Рам нашел взглядом мужчину, которому жребий предоставил право быть первым, и молча кивнул ему. Джонни Трегоннет был уже готов, даже более чем готов, он весь дрожал от нетерпения и возбуждения. Рванувшись к столу, он грубо задрал рубашку лежащей девушки, обнажил нижнюю половину тела и с яростью овладел ею.
Рам однажды сказал, что все необходимое мужчине находится у женщин ниже талии. А их груди - это просто для развлечения.
Правда, никто не знал, откуда появилось это изречение - из его красной книги или из собственного жизненного опыта Рама.
С ним не спорили, хотя каждый про себя подумал, что вид обнаженной женской груди приятно возбуждает и волнует.
Когда Джонни Трегоннет отошел от стола, мужчины увидели кровь. Значит, их не обманули. А про себя Рам подумал, что не зря заплатил ее отцу такую внушительную сумму.
После четвертого мужчины девушка зашевелилась и начала проявлять признаки беспокойства. Рам распорядился, чтобы двое, уже выполнивших свою миссию, держали ее за ноги.
Но когда последний из восьми присутствующих со вздохом удовлетворения оторвался от девушки, она, побежденная парализующим действием наркотика, крепко спала. Рам отметил, что так даже лучше. Всегда хорошо и удобно, когда женщина спокойна и молчит.
Теперь мужчинам следовало подкрепить свои силы выпивкой. Это тоже было своеобразным ритуалом, выполнять который было довольно неудобно. Необходимо было отвернуться, поднять капюшон, выпить, опять надеть его и только тогда повернуться к остальным. Каждый старался украдкой взглянуть на девушку, которая теперь, когда ее оставили в покое, устроилась поудобнее и даже слегка похрапывала.
Сидя немного в стороне от остальных, Рам размышлял. Он дал им эту девчонку, чтобы держать в повиновении. Однако ни один из них не обладал достаточной силой духа, чтобы стать его подлинным соратником, полноправным участником таинств, дающих пищу душе и естеству истинного мужчины. Рам еще раз задумчиво оглядел каждого. Нет, он не ошибся. Мелкие людишки. Ни одного достойного. Им приходится постоянно объяснять, что мужчина и женщина не равны. Мужчина - существо высшее, он должен владеть женщиной, быть ее хозяином. Эту неоспоримую истину признают даже женщины. Они и сами знают, что являются существами низшими, они желают, чтобы ими обладали, и с радостью отдаются своему властелину. С этим последним тезисом не все были согласны. Особенно сомневались женатые. И к тому же зачем тогда нужен наркотик? На это Рам решительно заявил, что наркотик предназначен вовсе не для того, чтобы сломить сопротивление женщины, он должен просто удержать ее от слишком громких изъявлений восторга, поскольку это всегда раздражает.
Ни один из присутствующих мужчин не знал, что отец девушки этой ночью стал на пятьдесят фунтов богаче. Это было личным делом Рама. Если бы он не сохранил этот факт в тайне, у них не было бы столь острым чувство греховности содеянного.
Винсент Лендовер, проглотив очередную порцию бренди, подумал, что девчонка после этой ночи, наверное, забеременеет. И немедленно довел эту мысль до сведения остальных.
- Беременные девки очень аппетитны, - пьяно захохотал он, - так и хочется попробовать.
Все рассмеялись, однако Рам не поддержал общего веселья. Он внимательно посмотрел на спящую и задумчиво произнес:
- Любопытно, на кого из нас будет похож ребенок?
- Скорее всего на нашего главу, - заплетающимся языком изрек Джонни. Нет, правда, там у нее, наверное, уже есть еще один маленький Рам. Вот будет здорово!
Не обращая внимания на столь неуместную веселость, Рам обвел собравшихся внимательным взглядом и сказал:
- Следующая наша встреча состоится в первый четверг октября. Вас всех ждет сюрприз. После чего я расскажу вам о наших планах на праздник Всех Святых.
Пол Кезон, очередь которого по жребию была четвертой, в это время думал, что все эти дурацкие ритуалы, бесконечные разговоры про магические чары, колдовские силы и сатанизм - чистейшей воды бред. Он не желал поклоняться ни сатане, ни какой бы то ни было другой нечистой силе. Ему просто хотелось отведать немного греховного, откусить маленький кусочек запретного плода. Но не более того. Однако для этого, к сожалению, приходилось демонстрировать интерес ко всяким ритуальным представлениям, которые не уставал изобретать Рам. Причем с каждым разом они становились все сложнее и обременительнее. Он смотрел через прорези в капюшоне на Рама, невольно чувствуя облегчение от мысли, что тот не видит выражения его лица и не может прочитать его мысли. Любопытно, а что за сюрприз он им приготовил? Скорее всего еще одна девчонка. Возможно, в следующий раз ему повезет, и он вытащит первый номер? Как было бы здорово обходиться без этих многочисленных запретов и правил, установленных Рамом. К примеру, предполагалось, что мужчины не должны знать друг друга. Именно поэтому они скрывали лица под капюшонами. Глупо. Все они были соседями и, естественно, были хорошо знакомы. Никто не знал лишь одного: кто в действительности скрывается под таинственной личиной Рама?
Рам заметил, что девушка зашевелилась и начала проявлять признаки беспокойства. Теперь она лежала уже не в той живописной позе, в которую он сам ее уложил, после того как восемь собравшихся в этой комнате мужчин посеяли в нее свое семя. Рам подумал, что, окончательно проснувшись, она может повести себя непредсказуемо и испортит так хорошо проведенный торжественный обряд. Поэтому на всякий случай он влил ей в рот еще немного бренди с растворенным в нем наркотиком. Теперь она проспит до утра. Почувствовав, что ее тело снова обмякло, он раздвинул ей пошире ноги и задрал повыше опустившуюся было рубашку. Такая поза, по его мнению, была наиболее приятна мужскому глазу.
Ровно в час все встали. Каждый положил свою правую руку на красную книгу, а левую - на сердце. После этого, чувствуя себя полными идиотами, они произнесли хором заклинание, придуманное Рамом. Оно было довольно коротким, так что, несмотря на обилие выпитого, никто не сбился и ничего не перепутал.
- Мы - хозяева ночи. Мы превозносим друг друга и нашу силу. Только мы знаем все о себе. Но мы молчим. Только мир знает о наших делах и испытывает перед нами благоговейный страх.
Затем заговорил Рам. Он тщательно продумал свою речь, стремясь, чтобы она была глубока и проникновенна. Он - Рам. Он - хозяин хозяев. Рам так упивался своими собственными словами, что даже забыл изменить голос.
Спорить с пьяным мужчиной - это все равно что пререкаться с пустым домом.
