Страница:
И вот как начинается русская народная сказка:
«Жил-был бедный мужичок; сколько он ни трудился, сколько ни работал – всё нет ничего! «Эх, – думает сам с собой, – доля моя горькая! Все дни за хозяйством убиваюсь, а того и смотри, придется с голоду помирать; а вот сосед мой всю свою жизнь на боку лежит, и что же? Хозяйство большое, барыши сами в карман плывут».
То есть, понимаете, вот этот сосед-то и есть Емеля на печи. Только от его лежания на боку к нему барыши в карман сами текут! А вот наш герой-то хоть и трудится в поте лица, но – «все нет ничего!». То есть на самом-то деле народная мудрость никак не приписывала того, кто лежит на печи, к дуракам. Напротив, какой дурак, раз у него «большое хозяйство»?! А что он «с боку на бок переворачивается» – так ноги только волка кормят, человек должен в первую очередь умом шевелить, а не конечностями.
Читаем дальше: «Видно, я Богу не угодил, – подумал наш герой. – Стану я с утра до вечера молиться, авось Господь и смилуется…» Наступил светлый праздник, ударили к заутрене. Бедный думает: «Все люди станут разговляться, а у меня ни куска нету! Пойду хоть воды принесу – ужо вместо щей похлебаю». Взял ведерко, пошел к колодцу и только закинул в воду – вдруг попалась ему в ведерко большущая щука. Обрадовался мужик: «Вот и я с праздником! Наварю ухи и всласть пообедаю». Говорит ему щука человечьим голосом: «Отпусти меня, добрый человек, на волю; я тебя счастливым сделаю: чего душа твоя пожелает, все у тебя будет! Только скажи: по щучьему велению, по Божьему благословению явись то-то и то-то – сейчас явится!» Убогий бросил щуку в колодец, пришел в избу, сел за стол и говорит: «По щучьему велению, по Божьему благословению будь стол накрыт и обед готов!» Вдруг откуда что взялось – появились на столе всякие кушанья и напитки; хоть царя угощай, так не стыдно будет! Убогий перекрестился: «Слава тебе господи! Есть чем разговеться».
Вот и нашлась разница народной мудрости с писательскими обработками. Сказано же, что главное – это всегда слово. А волшебные слова-то и вышли разными. Не «по щучьему велению, по моему хотению», а «по щучьему велению, по Божьему благословению». Получается, что это сам Бог через щуку своему убогому помог. Ну а дальше народ построил сказку опять же по-своему. Женившись на царской дочке, наш герой провел ее по чаще и пустыне, где она просила еду и питье. А герой-то ей говаривал: «Вот так-то и бедные люди мучаются!» И царевна клялась не доводить больше своих подданных до голода и нищеты.
Словом, и тут герой никак на дурака не тянет – вон какую агитацию провел с царской дочерью.
А еще дурак – это рассада без корня или без сердцевины, то есть что-то из нее и уродится, но плодов не даст. Вот именно в этом, хоть и переносном значении использовалось раньше слово «дурак», когда речь заходила об имущественном статусе человека. «Дураком» называли младшего сына, которому практически уже не приходилось и мечтать о наследстве. Образно говоря, он всегда «оставался в дураках». То есть хоть и жил в семье, но ничего не ожидал, да и семья на него ни в чем не рассчитывала. Эдакая «пустая рассада».
Некоторые исследователи вообще считают, что раньше родители специально называли любимых чад дурнями, чтобы злой человек не позавидовал уму и не сглазил. То есть присказка к имени (Емеля-дурачок, Иван-дурак) становилась своего рода оберегом от злого мира.
А один мой приятель-египтолог предложил чудное или чудное (кому как понравится) толкование слова «дурак». По его мнению, «ду» – это от английского «делать» (между прочим, первогласная одинакова и в английском, и в русском языках). Ну а Ра – понятно, божественное, духовное начало (от Ра – древнеегипетского бога Солнца). «К» или «Ка» – так в Древнем Египте называлась Душа. Получается, что дурак – это делатель духовного начала в человеке, а никак не материального. Может, потому наш Емеля не просит ни злата, ни серебра, ни денег, ни камней самоцветных.
Ясно одно: Иван-дурак либо скрывает от злобного окружения свой истинный ум (тогда он воистину мудрый человек), либо обладает таким умом, который опирается не на традиции обывательской жизни, а на собственные нетрадиционные решения, которые часто противоречат пресловутому «здравому смыслу». Именно этот «новаторский» подход и приводит Ивана-Емелю к победам.
Так почему же русский народ постоянно (особенно модным это стало в наше время) олицетворяется с образом Ивана-дурака – и не в новаторском его значении, а в самом наипошлейшем? Может, кому-то выгодно подтолкнуть нас именно к такому толкованию?
Но ведь сказки про героя-дурака есть практически у всех народов! Почему же они не считают этих героев настоящими дураками, даунами и идиотами, а мы считаем?!
Так почему же, в отличие от других, мы соглашаемся, что наши Иваны – реальные глупцы?! У Андерсена Ганс Чурбан подается смешливым и находчивым, а наш Иван – дурнем. Почему?!
Да только потому, что неверно воспринимаем героев наших сказок!
Какой-то умник из литературных критиков, аналитиков-толковатей сказал, что Емеля – дурак, а мы и поверили. Но как можно этим толкователям верить-то?! Они же сами ничего не пишут, не творят, не сочиняют, не изобретают, а только критикуют других!!! Вот им и надо объявить дураками да неудачниками тех, кто САМ создает хоть что-то. Это же известный «принцип дурака»: не потому я сам – умный, а потому, что другой – дурак. А вот датчане не поверили, что их Ганс или Ханс – Чурбан и, между прочим, даже поставили ему несколько памятников. Потому что видят в нем неунывающего весельчака, никогда не теряющего оптимизма и умеющего находить выход из самых глупых и безвыходных положений, в которых любой умник давно бы уже пошел ко дну.
