Виктория ощутила, как где-то в глубине ее тела начинает разгораться огонь желания. Причем ее реакция не осталась незамеченной Рафаэлем. Он был уверен, что сумеет разжечь этот пока еще робкий огонь и скоро она захочет его со всей силой своей преданной, любящей, страстной натуры.
- Ты хочешь знать, что я с тобой сделаю? - полюбопытствовал он. - Да, разумеется, хочешь. И поступаешь мудро, не давая мне ответа, пока не знаешь о моих планах.
Виктория порывисто прижалась к мужу, жадно прислушиваясь к любовной болтовне. Его слова распалили ее воображение, заставили страстно желать его и только его. Он легонько поцеловал маленькое ушко, затем прошептал прямо в него:
- Так вот, сначала я раздену тебя. При этом мы оба будем стоять. После этого я подниму тебя, ты обхватишь своими изумительными ногами мои бедра, и тогда наконец я проникну глубоко в тебя и...
- Но это, наверное, невозможно, Рафаэль!
- Подожди немного, Виктория, и ты сама убедишься, что ничего невозможного нет.
Бережно, как самую большую в мире драгоценность, Рафаэль усадил жену перед собой на спину уже не протестующего Гэдфли. Каждые несколько секунд он наклонялся к ней, целовал ее уши, шею, щеки, шептал всякие милые пустяки. Его руки, поминутно забывая о поводьях, ласкали живот, бедра, груди... Рафаэль знал, что его прикосновения сводят ее с ума, и несказанно радовался этому. Он широко улыбался и временами нашептывал ей подробности, объясняя, что конкретно он намерен предпринять, проникнув в глубь ее тела.
К моменту возвращения в Драго-Холл Виктория была настолько возбуждена, что едва соображала.
Дамьен молча наблюдал, как двое влюбленных прошли через зал к лестнице. Они его не видели. Они вообще ничего вокруг не замечали. Для них не существовало ничего, кроме их огромной, всепоглощающей любви.
***
Панель отодвинулась бесшумно, и он устремил жадный и нетерпеливый взгляд внутрь комнаты. Рафаэль счастливо смеялся, освобождая жену от многочисленных предметов одежды. Он целовал каждую клеточку ее тела, открывающуюся его взору в процессе этой занимательной любовной игры. Ее обнаженные груди были округлыми, полными и белыми, напряженные соски дразняще розовели в ярком дневном свете. Проклятие! Не он, а Рафаэль наслаждался ее телом, ласкал волшебные груди, впивался в соски, заставляя Викторию терять голову от желания. Она вся изогнулась, бесстыдно предлагая мужу всю себя целиком, без остатка. Издавая хриплые стоны, она прижимала его голову к своей обнаженной груди, вцепившись тонкими пальцами в его роскошную черную шевелюру.
Рафаэль снова довольно рассмеялся, завладел ее восхитительными грудями, приподнял их повыше и с удвоенной энергией принялся их целовать, сосать... Глаза Виктории потемнели от удовольствия. Она больше не смеялась, ибо была не в силах сдержать стоны страсти.
Дамьен видел, что ее руки, изящные белые руки, скользнули по животу мужа, спустились ниже. Дамьен видел, как расширились глаза Рафаэля и напряглась под ее легкими нежными пальчиками его мужская плоть.
Виктория была уже абсолютно нагой, ее одежда в беспорядке валялась на полу. Немного в стороне лежала рубашка, разорванная нетерпеливыми руками Рафаэля. Дамьену было невыносимо больно смотреть на это прекрасное обнаженное тело, по закону принадлежавшее другому. Его проклятый брат наслаждался сокровищем, доставшимся ему не по праву, забыв обо всем на свете.
Неожиданно Виктория громко запротестовала, шутливо отбиваясь от наступающего мужа:
- Это несправедливо! Иди сюда! Теперь моя очередь. Иначе будет не похоже на ту сцену в кухне на полу!
Нежные пальцы начали энергично расстегивать многочисленные пуговицы на костюме, мужа. Вскоре на пол полетела куртка, вслед за ней белая сорочка. Через несколько минут Рафаэль уже сидел в кресле, а Виктория, повернувшись к нему изумительной обнаженной спиной и громко хохоча, стаскивала с него сапоги. Он не оставался в долгу, лаская и целуя ту часть тела, до которой в этот момент мог дотянуться.
На ее левом бедре был большой грубый шрам. Дамьен подумал, что это ее, конечно же, не украшает, но длинные стройные ноги и очаровательный треугольник внизу живота, казалось, влекли к себе руки и губы мужчины. Рядом с такими неоспоримыми достоинствами уродливый шрам смотрелся пусть досадным, но пустяком.
Наконец Виктория справилась с сапогами, и скоро Рафаэль избавился от остальной одежды. Нагие и красивые, они приблизились друг к другу. Виктория поднялась на цыпочки и обняла мужа за шею. Он медленно провел руками по гибкой спине, обхватил ее ягодицы и приподнял. Виктория вскрикнула и крепко сжала ногами его бедра.
Дамьен тяжело и прерывисто дышал. Он едва сдерживал стоны от пронзившей все его жаждущее тело острой боли. В эту минуту он больше всего на свете ненавидел Рафаэля. Он отдал бы все сокровища мира за то, чтобы оказаться в эту минуту на его месте. Виктория должна была принадлежать ему и никому больше! Так было предназначено судьбой!
Когда Рафаэль резко вошел в нее, у Дамьена перехватило дыхание. Виктория громко закричала, но не от боли, а от переполнившего ее, разрывающего душу желания. Она откинула голову, и копна роскошных каштановых волос рассыпалась по обнаженной спине. Ее ноги обнимали бедра мужа, тонкие пальцы судорожно вцепились в плечи. А он делал свою работу, глубоко пронзая ее тело, затем почти покидая его, но только для того, чтобы проникнуть вновь.
Боль, испытываемая Дамьеном, временами становилась нестерпимой. Он глухо стонал, но не отводил взгляд от отверстия в стене.
Рафаэль, продолжая бормотать, как он любит жену, уложил ее на кровать и сам почти упал сверху. Он понимал, что она уже почти не контролирует себя, и был этому несказанно рад.
Наконец она достигла пика. Сладостные конвульсии показались Дамьену бесконечными.
Боже! Он не сможет этого вынести! Дрожащими пальцами задвинув деревянную панель, он перевел дыхание. Только сейчас он почувствовал, что весь взмок от пота.
Бесшумно двигаясь по узкому темному коридору, он напряженно прислушивался. Вокруг все было тихо. Только собственное хриплое прерывистое дыхание. Больше ни звука.
- Любимая, - шептал в это время Рафаэль, - я больше не могу... Сейчас я...
