Страница:
Замок Сент-Эрт
На следующее утро Дайнуолд старательно избегал Филиппу. Он смутно помнил, что спьяну наговорил ей что-то совершенно непростительное. Рассуждал о глубокой весне, например. Что за чушь! А еще рассказывал о Кассии и о своих чувствах к ней. Вот дурак! Вел себя как последний болтун — чего доброго, скоро начнет слагать ей песни на манер Круки.Вспомнив о шуте, Дайнуолд отправился на его поиски, но тот как сквозь землю провалился. Привратник его не видел, оружейник в ответ на вопрос Дайнуолда лишь презрительно сплюнул и пожал плечами, и только старая Агнес смогла просветить своего господина на этот счет.
— Маленькая хозяйка пошла обмерять его, чтобы сшить одежду. Может быть, она уже сняла мерку — я не знаю. Она сказала Круки, что сошьет ему целых две туники, если он пообещает в течение месяца не петь в ее присутствии.
— Она вовсе не маленькая! — рявкнул Дайнуолд. Будь проклята эта девка, думал он. Вмешивается во все дела! Даже если у его шута локти выглядывают из дыр, то это не ее забота. Дайнуолд взглянул на свою изношенную и обтрепанную тунику. Он еще не видел новую, которую Филиппа сшила ему, и сшила своими руками, напомнил он себе и на мгновение смягчился — но только на мгновение, потому что мысли его тут же вернулись к прошедшей ночи. Да, он, словно какой-то слюнтяй, рассказывал Филиппе о Кассии, рассказывал о том языческом веровании, которое в его уме тесно сплелось с картиной рая, нарисованной отцом Крамдлом. А затем переключился на Вальтера де Грассе, человека, которого поклялся убить, потому что тот не оставил ему другого выбора. Короче, вел себя как последний болван!..
Куда бы Дайнуолд ни посмотрел, его взгляд постоянно натыкался на женщин, которые занимались шитьем и сплетничали. Завидев хозяина, они начинали перешептываться и хихикать, и его это, страшно бесило.
Жизнь в его замке буквально перевернулась. И за такое короткое время! Не успела Филиппа выпрыгнуть из повозки с шерстью, словно черт из преисподней, как тут же принялась командовать. С него достаточно! Он этого больше не потерпит! Дайнуолду было очень трудно: то, что начиналось как игра, перестало быть просто развлечением. Филиппа спала в его постели, и он ласкал ее каждую ночь, доводя себя до умопомрачения. Он хотел ее больше, чем какую-либо другую женщину, но она все еще оставалось невинной. Он и сам не понимал, когда, в какой момент начал относиться к Филиппе не как к объекту для шуток и удовлетворения своих прихотей, а как к чему-то большему, и не мог не думать о неминуемых последствиях насилия над ней…
Мысли Дайнуолда прервал донесшийся со стороны колодца пронзительный вопль Эдмунда. Дайнуолд не придал этому значения, пока не услышал голос Филиппы.
— Стой спокойно, или я уши тебе оборву! Эдмунд, не вырывайся! — громко кричала она.
Опять лезет, куда ее не просят! Какое ей дело до его сына?! Интересно, что там происходит? Дайнуолд ускорил шаги.
— Ты, вонючий маленький мальчишка! Стой спокойно, а то я придушу тебя!
Обогнув угол дома, Дайнуолд увидел Филиппу, которая одной рукой крепко держала голого Эдмунда, а другой лила на него из ведра воду. Сочтя мальчика достаточно мокрым, она подхватила кусок мыла и принялась яростно намыливать визжащего Эдмунда, который судорожно дергался, пытаясь вырваться, но безуспешно. Его одежда валялась неподалеку на земле.
Филиппа промокла насквозь, ее волосы выбились из прически и рассыпались по плечам. Они с Эдмундом стояли в луже грязи, которую образовали потоки мыльной воды.
Дайнуолд смотрел, как девушка подтянула Эдмунда к себе и теперь скребла его обеими руками — лицо, волосы, даже локти. Он было завопил насчет мыла, которое щиплет глаза, но она не обратила на это ни малейшего внимания.
— Эдмунд, угомонись и прекрати бороться со мной. Тебе же самому станет легче, если ты немного постоишь спокойно. Вот посмотришь, какой ты станешь чистый и красивый, — приговаривала она, начиная тереть ему спину.
Эдмунд опять завизжал.
Дайнуолд подошел ближе, стараясь, однако, держаться на безопасном расстоянии от растекающихся грязевых потоков. Неподалеку он заметил отца Крамдла, который наблюдал за происходящим, скрестив руки на груди и удовлетворенно улыбаясь. Поросенок Туппер все время пытался подобраться к Филиппе: он вертелся рядом, делал несколько шажков вперед, а затем отскакивал, чтобы увернуться от брызг.
Филиппа окатила Эдмунда еще одним ведром воды, смывая мыло, затем накинула на него огромное полотенце — совершенно новое, как отметил Дайнуолд, — быстро поставила мальчика на деревянную решетку и принялась вытирать.
С головой завернув Эдмунда, она присела перед ним на корточки:
— Послушай меня, петушок. Ты помылся и теперь не лезь в грязь. Сейчас ты пойдешь с отцом Крамдлом и наденешь новую тунику. Понял? А потом займешься учебой.
— Я тебя ненавижу, дылда! — раздался из-под полотенца приглушенный возглас.
— Ничего страшного, как-нибудь переживу. Зато теперь ты чистый, и мне не придется вздрагивать каждый раз, когда ты грязными руками запихиваешь в рот еду. Иди.
Голова Эдмунда вынырнула на поверхность. Он бросил сердитый взгляд на Филиппу, но она отвернулась. Эдмунд уже готов был признать поражение. И тут он увидел отца.
