Страница:
— Свои, — доложился Вован, — где шеф?
— В машине.
— Ну что менты?
— Стоят, — один из встречающих вытянул руку вниз и в сторону. В темноте у въездных ворот проглядывался милицейский «УАЗик», в машине тлел огонек сигареты, чуть слышно потрескивала рация. Из темноты подошел еще кто-то, по голосу Макс узнал Завгороднего:
— Как вы там? — поинтересовался главный коррупционер и мафиози районного масштаба.
— Горит, — доложился Макс.
— Мы их так шугнули… — восторженно, чуть не во весь голос, начал Вован.
— Тише ты, попалимся, — зашикали на него со всех сторон.
Наконец рация захрипела, кто-то вызывал патрульную машину. Через мгновение вспыхнули фары, над крышей ярким сполохом заметалась мигалка, «УАЗик» торпедой рванул с места и помчался по дороге в сторону «Шанхая».
— Ну, с Богом, — распорядился. Семен Олегович, — пошли, захватим кое-что.
Подошли к «ауди», Виктор открыл багажник, вспыхнула тусклая лампочка. Вместительный багажник был забит снаряжением: ласты, маски, акваланги, фонари, бухты шпагата, вместительные мешки.
— Нам до утра управиться нужно, на катере баллоны не заправлены. А с этими можно сразу начинать погружение, — пояснил местный Аль Капоне. — Давайте-ка, хлопцы, разбирай поклажу.
Парни Артура похватали баллоны и снаряжение и поволокли их вниз, «троглодитов» из группы огнеметчиков нагрузили канистрами с дизельным топливом и отправили следом.
— Больше нести ничего не нужно? — поинтересовался Вован.
— Не торопитесь, — Артур откинул мешковину, на дне багажника в ряд лежало шесть помповых «моссбергов», — разбирай игрушки.
— А это еще зачем? — с искренним любопытством спросил Макс. — Мы что, с кем-то воевать собираемся?
— На всякий пожарный, — похлопал его по плечу мэр.
Через несколько минут «Алиса» с погашенными огнями отошла от причала.
«Шанхай» догорал. Прибывшая пожарная машина пыталась бороться с пламенем посредством тощей струйки воды (пенообразующего состава у щелкинских пожарных со времен ликвидации советской власти не водилось), с таким же успехом можно было тушить пылающую цистерну с мазутом поливая ее из игрушечного водяного пистолета. Население пыталось бороться с огнем, организовав тушение пожара водой из поливочной цистерны, но вода из нее кончилась через полчаса. Впрочем, огонь действовал избирательно, лишний раз подтверждая избитую истину, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Притулившиеся друг к другу времянки и халупы превратились в груду головешек, а обнесенные каменными заборами просторные подворья практически не пострадали. Сейруллин Малаев во время пожара своего двора не покидал — руководил действиями родственников, занятых борьбой с пожаром и спасением домашнего имущества. Пламя лишь слегка коснулось его высокого каменного забора. Домочадцы Малаева, в отличие от многих погорельцев, просто пережили несколько не очень приятных мгновений. На окраине все еще пытались бороться с огнем, но уже было видно, что от «Шанхая» практически ничего не осталось.
Теперь, когда пожар стал угасать, во двор старейшины хлынули пострадавшие односельчане. Сейруллин для начала распорядился, чтобы сыновья и работники убрали обратно в дом приготовленное к эвакуации имущество, и лишь после этого приступил к исполнению обязанностей сельского головы. Погорельцы требовали организовать им временное размещение и наказать виновных. Люди все шли и шли. Распорядившись, чтобы прибывающих размещали в пустующем сарае, Малаев велел всем участникам недавнего «курултая» собраться на просторной террасе. Первым появился глава рода Ахмедовых, их жилище тоже не пострадало. Малаев взял Ахмедова под локоток и отвел в угол террасы, подальше от людей.
— Жертвы есть? — в полголоса поинтересовался он.
— Нет, слава Аллаху, люди не пострадали.
— Плохо, — в прищуренных глазах старейшины мелькнуло что-то сродни огоньку ярости в светящихся в сумраке зрачках ночного хищника.
В глазах его собеседника не отразилось ничего. Ахмедов понял, что Малаев собирается разыграть крупную карту и размышлял — какую выгоду из этого может извлечь лично он и его многочисленные родственники. Он решил присоединиться к старейшине в его игре. Осторожно огляделся и едва слышно спросил:
— Кто?
— Внизу на склоне еще горит?
— Еще как, а что?
— Дом Саттаева цел?
Саттаев был ветераном, кавалером ордена «Славы» трех степеней, закончил воевать в Берлине, но после войны его выселили из Крыма вместе с остальными односельчанами, которые, надо признаться, в отличие от заслуженного деда в борьбу с апологетами «нового тевтонского порядка не вступали», а некоторые даже усиленно насаждали его по месту жительства. Саттаев был единственным из стариков, который отказался признать главенство Малаева. Жил сам по себе со своею старухой и вел непрестанную войну с районной администрацией, вполне обоснованно добиваясь выполнения всех льгот, положенных ему как ветерану.
— Там не горело вообще, все целое стоит.
— Возьми своих и моих сыновей, бензин. Сделаешь все быстро, вернетесь до того, как все соберутся. Зажгли и мигом сюда! Сейчас везде суматоха, вас никто не заметит.
— Сделаем, — пообещал Ахмедов таким тоном, будто старейшина попросил его сходить в магазин за хлебом, — только скажи, зачем?
— Будет что власти показать! Как они своих граждан любят и берегут. Устроим у мэрии пикеты, демонстрации. Такие, чтобы телевидение приехало. Скажем: кому нужна такая власть, у которой такие заслуженные старики гибнут из-за того, что даже пожарной машины нормальной в городе нет? Кому нужна такая власть, что не может заставить свою милицию навести порядок и обеспечить спокойную старость ветеранам?
— Понятно. А что будем делать с теми, кто это все устроил? Тут же баран и тот догадается, чьих рук дело. Люди мэра, больше некому. Если мы смолчим — они нас отсюда выживут.
— Будем все делать правильно — не выживут. Завтра остальное скажу, а сейчас делайте, что сказал.
Через несколько минут Ахмедов и его подручные были у дома Саттаева. В окнах горел свет, старик помогал односельчанам бороться с огнем, потом совсем выбился из сил. И, вернулся домой, привел с собой две семьи погорельцев. Разместив людей, спать не ложился, собирался ехать на своем стареньком «Запорожце» в Ленино в прокуратуру. Ахмедову были слышны разговоры внутри дома, возмущенные голоса мужчин и причитания женщин.