Виктория всем своим существом устремилась навстречу, желая во что бы то ни стало помочь мужу, как перед этим он помог ей. В этот момент она поняла, что всегда будет желать его и только его. Она шептала, что любит, а его глаза благодарно светились в ответ. Наконец она увидела, как напряглись его мышцы, закрылись глаза, и почувствовала, что в нее ударила тугая струя. Это было непередаваемое ощущение.
Она не отпустила мужа, обнимая его так крепко, что, казалось, они стали одним целым. Они были частью друг друга. И Виктории хотелось остановить время, чтобы это прекрасное мгновение длилось вечно.
Рафаэль дышал шумно и тяжело, как после долгой напряженной работы. Наконец немного расслабившись, но так и не выпустив из рук свое сокровище, он подумал, что никогда еще не был так счастлив.
***
Рам снова перечитывал письмо Джонни Трегоннета, стараясь вникнуть в смысл бессвязного послания, описывающего поведение Рафаэля на балу.
"Проклятый осел!" - подумал он, в сердцах разорвав ни в чем не повинный клочок бумаги.
Итак, капитан Карстерс желает присоединиться к их сплоченному коллективу. Иначе он угрожает все уничтожить.
Рам откинулся в удобном кожаном кресле и задумался, уставившись невидящим взглядом на пляшущий в камине огонь. Он испытывал огромное искушение дать волю проклятому капитану и посмотреть, что из этого получится. Грозящая опасность манила его, обещала множество неповторимых острых ощущений.
Несомненно, капитан вскоре узнает всех членов группы. А может, уже знает. Всех, кроме одного. Ни одной живой душе не известно, кто такой Рам. Остальные думали, что черные капюшоны - это просто игра, претензия на анонимность, которой на самом деле не существовало. В капюшонах или без, все они знали друг друга. Глупцы, они так и не поняли, что капюшоны предназначены вовсе не для того, чтобы скрыть их самодовольные физиономии. Они служат лишь одной цели - чтобы неизвестным остался он. Рам.
Это был первый случай, когда использовался их тайный почтовый ящик. Вечером Рам послал своего человека проверить ящик, а там оказалось послание. Слава Богу, у Джонни хватило ума хотя бы вспомнить о ящике. Что же ему следует предпринять?
Он вновь подумал о своей ужасной ошибке. Дочь этого проклятого виконта! Более чем вероятно, что капитан Карстерс находится здесь по поручению ее отца. А если так, нет ни малейшего сомнения, что Рафаэль собирается их уничтожить независимо от того, какую чепуху он наплел Джонни.
Что же делать?
Рам медленно встал и, с удовольствием потянувшись, налил себе бренди. Он решил, что нет смысла играть с огнем. Существует только один выход. Не то чтобы он действительно желал его. До сих пор он не считал себя человеком, способным на убийство.
Но нельзя не отметить еще один положительный момент. Виктория снова станет свободной. Ей не на кого будет рассчитывать. Некому будет ее защитить... И она окажется в его власти.
"Разумная мысль!"
Однако он обязан действовать очень осторожно. Нельзя допустить ошибку, которая может оказаться роковой. Он не станет рисковать и не будет информировать остальных членов своего клуба о намеченных им планах. Один дурак может разрушить хорошо задуманное дело.
Нельзя стать порочным в одночасье.
Ювенал
Глава 21
Виктория стояла возле дверей конюшни, прислушиваясь, как Флэш оживленно рассказывает конюху Джему о своем замечательном приключении в лондонском Сохо. Закончил он свое эмоциональное повествование следующими словами:
- Ты все понял? Джемми: Самое необходимое для человека - это ловкие пальцы и быстрые ноги. Вот так-то. Когда-нибудь я расскажу тебе, как однажды имел наглость попытаться облегчить карманы самого капитана Карстерса.
- Что это значит?
Виктория вздрогнула и испуганно обернулась, но, разобравшись, кто ее напугал, улыбнулась такой милой и дразнящей улыбкой, что подошедший Рафаэль почувствовал, как у него защемило в груди.
- Рафаэль! А я думала, что ты уехал в Сент-Остел. Насколько я поняла, Флэш только что поделился с Джемом своим богатейшим опытом по методике очистки карманов лондонских богачей, а теперь перешел к захватывающей истории о том, как он пытался помочь тебе расстаться со своими соверенами... Может, я не должна была подслушивать, но...
Рафаэль протестующе взмахнул рукой:
- Я и в самом деле только что вернулся из Сент-Остела.
- Знаю, ты хотел организовать наш отъезд в Фалмут. Может, отправимся туда сразу после ленча? Мне не терпится увидеть твой удивительный корабль и познакомиться с людьми.
- В Фалмут? Ах, ну да, конечно... Однако, честно говоря, - понизив голос, сказал Рафаэль, - я шел сюда, чтобы сказать тебе вовсе не это. Я не могу не думать о вчерашнем вечере. И все время хочу тебя. Понимаешь, дорогая, даже вдали от тебя я постоянно испытываю жгучее желание. Это просто безумие! Ты сводишь меня с ума!
Виктория покраснела, пробормотала что-то неразборчивое и начала с преувеличенным старанием вычерчивать в дорожной пыли носком туфли какие-то абстрактные фигуры.
- Ты восхитительное, волнующее создание, - воодушевленно продолжал тем временем он. - Мне кажется, нет человека, который сумел бы противостоять твоему неотразимому обаянию. Знаешь, сейчас, конечно, еще не подошло время ленча да и в нашем распоряжении нет кухни миссис Рипл, зато я знаю здесь неподалеку одну очень укромную полянку. Земля там покрыта густой и мягкой травой, а величавые клены молча стоят на страже этого уединенного уголка, охраняя покой его обитателей.
Сердце Виктории затрепетало, как рвущаяся на волю из тесной клетки птица. Она непроизвольно облизнула нижнюю губу, вызвав этим невинным жестом целую бурю эмоций в его жаждущей душе. Больше всего на свете ему хотелось немедленно стиснуть Викторию в объятиях, разорвать на ней одежду, и... Будь он трижды проклят! Усилием воли он сумел сдержаться, не выдать терзающих его чувств и даже ощутил невольное уважение к самому себе за проявленную выдержку.
Но он не мог отказать себе в удовольствии хотя бы поцеловать Викторию, тем более что вокруг никого не было.
- Милая, иди ко мне.
Виктория с готовностью, ни минуты не раздумывая, подошла. Улыбаясь, она обняла его, приподнялась на носки, закрыла глаза. Его руки скользнули по прикрытым тонкой тканью плечам, спине... Внезапно он прижал ее к себе так сильно, что ей стало трудно дышать. Наклонившись, он поцеловал ее. Грубо, яростно. Потом, словно одумавшись, он ослабил натиск и нежно провел языком по ее нижней губе.
Виктория была поражена. Отвечая на ласку, она сама поцеловала его и.., ничего не почувствовала. В чем дело?
- Рафаэль?
Не давая ей опомниться, он снова впился в ее полураскрытые губы, принялся искать языком ее язык...
