Мы поднялись на второй этаж главного здания и в административном коридоре нашли кабинет менеджера. Я постучал.
— Войдите! отозвался мужской голос.
Миша изменился. И не в лучшую сторону. Потолстел и полысел. Утратил свое вечно голодное выражение лица, которое я запомнил со времен гостиницы «Речная». Он стал похож на сытого и довольного жизнью и собой домашнего кота-любимца.
— Шах! — Миша поднялся мне навстречу. — Здравствуй, дорогой!
— Привет. — Я перехватил плотоядный и оценивающий взгляд, которым Лернер окинул Свету. Представил их друг другу: Михаил Исакович — Светлана.
— Очень приятно. Можно просто Миша и на «ты». — Лернер с дешевой элегантностью поцеловал Свете руку. — Я оставил за вами лучший номер. С видом на озеро.
— Здорово! — по-детски всплеснула руками Завгородняя. Ей очень удавалась роль девочки-простушки. Глядя на нее, трудно было предположить, что она играет.
Я забрал из багажника своей «лохматки» наши со Светой сумки. Миша скептически посмотрел на мою машину:
— Ты не думал, что на свалке нужно будет доплатить, чтобы такое взяли?
— Очень смешно, — проворчал я.
Лернер проводил нас на четвертый этаж. Туда можно было попасть по лестнице, которая начиналась в холле здания. Или — по пожарной лестнице, которая с хозяйственного двора главного корпуса выводила на небольшую галерею вдоль всего верхнего этажа.
Света продолжала играть девочку.
С искренней наивностью расспрашивала Мишу о курорте и постоянно ахала и охала.
Миша распахнул дверь номера и отступил в сторону, пропуская нас вперед. Он наслаждался произведенным эффектом.
Номер был небольшой, но с огромной кроватью посредине. Из огромного же окна было хорошо видно озеро, которое лежало далеко внизу, у подножия холма, на котором разместился курорт.
Солнце уже садилось, его предзакатный свет разукрасил низкие облака, которые надвигались с запада.
— Шторм будет? — неожиданно для самого себя спросил я.
Миша тоже посмотрел на облака:
— Похоже.
— А это что за штука? — спросила Света. Она указывала на ажурную антенну километрах в трех от «Красного озера».
— Ретранслятор сотовой связи. Без него мобильники здесь не работают. — Похоже, Миша охотно принял роль, которую ему отвела Света: учитель, наставник… Он посмотрел на часы и заторопился:
— Ужин через сорок минут.
Я покажу вам ваш столик.
— Спасибо за чудесный номер! — крикнула ему вдогонку Света, которая осваивала сантехнику в ванной.
— Все в счет старого долга, — невесело улыбнулся Миша.
И дался ему этот долг!
Я вернулся к окну. Меня беспокоили облака на западе. Солнце уходило, дневной свет угасал, и оттого облака казались мрачнее. Уже не облака — тучи.
Я не слышал, как Света вышла из ванной. Она неслышно подошла ко мне сзади, обняла, прошептала в спину:
— У нас есть еще полчаса.
— Полчаса? — переспросил я.
— Для нас с тобой.
…На ужин мы немного — минут на пять — опоздали: Света должна была привести себя в порядок, а я едва успел принять душ и натянуть чистые джинсы и рубашку.
Нашей соседкой по столику оказалась невысокая хрупкая (где я мог видеть это лицо? Где?) блондинка лет двадцати пяти. Миша, который лично проводил нас со Светой к столику, отрекомендовал девушке новых соседей как партнеров по рекламному бизнесу, И вообще людей милых и очаровательных.
Завгородняя окинула девушку быстрым и оценивающим взглядом, решила, что та ей не соперница, и принялась разглядывать зал. Вежливые манеры и этикет она оставила мне.
— Добрый вечер. — Я улыбнулся, стараясь загладить неловкость (могу поспорить: Светка сделала это специально!) своей спутницы.
— Здравствуйте, — ответила мне с улыбкой незнакомка.
— Это — Светлана, а я — Виктор.
(В такие минуты я ненавижу свое имя: «Я — Виктор» звучит очень фальшиво.)
— Очень приятно. Ирина.
Я пожал тонкую руку, протянутую мне для приветствия.
— Вы здесь одна? — Я кивнул на пустой стул у нашего стола.
— Не совсем.
— Он задерживается? — не без злорадства спросила Света. — Дела в городе?
— Нет. — Ирина иронично улыбнулась, похоже, она легко раскусила игру, которую вела Света. — «Он» сидит вон за тем столом.
— Это ваш дядя? — Света не умела отступать.
— Нет. Это мой шеф, — в тон ответила Ирина.
Я всмотрелся в лицо человека, на которого указала Ирина. Это был мужчина средних лет в строгом костюме и при галстуке. Он о чем-то оживленно говорил со своим соседом — худощавым мужчиной лет тридцати пяти.
Когда я последний раз видел шефа Ирины (лет семь или восемь назад? Помню только, что это было в холле все той же гостиницы «Речная», Я должен был его встретить и проводить в номер на переговоры. Он тогда сильно возмутился, когда я остановил лифт и попросил его вывернуть карманы), он был помоложе и выглядел не так солидно. И занимал пост то ли советника, то ли клерка при депутате первого созыва Законодательного собрания Петербурга. Уровень его не превышал статуса «шестерки», пусть и «шестерки» с большими полномочиями.
— Василий Александрович Деревенев? — спросил я у Ирины.
— Вы знакомы? — с неожиданным испугом спросила она.
— Нет. Встречались когда-то. Это было давно и в другой жизни.
Ирина натянуто улыбнулась. Раскрыла сумочку и достала сотовый телефон.
Между нами выросла почти зримая стена прохладного отчуждения. Ирина помрачнела, замкнулась в себе. Отвечала односложно и уже не улыбалась.
Ужин продолжался. Между десертом и кофе я попытался пробиться через стену:
— Можно вас пригласить на танец? — спросил я.
— А как же… — тихо произнесла Ирина, кивнув в сторону Завгородней.
— Она не обидится, — так же тихо ответил я.
— Почему бы и нет? — пожала плечами Ирина.
Мы вышли на площадку, где уже медленно кружились несколько пар.
Света, похоже, не заметила, что мы ушли: она была занята флиртом с одним из официантов. Парень уже минут десять стоял рядом с нашим столиком и давал подробные пояснения по всем пунктам меню. Он поедал Свету глазами и старался быть серьезным «под огнем» всего арсенала обольщения, который пустила в ход Света. Я мысленно аплодировал выдержке парня.
Ирина танцевала великолепно.
И при этом старательно выдерживала дистанцию.
— Вы меня боитесь? — спросил я.
— Почему вы так решили?