— Пап! Помоги мне! Смотри, что эта ведьма сделала со мной! — закричал Эдмунд, приплясывая от возбуждения. Дайнуолду хотелось одновременно и смеяться, и выругать Филиппу за ее своевольный поступок. Кроме того, ему было страшно интересно, как ей удалось привлечь на свою сторону священника.
Эдмунд вопил не переставая. Дайнуолд, решив наконец, что ему нравится результат, хотя и не нравятся методы, которыми его достигли, резко оборвал сына:
— Эдмунд, мне кажется, в тебе сейчас говорит твоя мать, и это очень грустно. Ты пойдешь с отцом Крамдлом и оденешься, а пока замолчи, иначе испробуешь розги.
Эдмунд, опустив голову, молча последовал за священником. Полотенце развевалось в воздухе, как римская тога.
Дайнуолд несколько секунд молчал, глядя, как Филиппа поправляет волосы.
— Стой спокойно, девка.
Она послушалась. Дайнуолд пригладил ее волосы и связал их полоской кожи. При виде невзрачной ленточки он нахмурился. Филиппе нужна яркая лента, чтобы оттенить цвет волос…
— Ты выглядишь хуже, чем Эдмунд. Намного хуже. Словно грязная истоптанная подстилка. Сделай что-нибудь с собой. — С этими «любезными» словами Дайнуолд развернулся, собираясь уйти, но… Он услышал громкий вдох, но не успел вовремя отреагировать: ведро с водой ударило его между лопатками, он по инерции пролетел вперед и врезался в козла. Козел попятился и боднул его в бедро. Дайнуолд заорал, схватился за ногу, потерял равновесие и плашмя упал в черную лужу грязи. Он тут же приподнялся, встав на четвереньки, и замер, решив не двигаться, пока не возьмет себя в руки.
Потом очень медленно поднялся на ноги. Филиппа стояла в нескольких метрах от него. На лице ее застыло выражение почти комического ужаса. Вокруг стали собираться зеваки. Растолкав зрителей, к Дайнуолду подошел Горкел.
— Это была случайность, — сказал он, помогая хозяину счистить грязь. — Хозяйка сначала действует и только потом думает, вы же знаете, хозяин. Она…
— Проклятый урод, не смей ее защищать!
Горкел послушно замолчал, продолжая вытирать грязь.
Дайнуолд оттолкнул его руки и направился к Филиппе. Она шагнула в сторону и остановилась, гордо распрямив плечи.
— Ты ударила меня. — В его голосе были ярость и недоумение. — Ты, женщина, ударила меня! Бросила это проклятое ведро!
— На самом деле, — Филиппа отодвинулась еще немного, — тебя ударило ведро. Я и не подозревала, что так хорошо попадаю в цель, вернее, что ведро так замечательно попадает в цель. — К своему огромному удивлению, она громко захихикала.
Дайнуолд сделал несколько очень глубоких вдохов.
— Если я швырну тебя в лужу, ты останешься голой, ведь ты же так и не сшила себе новое платье.
Филиппа кивнула, на этот раз хихикая уже потише.
Дайнуолд посмотрел на ее соски, отчетливо проступающие сквозь мокрую ткань.
Он зловеще улыбнулся, и Филиппа вздрогнула, предчувствуя что-то ужасное.
— Лучше брось меня в грязь, — жалобно сказала она, — только не делай того, о чем ты сейчас думаешь!
— И о чем же я сейчас думаю, позволь тебя спросить? Может быть, о том, чтобы сорвать с тебя платье и показать остальным скрывающуюся под ним шлюху?
Филиппа попыталась прикрыть руками грудь.
— Я не шлюха.
— Допустим. — Дайнуолд рванулся вперед так стремительно, что Филиппа успела лишь вскрикнуть. Он подхватил ее, поднял и бросил в лужу. Филиппа приземлилась на спину, расплескивая вокруг черную жижу, которая испачкала и Дайнуолда, и Горкела. Она чувствовала, как жидкая грязь заливает ее ноги, просачивается сквозь платье… При других обстоятельствах она вволю посмеялась бы над тем, что сама навлекла на свою голову, но сейчас ей было не до веселья: у нее больше не осталось одежды.
Она посмотрела вверх и увидела хохочущего Дайнуолда. У Филиппы потемнело в глазах, перехватило горло… Но гнев оказался сильнее обиды. С громким чавкающим звуком она рывком поднялась из грязи и, кинувшись на Дайнуолда, толкнула его в грудь, подставила подножку, и оба они упали, причем Дайнуолд оказался наверху.
Он медленно поднял руку, с которой стекала грязь, и приложил ладонь к лицу Филиппы. Она вскрикнула, уперлась ногами ему в бока и перекатилась вместе с ним. В следующее мгновение Дайнуолд лежал на спине, а возвышающаяся над ним облепленная жидкой грязью фурия била его кулаками в грудь.
Дайнуолд слышал, как в смеющейся толпе заключаются пари и выкрикиваются поздравления ему и Филиппе. Неожиданно в лужу влетел весело хрюкающий Туппер. Он остановился в трех дюймах от головы Дайнуолда и ласково ткнул его пятачком в щеку.
Этого не выдержал бы никакой мужчина! Дайнуолд развел руки в стороны, признавая свое поражение:
— Я сдаюсь, девка. Сдаюсь!
Туппер фыркнул и улегся ему под бок, подняв фонтаны брызг.
Филиппа рассмеялась, и когда Дайнуолд посмотрел на нее, то понял, что хочет обладать ею прямо сейчас — несмотря на перепачканное лицо и заляпанное грязью тело.