— Начинайте, — скомандовал он своим помощникам. Те схватили канистры и стали тихонько пробираться вокруг дома, расплескивая на землю и стены их содержимое.
— Дверь подопри, — приказал Ахмедов старшему сыну Малаева, — и проверь, чтобы у окон хорошо полили, а то выскочат.
Тот кивнул и подпер дверь дома увесистым колом. Ахмедов чиркнул спичкой, к дому побежала огненная дорожка. Через мгновение дом Саттаевых пылал, охваченный пламенем. Еще через несколько минут Ахмедов сидел на собрании и активно одобрял все, что говорил старейшина.
ГЛАВА 27.
Экипаж «Урсулы» собрался у экрана радара яхты и внимательно наблюдал за происходящим в окрестностях. Комментировал происходящее в основном Л инке, остальные внимательно слушали.
— Итак, вот эта отметка, — он коснулся кончиком карандаша светящейся на экране точки, — наши русские друзья. А вот эта — украинская береговая охрана. Посмотрим, чем закончится их рандеву, запрет на выход в море пока не отменен.
Отметка катера погранслужбы некоторое время следовала за отметкой другого катера, потом отвернула в сторону.
— Не иначе, нашему русскому другу каким-то образом удалось отделаться от береговой охраны, — заметил Барлоу. — Интересно, куда он собирается?
— Я же вам говорил, что это не просто катер, а идет он… Мисс Лу, будьте любезны нанести место обнаруженного вами подводного «НЛО» на экран.
Луиза взяла маркер и, сверившись с картой, поставила на индикаторе жирную метку. Отметка русского катера неумолимо ползла в сторону нарисованной точки. Пограничный катер вернулся обратно.
— Итак, поведение нашего русского друга полностью подтверждает сделанные ранее предположения. Скорее всего нашим конкурентам удалось каким-то образом достаточно точно установить место падения. Мы выходим.
— Выходим? Кажется, был объявлен запрет на выход судов за акваторию бухты, — недовольно возразил Шелли.
— Кажется, — с той же интонацией ответил ему Линкс, — вам платят за то, чтобы вы обходили всяческие запреты.
— Постойте, сэр, — Барлоу привычно перешел к обращению, соблюдающему существующую субординацию, — мы же не русский катер, а по скоростным характеристикам и вооружению мы просто не сможем тягаться с пограничным катером, и еще у него наверняка есть радар. Нас сразу же обнаружат.
— Радар у него вероятно есть, — кивнул начальник группы, — а вот станция помех вряд ли найдется, а на «Урсуле» таковая имеется и, прошу заметить, достаточно мощная. На таком расстоянии у них на экране получится сплошная засветка, что-либо разобрать будет просто невозможно.
— Понятно. Что делать мне и моим людям?
— Сначала мы проследуем за русскими к предполагаемому месту падения.
— Предполагаемому?
— До момента обнаружения самолета я бы называл эту точку на карте именно так. Вам предстоит заняться привычной работой. Волшебный прибор, позволяющий водить противника за нос, должен оказаться у нас на борту. Более подробный порядок действий разработаем на месте, а пока готовьте акваланги. Мистер Карпентер, думаю, настало время выдать нашим охотникам за жемчугом оружие. А то наши парни чувствуют себя слишком неуверенно без этих привычных им с детства игрушек.
— Признаюсь, с ними, шеф, мир выглядит для меня значительно привлекательнее, — осклабился Шелли.
— Это просто привычка, — усмехнулся в ответ главный разведчик, — было время, когда я считал точно так же.
Под настилом палубы ровно зарокотал дизель.
«Аллигатор», развернутый носом к волне, танцевал на якоре. Якорную цепь отпустили с таким расчетом, чтобы катер занял положение по ветру. Он медленно взбирался на набегающую волну и, скатываясь с ее вершины, вспарывал форштевнем следующую за ней. Зыбь рождала несильную продольную качку. Вечерняя заря вобрала в себя все тона палитры от оранжевого до темно-красного, предвещая на завтра хорошую погоду. Игорь Сомов достал из палубного рундука какой-то флажок прикрепил его к фалу и подтянул его к гафелю.
— Это зачем?
— Положено, означает — веду водолазные работы.
— Зачем? Чтобы все в окрестностях знали, что мы тут делаем? Конкуренты небось не дремлют.
— Во-первых, конкуренты конкурентами, а попасть каком-нибудь лихачу под винт мне не улыбается. А что касается конкурентов, есть у меня подозрение насчет одной посудины. Кстати, после визита к Хмаре они только усилились.
— Ты о чем? — поинтересовался Захаровский.
— Помните яхту, большая, бело-голубая, с кучей антенн?
— Та, что нам вчера попалась, когда мы домой шли? — подсказал Давыдов.
— Она самая. Возле нее еще постоянно двое на водных мотоциклах резвятся.
— И что?
— Зачем человеку на водном отдыхе приемник системы GPS? Он что, потеряться боится? Кроме того, в бинокль я заметил, у них на этих «мотоциклетах» приборы навроде нашего «японского чуда». Зачем мирному туристу на водном мотоцикле сонар?
— Точно. Еще этот бритый абориген в милиции рассказывал, как пятеро с яхты весь кабак уложили, — припомнил Анатолий. — Может, это и есть агенты «моссада» или парагвайской разведки?
— Может — да, может — нет, лучше пошевеливаться. Времени у нас в обрез. Если это действительно служба, оснащение у них получше нашего. Незваных гостей можно ждать в любой момент.
— Тогда пора нырять. Вот только там, наверное, уже ничего не видно, — сказал Давыдов.
— На этот случай люди придумали электричество.
— Тогда я пошел.
— Успеешь. Сначала мы с Пашей на разведку сходим.
— Вы же говорили, что в авиатехнике не разбираетесь, — обиделся Давыдов.
— Вот именно поэтому пойдешь вторым. Кроме тебя и Пашки у нас электронщиков нет. Ты лучше разбираешься в этих ваших транзисторах-конденсаторах, а у твоего коллеги больше опыта в работе на глубине. Поэтому пойдешь во второй партии. Мы проведем разведку, посмотрим, чтобы там все было без сюрпризов. Мы же не знаем, может, там уже кто-то до нас побывал и оставил какие-нибудь гостинцы для следующих посетителей. А потом, пожалуйста, погружайся и работай.