А мы почему-то выискиваем в наших героях один сплошной негатив. Благодаря нашим горе-толкователям уверяемся в нем сами. И никак не хотим понять, что наши исконные герои – хоть Емеля, хоть Иван, хоть Васька, – сидя на печи, вовсе не впадают в спячку, а мечтают и раздумывают над тем, как воплотить свою мечту в жизнь. Взять хотя бы печку-самокатку или «безлошадный экипаж». И пока мы на весь мир кричим, что «ленивый на печи – наш национальный идеал», кто-нибудь из новых Емелей, сидя на своей «печи», уже выдумывает, как бы создать портал перемещения или телепортирующее устройство. А мы его дураком обзываем.
А может, в глубине души мы все-таки верим, что наши Ваньки-Васьки не глупей Эйнштейна будут? Его ведь тоже в детстве дурачком считали. А теперь его фото с высунутым языком – признак гениальности. И может, социологический опрос выявил, что народ считает своим героем Емелю вовсе не потому, что сам народ наш мечтает лежать на печи, ничего не делая, а потому, что верит: оглядится Емеля вокруг непредвзятым творческим взглядом да и поймет наконец, как жить надо, а может, и формулу всеобщего счастья выдумает. Емели – они такие…
ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА, КОРОЛЬ-ЛЯГУШОНОК,
В прошлом году в одной из детских библиотек Москвы было проведено небольшое исследование: какие сказки больше всего любят дети?
А что значит – какие? Оказывается, сказки наши делятся на различные типы. Есть сказки про животных (например, та же «Курочка Ряба»), есть бытовые сказки (рассказывающие о жизни простых людей, как в «Репка»), а есть сказки волшебные – в них действуют герои, умеющие ворожить, колдовать, случаются волшебные события. Конечно, часто сказки многослойны. Как, например, определить – какая сказка «Гуси-лебеди»? С одной стороны, действие происходит в деревенской среде, герои – обычные сестра и младший братишка. То есть это – бытовая сказка. Но, с другой стороны, появление мистических гусей-лебедей и Бабы-яги превращают сказку в волшебную.
Так вот, оказалось, чем больше волшебства и чудес в сказке, тем больше любят ее дети. А самой любимой из волшебных сказок оказалась – как думаете, какая? – «Царевна-лягушка»!
Что ж, в этой сказке и сама героиня – абсолютно волшебное существо, и начинается история невероятно. В некотором царстве, в некотором государстве царь решил женить сыновей. Было их конечно же трое, ну два умных, а третий – ну, может, и не дурак, но тоже какой-то неудачный. Женить же сыновей царь решил самым фантастическим способом: сыновья должны были выпустить по стреле из лука. К какой девице попадет стрела – та и станет женой царского сына. Старшим, конечно, повезло. Одному досталась знатнейшая родовитая девица – боярская дочь. Среднему – богатейшая купеческая дочка. Ну а младшему. Ну, это все знают – лягушка-квакушка.
Оказывается, с древнейших времен лягушка воспринималась как существо не «противно-противное», а самое что ни на есть необычайно-волшебное. Ведь квакуша живет в двух мирах – головастик в воде, в иле (то есть в подземном царстве), а сама лягушка на земле (в царстве земном). То есть это удивительное существо осуществляет посредничество между миром Яви (земным, посюсторонним) и Нави (подземным, потусторонним).
Вот и действие сказки развивается в двух мирах. Поиск невесты, свадьба, испытание невест происходит во вполне реальном мире, ну а потом, когда Иван-царевич идет искать свою пропавшую жену, события перемещаются в мир волшебства – туда, где обитают Баба-яга и Кощей Бессмертный.
И между прочим, стоит упомянуть, что именно лягушка считалась у славян существом бессмертным, ведь она возникала из воды и уходила под воду. То есть становилась покровительницей и олицетворением воды, ну а вода – вечна. Так что именно лягушка вполне могла соперничать с бессмертным Кощеем.
Еще славяне считали, что лягушка – покровительница деревень и селений. Это она вытягивает из воды и ночами разносит по домам разные дары – кому какие. В один дом приносит ребенка, в другой дом – достаток. Ведь лягушка являлась символом плодородия, достатка и богатства (вспомним, в Китае и сегодня жабка с тремя монетками во рту считается олицетворением денег). И опять можно соотнести – лягушка раздает (она – сама щедрость), Кощей же собирает (помните, как у Пушкина «царь Кощей над златом чахнет»?), но никому ничего не дает, а только скрывает в своих сундуках (он – отъявленный эгоист, скряга и жадина).
Как это – все?!
А так!
У сказки есть несколько народных вариантов, и в одних героиня – Елена Прекрасная, а в других – Василиса Премудрая. Возьмем, например, сборник сказок нашего великого отечественного собирателя А.Н. Афанасьева – там есть разные варианты. В первом – у героини вообще нет имени. Во втором – это Елена Прекрасная, а в третьем – Василиса Премудрая. То есть оба имени двух героинь – не только самые распространенные в русских сказках, они еще и подчеркивают два наиглавнейших символа настоящей героини – прекрасная и премудрая. Заметим, кстати, что Елена – имеет прозвание не Красивая, а именно Прекрасная. В старину «красным» называли не только красивое, но и основное – главное. Недаром же главная площадь страны именуется Красной. Ну а в человеке ценилась не только внешняя красота, но и внутренняя. Если же использовать приставку «пре», возникало слово «еще более красивое, чем красота». Именно так говорят о «прекрасной душе», «прекрасном сердце» – при таких сочетаниях не скажешь «красивое сердце» или «красивая душа». Ведь ни сердца, ни души нам не видно на внешнем плане, зато, когда в человеке проявляются их внутренние качества, мы говорим «у него прекрасная душа, прекрасное сердце». Вот и Елена Прекрасная (а не просто Красивая) – прекрасная не одним лицом и статью, но и душой, добротой, умениями своими.