— Вы вся аж похолодели, когда я сказал, что прежде — в другой жизни — встречался с вашим шефом.
— Все это только кажимость, — чуть улыбнулась Ирина.
— И все же?
— Мне бы не хотелось говорить об этом… — Ирина бросила взгляд в сторону Деревенева, — здесь.
Ирин взгляд… Вот оно! В той, другой жизни, я встречался не только с нынешним шефом Иры. С ней мы тоже виделись. Была одна история… Детали ускользали. Я не мог вспомнить подробностей. Но в том, что мы встречались, был уверен.
— Вы курите? — спросил я ее, чтобы хоть как-то продолжить разговор.
— Да.
— Или лучше «ты»? — Я пристально смотрел ей в глаза.
Она выдержала мой взгляд и даже улыбнулась:
— Почему бы и нет.
Мы вышли на свежий воздух.
Ирина курила длинные и тонкие сигареты с ментолом. Затянулась, снова достала из сумочки телефон.
— Ждешь звонка?
— Почему вы… ты так решил?
— За последние минут пятнадцать ты проверяла телефон раз десять.
— Может, это привычка? — спросила Ира.
— Не похоже.
— Мы раньше нигде не встречались? — вдруг спросила Ира.
Вот! И она вспомнила!
— Мы? — переспросил я.
— Давно ты рекламой занимаешься?
— Рекламой? Чуть больше часа. — Я пытался говорить весело, но не очень у меня получалось.
— В последнюю нашу встречу тебя называли Шах.
— И до сих пор называют. Но лучше просто Витя. Простое такое имя…
— Ирина! — На пороге столовой показался Деревенев под руку… со Светой.
Они подошли к нам. Деревенев меня не узнал. — Ирина, у вас очаровательная соседка.
Ира из вежливости улыбнулась. Ее шеф был навеселе.
— Знакомьтесь, — сказала она. — Василий Александрович — Виктор…
— Просто Виктор.
Манеры Деревенева изменились с нашей последней (и первой) встречи. Он стал решительнее, увереннее в себе.
Правда, только внешне. В глазах по-прежнему прятался страх. Страх «шестерки» перед могуществом больших боссов.
Света с очаровательной улыбкой осторожно освободила руку, которую Деревенев притиснул к своему «комку нервов».
— Вы нас извините, — сказала она. — День был трудным.
— Встретимся за завтраком, — улыбнулась Ира. Она смотрела только на меня.
— До утра. — Василий Андреевич пошленько подхихикнул.
— Спокойной ночи.
Света взяла меня за руку, стиснула мою ладонь, и мы направились к лестнице. Она разыгрывала сцену ревнивого бешенства:
— Гад ползучий! — возмущенно прошептала она, продолжая улыбаться. Интонация была такая, что я живенько представил себе все прелести ночевки на полу, где-нибудь на коврике у двери.
Но уже между вторым и третьим этажом гнев Светы сменился на милость: она легонько поцеловала меня в щеку, а пожатие руки стало другим: нежным, манящим.
Между третьим и четвертым этажами Света остановилась, повернулась ко мне и жадно впилась в мои губы. Ее руки легли мне на плечи, пальцы взъерошили волосы на затылке. Она прижималась ко мне все сильнее.
— Я хочу тебя, — прошептала она.
Я подхватил Свету на руки и понес в наш номер…
И вот теперь прошел всего один день, и Миша Лернер говорил мне:
«Убийство».
— Убийство, — выдохнул Лернер вместе с сигаретным дымом и вдавил окурок в пепельницу.
Только сейчас я заметил, как у него дрожат руки.
— Кого убили?
По спине пробежал неприятный холодок.
— Пойдем. — Он резко поднялся. — Я тебе все покажу.
На выходе я постучал в дверь ванной.
— Что?! — отозвалась Света сквозь шум воды.
— Я скоро вернусь.
— Поняла!
Шторм, который начался незадолго до полуночи, уже затихал. Ветер с дождем бушевали над «Красным озером» не больше часа. Но за эти шестьдесят минут мне не раз казалось, что главное здание курорта пытается взлететь. Окна содрогались от ударов ветра. Было слышно, как на улице стонут — и ломаются! — деревья.
Мы стояли перед комнатой номер 407.
(Кому-то «повезло». Семерка — счастливое число…) Миша отпер дверь своим ключом. Пропустил меня вперед и торопливо захлопнул дверь. Свет в этом номере не горел.
— Она там, — прошептал Миша и кивнул в сторону комнаты.
— Она? — переспросил я.
Лернер не ответил, и я шагнул в комнату. Нашарил на стене выключатель, зажег свет.
Ира была мертва.
Вне всякого сомнения.
Пуля вошла ей в грудь, чуть выше сердца. Похоже, в тот момент, когда в нее выстрелили, Ира стояла у кровати лицом ко входу, поэтому выстрел отбросил ее на уже расстеленную ко сну кровать.
Я машинально прикрыл полами халата ее ноги (нельзя оставлять женщину в таком виде. Пусть даже и убитую…) и огляделся. В номере все было перевернуто вверх дном.
— Миша! — позвал я.
— Что? — глухо отозвался он.
— Здесь все так и было?
— Не понял?
— Сам видишь.
— Да. — Я услышал, как за моей спиной щелкнула зажигалка, Лернер с шумом выдохнул дым. — Так и было.
Ты слишком много куришь, — сказал я.
— Что?! — сдавленно вскрикнул Миша. — Ты о чем говоришь!
— Спокойно. В милицию звонил?
— Буря повредила кабель.
— А по сотовому?
— Ретранслятор накрылся.
— Послать кого-нибудь не пробовал?
— Не проехать: во дворе и на аллее черт те что творится. На дороге еще хуже…
Лернер вдруг обессилел.
— Кто ее нашел?
— Я.
— Как? — спросил я.
— В соседнем номере — сын «большого человека». Парень позвонил мне, пожаловался на громкую музыку.
— И что?
— Я пришел. Постучал. Еще раз постучал. Никто не ответил. Пришлось сходить за служебными ключами. Отпер дверь и нашел… — Миша громко и судорожно сглотнул, -…нашел ее.
— Во сколько это было?
— Около двух ночи.
Ты кому-нибудь уже сказал?
Лернер молча покачал головой.
И вдруг сказал как-то по-детски жалобно:
— Пойдем, а?
— Минуту. — Я взял с кресла покрывало, мгновение помедлил, прежде чем закрыть Ире глаза. Накрыл ее.
— Что ты делаешь? — истерично всхлипнул Миша.
Я не ответил. Еще раз огляделся.
Сумочка. Я подобрал ее с пола, мельком просмотрел содержимое.
— Пойдем.
Мы вышли из номера, захлопнули дверь. На ручку я повесил табличку: «Не беспокоить!»