— Прошу прощения, хозяин. — Нортберт остановился у края лужи, с тревогой глядя на лорда Сент-Эрта.
Дайнуолд подмигнул ему:
— В чем дело?
— У нас гости, хозяин.
Что, гости у ворот Сент-Эрта?
— Нет, хозяин, они уже здесь.
Глава 13
Филиппа мгновенно замолчала. Дайнуолд посмотрел за спину Нортберта и увидел, что к ним приближается лорд Грейлам де Моретон, высокий, могучий и великолепно одетый. На лице его явственно читалось изумление, словно он встретил двуглавое чудовище.
— Приветствую тебя, Грейлам, — спокойно сказал Дайнуолд. Он перевел взгляд на Кассию, которая куталась в прелестный, подбитый горностаем плащ из белой шерсти. Кассия выглядела потрясающе: нежная, воздушная, волосы аккуратно убраны в замысловатую прическу. Он заметил, что она изо всех сил сдерживает смех. — Добро пожаловать в Сент-Эрт, Кассия. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь?
Кассия не выдержала и расхохоталась до слез:
— Ты изъясняешься, словно придворный! Такой вежливый, учтивый. И при этом лежишь в грязи… Ох, Дайнуолд, твое лицо…
Дайнуолд взглянул на Филиппу, застывшую над ним, словно глиняное изваяние.
— Шевелись, девка, — ухмыльнулся он. — Ты же видишь, у нас гости, и мы должны позаботиться, чтобы им было удобно.
Кассия, тупо думала Филиппа. Кассия, леди, которая завладела сердцем Дайнуолда! Филиппа вполне понимала его чувства, глядя на изящное, женственное, неземное существо, которое и не знает, что такое грязь. Этот изысканный образчик женского пола никогда, абсолютно никогда не окажется посреди лужи! Филиппа взглянула на лорда Грейлама де Моретона. Она увидела мужчину сильного и отважного, мужчину, который не отступит перед врагом, мужчину, который является мужем Кассии, да благословит Господь само его существование на Земле. Она вспомнила, что однажды, еще ребенком, видела его в Бошаме. Он тогда до хрипоты спорил с лордом Генри о предстоящем походе.
— Шевелись, девка, — повторил Дайнуолд и рассмеялся, приподнимая ее.
Филиппа села и тут же почувствовала, как ручейки грязи сбегают вниз по груди.
— Грейлам, почему бы тебе не увести свою очень чистенькую жену в зал? Я вымоюсь и присоединюсь к вам.
— У тебя в колодце воды не хватит, — буркнул Грейлам и фыркнул. — Э, э, Дайнуолд! Не стоит швырять в меня грязью! Жена только что сшила мне вот эту красивую тунику. — Он запрокинул голову и снова громко расхохотался, затем нежно взял Кассию за руку и повел ее к замку. — Мне нравится черный цвет твоего лица, — бросил Грейлам через плечо, — он как-то больше соответствует черноте твоей души.
Дайнуолд не двигался, пока Грейлам и Кассия в сопровождении полудюжины своих охранников не скрылись за углом. Он слышал серебристый смех Кассии, которому вторил раскатистый хохот Грейлама.
Филиппа молчала. Она чувствовала себя самой несчастной женщиной во вселенной.
Дайнуолд окинул девушку взглядом и приказал, чтобы им принесли воды.
— Поднимайся и вылезай из грязи.
Когда Филиппа отошла в сторону, Дайнуолд окатил ее с ног до головы ведром холодной воды. Филиппа всхлипнула и поежилась, машинально вытирая с лица грязь: как она только что обнаружила, воздух в середине апреля был еще довольно прохладным.
Еще три ведра, и можно было уже использовать мыло.
— Тебе придется снять платье, — сказал Дайнуолд и позвал старую Агнес, чтобы та принесла им два одеяла.
Он оглядел хихикающую толпу и рявкнул:
— Все вон отсюда! Если в ближайшие две секунды здесь останется хоть один человек, он почувствует тяжесть моей руки на своей заднице.
— Конечно, хозяин, — прокричал Круки, — но лучше приберечь угрозы для этой девки.
Дайнуолд разразился проклятиями, и толпа мгновенно растаяла.
Они с Филиппой стояли на деревянных решетках. Дайнуолд быстро скинул одежду.
— Как видишь, я всех прогнал, так что раздевайся. Филиппа подчинилась. Они облились водой и намылились. И тут Дайнуолд остановился и потянул девушку к себе. Но не поцеловал ее, а просто провел ладонями по спине, к ягодицам, затем между ног. Филиппа напряглась, но Дайнуолд сделал вид, что ничего не заметил: ему не хотелось, чтобы она догадалась о его мыслях. Он просто помогает ей вымыться, вот и все… Дайнуолд попросил Филиппу потереть ему спину, и девушка осторожно провела пальцами по его коже, стараясь касаться ее как можно легче. Дайнуолд стоял, уставившись в землю, и думал о десятках глаз, что наверняка наблюдают за ними в этот момент…
Слегка обсохнув, они закутались в одеяла. Дайнуолд смотрел на раскрасневшееся лицо Филиппы, прилипшие к голове волосы и думал, что она самая прекрасная женщина на свете. Вслух он, однако, сказал, что она напомнила ему времена молодости и что им пора отправляться к гостям. Чтобы поговорить с леди Кассией, подумала девушка. Она, Филиппа, будет чувствовать себя огромной неуклюжей нищенкой рядом с принцессой в снежно-белом плаще. Филиппа покачала головой, стараясь скрыть обиду и боль.
— Они же мои друзья, — заметил Дайнуолд, который увидел в ее отказе только упрямство.
— Если можно, попозже.