— Ладно, — нехотя согласился Давыдов.
Захаровский и Сомов надели гидрокостюмы, Давыдов сотоварищи помогли им пристегнуть баллоны и пояса с грузом. Осокин вынес из рубки два тесака в ножнах:
— На всякий пожарный.
Аквалангисты молча пристегнули оружие: Захаровский к поясу, Сомов к голени. Потом спиной вперед один за другим бултыхнулись в воду. Оставшимся на борту делать было нечего. Время тянулось, как длинный состав через железнодорожный переезд.
— А ведь мы можем посмотреть, чем они там занимаются, — сообразил Давыдов. Прошел в рубку и включил продукт заокеанской радиоэлектронной мысли. Изображение по качеству уступало видеотрансляции, но разобрать происходящее под толщей воды все же было можно. На слабосветящемся экране самолет и аквалангисты были видны как темные силуэты на более светлом фоне, дно в этом месте покрывал ровный песочек. Самолет лежал накренившись вперед, левая плоскость на треть зарылась в песок. Ныряльщики приблизились к затонувшей «сушке» и, медленно перебирая ластами, стали кружить вокруг самолета. Один из них (качество изображения не позволяло рассмотреть кто именно) поднырнул под правое крыло, второй остался сверху и страховал товарища. Наконец они закончили осмотр и неторопливо направились в сторону катера. Через две минуты они, отфыркиваясь и отплевываясь, взобрались на борт.
— Ну что? — в один голос спросили Осокин и Давыдов.
— Сдается, мы первые, — переводя дух, доложил Сомов, — внизу висит эта ваша хреновина. Судя по внешнему виду, это именно то, что ты и предполагал. На подвесной бак или ракету не похоже.
— Ну, тогда я полезу, — встрепенулся Анатолий.
— Вместе полезем, — отдышавшись, сказал ему бывший морской пехотинец категоричным тоном, — в воду одному по всем инструкциям лазить не положено, мы сейчас вроде как задействованы для проведения специальной операции и потому действуем с соблюдением всех соответствующих случаю установок. Включая присягу, боевой устав и инструкции по ТБ.
— Операция, «Плащи и кинжалы»! Просто последние преторианцы какие-то, — покачал головой Петр, — нет ни страны, которой присягали, ни ее вооруженных сил, а вы все еще пытаетесь ей служить.
— Присягу один раз..ю — начал Сомов.
— Знаю-знаю. Между прочим, я ее тоже принимал, хоть и на срочной. Только мне сдается, все это никому уже не нужно. Играют себе князьки в свои игры и черт с ними. Если считаете, что эта железка на дне угрожает всему славянскому миру, взорвать ее ко всем чертям — и все дела.
— Погоди взрывать-то, — не согласился Захаровский, — я с ней еще кое-кого на чистую воду выведу.
— Хватит ссориться, горячие финские парни! Лучше помогите мне баллоны надеть, — сказал Анатолий. «Ассириец» и Павел Захаровский подняли баллоны и помогли Давыдову протиснуться в лямки. Виктор Сомов протянул маску и ласты. Давыдов засунул ноги в ласты, подогнав ремни по размеру.
— Погоди-ка, — Павел подошел и к нему, отцепил нож и протянул его капитану, — может понадобится под водой. Отрезать там чего или отломать.
— Спасибо, — Анатолий прикрепил нож к голени, как Сомов, которого считал в вопросах «водоплавания» непререкаемым авторитетом.
Сомов встал и шлепая ластами по палубе направился к борту. У лесенки, ведущей в воду, он остановился:
— Кстати, насчет взрыва. Я думаю, после подъема этой вашей «запчасти» на борт самолет нужно рвать. Что думаете?
— Лишним не будет, — согласился Давыдов, — у наших конкурентов появится повод думать, что аэроплан взорвался при ударе о воду, а вместе с ним прекратила свое существование и вся его радиоэлектронная начинка.
— Ныряйте, а мы пока все подготовим, — кивнул Захаровский.
— А чем рвать-то будем, — удивился Давыдов, — насколько я знаю, тринитротолуол ни в аптеках, ни в магазинах не продается.
— Ты мину у входа в музей видел? — спросил его обладатель ассирийской бороды.
— Ну, — кивнул Анатолий.
— Так вот она, между прочим, самая что ни на есть настоящая.
— Ни фига себе! Ее же разминировать надо было.
— Позвольте представиться, заместитель командира саперного взвода старший сержант Осокин. Теперь, правда, запаса, — с улыбкой поклонился Петр.
— Понятно… — удивленно протянул Давыдов, — значит это ты ее того…
— И не только ее. А в ней заряда легкому крейсеру хватит.
— А детонаторы откуда? — не сдавался Анатолий.
— Знаешь, сколько этого добра в Крыму после войны осталось? Всю нашу геологоразведку лет на двадцать вперед можно оснастить. Браконьеры, по-твоему, откуда это добро берут рыбу глушить? Все оттуда же, с мест былых сражений. Раньше черных следопытов гоняли, а теперь властям не до этого, других проблем хватает.
— Кончайте базарить, пора лезть в воду, — скомандовал Сомов.