— Мне нужно выпить, — сказал Миша. — Будешь?
— Не откажусь.
Мы спустились на административный этаж, в кабинет Миши. Он открыл бар:
— Что будешь?
— Виски, ты же знаешь.
— Вода?
— Нет. — Я открыл сумочку Иры.
Что у нас тут?
Сотовый телефон. Аппарат был включен. Я понажимал кнопки и нашел последние звонки. После полуночи Ира разговаривала дважды. Сначала она звонила на городской номер. Судя по первым трем цифрам, где-то в районе станции метро «Чернышевская». Второй раз звонили уже ей — с сотового телефона.
Оба раза она говорила примерно по пять минут. Я переписал себе номера и выключил мобильник (Ире он уже не понадобится).
Бумажник. По-мужски большой бумажник был уже изрядно потрепан.
Деньги: около трех тысяч рублей и семь сотен долларов. Водительские права: Дягина Ирина Сергеевна. Она получила их три года назад. Временное разрешение.
Документы на «ауди». Фотография женщины средних лет и мальчика-подростка с размашистой надписью на обороте:
«Ирочка, мы тебя любим! Мама и Санек».
— Гости ставят машины только на одной площадке? — спросил я.
Лернер глянул на меня поверх бокала, в котором он намешал капитальную «отвертку».
— Да.
— Не помнишь: есть ли там… — я заглянул в документы на машину, — «ауди» темно-синего цвета?
— Есть. — Миша отхлебнул большой глоток.
Что— нибудь еще? -Большая связка ключей. Я снял с кольца ключи от машины, остальные положил назад. Миша был занят очередной порцией «отвертки», поэтому ничего не заметил.
Паспорт. Выдан в Петербурге. Возраст…
(Хм. Ей было всего двадцать шесть лет!)
…Регистрация: Кирочная улица. Мужа — нет, детей — нет. Недавно — по штампу ОВИРа — получила заграничный паспорт.
Больше в сумочке ничего не было.
Я протянул ее Лернеру:
— Пусть пока полежит у тебя.
Миша брезгливо взял сумочку в руки и торопливо сунул ее в сейф.
— Шах, что нам делать?
— Нам? — переспросил я.
— Что мне делать?
— Не думать ни о чем до утра…
Ты не был таким! ~ перебил меня Лернер. — Это после взрыва «мерседеса» тебя так переклинило? Урод хренов!
— Миша! — рявкнул я. Меня вдруг замутило, показалось, что весь кабинет заполнил тошнотворный запах разогретого железа и горящей резины.
Лернера мой окрик не остановил:
— Чистюля! Рекламой он занимается! А я тут…
Я резко встал и наотмашь ударил Мишу по лицу. Он судорожно вскрикнул, схватился за щеку.
— Спасибо, — сказал он уже спокойнее.
— Утром мне нужно поговорить с Деревеневым. Ты можешь пригласить его сюда, скажем, за полчаса до завтрака?
— Хорошо. Сделаю.
Я поднялся. И уже в дверях (Осенило!) задал еще один вопрос:
— Сколько сейчас человек на курорте?
Миша вытащил из стола объемистую папку, что-то посчитал:
— Сорок восемь постояльцев и вместе со мной двадцать пять человек персонала.
— Спасибо. Утром увидимся.
Я знал, за что убили Иру.
Она сама мне сказала, за что ее могут убить. Наутро после того, как Деревенев пошленько хихикал над шуткой про утро.
Ей оставалось жить меньше суток.
— …Я хочу тебя, — прошептала мне Света.
Я подхватил Завгороднюю на руки и понес в наш номер.
У дверей нашего номера я замешкался: как открыть дверь и при этом не уронить женщину, которую держишь на руках? Ключ выскользнул из пальцев.
Света нетерпеливо заерзала у меня на руках, застонала.
— Извини, — пробормотал я, поставил ее на ноги. Торопливо отпер дверь.
Мы начали раздеваться уже на пороге. Света тянула меня за рубашку, выдергивая ее из джинсов. Мои руки скользили по ее блузке. Наши губы слились в долгом поцелуе. Мне удалось захлопнуть дверь.
Медленно, шаг за шагом, мы подбирались к кровати. Летели на пол вещи.
Света резко толкнула меня на постель, упала сверху.
Это была еще одна ночь. Безумная ночь в череде таких же. Не было только пейджера, который мог в любой момент прервать любовные утехи. Был выключен телефон.
Я спустился к завтраку один: все попытки разбудить Свету не принесли результата. Она только ворчала что-то непонятное и глубже зарывалась в одеяло.
Ира уже была за столиком. Она вежливо улыбнулась мне.
Мы поговорили о погоде. О «Красном озере». Ира допила кофе, поднялась. И уже проходя мимо, уронила передо мной клочок бумаги:
«Лодочный причал. 12:00».
Это попахивало дешевыми шпионскими страстями. Или — мексиканской мелодрамой. Записки, тайные свидания.
Я почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. Мужчина примерно моего возраста за четыре столика от нашего пристально и не скрываясь меня разглядывал. По спине пробежал неприятный холодок. Так уже было.
Было.
Два… Нет, три года назад. В одном из кафе, куда я время от времени заходил перекусить в середине дня, меня почти так же разглядывал молодой парень бандитского вида: кожаная куртка, футболка, золотая цепочка, ботинки с модными носами.
А четыре часа спустя мой «мерседес» взлетел на воздух, когда под днище случайно залетел жесткий резиновый мячик, которым играли школьницы-первоклассницы во дворе. Потом уже один знакомый опер из главка рассказал мне, что таких совпадений — одно на миллион, и то — лет за тысячу.
Мячик замкнул контакты бомбы (100 граммов тротила), которую умельцы приспособили прямо под сиденьем водителя.
И вот сейчас все тот же холодок по спине.
Черт!
До полудня я коротал время сначала на веранде главного здания: прочитал свежие газеты, полистал журнальчики.
Потом сыграл пять или шесть партий в «американку» с отставным военным.
Первые я выиграл, а потом дал себя обыграть. Просто из интереса. Хотя вояка играл в бильярд безбожно плохо, и продуть ему было достаточно обидно.
Я не спеша двинулся по главной аллее между аккуратными коттеджами.
Аллея заканчивалась широкой лестницей, которая вела вниз, к озеру. Спустился к воде — теплая. Вполне можно купаться.
Лодочный сарай стоял метрах в двадцати от берега, в ивовой рощице. Правда, назвать это здание сараем можно было с большим трудом. Сарай — это что-то старенькое, обветшавшее, деревянное. А здесь был новенький дом, обшитый листами пластика. Внутри на стеллажах разместились лодки — байдарки и шлюпки. В углу я заметил три водных мотоцикла и канистры.
