В оценках — взвешен. Нет никаких сомнений, что Обнорский А. В. представляет значительный интерес для нас, т. к. обладает аналитическим складом ума, большим количеством связей в правоохранительной системе и криминальных кругах, пользуется популярностью в городе. Возможность сотрудничества, однако, минимальна в силу сложности характера, некоторых взглядов (см. прилагаемый отчет) и привычке к независимости".
   (Дата. Подпись.)
   Из секретного досье
   — Завгородняя, — сказал Соболин, и я понял, что предчувствия меня не обманули и неприятности на сегодня еще не закончились. Где Света Завгородняя — там всегда какие-то проблемы. Выгнать ее к чертовой матери, что ли? Не женщина, а стихийное бедствие.
   — Завгородняя, — сказал Соболин и посмотрел на меня осторожно, сбоку, по-птичьи…
   — Что Завгородняя? — спросил я как можно более спокойно. — Что в этот раз отмочила наша блистательная Светлана Аристарховна? Угнала самолет? Завязала роман с Папой Римским? Взяла интервью у президента? Не терзай мне душу, Володя. Открой тайну эту жгучую.
   Володя почесал затылок и сказал:
   — Почти.
   — Что — почти?
   — Почти что интервью у президента… взяла.
   Повзло поковырял карандашом в ухе, внимательно осмотрел конец карандаша и сказал со вздохом:
   — Света могет… Она еще и Монику Левински переплюнет.
   Соболин собрался ответить, и даже откинул прядь волос со лба, и даже открыл рот…
   Я понял, что назревает «творческая» перепалка, и сказал:
   — Спасибо, господа инвестигейторы, оперативка закончена. Все, кроме Соболина, свободны.
   Когда все вышли, Соболин произнес вслед Повзло:
   — Это в нем оскорбленное самолюбие самца говорит. Не дала ему наша Светланка — вот он и кобенится.
   — Воздержись от сплетен, Володя… Не мужское это дело. Так что там со Светланой?
   — Светка нарыла эксклюзив. Убийство в Красноармейском районе…
   — А в чем заключается эксклюзив?
   — Эксклюзив, Шеф, заключается в том, что дело-то засекречено.
 
***
 
   Дело, сказал начальник репортерского отдела Соболин, засекречено. Честно говоря, я сначала не придал его словам особого значения… Известно — Завгородняя добыла. Все, что добывает Света, следует проверять и перепроверять. Однажды оскорбленный ее невниманием поклонник из мести подсунул ей «эксклюзив». Рассказал «по секрету» о происшествии, имевшем место неделю назад…
   О нем знал и даже успел забыть весь город, а наша секс-бомба ни фига не поняла и хотела порадовать всех «горячей информацией». Конфуз мог быть полный…
   — Что сие означает, Володя? Что значит — «засекречено»?
   — Я и сам толком не понял… Менты темнят. Не отрицая факта обнаружения трупа, гонят, что якобы бытовуха.
   — Так, может, и была бытовуха? — спросил я.
   — А почему темнят?
   — А что вообще про этот трупик известно?
   — Да ничего. Примерно неделю назад на лестнице шестнадцатиэтажного дома обнаружили труп молодой женщины… зарезана…
   Говорят, бытовуха… а девка наркоманка.
   — А ты сам-то проверял?
   — Ну… Вообще-то…
   — Понятно. Давай сюда Завгороднюю.
 
