Костин Андрей. Смертельная комбинация

   Захотелось курить, но я понимал, что огонек от сигареты будет заметен с улицы, а мне не стоит привлекать внимание.
   Потом проверил одежду - ничего не должно мешать. Любая мелочь может стоить жизни.
   Под конец не выдержал и посмотрел вниз.
   Шестой этаж, не Бог весть какая высота, в случае чего не успею даже толком понять, где оступился.
   Захотелось все бросить и смыться. Если еще немного постоять у открытого окна, представляя, как мои девяносто килограммов устремятся вниз со скоростью свободно падающего тела, а потом послышится звук, словно кто-то уронил арбуз... тут никакой силы воли не хватит.
   Надо торопиться, пока нервы не издерганы. Я решительно залез на подоконник.
   Луна поднялась выше, посветлела и была похожа на
   ртутный шарик. Держась за переплет, я повернулся спиной к улице
   и стал приседать на одной ноге, в то время как другой скользил по
   стене дома, пока носком не попал на узкую полоску красного
   кирпича. Утвердившись, я перенес наружу другую ногу.
   Карниз казался еще уже, чем когда на него смотришь.
   Весь вес приходился на пальцы ног, и стоит случиться судороге, мне не миновать затяжного прыжка. Ночной ветер холодил спину, я стоил, ухватившись за переплет, и не в силах был выйти из оцепенения.
   А если подует сквозняк, окно захлопнется и прижмет мне пальцы?
   Впрочем, не стоит об этом задумываться.
   Когда оконный проем кончился, пришлось прямо распластаться по стене и продвигаться вперед по сантиметру. Одной рукой я продолжал держаться за выступ рамы, компенсируя
   неустойчивое равновесие. Наконец, я отполз на длину вытянутой
   руки. Теперь впереди должна быть водосточная труба, моя
   следующая опора.
   Правой рукой я провожу по шершавой поверхности стены и понимаю, что чуть-чуть, но не дотягиваюсь.
   Снизу все выглядело, ближе.
   Я потянулся изо всех сил, на какое-то мгновение пальцы, державшиеся за раму, начали соскальзывать... Не знаю, каким чудом мне все-таки удалось ухватиться за костыль, на котором крепилась труба, и сохранить равновесие.
   Держась обеими руками, я был словно распят на стене на высоте шестого этажа.
   Сжимая костыль, я расслабил левую руку, она бессильно повисла вдоль тела. Стараясь не торопиться, шаг за шагом, я добрался до трубы. Тут можно перевести дыхание. Рана от напряжения разболелась, и левая рука, похоже, вышла из строя.
   А ведь на следующем этапе она должна меня страховать.
   Я перебрался через трубу и, обнимая ее, вытащил из брюк пояс. Один конец ремня я обмотал вокруг левого запястья, перекинул его через костыль, а другой зажал в кулаке.
   Ноги стали предательски дрожать. Это искала выход накопившаяся усталость.
   Еще несколько сантиметров, еще...
   Вытянутая правая рука уже нащупала срез окна, толкнула приоткрытую створку... Я понял, что выиграл.
   Еще через минуту я стоял, согнувшись, на подоконнике, а потом тихо влез в квартиру.
   * * *
   Я был готов защищаться. Я был готов постоять за себя, если вдруг кто набросится. Я вовсе не был уверен, что здесь меня примут радушно. Но я стоял возле окна, готовый к бою, а никто на меня не нападал. В квартире было темно и тихо.
   И от этого затаившегося спокойствия я волновался еще больше. Нет ничего страшнее, чем ожидание опасности.
   Я видел очертания мебели, стены, - на которых отражался лунный свет, кровать...
   На кровати кто-то лежал.
   Я беззвучно подкрался и склонился, пытаясь разглядеть... В это мгновение я почувствовал страх, словно тупой иглой ткнули под сердце. Я даже зажмурился и отпрянул.
   На кровати лежала Рита.
   Она лежала неподвижно.