— Хорошо. — Ее вежливая просьба смягчила его. — Но при встрече я попросил бы тебя не называть своего имени и не говорить, что ты моя пленница.
— Тогда кто же я такая? — В голосе Филиппы отчетливо послышалось раздражение.
— Моя прачка.
— Нет!
— Служанка.
— Нет. Ты представишь меня как своего управляющего.
— Да Грейлам надорвется от хохота! Придумал: ты — моя любовница. У тебя сейчас вполне приличный вид, и он ничего не заподозрит. Как тебе эта мысль, девка?
— Между прочим, я могу сказать лорду Грейламу, что ты всего лишь жалкий негодяй и вор, и попросить его вернуть меня к отцу.
— Меня это нисколько не волнует. На самом деле ты ведь не хочешь возвращаться в Бошам, не так ли? Тем более что там тебя ожидает скорая свадьба с Вильямом де Бриджпортом.
Точно, черт побери. Филиппа закусила нижнюю губу.
— Тогда я попрошу его отправить меня к сэру Вальтеру, раз уж я его кузина.
— Это сильно огорчит меня, Филиппа. Понимаешь ли, сэр Вальтер не отнесется к тебе с должным уважением, он совсем не такой человек, как ты думаешь.
— Не говори ерунду. Он примет меня с подобающим вниманием! Ведь я его кузина. И не смей говорить своим друзьям, что я твоя любовница!
Дайнуолд поднял руку и легонько коснулся пальцами ее щеки.
— Ты тяжелое испытание для меня, Филиппа, только вот дьявол его придумал или Бог, я не знаю.
Дайнуолд повернулся и быстро ушел. Любой другой мужчина выглядел бы глупо с босыми ногами и в одеяле, по только не он, подумала Филиппа, медленно следуя за ним. Она слышала приглушенные смешки и понимала, что за их купанием следило множество глаз. Неужели в этом проклятом замке нет ни единого укромного уголка? Впрочем, и в Бошаме было то же самое…
Как мог Дайнуолд предложить ей встретиться с Кассией, женщиной, которая ему так дорога? Женщиной, которая спасла его жизнь, особой столь беспорочной, столь совершенной и чистой, что от этого просто тошнит?
Филиппа поднялась наверх и заперлась в спальне Дайнуолда. Он уже побывал здесь — его одеяло валялось на полу. Филиппа терялась в догадках, что же он надел, и жалела, что не отдала ему новую тунику. Ей-богу, она выглядела не хуже, чем туника на лорде Грейламе — та самая, которую сшила его распрекрасная Кассия!..
Дайнуолд вошел в большой зал.
Грейлам и Кассия болтали с Нортбертом и Круки, пили эль и угощались овечьим сыром, приготовленным по рецепту покойной тети Дайнуолда.
— Где мое аквитанское вино, ты, сын шлюхи? — грозно спросил Грейлам, решив сразу взять быка за рога.
Дайнуолд недоуменно уставился на друга:
— Твое вино? Какое вино? Это не вино, это эль, сделанный по нашему семейному рецепту. Будь у меня вино, я бы предложил его тебе, но у меня его нет. У меня нет ничего, кроме эля, и нет денег, чтобы купить вина. Грейлам, видит Бог, если мне хочется усладить свое брюхо, я всегда отправляюсь в Вулфитон!
Грейлам подозрительно прищурил темные глаза:
— Когда нужно, ты умеешь отлично врать.
— Какое к черту вино! — вскричал Дайнуолд, досадливо махнув рукой.
Кассия рассмеялась и тронула его за плечо:
— Ты уже забыл о пари с моим мужем? Аквитанское вино, которое послал нам мой отец. Корабль налетел на скалы, а весь груз исчез. Это, случайно, не твоих рук дело?
— Конечно, нет, — возмутился Дайнуолд. — Кассия, а ты уверена, что это сделал не твой расчудесный супруг? Ты же помнишь, как он боялся, что проспорит мне, и просто не знал, как выпутаться из этого положения, не ущемив при этом своего самолюбия.
— Но-но, ты, хитрый петух, не пытайся переманить ее на свою сторону.
— Успокойтесь, — засмеялась Кассия. — Вы оба здесь ни при чем. Пейте эль и забудьте про пари. Ясно, что вино стянул какой-нибудь третий мошенник.
— Но кто же? — спросил Дайнуолд, принимая флягу из рук Марго…
— Знаешь, Роланд в Корнуолле, — немного помолчав, сказал Грейлам.
— Не может быть! Роланд де Турней! Он действительно здесь?
— Да. Я слышал это от бродячего торговца, который проехал весь Корнуолл.
— Он недавно был и в Сент-Эрте, но я в это время уезжал. — Как жаль, подумал Дайнуолд, что торговец еще не вернулся. Он вспомнил полоску грязной кожи, которой Филиппа подвязывала волосы. Узкая бледно-желтая ленточка смотрелась бы намного лучше. — Это он сказал тебе о Роланде?
— Да. Роланд встретил его в лесу и привез к себе в лагерь в Фентонладок. Узнав, что на обратном пути торговец будет проезжать мимо моего замка, Роланд через него передал мне, что намерен посетить Вулфитон. Интересно, что ему нужно? Ведь вы с Роландом росли вместе с самого детства. Если мне не изменяет память, в замке Бодерлей под присмотром графа Чарльза Массея?
— Совершенно верно. Старый Чарльз был порядочной скотиной: подлый, злой и упрямый; к счастью, нам обоим удалось не перенять эти милые качества. Я не слышал о Роланде лет пять, — сказал Дайнуолд.
— Он, как и я, побывал с Эдуардом в крестовом походе, но на Святой земле наши пути разошлись, и с тех пор я его не видел. Слава Богу, он жив.
