Коултер Кэтрин. Наследство Валентины

   Почему же все-таки Джеймс Уиндем равнодушен к Гленде? Должен же он понимать, что, если женится на ней, сможет присоединить конюшни Уорфилда к своим владениям?!
   – Совершенно непонятно.
   – Что непонятно, дорогая?
   – О, мама, я просто подумала, что Джеймсу Уиндему следовало бы поскорее сделать мне предложение, вместо того чтобы меня игнорировать!
   – Ты совершенно права, – кивнула Порция Уорфилд, хмурясь от сознания столь очевидной несправедливости. – Действительно, его поведение необъяснимо. Лично я совершенно сбита с толку. Кстати, твоя шемизетка сползла, крошка. Поднимемся в дамскую комнату, и я поправлю ее. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы другие леди посчитали тебя слишком доступной?
   – Конечно, нет, мама, – пробормотала Гленда и покорно вышла вслед за матерью из большой гостиной Попплтонов.
   Мать и дочь начали подниматься по широкой лестнице вишневого дерева на второй этаж.
   – Я только сейчас вытянула из твоего отца, что Джеймс был женат на англичанке, – сообщила Порция. – Правда, твой отец не захотел рассказывать дальше, но я заставила. Наконец он сдался, когда я пообещала, что велю приготовить на ужин все, что он пожелает. Женщина, на которой женился Джеймс, дочь барона, была очень молодой. К концу первого года их брака она умерла при родах. По всей вероятности, он еще переживает ее кончину... насколько вообще мужчина способен переживать смерть жены. Да, и ребенок тоже умер. Вероятно, любого мужчину огорчит потеря наследника, но, если я не ошибаюсь, с тех пор прошло уже три года. В Балтиморе достаточно прелестных девушек, чтобы он наконец утешился.
   – У него есть любовница. Он не нуждается в прелестных девушках, пока не решит снова жениться, чтобы получить наследника.
   – Любовница? – переспросила миссис Уорфилд, застыв на месте и поджимая губы. – Почему я об этом ничего не слышала? Тебе известно, кто она, Гленда? Говоря по правде, девушкам не полагается знать о подобных непристойностях, но тем не менее кто она?
   Гленда наклонилась поближе к матери:
   – Миссис Максуэлл.
   – Конни Максуэлл? Господи, да ведь ей не меньше тридцати пяти! Она уже год как овдовела! Подумать только! Ты уверена, дорогая?
   – О да! Мэгги Хармон слышала, как ее папа говорил маме, будто видел, как они целовались и смеялись в ее саду, а потом исчезли за огромным розовым кустом, и смех сразу стих.
   – Интересно, – протянула миссис Уорфилд. – Конечно, нельзя назвать Конни старой клячей, но и свежим бутончиком вроде тебя ее не посчитаешь. Должна признать, она сохранила фигуру, и лицо у нее довольно хорошенькое, и эти светлые волосы... а кожа такая белая, что мне часто хотелось пристрелить ее! Ну что же, Джеймс – мужчина, так что удивляться нечему. Но скоро ему придется найти себе жену. Ему уже должно быть около тридцати.
   – Джеймсу двадцать семь, мама, – расстроенно поправила Гленда, – да и то исполнилось всего три недели назад. Он еще молод для мужчины.
   – Не слишком, – возразила Порция. – Не хмурься, ангел мой, иначе лобик будет в морщинах.
   – Что, если Джеймс снова решит жениться на англичанке? Или уже встретил такую? Его кузен – граф, и сам он аристократ. Может выбрать кого угодно.
   – Зачем ему еще одна англичанка? Первая не продержалась и года. Хотя он и говорит с британским акцентом, английского в нем всего лишь половина, да и то, без сомнения, худшая. Половина, которая до сих пор страдает, но не настолько, чтобы сам Джеймс не заботился о мужских развлечениях. Так вот, твой отец утверждает, что Джеймс пробудет здесь до конца года. Значит, времени у нас немало. Но послушай, дорогая, почему бы тебе не обратить внимание на другого поклонника?
   – На кого же, мама.