Публилиус Сайрус
Глава 2
"Голубой кабан", Фалмут, Корнуолл, сентябрь 1813 года
- Если ты выпьешь еще немного этого пойла, мы с Флэшем скорее всего тебя здесь и похороним!
Оторвавшись от стакана, Рафаэль сердито взглянул на Ролло Колпеппера, своего первого помощника и давнего друга.
- Это не пойло, приятель, а хорошее.., замечательное французское бренди. У старины Бофора все только самое лучшее... Отменный напиток! Пожалуй, я выпью еще глоточек. Линди!
- Ты просто бездонная винная бочка! - в сердцах выпалил Флэш Савори, глядя на стакан в руках Рафаэля и прикидывая, как бы отобрать его, по возможности без применения грубой физической силы. Уличный мальчишка, впоследствии ставший довольно удачливым вором-карманником, Флэш до сих пор обладал множеством самых необычных талантов, но, к несчастью, ни один из них не мог помочь ему увести своего пьяного капитана из этого убогого питейного заведения.
Как и Ролло, Флэш отлично знал истинную причину столь явного стремления своего капитана напиться до полного бесчувствия. Немудрено и вовсе свихнуться, если тебя так грубо и внезапно отрывают от всего, что было твоей жизнью. После пяти лет войны, опасностей и удивительных приключений капитан вдруг оказался не у дел. И вот теперь он вернулся сюда, в Корнуолл, где живет и властвует его проклятый братец.
Из-за одного мерзавца гибнет такой замечательный человек! Проклятый Уиттэкер! Он чуть не убил капитана! Слава Богу, хоть все обошлось, и у него, Флэша, теперь появился новый питомец по кличке Герой - самый крикливый, упрямый и чесоточный кот из всех, когда-либо обитавших на судах Ее Величества.
- Линди!
Флэш попытался подойти с другой стороны.
- Капитан, вы же знаете, что Герой никогда не засыпает, пока вас нет на борту. Он истошно орет и мешает спать всему экипажу.
- Флэш, убирайся вон, - перебил его Рафаэль, - забирай Ролло и оба катитесь отсюда ко всем чертям...
Не договорив, он пьяно качнулся навстречу подошедшей Линди, очень красивой служанке, чьи пышные формы заставляли даже подзаборных пьянчуг быстро трезветь и вспоминать о более возвышенных человеческих радостях.
- Вам налить еще, мой господин?
- Я не господин, Линди, - пробормотал Рафаэль, - я теперь никто. И никому на свете я больше не нужен... Нет, погоди! - встрепенулся он, и на мгновение в его глазах промелькнуло осмысленное выражение. - Я нужен Герою. Он без меня не спит.
Рафаэль все еще продолжал изливать душу подливавшей ему бренди женщине, а внимание его друзей было отвлечено появлением нового действующего лица. Это был солидный, богато одетый купец. Флэш первым обратил на него внимание. Преуспевающий внешний вид, дорогая одежда и, главное, оттопыривающиеся карманы буквально заворожили бывшего вора.
- Я уверена, что сегодня моему доброму господину не понадобится Герой, - проворковала Линди, вновь наполнив стакан Рафаэля.
Ролло сердито фыркнул и плотно сжал губы. Несколько дней назад они попали в жестокий шторм и только вчера сумели доставить основательно поврежденную "Морскую ведьму" в Фалмутскую гавань. Ролло очень тревожился о капитане. Он догадывался, что в дополнение к прочим неприятностям Рафаэль стремится поскорее попасть в Сент-Остел и Драго-Холл. А бумаги, которые передал ему Морган, следовало срочно доставить в Лондон. В довершение ко всему "Морская ведьма" вышла из строя на неопределенный срок. В общем поведение Рафаэля вполне поддавалось объяснению. Он просто топил в вине невеселые мысли.
Не обращая никакого внимания на Ролло и Флэша, Линди продолжала обхаживать понравившегося ей молодого капитана.
- Вы такой приятный и обходительный господин, - мурлыкала она, услужить вам - одно наслаждение.
- Ты льешь мне бальзам на душу, - женщина, - захохотал Рафаэль, опрокинув в себя остатки бренди, - и мне опять захотелось выпить.
- Уже поздно, капитан, - нерешительно проговорил Ролло. - Флэш прав. Вы уже давно должны быть на судне.
- Знаете что, уважаемые няньки, пошли вы все к черту. Отправляйтесь-ка одни на наше корыто и спите с этим проклятым котом. А я останусь здесь, Рафаэль жадными глазами посмотрел на Линди, - и проведу великолепную ночь. У Бофора наверху наверняка есть комнаты. Там удобно, моя красавица?
- Даже очень, кэп.
- Вот видите? - Рафаэль уже не сводил глаз с округлой груди женщины, едва прикрытой платьем. Воображение рисовало восхитительные картины, которые ему предстояло увидеть, когда это платье окажется на полу у ее ног.
Флэш все это время просидел рядом со своим капитаном, тоже устремив зачарованный взгляд на один-единственный, полностью завладевший его вниманием предмет. Только это была не красивая женщина, а спокойно жующий и не подозревающий о том, что является объектом столь пристального внимания, купец. Как было бы заманчиво облегчить его карманы! Воспоминания о прошлых удачно провернутых делишках волновали, будоражили, не давали покоя. Желание запустить руку в так откровенно оттопыривающиеся карманы жгло огнем... Но тут Флэш с удивлением обнаружил, что с этим уже можно бороться. Значит, капитан опять оказался прав. Он ведь пообещал, что к двадцати годам тяга к воровству полностью исчезнет. А через четыре месяца Флэшу исполнится ровно двадцать! И юноша в очередной раз уверовал в безоговорочную правоту своего капитана.
- Вы просто дьявол, мой капитан, - нашептывала Линди, легонько перебирая мягкие волосы Рафааля. У Ролло округлились глаза.
- Пошли, Флэш, нам пора возвращаться. Думаю, с ним все будет в порядке. - И они вышли, оставив купца, так и не узнавшего, какую бурю чувств и эмоций Он вызвал у бывшего карманника, и своего капитана, абсолютно пьяного, но в предвкушении наслаждения.
- Пока он еще не дьявол, - рассудил Флэш, и задорная улыбка осветила смуглое лицо бывшего уличного мальчишки, - но наверняка будет дьявольски скверно чувствовать себя завтра утром.
- По крайней мере у него будет приятная ночь, - философски заметил его приятель.
- Ну это вряд ли, во всяком случае, если он будет продолжать так же пить.
- Мне почему-то кажется, что эта девица сумеет его вовремя остановить.
Линди в это время была занята тем, что мягко, но настойчиво отнимала у Рафаэля стакан.
- Уже поздно, кэп. Мои ножки устали. Пора в постельку.