   Рядом, на стуле, был ночник. Я нащупал выключатель и зажег свет. Тусклая лампочка осветила разметавшиеся по подушке волосы, по-детски приоткрытый рот, длинные тени ресниц. Рита спала, натянув одеяло до подбородка и обняв во сне подушку. Я перевел дыхание и устало опустился на кровать, стал снимать с запястья ремень. Она не проснулась, только чуть заворочалась во сне.
   - Рита... - тихо позвал я. Она открыла глаза. Зеленые глаза смотрели сначала отчужденно, потом испуганно.
   - Ты? - произнесла она почти беззвучно, я понял только по движению губ. Ты?
   Я кивнул и улыбнулся:
   - Можешь даже потрогать.
   Потом протянул руку и осторожно поправил ей волосы. Она отстранилась и уткнулась лицом в подушку.
   - Этот сон, - сказала она глухо, - какой страшный сон, господи... Этот барак, свеча, зеркало, удавленник... Я кричала и не могла проснуться...
   Я поежился. Что-то знакомое было в ее сне.
   - Где ты пропадал столько времени? - сказала она в подушку.
   Ну и ну, оказывается, это я пропадал!
   Она все лежала на животе и обнимала подушку, а мне теперь спешить некуда, и я ждал, пока она успокоится. Потом не выдержал и ущипнул ее под одеялом. Я просто хотел немного подбодрить ее. Она ударила меня по руке и села на кровати, держа одеяло под подбородком.
   - Как ты сюда попал? - спросила.
   Я показал на окно.
   - Но ведь...
   - Пустяки, метра три по карнизу. Если бы это было не так высоко, я справился бы намного быстрее... - я сделал паузу и подумал, что настала моя очередь спрашивать.
   - А как ты сюда попала?
   - Лисенок... Это Юля, - пояснила, - дала ключи. Мне надо было спрятаться, и она помогла.
   - По-моему, эта девица не питала к тебе дружеских чувств.
   - Она их и сейчас не питает. Только раньше я ей мешала, а теперь - уезжаю. Ей выгодно, чтобы я уехала без скандала - легче будет занять мое место. В нашем светском обществе.
   - Но почему ты уезжаешь? И что случилось в твоей
   квартире? Кстати, я хотел бы зажечь верхний свет - не люблю
   сидеть в потемках.
   - Тут не надо, - она откинула край одеяла и спустила босые ноги на пол. Давай на кухне, я там занавесила окно покрывалом. И отвернись, пожалуйста, мне надо переодеться.
   * * *
   - Ну все, пойдем, - позвала она и пошла впереди меня.
   Рита была в туфлях почти без каблуков и казалась совсем маленькой и беззащитной.
   Зажгла плиту, поставила чайник. Потом достала из шкафа чашки и насыпала в них растворимого кофе. Она чувствовала себя тут вполне уютно.
   - Ты здесь бывала раньше? - спросил я, но она не ответила, а ушла в комнату и вернулась с нераспечатанной пачкой "Лаки Страйк". Когда чайник закипел, разлила воду по чашкам и села напротив.
   Я курил и разглядывал ее сквозь облачко дыма. Рита казалась школьницей, пусть немного распутной, но все же невинной. Я имею в виду своих сверстниц, какими их запомнил. В сущности, мы были последнее невинное поколение.
   - Ты меня изучаешь, да? - Рита взяла обеими руками чашку и поднесла ее к лбам. - Наверное, я должна тебе объяснить, что не имею никакого отношения к этому убийству.
   - Тогда почему ты прячешься?
   - Они ворвались утром в квартиру, связали меня, запихнули в ванную, а потом сидели на кухне и пили мой коньяк. Я слышала
   их разговоры - они ждали тебя. Я им не нужна была. Потом кто-то
   пришел и сказал, что ты убежал. Они ушли, а мне осталось
   распутать веревку. Я боялась появляться у себя дома... Весь день
   пряталась то в кино, то... Потом позвонила Лисенку и взяла у нее
   ключи от этой берлоги. Она сказала, здесь безопасно.
   - Не хочешь сообщить в милицию, что на тебя напали?
   Рита грустно улыбнулась и достала из пачки сигарету.