Давыдов напялил маску, взял в рот загубник и шагнул за борт. В воде было темновато. Видимость по сравнению с дневными погружениями ухудшилась раз в десять. Анатолий еле видел плывущего в метре от него товарища, а остальное скрывала темно-зеленая завеса толщи воды. Они медленно погружались, по подсчетам Давыдова, погрузились метров на десять-двенадцать. Стало совсем темно, Сомов включил фонарь. И тут он увидел. Сначала из зелено-голубой мглы показались два киля Су-27, затем Давыдов стал различать и всю машину. Обычная для боевого самолета серо-голубая окраска, зеленый носовой конус, красные звезды на крыльях. Самолет практически не пострадал при падении. Сомов прекратил спуск. Распластавшись, завис над самолетом, кивнул напарнику, «мол, можешь работать, я тебя страхую». Давыдов включил «подсветку» и медленно поплыл вдоль самолета. Фонарь кабины был отстрелен при катапультировании. Анатолий осторожно нырнул в кокпит. На первый взгляд ничего особенного внутри не было. Капитан как можно внимательнее осмотрел приборную доску. Тут, конечно, лучше бы разобрался летчик или авиатехник, но на безрыбье и рак рыба. Анатолий постарался вспомнить, какие примерно приборы должны находиться в кабине. Слава Богу, кое-какой опыт в этой области у него имелся. Ничего особенного. Никаких новых приборов внутри кабины не имелось. Кстати, переключатель, подающий питание на самолетный ответчик, стоял в положении «выключен». Означать это могло только одно — прибор, за которым они охотились, работал автономно и без участия пилота. Больше в кабине делать было нечего. Анатолий выбрался наружу, знаками показал напарнику, что здесь все закончил и хочет посмотреть, что там за «балда» на внешней подвеске. Для осмотра пришлось поднырнуть под крыло. Искомый предмет он заметил сразу и подумал, что им повезло: самолет зарылся крылом в песок и застрял в наклонном положении. Если бы он лег на брюхо, добраться до подвешенной под фюзеляжем аппаратуры было бы просто невозможно. Надеясь на то, что самолет застрял основательно и не рухнет на брюхо в момент осмотра, Давыдов нырнул к подвешенному под фюзеляжем сигарообразному предмету. С первого взгляда, он понял, что это не дополнительный бак. Не было трубок для подачи топлива в систему, да и маловат для бака, длина метр-метр двадцать. Диаметр — сантиметров пятнадцать-двадцать; не ракета, это точно. Сзади отсутствовало обычное в таких случаях сопло. Это было именно то, что они искали. Продолговатая сигара белого цвета с коротенькими стабилизаторами. Никакой маркировки, приличествующей нормальной авиационной ракете или на худой конец топливному баку. На одном боку лючок и красная надпись «АКБ здесь», рядом еще один небольшой люк. Анатолий пару минут разбирался с устройством замков. Наконец, сигара сошла с направляющей и плавно скользнула вниз. Ткнулась мордой в песок, взбаламутив слабое облачко. Давыдов спустился на дно и обеими руками охватил сигару, в воде она показалась не особенно тяжелой. Усердно работая ластами он выбрался с трофеем на плоскость. Здесь к нему присоединился Сомов. Вдвоем буксировать находку было легче. Ныряльщики медленно двинулись к поверхности. Вверх тянулись цепочки пузырьков выдыхаемого воздуха. Несколько минут они поднимались и, наконец, вверху стала заметна колеблющаяся граница воды и воздуха. Проблемы возникли с подъемом трофея на борт, взобраться с ним по лесенке было не просто. По лесенке мог подниматься только кто-нибудь один, при этом у него оставалась свободна только одна рука, второй он был вынужден хвататься за перекладину. Оставшийся в воде не мог удерживать устройство на плаву, его тянуло на дно. После двух неудачных попыток Виктор сбросил отцу конец веревки. Давыдов и Сомов, плюхаясь в воде, как два белых медведя в зоопарке, обвязали находку, и экипаж вытащил ее на палубу. Потом из воды вылезли усталые, но довольные ныряльщики.
ГЛАВА 28.
Давыдову не терпелось осмотреть трофей. Он даже не стал снимать гидрокостюм, сразу занялся находкой.
— Погоди-ка, — Петр осторожно отобрал у него «игрушку», — проверим ее насчет наличия самоликвидаторов. Вить, сгоняй за инструментарием.
Сомов-младший пулей метнулся в свое промасленное и промазученное убежище и вернулся с чемоданчиком с отвертками, плоскогубцами, кусачками и всякой дребеденью. Осокин включил на палубе фонарь, достал из кармана очки и водрузил их на свой орлиный нос. Остальные затаив дыхание следили за его манипуляциями.
— Отошли бы подальше на всякий пожарный, — рекомендовал им бывший сапер, — мало ли…
— Витька, дуй на корму, — распорядился Сомов, — давай дальше, Петруша, мы тебе верим.
Сначала Осокин осторожно вскрыл люк отсека аккумуляторных батарей. Отодвинулся, пусть специалисты посмотрят. Давыдов заглянул через его плечо.
— Ну как? — Осокин подвинулся так, чтобы Анатолию было лучше видно.
— Да вроде обычные батареи, — неуверенно произнес он.
Петр так же аккуратно открыл второй люк. Под ним оказалась контрольная панель. Технику, которому когда-нибудь пришлось бы эксплуатировать исследуемое устройство, чрезмерное напряжение мозговых извилин не грозило. На панели оказалось всего два переключателя: «ВКЛ/ВЫКЛ» и «КОНТРОЛЬ/РАБОТА»; еще на ней имелось схематичное изображение функциональной схемы: три ряда прямоугольников, соединенных стрелочками и линиями, на каждом из них по два светодиода — «ИСПРАВЕН», «НЕИСПРАВЕН». На прямоугольниках имелись многозначительные надписи: «ПРИБОР 1», «ПРИБОР 2», и так далее до 17. Ясности в понимание конструкции прибора это не вносило, но видимо облегчало поиск неисправного блока.
— Ну, что скажете? — Петр обернулся к Давыдову и Захаровскому. — Оно, или как?
— Вроде оно, — Давыдов протиснулся к находке и постучал по носовому конусу ногтем, — похоже, пластмасса.
— И что сие означает? — с любопытством спросил Игорь.
— У него обтекатель антенны по идее должен быть сделан из радиопрозрачного материала. Так что, похоже, что это оно. — Давыдов бережно приподнял носовую часть сигары. Носовой конус оказался съемным. На корпусе даже была нарисована стрелка, облегчающая процедуру навинчивания конуса на устройство. Давыдов свинтил пластмассовый колпак. Под ним оказалась сетка фазированной антенной решетки. Задний конус тоже свинчивался, под ним была такая же антенна. По-видимому, устройство должно было быть готовым к работе со станциями, находящимися и прямо по курсу и сзади самолета. Анатолий заглянул внутрь прибора. Антенны тянулись и вдоль боковых стенок, аппаратура обеспечивала носителю круговую защиту. Еще внутри виднелись какие-то блоки, соединенные проводами и коаксиальными кабелями.
— Точно оно, — удовлетворенно заявил Анатолий, — и антенны на месте, и похоже оно на то, чем предположительно является.
— Вот и ладненько, рвем аэроплан и сваливаем отсюда. Не забывайте, нам еще с нашим пограничным другом общаться. Придется тебе, Толька, изобразить при «прохождении таможни» пьяный дебош, а то не поверят.
— Ладно я полез, — сказал Павел и направился к борту. В руке у него были тротиловые шашки, обмотанные витками детонационного шнура.
— В машине.