— Хотелось бы знать, что он поделывает и зачем собирается к тебе в гости.
— Через две недели мы встретимся в Вулфитоне, и он сам все расскажет. Мне говорили, что Роланд — прирожденный шпион и на Святой земле его талант проявился с особенным блеском. К тому же он так похож на мусульманина, что никому и в голову не приходило, что он англичанин. Ходят слухи, что он даже стал близким другом самого султана.
— Этот смуглый ублюдок чем-то напоминает языческого божка.
Грейлам пожал плечами:
— Да, у него глаза черные и горят, как у фанатичного священника, а язык скользкий и верткий, как жало у змеи.
— Я бы с удовольствием повидался с ним в твоем замке, — сказал Дайнуолд и не подумав добавил:
— Может, даже возьму с собой мою девку. Ей понравится… — Он осекся, готовый убить себя за эти слова.
— Что за девка, Дайнуолд? — вкрадчиво спросил Грейлам. — Наверное, та, что сидела на тебе верхом, когда вы резвились в грязи?
— Да.
— И все? Никаких объяснений? Она уже отмылась? Где она сейчас?
— У нее нет одежды. Совсем. Старое платье, которое она вывозила в грязи, было у нее единственным. Оно принадлежало моей покойной жене. Так что сам понимаешь… За неимением платья эта девица сейчас сидит в моей спальне, завернувшись в одеяло.
Кассия склонила голову набок:
— «Эта девица»? Разве у нее нет имени? Как ее зовут?
— Морган, — наобум ляпнул Дайнуолд и чуть не откусил себе язык, но было поздно: что сказано, то сказано, поэтому он решительно повторил:
— Ее зовут Морган. Она моя любовница.
— Она крепостная?
— Да, — энергично кивнул Дайнуолд. Грейлам фыркнул:
Что происходит, Дайнуолд? Только не пытайся лгать. Тебя же видно насквозь.
— Быть того не может! Ты сам только что сказал, что я великолепный враль.
— Я переоценил твои достоинства.
— Ладно, почесали языки, и хватит, — вмешалась Кассия. — Значит, женщину, которую мы видели, зовут Морган? Странное имя, но это не имеет значения. Я пойду к ней. Правда, у меня с собой нет лишней одежды, но потом я могу прислать кое-что из Вулфитона.
— Она дылда, просто гигант. Твоя одежда на нее не налезет.
Кассия нахмурилась, разгладила юбку своего изумительно сшитого бледно-розового платья, поправила рукава белого плаща и не спеша вышла из зала. Только теперь Дайнуолд заметил ее огромный живот.
Он испуганно посмотрел на Грейлама; тот многозначительно кивнул:
— Я забочусь о ней, как могу. Кассия такая маленькая, а ребенок в ее животе все растет и растет. Это она настояла, чтобы мы сегодня приехали в Сент-Эрт, и я не смог отказать. В Вулфитоне она умирает от скуки. Женщины в замке не позволяют ей ничего делать, и даже мои люди носятся вокруг нее, стоит ей появиться во дворе. Ты бы видел Блоунта, моего управляющего. Он буквально сдувает с нее пылинки!
— Когда ребенок должен появиться на свет?
— Не раньше июня. А вдруг она не справится? Я каждый день просто умираю от этой мысли.
— Похоже, она чувствует себя неплохо: как всегда, красива, все время смеется, шутит… — задумчиво сказал Дайнуолд.
— Да, — сказал Грейлам и, осушив свою флягу, посмотрел на друга. — Но я бы попросил тебя не говорить о моей жене так, словно ты ее любовник. Меня это раздражает. А теперь все-таки скажи: это правда, что не ты украл вино отца Кассии? Не ты вывел корабль на скалы ложными сигналами с берега?
— Как же я до этого не додумался?! — с нарочитым сожалением в голосе ответил Дайнуолд.
— Значит, это Роланд, — со вздохом сказал Грейлам. — За такую наглость я сломаю ему два ребра.
— Постараюсь не пропустить этот момент, засмеялся Дайнуолд…
Старательно держась за перила, Кассия медленно поднималась на второй этаж. Чувствовала она себя прекрасно. Если бы Грейлам поверил ей и перестал беспокоиться и прыгать вокруг нее! Это просто сводило ее с ума. А теперь еще отец грозится приехать в Вулфитон, чтобы присматривать за ней! Тогда она точно спятит…
Кассия подошла к спальне Дайнуолда и тихо постучала в массивную дверь. Молчание. Она подергала ручку. Дверь была заперта.
— Морган, пожалуйста, впусти меня, — позвала она. — Это Кассия де Моретон.
Затаившись на кровати Дайнуолда, Филиппа не сводила взгляда с двери.
Морган? Господи! Это еще кто такая? Она встала, тщательно запахнулась в одеяло и, прошлепав босыми ногами к двери, отворила ее.
— Входите, миледи, — сказала она с улыбкой.
— Благодарю. О дорогая, я вижу, Дайнуолд сказал правду: у тебя совсем нет одежды.
Филиппа кивнула.
— Но ты не похожа на дочь крепостного. Что за шутку решил сыграть Дайнуолд?
— А что он вам сказал?
— Что ты его любовница.
Филиппа фыркнула и покачала головой, отчего ее уже просохшие волосы буйными кудрями разметались по спине.
— У тебя великолепные волосы, — заметила Кассия. — Я всегда хотела иметь такие. Недавно я была очень больна, и меня постригли наголо. Мои волосы отросли и стали гуще, но все равно до твоих им далеко. Не возражаешь, если я присяду? При мне тяжелая ноша.
