принятые, например, среди московских воров), что с "ментами", мол, дела иметь "впадло". Ефим всегда считал, что нормально иметь дела с теми, с кем их выгодно иметь.
Надо сказать, что его "трудовая биография и понимание текущего момента" очень походили на биографии таких известных питерских бандитских лидеров, как Степаныч, Кумарин, Дедовских, Малышев - они тоже трудились в свое время в меру сил в сфере обслуживания швейцарами, вышибалами и барменами. В Москве такие факты биографии, например, помешали бы успешной "карьере". В Питере же это было в порядке вещей, в городе на Неве складывались постепенно свои традиции и тенденции. Именно благодаря этим тенденциям Петербург и будут позже называть "бандитским", в отличие от "воровской" Москвы. (Правда, в 1996-м возникло еще одно определение для Петербурга. Московская "братва" говорила: "Да, Москва - воровская, а Питер - город ментовской, потому что там менты борзые, крыши держат, через ментов больше половины вопросов решается, есть и такие ментовские команды, которые даже в общаки платят".)
Однако при всех многочисленных связях с представителями правоохранительных органов, Ефимов не чурался и уголовной среды. Его, например, поддерживала достаточно авторитетная "братская бригада", состоявшая из чистых уголовников, выходцев из Братска... В 1986-1987-х годах Ефимов числится гардеробщиком столовой N4, однако там он уже почти не появляется, у него возникают совсем другие "темы". Он близко сходится с Владимиром Кумариным, лидером тамбовцев, хотя и не высовывается, предпочитая оставаться в тени "Кума". Коллектив же самого Ефима начинает постепенно облагать налогами торговцев в Красногвардейском районе, предоставляя "охрану" спекулянтам и фарцовщикам. И вот что интересно - известно, как торгаши относятся к рэкетирам. Они их, мягко говоря, не любят и при случае всегда "сольют" в ту же "ментовку". Но... Ефимов никогда не привлекался к уголовной ответственности, вплоть до 1996 года. Он умел находить с торговцами общий язык, можно даже сказать, "дружил с ними". (А ведь в то же самое время воры пытались взять в Ленинграде инициативу на себя: в частности, тогда был направлен в Питер некто Савва Николаевич Попандупалло, уроженец Чимкента. Этот Попандупалло имел "лицензию" от московских воров на сбор "общака" - он тряс валютчиков и кооператоров на Невском, его поддерживали дагестанцы. Однако среди тогдашних городских авторитетов Попандупалло, опиравшийся на судимых, поддержки не нашел - победили "спортсмены", люто ненавидимые ворами. Савва Попандупалло продержался не более трех месяцев - был арестован и на этом свою активную деятельность по сбору средств в общак прекратил. В то же самое время Ефимов и Кумарин "росли, как на дрожжах".)
1987-1988-е годы Фима еще "стесняется", этот период в его трудовой книжке отмечен работой швейцара в столовой N19 Красногвардейского района. Но, с развитием кооперативного движения, Александр Евгеньевич понял, что пора выходить из подполья - в 1988-м он открывает кооператив с трогательным названием "Саша" и становится председателем этой фирмы.
Постоянной резиденцией "ефимовских" становится известное кафе "Вечер". Там они собираются для решения вопросов и просто для отдыха после тяжелых трудовых будней. Кстати говоря, именно то, что Ефимов стал председателем кооператива "Саша", позволило впоследствии многим, даже очень хорошо информированным людям в Питере утверждать, что Фима - скорее коммерсант, чем бандит, и что он в "бандюганство вписался исключительно для того, чтобы самому братве не платить". Такие заявления не случайны: Ефим очень рано проявил себя как жесткий, дальновидный руководитель, постоянно настаивавший на том, чтобы боевики "не высовывались". В своем коллективе Александр Евгеньевич старался поддерживать жесткую дисциплину, все члены коллектива обязаны были постоянно посещать тренировки в спортзале комбината общественного питания на проспекте Ударников. Те, кто пропускал тренировку без уважительных причин, должны были платить денежный штраф.
Кооператив "Саша" постепенно все тверже и тверже вставал на ноги, торгуя всем понемногу. Но особый интерес Ефимов проявлял к сфере торговли цветными металлами и лесом. В этих направлениях Александру Евгеньевичу удалось раскрутиться на всю катушку, в то время как другие лидеры "тамбовских", Кумарин и Ледовских, начали искать подходы для последующей монополизации сферы нефтебизнеса.