— Ну что менты?
— Стоят, — один из встречающих вытянул руку вниз и в сторону. В темноте у въездных ворот проглядывался милицейский «УАЗик», в машине тлел огонек сигареты, чуть слышно потрескивала рация. Из темноты подошел еще кто-то, по голосу Макс узнал Завгороднего:
— Как вы там? — поинтересовался главный коррупционер и мафиози районного масштаба.
— Горит, — доложился Макс.
— Мы их так шугнули… — восторженно, чуть не во весь голос, начал Вован.
— Тише ты, попалимся, — зашикали на него со всех сторон.
Наконец рация захрипела, кто-то вызывал патрульную машину. Через мгновение вспыхнули фары, над крышей ярким сполохом заметалась мигалка, «УАЗик» торпедой рванул с места и помчался по дороге в сторону «Шанхая».
— Ну, с Богом, — распорядился. Семен Олегович, — пошли, захватим кое-что.
Подошли к «ауди», Виктор открыл багажник, вспыхнула тусклая лампочка. Вместительный багажник был забит снаряжением: ласты, маски, акваланги, фонари, бухты шпагата, вместительные мешки.
— Нам до утра управиться нужно, на катере баллоны не заправлены. А с этими можно сразу начинать погружение, — пояснил местный Аль Капоне. — Давайте-ка, хлопцы, разбирай поклажу.
Парни Артура похватали баллоны и снаряжение и поволокли их вниз, «троглодитов» из группы огнеметчиков нагрузили канистрами с дизельным топливом и отправили следом.
— Больше нести ничего не нужно? — поинтересовался Вован.
— Не торопитесь, — Артур откинул мешковину, на дне багажника в ряд лежало шесть помповых «моссбергов», — разбирай игрушки.
— А это еще зачем? — с искренним любопытством спросил Макс. — Мы что, с кем-то воевать собираемся?
— На всякий пожарный, — похлопал его по плечу мэр.
Через несколько минут «Алиса» с погашенными огнями отошла от причала.
«Шанхай» догорал. Прибывшая пожарная машина пыталась бороться с пламенем посредством тощей струйки воды (пенообразующего состава у щелкинских пожарных со времен ликвидации советской власти не водилось), с таким же успехом можно было тушить пылающую цистерну с мазутом поливая ее из игрушечного водяного пистолета. Население пыталось бороться с огнем, организовав тушение пожара водой из поливочной цистерны, но вода из нее кончилась через полчаса. Впрочем, огонь действовал избирательно, лишний раз подтверждая избитую истину, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Притулившиеся друг к другу времянки и халупы превратились в груду головешек, а обнесенные каменными заборами просторные подворья практически не пострадали. Сейруллин Малаев во время пожара своего двора не покидал — руководил действиями родственников, занятых борьбой с пожаром и спасением домашнего имущества. Пламя лишь слегка коснулось его высокого каменного забора. Домочадцы Малаева, в отличие от многих погорельцев, просто пережили несколько не очень приятных мгновений. На окраине все еще пытались бороться с огнем, но уже было видно, что от «Шанхая» практически ничего не осталось.
Теперь, когда пожар стал угасать, во двор старейшины хлынули пострадавшие односельчане. Сейруллин для начала распорядился, чтобы сыновья и работники убрали обратно в дом приготовленное к эвакуации имущество, и лишь после этого приступил к исполнению обязанностей сельского головы. Погорельцы требовали организовать им временное размещение и наказать виновных. Люди все шли и шли. Распорядившись, чтобы прибывающих размещали в пустующем сарае, Малаев велел всем участникам недавнего «курултая» собраться на просторной террасе. Первым появился глава рода Ахмедовых, их жилище тоже не пострадало. Малаев взял Ахмедова под локоток и отвел в угол террасы, подальше от людей.
— Жертвы есть? — в полголоса поинтересовался он.
— Нет, слава Аллаху, люди не пострадали.
— Плохо, — в прищуренных глазах старейшины мелькнуло что-то сродни огоньку ярости в светящихся в сумраке зрачках ночного хищника.
В глазах его собеседника не отразилось ничего. Ахмедов понял, что Малаев собирается разыграть крупную карту и размышлял — какую выгоду из этого может извлечь лично он и его многочисленные родственники. Он решил присоединиться к старейшине в его игре. Осторожно огляделся и едва слышно спросил:
— Кто?
— Внизу на склоне еще горит?
— Еще как, а что?
— Дом Саттаева цел?
Саттаев был ветераном, кавалером ордена «Славы» трех степеней, закончил воевать в Берлине, но после войны его выселили из Крыма вместе с остальными односельчанами, которые, надо признаться, в отличие от заслуженного деда в борьбу с апологетами «нового тевтонского порядка не вступали», а некоторые даже усиленно насаждали его по месту жительства. Саттаев был единственным из стариков, который отказался признать главенство Малаева. Жил сам по себе со своею старухой и вел непрестанную войну с районной администрацией, вполне обоснованно добиваясь выполнения всех льгот, положенных ему как ветерану.
— Там не горело вообще, все целое стоит.
— Возьми своих и моих сыновей, бензин. Сделаешь все быстро, вернетесь до того, как все соберутся. Зажгли и мигом сюда! Сейчас везде суматоха, вас никто не заметит.
— Сделаем, — пообещал Ахмедов таким тоном, будто старейшина попросил его сходить в магазин за хлебом, — только скажи, зачем?
— Будет что власти показать! Как они своих граждан любят и берегут. Устроим у мэрии пикеты, демонстрации. Такие, чтобы телевидение приехало. Скажем: кому нужна такая власть, у которой такие заслуженные старики гибнут из-за того, что даже пожарной машины нормальной в городе нет? Кому нужна такая власть, что не может заставить свою милицию навести порядок и обеспечить спокойную старость ветеранам?
— Понятно. А что будем делать с теми, кто это все устроил? Тут же баран и тот догадается, чьих рук дело. Люди мэра, больше некому. Если мы смолчим — они нас отсюда выживут.
— Будем все делать правильно — не выживут. Завтра остальное скажу, а сейчас делайте, что сказал.
Через несколько минут Ахмедов и его подручные были у дома Саттаева. В окнах горел свет, старик помогал односельчанам бороться с огнем, потом совсем выбился из сил. И, вернулся домой, привел с собой две семьи погорельцев. Разместив людей, спать не ложился, собирался ехать на своем стареньком «Запорожце» в Ленино в прокуратуру. Ахмедову были слышны разговоры внутри дома, возмущенные голоса мужчин и причитания женщин.
