В боевом зале его встретил Белоян. Волхв, как всегда облаченный в белый саван, с прищуром поглядывал на Северьяна, одетого в просторную белую рубаху и кожаные штаны. Тот чем-то неуловимо напоминал князя, такой же мощный, крепко сбитый.
   — Неплохо выглядишь, — молвил верховный.
   — Стараюсь, — улыбнулся Северьян. — Вот, пришел оружье опробовать.
   Волхв нахмурился.
   — Раньше тебе этого не требовалось.
   — А раньше я на Царьград и не ходил, — с издевкой ответил Северьян.
   Белоян увидел, как убийца выкладывает на стол ножи, кривой хазарский клинок. Покачал головой.
   — А как же эта… тьфу, Ящер ее возьми… конспирация?
   Северьян хитро улыбнулся.
   — Ну не пойду же я в Царьград в обличье калики. Меня не то, что к городу, ни на один корабль не пустят.
   Белоян с интересом взял в руки обоюдоострый нож, повертел, как диковинную игрушку.
   — Идешь проторенным путем?
   — О чем это ты, волхв?
   — Как же… на Владимира-то охотился.
   Убийца провел рукавом по лбу, смахивая прилипшие к коже волосы.
   — Так то с магией. Сам Протокл, правая рука Базилевса меня перемещал к вратам Киева.
   Белоян покачал головой.
   — А я, старый, и не заметил!
   — Спал, наверное, — предположил Северьян. — Да теперь старое вспоминать несподручно.
   — Слушай, — озабоченно проговорил верховный. — А если тебя узнают? Вычислят, определят? В Царьграде шпионов, как грязи.
   Северьян беззаботно рассмеялся.
   — Волхв, признайся, ты хоть раз был в Царьграде? Ага, по глазам вижу, не был. А я, хоть и провел там не так много времени, но знаю, что нет на свете другого места, где человек мог бы легко затеряться.
   — Тебе лучше знать. — Выкрутился Белоян. — А не посвятишь ли в детали своей легенды? Кем ты отправишься в Царьград?
   — Чуть позже, волхв, чуть позже. Сейчас я немного поиграюсь с безделушками.
   Он указал на разложенные на столе ножи и мечи.
   В боевом зале стояли три набитых чучела, для отработки ударов. Добрые молодцы и дружинники мерялись силой во дворе, на глазах всего честного люда. Здесь же тренировался сам князь. На стенах висели мишени, здесь же покоились стеллажи со всевозможным оружием. Выбор был не меньше, чем в оружейной. Пики, алебарды, мечи и ятаганы. Северьян с удивлением узнал в одном из клинков похожую на катану, саблю. Но лишь похожую. У этой лезвие было заточено одним боком, наискось. Таким можно убить безоружного, но обладателя даже плохонького меча не одолеть. Если у него, конечно, не такая же сабля.
   Вспоминая старые навыки, убийца минут пять швырял ножи. Волхв стоял поодаль, восхищенно наблюдая, как ножи, на первый взгляд несбалансированные и неудобные, исправно втыкаются в мишени. Это занятие Северьяну быстро наскучило. Он проверил кинжалы на прочность, и, довольно крякнув, отложил в сторону. Теперь остался меч.
   Несомненно, выглядел он достойно. Изогнутый, в форме полумесяца, заточен до невероятнейшей остроты, полотно легко гнется, но не ломается. Против двурушника неэффективен, зато при битвах на ближних дистанциях лучше оружия не найти.
   Северьян сделал несколько пробных выпадов, блоков. Истыкал вдоль и поперек чучела и в довершение всего, срубил всем троим набитые соломой головы. Вот Владимир обрадуется!
   — Не желаешь ли того… с живым противником?
   У входа стоял князь Владимир, и, позевывая, смотрел на убийцу.
   — Можно и с живым, — согласился Северьян.
   — Ты зачем моих чучелов в капусту порубил? — Спросил Князь, выбирая клинок. Бросил взгляд на сжатый в руке убийцы ятаган, криво усмехнулся, выбирая из груды оружия два одинаковых средней длины меча-близнеца.