***
 
   Светлана Аристарховна Завгородняя действует на мужиков как полкило виагры разом. Когда-то меня сдуру пригласили поучаствовать в жюри «Мисс бюст». Там мы и познакомились. Ну теперь вам все понятно?
   Надвигаясь на меня бюстом как танк, Светик трагическим голосом заявила, что журналистика для нее — это все! С детства мечтала работать в Агентстве расследований. Я тогда сильно лопухнулся и промямлил, что, мол, давайте попробуем… Против танка не попрешь.
   Напраслину на Светку, конечно, не надо возводить информацию она добывает.
   В том числе и за счет своей внешности. Но из-за этой же самой внешности она постоянно влипает в какие-то сомнительные истории, из которых ее приходится вытаскивать силами всего Агентства. На нее все время кладут глаз то бандиты, то менты… и даже крутого посола лесбиянки. Завгородняя — это не женщина, это катастрофа. Я всегда удивлялся: почему, когда говорят о стихийных бедствиях и перечисляют землетрясения, наводнения, ураганы и прочее, забывают о женской красоте? Вот где настоящая катастрофа! Вот где скрыт мощнейший разрушительный потенциал…
   Завгородняя вошла в кабинет, взмахнула ресницами и бюстом.
   — Здрасьте, Андрей Викторович, — сказала она. — Приглашали?
   — Приглашают, дитя мое, в гости… или в ресторан. Я тебя, Светлана Аристарховна, вызывал… Прикрой-ка дверь поплотнее и присаживайся, — сказал я. — Есть разговор.
   Завгородняя прикрыла обе двери, пересекла кабинет и села в кресло, закинув ногу на ногу, демонстрируя… нет, так мы рискуем передвинуться в жанр эротического рассказа. Я ничего не имею против эротики, однако, как пел Владимир Семенович: «Там хорошо, но мне туда не надо».
   — Пересядь на стул, Светлана, — сказал я. — И веди себя прилично, ты не на брифинге в прокуратуре… Ты меня по?…
   — Я вас по. А на брифинге в прокуратуре МО?…
   — И на брифинге в прокуратуре лучше не на… Впрочем, решай сама. Ты уже большая девочка.
   — Спасибо, что вы это заметили, Андрей Викторович, — скромно потупив взор, ответила она.
   Я подумал, что все эти двусмысленности пора пресечь:
   — Я это, деточка, заметил, еще когда ты выступала на конкурсе «Мисс Бюст»… Но это, Светлана Аристарховна, в прошлом. Нонеча вы журналист и, перефразируя Маяковского, можете сказать: я журналистка, тем и интересна. Итак, что там за труп в Красноармейском районе?
   Завгородняя, кажется, поняла, что я вызвал ее для серьезного разговора.
   — Там, видите ли, Андрей Викторович, очень запутанная история. У меня в Красноармейском районе есть один воздыхатель… («А где у тебя их нет, Светик?» — подумал я)…опер из убойного отдела. Раньше в Дворцовом районе работал. Позавчера я с ним встречалась. Мы поужинали в кафе, и он, клюнувши водочки, намекнул, что есть чистой воды эксклюзив. Я, разумеется, сразу заинтересовалась: что такое? А есть, говорит, трупик у нас очень интересный… Сенсационный трупик. А я: «Ой, Гоша, расскажи». Но он все намеками, намеками… Напустил туману, чтобы заинтриговать.
   — А конкретное что-то сказал?
   — Почти ничего. Сказал только, что в начале сентября в шестнадцатиэтажном доме по проспекту Рационализаторов обнаружили труп молодой женщины… наркоманки.
   А убита она зверски — вся ножом истыкана, спина разворочена — аж ребра врастопырку… жуть!
   — Ребра врастопырку? — спросил я. Это определенно что-то мне напоминало, но что именно, я сразу сообразить не смог.
   — Так он сказал. А еще он сказал, что дело приказом из ГУВД засекретили… Но мне он мог бы дать информацию. По принципу «дашь на дашь». Вы меня понимаете?
   — Понимаю, — ответил я. Чего же не понять? Любой нормальный мужик, посмотрев на Свету, испытывает строго определенные эмоции… Я задумался. Я думал: «Что же могут означать слова „ребра врастопырку“. Что значит — дело засекречено приказом из ГУВД?»
   — Ну так что мне делать? — спросила, нарушив тишину, Завгородняя.
   — Проверять надо это все, — ответил я. — Собирать дополнительную информацию. Дело-то может оказаться более чем серьезным, Света.
   Завгородняя ушла, а я задумался: распотрошенная спина и ребра врастопырку…
   Это определенно что-то мне напоминает.
   Где— то я уже об этом слышал или читал. Вот только где?
 