— Начинайте, — скомандовал он своим помощникам. Те схватили канистры и стали тихонько пробираться вокруг дома, расплескивая на землю и стены их содержимое.
— Дверь подопри, — приказал Ахмедов старшему сыну Малаева, — и проверь, чтобы у окон хорошо полили, а то выскочат.
Тот кивнул и подпер дверь дома увесистым колом. Ахмедов чиркнул спичкой, к дому побежала огненная дорожка. Через мгновение дом Саттаевых пылал, охваченный пламенем. Еще через несколько минут Ахмедов сидел на собрании и активно одобрял все, что говорил старейшина.
ГЛАВА 27.
ИГРА НАЧИНАЕТСЯ.
Экипаж «Урсулы» собрался у экрана радара яхты и внимательно наблюдал за происходящим в окрестностях. Комментировал происходящее в основном Л инке, остальные внимательно слушали.
— Итак, вот эта отметка, — он коснулся кончиком карандаша светящейся на экране точки, — наши русские друзья. А вот эта — украинская береговая охрана. Посмотрим, чем закончится их рандеву, запрет на выход в море пока не отменен.
Отметка катера погранслужбы некоторое время следовала за отметкой другого катера, потом отвернула в сторону.
— Не иначе, нашему русскому другу каким-то образом удалось отделаться от береговой охраны, — заметил Барлоу. — Интересно, куда он собирается?
— Я же вам говорил, что это не просто катер, а идет он… Мисс Лу, будьте любезны нанести место обнаруженного вами подводного «НЛО» на экран.
Луиза взяла маркер и, сверившись с картой, поставила на индикаторе жирную метку. Отметка русского катера неумолимо ползла в сторону нарисованной точки. Пограничный катер вернулся обратно.
— Итак, поведение нашего русского друга полностью подтверждает сделанные ранее предположения. Скорее всего нашим конкурентам удалось каким-то образом достаточно точно установить место падения. Мы выходим.
— Выходим? Кажется, был объявлен запрет на выход судов за акваторию бухты, — недовольно возразил Шелли.
— Кажется, — с той же интонацией ответил ему Линкс, — вам платят за то, чтобы вы обходили всяческие запреты.
— Постойте, сэр, — Барлоу привычно перешел к обращению, соблюдающему существующую субординацию, — мы же не русский катер, а по скоростным характеристикам и вооружению мы просто не сможем тягаться с пограничным катером, и еще у него наверняка есть радар. Нас сразу же обнаружат.
— Радар у него вероятно есть, — кивнул начальник группы, — а вот станция помех вряд ли найдется, а на «Урсуле» таковая имеется и, прошу заметить, достаточно мощная. На таком расстоянии у них на экране получится сплошная засветка, что-либо разобрать будет просто невозможно.
— Понятно. Что делать мне и моим людям?
— Сначала мы проследуем за русскими к предполагаемому месту падения.
— Предполагаемому?
— До момента обнаружения самолета я бы называл эту точку на карте именно так. Вам предстоит заняться привычной работой. Волшебный прибор, позволяющий водить противника за нос, должен оказаться у нас на борту. Более подробный порядок действий разработаем на месте, а пока готовьте акваланги. Мистер Карпентер, думаю, настало время выдать нашим охотникам за жемчугом оружие. А то наши парни чувствуют себя слишком неуверенно без этих привычных им с детства игрушек.
— Признаюсь, с ними, шеф, мир выглядит для меня значительно привлекательнее, — осклабился Шелли.
— Это просто привычка, — усмехнулся в ответ главный разведчик, — было время, когда я считал точно так же.
Под настилом палубы ровно зарокотал дизель.
«Аллигатор», развернутый носом к волне, танцевал на якоре. Якорную цепь отпустили с таким расчетом, чтобы катер занял положение по ветру. Он медленно взбирался на набегающую волну и, скатываясь с ее вершины, вспарывал форштевнем следующую за ней. Зыбь рождала несильную продольную качку. Вечерняя заря вобрала в себя все тона палитры от оранжевого до темно-красного, предвещая на завтра хорошую погоду. Игорь Сомов достал из палубного рундука какой-то флажок прикрепил его к фалу и подтянул его к гафелю.
— Это зачем?
— Положено, означает — веду водолазные работы.
— Зачем? Чтобы все в окрестностях знали, что мы тут делаем? Конкуренты небось не дремлют.
— Во-первых, конкуренты конкурентами, а попасть каком-нибудь лихачу под винт мне не улыбается. А что касается конкурентов, есть у меня подозрение насчет одной посудины. Кстати, после визита к Хмаре они только усилились.
— Ты о чем? — поинтересовался Захаровский.
— Помните яхту, большая, бело-голубая, с кучей антенн?
— Та, что нам вчера попалась, когда мы домой шли? — подсказал Давыдов.
— Она самая. Возле нее еще постоянно двое на водных мотоциклах резвятся.
— И что?
— Зачем человеку на водном отдыхе приемник системы GPS? Он что, потеряться боится? Кроме того, в бинокль я заметил, у них на этих «мотоциклетах» приборы навроде нашего «японского чуда». Зачем мирному туристу на водном мотоцикле сонар?
— Точно. Еще этот бритый абориген в милиции рассказывал, как пятеро с яхты весь кабак уложили, — припомнил Анатолий. — Может, это и есть агенты «моссада» или парагвайской разведки?
— Может — да, может — нет, лучше пошевеливаться. Времени у нас в обрез. Если это действительно служба, оснащение у них получше нашего. Незваных гостей можно ждать в любой момент.
— Тогда пора нырять. Вот только там, наверное, уже ничего не видно, — сказал Давыдов.
— На этот случай люди придумали электричество.
— Тогда я пошел.
— Успеешь. Сначала мы с Пашей на разведку сходим.
— Вы же говорили, что в авиатехнике не разбираетесь, — обиделся Давыдов.
— Вот именно поэтому пойдешь вторым. Кроме тебя и Пашки у нас электронщиков нет. Ты лучше разбираешься в этих ваших транзисторах-конденсаторах, а у твоего коллеги больше опыта в работе на глубине. Поэтому пойдешь во второй партии. Мы проведем разведку, посмотрим, чтобы там все было без сюрпризов. Мы же не знаем, может, там уже кто-то до нас побывал и оставил какие-нибудь гостинцы для следующих посетителей. А потом, пожалуйста, погружайся и работай.