   Северьян восторженно ахнул, увидев, что выделывает Владимир с клинками. Оба сверкая и искрясь, то сливались в окружные полотна, то, замирая, прекращали свой бег, ловя солнечные лучи. Князь, оказывается, одинаково работал и правой и левой, и виртуозно владел обоими мечами.
   — Оберукий, — тихо проговорил Северьян. — Видел я одного. Хорош был воин, теперь в могиле.
   — Не сомневаюсь, — князь медленно подходил к нему, легко вращая мечами, точно пушинками. Видно было, как под тканью перекатываются чудовищные, налитые первородной животной силой, мускулы. — Небось, пару своих железок в спину кинул? Вам ведь, наемникам , важна победа любой ценой?
   — Это я раньше так думал. — Ответил Северьян. — Теперь мнение мое изменилось…
   Белоян громко кашлянул.
   — Вы только это, не убейте друг друга. Несподручно мне сейчас ни князя терять, ни нового убийцу искать…
   Но противники уже не слушали его, полностью погрузившись друг в друга. Северьян сделал несколько пробных выпадов, но князь легко ушел от них. Незамедлительно последовала атака со стороны Владимира. Любой начинающий юнец уже бы наматывал собственные кишки на саблю противника, пытаясь вырваться, но Северьян не был новичком, и мгновенно уловил движение князя. Звякнули клинки. Раз, другой. У руса было явное преимущество. Два меча всегда больше чем один, особенно, когда умеешь с ними управляться. Что и говорить, противники стоили друг друга. Князь был силен, и давил своей звериной мощью и проворством. Северьян превосходил Владимира в технике и был более сдержан, руководствуясь разумом, а не секундными порывами. Хотя знал, что ярость, порой бывает неплохим союзником. Через полчаса бойцы, утомленные, так и не доставшие друг друга, стояли, тяжело дыша, буравя друг друга тяжелыми взглядами.
   — А ты и вправду силен, — выдохнул Князь, вытирая со лба пот.
   — Взаимно, — бросил Северьян, садясь на ковер. — Так может ты, такой сильный, сам пойдешь и добудешь у Царьградцев Белокамень?
   Владимир промолчал. Кинул мечи обратно, и вышел из боевого зала, громко хлопнув дверью.
   Волхв укоризненно покачал головой, глядя на убийцу.
   — Зря ты так. Он мог стать твоим другом…
   — Мне нельзя иметь друзей. — Отрезал Северьян. — Работа нервная.
 
   К вечеру он сидел у себя в комнате, с удовольствием уплетая жареного поросенка, наслаждался жизнью. Мышцы приятно ныли после тяжелой нагрузки, и Северьян чувствовал, как организм восстанавливается, набирает обороты. И сейчас он потребовал сна. Северьян не стал отказывать себе в удовольствии, нежась на мягких пуховых перинах. Иногда очень хочется почувствовать себя беззаботным. И пусть это самообман. Порой и он бывает полезен.
   Когда сон уже сковывал веки, в дверь неожиданно постучали.
   — Открыто, — недовольно буркнул Северьян.
   В комнату вошел Белоян.
   — А, ты уже спишь? — Удивился он.
   — Да, решил вести размеренный образ жизни. Не есть жирного, не спать с женщинами, не пить медовуху…
   Волхв хрипло рассмеялся.
   — Ну, ну, герой. Скажу тебе одно, не время сейчас. Поторопился бы ты. Срок назначать тебе не буду, но решайся поскорее. И определись, что тебе нужно.
   Северьян задумался.
   — Мне понадобятся деньги. Корабли, как известно, бесплатно не возят. К тому же, по легенде я сын какого-нибудь неизвестного князя, без разрешения отца отправившийся посмотреть на чудо света — Царьград. Дабы поддерживать легенду, придется вести себя, как сыну князя не слишком задаваться, но и не голодать. Обедать в корчме, спать в теплой кровати…
   — Тут ты загнул, — засмеялся Белоян. — Не так уж много князей нонче, особенно мелких… Тем паче, что нонче даже бояре воспитывают своих детей, держа на хлебе и воде, вырабатывают выносливость. Какие уж там теплые постели…
   — Не подумал, моя ошибка. — Согласился Северьян. — Хорошо, можно спать и в лесу. Но одежу надо все-таки приличную, и на всякий случай, теплую. Мало ли что, осень на дворе, да эти причуды Царьградцев…
   — Эти причуды Царьградцев уничтожили урожаи хлеба, загубили овощи, — молвил волхв. — Теперь, бедняки и простолюдины будут голодать…
   — Меня это не коробит, — признался Северьян. — У каждого своя жизнь.