Рафаэль поднял голову и снова восхищенно уставился на ее грудь.
- Я надеюсь, у тебя только ноги устали, милая. - Его голос как-то странно подрагивал.
- Пойдем скорее наверх, - подмигнула она, слегка коснувшись кончиками пальцев его лица, - и сам все проверишь.
Моментально протрезвев, Рафаэль последовал за Линди, мысленно вознося молитву Всевышнему, чтобы тот не позволил ему опозориться в постели перед этой очаровательной особой.
На лестнице Линди на секунду остановилась и обернулась к Рафаэлю, его лицо оказалось на уровне ее обнаженной шеи. Он немедленно наклонился и прикоснулся губами к нежной шелковистой, пахнущей чем-то неуловимо приятным коже.
- О, - выдохнула Линди и порывисто прижала голову юноши к себе. Как хорош этот парень! Уже в тот момент, когда он появился на пороге "Голубого кабана", она сразу же поняла, что хочет его. Она не сомневалась, что этот мужчина благороден с женщиной и, наслаждаясь ее телом, он, в свою очередь, доставит удовольствие и ей. К тому же он так красив! Линди даже подала ему неразбавленное бренди, что само по себе являлось доказательством честности ее намерений. Она уж постарается, чтобы он ощутил себя на вершине блаженства. И его тело не должно обмануть ее надежды. Все предвещало восхитительную ночь.
***
- Что с тобой Виктория? Ты же у нас ранняя пташка? Что случилось? Почему ты опоздала к завтраку? - Элен Карстерс, баронесса Драго, внимательно смотрела на свою кузину.
Действительно было уже поздно. Виктория знала, что бывшая на шестом месяце Элен встает поздно. Поэтому она все утро просидела взаперти в своей комнате, ожидая, пока выйдет Элен, чтобы наверняка не остаться за завтраком наедине с бароном.
- Я жду объяснений, Виктория! Элен была так спокойна, невозмутима и уверена в себе, что Виктории вдруг захотелось выложить ей все, что накопилось на душе. "Избавь меня от преследований твоего мужа!" - мысленно кричала она. Но ни один звук не вырвался из ее плотно сжатых губ. Она молча помотала головой, села и уткнулась в тарелку с теперь уже остывшим тостом.
- Ты плохо выглядишь, - заметила Элен, - надеюсь, ты не больна?
Ну как же объяснить ничего не подозревающей женщине, что она просто не спала всю ночь, настороженно прислушиваясь к шагам ее мужа в коридоре, перепуганная настолько, что утром не открыла дверь даже служанке.
- Думаю, ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы повезти Дамарис кататься? Я утром заходила в детскую, ребенок только об этом и говорит.
- Конечно. - Виктория подняла затравленный взгляд от тарелки. Обязательно.
- Да что с тобой происходит? - повысила голос Элен. - Ответь же!
- Действительно, что случилось? Ты нездорова, моя маленькая сестренка?
Услышав мягкий вкрадчивый голос барона, Виктория почувствовала, что кусочек тоста, который она тщетно пыталась проглотить, намертво застрял у нее в горле. Глубоко вздохнув, она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
- Со мной все в порядке, - выдавила она, - я повезу вашу дочь кататься.
- Отлично, - удовлетворенно улыбнулся Дамьен, - думаю, что я присоединюсь к вам. Если хочешь, мы можем поехать в Сент-Остел, у меня там есть кое-какие дела.
- Но она выглядит ужасно, - поморщилась Элен, - если она действительно заболела, я бы не хотела, чтобы она находилась рядом с нашей дочерью.
Дамьен встал из-за стола и не спеша приблизился к сидящей в страшном напряжении Виктории. Он наклонился так низко, что его дыхание шевельнуло легкую прядь ее волос, и негромко спросил:
- Ты плохо спала, Виктория? С трудом сдержав вполне естественный порыв вскочить и немедленно убежать, она довольно твердо ответила:
- Нет, я спала всю ночь. Даже удивительно, что ни разу не проснулась.
- Только не переусердствуй, Виктория, - раздраженно заговорила Элен, не забывай про свою ногу. Когда ты переутомляешься, она выглядит просто ужасно!
Виктория почувствовала искреннюю признательность Элен за этот злой выпад.
- Да, ты права. Нога у меня очень страшная. Просто жутко уродливая, даже стыдно.
Но к ее большой досаде, Дамьен только улыбнулся. Он провел пальцем по бескровной щеке девушки и обернулся к жене:
- Тебе что-нибудь нужно в Сент-Остеле, дорогая?
- Нет, не думаю, - пожала плечами Элен. - Знаешь, Виктории сегодня лучше остаться дома. Надеюсь, ты не забыл, что у нас вечером гости и Лиггеру нужна помощь. Все это серебро... Его же надо чистить... Да, кстати, Виктория, ты можешь не выходить к гостям, если не хочешь. Будут танцы, и мне бы не хотелось, чтобы ты оказалась в неловком положении из-за своей хромоты.
"Она о чем-то догадывается, - подумала Виктория, - и старается внушить мужу отвращение ко мне. Господи, помоги ей!"
- Ты совершенно права, Элен, - с воодушевлением откликнулась она, - я обязательно помогу Лиггеру, а потом посижу с Нэнни Блэк и Дамарис в детской. С утра меня очень беспокоит нога... Боюсь, что мне будет не до танцев.
Дамьен решительно положил конец дискуссии:
- Виктория поедет кататься со мной и Дамарис. А вечером она будет танцевать. И я сам помогу ей выбрать платье. Из твоих, моя дорогая. Встретимся через полчаса в конюшне, Виктория.
Страх придал Виктории смелости.
- Извини, Дамьен, я поеду с Дэвидом, и мы возьмем Дамарис.
- Да, - быстро вмешалась Элен, - так будет лучше. Думаю, вам есть о чем поговорить.
Дамьен изумленно уставился на жену.
- Дэвид Эстербридж? - медленно повторил он. - Значит, вот как обстоят дела?
- Да, - кивнула Виктория, - именно так.
- Интересно. - Дамьен внезапно улыбнулся, кивнул жене и быстро вышел из комнаты.
Как только за ним закрылась дверь, Элен резко встала.
- Ты будешь умницей, если сегодня же примешь предложение Дэвида Эстербриджа, - неприязненно заявила она. - Он тебе вполне подходит. Тебе пора уезжать из Драго-Холла.