***
 
   Домой в тот вечер я вернулся поздно. На улице шел дождь, ветер рвал листья, и желтый мокрый вальсочек канителился в свете фонаря над блестящим асфальтом. Весь день у меня из головы не выходила история про убитую женщину из засекреченного дела…
   Но сосредоточиться на этой теме я не мог — весь день не давали покоя какие-то мелкие текущие дела, шли посетители, градом сыпались телефонные звонки. А часов с пяти вечера все говорили только про атаку на башни всемирного торгового центра и смотрели CNN.
   Повзло сказал:
   — Ну все, Шеф, больше тебе твой арабский не понадобится.
   — Почему? — спросил я.
   — А потому, что скоро арабский мир просто перестанет существовать, — ответил Коля оптимистично.
   Соболин заметил, что американцы, мол, сами беду накаркали — очень уж любили фильмы катастроф смотреть… Мудрец, понимаешь.
   Я приехал домой поздно, включил кофеварку и заглянул в холодильник. Чуда не произошло — в нежно светящемся чреве было трагически пусто… «А чего ты, собственно, ждал? Что кто-то вместо тебя купит и принесет продукты?… Э, нет. Чудес не бывает, и добрые домовые давно перевелись», — я с укоризной посмотрел на полку, на нэцке, изображающую Дзаошеня. Дзаошень по японским представлениям — хранитель домашнего очага… «Что же ты, хранитель очага, жранинки не прикупил?»
   Дзаошень молчал, держал в руке табличку, на которую записывают нужды и пожелания. Я, конечно, о своих нуждах умолчал… какие же могут быть теперь претензии к хранителю очага? Никаких. Нет у меня никаких претензий к маленькому мифическому существу. Пусть живет в своем уютном мифе…
   Я закрыл дверь холодильника, дал легкого щелбанчика в костяной лоб Дзаошеня… и тут вспомнил! Я вспомнил, откуда я знаю про «ребра врастопырку». Я вспомнил, вспомнил!
   Спасибо тебе, бог домашнего очага. Ты не накормил меня хлебом, но ты навел меня на мысль о мифах. Спасибо, Дзаошень.
   Я быстро прошел в комнату, включил свет и нацелился на книжный шкаф, в котором хранились энциклопедии, словари, каталоги и справочники. Из-за нехватки «площадей» книги были забиты плотно, кое-где в два ряда.
   Я рылся минут семь, чертыхался, вынимал и складывал тома на пол… и нашел.
   Я вытащил из шкафа том «Древнескандинавских саг».
   Мне не терпелось поскорее открыть нужную страницу, но я не стал этого делать.
   Я вернулся в кухню, включил бра над кухонным столом и налил себе кофе.
   Потом я открыл книгу, минут десять шелестел страницами и нашел то, что искал:
   Свой строй держали бесподобно,
   Французских рыцарей разбив…
   И Карла Лысого пленив.
   Врата Вальхаллы им знакомы,
   Рагнар — мясник — знаток по пыткам
   Вновь резал «красного орла»,
   На лицах викингов — улыбки,
   Увидеть ребра короля…
   Насечки лезвием острейшим
   Он делал прямо вдоль спины…
   Все короли из всех храбрейших
   Орали дико, сколь могли.
   Потом зубило бралось в руку,
   Тяжелый молот взят затем
   И ребра отбивал со стуком,
   Лишая позвоночник стен.
   Умелец был — таких уж нету…
   Сознанье он терять не дал
   И, ребра вывернув все к свету,
   Рагнар показывал оскал.
   А дальше — разделив трофеи,
   Расплылись, к бесу, кто куда…
   …Весной же вновь объединиться
   И резать «красного орла».
   Что в Дании, а что у шведов -
   Пиры, застолье и гульба.
   В Норвегии слышна победа
   Бочонки с элем пьют до дна.
   Вот так примерно, господа… вот так.
   Я выкурил сигарету и закрыл книгу. А потом вспомнил «Приключения майора Звягина»
   Михаила Веллера. Я снова побрел к книжным шкафам и нашел том Веллера. Ну-ка, ну-ка… Ага, вот оно!
   «Когда плененный, обреченный на казнь, хотел продемонстрировать свое мужество и презрение к врагам, он просил „кровавого орла“. Эта самая жестокая из казней производилась добровольно, и в ней нельзя было отказывать: разрубались и ребра на спине и у еще живого вырывались легкие вместе с сердцем».
   На секунду… только на одну секунду я представил себе вспоротое тело… розовокрасные легкие и торчащие наружу белые ребра. Так вот ты какой, «Красный Орел»!
   Я даже как будто ощутил густой, парной запах свежей убоины. Меня замутило… Мне не раз доводилось лоб в лоб сталкиваться со смертью. Она омерзительна всегда. Но особенно противно, когда убивают детей или женщин… Я вспомнил полуголые детские трупы на улицах Шакра. Господи! Как же мне тошно было тогда! Ах как мне было тогда тошно. Я помню все это до сих пор.
   Я закрыл и отодвинул от себя книгу, сделал глоток уже остывшего кофе. «Так, — сказал я себе, — спокойно… давай разбираться спокойно. Что мы имеем на сегодняшний день? Попробуем суммировать: некий оперубойщик из Красноармейского района намекнул на экзотическое (эксклюзивное, сенсационное) УБИЙСТВО. Настолько экзотическое, что его приказали засекретить… Кстати, нужно будет справиться, в каких случаях секретят дела? Они ведь и так для широкой публики закрыты… А что еще мы знаем? Мы знаем пол, примерный возраст жертвы — молодая женщина, очень приблизительно дату убийства и… и больше ничего…»
   Я допил кофе, включил телевизор — в нем рушились небоскребы Манхэттена… я переключил канал — там тоже рушились небоскребы Манхэттена… я еще раз переключил канал — показывали портрет Усамы бен Ладена и кликушествовали какие-то морды. Я выключил телевизор и пошел в душ.
   Уснул я сразу. Лег и провалился в темень.
   Никаких снов не видел.
 