   — Ну, это все? — Спросил верховный.
   — Все. Не забудь провизию и баклажки с водой. Не хочу в пути по лесу голодать. Поверь, надоело. Ухожу послезавтра. Устроит?
   Белояна это устроило.
   Когда волхв ушел, из дырки в полу выбрался Доробей. Отряхнулся, забрался на стол.
   — Что, обживаешь новое место? — Усмехнулся Северьян.
   — Уходишь? — Ответил домовой вопросом на вопрос.
   — Да. Ухожу. Хочешь со мной?
   — Нет, — признался домовой. — Кажется, свою часть приключений я получил на три жизни вперед. Пока не тянет.
   — Меня тоже не тянет, а надо, — вздохнул Северьян.
   — Тогда удачи, — молвил домовой.
   — Да какая там удача! В живых бы остаться!
   Сон подкрался тихо, как вор. Накинул аркан, подождал, выматывая жертву. Вскоре Северьян спал без задних ног, свободно, беззаботно. Спал сном невинного младенца, будто и не было впереди жуткого сумасшедшего пути. Будто не было и прошлой жизни. Будто не было ничего.

Глава 25.

   Жара стояла такая, что воздух колыхался перед глазами. Солнце палило нещадно, выжигая всякую память о вчерашнем ливне. Земля, еще недавно расплывшаяся от бесконечных дождей, теперь покрылась сухой коростой. Даже трава, сочная, зеленая, бессильно склонила свои хрупкие стебли, вмиг пожелтевшие.
   Северьян лениво, неохотно встал с кровати, весь потный. Волосы, успевшие отрасти, сосульками прилипли к спине и лбу. Выглянул в окно, прикрывая глаза: светило совсем потеряло совесть, жарило, как в бане. Тут же он опрокинул в себя кувшин со свежим парным молоком, уже стоявшим на столе. Немного полегчало, но лишь на время. Когда много пьешь в жару, постоянно потеешь. Одно другого хуже. А пить-то хочется постоянно. Северьян вышел на двор, потянулся. Вокруг было пусто, земля рядом, еще вчера казавшаяся новым озером, сейчас рассыпалась под ногами, иссушенная до предела. Вокруг не было ни души. Во-первых, потому, что у Северьяна был свой, небольшой “загон”, а во-вторых, попросту никто не хотел выходить на улицу в такой зной. Все, даже самые трудолюбивые нынче попрятались по норам. Не слышно было даже молота кузнеца, а казалось, что оный вообще никогда не замолкает, разве что ночью.
   — Приветствую, — раздалось сзади.
   Северьян медленно обернулся. Белоян в неизменно белом одеянии стоял чуть поодаль. Одежда липла к его телу, медвежья морда вся мокрая, будто только из речки вылез.
   — Здравствуй, волхв, — усмехнулся убийца. — Давненько не виделись.
   — Да, аж с вечера, — согласился он. — И тогда лил дождь, если ты помнишь.
   — Отчего же не помнить, было такое…
   — Теперь понимаешь, почему ты должен выкрасть Белокамень?
   — Я и раньше это понимал. Только на роль вора я не сильно сгожусь. Проникнуть, проникну, а выкрасть не обещаю. Разбить — другое дело.
   Волхв недовольно фыркнул.
   — Разбить амулет стихий? Ты что, белены объелся?
   — Нет, просто рассуждаю трезво. Если Белокамень попадет тебе в руки, те же ненастья обрушатся на Царьград.
   — Но разве это не будет честной местью?
   Северьян замялся.
   — Месть не бывает честной. Волхв, скажи, разве ж ты угомонишься, когда отомстишь? Можешь не отвечать, я и сам знаю… Никто не должен подчинять себе стихии, сие только богам сподручно.