   - Мне нельзя иметь дело с милицией, - сказала она тихо, - я очень много знаю лишнего. Мне бы быстро заткнули рот. Для этого существуют сокамерницы и несчастные случаи. Все покупается за деньги.
   - Ты хочешь сказать, тебе известно, кто убил директора?
   Девушка замотала головой:
   - Таких кандидатур можно найти сколько угодно. Кроме меня и моего мужа.
   - Твоего мужа? А в милиции придерживаются другого мнения.
   - Это я ему посоветовала увезти тело. Но убил не он.
   - Ничего не понимаю, - сказал озадаченно. Зачем ему тело, если задушил кто-то другой.
   - Ремень на шее, - она постучала пальцем себе по горлу, - это был ремень моего мужа, с такой пряжкой. Но ведь он не такой дурак, чтобы воспользоваться собственным ремнем в собственном подъезде. Его просто решили подставить...
   Она внезапно замолчала и опустила голову.
   - Но если ты не при чем, чего тебе было бояться?
   - Я тебе уже рассказывала, с чего начинала, - теперь она не поднимала глаз, и я видел только склоненную макушку. - Кроме хорошей фигуры и всего прочего, что нравится мужикам, у меня
   было еще одно достоинство - я не трепалась. А когда люди крутят
   дела - только такие мне были нужны, только такие могут помочь в
   жизни, - им всегда нужен посредник, который не болтлив и умеет
   организовать нужную встречу, устроить все красиво и безопасно.
   Сначала это понял один из моих друзей и стал пользоваться. Потом люди, с которыми он у меня встречался, тоже стали приглашать своих знакомых... Иногда они просто выпивали, иногда играли в карты, а то и приводили девиц или о чем-то договаривались.
   - Воровская малина? - спросил я с усмешкой.
   В этот момент мне хотелось ее ударить.
   - Воры тоже приходили, - сказала она с вызовом и посмотрела в упор, только большей частью приходили вполне уважаемые лица. Не всегда и не всех приглашаешь к себе домой, кабинет или ресторан. Вполне уважаемые люди...
   - Вроде директора комбината?
   - Я ведь с самого начала не морочила тебе голову, не уверяла, что я невинная овечка, - она чуть закусила губу.
   - Ладно, проехали, - я кивнул.
   - И ты еще спрашиваешь, почему я прячусь? - она прижала к пепельнице незажженную сигарету и сломала ее. - Если мной заинтересуются органы, как, по-твоему, с точки зрения людей, которые были у меня в гостях, не будет опрометчиво позволить мне распустить язык? Ведь никто не даст им гарантии, что я не начну рассказывать все подряд, если на меня как следует там нажмут? А я ведь слышала многое.
   Я не знал, насколько она права, но в глазах у Риты был такой неподдельный страх, что я поверил - люди, с которыми она встречалась, достаточно опасные создания.
   - Вот почему я отсюда сматываюсь, - она провела ладонью по лицу, словно стряхивая паутинку. - Никто не должен знать, куда я уеду. Я просто исчезну, начну на новом месте и постараюсь не совершать прежних ошибок.
   - Но ты до сих пор не уехала...
   - Да, - она подняла на меня странно заблестевшие глаза, - я
   не могла уехать, пока ты здесь... Только не задумывайся над этим,
   ни к чему тебе над этим задумываться...
   - Не понял...
   - Я сбежала из семьи, где меня ненавидели, я шаталась по вокзалам и подвалам, где встречала всяких подонков, потом мне удалось вырваться из нищеты, пробиться в этот мир, а тут тоже одни подонки, и муж у меня подонок, и все кругом... Я обречена была обалдеть от первого, кто отнесется ко мне по-доброму, будь то мужчина, ребенок или собака.
   - Замечательное сравнение, - я отпил остывающий кофе, - очень удачное сравнение.
   И засмеялся. А она вдруг посмотрела на меня с яростью.
   - Черт бы тебя побрал, - произнесла Рита медленно, - я ведь влюбилась в тебя. Я совсем обезумела, разве ты не видишь?