События развиваются слишком стремительно, стараясь сдержать слезы, размышляла Виктория. У нее нет денег. И никогда не было. Но раньше это обстоятельство не казалось ей особенно важным. А теперь ей предстояло сказать Дэвиду, что она бедна как церковная мышь и не принесет ему в приданое ничего, кроме благородного имени. Сквайр Эстербридж казался ей человеком суровым, вряд ли он обрадуется невестке, у которой за душой нет ничего, кроме огромных голубых глаз, жемчужно-белых зубов и пушистого облака роскошных шелковистых волос. Несмотря на все заверения Дэвида, что отец полностью одобряет его намерения, Виктория просто не могла заставить себя поверить, что будет желанной в этом семействе. Надо откровенно поговорить с Дэвидом. Может, она в самом деле создает себе проблемы там, где их в действительности нет? Не исключено и другое: Дамьен, осознав, что игра проиграна, даст ей приданое. Отбросив грустные мысли, она отправилась в детскую.
- Не хочешь составить мне компанию, Дэми? - Виктория опустилась на колени перед девочкой. - Мы с Дэвидом собираемся покататься, поедем к пруду Флетчера, покормим Кларенса и его семейство.
- Да! Да! Как я рада. Тори!
Виктория поправила выбившиеся из-под шляпки черные локоны девочки, машинально отметив, что ребенок - точная копия своего отца. Только ее чистые серебристо-серые глаза пока взирали на мир с восторгом и любовью, в них еще не было цинизма и жестокости.
Поднявшись на ноги, Виктория почувствовала ноющую боль в левой ноге и с грустью подумала, что об ее увечье Дэвиду пока еще ничего не известно.
- Я привезу ее после ленча, - сказала Виктория няне и, взяв нетерпеливо подпрыгивающую девочку за руку, вышла из комнаты.
Возле лестницы они увидели Дэвида. Темноглазый и темноволосый худощавый юноша не обладал привлекательной внешностью, но он был неизменно приветлив и добр, и это не могло не привлечь к нему Викторию. Он был в костюме для верховой езды.
- Ты сегодня такой элегантный, Дэвид, - первой заговорила Виктория, правда, Дэми?
- Да, - согласно кивнула девочка. Против обыкновения Дэвид почему-то не улыбался. Он как-то странно взглянул на Викторию.
- Ты готова? - коротко спросил он. Виктория не знала причины такого поведения Дэвида, но сразу же почувствовала сковавшую ее неловкость.
- А разве нельзя сегодня не брать с собой ребенка? - очень серьезно и даже немного резко спросил Дэвид. Это вконец смутило и озадачило Викторию.
- Я же ей пообещала, - недоуменно ответила она. - Я не думала, что ты будешь против. Ей очень хочется покормить уток, она не будет нам мешать.
- Желаю вам приятной прогулки. - Скрестив руки на груди, Дамьен насмешливо взирал на них с верхней ступеньки лестницы.
Собрав всю свою волю в кулак, Виктория заставила себя обернуться и с достоинством посмотреть прямо в глаза своему мучителю.
- Надеюсь, Эстербридж будет тебе надежной опорой, моя дорогая, и не позволит еще раз оступиться и упасть, - сквозь зубы процедил он, хлопнул дверью и скрылся.
Увидев отца, Дамарис собралась было побежать к нему, но благоразумно передумала и, покрепче ухватившись за руку Виктории, потянула ее к выходу.
Дэвид, одетый в короткую куртку горчично-желтого цвета, все так же молча шагал впереди. Неожиданно для самой себя Виктория заметила, что желтый цвет, а именно ему Дэвид отдавал явное предпочтение, ему совершенно не идет. Его лицо тоже казалось болезненно-желтым.
Впервые за все годы их знакомства она обратила на это внимание.
Тодди, любимая кобыла Виктории, увидев хозяйку, заволновалась и радостно зафыркала в ожидании своих законных двух кусочков сахару. Но Виктории было явно не до нее. Она терялась в догадках. Что произошло с Дэвидом? Его поведение не поддавалось разумному объяснению. Он добросовестно выполнял все, что от него требовалось - помог Виктории сесть в седло, подал ей повизгивающего от восторга ребенка, взял корзину с едой...Но все это он делал молча, ни разу не улыбнувшись. Он никогда так не вел себя в ее присутствии. И еще ей показалось, что он старательно прячет от нее глаза.
День был солнечным и очень теплым. Редкие кудрявые белокурые облака только подчеркивали изумительную голубизну неба. Путь предстоял неблизкий, и Виктория наконец решилась нарушить молчание.
- Прекрасный день, - нерешительно поделилась она своими наблюдениями.
- Да, - эхом отозвался Дэвид.
Краткость ответа заставила Викторию усомниться в желании собеседника вести салонный разговор о погоде, и она растерянно замолчала. Между ними вновь повисла тяжелая гнетущая тишина, лишь изредка нарушаемая веселым щебетанием не замечающей дурного настроения взрослых девочки.
Наконец они остановились у пруда. Утомленная длительной ездой, Дамарис скатилась с лошади прямо на руки вовремя подоспевшему Дэвиду, быстро вырвалась на свободу и с радостным воплем устремилась к расположившейся неподалеку стае уток. Продолжая хранить молчание, Дэвид помог Виктории слезть с лошади. Девушка ласково и застенчиво улыбнулась ему.
- Я выйду за тебя замуж, Дэвид, если ты все еще хочешь этого, - тихо сказала она и, покраснев, опустила голову.
Выслушав ее признание, Дэвид повел себя еще более странно, чем раньше. Грустно, отчужденно и немного презрительно поглядев на нее, он процедил сквозь зубы:
- Могу я поинтересоваться, почему ты решилась именно сейчас? В этом году ты уже трижды меня отвергала.
Виктория растерялась. Ей и в голову не приходило, что ему может показаться странным ее внезапное согласие. А что, если сказать ему правду? Что ей просто необходимо уехать из Драго-Холла, потому что его хозяин преследует ее, что сделать это можно, только выйдя замуж. Признаться, что не любит Дэвида, но поклясться, что до гроба будет ему верной и преданной женой...
Громкий голос Дамарис, настойчиво требующей хлеба для своего любимца отца утиного семейства Кларенса, вывел ее из раздумий, и Виктория поспешила к девочке.
Глядя ей вслед, Дэвид вдруг почувствовал щемящую тоску. Всем своим существом он стремился к этой юной женщине, почти ребенку, такой слабой и хрупкой, беззащитной и отчаянно одинокой. Его сердце переполняли любовь и нежность... Но тут он вспомнил...
Дэвид пристально всматривался в спешащую к нему девушку, словно желал проникнуть в самые сокровенные уголки ее души, но, видимо, остался неудовлетворенным, потому что, нахмурившись, произнес только одно слово:
- Итак?
- Думаю, мы должны как следует все обсудить, Дэвид, - после легкого колебания вновь заговорила Виктория, - и, честно говоря, я давно собираюсь тебе кое-что рассказать.
- Что именно?
- Ну, во-первых, речь о деньгах. У меня ничего нет.