   – Например, на Эмерсона Маккаддла. Приятный молодой человек, и отец его сказочно богат.
   – Но у него изо рта дурно пахнет.
   – Позволяй ему целовать тебя только в щеку и старайся при этом задерживать дыхание.
   – Эмерсон – адвокат. Он не интересуется ни скачками, ни разведением лошадей. Что он будет делать с конюшнями и производителями?
   – Это верно. Что же касается Джеймса, возможно, он скоро одумается. Или устанет от Конни Максуэлл. Не вечно же ей оставаться молодой... правда, я бы на это не рассчитывала. Потанцуй с ним сегодня, дорогая. И давай не будем подтягивать шемизетку слишком высоко, хорошо?
   Джесси осторожно отступила подальше в кусты. Она могла бы поклясться, что Джеймс смотрит прямо на нее! Но, конечно, это невозможно. На улице очень темно, а небо освещает лишь тонкий месяц, как раз слева от нее, за цветущими яблонями.
   Девушка услышала, как четверо музыкантов в глубине гостиной заиграли вальс. Хотя Джесси так и не научилась танцевать, однако любила вальс, легкие, порхающие звуки которого, казалось, звали к полету. Ей так и хотелось кружиться, кружиться бесконечно, смеясь от удовольствия.
   Она снова выползла вперед и взглянула на окна. Как раз в этот момент Джеймс склонился над Глендой и увлек ее в толпу танцующих, внимательно слушая то, что она ему говорит. Он улыбается! Джесси не смогла припомнить, когда в последний раз улыбалась словам сестры.
   Девушка заметила, как ее мать подошла к Вильгельмине Уиндем, матери Джеймса и Урсулы. Урсула с мужем тоже танцевали, весело переглядываясь с Джеймсом.
   Джифф что-то крикнул. Снова громкий смех. Людей в зале все прибавлялось. Даже мистер Орнек, толстый, как фаршированный гусь, радостно подпрыгивал и кружился со своей тощей женой.
   Джесси осторожно коснулась щек кончиками пальцев. Огуречная смесь уже успела затвердеть. Сегодня утром она пристально рассматривала себя в зеркало. Веснушки на носу явно посветлели; Джесси просто уверена!
   Она принюхалась. Джеймс прав – пахнет огурцами! Не такой уж неприятный запах, правда, резкий и не совсем обычный.
   Джесси, вздохнув, продолжала наблюдать за гостями, считая шаги, раскачиваясь в такт танца. Когда музыка стихла, она увидела, как Джеймс ведет Гленду к матери, все еще говорившей что-то миссис Уиндем. Темное облако закрыло луну, и девушка отвернулась от окна. Зная балтиморский климат, можно предположить, что в любую минуту пойдет дождь.
   Джесси поднялась, и отряхнула брюки. Но тут послышались голоса, доносившиеся из открытой стеклянной двери. Она узнала Джеймса и его зятя, Джиффорда Попплтона.
   – Говорю же, я сам видел ее прижатую к стеклу физиономию!
   – Вздор, Джифф! Ты перебрал собственного пунша! Разбавлял его ромом, верно? Какого черта здесь делать соплячке?
   Джесси оцепенела. О Боже, нужно поскорее выбираться отсюда! Они приближались, спускаясь по лестнице, ведущей с балкона в сад.
   Джесси встала на четвереньки и поползла через низкие розовые кусты, тянувшиеся до самых ворот, футов на тридцать. Нужно постараться не высовываться и выбраться отсюда как можно незаметнее!
   Но при следующем вопросе Джеймса она замерла.
   – Гленда Уорфилд удостаивала взглядом то, что находится у тебя внизу живота, Джифф?
   – Я слышал, она проделывает это с каждым мужчиной! – расхохотался тот. – Пристрастилась к этому занятию с год назад, если верить Урсуле. Она и на мне практиковалась, когда мы приехали из Бостона в конце января. Да, незабываемое впечатление. Правда, сейчас она уже не вытворяет это так открыто. То есть глазеет не на каждого холостяка, а лишь на тех, кто, по ее мнению, может на ней жениться. Ты сегодня тоже оказался в числе счастливчиков?