Ну а Василису Премудрую не стоит ассоциировать с глаголом «перемудрить». Она именно – Пре (очень) мудрая. Кстати, мудрость ценилась в народе сильнее красоты. Поэтому Елена Прекрасная иногда получает в сказках имя Елены Премудрой. А вот Василиса остается Премудрой всегда.
Итак, действие сказки начинается в явном, реальном мире с обычных людских забот – надо сыскать повзрослевшим сыновьям по невесте. Вот только способ отыскания невест нетрадиционен и по-настоящему волшебен. Каждый из трех царевичей выпускает по стреле.
Что такой фантастической девице (хоть Елене Прекрасной, хоть Василисе Премудрой) все невестины испытания?! Она и хлеб лучше всех испечет, и рубашку сошьет красоты неописуемой, и ковер соткет парадный, узорочный. Можно и другие варианты испытания невест взять – они в сказках разные. Но главное остается – волшебная лягушонка со всем справится. Что сама не умеет – для того своих мамок-нянек кликнет. «Откуда они берутся?» – спросите вы. Неужто не знаете? Тогда начнем сначала.
Но в народной сказке – народная мудрость. Ну не верит народ в принцев, да еще прибежавших с поцелуями! Это же не придворная аристократическая сказка про Спящую красавицу. Тут обычное болото, и выход из даже самого сказочного наказания – обычный. В обычной жизни родители ставят ребенка в угол, а вот батюшка Василисы отправил свое строптивое чадо на болото. Пусть прочувствует в склизкой шкурке свою явную не-красу лягушачью, а потом еще и сумеет угодить-потрафить будущему мужу, чтоб тот остался доволен. Тогда и наказание снимется.
Хотя на самом-то деле все было несколько не так. Мудрый старичок потом объяснит Ивану-царевичу, что папаша осерчал на Василису понапрасну. «Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уродилась; он за то осерчал на нее и велел ей три года квакушею быть». Словом, попала дочь просто отцу под горячую руку.
Но, как бы ни вышло, пришлось Василисе постараться вовсю. Когда сама чего не умела, мамок-нянек из дворца свого батюшки звала. Те и хлеб пекли, и рубашки шили, и ковер ткали. Не самой же царской дочери в золе копаться и белы рученьки иголками колоть?! Так что и тут сказка не соврала: не царское это дело – хлеба печь. Недаром же сказка «Царевна-лягушка» называется, а не просто «Лягушка». Зато вот поколдовать – вполне дело царское. Так что говаривала лягушка муженьку Ивану-царевичу: «Ложись спать. Утро вечера мудренее!» А сама колдовством своих мамок-нянек для помощи вызывала. И ведь действительно, сколь умная поговорка: «Утро вечера мудренее!» Пожалуй, самый блистательный бриллиант русских сказок. Ведь коли беда – так с ней надо заснуть, со всех сторон ее обдумать. Если же радость – с ней тоже обжиться требуется, а то ведь от особо резкой радости и помереть можно. Ну а коли думы туманные – так поутру туман рассеется, и решение проблемы само придет в голову.
Еще в сказке есть преотличный образ – «как услышишь стук да гром – лягушонка в коробчонке едет». Сколь красочно – от крошечного коробка да лягушки – стук да гром до небес. Это ж курам на смех! И никто не догадывается, что «коробчонка» из золота с бриллиантами, а «лягушонка» – краса-девица, да еще и умница. То есть это образ тайного секрета – не все такое, каким видится.
В.М. Васнецов. Царевна-лягушка
А вот как думаете, отчего на празднике в царском дворце царевна Василиса махнула одной рукой – появилось перед дворцом прекрасное озеро, махнула другой – поплыли по озеру белые лебеди? Думаете, это от того, что в один рукав Премудрая героиня налила воды (вина), а в другой положила косточку от жареного лебяжьего крылышка? Так, да не только! Поглядим в корень. Кто такая наша Царевна-лягушка? Некий оборотень. Не пугайтесь – добрый, из тех, что просто умеют превращаться из одного вида в другой. Как Царевна Лебедь из «Сказки о царе Салтане» А.С. Пушкина. Помните —
И ведь пришлось-таки Василисе стать этой лебедью, да только при трагических обстоятельствах. Бросил Иван-царевич ее шкурку в огонь – хотел, ясно, сделать как лучше. Но получилось как всегда – потерпел бы еще пару деньков, доказала бы Василиса отцу, что исправилась и стала доброй, не капризной женой своему мужу, действие отцова заклятия и закончилось бы. Но мужчины нетерпеливы – подавай им все сейчас и сразу. Вот и получилось, что не выполнила Василиса условия отца – не пробыла в лягушечьей шкурке положенное время. Тогда-то и пришлось обернуться ей белой лебедью и улететь от Ивана-царевича в тридевятое царство, тридесятое государство – читай в царство волшебства, заклятий, неотбытых наказаний, не сдержанных слов и клятв. Словом, в царство потустороннее – в Навь-наваждение. Так наказание Василисы обернулось наказанием и Ивану-царевичу. Не нарушай запрета – не лишишься возлюбленной!
Что делать – пошел Иван-царевич в Навь тридесятую. Так действие сказки из реальных домов, хором и лесов с болотами перенеслось в фантастический волшебный мир, где живут Баба-яга и Кощей Бессмертный.