- Ты отлично понимаешь, что Дамьен не может не дать тебе приданое. Он же не захочет прослыть на всю округу мелочным скупердяем!
Рам однажды сказал, что все необходимое мужчине находится у женщин ниже талии. А их груди - это просто для развлечения.
Правда, никто не знал, откуда появилось это изречение - из его красной книги или из собственного жизненного опыта Рама.
С ним не спорили, хотя каждый про себя подумал, что вид обнаженной женской груди приятно возбуждает и волнует.
Когда Джонни Трегоннет отошел от стола, мужчины увидели кровь. Значит, их не обманули. А про себя Рам подумал, что не зря заплатил ее отцу такую внушительную сумму.
После четвертого мужчины девушка зашевелилась и начала проявлять признаки беспокойства. Рам распорядился, чтобы двое, уже выполнивших свою миссию, держали ее за ноги.
Но когда последний из восьми присутствующих со вздохом удовлетворения оторвался от девушки, она, побежденная парализующим действием наркотика, крепко спала. Рам отметил, что так даже лучше. Всегда хорошо и удобно, когда женщина спокойна и молчит.
Теперь мужчинам следовало подкрепить свои силы выпивкой. Это тоже было своеобразным ритуалом, выполнять который было довольно неудобно. Необходимо было отвернуться, поднять капюшон, выпить, опять надеть его и только тогда повернуться к остальным. Каждый старался украдкой взглянуть на девушку, которая теперь, когда ее оставили в покое, устроилась поудобнее и даже слегка похрапывала.
Сидя немного в стороне от остальных, Рам размышлял. Он дал им эту девчонку, чтобы держать в повиновении. Однако ни один из них не обладал достаточной силой духа, чтобы стать его подлинным соратником, полноправным участником таинств, дающих пищу душе и естеству истинного мужчины. Рам еще раз задумчиво оглядел каждого. Нет, он не ошибся. Мелкие людишки. Ни одного достойного. Им приходится постоянно объяснять, что мужчина и женщина не равны. Мужчина - существо высшее, он должен владеть женщиной, быть ее хозяином. Эту неоспоримую истину признают даже женщины. Они и сами знают, что являются существами низшими, они желают, чтобы ими обладали, и с радостью отдаются своему властелину. С этим последним тезисом не все были согласны. Особенно сомневались женатые. И к тому же зачем тогда нужен наркотик? На это Рам решительно заявил, что наркотик предназначен вовсе не для того, чтобы сломить сопротивление женщины, он должен просто удержать ее от слишком громких изъявлений восторга, поскольку это всегда раздражает.
Ни один из присутствующих мужчин не знал, что отец девушки этой ночью стал на пятьдесят фунтов богаче. Это было личным делом Рама. Если бы он не сохранил этот факт в тайне, у них не было бы столь острым чувство греховности содеянного.
Винсент Лендовер, проглотив очередную порцию бренди, подумал, что девчонка после этой ночи, наверное, забеременеет. И немедленно довел эту мысль до сведения остальных.
- Беременные девки очень аппетитны, - пьяно захохотал он, - так и хочется попробовать.
Все рассмеялись, однако Рам не поддержал общего веселья. Он внимательно посмотрел на спящую и задумчиво произнес:
- Любопытно, на кого из нас будет похож ребенок?
- Скорее всего на нашего главу, - заплетающимся языком изрек Джонни. Нет, правда, там у нее, наверное, уже есть еще один маленький Рам. Вот будет здорово!
Не обращая внимания на столь неуместную веселость, Рам обвел собравшихся внимательным взглядом и сказал:
- Следующая наша встреча состоится в первый четверг октября. Вас всех ждет сюрприз. После чего я расскажу вам о наших планах на праздник Всех Святых.
Пол Кезон, очередь которого по жребию была четвертой, в это время думал, что все эти дурацкие ритуалы, бесконечные разговоры про магические чары, колдовские силы и сатанизм - чистейшей воды бред. Он не желал поклоняться ни сатане, ни какой бы то ни было другой нечистой силе. Ему просто хотелось отведать немного греховного, откусить маленький кусочек запретного плода. Но не более того. Однако для этого, к сожалению, приходилось демонстрировать интерес ко всяким ритуальным представлениям, которые не уставал изобретать Рам. Причем с каждым разом они становились все сложнее и обременительнее. Он смотрел через прорези в капюшоне на Рама, невольно чувствуя облегчение от мысли, что тот не видит выражения его лица и не может прочитать его мысли. Любопытно, а что за сюрприз он им приготовил? Скорее всего еще одна девчонка. Возможно, в следующий раз ему повезет, и он вытащит первый номер? Как было бы здорово обходиться без этих многочисленных запретов и правил, установленных Рамом. К примеру, предполагалось, что мужчины не должны знать друг друга. Именно поэтому они скрывали лица под капюшонами. Глупо. Все они были соседями и, естественно, были хорошо знакомы. Никто не знал лишь одного: кто в действительности скрывается под таинственной личиной Рама?
Рам заметил, что девушка зашевелилась и начала проявлять признаки беспокойства. Теперь она лежала уже не в той живописной позе, в которую он сам ее уложил, после того как восемь собравшихся в этой комнате мужчин посеяли в нее свое семя. Рам подумал, что, окончательно проснувшись, она может повести себя непредсказуемо и испортит так хорошо проведенный торжественный обряд. Поэтому на всякий случай он влил ей в рот еще немного бренди с растворенным в нем наркотиком. Теперь она проспит до утра. Почувствовав, что ее тело снова обмякло, он раздвинул ей пошире ноги и задрал повыше опустившуюся было рубашку. Такая поза, по его мнению, была наиболее приятна мужскому глазу.
Ровно в час все встали. Каждый положил свою правую руку на красную книгу, а левую - на сердце. После этого, чувствуя себя полными идиотами, они произнесли хором заклинание, придуманное Рамом. Оно было довольно коротким, так что, несмотря на обилие выпитого, никто не сбился и ничего не перепутал.
- Мы - хозяева ночи. Мы превозносим друг друга и нашу силу. Только мы знаем все о себе. Но мы молчим. Только мир знает о наших делах и испытывает перед нами благоговейный страх.
Затем заговорил Рам. Он тщательно продумал свою речь, стремясь, чтобы она была глубока и проникновенна. Он - Рам. Он - хозяин хозяев. Рам так упивался своими собственными словами, что даже забыл изменить голос.
Спорить с пьяным мужчиной - это все равно что пререкаться с пустым домом.
Публилиус Сайрус
Глава 2
"Голубой кабан", Фалмут, Корнуолл, сентябрь 1813 года
- Если ты выпьешь еще немного этого пойла, мы с Флэшем скорее всего тебя здесь и похороним!