   – Да, и места себе не нахожу от смущения.
   – Возможно, Джесси Уорфилд смогла бы кое-чему поучиться у сестры, поскольку сидела в кустах и подсматривала в окна.
   – Да ты просто спятил, Джифф. Ну вот, мы и пришли. Окна на месте, а где же Джесси?
   – Должно быть, услышала разговор и сбежала. Удрала через садовые ворота. Они выходят прямо на Шарп-стрит. Готов побиться об заклад, там привязана ее лошадь.
   – Теперь уже ничего не докажешь. Она исчезла. Интересно, почему соплячка вздумала явиться сюда... если, конечно, тебе не показалось.
   Голоса стихли, и Джесси наконец-то осмелилась перевести дыхание. Вздумай Джеймс пройти через ворота, наверняка увидел бы Бенджи, привязанного к кусту живой изгороди как раз рядом с входом.
   Джесси вздрогнула, представив собственные стыд и унижение, если бы ее обнаружили. Она ни за что не осмелилась бы повторить такое.
   Девушка, пригнувшись, побежала к воротам и исчезла в темноте. Джеймс, стоя рядом со стеклянной дверью, выходившей на балкон, наблюдал всю сцену.
   «Создатель, – покачал он головой, – Джифф был прав! Что делала здесь соплячка? Интересно, ее пригласили на бал? Наверняка. Но вряд ли можно ее представить в чем-то, кроме неприлично потрепанных штанов, рубашек не по росту и засаленных шляп. Нет, она, конечно, казалась от приглашения туда, где необходимо хотя бы несколько часов побыть женщиной».
   Джеймс погасил тонкую сигару, повернулся и направился к конюшне.
   – Ужасная дорога, не так ли, Джесси? Лайлак все время спотыкается.
   Джесси так напугалась, что едва не свалилась с седла. Он, похоже, ехал по обочине дороги, поросшей густой травой.
   – Джеймс! О Господи, что вы тут делаете? И что вам нужно?
   – Увидел тебя и поехал следом. Не поверил Джиффу, когда тот сказал, что ты подсматриваешь за гостями. Но потом, стоя на балконе, я заметил, как ты проскользнула в садовые ворота. Почему ты стояла в саду, Джесси?
   – Ничего подобного, – бросила девушка и, не тратя лишних слов, воззрилась куда-то вдаль с раскрытым ртом и расширенными от удивления глазами.
   Как только Джеймс обернулся, чтобы узнать, в чем дело, она пришпорила коня и попыталась удрать. Но сегодня Джесси взяла Бенджи, доброго, медлительного двенадцатилетнего мерина, так что Лайлак в мгновение ока догнала ее. Джеймс наклонился к девушке и заметил:
   – Твоя шляпа сейчас упадет. Правда, твои волосы настолько спутаны, что, может, она и удержится.
   Джесси, не глядя на него, пристукнула ладонью высокую тулью.
   – Похожа на старую шляпу Ослоу. Вероятно, он отдал ее тебе после того, как не захотел больше носить.
   Джесси наконец посмотрела на него и плотно сжала губы. Она выглядела куда более разъяренной, чем Джеймс в то утро, когда Гренд Мастер укусил за плечо его, а не кобылу, на которую собирался взгромоздиться.
   – Идите к черту! Я не желаю говорить с вами, Джеймс. Уходите!
   Бенджи плелся все медленнее. Джеймс знал, что она не станет загонять несчастного старикана. Вскоре обе лошади пошли шагом. Бенджи немного задыхался. Лайлак закинула голову и фыркнула.
   – Звучит совсем, как ваша речь, – процедила Джесси, упорно глядя вперед, между ушей Бенджи. – Несносная и нетерпеливая. Вы привезли ее из Англии?
   – Тебе не нравится мой английский акцент? – осведомился он, растягивая каждое слово с преувеличенно противным британским выговором.
   – По-моему, так говорят только педерасты.
   Джеймс судорожно дернул за поводья Лайлак, и кобыла оступилась.