   Я замер с чашкой в руке, потом осторожно поставил ее на стол, словно боялся расплескать. Я на самом деле этого не увидел.
   - Ну что - ты молчишь? - глаза ее потемнели еще больше, хотя, казалось, некуда больше темнеть.
   Несколько дней назад я был беззаботным малым, которому ничего не стоило полюбить такую девушку, как Рита. С такими глазами, губами, фигурой....
   - Тебе... неприятно мое прошлое? - сказала она с запинкой.
   - Дело не в этом. Мне нет дела до твоего прошлого...
   - Хочешь сказать - тебе все равно? Нет до меня дела?
   - Почему же? Вовсе не это хотел сказать... - я ощущал какую-то пустоту внутри себя.
   Да, несколько дней назад мне ничего не стоило полюбить такую девушку...
   - Тебе наплевать на меня?
   Промолчал.
   - Я тебе нисколько не нравлюсь, да? - у нее запылали щеки.
   Не хочешь отвечать?
   - Почему же? - повторил я, а ощущение пустоты усиливалось.
   В таком состоянии я склонен совершать безрассудные поступки, - я тебя тоже люблю.
   - Уедем, - Рита встала и подошла ко мне. - Уедем вместе.
   - Да, конечно, - я обнял ее за тонкую талию и прижался щекой к бедру, - чем не выход?
   Я почувствовал, как она вся напряглась при этих словах.
   - Тебе не дает покоя убийство? - спросила, проведя пальцами по моим волосам. - Но ведь про это можно просто забыть.
   - Угу. Можно. Со временем.
   Через ткань одежды я чувствовал тепло ее тела, и от этого в душе словно распрямилась пружина. Усталость накатывала волнами.
   - Для этого есть милиция, пусть они ищут, - упрямо сказала Рита.
   - Да. Только я все делал вовсе не потому, что сомневался в способностях профессионалов или хотел им помочь.
   - Тогда зачем? - в голосе ее послышалось недоумение.
   - Вокруг столько зла, и надо попробовать, на что ты способен. Я хочу сказать, способен ли ты противостоять ему в одиночку, как умеешь. Тут дело не в технике сыска или приемах рукопашного боя, а в том, хватит ли у тебя воли пройти по карнизу. Важно знать, на что ты способен.
   - Идеализм, - сказала она высокомерно.
   - Может быть, - я уже совсем спал, обнимая ее за бедра. - Только я хочу знать, что во мне заложено. Иначе как определишь, на что имеешь право рассчитывать в этой жизни. Я хочу рассчитывать на многое...
   - Становление личности? - холодно поинтересовалась Рита.
   - Наверное. Я не хочу тебя обманывать...
   - Значит, мы вместе никуда не уедем?
   - Почему? Вот найду его... или их...
   - Нет! - она отпрянула в сторону, - я не хочу опознавать тебя в морге. Я не хочу связать свою жизнь с потенциальным смертником. Если тебя не убьют завтра, то убьют через неделю, месяц, год. Я пыталась понять тебя, пыталась с первого нашего разговора, с первой встречи. Может быть, у тебя обостренное чувство долга, может, любопытство, может, свой интерес? Нет! У тебя просто патологическая страсть искушать судьбу, - она выкрикивала слова, как ругательства. - Я не хочу, не желаю постоянно бояться за тебя. Ты сумасшедший, это ты спровоцировал кошмар этих дней. Когда один все время лезет на рожон, остальные тоже теряют голову...
   - Уж не я ли подсунул труп в подъезд твоего дома?
   - Да, - она смотрела на меня бешеными и яркими, как звезды, глазами, - не удивлюсь...
   - Успокойся, - я прикурил две сигареты и одну протянул ей, - тебе было бы неплохо выпить стаканчик и немного успокоиться. В этой дыре найдется пара стаканчиков винца?
   - Ты сумасшедший, - она прижала ладони к пылающим щекам, - ты сумасшедший...
   - Мне уйти? - я бросил сигареты в пепельницу и встал, - не люблю истерик.
   - Уходи! Только по карнизу, как пришел, это доставит тебе удовольствие. Ненавижу...