Ну про бабушку мы уже говорили. Хоть и стараются ее показать в сказках злой колдуньей, мечтающей закусить героями, да не выходит. Вот и в этой сказке Баба-яга, может, и напугала Ивана, да помогла – рассказала, как Кощея найти да как с ним сладить: «Смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево Кощей как свой глаз бережет».
Словом, хоть и страшная бабка, но ведь бабка – как же ей внучку-то навредить?! А вот с Кощеем дело посложней будет. Давайте разберемся, что за схрон у него такой: дуб – сундук – заяц – утка – яйцо– игла. Что все это значит?
Начнем с дуба. Что вспоминается перво-наперво? Конечно же
На самом деле дуб (Мировое дерево) по славянской мифологии – волшебное древо, разделяющее мир живых и мертвых, он стоит на границе миров – Яви и Нави. Тем, кому не пришло время уходить в потусторонний мир, ни в коем случае не следует перешагивать черту, которую показывает дуб. Потому-то кот-баюн и усыпляет людей, не давая им перешагнуть роковую черту. Да этот котик людей спасает! Ведь из мира наваждения трудно вернуться обратно в Явь. Хорошо, хоть Ивану-царевичу не пришлось преодолевать заветную черту. В мире Нави находилась только Василиса Премудрая. Но она, как волшебное существо-оборотень, могла существовать в обоих мирах. Но избушка Бабы-яги, к которой пришел Иван, находилась еще в Яви, правда, уже у черты. Там же, где и волшебный дуб, с которого следовало Ивану начать борьбу с Кощеем.
А теперь зададим-ка себе
Так что Василиса-то наша такая Премудрая, а Елена такая Прекрасная от того, что девушки эти самых что ни на есть волшебных кровей. Царевны по рождению, ведь их папаша-колдун – царь Кощеева царства.
Настало время узнать: а кто же такой этот Кощей?
Кащей – производное от существительного «касть». А оно, по словарю В.И. Даля, произошло от скрещения двух слов – «капость» и «пакость» и дало новое значение – гадость и мерзость. То есть кащей – пакостный, гадкий, скверный, мерзкий человек. Заметим еще сопоставление слова «капость» с «капищем» – местом древнейших языческих обрядов. Так что само перенесение на эти понятия ощущения скверны и мерзости говорит о том, что в языке происходила борьба новых христианских ценностей со старыми языческими.
«Жил-был бедный мужичок; сколько он ни трудился, сколько ни работал – всё нет ничего! «Эх, – думает сам с собой, – доля моя горькая! Все дни за хозяйством убиваюсь, а того и смотри, придется с голоду помирать; а вот сосед мой всю свою жизнь на боку лежит, и что же? Хозяйство большое, барыши сами в карман плывут».
То есть, понимаете, вот этот сосед-то и есть Емеля на печи. Только от его лежания на боку к нему барыши в карман сами текут! А вот наш герой-то хоть и трудится в поте лица, но – «все нет ничего!». То есть на самом-то деле народная мудрость никак не приписывала того, кто лежит на печи, к дуракам. Напротив, какой дурак, раз у него «большое хозяйство»?! А что он «с боку на бок переворачивается» – так ноги только волка кормят, человек должен в первую очередь умом шевелить, а не конечностями.
Читаем дальше: «Видно, я Богу не угодил, – подумал наш герой. – Стану я с утра до вечера молиться, авось Господь и смилуется…» Наступил светлый праздник, ударили к заутрене. Бедный думает: «Все люди станут разговляться, а у меня ни куска нету! Пойду хоть воды принесу – ужо вместо щей похлебаю». Взял ведерко, пошел к колодцу и только закинул в воду – вдруг попалась ему в ведерко большущая щука. Обрадовался мужик: «Вот и я с праздником! Наварю ухи и всласть пообедаю». Говорит ему щука человечьим голосом: «Отпусти меня, добрый человек, на волю; я тебя счастливым сделаю: чего душа твоя пожелает, все у тебя будет! Только скажи: по щучьему велению, по Божьему благословению явись то-то и то-то – сейчас явится!» Убогий бросил щуку в колодец, пришел в избу, сел за стол и говорит: «По щучьему велению, по Божьему благословению будь стол накрыт и обед готов!» Вдруг откуда что взялось – появились на столе всякие кушанья и напитки; хоть царя угощай, так не стыдно будет! Убогий перекрестился: «Слава тебе господи! Есть чем разговеться».
Вот и нашлась разница народной мудрости с писательскими обработками. Сказано же, что главное – это всегда слово. А волшебные слова-то и вышли разными. Не «по щучьему велению, по моему хотению», а «по щучьему велению, по Божьему благословению». Получается, что это сам Бог через щуку своему убогому помог. Ну а дальше народ построил сказку опять же по-своему. Женившись на царской дочке, наш герой провел ее по чаще и пустыне, где она просила еду и питье. А герой-то ей говаривал: «Вот так-то и бедные люди мучаются!» И царевна клялась не доводить больше своих подданных до голода и нищеты.
Словом, и тут герой никак на дурака не тянет – вон какую агитацию провел с царской дочерью.
А вот не взглянуть ли нам на само слово «дурак»?
Может, раньше оно вообще не то, что сейчас, обозначало?
Здравая мысль – и ведь так и было! В словаре Даля сказано, что дурак – не только глупый человек, но промышляющий дурью (то есть дурью зарабатывающий!), а дурить, дурачить – это шутить, забавляться над кем-то, не подавая виду (то есть тоже весьма умно!). Недаром же говорят: «Дурак дураку рознь» или еще «валять дурака», «валять Ваньку-дурака» (или просто «валять ваньку»), то есть прикидываться глупым ради собственной выгоды.А еще дурак – это рассада без корня или без сердцевины, то есть что-то из нее и уродится, но плодов не даст. Вот именно в этом, хоть и переносном значении использовалось раньше слово «дурак», когда речь заходила об имущественном статусе человека. «Дураком» называли младшего сына, которому практически уже не приходилось и мечтать о наследстве. Образно говоря, он всегда «оставался в дураках». То есть хоть и жил в семье, но ничего не ожидал, да и семья на него ни в чем не рассчитывала. Эдакая «пустая рассада».