   – Что ты сказала?
   – Вы прекрасно слышали.
   – Откуда тебе вообще известно это слово, черт побери? Ни одна леди не осмелится произнести его вслух, тем более признаться, что знает его значение!
   Джесси медленно повернулась к нему. В тусклом лунном свете Джеймс увидел старую шляпу и космы красных волос, обрамлявших лицо.
   – Я не глупа. И много читала.
   – Позволь спросить, что именно?!
   – Все. И, конечно, полностью согласна, что «педераст» – слово из мужского лексикона.
   Джеймс расстроенно провел рукой по лбу.
   – Просто не верится. Сейчас почти полночь. Мы в Балтиморе, и каждую минуту может пойти дождь, а ты знаешь о педерастах. Хуже того, ты и меня, меня обозвала педерастом.
   – Но именно им вы и кажетесь, когда начинаете объясняться с этим идиотским акцентом. Вы делаете это намеренно, чтобы придать себе больший вес, выделиться из нас, жалких колонистов! Заставить нас чувствовать себя ничтожествами лишь потому, что ваш кузен – проклятый английский граф! Хотите, чтобы все позабыли о том, что вы и сами колонист. Вы мошенник, Джеймс.
   Ей страстно хотелось пустить Бенджи в галоп, но это, конечно, было невозможно.
   – Я мошенник? А как насчет тебя, соплячка несчастная? Тебя, с твоей мужской одеждой, лохмами, как у ведьмы, свисающими на спину? Выглядишь, как один из тех хулиганов, которые бьют окна в Феллз-Пойнт. Нет, может, ты совсем не обманщица, и твой отец не прав? Ты всего-навсего женщина, и твое тело доказывает это раз в месяц.
   Джесси что-то прорычала, но Джеймс, не обратив внимания, продолжал:
   – Итак, объясни, что ты делала сегодня под балконом моей сестры?
   Джесси молчала, хмурая, как нависшие над ними облака.
   – Ну? Есть у тебя ответ? Или снова что-то неприличное?
   Джесси дернулась, но Джеймс был неумолим.
   – Готов побиться об заклад, что знаю, почему ты там появилась. Глазела на мужчин. Вероятно, пыталась найти кого-нибудь, чтобы вломиться к нему в дом и украсть подходящие штаны. Господь свидетель, твоя матушка отказывается покупать тебе мужскую одежду. Я прав, не так ли, Джесси?
   Он все-таки смог довести ее. Джесси поклялась, что на этот раз не позволит ему, но ничего не вышло. Уиндему всегда удавалось ее взбесить, и, надо сказать, делал он это артистически. Джесси вздернула подбородок и почти истерически взвизгнула:
   – Я хотела видеть тебя, Джеймс Уиндем, дьявол бы тебя унес!
   Она тряслась, как в лихорадке, зная, что подставляет себя, делает мишенью его мерзких шуточек и острот! Сейчас последует очередной удар. Джесси ждала. Минуту. Другую.
   Но удара не последовало. Вместо этого Джеймс покачал головой:
   – Это ужасно странно, соплячка. Зачем я тебе понадобился? Потому что Гленда охотится за мной, бедняжкой, и ты хотела удостовериться, что я достаточно хорош для нее? Собиралась убедиться, что я не буду колотить ее после свадьбы? Заметила, как я глазею на ее груди, которые она вечно выставляет напоказ, и пожелала узнать, сумею ли я сдержаться?
   Джесси потрясенно уставилась на него. Он не уничтожил ее двумя-тремя издевательскими словами, но ранил больше, чем она могла вынести. Джеймс был мужчиной – в этом все дело. Мужчиной, а значит, таким же тупым болваном, как Притти Бой, мопс матери, которого Джесси называла недоумком, когда той не было поблизости.
   Она не сводила с него взгляда, и Джеймс, недоуменно нахмурившись, спросил:
   – Ну? Все дело в Гленде, не так ли?
   – Да, – выдавила из себя Джесси, – именно. Я еду домой, Джеймс, не стоит провожать меня дальше. Спокойной ночи.