Оторвавшись от стакана, Рафаэль сердито взглянул на Ролло Колпеппера, своего первого помощника и давнего друга.
- Это не пойло, приятель, а хорошее.., замечательное французское бренди. У старины Бофора все только самое лучшее... Отменный напиток! Пожалуй, я выпью еще глоточек. Линди!
- Ты просто бездонная винная бочка! - в сердцах выпалил Флэш Савори, глядя на стакан в руках Рафаэля и прикидывая, как бы отобрать его, по возможности без применения грубой физической силы. Уличный мальчишка, впоследствии ставший довольно удачливым вором-карманником, Флэш до сих пор обладал множеством самых необычных талантов, но, к несчастью, ни один из них не мог помочь ему увести своего пьяного капитана из этого убогого питейного заведения.
Как и Ролло, Флэш отлично знал истинную причину столь явного стремления своего капитана напиться до полного бесчувствия. Немудрено и вовсе свихнуться, если тебя так грубо и внезапно отрывают от всего, что было твоей жизнью. После пяти лет войны, опасностей и удивительных приключений капитан вдруг оказался не у дел. И вот теперь он вернулся сюда, в Корнуолл, где живет и властвует его проклятый братец.
Из-за одного мерзавца гибнет такой замечательный человек! Проклятый Уиттэкер! Он чуть не убил капитана! Слава Богу, хоть все обошлось, и у него, Флэша, теперь появился новый питомец по кличке Герой - самый крикливый, упрямый и чесоточный кот из всех, когда-либо обитавших на судах Ее Величества.
- Линди!
Флэш попытался подойти с другой стороны.
- Капитан, вы же знаете, что Герой никогда не засыпает, пока вас нет на борту. Он истошно орет и мешает спать всему экипажу.
- Флэш, убирайся вон, - перебил его Рафаэль, - забирай Ролло и оба катитесь отсюда ко всем чертям...
Не договорив, он пьяно качнулся навстречу подошедшей Линди, очень красивой служанке, чьи пышные формы заставляли даже подзаборных пьянчуг быстро трезветь и вспоминать о более возвышенных человеческих радостях.
- Вам налить еще, мой господин?
- Я не господин, Линди, - пробормотал Рафаэль, - я теперь никто. И никому на свете я больше не нужен... Нет, погоди! - встрепенулся он, и на мгновение в его глазах промелькнуло осмысленное выражение. - Я нужен Герою. Он без меня не спит.
Рафаэль все еще продолжал изливать душу подливавшей ему бренди женщине, а внимание его друзей было отвлечено появлением нового действующего лица. Это был солидный, богато одетый купец. Флэш первым обратил на него внимание. Преуспевающий внешний вид, дорогая одежда и, главное, оттопыривающиеся карманы буквально заворожили бывшего вора.
- Я уверена, что сегодня моему доброму господину не понадобится Герой, - проворковала Линди, вновь наполнив стакан Рафаэля.
Ролло сердито фыркнул и плотно сжал губы. Несколько дней назад они попали в жестокий шторм и только вчера сумели доставить основательно поврежденную "Морскую ведьму" в Фалмутскую гавань. Ролло очень тревожился о капитане. Он догадывался, что в дополнение к прочим неприятностям Рафаэль стремится поскорее попасть в Сент-Остел и Драго-Холл. А бумаги, которые передал ему Морган, следовало срочно доставить в Лондон. В довершение ко всему "Морская ведьма" вышла из строя на неопределенный срок. В общем поведение Рафаэля вполне поддавалось объяснению. Он просто топил в вине невеселые мысли.
Не обращая никакого внимания на Ролло и Флэша, Линди продолжала обхаживать понравившегося ей молодого капитана.
- Вы такой приятный и обходительный господин, - мурлыкала она, услужить вам - одно наслаждение.
- Ты льешь мне бальзам на душу, - женщина, - захохотал Рафаэль, опрокинув в себя остатки бренди, - и мне опять захотелось выпить.
- Уже поздно, капитан, - нерешительно проговорил Ролло. - Флэш прав. Вы уже давно должны быть на судне.
- Знаете что, уважаемые няньки, пошли вы все к черту. Отправляйтесь-ка одни на наше корыто и спите с этим проклятым котом. А я останусь здесь, Рафаэль жадными глазами посмотрел на Линди, - и проведу великолепную ночь. У Бофора наверху наверняка есть комнаты. Там удобно, моя красавица?
- Даже очень, кэп.
- Вот видите? - Рафаэль уже не сводил глаз с округлой груди женщины, едва прикрытой платьем. Воображение рисовало восхитительные картины, которые ему предстояло увидеть, когда это платье окажется на полу у ее ног.
Флэш все это время просидел рядом со своим капитаном, тоже устремив зачарованный взгляд на один-единственный, полностью завладевший его вниманием предмет. Только это была не красивая женщина, а спокойно жующий и не подозревающий о том, что является объектом столь пристального внимания, купец. Как было бы заманчиво облегчить его карманы! Воспоминания о прошлых удачно провернутых делишках волновали, будоражили, не давали покоя. Желание запустить руку в так откровенно оттопыривающиеся карманы жгло огнем... Но тут Флэш с удивлением обнаружил, что с этим уже можно бороться. Значит, капитан опять оказался прав. Он ведь пообещал, что к двадцати годам тяга к воровству полностью исчезнет. А через четыре месяца Флэшу исполнится ровно двадцать! И юноша в очередной раз уверовал в безоговорочную правоту своего капитана.
- Вы просто дьявол, мой капитан, - нашептывала Линди, легонько перебирая мягкие волосы Рафааля. У Ролло округлились глаза.
- Пошли, Флэш, нам пора возвращаться. Думаю, с ним все будет в порядке. - И они вышли, оставив купца, так и не узнавшего, какую бурю чувств и эмоций Он вызвал у бывшего карманника, и своего капитана, абсолютно пьяного, но в предвкушении наслаждения.
- Пока он еще не дьявол, - рассудил Флэш, и задорная улыбка осветила смуглое лицо бывшего уличного мальчишки, - но наверняка будет дьявольски скверно чувствовать себя завтра утром.
- По крайней мере у него будет приятная ночь, - философски заметил его приятель.
- Ну это вряд ли, во всяком случае, если он будет продолжать так же пить.
- Мне почему-то кажется, что эта девица сумеет его вовремя остановить.
Линди в это время была занята тем, что мягко, но настойчиво отнимала у Рафаэля стакан.
- Уже поздно, кэп. Мои ножки устали. Пора в постельку.
Рафаэль поднял голову и снова восхищенно уставился на ее грудь.
- Я надеюсь, у тебя только ноги устали, милая. - Его голос как-то странно подрагивал.