— Ладно, — нехотя согласился Давыдов.
Захаровский и Сомов надели гидрокостюмы, Давыдов сотоварищи помогли им пристегнуть баллоны и пояса с грузом. Осокин вынес из рубки два тесака в ножнах:
— На всякий пожарный.
Аквалангисты молча пристегнули оружие: Захаровский к поясу, Сомов к голени. Потом спиной вперед один за другим бултыхнулись в воду. Оставшимся на борту делать было нечего. Время тянулось, как длинный состав через железнодорожный переезд.
— А ведь мы можем посмотреть, чем они там занимаются, — сообразил Давыдов. Прошел в рубку и включил продукт заокеанской радиоэлектронной мысли. Изображение по качеству уступало видеотрансляции, но разобрать происходящее под толщей воды все же было можно. На слабосветящемся экране самолет и аквалангисты были видны как темные силуэты на более светлом фоне, дно в этом месте покрывал ровный песочек. Самолет лежал накренившись вперед, левая плоскость на треть зарылась в песок. Ныряльщики приблизились к затонувшей «сушке» и, медленно перебирая ластами, стали кружить вокруг самолета. Один из них (качество изображения не позволяло рассмотреть кто именно) поднырнул под правое крыло, второй остался сверху и страховал товарища. Наконец они закончили осмотр и неторопливо направились в сторону катера. Через две минуты они, отфыркиваясь и отплевываясь, взобрались на борт.
— Ну что? — в один голос спросили Осокин и Давыдов.
— Сдается, мы первые, — переводя дух, доложил Сомов, — внизу висит эта ваша хреновина. Судя по внешнему виду, это именно то, что ты и предполагал. На подвесной бак или ракету не похоже.
— Ну, тогда я полезу, — встрепенулся Анатолий.
— Вместе полезем, — отдышавшись, сказал ему бывший морской пехотинец категоричным тоном, — в воду одному по всем инструкциям лазить не положено, мы сейчас вроде как задействованы для проведения специальной операции и потому действуем с соблюдением всех соответствующих случаю установок. Включая присягу, боевой устав и инструкции по ТБ.
— Операция, «Плащи и кинжалы»! Просто последние преторианцы какие-то, — покачал головой Петр, — нет ни страны, которой присягали, ни ее вооруженных сил, а вы все еще пытаетесь ей служить.
— Присягу один раз..ю — начал Сомов.
— Знаю-знаю. Между прочим, я ее тоже принимал, хоть и на срочной. Только мне сдается, все это никому уже не нужно. Играют себе князьки в свои игры и черт с ними. Если считаете, что эта железка на дне угрожает всему славянскому миру, взорвать ее ко всем чертям — и все дела.
— Погоди взрывать-то, — не согласился Захаровский, — я с ней еще кое-кого на чистую воду выведу.
— Хватит ссориться, горячие финские парни! Лучше помогите мне баллоны надеть, — сказал Анатолий. «Ассириец» и Павел Захаровский подняли баллоны и помогли Давыдову протиснуться в лямки. Виктор Сомов протянул маску и ласты. Давыдов засунул ноги в ласты, подогнав ремни по размеру.
— Погоди-ка, — Павел подошел и к нему, отцепил нож и протянул его капитану, — может понадобится под водой. Отрезать там чего или отломать.
— Спасибо, — Анатолий прикрепил нож к голени, как Сомов, которого считал в вопросах «водоплавания» непререкаемым авторитетом.
Сомов встал и шлепая ластами по палубе направился к борту. У лесенки, ведущей в воду, он остановился:
— Кстати, насчет взрыва. Я думаю, после подъема этой вашей «запчасти» на борт самолет нужно рвать. Что думаете?
— Лишним не будет, — согласился Давыдов, — у наших конкурентов появится повод думать, что аэроплан взорвался при ударе о воду, а вместе с ним прекратила свое существование и вся его радиоэлектронная начинка.
— Ныряйте, а мы пока все подготовим, — кивнул Захаровский.
— А чем рвать-то будем, — удивился Давыдов, — насколько я знаю, тринитротолуол ни в аптеках, ни в магазинах не продается.
— Ты мину у входа в музей видел? — спросил его обладатель ассирийской бороды.
— Ну, — кивнул Анатолий.
— Так вот она, между прочим, самая что ни на есть настоящая.
— Ни фига себе! Ее же разминировать надо было.
— Позвольте представиться, заместитель командира саперного взвода старший сержант Осокин. Теперь, правда, запаса, — с улыбкой поклонился Петр.
— Понятно… — удивленно протянул Давыдов, — значит это ты ее того…
— И не только ее. А в ней заряда легкому крейсеру хватит.
— А детонаторы откуда? — не сдавался Анатолий.
— Знаешь, сколько этого добра в Крыму после войны осталось? Всю нашу геологоразведку лет на двадцать вперед можно оснастить. Браконьеры, по-твоему, откуда это добро берут рыбу глушить? Все оттуда же, с мест былых сражений. Раньше черных следопытов гоняли, а теперь властям не до этого, других проблем хватает.
— Кончайте базарить, пора лезть в воду, — скомандовал Сомов.