Ира уже ждала меня.
— Все — там. — Она показала на одну из ближайших лодок.
Я заглянул под сиденье: к нему был скотчем приклеен большой конверт из желтой бумаги. Конверт запечатан не был.
— Что это? — спросил я.
— Мой приговор.
Мне хотелось думать, что Ира шутит, но она и не думала этого делать.
— Обещай мне, что не будешь это смотреть. Просто сохрани. Пока мы здесь находимся.
— Ты мне доверяешь?
— Да. Тебе я доверяю. — Ира закурила, отказавшись от моей зажигалки. — Обещай мне, что не будешь смотреть конверт, если со мной ничего не случится.
— А кому еще ты доверяешь?
— Жоре Армавирскому и его брату…
— Не понял?
— Мы партнеры, — отрезала она.
Я понял, что нужно поменять тему:
— А что с тобой может случиться?
— Например, я упаду с лестницы и больше не встану. Или — захлебнусь в ванне. Хотя ванну я не принимаю уже года два, моюсь только под душем.
— Договорились. Вопрос можно?
— Попробуй.
— С кем встречается твой шеф?
— Какой?
— Деревенев — замглавы районной администрации?
— Он никогда и не был моим боссом. — Ира бросила окурок себе под ноги, вдавила его в пол. И сразу закурила новую сигарету. — Меня к нему перевели на время.
— Кто?
— Не поняла?
— Кто тебя на время перевел к Деревеневу?
— Старцев. Юрий Петрович Старцев.
— Вице-президент холдинга «Хоре»?
— Он самый… Неплохие познания для трудяги из рекламного бизнеса. Об этом человеке мало кто знает.
— А что, Старцев тоже здесь?
— Он приехал вчера вечером, незадолго до полуночи. Для него был зарезервирован четырехкомнатный коттедж.
— В одной комнате ему тесно?
— Он приехал не один. С ним еще человек семь-восемь.
— Что, серьезный разговор будет?
— Серьезный, — кивнула Ира.
— Ну ладно, пойдем? — спросил я.
— Ты не заберешь конверт с собой? — удивилась она.
— Здесь надежнее.
— А если кто-нибудь его найдет?
— Я же не сказал, что мы оставим конверт именно под сиденьем этой лодки. Мы его перепрячем.
Минут пятнадцать мы искали подходящее место. И в конце концов спрятали конверт в дальнем конце лодочного сарая, под крышей.
Из сарая мы вышли порознь. Уже в дверях-воротах я спросил:
— А почему ты не принимаешь ванну?
— После фильма «Касатки». Мне все время кажется, что сейчас такая тварь вынырнет и меня сожрет. — Ира робко улыбнулась. — Знаю, что это глупо, но…
Она направилась на небольшую пристань, а я повернул к лестнице и вернулся в главное здание. Света еще не проснулась. Поэтому до обеда я играл с отставным воякой. И на этот раз уже не проигрывал.
Я торопливо вышел из кабинета Лернера: мне нужно было побыть одному. Я выскочил на улицу, не сбавляя хода отбежал в лес и с размаху сел на землю.
Ирину убили. Она не упала с лестницы. Не захлебнулась в ванне. Ее застрелили. Наверное, она о таком даже не думала. Что искали у нее в номере? Выходит, что конверт. Будем считать, что за него Иру и убили. Но — кто?
Я похлопал себя по карманам. Вспомнил, что оставил сигареты в номере. Не думал, что задержусь надолго.
Конверт. Нужно его забрать. Ира сама сказала: если со мной ничего не случится.
Уже случилось.
Нужно забрать конверт.
Я поднялся с земли. Огляделся: небо на востоке немного посветлело. На улице — не души. Если я, конечно, не ошибаюсь.
Хочется думать, что нет. Не ошибаюсь.
Я обошел коттеджи лесом. Соскальзывая на мокрой от росы траве, спустился вниз, к берегу озера. Двери лодочного сарая не были заперты. То и дело натыкаясь на лодки и стеллажи, я добрался до того места, где мы Ирой спрятали конверт. Вытащил его.
В номер я вернулся по пожарной лестнице и через балкон.
Света не спала — ждала. Тихо играла музыка. Что-то сверхновое. Очень и очень новое.
Она, похоже, не удивилась, что я вернулся не через дверь.
— У каждого свои недостатки, — сказала она, поднимаясь мне навстречу.
Одежды на ней не было. Я понял, что даже после того, как мне довелось увидеть труп, побегать по лесу и полазать по лодочному сараю, Света меня возбуждает. Я хотел ее.
— Подожди, — через силу выдавил я.
— Что стряслось? — спросила она.
— Иру… Ирину Дягину убили.
— Когда?
— Застрелили. Часа два назад.
— Черт… — выдохнула она и опустилась на кровать. — За что?
— Не знаю. — Я открыл конверт.
В нем были объемистая пачка финансовых документов и — отдельно — десяток фотографий. Я протянул бумаги Свете:
— Посмотри.
Она рассеянно взяла документы в руки, перевернула пару страниц. Я просматривал фотографии. На шести были засняты объекты на территории порта Петербурга, все — в третьем и четвертом районах. Еще на четырех запечатлены транспортные развязки в районе порта.
— Это проект договора, — сказала Света, — по которому районная администрация, как представитель города, передает холдингу «Хорс» права на безвозмездное пользование рядом объектов с обязательной реконструкцией. Но…
— Что — «но»?
— Когда арестовали Жору Армавирского… Спозаранник говорил, что одна из версий ареста — происки конкурентов.
— Не понял?
— Какое обвинение предъявили Армавирскому?
— Похищение людей.
— Именно. Глеб думает, что похищение — не единственная причина. По его версиям, нашего героя убрали — на время — из активной жизни. Отодвинули от бизнеса.
— На эти объекты претендовал Жора?
— Да. Мне кто-то говорил, что у Жоры Армавирского были большие сложности с «Хорсом». Холдинг пытался конкурировать с ним по сетям казино и, главное, в строительстве.
— Без дорог нет порта… — пробормотал я.
— Это ты верно подметил. Вот, смотри, — Света взяла у меня из рук фотографии, — это — станция «Автово», это — железнодорожный переезд на проспекте Стачек. Вот это — подъездные пути к порту. Это — тоннель на Канонерский остров. Во все эти объекты Армавирский уже начал вкладывать деньги.
— А районное начальство…
— …нашло нового партнера.
Света еще раз перелистала документы.
— За это Дягину и убили? — спросила она. — Думаешь, она хотела передать бумаги в РУБОП? Или в ФСБ?
— Ни для РУБОПа, ни для ФСБ эти бумажки интереса не представляют, — сказал я. — А вот для окружения Жоры Армавирского…
— И сколько такое может стоить? — В глазах Светы появился странный блеск.