Некоторые исследователи вообще считают, что раньше родители специально называли любимых чад дурнями, чтобы злой человек не позавидовал уму и не сглазил. То есть присказка к имени (Емеля-дурачок, Иван-дурак) становилась своего рода оберегом от злого мира.
А один мой приятель-египтолог предложил чудное или чудное (кому как понравится) толкование слова «дурак». По его мнению, «ду» – это от английского «делать» (между прочим, первогласная одинакова и в английском, и в русском языках). Ну а Ра – понятно, божественное, духовное начало (от Ра – древнеегипетского бога Солнца). «К» или «Ка» – так в Древнем Египте называлась Душа. Получается, что дурак – это делатель духовного начала в человеке, а никак не материального. Может, потому наш Емеля не просит ни злата, ни серебра, ни денег, ни камней самоцветных.
Ясно одно: Иван-дурак либо скрывает от злобного окружения свой истинный ум (тогда он воистину мудрый человек), либо обладает таким умом, который опирается не на традиции обывательской жизни, а на собственные нетрадиционные решения, которые часто противоречат пресловутому «здравому смыслу». Именно этот «новаторский» подход и приводит Ивана-Емелю к победам.
Так почему же русский народ постоянно (особенно модным это стало в наше время) олицетворяется с образом Ивана-дурака – и не в новаторском его значении, а в самом наипошлейшем? Может, кому-то выгодно подтолкнуть нас именно к такому толкованию?
Но ведь сказки про героя-дурака есть практически у всех народов! Почему же они не считают этих героев настоящими дураками, даунами и идиотами, а мы считаем?!
То есть разные народы всегда пропагандируют «новаторский» подход к жизни, посмеиваясь, объясняют, что именно Ганс-дурень или Джек-глупец могут достигнуть результата там, где умник сойдет с дистанции. Ведь все эти «дурни и болваны» видят мир своим собственным свежим взглядом, который всегда приводит их к творчеству, позволяя парадоксальной мысли понять и достичь куда большего, нежели мыслям, погрязшим в привычных представлениях быта.А знаете ли вы, что…
• У датчан есть сказка «Ганс-дурень», ее вариант «Ганс Чурбан» записал даже Андерсен, правда по-датски, а не в переводах, как у нас, имя героя будет звучать «Ханс», как, впрочем, и сам Ганс Христиан Андерсен по-датски будет Ханс Кристиан.
• У немцев – множество вариаций на тему «Ганс-дурак».
• У итальянцев – «Пьетро-болван».
• У французов – «Жан-идиот».
• У англичан много сказок про глупого Джека, который все равно остается в выигрыше.
Так почему же, в отличие от других, мы соглашаемся, что наши Иваны – реальные глупцы?! У Андерсена Ганс Чурбан подается смешливым и находчивым, а наш Иван – дурнем. Почему?!
Да только потому, что неверно воспринимаем героев наших сказок!
Какой-то умник из литературных критиков, аналитиков-толковатей сказал, что Емеля – дурак, а мы и поверили. Но как можно этим толкователям верить-то?! Они же сами ничего не пишут, не творят, не сочиняют, не изобретают, а только критикуют других!!! Вот им и надо объявить дураками да неудачниками тех, кто САМ создает хоть что-то. Это же известный «принцип дурака»: не потому я сам – умный, а потому, что другой – дурак. А вот датчане не поверили, что их Ганс или Ханс – Чурбан и, между прочим, даже поставили ему несколько памятников. Потому что видят в нем неунывающего весельчака, никогда не теряющего оптимизма и умеющего находить выход из самых глупых и безвыходных положений, в которых любой умник давно бы уже пошел ко дну.
А мы почему-то выискиваем в наших героях один сплошной негатив. Благодаря нашим горе-толкователям уверяемся в нем сами. И никак не хотим понять, что наши исконные герои – хоть Емеля, хоть Иван, хоть Васька, – сидя на печи, вовсе не впадают в спячку, а мечтают и раздумывают над тем, как воплотить свою мечту в жизнь. Взять хотя бы печку-самокатку или «безлошадный экипаж». И пока мы на весь мир кричим, что «ленивый на печи – наш национальный идеал», кто-нибудь из новых Емелей, сидя на своей «печи», уже выдумывает, как бы создать портал перемещения или телепортирующее устройство. А мы его дураком обзываем.
А может, в глубине души мы все-таки верим, что наши Ваньки-Васьки не глупей Эйнштейна будут? Его ведь тоже в детстве дурачком считали. А теперь его фото с высунутым языком – признак гениальности. И может, социологический опрос выявил, что народ считает своим героем Емелю вовсе не потому, что сам народ наш мечтает лежать на печи, ничего не делая, а потому, что верит: оглядится Емеля вокруг непредвзятым творческим взглядом да и поймет наконец, как жить надо, а может, и формулу всеобщего счастья выдумает. Емели – они такие…
ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА, КОРОЛЬ-ЛЯГУШОНОК,
или
Утро вечера мудренее
КАК УСЛЫШИШЬ СТУК ДА ГРОМ, НЕ ПУГАЙСЯ. СПРОСЯТ ТЕБЯ, СКАЖИ: «ЭТО МОЯ ЛЯГУШОНКА В КОРОБЧОНКЕ ЕДЕТ!»
В прошлом году в одной из детских библиотек Москвы было проведено небольшое исследование: какие сказки больше всего любят дети?