***
 
   С утра мои возбужденные сотрудники говорили только об американской трагедии…
   Вчера не наговорились. Соболин цитировал Ницше:
   — «Если ты долго смотришь в бездну, то помни, что и бездна смотрит в тебя». Американцы сами накликали беду. Это все Голливуд.
   — При чем тут Голливуд? — горячился Повзло.
   А Скрипка рассказал историю про одного своего знакомого, который построил дельтаплан и попытался на нем взлететь с крыши сельского клуба. Он разбежался по пологой крыше и взлетел-таки, хотя односельчане и сомневались. Но после двадцати метров полета отважный Икар врезался в стенку сарая.
   — И чего? — с азартом спросил Соболин. — Разнес сарай вдребезги?
   — Если бы! — ответил Скрипка. — Дельтаплан вдребезги, и сам весь переломался.
   А сараю хоть бы что. Сарай — это вам не небоскреб.
   Завгородняя сказала:
   — До чего же у тебя, Скрипка, все истории дурацкие, и сам ты тоже…
   — Что — я «тоже»? — спросил Скрипка.
   Но Завгородняя сказала:
   — Ничего.
   Я выключил телевизор в приемной и разогнал всех работать. Не хотелось никого видеть.
   — Андрей Викторович, к вам подошел Зверев, — сказала мне по телефону Ксюха.
   Для Сашки Зверева, своего товарища по отсидке в «ментовской» зоне {Об этом периоде в жизни Андрея Обнорского рассказано в романе А. Константинова и А. Новикова «Мент»}, я всегда был готов сделать исключение. Чем Сашка теперь занимается — я толком не знал. Вроде подвизается в чьей-то службе безопасности, кого-то консультирует. Пару раз помогал нам в расследованиях. Но идти в штат «Золотой пули» не хочет ни в какую, сколько я его ни уговаривал. Дорожит своей независимостью, старый хрен.
   — Ты очень кстати, — поприветствовал я Сашку. И с ходу ошарашил его вопросом:
   — Объясни мне, в каких случаях секретят уголовные дела.
   Зверев не удивился и моментально ответил:
   — Если дело содержит государственную или служебную тайну.
   — С государственной понятно… а что значит «служебная тайна»?
   — Ну например, если из материалов дела следует, от кого пришла агентурная информация. То есть, когда есть риск спалить агента. Но это, Андрюха, очень редко бывает…
   Вся информация об агентуре и так проходит с грифом «Совершенно секретно». А ты почему спрашиваешь?
   Я объяснил, и Сашка сразу пояснил:
   — Секретить в этом случае совершенно нечего. Тем более приказом ГУВД. Ежели все так и было, как насвистела ваша Завгородняя, то есть произошло убийство со всеми этими ужасами, то из ГУВД вполне могли дать устную рекомендацию попридержать информацию, чтобы не сеять панику среди населения. А то мигом пойдут слухи про нового Чикатило.
   Сашка помолчал, а потом добавил:
   — А ты сам-то проверял? Было ли убийство?
   Точно так же я вчера спросил у Володи Соболина, Точно так же, как Соболин мне, я ответил Сашке.
   — Ну… вообще-то…
   — Понятно, — вздохнул Зверев. — Ладно, зайду к твоим ребятам, проверим по сводке.
 