   Она вдруг размахнулась и ударила меня ребром ладони по скуле. Я на мгновение ослеп от обиды, потом с силой схватил ее за плечи. Она попыталась вырваться, как в тумане промелькнули ее испуганные глаза, сползавший с тонких смуглых плеч халат, обнажившаяся грудь, снова халат, смятый под нашими телами, ее руки, одновременно отталкивающие и удерживающие меня. Женщина извивалась, поднимая бедрами переплетенные тела с такой силой, что, казалось, пол прогибался под нами. Я чувствовал на лице ее горячее дыхание, которое становилось все чаще, пока вдруг не взорвалось воплями дикой кошки...
   * * *
   Утреннее солнце нашло лазейку между шторами и разбудило меня. Я лежал поперек широкой кровати, вытянувшись во весь рост и закинув руки за голову.
   Приоткрыл веки и увидел Риту, она сидела в кресле, поджав под себя стройные ноги, и, улыбаясь, смотрела на меня. Глаза ее сияли. Я окончательно проснулся.
   - Ты даже во сне с кем-то борешься, - сказала она со смехом, - я уже давно на тебя смотрю.
   И потом, без всякого перехода:
   - Я люблю тебя.
   Я открыл рот, чтобы ответить, но она протестующе махнула рукой:
   - Ничего не говори. Я тебя раскусила. Ты любишь, только если готов убить от ярости.
   - Выбрось это из головы, - я рывком сел и огляделся, - а то я буду каждый раз получать по физиономии, если ты вдруг надумаешь проверить мои чувства.
   Она засмеялась.
   - Надо скрыть следы преступления, - я смущенно оглядел устроенный в комнате беспорядок. - Мы вели себя достаточно бесцеремонно. Она состроила недовольную мину и по-звериному потянулась, упираясь руками в подлокотники кресла. Потом встала.
   Пока я умывался и перебинтовывал съехавшую повязку, она заправила постель и аккуратно сложила мои вещи.
   В прихожей я наткнулся на чемодан. Он стоял под вешалкой, коричневый и пузатый, с блестящими металлическими замками.
   Я спросил:
   - Когда ты успела собрать вещи?
   Мне показалось, она смутилась.
   - Я еще несколько дней назад сложила чемодан и отнесла его в камеру хранения. Но ведь я не знала, сколько времени потребуется, чтобы тебя отыскать, и принесла вещи сюда. Надо было во что-то переодеваться... Халат, например...
   - Запасливая, - я покачал головой, - а вот мне даже побриться
   нечем.
   - Да, не мешает... - она на мгновение задумалась, потом радостно улыбнулась, словно вспомнила, - у меня же электробритва в чемо...
   И осеклась.
   - Что? - я удивленно смотрю на нее, - а больше в твоем чемодане мужских вещей нет?
   Она колеблется, потом отвечает:
   - Да, куртка, рубашки... самое необходимое... Не смотри так. Ты же не можешь меня ревновать к мужу!
   - Веселенькое дело, - я чуть не расплескал кофе, - значит, вы собирались вместе уехать? Меня ли ты ждала в этой квартире?
   - Перестань, - она рассерженно бросила надкусанный бутерброд на тарелку, когда я собирала вещи, то понятия еще о тебе не имела...
   - Ничего не понимаю, - я от изумления стал искать сигареты, - значит, ты хотела уехать прежде, чем заварилась эта каша? Почему?
   - А если я не захочу отвечать?
   - Ты только не подумай, что я и сам не соображу. Ты заранее знала, что директора убьют в ту ночь. И ты знала, что тебя будут подозревать по той простой причине: случиться это могло не без твоего участия. Вам понадобился человек, которого не заподозришь в предварительном сговоре, выражаясь юридически. А дело было так: я только что приехал, никого в этом городе не знаю. Алик сажает меня в машину, говорит, что человек, который, кстати, ни разу не повернулся ко мне лицом, это - директор. А потом я нахожу труп в подъезде. Уже настоящего директора. И я
   был уверен, что убили человека, с которым я только что вместе
   ехал. И убили его тоже только что. Так я и сказал в милиции,
   поэтому они ищут того, кто мог это сделать в те десять
   пятнадцать минут, пока я топтался у подъезда. Ну а у
   настоящего убийцы, конечно же, есть на это время железное
   алиби.