А что значит – какие? Оказывается, сказки наши делятся на различные типы. Есть сказки про животных (например, та же «Курочка Ряба»), есть бытовые сказки (рассказывающие о жизни простых людей, как в «Репка»), а есть сказки волшебные – в них действуют герои, умеющие ворожить, колдовать, случаются волшебные события. Конечно, часто сказки многослойны. Как, например, определить – какая сказка «Гуси-лебеди»? С одной стороны, действие происходит в деревенской среде, герои – обычные сестра и младший братишка. То есть это – бытовая сказка. Но, с другой стороны, появление мистических гусей-лебедей и Бабы-яги превращают сказку в волшебную.
Так вот, оказалось, чем больше волшебства и чудес в сказке, тем больше любят ее дети. А самой любимой из волшебных сказок оказалась – как думаете, какая? – «Царевна-лягушка»!
Что ж, в этой сказке и сама героиня – абсолютно волшебное существо, и начинается история невероятно. В некотором царстве, в некотором государстве царь решил женить сыновей. Было их конечно же трое, ну два умных, а третий – ну, может, и не дурак, но тоже какой-то неудачный. Женить же сыновей царь решил самым фантастическим способом: сыновья должны были выпустить по стреле из лука. К какой девице попадет стрела – та и станет женой царского сына. Старшим, конечно, повезло. Одному досталась знатнейшая родовитая девица – боярская дочь. Среднему – богатейшая купеческая дочка. Ну а младшему. Ну, это все знают – лягушка-квакушка.
Но почему ж лягушка-то?!
Это самый первый вопрос, который возникает. Почему, зеленое склизкое болотное существо, а не, например, лебедь белая или хоть бабочка прелестная? Может, в этом сказочном выборе героини есть какая-то заповедная тайна? Точно есть!ГЛАВНАЯ ТАЙНА ЦАРЕВНЫ-ЛЯГУШКИ
И в самом деле – кто она такая, почему выбрана нашими предками в героини?Оказывается, с древнейших времен лягушка воспринималась как существо не «противно-противное», а самое что ни на есть необычайно-волшебное. Ведь квакуша живет в двух мирах – головастик в воде, в иле (то есть в подземном царстве), а сама лягушка на земле (в царстве земном). То есть это удивительное существо осуществляет посредничество между миром Яви (земным, посюсторонним) и Нави (подземным, потусторонним).
Вот и действие сказки развивается в двух мирах. Поиск невесты, свадьба, испытание невест происходит во вполне реальном мире, ну а потом, когда Иван-царевич идет искать свою пропавшую жену, события перемещаются в мир волшебства – туда, где обитают Баба-яга и Кощей Бессмертный.
И между прочим, стоит упомянуть, что именно лягушка считалась у славян существом бессмертным, ведь она возникала из воды и уходила под воду. То есть становилась покровительницей и олицетворением воды, ну а вода – вечна. Так что именно лягушка вполне могла соперничать с бессмертным Кощеем.
Еще славяне считали, что лягушка – покровительница деревень и селений. Это она вытягивает из воды и ночами разносит по домам разные дары – кому какие. В один дом приносит ребенка, в другой дом – достаток. Ведь лягушка являлась символом плодородия, достатка и богатства (вспомним, в Китае и сегодня жабка с тремя монетками во рту считается олицетворением денег). И опять можно соотнести – лягушка раздает (она – сама щедрость), Кощей же собирает (помните, как у Пушкина «царь Кощей над златом чахнет»?), но никому ничего не дает, а только скрывает в своих сундуках (он – отъявленный эгоист, скряга и жадина).
Ну, и много ли счастливчиков? А почему вдруг пошли споры? Не можете решить, как же правильно звали нашу зелененькую магическую героиню? Справа кричат, что была она Еленой Прекрасной. А слева вспоминают Василису Премудрую. И кто же прав? Тихо, тихо – все правы!Внимание! Вопрос
А как звали нашу Царевну-лягушку?
Кто ответит правильно, тому достанется самая лучшая жена (самый лучший муж) в мире.
Как это – все?!
А так!
У сказки есть несколько народных вариантов, и в одних героиня – Елена Прекрасная, а в других – Василиса Премудрая. Возьмем, например, сборник сказок нашего великого отечественного собирателя А.Н. Афанасьева – там есть разные варианты. В первом – у героини вообще нет имени. Во втором – это Елена Прекрасная, а в третьем – Василиса Премудрая. То есть оба имени двух героинь – не только самые распространенные в русских сказках, они еще и подчеркивают два наиглавнейших символа настоящей героини – прекрасная и премудрая. Заметим, кстати, что Елена – имеет прозвание не Красивая, а именно Прекрасная. В старину «красным» называли не только красивое, но и основное – главное. Недаром же главная площадь страны именуется Красной. Ну а в человеке ценилась не только внешняя красота, но и внутренняя. Если же использовать приставку «пре», возникало слово «еще более красивое, чем красота». Именно так говорят о «прекрасной душе», «прекрасном сердце» – при таких сочетаниях не скажешь «красивое сердце» или «красивая душа». Ведь ни сердца, ни души нам не видно на внешнем плане, зато, когда в человеке проявляются их внутренние качества, мы говорим «у него прекрасная душа, прекрасное сердце». Вот и Елена Прекрасная (а не просто Красивая) – прекрасная не одним лицом и статью, но и душой, добротой, умениями своими.
Ну а Василису Премудрую не стоит ассоциировать с глаголом «перемудрить». Она именно – Пре (очень) мудрая. Кстати, мудрость ценилась в народе сильнее красоты. Поэтому Елена Прекрасная иногда получает в сказках имя Елены Премудрой. А вот Василиса остается Премудрой всегда.
Вопрос, интересный всем:
Что означают сами имена героинь?