***
 
   Я решил не ждать, пока Сашка проверит по сводке. Я избрал самый простой путь — снял трубку и позвонил начальнику РУВД
   Красноармейского района. Однажды нам доводилось пересекаться, и у меня даже нашлась его визитка… Спрошу, решил я, за спрос денег не берут. Я набрал номер и через несколько секунд услышал голос полковника Крылова.
   — Здравствуйте, Дмитрий Олегович. Журналист Серегин из Агентства «Золотая пуля». Не могли бы уделить мне пару минут?
   — Здравствуйте, Андрей… э-э… Викторович, — ответил полковник. Хорошая у него память, даже отчество вспомнил. — Чем могу быть вам полезным?
   — Дошли слухи, что у вас в районе некое жуткое убийство произошло. Хотелось бы получить какую-то достоверную информацию.
   — Слухи дошли? Худо, господа журналисты, что вы опираетесь на слухи. Лучше бы на факты.
   — Именно потому вам и звоню, товарищ полковник. Хочу познакомиться с фактами.
   — Ага… с фактами? А вы какое убийство имеете в виду, Андрей Викторович?
   — Примерно неделю назад на лестнице многоэтажки обнаружили труп молодой женщины… с (я чуть было не ляпнул: с «красным орлом») ребрами наружу.
   Крылов несколько секунд молчал, потом сказал:
   — Действительно, слухами питаетесь…
   Имела место бытовуха на проспекте Рационализаторов. Какие еще «ребра наружу»? Что это за бред?
   Полковник сказал это спокойно, уверенно, но я сразу уловил в его голосе какую-то неискренность. Впрочем, ожидать от матерого оперативника искренности и не приходится. Специфика службы учит их взвешивать слова.
   — А вскрытая спина? Вывернутые ребра? — спросил я. — Это что — бытовуха?
   — Вы же серьезный журналист, Андрей Викторович… зачем вам эта бульварная дешевка? Девку основательно порезали ножом, вот жильцам и показалось черт те что. Вы же понимаете — много крови, лохмотья порезанной одежды. С перепугу может показаться все что угодно — хоть ребра наружу, хоть сиськи внутрь. Верно?
   Я ответил:
   — Верно.
   — Вот то-то и оно, — продолжил Крылов. — Плюньте вы на эту дешевую сенсацию. Яйца выеденного не стоит. А вот есть у нас хорошее раскрытие по разбою. Приезжайте, все расскажем, покажем… Ладушки?
   Мы мирно потолковали с полковником еще минуту и закруглили разговор.
   «Проспект Рационализаторов», — написал я на листке бумаги.
 