   - Но почему ты решил, что этот таинственный убийца - это я?
   - Ты знала, что у директора на руках большие деньги. И ты собиралась уехать, собрала вещи. Для того, чтобы бросить дом, работу и вот так уехать, нужны очень веские причины. Если ты заранее спланировала это убийство, такие причины у тебя были.
   - Зачем мне тогда понадобилось просить Виктора вывезти
   труп? - она усмехнулась, - ведь тем самым я испортила себе алиби...
   то алиби, которое ты только что мне выдумал.
   - Вовсе нет. Если бы тело сразу нашли, не так-то трудно было определить, убили ли директора только что или час-два назад. Но после того как труп пролежал столько времени на свалке, точное время убийства уже нельзя определить.
   - Но я бы тем самым подставила своего мужа. Неужели ты считаешь, что я такая дура, чтобы не додуматься, - когда его обвинят в преступлении, он не станет прикрывать меня.
   - Если деньги директора у тебя, он будет молчать. Он ведь рассчитывает на свою долю.
   - Какая доля, что ты говоришь! - она всплеснула руками. - Ты представляешь, что ему может быть за убийство?
   - Его никто не сможет в этом обвинить.
   - Верно, он ремонтировался в тот вечер и звонил мне из мастерской. Его все там видели. А звонил он мне, сам знаешь, уже
   после того, как ты нашел труп.
   - Ну вот, видишь? Убил не он. А то, что труп спрятал, так ведь его задушили ремнем Виктора, вот он и испугался. Убедительная версия?
   - Убедительная, - она кивнула. - И правильная.
   - Можно и по-другому посмотреть. Ремень оказался на шее директора вовсе не потому, что кто-то хотел подставить твоего мужа, а наоборот, чтобы он смог "объяснить", как его якобы подставили, и поэтому он спрятал тело. А на самом деле он его спрятал, как я уже сказал, чтобы нельзя было точно определить время убийства.
   - Ты сумасшедший, - она сжала кулачок. - Совершенно очевидные вещи ты выворачиваешь наизнанку.
   - Но ведь директор в машине был фальшивый. Значит, кто-то спланировал убийство?
   - Ясно кто - Алик.
   - Он не смог бы в одиночку. Труп должны были вытащить на лестницу незадолго до моего появления, иначе на него наткнулся бы кто-нибудь другой. Пока гости сидели за столом, разве ты не выходила несколько раз на кухню? Все хозяйки так делают.
   - Ты ошибаешься, - у нее губы ходили ходуном, - ты во всем ошибаешься, но твоя ошибка будет стоить мне жизни... Неужели это тебя не остановит? Разве после вчерашнего... Разве ты не любишь меня?
   - Люблю, - я еще удерживал на лице одеревенелую улыбку, - но что от этого изменится?
   За спиной послышался шорох.
   Рита в ужасе открыла рот, чтобы закричать.
   Я резко обернулся.
   В дверях стоил главный психиатр города, его отвислые щеки дрожали, словно им необходим был бюстгальтер.
   - Как вы сюда попали? - спросил я.
   - Не забывайте, квартира моя, и ключ от замка тоже мой. Вы слишком увлеклись разговором и ничего вокруг не замечали.
   - Ты? - я посмотрел на Риту.
   Глаза ее были широко открыты и полны страха.
   - Ты все подстроила?
   - У вас мания преследования, - толстяк дребезжаще рассмеялся, - шизофрения. Без госпитализации не обойтись...
   - Да пошел... - я шагнул к нему, а он с неожиданной для его комплекции быстротой отпрыгнул в глубь коридора и закричал:
   - Мальчики! Живо сюда!
   Я и опомниться не успел, как дверь на лестницу распахнулась и через мгновение толстяк уже спрятался за широкими спинами... Вошли двое, и обоих я знал в лицо. Боксер, с коротко стриженной башкой, словно вырастающей из плеч, без всякого намека на шею, и еще тот, в кожаной куртке.