   Белоян вздохнул.
   — Ты прав, Северьян. Делай так, как считаешь нужным. Не сможешь принести Белокамень, уничтожь его… И не стой так долго на солнце, потом неделю хворать будешь.
   — Спасибо за заботу, но я как-нибудь уж сам, — молвил Северьян, но послушно зашел в дом вслед за Белояном.
   — Слушай волхв, сделай доброе дело, — попросил он. — Сколько я в Киеве, а ни разу в корчме не был. Отпусти душу развеять…
   Белоян нахмурился, сложил руки на груди.
   — А есть у тебя эта, душа-то? Ладно, только оденься неприметно, чтоб в глаза не бросаться.
   — Балахон калики подойдет?
   Волхв махнул рукой, сморщился.
   — Ты что, тебя ни в один приличный бордель в таком виде не пустят. Погодь-ка, состряпаем из тебя богатыря.
   — Это как это, состряпаем? — Сощурился Северьян.
   А Белоян уже в предвкушении потирал руки.
   — Щас я тебе такую рожу наколдую, родная мать не узнает!
   Убийца попятился к выходу.
   — Эй, не надо мне рожи наколдовывать! Себе вон уже наворотил, и мне хочешь? Чтобы, так сказать, не скучно было одному?
   — Не бойся, — усмехнулся волхв, — я тебе только подправлю малек, обрусею. Она день продержится и спадет.
   — Так я вроде и так русский, — удивился убийца.
   — Русский то русский, но уж больно внешность приметная. Сразу видна волчья осанка, повадки. У тебя сила сквозит в каждом движении… это привлекает внимание. Сделаем из тебя типичного “героя”, такого что с мечом да по бабам…
   — Это что, как морок? — Догадался Северьян.
   — Что-то в этом роде, — неопределенно пробурчал Белоян. — Себе-то я по-другому колдовал, чтоб раз и навсегда. Тем паче, что фокус такой я вряд ли повторю. Это у тебя будет морок, а у меня самая настоящая, можешь даже потрогать.
   — Спасибо, не хочется… Кто тебя знает, как оттяпаешь палец по самое плечо. Зубищи вон какие, как когти у орла! Хоть по деревьям лазай!
   А Белоян уже его не слушал, задумчиво шепча что-то себе под нос, и время от времени делая произвольные, как казалось Северьяну, взмахи. Лицо вдруг начало нестерпимо щипать, глаза стали слезиться. Хотелось протереть их, но волхв грозно махал руками и выпучил глаза. Наверное, намекает, нельзя, дескать, руками тереть. Он сейчас на взводе, аж дымится. Чуть что не так, бросится ведь, разорвет в клочья. А драться с берами Северьян не умел, да и не сильно хотел научиться.
   Наконец волхв судорожно взмахнул руками, прорычал что-то невразумительное и плюхнулся на стул, так, что многострадальные ножки оного тихо заскрипели, прогнувшись под массивной тушей.
   — Все, — довольно сказал он. — Можешь на себя полюбоваться.
   Северьян взял со стола пустой поднос, отполированный до блеска, всмотрелся. И удивленно отпрянул. На него смотрел светловолосый, сероглазый парень со смешно вдернутым носом, тонкими губами и сурово выпяченным подбородком. Вылитый герой! Сейчас меч в руки и идти охотиться на кощеев, спасать прынцесс от злобных змеев, да прочую нечисть рубить в капусту. А потом славясь подвигами, прямиком в дружину к Владимиру, светлому князю.
   От таких радужных перспектив его передернуло. Белоян перепугался, увидев гримасу на лице Северьяна. Думал, наколдовал не то, что нужно.
   — Ну, как? Нравится? — Настороженно спросил он.
   — Неплохо, — признался Северьян. — Этакий покоритель женских сердец из славного города… какого же города?
   — Из славного города Новгорода, чем тебе не легенда, — усмехнулся Белоян.
   Северьян вспомнил историю, что рассказывал ему волхв. Владимир первым делом занял престол именно в Новгороде и лишь потом перебрался в Киев.