— Войдите! отозвался мужской голос.
Миша изменился. И не в лучшую сторону. Потолстел и полысел. Утратил свое вечно голодное выражение лица, которое я запомнил со времен гостиницы «Речная». Он стал похож на сытого и довольного жизнью и собой домашнего кота-любимца.
— Шах! — Миша поднялся мне навстречу. — Здравствуй, дорогой!
— Привет. — Я перехватил плотоядный и оценивающий взгляд, которым Лернер окинул Свету. Представил их друг другу: Михаил Исакович — Светлана.
— Очень приятно. Можно просто Миша и на «ты». — Лернер с дешевой элегантностью поцеловал Свете руку. — Я оставил за вами лучший номер. С видом на озеро.
— Здорово! — по-детски всплеснула руками Завгородняя. Ей очень удавалась роль девочки-простушки. Глядя на нее, трудно было предположить, что она играет.
Я забрал из багажника своей «лохматки» наши со Светой сумки. Миша скептически посмотрел на мою машину:
— Ты не думал, что на свалке нужно будет доплатить, чтобы такое взяли?
— Очень смешно, — проворчал я.
Лернер проводил нас на четвертый этаж. Туда можно было попасть по лестнице, которая начиналась в холле здания. Или — по пожарной лестнице, которая с хозяйственного двора главного корпуса выводила на небольшую галерею вдоль всего верхнего этажа.
Света продолжала играть девочку.
С искренней наивностью расспрашивала Мишу о курорте и постоянно ахала и охала.
Миша распахнул дверь номера и отступил в сторону, пропуская нас вперед. Он наслаждался произведенным эффектом.
Номер был небольшой, но с огромной кроватью посредине. Из огромного же окна было хорошо видно озеро, которое лежало далеко внизу, у подножия холма, на котором разместился курорт.
Солнце уже садилось, его предзакатный свет разукрасил низкие облака, которые надвигались с запада.
— Шторм будет? — неожиданно для самого себя спросил я.
Миша тоже посмотрел на облака:
— Похоже.
— А это что за штука? — спросила Света. Она указывала на ажурную антенну километрах в трех от «Красного озера».
— Ретранслятор сотовой связи. Без него мобильники здесь не работают. — Похоже, Миша охотно принял роль, которую ему отвела Света: учитель, наставник… Он посмотрел на часы и заторопился:
— Ужин через сорок минут.
Я покажу вам ваш столик.
— Спасибо за чудесный номер! — крикнула ему вдогонку Света, которая осваивала сантехнику в ванной.
— Все в счет старого долга, — невесело улыбнулся Миша.
И дался ему этот долг!
Я вернулся к окну. Меня беспокоили облака на западе. Солнце уходило, дневной свет угасал, и оттого облака казались мрачнее. Уже не облака — тучи.
Я не слышал, как Света вышла из ванной. Она неслышно подошла ко мне сзади, обняла, прошептала в спину:
— У нас есть еще полчаса.
— Полчаса? — переспросил я.
— Для нас с тобой.
…На ужин мы немного — минут на пять — опоздали: Света должна была привести себя в порядок, а я едва успел принять душ и натянуть чистые джинсы и рубашку.
4
Нашей соседкой по столику оказалась невысокая хрупкая (где я мог видеть это лицо? Где?) блондинка лет двадцати пяти. Миша, который лично проводил нас со Светой к столику, отрекомендовал девушке новых соседей как партнеров по рекламному бизнесу, И вообще людей милых и очаровательных.
Завгородняя окинула девушку быстрым и оценивающим взглядом, решила, что та ей не соперница, и принялась разглядывать зал. Вежливые манеры и этикет она оставила мне.
— Добрый вечер. — Я улыбнулся, стараясь загладить неловкость (могу поспорить: Светка сделала это специально!) своей спутницы.
— Здравствуйте, — ответила мне с улыбкой незнакомка.
— Это — Светлана, а я — Виктор.
(В такие минуты я ненавижу свое имя: «Я — Виктор» звучит очень фальшиво.)
— Очень приятно. Ирина.
Я пожал тонкую руку, протянутую мне для приветствия.
— Вы здесь одна? — Я кивнул на пустой стул у нашего стола.
— Не совсем.
— Он задерживается? — не без злорадства спросила Света. — Дела в городе?
— Нет. — Ирина иронично улыбнулась, похоже, она легко раскусила игру, которую вела Света. — «Он» сидит вон за тем столом.
— Это ваш дядя? — Света не умела отступать.
— Нет. Это мой шеф, — в тон ответила Ирина.
Я всмотрелся в лицо человека, на которого указала Ирина. Это был мужчина средних лет в строгом костюме и при галстуке. Он о чем-то оживленно говорил со своим соседом — худощавым мужчиной лет тридцати пяти.
Когда я последний раз видел шефа Ирины (лет семь или восемь назад? Помню только, что это было в холле все той же гостиницы «Речная», Я должен был его встретить и проводить в номер на переговоры. Он тогда сильно возмутился, когда я остановил лифт и попросил его вывернуть карманы), он был помоложе и выглядел не так солидно. И занимал пост то ли советника, то ли клерка при депутате первого созыва Законодательного собрания Петербурга. Уровень его не превышал статуса «шестерки», пусть и «шестерки» с большими полномочиями.
— Василий Александрович Деревенев? — спросил я у Ирины.
— Вы знакомы? — с неожиданным испугом спросила она.
— Нет. Встречались когда-то. Это было давно и в другой жизни.
Ирина натянуто улыбнулась. Раскрыла сумочку и достала сотовый телефон.
Между нами выросла почти зримая стена прохладного отчуждения. Ирина помрачнела, замкнулась в себе. Отвечала односложно и уже не улыбалась.
Ужин продолжался. Между десертом и кофе я попытался пробиться через стену:
— Можно вас пригласить на танец? — спросил я.
— А как же… — тихо произнесла Ирина, кивнув в сторону Завгородней.
— Она не обидится, — так же тихо ответил я.
— Почему бы и нет? — пожала плечами Ирина.
Мы вышли на площадку, где уже медленно кружились несколько пар.
Света, похоже, не заметила, что мы ушли: она была занята флиртом с одним из официантов. Парень уже минут десять стоял рядом с нашим столиком и давал подробные пояснения по всем пунктам меню. Он поедал Свету глазами и старался быть серьезным «под огнем» всего арсенала обольщения, который пустила в ход Света. Я мысленно аплодировал выдержке парня.
Ирина танцевала великолепно.
И при этом старательно выдерживала дистанцию.
— Вы меня боитесь? — спросил я.
— Почему вы так решили?
— Вы вся аж похолодели, когда я сказал, что прежде — в другой жизни — встречался с вашим шефом.