Ефимов же по-прежнему не стеснялся широко афишировать свои связи в правоохранительных органах, очень близким его знакомым становится сотрудник ОМОНа Андрей Ильин. К концу 1980-х Ефимов уже считал себя практически неуязвимым для правоохранительных органов и любил повторять: "Вся мусорил у меня в кармане". В августе 1991 года Фима безоговорочно поддержал демократию во время путча, ходили даже слухи о том, что именно он в те дни и ночи снабжал продовольствием и напитками защитников Ленсовета. Надо думать, те, кому надо, позже правильно сумели оценить его порыв. Мало-помалу "ефимовская" бригада, входившая в сообщество "тамбовцев", становится фактически полновластным хозяином в Красногвардейском районе, причем с правоохранительными органами района Фима продолжает жить душа в душу. Его авторитет резко возрастает после того, как сначала был посажен Кумарин, и потом, когда осенью 1992 года ОРБ упекло за решетку Малышева. Ефим был одним из первых, кто понял необходимость легализации - в 1994 году он открывает охранное предприятие "Скорпион" и получает на его деятельность официальную лицензию, согласно которой сотрудники "Скорпиона" могли пользоваться оружием и вести охранную деятельность. Почему на это пошло милицейское руководство - вопрос особый... Забавно, ведь в "Скорпион" на работу принимались даже лица, ранее судимые за тяжкие преступления.
Надо сказать, что в "тамбовском" сообществе Ефим и его правая рука "Кочубей" стояли действительно особняком. У него, скажем, издавна были очень плохие отношения с Валерием Ледовских. Интересно, что в Петербурге тамбовцев всегда считали жадноватыми, про них говорили, что они из-за копейки перегрызутся - к Ефиму это не относилось. Он умел тратить деньги и вкладывать их с дальним прицелом. Известно, что Ефимов поддерживал материально партию Жириновского (впоследствии в его фракцию в Госдуме вошли такие замечательные люди, как Михаил Монастырский и Миша Глущенко, больше известный в Питере как "Хохол"). Говорят, что однажды во время совместной вечеринки выпивший Ефимов пообещал Жириновскому машину, а потом забыл об обещании. Жириновский через несколько дней напомнил Фиме произнесенные слова, и машина была немедленно предоставлена.
После серьезного ранения Кумарина 1 июня 1994 года для "тамбовских" наступают не самые лучшие времена. Ефимов всегда старался поддерживать с Кумариным хорошие отношения и демонстрировал готовность подчиняться, а Кумарин, в свою очередь, старался прикрывать Ефима от Дедовских. После того, как Кумарин по ранению выбыл из строя, Бабуин и Фима окончательно перегрызлись, и их конфликт стал основой для большого раздрая и нестабильности в бандитском Петербурге.
"Тамбовские" раскололись на несколько направлении, основные из которых возглавили Вася Брянский (бывший "Пластилин"), Валерий Дедовских, Ефимов, Боб Кемеровский и Степа Ульяновский (последний, в принципе, тяготел к Дедовских). При этом любопытно, что наиболее "отмороженные" "братки" отошли к Дедовских, с Ефимом же остались, в основном, бывшие сотрудники правоохранительных органов. В середине 1995-го произошло покушение на Фиму, однако он остался жив. В конце 1995-го была расстреляна из автомата автомашина "Волга", в которой под охраной милиционеров ехал Валерий Дедовских. Бабуина спас от смерти только тяжелый бронежилет, с которым он в те дни не расставался. (Примечательно, что незадолго до этого события с Дедовских были сняты обвинения в бандитизме - очевидно, питерский судья Холодов решил, что Бабуин тоже "честный бизнесмен".) Учитывая, что Ефим и Дедовских остались живы, городская "братва" относилась к их конфликту с юмором: милые бранятся - только тешатся... Кстати говоря, конфликт между Ефимом и Дедовских катализировался вокруг проблемы снятия денег с ночного клуба "Кэндимен" - Бабуин посчитал тогда, что Ефим его кидает. Вернувшийся впоследствии к делам в Петербург Кумарин пытался примирить поссорившихся, хотя о Куме всегда говорили, что он любил руководствоваться старым принципом "разделяй и властвуй" в своей политике, а стало быть, в чем-то ему были выгодны раздоры между лидерами направлений группировки. Однажды в этот самом "Кэндимене" произошел забавный эпизод с участием Кумарина и Ефимова: Кумарин немного перебрал и вырубился за столом; тогда Ефимов поднял отчаянный крик: "Кума отравили!" Любопытно, что в "Кэндимен" приезжал давать сольный концерт сам Иосиф Давыдович Кобзон...