***
 
   Спустя часа два после моего разговора с Крыловым появился Зверев. За это время меня трижды доставали с просьбами об интервью: почему-то коллеги считали, что, раз я служил на Ближнем Востоке, то непременно должен быть экспертом по арабскому терроризму… Сашка пришел и молча положил на стол ксерокопию оперативной сводки.
   "Оперативная сводка.
   3 сентября 2001 года.
   О наиболее существенных уголовных проявлениях на территории Санкт-Петербурга.
   Не раскрыто:
   Убийство Красноармейское РУВД.
   3 сентября 2001 года около 8.30 на запасном выходе 13 этажа дома №46 по проспекту Рационализаторов с множественными ножевыми ранениями различных частей тела обнаружен труп неизвестной женщины, на вид около 20 лет.
   Инф. на 12.00.
   Выезжали: зам. нач. УУР Сазонов, ст. наряда УУР Магомедов с оперсоставом, и.о. нач. РУВД Лыков, отв. от руководства нач.
   КМ Пасечник, начальник ОУУР Кузьмин с оперсоставом, помощник пр-ра Яшин, СП
   Коровина, ЭКО Тимохин, СМЭ Кириллов, кинолог Инин, о/у ОРО Раскатов, Иванов, уч. инспектор Лялин, инспектор ОППН
   Козлов.
   КП 420 по 308 о/м.
   Возбуждено уголовное дело по ст. 105 ч. 1 УК РФ.
   Сообщено ЭКУ (8-57).
   С места происшествия изъяты: одна дактопленка с отпечатками следов пальцев рук, одежда со следами вещества бурого цвета, два презерватива (один — использованный), 6 окурков, осколки битого стекла.
   В 308 о/м сообщили жильцы дома в 8.30.
   В ГУВД сообщил ответственный руководства начальник КМ Пасечник в 11.57, окончание в 19.46 3.09.2001 года".
   — Про «красного орла» здесь ничего нет, — сказал я, когда прочитал ксерокс с «Оперативной сводки».
   Сашка закурил, пожал плечами и ответил:
   — А здесь и не должно быть подробностей. Это сводка. В ней все формулируется коротко: множественные ножевые… А ты, кстати, уверен, что был этот «красный орел»?
   Как— то уж больно экзотично.
   — Не знаю, Саша, — ответил я. На самом деле у меня было чувство, что был «красный орел». Был!
   — А по-моему, так запороли наркоманку-проститутку… и никакой тебе ритуальной чертовщины, — сказал Сашка. Он сидел на краю стола, курил и качал ногой.
   — А почему проститутка и наркоманка?
   — Не знаю, но мне так кажется… презервативы… и прочее. Не всякая телка пойдет трахаться на лестнице.
   — Не всякая, — согласился я. — А ты обратил внимание, на каком этаже нашли тело?
   — Обратил, на тринадцатом… Ну и что?
   — Ничего. Запросто может оказаться, что совпадение. Но в сочетании с «красным орлом» наводит на размышления.
   — Гляди сам, — сказал Сашка и протянул руку. — Звони, если что…
   Я сидел, курил и думал: «А вдруг прав полковник Крылов, и никакого „орла“ не было? Вдруг перепуганные насмерть жильцы злосчастного дома приняли за ребра лохмотья куртки или плаща белого цвета… Нужно будет узнать, какого цвета была одежда у жертвы? Вон и Зверев сомневается. А у него опыт — будь здоров».
   Я сидел, курил, думал. А потом пошел к моим операм.
 