Виктория с силой отстранилась, недоуменно взглянула снизу вверх на обращенное к ней искаженное страстью лицо и нерешительно отошла на шаг в сторону.
- Я хочу тебя, сейчас, немедленно, Виктория... Пойдем скорее.
- Но все так странно! - удивленно воскликнула она. - Я не очень уверена, что...
Ей не удалось договорить. Схватив ее за руку, он сильно потянул ее за собой. Не устояв на ногах, Виктория упала прямо на своего похитителя и сквозь одежду почувствовала, как напряглась и восстала его мужская плоть.
***
- Дамьен, я требую, чтобы ты поговорил со своим братом. Ты только посмотри! Какое бесстыдство! Они там у конюшни почти что занимаются любовью на виду у всех! - воскликнула Элен, окликнув шедшего мимо Дамьена.
Он резко остановился, мгновенно помертвев:
- О чем ты говоришь, Элен?
- О Рафаэле и Виктории. Я, конечно, понимаю, что они женаты, но это еще не повод вести себя так бесстыдно.
Он окинул странным взглядом Элен, потом резко рванулся к окну. Никого.
- Дамьен! Что случилось?
- Ничего, - процедил он сквозь зубы, - абсолютно ничего. Просто твоя заблудшая кузина и мой братец отправились на сеновал.
***
Не ослабляя мертвой хватки, Дамьен продолжал тащить ее за конюшню.
- Отпусти меня! Будь ты проклят! Немедленно!
- Виктория, любовь моя, пожалуйста, не упрямься. Ты же сама знаешь, что хочешь меня...
- Отпусти, Дамьен. Теперь я знаю, что это ты. - Виктории наконец удалось вырваться, и она с ожесточением вытерла рот ладонью:
- Ты омерзителен! На тебе даже его одежда! Ты был в нашей комнате?
Дамьен тщетно попытался изобразить улыбку. Но это ему не удалось. Он потерпел сокрушительное поражение.
- Как? - спросил он, боясь пошевелиться. Тело горело огнем, его терзала боль неудовлетворенного желания. - Как ты узнала, что я не Рафаэль?
Виктория некоторое время молча смотрела на стоящего перед ней мужчину. Когда она заговорила, в ее голосе прозвучало такое ледяное презрение, что Дамьен невольно поежился.
- Когда ты прикоснулся ко мне, я ничего не почувствовала. Твой поцелуй тоже не вызвал никаких ощущений. Зато когда твой язык проник ко мне в рот, я испытала много разных эмоций, главной из которых было отвращение. А с Рафаэлем я теряю голову от восхитительных ощущений. Убирайся, Дамьен! Тебе никогда не сравниться с ним. Какая же ты все-таки свинья!
Взгляд Дамьена не предвещал ничего хорошего.
- Ты лжешь, Виктория. Ты тоже хотела меня. Я знаю, ты с готовностью отдалась моему брату-близнецу. Ты была с ним очень чувственной, страстной. Такой же ты будешь и со мной, дорогая. Потому что чувственность ты впитала с материнским молоком. Ты порочна от рождения, милая.
Она изо всех сил ударила Дамьена по лицу. Его голова дернулась и лишь через несколько секунд вернулась в нормальное положение. Он легонько погладил горящую щеку и очень мягко и вкрадчиво произнес:
- Ты заплатишь за это, шлюха. Видит Бог, я заставлю тебя заплатить за все.
Виктория не обратила ни малейшего внимания на угрозы. Подхватив юбки, она сломя голову понеслась к дому. Тяжело и прерывисто дыша, она только теперь почувствовала, что ее сотрясает дрожь. Это был Дамьен, снова Дамьен! Он надел одежду Рафаэля, говорил о Медовом домике и любовной сцене в кухне... Внезапно Виктория резко остановилась, словно натолкнувшись на невидимое препятствие.
"Откуда он знает?"
Она даже прикрыла глаза, испытывая такой страх и унижение, что едва могла думать.
- Иди за мной!
Виктория растерянно заморгала, уставившись на Рафаэля, статуей застывшего на верхней ступеньке каменной лестницы.
- Рафаэль?! т - Она говорила так напряженно и неуверенно, что он, не сдержавшись, злобно усмехнулся. "Похоже, ее застигли на месте преступления!"
Черная бровь надменно поползла вверх, а в голосе зазвучали язвительные нотки.
- А кто бы это еще мог быть, моя дорогая? Мой брат, к примеру?
- Я теперь ни в чем не уверена. Видишь ли... Рафаэль раздраженно и нетерпеливо всплеснул руками:
- Хватит! Я же сказал, иди за мной в дом. - Он резко повернулся и, не оглядываясь, почти бегом устремился к входной двери. Виктория некоторое время следовала за мужем, но вскоре окончательно разозлилась и остановилась. Что могло с ним произойти? Как он смеет так грубо обращаться с ней! Увидев, что Рафаэль направляется к маленькой комнатке управляющего имением, Виктория, поразмыслив, пошла в другую сторону. Подхватив юбки, она побежала вверх по лестнице в детскую. Ей необходимо было увидеть Дамарис.
Только войдя в комнату, Рафаэль остановился и приготовился произнести обвинительную речь.
- Итак, Виктория, - начал он тоном, не сулившим ничего хорошего, - я считаю, ты обязана дать мне некоторые объяснения. Как я должен понимать...
Поглядев по сторонам, он недоуменно замолчал. Обвиняемой нигде не было. Как она осмелилась ослушаться? Рафаэль даже побледнел от гнева. Но сдержался, поскольку как раз в этот момент заметил брата, в глубокой задумчивости бредущего через зал. Он был без пиджака.
- Дамьен!
- Здравствуй, брат. Позволь поинтересоваться, что ты делаешь в моей комнате?
Рафаэлю хотелось убить Дамьена, задушить его голыми руками... Но он же не видел своими собственными глазами их с Викторией вместе. Хотя, конечно, словам Элен наверняка можно доверять, но... Поэтому он ответил достаточно миролюбиво - Ничего... Просто осматриваюсь Ты очень аккуратный человек, Дамьен - Рафаэль окинул взглядом массивный стол, ровные ряды книг на полках Здесь все блистало чистотой. - А где же твой пиджак?
- Было жарко, - пожал плечами Дамьен, - я его снял и где-то оставил.
- А я был с твоей женой. И должен заметить, она очень огорчилась, заметив из окна, как мы с Викторией занимаемся любовью на глазах у всевидящего Господа и изумленных конюхов. Хотя она даже не подозревала, что это был ты, а не я.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, - нисколько не смутившись, ответил Дамьен. Он подошел к стоящему в углу столику с напитками и налил себе внушительную порцию виски. - Хочешь немного?
- Нет, сейчас я хочу только одного - получить от тебя ответ. Ты обязан сказать мне правду.