- Пойдем скорее наверх, - подмигнула она, слегка коснувшись кончиками пальцев его лица, - и сам все проверишь.
Моментально протрезвев, Рафаэль последовал за Линди, мысленно вознося молитву Всевышнему, чтобы тот не позволил ему опозориться в постели перед этой очаровательной особой.
На лестнице Линди на секунду остановилась и обернулась к Рафаэлю, его лицо оказалось на уровне ее обнаженной шеи. Он немедленно наклонился и прикоснулся губами к нежной шелковистой, пахнущей чем-то неуловимо приятным коже.
- О, - выдохнула Линди и порывисто прижала голову юноши к себе. Как хорош этот парень! Уже в тот момент, когда он появился на пороге "Голубого кабана", она сразу же поняла, что хочет его. Она не сомневалась, что этот мужчина благороден с женщиной и, наслаждаясь ее телом, он, в свою очередь, доставит удовольствие и ей. К тому же он так красив! Линди даже подала ему неразбавленное бренди, что само по себе являлось доказательством честности ее намерений. Она уж постарается, чтобы он ощутил себя на вершине блаженства. И его тело не должно обмануть ее надежды. Все предвещало восхитительную ночь.
***
- Что с тобой Виктория? Ты же у нас ранняя пташка? Что случилось? Почему ты опоздала к завтраку? - Элен Карстерс, баронесса Драго, внимательно смотрела на свою кузину.
Действительно было уже поздно. Виктория знала, что бывшая на шестом месяце Элен встает поздно. Поэтому она все утро просидела взаперти в своей комнате, ожидая, пока выйдет Элен, чтобы наверняка не остаться за завтраком наедине с бароном.
- Я жду объяснений, Виктория! Элен была так спокойна, невозмутима и уверена в себе, что Виктории вдруг захотелось выложить ей все, что накопилось на душе. "Избавь меня от преследований твоего мужа!" - мысленно кричала она. Но ни один звук не вырвался из ее плотно сжатых губ. Она молча помотала головой, села и уткнулась в тарелку с теперь уже остывшим тостом.
- Ты плохо выглядишь, - заметила Элен, - надеюсь, ты не больна?
Ну как же объяснить ничего не подозревающей женщине, что она просто не спала всю ночь, настороженно прислушиваясь к шагам ее мужа в коридоре, перепуганная настолько, что утром не открыла дверь даже служанке.
- Думаю, ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы повезти Дамарис кататься? Я утром заходила в детскую, ребенок только об этом и говорит.
- Конечно. - Виктория подняла затравленный взгляд от тарелки. Обязательно.
- Да что с тобой происходит? - повысила голос Элен. - Ответь же!
- Действительно, что случилось? Ты нездорова, моя маленькая сестренка?
Услышав мягкий вкрадчивый голос барона, Виктория почувствовала, что кусочек тоста, который она тщетно пыталась проглотить, намертво застрял у нее в горле. Глубоко вздохнув, она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
- Со мной все в порядке, - выдавила она, - я повезу вашу дочь кататься.
- Отлично, - удовлетворенно улыбнулся Дамьен, - думаю, что я присоединюсь к вам. Если хочешь, мы можем поехать в Сент-Остел, у меня там есть кое-какие дела.
- Но она выглядит ужасно, - поморщилась Элен, - если она действительно заболела, я бы не хотела, чтобы она находилась рядом с нашей дочерью.
Дамьен встал из-за стола и не спеша приблизился к сидящей в страшном напряжении Виктории. Он наклонился так низко, что его дыхание шевельнуло легкую прядь ее волос, и негромко спросил:
- Ты плохо спала, Виктория? С трудом сдержав вполне естественный порыв вскочить и немедленно убежать, она довольно твердо ответила:
- Нет, я спала всю ночь. Даже удивительно, что ни разу не проснулась.
- Только не переусердствуй, Виктория, - раздраженно заговорила Элен, не забывай про свою ногу. Когда ты переутомляешься, она выглядит просто ужасно!
Виктория почувствовала искреннюю признательность Элен за этот злой выпад.
- Да, ты права. Нога у меня очень страшная. Просто жутко уродливая, даже стыдно.
Но к ее большой досаде, Дамьен только улыбнулся. Он провел пальцем по бескровной щеке девушки и обернулся к жене:
- Тебе что-нибудь нужно в Сент-Остеле, дорогая?
- Нет, не думаю, - пожала плечами Элен. - Знаешь, Виктории сегодня лучше остаться дома. Надеюсь, ты не забыл, что у нас вечером гости и Лиггеру нужна помощь. Все это серебро... Его же надо чистить... Да, кстати, Виктория, ты можешь не выходить к гостям, если не хочешь. Будут танцы, и мне бы не хотелось, чтобы ты оказалась в неловком положении из-за своей хромоты.
"Она о чем-то догадывается, - подумала Виктория, - и старается внушить мужу отвращение ко мне. Господи, помоги ей!"
- Ты совершенно права, Элен, - с воодушевлением откликнулась она, - я обязательно помогу Лиггеру, а потом посижу с Нэнни Блэк и Дамарис в детской. С утра меня очень беспокоит нога... Боюсь, что мне будет не до танцев.
Дамьен решительно положил конец дискуссии:
- Виктория поедет кататься со мной и Дамарис. А вечером она будет танцевать. И я сам помогу ей выбрать платье. Из твоих, моя дорогая. Встретимся через полчаса в конюшне, Виктория.
Страх придал Виктории смелости.
- Извини, Дамьен, я поеду с Дэвидом, и мы возьмем Дамарис.
- Да, - быстро вмешалась Элен, - так будет лучше. Думаю, вам есть о чем поговорить.
Дамьен изумленно уставился на жену.
- Дэвид Эстербридж? - медленно повторил он. - Значит, вот как обстоят дела?
- Да, - кивнула Виктория, - именно так.
- Интересно. - Дамьен внезапно улыбнулся, кивнул жене и быстро вышел из комнаты.
Как только за ним закрылась дверь, Элен резко встала.
- Ты будешь умницей, если сегодня же примешь предложение Дэвида Эстербриджа, - неприязненно заявила она. - Он тебе вполне подходит. Тебе пора уезжать из Драго-Холла.
События развиваются слишком стремительно, стараясь сдержать слезы, размышляла Виктория. У нее нет денег. И никогда не было. Но раньше это обстоятельство не казалось ей особенно важным. А теперь ей предстояло сказать Дэвиду, что она бедна как церковная мышь и не принесет ему в приданое ничего, кроме благородного имени. Сквайр Эстербридж казался ей человеком суровым, вряд ли он обрадуется невестке, у которой за душой нет ничего, кроме огромных голубых глаз, жемчужно-белых зубов и пушистого облака роскошных шелковистых волос. Несмотря на все заверения Дэвида, что отец полностью одобряет его намерения, Виктория просто не могла заставить себя поверить, что будет желанной в этом семействе. Надо откровенно поговорить с Дэвидом. Может, она в самом деле создает себе проблемы там, где их в действительности нет? Не исключено и другое: Дамьен, осознав, что игра проиграна, даст ей приданое. Отбросив грустные мысли, она отправилась в детскую.