Маленькая леди прошла через спальню, и Филиппа оценила, насколько она элегантна и женственна. И заметила, что она ждет ребенка. Ребенка этого огромного воина. Филиппа попыталась представить громадного Грейлама сверху этой миниатюрной хрупкой женщины. Невозможно! Впрочем, какая разница: очарование Кассии больше не представляет для Дайнуолда никакой опасности.
— Приветствую тебя, Грейлам, — спокойно сказал Дайнуолд. Он перевел взгляд на Кассию, которая куталась в прелестный, подбитый горностаем плащ из белой шерсти. Кассия выглядела потрясающе: нежная, воздушная, волосы аккуратно убраны в замысловатую прическу. Он заметил, что она изо всех сил сдерживает смех. — Добро пожаловать в Сент-Эрт, Кассия. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь?
Кассия не выдержала и расхохоталась до слез:
— Ты изъясняешься, словно придворный! Такой вежливый, учтивый. И при этом лежишь в грязи… Ох, Дайнуолд, твое лицо…
Дайнуолд взглянул на Филиппу, застывшую над ним, словно глиняное изваяние.
— Шевелись, девка, — ухмыльнулся он. — Ты же видишь, у нас гости, и мы должны позаботиться, чтобы им было удобно.
Кассия, тупо думала Филиппа. Кассия, леди, которая завладела сердцем Дайнуолда! Филиппа вполне понимала его чувства, глядя на изящное, женственное, неземное существо, которое и не знает, что такое грязь. Этот изысканный образчик женского пола никогда, абсолютно никогда не окажется посреди лужи! Филиппа взглянула на лорда Грейлама де Моретона. Она увидела мужчину сильного и отважного, мужчину, который не отступит перед врагом, мужчину, который является мужем Кассии, да благословит Господь само его существование на Земле. Она вспомнила, что однажды, еще ребенком, видела его в Бошаме. Он тогда до хрипоты спорил с лордом Генри о предстоящем походе.
— Шевелись, девка, — повторил Дайнуолд и рассмеялся, приподнимая ее.
Филиппа села и тут же почувствовала, как ручейки грязи сбегают вниз по груди.
— Грейлам, почему бы тебе не увести свою очень чистенькую жену в зал? Я вымоюсь и присоединюсь к вам.
— У тебя в колодце воды не хватит, — буркнул Грейлам и фыркнул. — Э, э, Дайнуолд! Не стоит швырять в меня грязью! Жена только что сшила мне вот эту красивую тунику. — Он запрокинул голову и снова громко расхохотался, затем нежно взял Кассию за руку и повел ее к замку. — Мне нравится черный цвет твоего лица, — бросил Грейлам через плечо, — он как-то больше соответствует черноте твоей души.
Дайнуолд не двигался, пока Грейлам и Кассия в сопровождении полудюжины своих охранников не скрылись за углом. Он слышал серебристый смех Кассии, которому вторил раскатистый хохот Грейлама.
Филиппа молчала. Она чувствовала себя самой несчастной женщиной во вселенной.
Дайнуолд окинул девушку взглядом и приказал, чтобы им принесли воды.
— Поднимайся и вылезай из грязи.
Когда Филиппа отошла в сторону, Дайнуолд окатил ее с ног до головы ведром холодной воды. Филиппа всхлипнула и поежилась, машинально вытирая с лица грязь: как она только что обнаружила, воздух в середине апреля был еще довольно прохладным.
Еще три ведра, и можно было уже использовать мыло.
— Тебе придется снять платье, — сказал Дайнуолд и позвал старую Агнес, чтобы та принесла им два одеяла.
Он оглядел хихикающую толпу и рявкнул:
— Все вон отсюда! Если в ближайшие две секунды здесь останется хоть один человек, он почувствует тяжесть моей руки на своей заднице.
— Конечно, хозяин, — прокричал Круки, — но лучше приберечь угрозы для этой девки.
Дайнуолд разразился проклятиями, и толпа мгновенно растаяла.
Они с Филиппой стояли на деревянных решетках. Дайнуолд быстро скинул одежду.
— Как видишь, я всех прогнал, так что раздевайся. Филиппа подчинилась. Они облились водой и намылились. И тут Дайнуолд остановился и потянул девушку к себе. Но не поцеловал ее, а просто провел ладонями по спине, к ягодицам, затем между ног. Филиппа напряглась, но Дайнуолд сделал вид, что ничего не заметил: ему не хотелось, чтобы она догадалась о его мыслях. Он просто помогает ей вымыться, вот и все… Дайнуолд попросил Филиппу потереть ему спину, и девушка осторожно провела пальцами по его коже, стараясь касаться ее как можно легче. Дайнуолд стоял, уставившись в землю, и думал о десятках глаз, что наверняка наблюдают за ними в этот момент…
Слегка обсохнув, они закутались в одеяла. Дайнуолд смотрел на раскрасневшееся лицо Филиппы, прилипшие к голове волосы и думал, что она самая прекрасная женщина на свете. Вслух он, однако, сказал, что она напомнила ему времена молодости и что им пора отправляться к гостям. Чтобы поговорить с леди Кассией, подумала девушка. Она, Филиппа, будет чувствовать себя огромной неуклюжей нищенкой рядом с принцессой в снежно-белом плаще. Филиппа покачала головой, стараясь скрыть обиду и боль.
— Они же мои друзья, — заметил Дайнуолд, который увидел в ее отказе только упрямство.
— Если можно, попозже.
— Хорошо. — Ее вежливая просьба смягчила его. — Но при встрече я попросил бы тебя не называть своего имени и не говорить, что ты моя пленница.
— Тогда кто же я такая? — В голосе Филиппы отчетливо послышалось раздражение.
— Моя прачка.
— Нет!
— Служанка.