   — Тоже неплохо, — согласился Северьян. — Хотя моя рожа мне нравилась куда больше. В этой героического, раз два и обчелся… Так я могу идти?
   — Иди, только приоденься… Неча с голым торсом по дворам шастать, примут за варвара, начнут расспрашивать. Нам лишнее внимание ни к чему.
   Северьян быстро оделся, натянув легкую широкую рубаху, черные штаны да сапоги из свиной кожи, дубленые, крепко шитые. Через плечо перекинул перевязь, а к поясу приторочил меч, да не хазарский, кривой, а обоюдоострый, коим Владимир так лихо машет.
   Белоян сдержал свое слово, выпустив Северьяна до вечера.
   — Здесь самая приличная корчма у Угорских ворот. Найдешь, в общем, в крайнем случае, спросишь. Теперь ты не слишком привлекаешь внимание, разве что, заинтересуешь местных прелестниц на выданье. Но не имеющий состояния герой, пусть даже самый выдающийся здесь никому не нужен. Так что, не волнуйся.
   Северьян и не волновался. Как только дверь княжеского терема распахнулась, он с радостью вышел в люди, не скрываясь, открыто. Жаль, что всего лишь на один день. Но и это уже не мало.
   Улочки были пусты и безлюдны. Бывало, мальчонки пробегали под ногами, шумно галдя и веселясь, или бездомные псы, свесив языки, шли мимо, изнывая от жажды. Северьян проводил тяжелым взглядом. Сейчас было плохо всем, и Северьян не был исключением. И когда впереди замаячила корчма, он вздохнул с облегчением.
   У коновязи было пусто. Видать, все витязи разбежались кто куда, почуяв неладное. Корыто, обычно доверху наполненное водой, теперь пустовало. На дне, еле передвигая ноги, ползала крупная муха. Но и она вскоре не выдержала, и откинула лапы. Не было ни комаров, ни слепней, даже их жара загнала в подполье, теперь разве что ящериц найдешь. Им-то тепло только к лучшему, своя кровь не греет. Под широким навесом оголенный до пояса, сидел толстый мужик. Он лениво почесывал волосатую грудь, черная шерсть на которой слиплась от пота. От него за версту несло дешевым перегаром.
   Северьян попытался обойти его, но мужик вдруг заговорил человеческим голосом.
   — Лучше не ходи туда путник, там сейчас еще жарче, чем здесь!
   А из корчмы доносился веселый гам и гвалт.
   — Тогда почему люди там? — Спросил Северьян.
   Мужик не нашелся что ответить, смачно рыгнул и уже через секунду захрапел. Северьян переступил через его непомерную тушу, и толкнул дверь. В лицо ударил крепкий запах пота, немытых тел, пикантно сочетающийся с ароматом жареного мяса, чеснока и пива. Воздух был густой, и колыхался перед глазами. Можно было без труда разгребать его руками и складывать в карман. Хозяин здешней корчмы видать совсем одурел: на вертеле жарился крупный кабанчик, но огонь еще сильнее разогревал воздух, так, что дышать стало совсем нечем. Северьян наконец, начал жалеть о том, что вообще покинул свою прохладную уютную комнату. А когда вспомнил, что завтра ему отправляться в путь, голова начала кружиться, а содержимое живота подкатило к горлу.
   В очаге тлели крупные, похожие на драгоценные камни, угли. Они переливались, от ярко красного к нежно желтому, и если бы не жар, так давящий и разлагающий, то вполне можно было бы наслаждаться этой игрой красок. Свод камина захлебывался от дыма, дымоход не мог принять его в себя.
   За широкими столами шумели, веселились мужики, пьяные разговоры не утихали, перерастая в гвалт, бесконечный и тягучий, как гудеж пчелиного улья в первый месяц лета. Заприметив свободный стол у стены, Северьян плюхнулся на лавку, тяжело выдохнув. Дышать было совсем нечем, хоть по полу ползай. Если здесь и остался холодный воздух, то весь осел наземь. К Северьяну тотчас подбежал худой, взмокший от пота мальчишка-слуга. Заказав пива и мяса, убийца сунул ему в худую ладошку серебряник и откинулся к стене, прикрыв глаза. Мальчишка засиял от счастья и бросился выполнять заказ. Таких щедрых подарков он еще не получал.