   Она послала Бенджи вперед. К ее облегчению, Джеймс не последовал за ней. Джесси хотела обернуться, но вынудила себя смотреть вперед.
   Направляясь к Марафону, Джеймс не переставая мучился вопросом, зачем ему понадобилось догонять Джесси. Сестра будет недовольна тем, что он так рано уехал, а Джифф начнет поддразнивать его, дружески пихать под ребра и ехидно осведомляться, куда это шурин исчез.
   Может, он отправился на свидание к Конни Максуэлл, которой сегодня не было на балу. Джеймс мог бы объяснить ему, что сын Конни приехал на каникулы из Гарварда и, следовательно, им придется подождать, пока Денни вернется в университет.
   На нос упала дождевая капля. Проклятие! Джеймс пришпорил Лайлак, и кобылка, ненавидевшая дождь, помчалась к конюшне как ветер.
   Если уж Джесси озабочена тем, каким мужем он станет ее сестре, значит, остальные считают, что он уделяет Гленде слишком много внимания. Но на самом деле это вовсе не так! Ему не нравится Гленда! Просто Джеймс нервничал, потому что во время танца ее пальчики игриво поглаживали его ладонь. Гленда раздражала его опущенными глазами и постоянными намеками на то, как бы ей хотелось увидеть прекрасную Англию весной, летом и даже зимой – время года не имело для нее особого значения. А уж эта декламация... Джеймс мог поклясться, что те две минуты, когда Гленда, закатив глаза к небу, читала стихи собственного сочинения, были самыми неприятными в его жизни. Он вздрогнул при мысли о том, что придется сидеть и слушать, как она играет на арфе.
   Он снова пришпорил Лайлак, но это не помогло. К тому времени, как они добрались до дома, он промок до нитки, был зол, почти боялся, что Гленда Уорфилд гонится за ним, и чувствовал, что набросится на каждого, кто осмелится ему перечить.
   У конюшен творился ад кромешный. Ослоу с десятком конюхов, не обращая внимания на сплошную стену воды, растерянно бегали взад и вперед, очевидно, дожидаясь хозяина. Старая Бесс размахивала огромной черной сковородкой. От кого она собиралась отбиваться? Томас величественно высился в дверях, сложив руки на груди. Даже он, казалось, был готов к немедленным действиям. Под навесом стоял разъяренный Аллен Белмонд. Выяснилось, что кто-то украл Суит Сьюзи из загона, пока Джеймс веселился у Попплтонов. Аллен приехал потому, что один из конюхов отправился за Джеймсом и, не обнаружив его, обо всем рассказал хозяину кобылки.
   – Прекрасное завершение приятного вечера, – сокрушенно вздохнул Джеймс, окруженный вопящими конюхами во главе с непрерывно сыпавшим проклятиями Алленом Белмондом.
   Только этого ему и не хватало!

Глава 5

   Шляпа Джесси, давний подарок отца, практически не пропускала воды, и лицо оставалось сухим, зато одежда промокла насквозь, а с плеч стекали дождевые струи.
   Она ехала, опустив голову, злая и несчастная. Будь проклят этот Джеймс!
   Но за что? Что он сделал? Ничего... и именно поэтому она его и проклинает.
   Услышав ржание и стук копыт мчавшихся навстречу коней, она натянула поводья Бенджи и пробормотала:
   – Уже почти полночь. Кому еще, кроме меня, понадобится разъезжать под этим чертовым дождем?
   В темноте раздавались мужские голоса. Неизвестные спорили, ругали дождь, ссору с партнерами, глупую кобылу, завлекавшую коня, на котором ехал Билли.
   – Да эта подлая кляча все еще в течке! – завопил Билли. – Дьявол бы тебя побрал, держись подальше от моего бедного парня! Он слишком стар для таких, как ты, и, кроме того, у него в жилах не такая голубая кровь, как у тебя, чертова кукла!
   Что еще за «подлая кляча»?
   – Заткнись лучше, Билли! – проорал другой. – Закрой глупую пасть! Лучше пришпорь своего бродягу, иначе худо нам придется! Только посмотри, эти двое хотят поладить прямо здесь, под дождем! Вот негодяи!