Оба имени – греческие, то есть считающиеся по далеким «сказочным» временам благородными. Елена – от «хелос», «хеленос» – свет, светлая, солнечная, ведь Гелиос, как известно, бог Солнца. Но Елена – это и Селена, богиня Луны. То есть Елена – связующая нить всего света – и Солнца, и Луны. Отсюда и тайное значение имени – «избранная», недаром Елена – это еще и факел, разгоняющий тьму. Василиса – от базилевса (правителя, царя) – в женском роде базилесса – царственная, властительница, возвышенная. В тайном значении – всеведущая, и в этом своем всеведении призванная помогать людям. Словом, оба имени героинь наших сказок глубоко символичны.Итак, действие сказки начинается в явном, реальном мире с обычных людских забот – надо сыскать повзрослевшим сыновьям по невесте. Вот только способ отыскания невест нетрадиционен и по-настоящему волшебен. Каждый из трех царевичей выпускает по стреле.
А что такое стрела – наверное, тоже символ?
Верно! Стрела – символ послания, причем послания заостренного (стрела же остра), то есть направленного только одной девице. К тому же это послание мистическое, ведь стрела – мистический проводник, благодаря которому можно отправить человека в мир мертвых (убить), но, по древнему поверью, можно и возродить, вывести человека из мира Нави в живой мир, оцарапав его особой каленой стрелой. В данном случае посредством стрелы невеста приходит из мира неизвестности в мир жениха. И заметьте – в русской сказке никаких фей, как во французской «Золушке» или в английской «Фата Моргане». В русской сказке герой – сам себе и волшебник, и фея. Натянули братья свои луки и выстрелили – на кого Бог пошлет. Бог и послал первому брату – боярскую дочь, второму – купеческую, ну точно героинь по сословной лестнице. Только вот младшему выпала невеста фантастическая, волшебная.Что такой фантастической девице (хоть Елене Прекрасной, хоть Василисе Премудрой) все невестины испытания?! Она и хлеб лучше всех испечет, и рубашку сошьет красоты неописуемой, и ковер соткет парадный, узорочный. Можно и другие варианты испытания невест взять – они в сказках разные. Но главное остается – волшебная лягушонка со всем справится. Что сама не умеет – для того своих мамок-нянек кликнет. «Откуда они берутся?» – спросите вы. Неужто не знаете? Тогда начнем сначала.
Вопрос на засыпку:
А как наша красавица-волшебница очутилась в лягушачьей шкурке, да еще на болоте?
Неужто не помните? Ответ таков: Василиса (Елена) прогневала чем-то своего батюшку-волшебника да чародея. Тот и наказал строптивую дочь – быть тебе в лягушачьем облике и сидеть на болоте, пока… Думаете, пока принц не поцелует? Ну да, все так думают.Но в народной сказке – народная мудрость. Ну не верит народ в принцев, да еще прибежавших с поцелуями! Это же не придворная аристократическая сказка про Спящую красавицу. Тут обычное болото, и выход из даже самого сказочного наказания – обычный. В обычной жизни родители ставят ребенка в угол, а вот батюшка Василисы отправил свое строптивое чадо на болото. Пусть прочувствует в склизкой шкурке свою явную не-красу лягушачью, а потом еще и сумеет угодить-потрафить будущему мужу, чтоб тот остался доволен. Тогда и наказание снимется.
Хотя на самом-то деле все было несколько не так. Мудрый старичок потом объяснит Ивану-царевичу, что папаша осерчал на Василису понапрасну. «Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уродилась; он за то осерчал на нее и велел ей три года квакушею быть». Словом, попала дочь просто отцу под горячую руку.
Но, как бы ни вышло, пришлось Василисе постараться вовсю. Когда сама чего не умела, мамок-нянек из дворца свого батюшки звала. Те и хлеб пекли, и рубашки шили, и ковер ткали. Не самой же царской дочери в золе копаться и белы рученьки иголками колоть?! Так что и тут сказка не соврала: не царское это дело – хлеба печь. Недаром же сказка «Царевна-лягушка» называется, а не просто «Лягушка». Зато вот поколдовать – вполне дело царское. Так что говаривала лягушка муженьку Ивану-царевичу: «Ложись спать. Утро вечера мудренее!» А сама колдовством своих мамок-нянек для помощи вызывала. И ведь действительно, сколь умная поговорка: «Утро вечера мудренее!» Пожалуй, самый блистательный бриллиант русских сказок. Ведь коли беда – так с ней надо заснуть, со всех сторон ее обдумать. Если же радость – с ней тоже обжиться требуется, а то ведь от особо резкой радости и помереть можно. Ну а коли думы туманные – так поутру туман рассеется, и решение проблемы само придет в голову.
Еще в сказке есть преотличный образ – «как услышишь стук да гром – лягушонка в коробчонке едет». Сколь красочно – от крошечного коробка да лягушки – стук да гром до небес. Это ж курам на смех! И никто не догадывается, что «коробчонка» из золота с бриллиантами, а «лягушонка» – краса-девица, да еще и умница. То есть это образ тайного секрета – не все такое, каким видится.
А вот как думаете, отчего на празднике в царском дворце царевна Василиса махнула одной рукой – появилось перед дворцом прекрасное озеро, махнула другой – поплыли по озеру белые лебеди? Думаете, это от того, что в один рукав Премудрая героиня налила воды (вина), а в другой положила косточку от жареного лебяжьего крылышка? Так, да не только! Поглядим в корень. Кто такая наша Царевна-лягушка? Некий оборотень. Не пугайтесь – добрый, из тех, что просто умеют превращаться из одного вида в другой. Как Царевна Лебедь из «Сказки о царе Салтане» А.С. Пушкина. Помните —
Царевна Лебедь тоже из таких – «оборотистых». Только вот не всем выпало счастье «оборачиваться» в прекрасную лебедушку, нашей героине пришлось напялить на себя лягушачью шкурку, ведь это было ее наказание за строптивый нрав. Но ведь девушке, даже наказанной, красоты всегда хочется. Вот и создала Василиса сначала озеро, а к нему белых лебедей. Ведь при более приятном стечении обстоятельств она тоже могла бы обращаться не в лягуху, а в лебедь белую.