— Нет. Ты представишь меня как своего управляющего.
— Да Грейлам надорвется от хохота! Придумал: ты — моя любовница. У тебя сейчас вполне приличный вид, и он ничего не заподозрит. Как тебе эта мысль, девка?
— Между прочим, я могу сказать лорду Грейламу, что ты всего лишь жалкий негодяй и вор, и попросить его вернуть меня к отцу.
— Меня это нисколько не волнует. На самом деле ты ведь не хочешь возвращаться в Бошам, не так ли? Тем более что там тебя ожидает скорая свадьба с Вильямом де Бриджпортом.
Точно, черт побери. Филиппа закусила нижнюю губу.
— Тогда я попрошу его отправить меня к сэру Вальтеру, раз уж я его кузина.
— Это сильно огорчит меня, Филиппа. Понимаешь ли, сэр Вальтер не отнесется к тебе с должным уважением, он совсем не такой человек, как ты думаешь.
— Не говори ерунду. Он примет меня с подобающим вниманием! Ведь я его кузина. И не смей говорить своим друзьям, что я твоя любовница!
Дайнуолд поднял руку и легонько коснулся пальцами ее щеки.
— Ты тяжелое испытание для меня, Филиппа, только вот дьявол его придумал или Бог, я не знаю.
Дайнуолд повернулся и быстро ушел. Любой другой мужчина выглядел бы глупо с босыми ногами и в одеяле, по только не он, подумала Филиппа, медленно следуя за ним. Она слышала приглушенные смешки и понимала, что за их купанием следило множество глаз. Неужели в этом проклятом замке нет ни единого укромного уголка? Впрочем, и в Бошаме было то же самое…
Как мог Дайнуолд предложить ей встретиться с Кассией, женщиной, которая ему так дорога? Женщиной, которая спасла его жизнь, особой столь беспорочной, столь совершенной и чистой, что от этого просто тошнит?
Филиппа поднялась наверх и заперлась в спальне Дайнуолда. Он уже побывал здесь — его одеяло валялось на полу. Филиппа терялась в догадках, что же он надел, и жалела, что не отдала ему новую тунику. Ей-богу, она выглядела не хуже, чем туника на лорде Грейламе — та самая, которую сшила его распрекрасная Кассия!..
Дайнуолд вошел в большой зал.
Грейлам и Кассия болтали с Нортбертом и Круки, пили эль и угощались овечьим сыром, приготовленным по рецепту покойной тети Дайнуолда.
— Где мое аквитанское вино, ты, сын шлюхи? — грозно спросил Грейлам, решив сразу взять быка за рога.
Дайнуолд недоуменно уставился на друга:
— Твое вино? Какое вино? Это не вино, это эль, сделанный по нашему семейному рецепту. Будь у меня вино, я бы предложил его тебе, но у меня его нет. У меня нет ничего, кроме эля, и нет денег, чтобы купить вина. Грейлам, видит Бог, если мне хочется усладить свое брюхо, я всегда отправляюсь в Вулфитон!
Грейлам подозрительно прищурил темные глаза:
— Когда нужно, ты умеешь отлично врать.
— Какое к черту вино! — вскричал Дайнуолд, досадливо махнув рукой.
Кассия рассмеялась и тронула его за плечо:
— Ты уже забыл о пари с моим мужем? Аквитанское вино, которое послал нам мой отец. Корабль налетел на скалы, а весь груз исчез. Это, случайно, не твоих рук дело?
— Конечно, нет, — возмутился Дайнуолд. — Кассия, а ты уверена, что это сделал не твой расчудесный супруг? Ты же помнишь, как он боялся, что проспорит мне, и просто не знал, как выпутаться из этого положения, не ущемив при этом своего самолюбия.
— Но-но, ты, хитрый петух, не пытайся переманить ее на свою сторону.
— Успокойтесь, — засмеялась Кассия. — Вы оба здесь ни при чем. Пейте эль и забудьте про пари. Ясно, что вино стянул какой-нибудь третий мошенник.
— Но кто же? — спросил Дайнуолд, принимая флягу из рук Марго…
— Знаешь, Роланд в Корнуолле, — немного помолчав, сказал Грейлам.
— Не может быть! Роланд де Турней! Он действительно здесь?
— Да. Я слышал это от бродячего торговца, который проехал весь Корнуолл.
— Он недавно был и в Сент-Эрте, но я в это время уезжал. — Как жаль, подумал Дайнуолд, что торговец еще не вернулся. Он вспомнил полоску грязной кожи, которой Филиппа подвязывала волосы. Узкая бледно-желтая ленточка смотрелась бы намного лучше. — Это он сказал тебе о Роланде?
— Да. Роланд встретил его в лесу и привез к себе в лагерь в Фентонладок. Узнав, что на обратном пути торговец будет проезжать мимо моего замка, Роланд через него передал мне, что намерен посетить Вулфитон. Интересно, что ему нужно? Ведь вы с Роландом росли вместе с самого детства. Если мне не изменяет память, в замке Бодерлей под присмотром графа Чарльза Массея?
— Совершенно верно. Старый Чарльз был порядочной скотиной: подлый, злой и упрямый; к счастью, нам обоим удалось не перенять эти милые качества. Я не слышал о Роланде лет пять, — сказал Дайнуолд.
— Он, как и я, побывал с Эдуардом в крестовом походе, но на Святой земле наши пути разошлись, и с тех пор я его не видел. Слава Богу, он жив.
— Хотелось бы знать, что он поделывает и зачем собирается к тебе в гости.
— Через две недели мы встретимся в Вулфитоне, и он сам все расскажет. Мне говорили, что Роланд — прирожденный шпион и на Святой земле его талант проявился с особенным блеском. К тому же он так похож на мусульманина, что никому и в голову не приходило, что он англичанин. Ходят слухи, что он даже стал близким другом самого султана.