   Джесси услышала, как коротко заржала лошадь, а затем послышался пронзительный визг Билли. Раздался глухой стук. Кажется, конь сбросил седока, чтобы поскорее добраться до кобылы.
   Девушка послала Бенджи вперед, держась заросшей травой обочины, и, добравшись до поворота, поспешно натянула поводья. Суит Сьюзи терлась крупом о лошадь, хозяин которой сидел в грязи посреди дороги и гнусно ругался. Жеребец, явно непородистый, с готовностью пытался взгромоздиться на кобылу.
   Если бы Джесси не сообразила, что мужчины украли кобылу с фермы Джеймса и, вероятно, перед ней опасные бандиты, то непременно рассмеялась бы при виде коня и кобылы, пытавшихся укусить друг друга: глаза бешено вращаются в орбитах, гривы разметались под проливным дождем, льющимся неиссякаемыми потоками.
   Сообщник Билли пытался оттащить конягу от Суит Сьюзи, стремясь одновременно сохранить равновесие, и орал на Билли, приказывая тому немедленно поднять задницу и помочь ему. Однако ему явно не везло. Конь Билли желал оседлать Суит Сьюзи во что бы то ни стало. Суит Сьюзи, со своей стороны, жаждала того же.
   Джесси поняла, что настал ее час. Она завопила что было сил, послала Бенджи в бешеный галоп и оказалась между двумя лошадьми, едва не раздавив Билли, отчаянно пытавшегося встать на колени. Она добилась того, что конь Билли вырвался от незнакомца, перепрыгнул через канаву и помчался по полю вдоль дороги. Девушка схватила Суит Сьюзи за повод и вонзила каблуки в бока Бенджи. Тот фыркнул и рванулся вперед. Суит Сьюзи, которой явно пришлось по душе фырканье Бенджи, взбрыкнула и помчалась за ним.
   До Джесси донеслись крики мужчин, требовавших отдать лошадь, обзывавших ее воровкой, но девушка лишь громко расхохоталась.
   Теперь бы только добраться до фермы Джеймса, прежде чем они смогут ее догнать. Ей даже не хотелось думать о том, что тогда случится. Оставалось надеяться, что второй похититель не покинет своего напарника Билли. У них немало времени уйдет, чтобы поймать старого доброго конягу Билли. До фермы Марафон около трех миль. Если скакать по дороге, ее скорее всего быстро догонят.
   Джесси подождала, пока Бенджи доберется до первого же поворотами направила его в рощицу вязов. Суит Сьюзи волей-неволей следовала за ними по очень узкой тропинке, пока они не достигли пруда Джипсома, после сильного ливня переполненного настолько, что вода выходила из берегов. Лошади то и дело оскальзывались в грязи, но все обошлось благополучно. За прудом расстилался огромный луг, окруженный дубами. Суит Сьюзи была не только в течке, но к тому же и голодна. Джесси неустанно твердила кобылке, что Бенджи сделает все, как она пожелает, если только Суит Сьюзи будет по-прежнему бежать за ним и не остановится, чтобы попастись. Суит Сьюзи только мотала хвостом в знак согласия и продолжала бежать.
   Прогремевший выстрел так напугал Джесси, что она едва не скатилась с седла. Обернувшись, девушка заметила одного из похитителей ярдах в пятидесяти от нее. Билли остался на дороге. Проклятие!
   Прежде чем она успела пригнуться, раздался еще один выстрел, и, к изумлению Джесси, пуля нашла свою цель. Она ощутила ледяное дуновение над самым виском. Если она больше ничего не почувствует, значит, дела не так уж плохи. По крайней мере этот идиот ранил ее, а не Суит Сьюзи.
   – Бенджи, дьявол, вперед! Быстрее, кому говорят! – закричала Джесси. Она не имеет права упасть, не имеет права потерять сознание, иначе все пропало.
   Девушка из последних сил вцепилась в гриву Бенджи и повод Суит Сьюзи. Преследователь больше не стрелял, очевидно сообразив, что может попасть в кобылу и тогда всем замыслам придет конец.