— Все это только кажимость, — чуть улыбнулась Ирина.
— И все же?
— Мне бы не хотелось говорить об этом… — Ирина бросила взгляд в сторону Деревенева, — здесь.
Ирин взгляд… Вот оно! В той, другой жизни, я встречался не только с нынешним шефом Иры. С ней мы тоже виделись. Была одна история… Детали ускользали. Я не мог вспомнить подробностей. Но в том, что мы встречались, был уверен.
— Вы курите? — спросил я ее, чтобы хоть как-то продолжить разговор.
— Да.
— Или лучше «ты»? — Я пристально смотрел ей в глаза.
Она выдержала мой взгляд и даже улыбнулась:
— Почему бы и нет.
Мы вышли на свежий воздух.
Ирина курила длинные и тонкие сигареты с ментолом. Затянулась, снова достала из сумочки телефон.
— Ждешь звонка?
— Почему вы… ты так решил?
— За последние минут пятнадцать ты проверяла телефон раз десять.
— Может, это привычка? — спросила Ира.
— Не похоже.
— Мы раньше нигде не встречались? — вдруг спросила Ира.
Вот! И она вспомнила!
— Мы? — переспросил я.
— Давно ты рекламой занимаешься?
— Рекламой? Чуть больше часа. — Я пытался говорить весело, но не очень у меня получалось.
— В последнюю нашу встречу тебя называли Шах.
— И до сих пор называют. Но лучше просто Витя. Простое такое имя…
— Ирина! — На пороге столовой показался Деревенев под руку… со Светой.
Они подошли к нам. Деревенев меня не узнал. — Ирина, у вас очаровательная соседка.
Ира из вежливости улыбнулась. Ее шеф был навеселе.
— Знакомьтесь, — сказала она. — Василий Александрович — Виктор…
— Просто Виктор.
Манеры Деревенева изменились с нашей последней (и первой) встречи. Он стал решительнее, увереннее в себе.
Правда, только внешне. В глазах по-прежнему прятался страх. Страх «шестерки» перед могуществом больших боссов.
Света с очаровательной улыбкой осторожно освободила руку, которую Деревенев притиснул к своему «комку нервов».
— Вы нас извините, — сказала она. — День был трудным.
— Встретимся за завтраком, — улыбнулась Ира. Она смотрела только на меня.
— До утра. — Василий Андреевич пошленько подхихикнул.
— Спокойной ночи.
Света взяла меня за руку, стиснула мою ладонь, и мы направились к лестнице. Она разыгрывала сцену ревнивого бешенства:
— Гад ползучий! — возмущенно прошептала она, продолжая улыбаться. Интонация была такая, что я живенько представил себе все прелести ночевки на полу, где-нибудь на коврике у двери.
Но уже между вторым и третьим этажом гнев Светы сменился на милость: она легонько поцеловала меня в щеку, а пожатие руки стало другим: нежным, манящим.
Между третьим и четвертым этажами Света остановилась, повернулась ко мне и жадно впилась в мои губы. Ее руки легли мне на плечи, пальцы взъерошили волосы на затылке. Она прижималась ко мне все сильнее.
— Я хочу тебя, — прошептала она.
Я подхватил Свету на руки и понес в наш номер…
***
И вот теперь прошел всего один день, и Миша Лернер говорил мне:
«Убийство».
5
— Убийство, — выдохнул Лернер вместе с сигаретным дымом и вдавил окурок в пепельницу.
Только сейчас я заметил, как у него дрожат руки.
— Кого убили?
По спине пробежал неприятный холодок.
— Пойдем. — Он резко поднялся. — Я тебе все покажу.
На выходе я постучал в дверь ванной.
— Что?! — отозвалась Света сквозь шум воды.
— Я скоро вернусь.
— Поняла!
Шторм, который начался незадолго до полуночи, уже затихал. Ветер с дождем бушевали над «Красным озером» не больше часа. Но за эти шестьдесят минут мне не раз казалось, что главное здание курорта пытается взлететь. Окна содрогались от ударов ветра. Было слышно, как на улице стонут — и ломаются! — деревья.
***
Мы стояли перед комнатой номер 407.
(Кому-то «повезло». Семерка — счастливое число…) Миша отпер дверь своим ключом. Пропустил меня вперед и торопливо захлопнул дверь. Свет в этом номере не горел.
— Она там, — прошептал Миша и кивнул в сторону комнаты.
— Она? — переспросил я.
Лернер не ответил, и я шагнул в комнату. Нашарил на стене выключатель, зажег свет.
Ира была мертва.
Вне всякого сомнения.
Пуля вошла ей в грудь, чуть выше сердца. Похоже, в тот момент, когда в нее выстрелили, Ира стояла у кровати лицом ко входу, поэтому выстрел отбросил ее на уже расстеленную ко сну кровать.
Я машинально прикрыл полами халата ее ноги (нельзя оставлять женщину в таком виде. Пусть даже и убитую…) и огляделся. В номере все было перевернуто вверх дном.
— Миша! — позвал я.
— Что? — глухо отозвался он.
— Здесь все так и было?
— Не понял?
— Сам видишь.
— Да. — Я услышал, как за моей спиной щелкнула зажигалка, Лернер с шумом выдохнул дым. — Так и было.
Ты слишком много куришь, — сказал я.
— Что?! — сдавленно вскрикнул Миша. — Ты о чем говоришь!
— Спокойно. В милицию звонил?
— Буря повредила кабель.
— А по сотовому?
— Ретранслятор накрылся.
— Послать кого-нибудь не пробовал?
— Не проехать: во дворе и на аллее черт те что творится. На дороге еще хуже…
Лернер вдруг обессилел.
— Кто ее нашел?
— Я.
— Как? — спросил я.
— В соседнем номере — сын «большого человека». Парень позвонил мне, пожаловался на громкую музыку.
— И что?
— Я пришел. Постучал. Еще раз постучал. Никто не ответил. Пришлось сходить за служебными ключами. Отпер дверь и нашел… — Миша громко и судорожно сглотнул, -…нашел ее.
— Во сколько это было?
— Около двух ночи.
Ты кому-нибудь уже сказал?
Лернер молча покачал головой.
И вдруг сказал как-то по-детски жалобно:
— Пойдем, а?
— Минуту. — Я взял с кресла покрывало, мгновение помедлил, прежде чем закрыть Ире глаза. Накрыл ее.
— Что ты делаешь? — истерично всхлипнул Миша.
Я не ответил. Еще раз огляделся.
Сумочка. Я подобрал ее с пола, мельком просмотрел содержимое.
— Пойдем.
Мы вышли из номера, захлопнули дверь. На ручку я повесил табличку: «Не беспокоить!»
— Мне нужно выпить, — сказал Миша. — Будешь?