— Этот смуглый ублюдок чем-то напоминает языческого божка.
Грейлам пожал плечами:
— Да, у него глаза черные и горят, как у фанатичного священника, а язык скользкий и верткий, как жало у змеи.
— Я бы с удовольствием повидался с ним в твоем замке, — сказал Дайнуолд и не подумав добавил:
— Может, даже возьму с собой мою девку. Ей понравится… — Он осекся, готовый убить себя за эти слова.
— Что за девка, Дайнуолд? — вкрадчиво спросил Грейлам. — Наверное, та, что сидела на тебе верхом, когда вы резвились в грязи?
— Да.
— И все? Никаких объяснений? Она уже отмылась? Где она сейчас?
— У нее нет одежды. Совсем. Старое платье, которое она вывозила в грязи, было у нее единственным. Оно принадлежало моей покойной жене. Так что сам понимаешь… За неимением платья эта девица сейчас сидит в моей спальне, завернувшись в одеяло.
Кассия склонила голову набок:
— «Эта девица»? Разве у нее нет имени? Как ее зовут?
— Морган, — наобум ляпнул Дайнуолд и чуть не откусил себе язык, но было поздно: что сказано, то сказано, поэтому он решительно повторил:
— Ее зовут Морган. Она моя любовница.
— Она крепостная?
— Да, — энергично кивнул Дайнуолд. Грейлам фыркнул:
Что происходит, Дайнуолд? Только не пытайся лгать. Тебя же видно насквозь.
— Быть того не может! Ты сам только что сказал, что я великолепный враль.
— Я переоценил твои достоинства.
— Ладно, почесали языки, и хватит, — вмешалась Кассия. — Значит, женщину, которую мы видели, зовут Морган? Странное имя, но это не имеет значения. Я пойду к ней. Правда, у меня с собой нет лишней одежды, но потом я могу прислать кое-что из Вулфитона.
— Она дылда, просто гигант. Твоя одежда на нее не налезет.
Кассия нахмурилась, разгладила юбку своего изумительно сшитого бледно-розового платья, поправила рукава белого плаща и не спеша вышла из зала. Только теперь Дайнуолд заметил ее огромный живот.
Он испуганно посмотрел на Грейлама; тот многозначительно кивнул:
— Я забочусь о ней, как могу. Кассия такая маленькая, а ребенок в ее животе все растет и растет. Это она настояла, чтобы мы сегодня приехали в Сент-Эрт, и я не смог отказать. В Вулфитоне она умирает от скуки. Женщины в замке не позволяют ей ничего делать, и даже мои люди носятся вокруг нее, стоит ей появиться во дворе. Ты бы видел Блоунта, моего управляющего. Он буквально сдувает с нее пылинки!
— Когда ребенок должен появиться на свет?
— Не раньше июня. А вдруг она не справится? Я каждый день просто умираю от этой мысли.
— Похоже, она чувствует себя неплохо: как всегда, красива, все время смеется, шутит… — задумчиво сказал Дайнуолд.
— Да, — сказал Грейлам и, осушив свою флягу, посмотрел на друга. — Но я бы попросил тебя не говорить о моей жене так, словно ты ее любовник. Меня это раздражает. А теперь все-таки скажи: это правда, что не ты украл вино отца Кассии? Не ты вывел корабль на скалы ложными сигналами с берега?
— Как же я до этого не додумался?! — с нарочитым сожалением в голосе ответил Дайнуолд.
— Значит, это Роланд, — со вздохом сказал Грейлам. — За такую наглость я сломаю ему два ребра.
— Постараюсь не пропустить этот момент, засмеялся Дайнуолд…
Старательно держась за перила, Кассия медленно поднималась на второй этаж. Чувствовала она себя прекрасно. Если бы Грейлам поверил ей и перестал беспокоиться и прыгать вокруг нее! Это просто сводило ее с ума. А теперь еще отец грозится приехать в Вулфитон, чтобы присматривать за ней! Тогда она точно спятит…
Кассия подошла к спальне Дайнуолда и тихо постучала в массивную дверь. Молчание. Она подергала ручку. Дверь была заперта.
— Морган, пожалуйста, впусти меня, — позвала она. — Это Кассия де Моретон.
Затаившись на кровати Дайнуолда, Филиппа не сводила взгляда с двери.
Морган? Господи! Это еще кто такая? Она встала, тщательно запахнулась в одеяло и, прошлепав босыми ногами к двери, отворила ее.
— Входите, миледи, — сказала она с улыбкой.
— Благодарю. О дорогая, я вижу, Дайнуолд сказал правду: у тебя совсем нет одежды.
Филиппа кивнула.
— Но ты не похожа на дочь крепостного. Что за шутку решил сыграть Дайнуолд?
— А что он вам сказал?
— Что ты его любовница.
Филиппа фыркнула и покачала головой, отчего ее уже просохшие волосы буйными кудрями разметались по спине.
— У тебя великолепные волосы, — заметила Кассия. — Я всегда хотела иметь такие. Недавно я была очень больна, и меня постригли наголо. Мои волосы отросли и стали гуще, но все равно до твоих им далеко. Не возражаешь, если я присяду? При мне тяжелая ноша.
Маленькая леди прошла через спальню, и Филиппа оценила, насколько она элегантна и женственна. И заметила, что она ждет ребенка. Ребенка этого огромного воина. Филиппа попыталась представить громадного Грейлама сверху этой миниатюрной хрупкой женщины. Невозможно! Впрочем, какая разница: очарование Кассии больше не представляет для Дайнуолда никакой опасности.