   - Нет, не смейте, - я услышал сзади крик Риты, и в тот же момент боксер проверил прочность моего пресса.
   Я уже давно не в форме, а это напоминало удар кувалдой под дых. Я отлетел к стене, скорчившись от боли, пространство вокруг потемнело. Но не упал, только колени подогнулись. Мотнул головой в сторону, уклоняясь от второго удара, и резко ткнул боксера кулаком в пах. Тот охнул и отступил на шаг, что позволило мне ухватиться рукой за стул, который секундой позже обрушился на нападавшего.
   - Девку, держи девку! - крик толстяка заставил меня посмотреть на Риту.
   Она была похожа на прыгнувшую пантеру, когда, сжимая длинный кухонный нож, кинулась на второго. Но он ловко перехватил одной рукой ее запястье, а другой ударил в подбородок. Я не успел прийти на помощь, а мужик в кожаной куртке уже завернул ей руку за спину, отобрал нож и приставил его к груди.
   Я заметил, что руки у мужика дрожали, а в такой ситуации истерик может наломать дров... Я замер в бессильной
   ярости, стиснув зубы. На полу завозился боксер, он приподнялся,
   опираясь на локти, потом с трудом встал, ощупывая голову.
   - Ты мне за это ответишь, - с угрозой произнес он.
   - Я предупреждал, мальчики, - подал голос из прихожей толстяк, - это сущий дьявол. Только мне он нужен целеньким... пока.
   * * *
   Боксер открыл кран и, смачивая ладонь, стал стирать кровь с глубокой ссадины на лбу. Все это время он не упускал меня из виду, и по глазам его я чувствовал, что ничего хорошего ждать не приходится.
   - Обыщите их, - приказал толстяк, - сначала девку.
   Мужик в кожаной куртке перебросил нож боксеру и полез в карманы ее халата.
   - Убери руки, скотина, - вдруг спокойно, сквозь зубы сказала Рита.
   Парень заржал, отбросил в сторону полу халата и сжал пальцами обнаженное бедро... Забыв обо всем, я рванулся вперед, и тут же боксер, переложив нож в левую руку, правой вдогонку ударил меня в затылок. Оглушенный, я упал лицом вниз.
   - Свяжи девку, - слышал я сквозь розовый туман, - что в чемодане, ну-ка посмотри.
   Я лежал на полу и не мог пошевелиться. Сложно паралитик. Краем глаза я видел, как коричневый чемодан принесли из прихожей, вывалили все вещи на пол, копались в них, а потом прошлись ногами. Я чуть приподнял голову и увидел Риту. Руки ее были связаны за спиной, халат распахнулся, и она вся сжалась в комок, словно пыталась прикрыть собою голые ноги.
   - Они ничего не найдут, - тихо сказала Рита, - потому что я не брала...
   - Э-э, клиент уже оклемался, - сообщил боксер.
   Я успел подняться на четвереньки, когда он ударил.
   И, прежде чем провалиться в узкий черный мешок, услышал испуганный крик Риты и слова толстяка:
   - Не убейте его. Пока...
   Глава третья
   Я пришел в себя, как после удушливого сна. Я лежал минут десять, бессмысленно уставясь на тусклую лампочку, на дверь, обитую железом, серые оштукатуренные стены, покосившийся умывальник в углу. Только потом я понял, что лежу на кровати в комнате - нечто среднее между больничным боксом и тюремной камерой, и что лежу я ногами к дверям.
   После того как я определился в пространстве, мне захотелось посмотреть на часы. Я поднял руку, занывшую в суставах, и увидел, что часов не было, а сам я одет в застиранную байковую пижаму. Потом я с трудом сел на кровати, нашел на цементном полу стоптанные парусиновые туфли.
   Некоторое время подождал, пока пройдет головокружение. Потрогал лицо. Правая сторона заплыла, и над бровью были
   наложены швы. Я стал припоминать, как сюда попал. Но, кроме