- Элен, как и ее мать, склонна к истерии. Причем положение усугубляется беременностью и скорыми родами. Я не имею ни малейшего понятия, что ей померещилось, но непременно поговорю с ней, если хочешь.
- Да, - ответил Рафаэль, - сделай это, пожалуйста. А я поговорю с Викторией.
Он неторопливо поднялся по лестнице, прошел по длинному пустому коридору в Оловянную комнату - пусто. По пути ему попалась только Молли, чистившая каминную решетку В этот раз ее чепец сидел прямо и взгляд был более выразительным и живым Взглянув на Рафаэля, девушка застенчиво улыбнулась Не останавливаясь, Рафаэль кивнул и продолжил поиски. Через несколько минут он вошел в детскую и сразу увидел ту, которую искал. Дамарис, пришедшая при виде дяди в неописуемый восторг, подбежала и крепко обхватила его колени. Виктория сидела на полу, охраняемая целой командой кукол.
- Дядя Рафал!!!
- Если вы ничего не имеете против, юная леди, просто дядя.
- Да, дядя. Мы с Тори играем с моими куклами. Хочешь с нами? Я дам тебе самую красивую - королеву Бесс.
Такой щедрый жест нельзя было не оценить.
- Спасибо, девочка, только не сейчас. - Рафаэль жадно всматривался в лицо жены. Виктория выглядела удрученной, испуганной.
"Значит, ей есть чего бояться!" - подумал Рафаэль и сразу же снова начал злиться.
- Виктория, я решил, что мы отправимся в Фалмут завтра утром, объявил он тоном монарха, отдающего приказы своим придворным. - Надеюсь, ты не возражаешь?
Она молча кивнула и, подхватив первую попавшуюся под руку куклу, прижала ее к груди.
Рафаэль злобно сжал губы, сразу же лишившись большей части своей привлекательности. Он погладил Дамарис по голове и, не оглядываясь, вышел.
Виктория сидела неподвижно. Она еще некоторое время напряженно прислушивалась к звуку удаляющихся шагов. Потом, когда шаги стихли, глубоко задумалась.
"Что бы он сделал, если бы я была одна? Как он поступит, когда узнает правду?"
От неприятных мыслей Виктория вздрогнула и зябко поежилась. Она всем сердцем ненавидела Дамьена. Но к кузине всегда относилась хорошо. Ей не хотелось, чтобы Элен страдала.
***
Был тихий и теплый вечер. Он лежал и ждал. Он сам себя презирал за то, что собирался сделать, но отступиться, пойти на попятную не мог. Это было выше его сил. Он был чертовски упрям и преисполнен решимости добиться своего.
Наконец он увидел ее. Она приближалась медленно, с опущенной головой. О чем она думает? Какие чувства испытывает?
- Виктория!
Она послушно остановилась, но не повернулась к окликнувшему ее мужчине, продолжая разглядывать толпу оживленно галдящих уток около пруда Флетчера.
- Я ждал тебя. Мне сказали, что ты приходишь сюда очень часто.
Наконец ему удалось привлечь ее внимание. Она озадаченно посмотрела на говорившего, но ближе не подошла.
- Что ты имеешь в виду?
- Только то, что твой муж рассказал мне о твоей ненормальной привязанности к этим глупым уткам.
- Понятно... Что тебе надо, Дамьен?
- Но ведь это очевидно, любовь моя. Я очень хочу закончить то, что мы начали утром. Думаю, ты желаешь того же, не правда ли? - Пристально глядя ей в лицо, Дамьен протянул руку и погладил ее по плечу. От неожиданности Виктория даже подпрыгнула и резко отпрянула в сторону.
Она никак не могла справиться с охватившей ее дрожью.
"Значит, вот как обернулось дело!"
Медленно, явно пересиливая себя, она подошла поближе и кивнула.
- Да, - сказала она, стараясь придать голосу как можно больше чувственности, - я тоже очень хочу закончить начатое.
Она положила руки ему на плечи и одарила такой обольстительной улыбкой, которая могла бы растопить камень.
- Надеюсь, ты не сердишься за то, что я тебя ударила утром. Пойми, я была вынуждена так поступить. Рафаэль мог появиться в любую минуту, но сейчас, когда мы в безопасности, я хочу тебя.
- Любимая, - прошептала Дамьен и наклонился для поцелуя.
В тот самый момент, когда он коснулся ее губ, Виктория почувствовала, словно по ее телу прокатилась чудесная теплая волна. И это несмотря на кипевшую в ее душе ярость! Каждая клеточка ее тела вопреки всему устремилась навстречу этому большому, сильному и такому неисправимо упрямому мужчине "Неужели он ничего не видит и не понимает?"
С трудом совладав с неподвластным рассудку любовным дурманом, Виктория еще сильнее рассвирепела.
"Почему он мне не верит?"
Она сладострастно улыбнулась и постаралась как можно более правдоподобно изобразить страсть. Ее нежные губы слегка приоткрылись, глаза затуманились, обещая своему повелителю море наслаждения - О да, - шептала она прямо в жаждущий рот, - я так давно хочу тебя, Дамьен.
Виктория почувствовала, что, услышав эти слова, он на мгновение застыл, и еще сильнее прижалась к нему всем телом, словно стремясь слиться воедино с обнимающим ее мужчиной. А его руки ни на мгновение не оставались в покое. Они гладили ее спину и плечи, ласкали округлые бедра. Виктория всем своим видом поощряла действия мужчины, требовала большего. Ласки становились все более смелыми и настойчивыми. Он поднял юбку, раздвинул ей ноги..
Неожиданно Виктория, с которой в момент слетела и покорность, и слабость, вырвалась, отскочила в сторону и изо всех сил ударила только что сжимавшего ее в своих объятиях мужчину по щеке. Не ожидавший нападения, он едва не упал.
- Ублюдок! Жалкий, ничтожный мерзавец! Я никогда не прощу тебе этого, Рафаэль! Так и знай!
- Виктория! - Рафаэль остолбенел, не в силах осознать случившееся. Словно он вышел на сцену в им же самим написанной пьесе, а исполнительница главной роли забыла текст.
"Она раскусила меня. Но когда? Где я допустил ошибку?"
- Прекрати! - заорал он, заметив, что Виктория вновь собирается нанести удар.
- Пошел ты к черту, дорогой, - заявила Виктория и со всех ног понеслась прочь.
- Твоя нога! - закричал ей вслед Рафаэль. - Осторожнее!
- Ха!
Проводив жену растерянным взглядом, Рафаэль остался на месте. Он предвидел любой исход затеянного им мероприятия, но только не такой. Вздохнув, он потер подбородок и решил, что ему тоже нет резона оставаться здесь. Он едва не наступил на Кларенса, который подошел очень близко и терпеливо ждал, когда же его наконец начнут кормить.