Ефимова недаром считали бизнесменом - деньгами распоряжаться он действительно умел. В настоящее время по неофициальному рейтингу в криминальных кругах его считают, пожалуй, самым состоятельным человеком, состоятельнее даже Кумарина. При этом стоит вспомнить, что на лечение Кумарина, после его тяжелого ранения в 1994 году, деньги собирались из "общака", о Ефиме же говорят так: "Если ему понадобится срочно мешок с двумя "лимонами" баксов наличными, то через полчаса у него будут четыре "лимона"". "Братва", конечно, склонна к мифотворчеству, но все-таки... Возможно, сплетни о сказочных богатствах Ефимова ходили в связи с тем, что в 1993 году в Петербурге был создан банк, впоследствии получивший название и зарегистрированный, как АО "Дэндбанк". Многие информированные источники полагали, что Ефимов имел самое непосредственное отношение к этому банку, который был создан специально для проведения "отмывочных" финансовых предприятий и перегонки денег на Запад. В конце 1996 года Центробанк принял решение лишить "Дэнд-банк" лицензии...
Ефимов любил красивую жизнь, его квартира в доме на Таврической улице (дом этот в народе называют "кооперативом тамбовских" - однажды один "обычный" человек захотел купить квартиру в этом доме, так к нему тут же пришли стриженные ребятки и предупредили, что вступительный взнос в их кооператив - 50 тысяч долларов; стоит ли говорить, что человек не стал покупать квартиру) поражала роскошью, только ванная комната с сауной занимала в ней около 40 квадратных метров... Неплохо для человека, чей официальный заработок составлял в год 34 миллиона рублей!
Фима постоянно опасался покушений. Говорят, что никто другой в городе не предпринимал таких чрезвычайных мер для собственной охраны - "тамбовский кооператив" охраняли постоянно даже высококвалифицированные кинологи, гулявшие по Таврической под видом обычных мирных собачников. Дети Ефимова (детей у него трое, он женат вторым браком) могли посещать школу только под охраной. На постоянный выезд Фимы из резиденции было подготовлено не менее трех машин - в ходе следования кортежа он имел обыкновение пересаживаться из одной машины в другую. Хлопотно это все-таки - быть таким богатым и значительным человеком в Петербурге в нынешнее время. Наверное, в глубине души Фима хотел совсем другого, может быть, поэтому один из ресторанов Красногвардейского района, который, как говорят, имеет к Александру Евгеньевичу самое непосредственное отношение, и был назван "Тихая жизнь". Правда, и у хозяев заведения, и у его посетителей жизнь складывалась далеко не всегда тихо - и постреливали у ресторанчика, и иное разное творилось.
И все-таки залогом неуязвимости Ефимова были прежде всего его уникальные по "крутости" связи в правоохранительных органах. Позже, когда в конце 1996 года в отношении Ефима начнут все-таки предпринимать активные действия, опера с удивлением узнают, что у "ефимовской" команды было несколько машин, разъезжавших со специальными "ментовскими" номерными знаками и оснащенных мигалками. Такие машины не могут останавливать даже гаишники, а ведь именно на этих автомобилях было совершено энное количество выездов на "стрелки" и "разборки".
В связи с делом Ефимова в конце 1996 года в прокуратуру Санкт-Петербурга были направлены отдельные материалы, касавшиеся полковника милиции, заместителя начальника ГУВД Набокова Виталия Васильевича, и генерала-майора милиции, начальника Высшей школы милиции Мищенко Артура Анатольевича... Кстати, любопытно, что сам Фима настолько не стеснялся своих связей с "ментами", что даже отсылал в 1995 году разным нужным людям красиво оформленные приглашения на торжественный вечер, посвященный Дню милиции... А чего ему было особо стесняться, если в городе, по информации от знающих экспертов, на полном серьезе рассматривался вопрос о возможном назначении Ефимова главой администрации Красногвардейского района - его родного района, его "вотчины".
Собственно говоря, его, наверное, и подвело чувство полной неуязвимости - когда близко знавшие его люди пытались как-то урезонить Фиму, намекая на то, что "все под Богом ходим, ты смотри, осторожно, есть ведь все-таки и РУОП", Александр Евгеньевич энергично отвечал: "Хуеп! Они у меня с рук кушают!" Сложно сказать, насколько реально были сильны позиции Ефима в питерском РУОПе, но ведь умудрился он узнать как-то о своем готовящемся задержании... А как только узнал - ударился в бега. По одним слухам, он переместился в Италию, чтобы отсидеться там, по другой информации - он действительно готовился было пересечь границу России, но в последний момент вернулся, получив некий сигнал, что бояться в Питере ему нечего...
Это, конечно, скорее всего просто "бандитская мифология", но ведь Ефимов действительно очень богатый человек, а стало быть разговоры о том, что из "общака" выделена сумма, превышающая сто тысяч долларов для развала "дела", не так уж безосновательны. Многие эксперты связывают предъявление Ефимову обвинения по статье 148 часть 5 (вымогательство в составе группы) с конфликтной ситуацией, возникшей в серьезной питерской организации "Ленрыбпром". Нового, только что избранного директора этой организации взорвали летом 1996-го. Любопытно, что уголовное дело по факту подрыва г-на Сергеева было возбуждено далеко не сразу и по особому распоряжению...