   Немного полегчало, или просто организм привык к здешней обстановке. Северьян стер пот со лба, из-под полуприкрытых век изучая взглядом разношерстную, пеструю публику, собравшуюся в заведении. Напротив, уплетая рябчиков, примостились два широкоплечих бугая. Лица серые, бесцветные, из-под огромных надбровных дуг по сторонам поглядывают маленькие злобные глазки, крылья носа шумно двигаются, не упуская не единого запаха. Головы бритые, на затылках маленькие, смешно заплетенные хвостики. Слева, развалившись на лавке, точно в кресле, пьяная троица вяло ругало князя Владимира и покрывала, на чем свет стоит, Киянские законы и устои. Заметив брезгливый взгляд Северьяна, все трое трусовато замолчали, полностью переключившись на питие медовухи, коей был заставлен весь стол.
   — Вот!
   К Северьяну подбежал запыхавшийся мальчонка с огромным подносом в руках. Как он только не уронил его? На подносе стоял вместительный кувшин, от которого шел аромат хмеля. В глубокой глиняной миске лежал громадный, свежезажаренный ломоть мяса. Откуда-то появился и голод. Северьян с жадностью вгрызся в обугленный по краям окорок, разбрызгивая во все стороны горячий, ароматный сок.
   Пиво оказалось теплым и противным, не идущим ни в какое сравнение с мясом, но и его Северьян выхлебал в один присест, довольно хмыкнув. Напряжение спало, мир вокруг перестал казаться таким ужасным. Все-таки хмель — лучшее средство от плохого настроения.
   Он так и сидел, довольно щурясь, с плохо скрываемой улыбкой смотрел по сторонам, когда в дверь корчмы протиснулся сгорбленный седобородый старец. Неторопливо огляделся, глаза хитрые, угольками сверкают в глазных впадинах, иссохшие, до костей руки вцепились в старый изношенный посох. Северьян вспомнил себя, усмехнулся. Быть может, это и не старик вовсе…
   Старец, неуклюже стукнув посохом, обошел двух дерущихся мужиков у входа и примостился напротив Северьяна.
   — Ниспослать тебе, добрый молодец, — сухо проскрежетал он, — ты не против… присяду я… устал…
   — Сиди, старик, — миролюбиво улыбнулся Северьян. — Голоден, небось?
   — Есть немного, — признался тот.
   Северьян поймал за рукав суетливого отрока, шепнул на ухо. Тот кивнул и убежал.
   — Откель пришел, странник? Вижу, давно скитаешься, — молвил убийца. — Одежа твоя уже не нова, истерлась вся.
   — Немало, немало, — согласился он. — Меня зовут Опис.
   — Меня… — Северьян запнулся.
   — Можешь не представляться, Следящий, — тихо хихикнул старец, — В имени твоем ничего нет, а прозвище, данное тебе сородичами мне не нравится. — Потому, буду называть тебя Следящим.
   Северьян встрепенулся, внутри все вспыхнуло, вывернулось наизнанку. Весь хмель мигом выветрился из головы. Что это за странник, знающий его прозвище и видящий через маску? Неужели, еще один колдун свалился на многострадальную башку? Мало Белояна, еще одного принесло. Этот хоть и на медведя не похож, все равно страшен. Сила от него идет звериная, волчья. Вон, и зубы белые, крепкие, совсем не старческие.
   — Что замолчал? — Усмехнулся старец. — Неужели испугался? Так я совсем не страшный… когда не хочу этого.
   — Опис, — тихо сказал Северьян. — Странное имечко…
   — Имя как имя, от пращура гиперборея мне перешедшее. Но ни это тебя волновать должно!
   К столу подбежал отрок, поставил поднос и скрылся. Старик довольно крякнул, снимая с подноса кувшин с медовухой, да миску с кашей и мясом. Вмиг смолотил все, Северьяну не угнаться, залпом опрокинул в глотку кувшин. Выдохнул.
   — Вот, перекусил, теперь можно и к делу!