- Извини, приятель, сегодня мне как-то не до хлеба. Проигнорировав возмущенный вопль оскорбленного в своих лучших чувствах селезня, Рафаэль не спеша побрел к дому - И вообще, пожалуй, мне сегодня не везет, - ни к кому не обращаясь, добавил он.
- Ты хочешь знать, что я с тобой сделаю? - полюбопытствовал он. - Да, разумеется, хочешь. И поступаешь мудро, не давая мне ответа, пока не знаешь о моих планах.
Виктория порывисто прижалась к мужу, жадно прислушиваясь к любовной болтовне. Его слова распалили ее воображение, заставили страстно желать его и только его. Он легонько поцеловал маленькое ушко, затем прошептал прямо в него:
- Так вот, сначала я раздену тебя. При этом мы оба будем стоять. После этого я подниму тебя, ты обхватишь своими изумительными ногами мои бедра, и тогда наконец я проникну глубоко в тебя и...
- Но это, наверное, невозможно, Рафаэль!
- Подожди немного, Виктория, и ты сама убедишься, что ничего невозможного нет.
Бережно, как самую большую в мире драгоценность, Рафаэль усадил жену перед собой на спину уже не протестующего Гэдфли. Каждые несколько секунд он наклонялся к ней, целовал ее уши, шею, щеки, шептал всякие милые пустяки. Его руки, поминутно забывая о поводьях, ласкали живот, бедра, груди... Рафаэль знал, что его прикосновения сводят ее с ума, и несказанно радовался этому. Он широко улыбался и временами нашептывал ей подробности, объясняя, что конкретно он намерен предпринять, проникнув в глубь ее тела.
К моменту возвращения в Драго-Холл Виктория была настолько возбуждена, что едва соображала.
Дамьен молча наблюдал, как двое влюбленных прошли через зал к лестнице. Они его не видели. Они вообще ничего вокруг не замечали. Для них не существовало ничего, кроме их огромной, всепоглощающей любви.
***
Панель отодвинулась бесшумно, и он устремил жадный и нетерпеливый взгляд внутрь комнаты. Рафаэль счастливо смеялся, освобождая жену от многочисленных предметов одежды. Он целовал каждую клеточку ее тела, открывающуюся его взору в процессе этой занимательной любовной игры. Ее обнаженные груди были округлыми, полными и белыми, напряженные соски дразняще розовели в ярком дневном свете. Проклятие! Не он, а Рафаэль наслаждался ее телом, ласкал волшебные груди, впивался в соски, заставляя Викторию терять голову от желания. Она вся изогнулась, бесстыдно предлагая мужу всю себя целиком, без остатка. Издавая хриплые стоны, она прижимала его голову к своей обнаженной груди, вцепившись тонкими пальцами в его роскошную черную шевелюру.
Рафаэль снова довольно рассмеялся, завладел ее восхитительными грудями, приподнял их повыше и с удвоенной энергией принялся их целовать, сосать... Глаза Виктории потемнели от удовольствия. Она больше не смеялась, ибо была не в силах сдержать стоны страсти.
Дамьен видел, что ее руки, изящные белые руки, скользнули по животу мужа, спустились ниже. Дамьен видел, как расширились глаза Рафаэля и напряглась под ее легкими нежными пальчиками его мужская плоть.
Виктория была уже абсолютно нагой, ее одежда в беспорядке валялась на полу. Немного в стороне лежала рубашка, разорванная нетерпеливыми руками Рафаэля. Дамьену было невыносимо больно смотреть на это прекрасное обнаженное тело, по закону принадлежавшее другому. Его проклятый брат наслаждался сокровищем, доставшимся ему не по праву, забыв обо всем на свете.
Неожиданно Виктория громко запротестовала, шутливо отбиваясь от наступающего мужа:
- Это несправедливо! Иди сюда! Теперь моя очередь. Иначе будет не похоже на ту сцену в кухне на полу!
Нежные пальцы начали энергично расстегивать многочисленные пуговицы на костюме, мужа. Вскоре на пол полетела куртка, вслед за ней белая сорочка. Через несколько минут Рафаэль уже сидел в кресле, а Виктория, повернувшись к нему изумительной обнаженной спиной и громко хохоча, стаскивала с него сапоги. Он не оставался в долгу, лаская и целуя ту часть тела, до которой в этот момент мог дотянуться.
На ее левом бедре был большой грубый шрам. Дамьен подумал, что это ее, конечно же, не украшает, но длинные стройные ноги и очаровательный треугольник внизу живота, казалось, влекли к себе руки и губы мужчины. Рядом с такими неоспоримыми достоинствами уродливый шрам смотрелся пусть досадным, но пустяком.
Наконец Виктория справилась с сапогами, и скоро Рафаэль избавился от остальной одежды. Нагие и красивые, они приблизились друг к другу. Виктория поднялась на цыпочки и обняла мужа за шею. Он медленно провел руками по гибкой спине, обхватил ее ягодицы и приподнял. Виктория вскрикнула и крепко сжала ногами его бедра.
Дамьен тяжело и прерывисто дышал. Он едва сдерживал стоны от пронзившей все его жаждущее тело острой боли. В эту минуту он больше всего на свете ненавидел Рафаэля. Он отдал бы все сокровища мира за то, чтобы оказаться в эту минуту на его месте. Виктория должна была принадлежать ему и никому больше! Так было предназначено судьбой!
Когда Рафаэль резко вошел в нее, у Дамьена перехватило дыхание. Виктория громко закричала, но не от боли, а от переполнившего ее, разрывающего душу желания. Она откинула голову, и копна роскошных каштановых волос рассыпалась по обнаженной спине. Ее ноги обнимали бедра мужа, тонкие пальцы судорожно вцепились в плечи. А он делал свою работу, глубоко пронзая ее тело, затем почти покидая его, но только для того, чтобы проникнуть вновь.
Боль, испытываемая Дамьеном, временами становилась нестерпимой. Он глухо стонал, но не отводил взгляд от отверстия в стене.
Рафаэль, продолжая бормотать, как он любит жену, уложил ее на кровать и сам почти упал сверху. Он понимал, что она уже почти не контролирует себя, и был этому несказанно рад.
Наконец она достигла пика. Сладостные конвульсии показались Дамьену бесконечными.
Боже! Он не сможет этого вынести! Дрожащими пальцами задвинув деревянную панель, он перевел дыхание. Только сейчас он почувствовал, что весь взмок от пота.
Бесшумно двигаясь по узкому темному коридору, он напряженно прислушивался. Вокруг все было тихо. Только собственное хриплое прерывистое дыхание. Больше ни звука.
- Любимая, - шептал в это время Рафаэль, - я больше не могу... Сейчас я...
Виктория всем своим существом устремилась навстречу, желая во что бы то ни стало помочь мужу, как перед этим он помог ей. В этот момент она поняла, что всегда будет желать его и только его. Она шептала, что любит, а его глаза благодарно светились в ответ. Наконец она увидела, как напряглись его мышцы, закрылись глаза, и почувствовала, что в нее ударила тугая струя. Это было непередаваемое ощущение.