   Дождевая вода струилась по лицу, попадала в рот. Джесси слизнула назойливые капли и поняла, что это не дождь. Что-то липкое, соленое, со странным металлическим привкусом. Кровь! Ее кровь!
   Джесси начало тошнить, закружилась голова. Так она ранена, в самом деле ранена!
   Стоило ей осознать эту ужасную истину, как висок пронзила жгучая боль. О нет. Она должна держаться, пока не доберется до Марафона.
   Джесси увидела впереди зеленые пастбища фермы, стоящие то тут, то там могучие вязы, услышала громкие крики. Нужно продержаться совсем немного!
   Она подъехала прямо к дверям дома, не обращая внимания на то, что люди поспешно разбегаются, боясь попасть под копыта, и лишь при виде Джеймса, сбегавшего с крыльца, натянула поводья.
   – Какого дьявола ты здесь делаешь, Джесси?
   – Еще раз здравствуйте, Джеймс. Я привела вам Суит Сьюзи, – пробормотала девушка, покачнувшись в седле.
   – Да что с тобой случилось?
   Он в мгновение ока очутился рядом с Бенджи и, осторожно вытащив поводья из кулачка девушки, отдал их одному из конюхов.
   – Ослоу, возьмите Суит Сьюзи и приглядите за ней. Ну соплячка и в чем же дело?
   Томас принес зажженный фонарь, отбрасывающий мертвенно-желтый свет на всю сцену.
   – Господи, да что с вашим лицом, мисс?! – неожиданно воскликнул Томас, тыча фонарем в бок Бенджи.
   Тот, разобидевшись, быстро прянул в сторону, задрал голову, и Джесси сползла на землю. Джеймс едва успел ее поймать. Она тяжело навалилась на него.
   – Подними лампу, Томас, – приказал он.
   – Господи, да что же с ее хорошеньким милым личиком? – растерянно повторил тот.
   – И почему ни с того ни с сего у Джесси Уорфилд оказалась моя лошадь?! – завопил Аллен Белмонд, вылетая из дома. – Плевать мне на то, что она девушка! Я добьюсь, чтобы ее посадили в тюрьму! Вечно вбивает в голову Элис идеи, о которых порядочной женщине и думать непристойно! Посмотрите-ка, что она наделала! Воровка! Настоящая воровка! Если ее чертов папаша считает, что может посылать дочь делать за него всю грязную работу, тогда он...
   – Помолчите, Аллен, – очень мягко велел Джеймс тихим и спокойно-зловещим тоном.
   Белмонд заткнулся, и Джеймс осторожно прижал Джесси к себе. Она едва не теряла сознание.
   – По-моему, она ранена, – заметил Джеймс Аллену, удивляясь, что способен оставаться хладнокровным в подобной ситуации. – Боже, она действительно ранена!
   – Давайте войдем в дом и посмотрим, насколько тяжела рана. Девочка, конечно, расскажет нам, как кобыла оказалась у нее.
   Джеймс подхватил ее на руки. Старая шляпа свалилась на землю, и Джеймсу пришлось бежать, чтобы защитить Джесси от дождя. Только попав в гостиную, он сообразил, что за спиной толпится не менее дюжины человек.
   – Иисусе, мистер Джеймс, – охнула старая Бесс, – вы только взгляните на бедняжку! Сколько крови! Что с ней произошло?
   Кухарка была права: волосы над виском Джесси слиплись от крови и воды, красные струйки сползали по щеке на грудь.
   – Томас, пожалуйста, немедленно пошлите за доктором Хулахеном. Передайте, что Джесси ранена. Бесс, принесите одеяло. Она насквозь промокла.
   Дожидаясь, пока приказание будет выполнено, Джеймс продолжал стоять посреди комнаты с девушкой на руках. Он и представить себе не мог такого завершения сегодняшнего вечера. Правда, в его расчеты не входило и обнаружить здесь Аллена Белмонда с воплями насчет украденной лошади. Интересно, откуда у Джесси Суит Сьюзи?