   — Какие у нас могут быть дела? — Удивился Северьян. От этого старца неприятно пахнуло древностью, такой, что руки предательски задрожали, а над глазом задергалась синяя жилка.
   — Самые, что ни на есть деловые дела, — усмехнулся Опис. — Надеешься одолеть Базилевса голыми руками?
   Северьян понял, что отговорками да трепом пустым не отделается. Старец знал все, или делал вид что знает, но, по крайней мере, не проявлял враждебности. Хотя и дружелюбным его поведение назвать сложно.
   — Я и не собираюсь воевать с ним, — вымолвил Северьян, — У меня другое дело… ты знаешь…
   Старик усмехнулся.
   — Напрасно не доверяешь, Следящий. Я конечно не за тебя, но и не против. А это тоже не мало. Ты ж моего родственничка убить пытался… но я терпеливый. Тепереча ты у него в услужении, а значит не враг. Но и не друг.
   Сделав паузу, он продолжил.
   — Белокамень тебе не достать. Он все время с Базилевсом, тот носит его при себе и днем и ночью. Белоян глуп, раз не знал этого. Ну, он еще молодой, ему простительно… Так что не трать зря силы, не выйдет ничего.
   — У меня нет выбора, — пожал плечами Северьян. — Попытаюсь… а не выйдет, значит не судьба…
   — Не строй из себя мученика, не идет. О судьбе потом поговорим, у тебя она… гм… своеобразная. Давай все же к Белокамню вернемся. Выкрасть ты его не сможешь, но как уничтожить его, я подскажу. Конечно, Базилевс силен, и прихвостни его не лыком шиты… Но есть кое-что, против чего и их магия окажется бессильна.
   Старик сунул руку под полу, порылся, будто почесывал себе ногу, аль что повыше и извлек на белый свет массивный булыжник.
   — Вот, держи. Можешь не благодарить, не тебе помогаю, родственничку своему. Ты лишь инструмент в его руках, замечу, инструмент неплохой.
   Северьян взял в руки неприглядный черный булыжник, повертел.
   — И что это за штука?
   — Это не штука. Это Чернокамень, амулет иной силы, противодействия.
   — Мне это чем-нибудь поможет?
   Старик усмехнулся.
   — Глупец, это поможет тебе спасти свою шкуру, при этом исполнив свою миссию. Когда Белокамень и Чернокамень окажутся в одном помещении, оба обратятся в прах. Такова сила противодействия колдовства.
   Северьян повертел булыжник, спрятал в кошель на поясе.
   — Спасибо, Опис. Но зачем ты это делаешь? Какой тебе смысл…
   Старец приложил палец к губам.
   — Не ищи смысла там, где его нет. Просто, радею за землю русскую, в прошлом гиперборею… но тебе это знать не обязательно. Ладно, пойду я, делов еще полон погреб…
   — Постой, — окликнул его Северьян. — На каком расстоянии должны находиться камни, дабы уничтожить друг друга?
   Старик фыркнул, поднимаясь.
   — Я же сказал, в одной комнате. Просто вытащи камень на белый свет, и все произойдет само. Будь она каморкой бедняка или белокаменной палатой Царьграда. Расстояние не имеет значения!

Глава 26.

   Северьян выходил из корчмы в полном смятении чувств. Появление странного старика не то чтобы напугало, но сильно озадачило его. Зачем ему вообще понадобилось помогать столь странным образом. Помочь родственнику? Сиречь Владимиру? Странный старик и имя у него странное… Белояна называл юнцом, а верховный волхв тоже не мальчик на побегушках. И еще этот камень. Неужели, он действительно говорил правду? Но почему бы ему самому не вмешаться и не расставить все по своим местам? Хотя, наверное, причина была. Северьян не раз слышал истории относительно великих магов, которые, переступая очередную ступень могущества, становились выше людей, и потому брали обет невмешательства в мирские распри. Быть может этот старик как раз из тех магов, слишком сильных, чтобы давить на слабых, и слишком умных, чтобы быть хитрыми и изворотливыми. Сильным не нужна хитрость, лишь разум, коим они и руководствуются. Когда-то Северьян и себя считал сильным. Когда-то.