— Не откажусь.
Мы спустились на административный этаж, в кабинет Миши. Он открыл бар:
— Что будешь?
— Виски, ты же знаешь.
— Вода?
— Нет. — Я открыл сумочку Иры.
Что у нас тут?
Сотовый телефон. Аппарат был включен. Я понажимал кнопки и нашел последние звонки. После полуночи Ира разговаривала дважды. Сначала она звонила на городской номер. Судя по первым трем цифрам, где-то в районе станции метро «Чернышевская». Второй раз звонили уже ей — с сотового телефона.
Оба раза она говорила примерно по пять минут. Я переписал себе номера и выключил мобильник (Ире он уже не понадобится).
Бумажник. По-мужски большой бумажник был уже изрядно потрепан.
Деньги: около трех тысяч рублей и семь сотен долларов. Водительские права: Дягина Ирина Сергеевна. Она получила их три года назад. Временное разрешение.
Документы на «ауди». Фотография женщины средних лет и мальчика-подростка с размашистой надписью на обороте:
«Ирочка, мы тебя любим! Мама и Санек».
— Гости ставят машины только на одной площадке? — спросил я.
Лернер глянул на меня поверх бокала, в котором он намешал капитальную «отвертку».
— Да.
— Не помнишь: есть ли там… — я заглянул в документы на машину, — «ауди» темно-синего цвета?
— Есть. — Миша отхлебнул большой глоток.
Что— нибудь еще? -Большая связка ключей. Я снял с кольца ключи от машины, остальные положил назад. Миша был занят очередной порцией «отвертки», поэтому ничего не заметил.
Паспорт. Выдан в Петербурге. Возраст…
(Хм. Ей было всего двадцать шесть лет!)
…Регистрация: Кирочная улица. Мужа — нет, детей — нет. Недавно — по штампу ОВИРа — получила заграничный паспорт.
Больше в сумочке ничего не было.
Я протянул ее Лернеру:
— Пусть пока полежит у тебя.
Миша брезгливо взял сумочку в руки и торопливо сунул ее в сейф.
— Шах, что нам делать?
— Нам? — переспросил я.
— Что мне делать?
— Не думать ни о чем до утра…
Ты не был таким! ~ перебил меня Лернер. — Это после взрыва «мерседеса» тебя так переклинило? Урод хренов!
— Миша! — рявкнул я. Меня вдруг замутило, показалось, что весь кабинет заполнил тошнотворный запах разогретого железа и горящей резины.
Лернера мой окрик не остановил:
— Чистюля! Рекламой он занимается! А я тут…
Я резко встал и наотмашь ударил Мишу по лицу. Он судорожно вскрикнул, схватился за щеку.
— Спасибо, — сказал он уже спокойнее.
— Утром мне нужно поговорить с Деревеневым. Ты можешь пригласить его сюда, скажем, за полчаса до завтрака?
— Хорошо. Сделаю.
Я поднялся. И уже в дверях (Осенило!) задал еще один вопрос:
— Сколько сейчас человек на курорте?
Миша вытащил из стола объемистую папку, что-то посчитал:
— Сорок восемь постояльцев и вместе со мной двадцать пять человек персонала.
— Спасибо. Утром увидимся.
6
Я знал, за что убили Иру.
Она сама мне сказала, за что ее могут убить. Наутро после того, как Деревенев пошленько хихикал над шуткой про утро.
Ей оставалось жить меньше суток.
***
— …Я хочу тебя, — прошептала мне Света.
Я подхватил Завгороднюю на руки и понес в наш номер.
У дверей нашего номера я замешкался: как открыть дверь и при этом не уронить женщину, которую держишь на руках? Ключ выскользнул из пальцев.
Света нетерпеливо заерзала у меня на руках, застонала.
— Извини, — пробормотал я, поставил ее на ноги. Торопливо отпер дверь.
Мы начали раздеваться уже на пороге. Света тянула меня за рубашку, выдергивая ее из джинсов. Мои руки скользили по ее блузке. Наши губы слились в долгом поцелуе. Мне удалось захлопнуть дверь.
Медленно, шаг за шагом, мы подбирались к кровати. Летели на пол вещи.
Света резко толкнула меня на постель, упала сверху.
Это была еще одна ночь. Безумная ночь в череде таких же. Не было только пейджера, который мог в любой момент прервать любовные утехи. Был выключен телефон.
***
Я спустился к завтраку один: все попытки разбудить Свету не принесли результата. Она только ворчала что-то непонятное и глубже зарывалась в одеяло.
Ира уже была за столиком. Она вежливо улыбнулась мне.
Мы поговорили о погоде. О «Красном озере». Ира допила кофе, поднялась. И уже проходя мимо, уронила передо мной клочок бумаги:
«Лодочный причал. 12:00».
Это попахивало дешевыми шпионскими страстями. Или — мексиканской мелодрамой. Записки, тайные свидания.
Я почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. Мужчина примерно моего возраста за четыре столика от нашего пристально и не скрываясь меня разглядывал. По спине пробежал неприятный холодок. Так уже было.
Было.
Два… Нет, три года назад. В одном из кафе, куда я время от времени заходил перекусить в середине дня, меня почти так же разглядывал молодой парень бандитского вида: кожаная куртка, футболка, золотая цепочка, ботинки с модными носами.
А четыре часа спустя мой «мерседес» взлетел на воздух, когда под днище случайно залетел жесткий резиновый мячик, которым играли школьницы-первоклассницы во дворе. Потом уже один знакомый опер из главка рассказал мне, что таких совпадений — одно на миллион, и то — лет за тысячу.
Мячик замкнул контакты бомбы (100 граммов тротила), которую умельцы приспособили прямо под сиденьем водителя.
И вот сейчас все тот же холодок по спине.
Черт!
До полудня я коротал время сначала на веранде главного здания: прочитал свежие газеты, полистал журнальчики.
Потом сыграл пять или шесть партий в «американку» с отставным военным.
Первые я выиграл, а потом дал себя обыграть. Просто из интереса. Хотя вояка играл в бильярд безбожно плохо, и продуть ему было достаточно обидно.
Я не спеша двинулся по главной аллее между аккуратными коттеджами.
Аллея заканчивалась широкой лестницей, которая вела вниз, к озеру. Спустился к воде — теплая. Вполне можно купаться.
Лодочный сарай стоял метрах в двадцати от берега, в ивовой рощице. Правда, назвать это здание сараем можно было с большим трудом. Сарай — это что-то старенькое, обветшавшее, деревянное. А здесь был новенький дом, обшитый листами пластика. Внутри на стеллажах разместились лодки — байдарки и шлюпки. В углу я заметил три водных мотоцикла и канистры.
Ира уже ждала меня.