Давыдов напялил маску, взял в рот загубник и шагнул за борт. В воде было темновато. Видимость по сравнению с дневными погружениями ухудшилась раз в десять. Анатолий еле видел плывущего в метре от него товарища, а остальное скрывала темно-зеленая завеса толщи воды. Они медленно погружались, по подсчетам Давыдова, погрузились метров на десять-двенадцать. Стало совсем темно, Сомов включил фонарь. И тут он увидел. Сначала из зелено-голубой мглы показались два киля Су-27, затем Давыдов стал различать и всю машину. Обычная для боевого самолета серо-голубая окраска, зеленый носовой конус, красные звезды на крыльях. Самолет практически не пострадал при падении. Сомов прекратил спуск. Распластавшись, завис над самолетом, кивнул напарнику, «мол, можешь работать, я тебя страхую». Давыдов включил «подсветку» и медленно поплыл вдоль самолета. Фонарь кабины был отстрелен при катапультировании. Анатолий осторожно нырнул в кокпит. На первый взгляд ничего особенного внутри не было. Капитан как можно внимательнее осмотрел приборную доску. Тут, конечно, лучше бы разобрался летчик или авиатехник, но на безрыбье и рак рыба. Анатолий постарался вспомнить, какие примерно приборы должны находиться в кабине. Слава Богу, кое-какой опыт в этой области у него имелся. Ничего особенного. Никаких новых приборов внутри кабины не имелось. Кстати, переключатель, подающий питание на самолетный ответчик, стоял в положении «выключен». Означать это могло только одно — прибор, за которым они охотились, работал автономно и без участия пилота. Больше в кабине делать было нечего. Анатолий выбрался наружу, знаками показал напарнику, что здесь все закончил и хочет посмотреть, что там за «балда» на внешней подвеске. Для осмотра пришлось поднырнуть под крыло. Искомый предмет он заметил сразу и подумал, что им повезло: самолет зарылся крылом в песок и застрял в наклонном положении. Если бы он лег на брюхо, добраться до подвешенной под фюзеляжем аппаратуры было бы просто невозможно. Надеясь на то, что самолет застрял основательно и не рухнет на брюхо в момент осмотра, Давыдов нырнул к подвешенному под фюзеляжем сигарообразному предмету. С первого взгляда, он понял, что это не дополнительный бак. Не было трубок для подачи топлива в систему, да и маловат для бака, длина метр-метр двадцать. Диаметр — сантиметров пятнадцать-двадцать; не ракета, это точно. Сзади отсутствовало обычное в таких случаях сопло. Это было именно то, что они искали. Продолговатая сигара белого цвета с коротенькими стабилизаторами. Никакой маркировки, приличествующей нормальной авиационной ракете или на худой конец топливному баку. На одном боку лючок и красная надпись «АКБ здесь», рядом еще один небольшой люк. Анатолий пару минут разбирался с устройством замков. Наконец, сигара сошла с направляющей и плавно скользнула вниз. Ткнулась мордой в песок, взбаламутив слабое облачко. Давыдов спустился на дно и обеими руками охватил сигару, в воде она показалась не особенно тяжелой. Усердно работая ластами он выбрался с трофеем на плоскость. Здесь к нему присоединился Сомов. Вдвоем буксировать находку было легче. Ныряльщики медленно двинулись к поверхности. Вверх тянулись цепочки пузырьков выдыхаемого воздуха. Несколько минут они поднимались и, наконец, вверху стала заметна колеблющаяся граница воды и воздуха. Проблемы возникли с подъемом трофея на борт, взобраться с ним по лесенке было не просто. По лесенке мог подниматься только кто-нибудь один, при этом у него оставалась свободна только одна рука, второй он был вынужден хвататься за перекладину. Оставшийся в воде не мог удерживать устройство на плаву, его тянуло на дно. После двух неудачных попыток Виктор сбросил отцу конец веревки. Давыдов и Сомов, плюхаясь в воде, как два белых медведя в зоопарке, обвязали находку, и экипаж вытащил ее на палубу. Потом из воды вылезли усталые, но довольные ныряльщики.
ГЛАВА 28.
СХВАТКА В НОЧИ.
Давыдову не терпелось осмотреть трофей. Он даже не стал снимать гидрокостюм, сразу занялся находкой.
— Погоди-ка, — Петр осторожно отобрал у него «игрушку», — проверим ее насчет наличия самоликвидаторов. Вить, сгоняй за инструментарием.
Сомов-младший пулей метнулся в свое промасленное и промазученное убежище и вернулся с чемоданчиком с отвертками, плоскогубцами, кусачками и всякой дребеденью. Осокин включил на палубе фонарь, достал из кармана очки и водрузил их на свой орлиный нос. Остальные затаив дыхание следили за его манипуляциями.
— Отошли бы подальше на всякий пожарный, — рекомендовал им бывший сапер, — мало ли…
— Витька, дуй на корму, — распорядился Сомов, — давай дальше, Петруша, мы тебе верим.
Сначала Осокин осторожно вскрыл люк отсека аккумуляторных батарей. Отодвинулся, пусть специалисты посмотрят. Давыдов заглянул через его плечо.
— Ну как? — Осокин подвинулся так, чтобы Анатолию было лучше видно.
— Да вроде обычные батареи, — неуверенно произнес он.
Петр так же аккуратно открыл второй люк. Под ним оказалась контрольная панель. Технику, которому когда-нибудь пришлось бы эксплуатировать исследуемое устройство, чрезмерное напряжение мозговых извилин не грозило. На панели оказалось всего два переключателя: «ВКЛ/ВЫКЛ» и «КОНТРОЛЬ/РАБОТА»; еще на ней имелось схематичное изображение функциональной схемы: три ряда прямоугольников, соединенных стрелочками и линиями, на каждом из них по два светодиода — «ИСПРАВЕН», «НЕИСПРАВЕН». На прямоугольниках имелись многозначительные надписи: «ПРИБОР 1», «ПРИБОР 2», и так далее до 17. Ясности в понимание конструкции прибора это не вносило, но видимо облегчало поиск неисправного блока.
— Ну, что скажете? — Петр обернулся к Давыдову и Захаровскому. — Оно, или как?
— Вроде оно, — Давыдов протиснулся к находке и постучал по носовому конусу ногтем, — похоже, пластмасса.
— И что сие означает? — с любопытством спросил Игорь.
— У него обтекатель антенны по идее должен быть сделан из радиопрозрачного материала. Так что, похоже, что это оно. — Давыдов бережно приподнял носовую часть сигары. Носовой конус оказался съемным. На корпусе даже была нарисована стрелка, облегчающая процедуру навинчивания конуса на устройство. Давыдов свинтил пластмассовый колпак. Под ним оказалась сетка фазированной антенной решетки. Задний конус тоже свинчивался, под ним была такая же антенна. По-видимому, устройство должно было быть готовым к работе со станциями, находящимися и прямо по курсу и сзади самолета. Анатолий заглянул внутрь прибора. Антенны тянулись и вдоль боковых стенок, аппаратура обеспечивала носителю круговую защиту. Еще внутри виднелись какие-то блоки, соединенные проводами и коаксиальными кабелями.
— Точно оно, — удовлетворенно заявил Анатолий, — и антенны на месте, и похоже оно на то, чем предположительно является.
— Вот и ладненько, рвем аэроплан и сваливаем отсюда. Не забывайте, нам еще с нашим пограничным другом общаться. Придется тебе, Толька, изобразить при «прохождении таможни» пьяный дебош, а то не поверят.
— Ладно я полез, — сказал Павел и направился к борту. В руке у него были тротиловые шашки, обмотанные витками детонационного шнура.