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
Сладку речь-то говорит,
Будто реченька журчит.
И ведь пришлось-таки Василисе стать этой лебедью, да только при трагических обстоятельствах. Бросил Иван-царевич ее шкурку в огонь – хотел, ясно, сделать как лучше. Но получилось как всегда – потерпел бы еще пару деньков, доказала бы Василиса отцу, что исправилась и стала доброй, не капризной женой своему мужу, действие отцова заклятия и закончилось бы. Но мужчины нетерпеливы – подавай им все сейчас и сразу. Вот и получилось, что не выполнила Василиса условия отца – не пробыла в лягушечьей шкурке положенное время. Тогда-то и пришлось обернуться ей белой лебедью и улететь от Ивана-царевича в тридевятое царство, тридесятое государство – читай в царство волшебства, заклятий, неотбытых наказаний, не сдержанных слов и клятв. Словом, в царство потустороннее – в Навь-наваждение. Так наказание Василисы обернулось наказанием и Ивану-царевичу. Не нарушай запрета – не лишишься возлюбленной!
Что делать – пошел Иван-царевич в Навь тридесятую. Так действие сказки из реальных домов, хором и лесов с болотами перенеслось в фантастический волшебный мир, где живут Баба-яга и Кощей Бессмертный.
Ну про бабушку мы уже говорили. Хоть и стараются ее показать в сказках злой колдуньей, мечтающей закусить героями, да не выходит. Вот и в этой сказке Баба-яга, может, и напугала Ивана, да помогла – рассказала, как Кощея найти да как с ним сладить: «Смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево Кощей как свой глаз бережет».
Словом, хоть и страшная бабка, но ведь бабка – как же ей внучку-то навредить?! А вот с Кощеем дело посложней будет. Давайте разберемся, что за схрон у него такой: дуб – сундук – заяц – утка – яйцо– игла. Что все это значит?
Начнем с дуба. Что вспоминается перво-наперво? Конечно же
И что такое Лукоморье? Географы ответят, что это излучина на море. Ничего загадочного. А вот и неправда! Во-первых, вспомним, что стрела лука привела в конечном итоге Ивана-царевича в это странное место. Не пошли он стрелу в небо, не попади она к лягушонке, не пошел бы Иван ее выручать, не попал бы к дубу, который стоит на зачарованной земле Нави. А по народным преданиям, зачарованное место как раз и есть Лукоморье. Там все находится в мистическом покое, который не может поколебать ничто. Там нет движения, люди, попавшие туда, засыпают. Недаром же там – помните?
У Лукоморья дуб зеленый…
Но почему же вокруг зачарованного дуба бродит кот-баюн, усыпляющий людей своими сказками?
У Лукоморья дуб зеленый.
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все бродит по цепи кругом;
Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Там чудеса…
На самом деле дуб (Мировое дерево) по славянской мифологии – волшебное древо, разделяющее мир живых и мертвых, он стоит на границе миров – Яви и Нави. Тем, кому не пришло время уходить в потусторонний мир, ни в коем случае не следует перешагивать черту, которую показывает дуб. Потому-то кот-баюн и усыпляет людей, не давая им перешагнуть роковую черту. Да этот котик людей спасает! Ведь из мира наваждения трудно вернуться обратно в Явь. Хорошо, хоть Ивану-царевичу не пришлось преодолевать заветную черту. В мире Нави находилась только Василиса Премудрая. Но она, как волшебное существо-оборотень, могла существовать в обоих мирах. Но избушка Бабы-яги, к которой пришел Иван, находилась еще в Яви, правда, уже у черты. Там же, где и волшебный дуб, с которого следовало Ивану начать борьбу с Кощеем.
А теперь зададим-ка себе
странный вопрос:
А почему Василиса оказалась в доме Кощея?
В сказке нигде нет ни намека, что Кощей позарился на нее как на красивую девицу, которых он регулярно похищал. Напротив, Василиса сама к нему отправилась. Но почему?! Ответ напрашивается сам собой: потому что Кощей – ее родной папочка. Тот самый, что назначил ей наказание за то, что оказалась дочка умней его. А то все время думалось-недоумевалось: отчего отец разгневался на дочь, которая выросла его умнее? Ведь обычно нормальные родители этим только гордятся. А вот злые, такие как Кощей, вполне и осерчать могут. Ну не нужно таким Кощеям, чтобы их дети были сильнее и умнее их самих. Ведь эдак детки-то выйдут из повиновения.Так что Василиса-то наша такая Премудрая, а Елена такая Прекрасная от того, что девушки эти самых что ни на есть волшебных кровей. Царевны по рождению, ведь их папаша-колдун – царь Кощеева царства.
Настало время узнать: а кто же такой этот Кощей?
Вопрос для любознательных:
Как правильно пишется – Кащей или Кощей?
Вы будете очень удивлены, но так и так. Дело в том, что в этом прозвище смешалось два слова.Кащей – производное от существительного «касть». А оно, по словарю В.И. Даля, произошло от скрещения двух слов – «капость» и «пакость» и дало новое значение – гадость и мерзость. То есть кащей – пакостный, гадкий, скверный, мерзкий человек. Заметим еще сопоставление слова «капость» с «капищем» – местом древнейших языческих обрядов. Так что само перенесение на эти понятия ощущения скверны и мерзости говорит о том, что в языке происходила борьба новых христианских ценностей со старыми языческими.