***
 
   Оба сыскаря — Зудинцев и Каширин — спокойно резались в нарды. Я не стал на этом акцентировать внимание. Когда требовалось, ребята могли пахать по двадцать четыре часа в сутки…
   — Слушайте, орлы, — сказал я, — тело этой девахи сейчас где? В морге?
   — Какой девахи? — спросил Зудинцев.
   Я вдруг сообразил, что ребята об убийстве на проспекте Рационализаторов ничего не знают.
   Я ввел их в курс дела.
   — Как бы получить копию заключения?
   — У-у, начальник… — протянул Зудинцев. — Это еще когда будет! Месяц пройдет или полтора. Заключение быстро не делают.
   — А почему так долго? — удивился я.
   Каширин ответил:
   — Да потому, что следак наверняка назначил дополнительные экспертизы — гистологию, например, чтобы проверить ее на наркотики. А это довольно долгая история.
   — Да мне хрен-то с ней, с гистологией, — сказал я. — Мне важно знать: были вывернуты ребра или нет?
   — Щас возьмем эксперта за жабры — все объяснит, — обнадежил Зудинцев. Он достал из стола пухлую записную книжку, полистал ее и нашел то, что искал.
   — Вот, — сказал он, — канцелярия судмедэкспертизы.
   Набрал номер и включил на аппарате громкую связь, чтобы мы все могли слышать разговор. Аппарат выдал три длинных гудка, затем трубку сняли:
   — Экспертиза.
   — Але… из Красной армии вас беспокоят. Мы вам третьего числа трупик подкинули с проспекта Рационализаторов. Нельзя ли посмотреть, кому он на разделку достался.
   — Подождите, — ответил женский голос из телефона.
   Слова «на разделку достался» меня покоробили, а девушку на том конце провода нет. Она сказала: «Подождите». И мы ждали. Видимо, она смотрела по каким-то своим учетам, кому достался «на разделку трупик»… Зудинцев подмигнул нам.
   — Алло, — сказала барышня из экспертизы, — ваш труп достался Митрофанову.
   — А позвать его можно? И как его, кстати, по имени-отчеству?
   — Если не на вскрытии — позову. А по имени-отчеству Иван Палыч.
   — Там, — сказал, прикрывая трубку рукой, Зудинцев, — спецы очень толковые и дотошные… На лапшу тело пошинкуют, но до сути доберутся.
   — На лапшу пошинкуют — это здорово, — согласился я, и Зудинцев понимающе ухмыльнулся. Родион тоже жизнерадостно оскалился. Через минуту в трубке раздался мужской голос:
   — Але, слушаю.
   — Иван Палыч?
   — Да, слушаю… С кем имею честь?
   — Здравствуйте, старший лейтенант Сидоров с Красноармейского РУВД… Мне сказали, что это вы нашу девочку с множественными ножевыми вскрывали?
   — Я вскрывал… Что вы звоните без передыху? Пятнадцать минут назад ваш Кузьмин звонил! Что у вас за пожар?
   — Именно что пожар, Иван Палыч. Проверяющий из главка приехал, всех прессует — мочи нет. Расскажите в двух словах о характере ранений.
   — Я уже все «в двух словах» Кузьмину рассказал, — недовольно ответил патологоанатом.
   — Да Кузьмича срочно в прокуратуру выдернули, — ответил, подмигивая нам, Зудинцев. — Выручайте, Иван Палыч… в двух словах. Меня же проверяющий сожрет вместе с говном.
   — Ну ладно, — сказал эксперт. Видимо, у них тоже были какие-то свои медицинские проверяющие, и он понял Зудинцева… то есть Сидорова. — Ну ладно, в двух словах так: тридцать четыре колотых и резаных раны…
   Довольно тупым, толстым и длинным ножом.
   Всю девку искромсал, сволочь! Но это, как говорится, дело обычное… Самое интересное, что он просто выпотрошил ее и вырвал сердце… Ну да вы в курсе, должно быть?
   — Нет, к сожалению. Я только сегодня из отпуска вышел.
   — Бардак у вас, — проворчал эксперт.
   — Бардак, — согласился Зудинцев.
   — Вот и я говорю: бардак… никто ни хера не знает.
   — Это точно, — согласился Зудинцев. — Значит, говорите, сердце вырвал?
   — Мало того, что вырвал — забил его в рот.
   «Вот так, — подумал я, — вот так». Зудинцев еще что-то уточнял, но я уже не слушал. Не хотел слушать и не мог слушать.
   Потом, позже, я сообразил, что даже сообщение о вчерашнем чудовищном теракте в Нью-Йорке, в результате которого погибли тысячи людей, не подействовало на меня так, как несколько раздраженных фраз незнакомого мне эксперта Митрофанова.