Она не отпустила мужа, обнимая его так крепко, что, казалось, они стали одним целым. Они были частью друг друга. И Виктории хотелось остановить время, чтобы это прекрасное мгновение длилось вечно.
Рафаэль дышал шумно и тяжело, как после долгой напряженной работы. Наконец немного расслабившись, но так и не выпустив из рук свое сокровище, он подумал, что никогда еще не был так счастлив.
***
Рам снова перечитывал письмо Джонни Трегоннета, стараясь вникнуть в смысл бессвязного послания, описывающего поведение Рафаэля на балу.
"Проклятый осел!" - подумал он, в сердцах разорвав ни в чем не повинный клочок бумаги.
Итак, капитан Карстерс желает присоединиться к их сплоченному коллективу. Иначе он угрожает все уничтожить.
Рам откинулся в удобном кожаном кресле и задумался, уставившись невидящим взглядом на пляшущий в камине огонь. Он испытывал огромное искушение дать волю проклятому капитану и посмотреть, что из этого получится. Грозящая опасность манила его, обещала множество неповторимых острых ощущений.
Несомненно, капитан вскоре узнает всех членов группы. А может, уже знает. Всех, кроме одного. Ни одной живой душе не известно, кто такой Рам. Остальные думали, что черные капюшоны - это просто игра, претензия на анонимность, которой на самом деле не существовало. В капюшонах или без, все они знали друг друга. Глупцы, они так и не поняли, что капюшоны предназначены вовсе не для того, чтобы скрыть их самодовольные физиономии. Они служат лишь одной цели - чтобы неизвестным остался он. Рам.
Это был первый случай, когда использовался их тайный почтовый ящик. Вечером Рам послал своего человека проверить ящик, а там оказалось послание. Слава Богу, у Джонни хватило ума хотя бы вспомнить о ящике. Что же ему следует предпринять?
Он вновь подумал о своей ужасной ошибке. Дочь этого проклятого виконта! Более чем вероятно, что капитан Карстерс находится здесь по поручению ее отца. А если так, нет ни малейшего сомнения, что Рафаэль собирается их уничтожить независимо от того, какую чепуху он наплел Джонни.
Что же делать?
Рам медленно встал и, с удовольствием потянувшись, налил себе бренди. Он решил, что нет смысла играть с огнем. Существует только один выход. Не то чтобы он действительно желал его. До сих пор он не считал себя человеком, способным на убийство.
Но нельзя не отметить еще один положительный момент. Виктория снова станет свободной. Ей не на кого будет рассчитывать. Некому будет ее защитить... И она окажется в его власти.
"Разумная мысль!"
Однако он обязан действовать очень осторожно. Нельзя допустить ошибку, которая может оказаться роковой. Он не станет рисковать и не будет информировать остальных членов своего клуба о намеченных им планах. Один дурак может разрушить хорошо задуманное дело.
Нельзя стать порочным в одночасье.
Ювенал
Глава 21
Виктория стояла возле дверей конюшни, прислушиваясь, как Флэш оживленно рассказывает конюху Джему о своем замечательном приключении в лондонском Сохо. Закончил он свое эмоциональное повествование следующими словами:
- Ты все понял? Джемми: Самое необходимое для человека - это ловкие пальцы и быстрые ноги. Вот так-то. Когда-нибудь я расскажу тебе, как однажды имел наглость попытаться облегчить карманы самого капитана Карстерса.
- Что это значит?
Виктория вздрогнула и испуганно обернулась, но, разобравшись, кто ее напугал, улыбнулась такой милой и дразнящей улыбкой, что подошедший Рафаэль почувствовал, как у него защемило в груди.
- Рафаэль! А я думала, что ты уехал в Сент-Остел. Насколько я поняла, Флэш только что поделился с Джемом своим богатейшим опытом по методике очистки карманов лондонских богачей, а теперь перешел к захватывающей истории о том, как он пытался помочь тебе расстаться со своими соверенами... Может, я не должна была подслушивать, но...
Рафаэль протестующе взмахнул рукой:
- Я и в самом деле только что вернулся из Сент-Остела.
- Знаю, ты хотел организовать наш отъезд в Фалмут. Может, отправимся туда сразу после ленча? Мне не терпится увидеть твой удивительный корабль и познакомиться с людьми.
- В Фалмут? Ах, ну да, конечно... Однако, честно говоря, - понизив голос, сказал Рафаэль, - я шел сюда, чтобы сказать тебе вовсе не это. Я не могу не думать о вчерашнем вечере. И все время хочу тебя. Понимаешь, дорогая, даже вдали от тебя я постоянно испытываю жгучее желание. Это просто безумие! Ты сводишь меня с ума!
Виктория покраснела, пробормотала что-то неразборчивое и начала с преувеличенным старанием вычерчивать в дорожной пыли носком туфли какие-то абстрактные фигуры.
- Ты восхитительное, волнующее создание, - воодушевленно продолжал тем временем он. - Мне кажется, нет человека, который сумел бы противостоять твоему неотразимому обаянию. Знаешь, сейчас, конечно, еще не подошло время ленча да и в нашем распоряжении нет кухни миссис Рипл, зато я знаю здесь неподалеку одну очень укромную полянку. Земля там покрыта густой и мягкой травой, а величавые клены молча стоят на страже этого уединенного уголка, охраняя покой его обитателей.
Сердце Виктории затрепетало, как рвущаяся на волю из тесной клетки птица. Она непроизвольно облизнула нижнюю губу, вызвав этим невинным жестом целую бурю эмоций в его жаждущей душе. Больше всего на свете ему хотелось немедленно стиснуть Викторию в объятиях, разорвать на ней одежду, и... Будь он трижды проклят! Усилием воли он сумел сдержаться, не выдать терзающих его чувств и даже ощутил невольное уважение к самому себе за проявленную выдержку.
Но он не мог отказать себе в удовольствии хотя бы поцеловать Викторию, тем более что вокруг никого не было.
- Милая, иди ко мне.
Виктория с готовностью, ни минуты не раздумывая, подошла. Улыбаясь, она обняла его, приподнялась на носки, закрыла глаза. Его руки скользнули по прикрытым тонкой тканью плечам, спине... Внезапно он прижал ее к себе так сильно, что ей стало трудно дышать. Наклонившись, он поцеловал ее. Грубо, яростно. Потом, словно одумавшись, он ослабил натиск и нежно провел языком по ее нижней губе.
Виктория была поражена. Отвечая на ласку, она сама поцеловала его и.., ничего не почувствовала. В чем дело?
- Рафаэль?
Не давая ей опомниться, он снова впился в ее полураскрытые губы, принялся искать языком ее язык...
Виктория с силой отстранилась, недоуменно взглянула снизу вверх на обращенное к ней искаженное страстью лицо и нерешительно отошла на шаг в сторону.