- Не хочешь составить мне компанию, Дэми? - Виктория опустилась на колени перед девочкой. - Мы с Дэвидом собираемся покататься, поедем к пруду Флетчера, покормим Кларенса и его семейство.
- Да! Да! Как я рада. Тори!
Виктория поправила выбившиеся из-под шляпки черные локоны девочки, машинально отметив, что ребенок - точная копия своего отца. Только ее чистые серебристо-серые глаза пока взирали на мир с восторгом и любовью, в них еще не было цинизма и жестокости.
Поднявшись на ноги, Виктория почувствовала ноющую боль в левой ноге и с грустью подумала, что об ее увечье Дэвиду пока еще ничего не известно.
- Я привезу ее после ленча, - сказала Виктория няне и, взяв нетерпеливо подпрыгивающую девочку за руку, вышла из комнаты.
Возле лестницы они увидели Дэвида. Темноглазый и темноволосый худощавый юноша не обладал привлекательной внешностью, но он был неизменно приветлив и добр, и это не могло не привлечь к нему Викторию. Он был в костюме для верховой езды.
- Ты сегодня такой элегантный, Дэвид, - первой заговорила Виктория, правда, Дэми?
- Да, - согласно кивнула девочка. Против обыкновения Дэвид почему-то не улыбался. Он как-то странно взглянул на Викторию.
- Ты готова? - коротко спросил он. Виктория не знала причины такого поведения Дэвида, но сразу же почувствовала сковавшую ее неловкость.
- А разве нельзя сегодня не брать с собой ребенка? - очень серьезно и даже немного резко спросил Дэвид. Это вконец смутило и озадачило Викторию.
- Я же ей пообещала, - недоуменно ответила она. - Я не думала, что ты будешь против. Ей очень хочется покормить уток, она не будет нам мешать.
- Желаю вам приятной прогулки. - Скрестив руки на груди, Дамьен насмешливо взирал на них с верхней ступеньки лестницы.
Собрав всю свою волю в кулак, Виктория заставила себя обернуться и с достоинством посмотреть прямо в глаза своему мучителю.
- Надеюсь, Эстербридж будет тебе надежной опорой, моя дорогая, и не позволит еще раз оступиться и упасть, - сквозь зубы процедил он, хлопнул дверью и скрылся.
Увидев отца, Дамарис собралась было побежать к нему, но благоразумно передумала и, покрепче ухватившись за руку Виктории, потянула ее к выходу.
Дэвид, одетый в короткую куртку горчично-желтого цвета, все так же молча шагал впереди. Неожиданно для самой себя Виктория заметила, что желтый цвет, а именно ему Дэвид отдавал явное предпочтение, ему совершенно не идет. Его лицо тоже казалось болезненно-желтым.
Впервые за все годы их знакомства она обратила на это внимание.
Тодди, любимая кобыла Виктории, увидев хозяйку, заволновалась и радостно зафыркала в ожидании своих законных двух кусочков сахару. Но Виктории было явно не до нее. Она терялась в догадках. Что произошло с Дэвидом? Его поведение не поддавалось разумному объяснению. Он добросовестно выполнял все, что от него требовалось - помог Виктории сесть в седло, подал ей повизгивающего от восторга ребенка, взял корзину с едой...Но все это он делал молча, ни разу не улыбнувшись. Он никогда так не вел себя в ее присутствии. И еще ей показалось, что он старательно прячет от нее глаза.
День был солнечным и очень теплым. Редкие кудрявые белокурые облака только подчеркивали изумительную голубизну неба. Путь предстоял неблизкий, и Виктория наконец решилась нарушить молчание.
- Прекрасный день, - нерешительно поделилась она своими наблюдениями.
- Да, - эхом отозвался Дэвид.
Краткость ответа заставила Викторию усомниться в желании собеседника вести салонный разговор о погоде, и она растерянно замолчала. Между ними вновь повисла тяжелая гнетущая тишина, лишь изредка нарушаемая веселым щебетанием не замечающей дурного настроения взрослых девочки.
Наконец они остановились у пруда. Утомленная длительной ездой, Дамарис скатилась с лошади прямо на руки вовремя подоспевшему Дэвиду, быстро вырвалась на свободу и с радостным воплем устремилась к расположившейся неподалеку стае уток. Продолжая хранить молчание, Дэвид помог Виктории слезть с лошади. Девушка ласково и застенчиво улыбнулась ему.
- Я выйду за тебя замуж, Дэвид, если ты все еще хочешь этого, - тихо сказала она и, покраснев, опустила голову.
Выслушав ее признание, Дэвид повел себя еще более странно, чем раньше. Грустно, отчужденно и немного презрительно поглядев на нее, он процедил сквозь зубы:
- Могу я поинтересоваться, почему ты решилась именно сейчас? В этом году ты уже трижды меня отвергала.
Виктория растерялась. Ей и в голову не приходило, что ему может показаться странным ее внезапное согласие. А что, если сказать ему правду? Что ей просто необходимо уехать из Драго-Холла, потому что его хозяин преследует ее, что сделать это можно, только выйдя замуж. Признаться, что не любит Дэвида, но поклясться, что до гроба будет ему верной и преданной женой...
Громкий голос Дамарис, настойчиво требующей хлеба для своего любимца отца утиного семейства Кларенса, вывел ее из раздумий, и Виктория поспешила к девочке.
Глядя ей вслед, Дэвид вдруг почувствовал щемящую тоску. Всем своим существом он стремился к этой юной женщине, почти ребенку, такой слабой и хрупкой, беззащитной и отчаянно одинокой. Его сердце переполняли любовь и нежность... Но тут он вспомнил...
Дэвид пристально всматривался в спешащую к нему девушку, словно желал проникнуть в самые сокровенные уголки ее души, но, видимо, остался неудовлетворенным, потому что, нахмурившись, произнес только одно слово:
- Итак?
- Думаю, мы должны как следует все обсудить, Дэвид, - после легкого колебания вновь заговорила Виктория, - и, честно говоря, я давно собираюсь тебе кое-что рассказать.
- Что именно?
- Ну, во-первых, речь о деньгах. У меня ничего нет.
- Ты отлично понимаешь, что Дамьен не может не дать тебе приданое. Он же не захочет прослыть на всю округу мелочным скупердяем!