— Все — там. — Она показала на одну из ближайших лодок.
Я заглянул под сиденье: к нему был скотчем приклеен большой конверт из желтой бумаги. Конверт запечатан не был.
— Что это? — спросил я.
— Мой приговор.
Мне хотелось думать, что Ира шутит, но она и не думала этого делать.
— Обещай мне, что не будешь это смотреть. Просто сохрани. Пока мы здесь находимся.
— Ты мне доверяешь?
— Да. Тебе я доверяю. — Ира закурила, отказавшись от моей зажигалки. — Обещай мне, что не будешь смотреть конверт, если со мной ничего не случится.
— А кому еще ты доверяешь?
— Жоре Армавирскому и его брату…
— Не понял?
— Мы партнеры, — отрезала она.
Я понял, что нужно поменять тему:
— А что с тобой может случиться?
— Например, я упаду с лестницы и больше не встану. Или — захлебнусь в ванне. Хотя ванну я не принимаю уже года два, моюсь только под душем.
— Договорились. Вопрос можно?
— Попробуй.
— С кем встречается твой шеф?
— Какой?
— Деревенев — замглавы районной администрации?
— Он никогда и не был моим боссом. — Ира бросила окурок себе под ноги, вдавила его в пол. И сразу закурила новую сигарету. — Меня к нему перевели на время.
— Кто?
— Не поняла?
— Кто тебя на время перевел к Деревеневу?
— Старцев. Юрий Петрович Старцев.
— Вице-президент холдинга «Хоре»?
— Он самый… Неплохие познания для трудяги из рекламного бизнеса. Об этом человеке мало кто знает.
— А что, Старцев тоже здесь?
— Он приехал вчера вечером, незадолго до полуночи. Для него был зарезервирован четырехкомнатный коттедж.
— В одной комнате ему тесно?
— Он приехал не один. С ним еще человек семь-восемь.
— Что, серьезный разговор будет?
— Серьезный, — кивнула Ира.
— Ну ладно, пойдем? — спросил я.
— Ты не заберешь конверт с собой? — удивилась она.
— Здесь надежнее.
— А если кто-нибудь его найдет?
— Я же не сказал, что мы оставим конверт именно под сиденьем этой лодки. Мы его перепрячем.
Минут пятнадцать мы искали подходящее место. И в конце концов спрятали конверт в дальнем конце лодочного сарая, под крышей.
Из сарая мы вышли порознь. Уже в дверях-воротах я спросил:
— А почему ты не принимаешь ванну?
— После фильма «Касатки». Мне все время кажется, что сейчас такая тварь вынырнет и меня сожрет. — Ира робко улыбнулась. — Знаю, что это глупо, но…
Она направилась на небольшую пристань, а я повернул к лестнице и вернулся в главное здание. Света еще не проснулась. Поэтому до обеда я играл с отставным воякой. И на этот раз уже не проигрывал.
7
Я торопливо вышел из кабинета Лернера: мне нужно было побыть одному. Я выскочил на улицу, не сбавляя хода отбежал в лес и с размаху сел на землю.
Ирину убили. Она не упала с лестницы. Не захлебнулась в ванне. Ее застрелили. Наверное, она о таком даже не думала. Что искали у нее в номере? Выходит, что конверт. Будем считать, что за него Иру и убили. Но — кто?
Я похлопал себя по карманам. Вспомнил, что оставил сигареты в номере. Не думал, что задержусь надолго.
Конверт. Нужно его забрать. Ира сама сказала: если со мной ничего не случится.
Уже случилось.
Нужно забрать конверт.
Я поднялся с земли. Огляделся: небо на востоке немного посветлело. На улице — не души. Если я, конечно, не ошибаюсь.
Хочется думать, что нет. Не ошибаюсь.
Я обошел коттеджи лесом. Соскальзывая на мокрой от росы траве, спустился вниз, к берегу озера. Двери лодочного сарая не были заперты. То и дело натыкаясь на лодки и стеллажи, я добрался до того места, где мы Ирой спрятали конверт. Вытащил его.
В номер я вернулся по пожарной лестнице и через балкон.
Света не спала — ждала. Тихо играла музыка. Что-то сверхновое. Очень и очень новое.
Она, похоже, не удивилась, что я вернулся не через дверь.
— У каждого свои недостатки, — сказала она, поднимаясь мне навстречу.
Одежды на ней не было. Я понял, что даже после того, как мне довелось увидеть труп, побегать по лесу и полазать по лодочному сараю, Света меня возбуждает. Я хотел ее.
— Подожди, — через силу выдавил я.
— Что стряслось? — спросила она.
— Иру… Ирину Дягину убили.
— Когда?
— Застрелили. Часа два назад.
— Черт… — выдохнула она и опустилась на кровать. — За что?
— Не знаю. — Я открыл конверт.
В нем были объемистая пачка финансовых документов и — отдельно — десяток фотографий. Я протянул бумаги Свете:
— Посмотри.
Она рассеянно взяла документы в руки, перевернула пару страниц. Я просматривал фотографии. На шести были засняты объекты на территории порта Петербурга, все — в третьем и четвертом районах. Еще на четырех запечатлены транспортные развязки в районе порта.
— Это проект договора, — сказала Света, — по которому районная администрация, как представитель города, передает холдингу «Хорс» права на безвозмездное пользование рядом объектов с обязательной реконструкцией. Но…
— Что — «но»?
— Когда арестовали Жору Армавирского… Спозаранник говорил, что одна из версий ареста — происки конкурентов.
— Не понял?
— Какое обвинение предъявили Армавирскому?
— Похищение людей.
— Именно. Глеб думает, что похищение — не единственная причина. По его версиям, нашего героя убрали — на время — из активной жизни. Отодвинули от бизнеса.
— На эти объекты претендовал Жора?
— Да. Мне кто-то говорил, что у Жоры Армавирского были большие сложности с «Хорсом». Холдинг пытался конкурировать с ним по сетям казино и, главное, в строительстве.
— Без дорог нет порта… — пробормотал я.
— Это ты верно подметил. Вот, смотри, — Света взяла у меня из рук фотографии, — это — станция «Автово», это — железнодорожный переезд на проспекте Стачек. Вот это — подъездные пути к порту. Это — тоннель на Канонерский остров. Во все эти объекты Армавирский уже начал вкладывать деньги.
— А районное начальство…
— …нашло нового партнера.
Света еще раз перелистала документы.
— За это Дягину и убили? — спросила она. — Думаешь, она хотела передать бумаги в РУБОП? Или в ФСБ?
— Ни для РУБОПа, ни для ФСБ эти бумажки интереса не представляют, — сказал я. — А вот для окружения Жоры Армавирского…
— И сколько такое может стоить? — В глазах Светы появился странный блеск.