- Я хочу тебя, сейчас, немедленно, Виктория... Пойдем скорее.
- Но все так странно! - удивленно воскликнула она. - Я не очень уверена, что...
Ей не удалось договорить. Схватив ее за руку, он сильно потянул ее за собой. Не устояв на ногах, Виктория упала прямо на своего похитителя и сквозь одежду почувствовала, как напряглась и восстала его мужская плоть.
***
- Дамьен, я требую, чтобы ты поговорил со своим братом. Ты только посмотри! Какое бесстыдство! Они там у конюшни почти что занимаются любовью на виду у всех! - воскликнула Элен, окликнув шедшего мимо Дамьена.
Он резко остановился, мгновенно помертвев:
- О чем ты говоришь, Элен?
- О Рафаэле и Виктории. Я, конечно, понимаю, что они женаты, но это еще не повод вести себя так бесстыдно.
Он окинул странным взглядом Элен, потом резко рванулся к окну. Никого.
- Дамьен! Что случилось?
- Ничего, - процедил он сквозь зубы, - абсолютно ничего. Просто твоя заблудшая кузина и мой братец отправились на сеновал.
***
Не ослабляя мертвой хватки, Дамьен продолжал тащить ее за конюшню.
- Отпусти меня! Будь ты проклят! Немедленно!
- Виктория, любовь моя, пожалуйста, не упрямься. Ты же сама знаешь, что хочешь меня...
- Отпусти, Дамьен. Теперь я знаю, что это ты. - Виктории наконец удалось вырваться, и она с ожесточением вытерла рот ладонью:
- Ты омерзителен! На тебе даже его одежда! Ты был в нашей комнате?
Дамьен тщетно попытался изобразить улыбку. Но это ему не удалось. Он потерпел сокрушительное поражение.
- Как? - спросил он, боясь пошевелиться. Тело горело огнем, его терзала боль неудовлетворенного желания. - Как ты узнала, что я не Рафаэль?
Виктория некоторое время молча смотрела на стоящего перед ней мужчину. Когда она заговорила, в ее голосе прозвучало такое ледяное презрение, что Дамьен невольно поежился.
- Когда ты прикоснулся ко мне, я ничего не почувствовала. Твой поцелуй тоже не вызвал никаких ощущений. Зато когда твой язык проник ко мне в рот, я испытала много разных эмоций, главной из которых было отвращение. А с Рафаэлем я теряю голову от восхитительных ощущений. Убирайся, Дамьен! Тебе никогда не сравниться с ним. Какая же ты все-таки свинья!
Взгляд Дамьена не предвещал ничего хорошего.
- Ты лжешь, Виктория. Ты тоже хотела меня. Я знаю, ты с готовностью отдалась моему брату-близнецу. Ты была с ним очень чувственной, страстной. Такой же ты будешь и со мной, дорогая. Потому что чувственность ты впитала с материнским молоком. Ты порочна от рождения, милая.
Она изо всех сил ударила Дамьена по лицу. Его голова дернулась и лишь через несколько секунд вернулась в нормальное положение. Он легонько погладил горящую щеку и очень мягко и вкрадчиво произнес:
- Ты заплатишь за это, шлюха. Видит Бог, я заставлю тебя заплатить за все.
Виктория не обратила ни малейшего внимания на угрозы. Подхватив юбки, она сломя голову понеслась к дому. Тяжело и прерывисто дыша, она только теперь почувствовала, что ее сотрясает дрожь. Это был Дамьен, снова Дамьен! Он надел одежду Рафаэля, говорил о Медовом домике и любовной сцене в кухне... Внезапно Виктория резко остановилась, словно натолкнувшись на невидимое препятствие.
"Откуда он знает?"
Она даже прикрыла глаза, испытывая такой страх и унижение, что едва могла думать.
- Иди за мной!
Виктория растерянно заморгала, уставившись на Рафаэля, статуей застывшего на верхней ступеньке каменной лестницы.
- Рафаэль?! т - Она говорила так напряженно и неуверенно, что он, не сдержавшись, злобно усмехнулся. "Похоже, ее застигли на месте преступления!"
Черная бровь надменно поползла вверх, а в голосе зазвучали язвительные нотки.
- А кто бы это еще мог быть, моя дорогая? Мой брат, к примеру?
- Я теперь ни в чем не уверена. Видишь ли... Рафаэль раздраженно и нетерпеливо всплеснул руками:
- Хватит! Я же сказал, иди за мной в дом. - Он резко повернулся и, не оглядываясь, почти бегом устремился к входной двери. Виктория некоторое время следовала за мужем, но вскоре окончательно разозлилась и остановилась. Что могло с ним произойти? Как он смеет так грубо обращаться с ней! Увидев, что Рафаэль направляется к маленькой комнатке управляющего имением, Виктория, поразмыслив, пошла в другую сторону. Подхватив юбки, она побежала вверх по лестнице в детскую. Ей необходимо было увидеть Дамарис.
Только войдя в комнату, Рафаэль остановился и приготовился произнести обвинительную речь.
- Итак, Виктория, - начал он тоном, не сулившим ничего хорошего, - я считаю, ты обязана дать мне некоторые объяснения. Как я должен понимать...
Поглядев по сторонам, он недоуменно замолчал. Обвиняемой нигде не было. Как она осмелилась ослушаться? Рафаэль даже побледнел от гнева. Но сдержался, поскольку как раз в этот момент заметил брата, в глубокой задумчивости бредущего через зал. Он был без пиджака.
- Дамьен!
- Здравствуй, брат. Позволь поинтересоваться, что ты делаешь в моей комнате?
Рафаэлю хотелось убить Дамьена, задушить его голыми руками... Но он же не видел своими собственными глазами их с Викторией вместе. Хотя, конечно, словам Элен наверняка можно доверять, но... Поэтому он ответил достаточно миролюбиво - Ничего... Просто осматриваюсь Ты очень аккуратный человек, Дамьен - Рафаэль окинул взглядом массивный стол, ровные ряды книг на полках Здесь все блистало чистотой. - А где же твой пиджак?
- Было жарко, - пожал плечами Дамьен, - я его снял и где-то оставил.
- А я был с твоей женой. И должен заметить, она очень огорчилась, заметив из окна, как мы с Викторией занимаемся любовью на глазах у всевидящего Господа и изумленных конюхов. Хотя она даже не подозревала, что это был ты, а не я.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, - нисколько не смутившись, ответил Дамьен. Он подошел к стоящему в углу столику с напитками и налил себе внушительную порцию виски. - Хочешь немного?
- Нет, сейчас я хочу только одного - получить от тебя ответ. Ты обязан сказать мне правду.
- Элен, как и ее мать, склонна к истерии. Причем положение усугубляется беременностью и скорыми родами. Я не имею ни малейшего понятия, что ей померещилось, но непременно поговорю с ней, если хочешь.
- Да, - ответил Рафаэль, - сделай это, пожалуйста. А я поговорю с Викторией.
Он неторопливо поднялся по лестнице, прошел по длинному пустому коридору в Оловянную комнату - пусто. По пути ему попалась только Молли, чистившая каминную решетку В этот раз ее чепец сидел прямо и взгляд был более выразительным и живым Взглянув на Рафаэля, девушка застенчиво улыбнулась Не останавливаясь, Рафаэль кивнул и продолжил поиски. Через несколько минут он вошел в детскую и сразу увидел ту, которую искал. Дамарис, пришедшая при виде дяди в неописуемый восторг, подбежала и крепко обхватила его колени. Виктория сидела на полу, охраняемая целой командой кукол.
- Дядя Рафал!!!
- Если вы ничего не имеете против, юная леди, просто дядя.
- Да, дядя. Мы с Тори играем с моими куклами. Хочешь с нами? Я дам тебе самую красивую - королеву Бесс.
Такой щедрый жест нельзя было не оценить.
- Спасибо, девочка, только не сейчас. - Рафаэль жадно всматривался в лицо жены. Виктория выглядела удрученной, испуганной.
"Значит, ей есть чего бояться!" - подумал Рафаэль и сразу же снова начал злиться.
- Виктория, я решил, что мы отправимся в Фалмут завтра утром, объявил он тоном монарха, отдающего приказы своим придворным. - Надеюсь, ты не возражаешь?
Она молча кивнула и, подхватив первую попавшуюся под руку куклу, прижала ее к груди.
Рафаэль злобно сжал губы, сразу же лишившись большей части своей привлекательности. Он погладил Дамарис по голове и, не оглядываясь, вышел.
Виктория сидела неподвижно. Она еще некоторое время напряженно прислушивалась к звуку удаляющихся шагов. Потом, когда шаги стихли, глубоко задумалась.
"Что бы он сделал, если бы я была одна? Как он поступит, когда узнает правду?"
От неприятных мыслей Виктория вздрогнула и зябко поежилась. Она всем сердцем ненавидела Дамьена. Но к кузине всегда относилась хорошо. Ей не хотелось, чтобы Элен страдала.
***
Был тихий и теплый вечер. Он лежал и ждал. Он сам себя презирал за то, что собирался сделать, но отступиться, пойти на попятную не мог. Это было выше его сил. Он был чертовски упрям и преисполнен решимости добиться своего.
Наконец он увидел ее. Она приближалась медленно, с опущенной головой. О чем она думает? Какие чувства испытывает?
- Виктория!
Она послушно остановилась, но не повернулась к окликнувшему ее мужчине, продолжая разглядывать толпу оживленно галдящих уток около пруда Флетчера.
- Я ждал тебя. Мне сказали, что ты приходишь сюда очень часто.
Наконец ему удалось привлечь ее внимание. Она озадаченно посмотрела на говорившего, но ближе не подошла.
- Что ты имеешь в виду?
- Только то, что твой муж рассказал мне о твоей ненормальной привязанности к этим глупым уткам.
- Понятно... Что тебе надо, Дамьен?
- Но ведь это очевидно, любовь моя. Я очень хочу закончить то, что мы начали утром. Думаю, ты желаешь того же, не правда ли? - Пристально глядя ей в лицо, Дамьен протянул руку и погладил ее по плечу. От неожиданности Виктория даже подпрыгнула и резко отпрянула в сторону.
Она никак не могла справиться с охватившей ее дрожью.
"Значит, вот как обернулось дело!"
Медленно, явно пересиливая себя, она подошла поближе и кивнула.
- Да, - сказала она, стараясь придать голосу как можно больше чувственности, - я тоже очень хочу закончить начатое.
Она положила руки ему на плечи и одарила такой обольстительной улыбкой, которая могла бы растопить камень.
- Надеюсь, ты не сердишься за то, что я тебя ударила утром. Пойми, я была вынуждена так поступить. Рафаэль мог появиться в любую минуту, но сейчас, когда мы в безопасности, я хочу тебя.
- Любимая, - прошептала Дамьен и наклонился для поцелуя.
В тот самый момент, когда он коснулся ее губ, Виктория почувствовала, словно по ее телу прокатилась чудесная теплая волна. И это несмотря на кипевшую в ее душе ярость! Каждая клеточка ее тела вопреки всему устремилась навстречу этому большому, сильному и такому неисправимо упрямому мужчине "Неужели он ничего не видит и не понимает?"
С трудом совладав с неподвластным рассудку любовным дурманом, Виктория еще сильнее рассвирепела.
"Почему он мне не верит?"
Она сладострастно улыбнулась и постаралась как можно более правдоподобно изобразить страсть. Ее нежные губы слегка приоткрылись, глаза затуманились, обещая своему повелителю море наслаждения - О да, - шептала она прямо в жаждущий рот, - я так давно хочу тебя, Дамьен.
Виктория почувствовала, что, услышав эти слова, он на мгновение застыл, и еще сильнее прижалась к нему всем телом, словно стремясь слиться воедино с обнимающим ее мужчиной. А его руки ни на мгновение не оставались в покое. Они гладили ее спину и плечи, ласкали округлые бедра. Виктория всем своим видом поощряла действия мужчины, требовала большего. Ласки становились все более смелыми и настойчивыми. Он поднял юбку, раздвинул ей ноги..
Неожиданно Виктория, с которой в момент слетела и покорность, и слабость, вырвалась, отскочила в сторону и изо всех сил ударила только что сжимавшего ее в своих объятиях мужчину по щеке. Не ожидавший нападения, он едва не упал.
- Ублюдок! Жалкий, ничтожный мерзавец! Я никогда не прощу тебе этого, Рафаэль! Так и знай!
- Виктория! - Рафаэль остолбенел, не в силах осознать случившееся. Словно он вышел на сцену в им же самим написанной пьесе, а исполнительница главной роли забыла текст.
"Она раскусила меня. Но когда? Где я допустил ошибку?"
- Прекрати! - заорал он, заметив, что Виктория вновь собирается нанести удар.
- Пошел ты к черту, дорогой, - заявила Виктория и со всех ног понеслась прочь.
- Твоя нога! - закричал ей вслед Рафаэль. - Осторожнее!
- Ха!
Проводив жену растерянным взглядом, Рафаэль остался на месте. Он предвидел любой исход затеянного им мероприятия, но только не такой. Вздохнув, он потер подбородок и решил, что ему тоже нет резона оставаться здесь. Он едва не наступил на Кларенса, который подошел очень близко и терпеливо ждал, когда же его наконец начнут кормить.
- Извини, приятель, сегодня мне как-то не до хлеба. Проигнорировав возмущенный вопль оскорбленного в своих лучших чувствах селезня, Рафаэль не спеша побрел к дому - И вообще, пожалуй, мне сегодня не везет, - ни к кому не обращаясь, добавил он.