Страница:
- Ой, Ходок, ты меня когда-нибудь своими штучками в гроб вгонишь. Ха! - Никифор хлопнул себя ладонями по коленям. - Так это мы главными дурнями, получается, были? А ты с ребятами нас за нос водил?
- Нет, хозяин, ребята старались, как могли, молодцы. А зрители… Так они за тем и приходят, чтобы их надули. Человеку, что нужно? Что б интересно, чтобы весело, развлечься, о каждодневных заботах позабыть. За это и платят. И никакого обмана здесь нет, потому, что он сам хочет, чтобы его обманули.
"А мужик-то знает о чем говорит! Стоп! Он сказал "циркус"? Это что же, его труппа даже в Риме побывала?".
- Ха! Михайла, слыхал? - Никифор орал, словно Мишка находился на другом конце амбара. - Ты же мне вчера толковал, что зрелище - тот же товар. И этот тебе подпевает: не обманешь - не продашь. Я-то, дурак, всяким барахлом торгую, а тут люди сами деньги нести готовы. Ну, вот что, Ходок, ежели ты и в этих делах человек бывалый, давай - командуй тут, и людей своих к делу приставь. Раз ладью на полдороге заморозили, так хоть какой-то работой займитесь. Открываем торговлю новым товаром! Этим, как его… Циркусом!
- Сделаем, хозяин! Не впервой! - Кормщик обернулся к Мишке. - Михайла, ты тут главный?
- Нет, то есть… Да не знаю я! Не чинимся мы, все вместе работаем. Андрей, вот, нас с ножами обращаться учил, Корней Агеич - конному делу, а я… Ну, я придумывал, как это все обставить, чтобы интересно было.
- Понятно. - Ходок пристально взглянул Мишке в глаза. - Только не говори мне, что сам все придумал, где-то ты это все видел. Так?
"Ага, так я тебе и рассказал, где видел! Про Ленинградский цирк, про телевизор…".
- Видеть не видел, но в книге одной читал, а кое-что и сам сообразил. Там про жонглеров было, которые в латинских странах по городам ходят. А что, плохо придумал?
- Нет, придумал ты хорошо, но мало.
"Это я и сам знаю. Самое короткое представление в цирке должно идти один час и пять минут, плюс антракт, а у нас еле-еле минут на двадцать натягивается. Да где же я еще номера-то найду?".
- Так нечего же больше показывать, мы больше ничего не умеем!
- Это ты только так думаешь, - уверенно заявил Ходок - а на самом деле, я прямо сейчас тебе могу сказать, как представление удлинить, а если еще посидеть, да подумать как следует, так такое придумать можно! О-го-го! Хозяин, ты не уходи, обговорить кое-что надо!
- Да здесь я, здесь.
Никифор и не думал уходить, как и почти любой человек он был зачарован раскрывающимися перед ним "тайной кулис", и не ушел бы, даже если бы выгоняли.
- Вот смотри, Михайла. - Продолжил кормщик. - Вы в самом начале кинжалами поиграли, сначала поодиночке, потом втроем, и ушли. А можно еще раз все то же самое сделать, а зрители и не заметят, что вы им одно и то же по второму разу показываете.
- Это как?
- Очень просто. Можно сделать факелы, по размеру и весу точно такие же, как ваши кинжалы. Не побоитесь с горящими факелами играть?
- Если точно размеры и балансировку соблюсти, то - нет, за огонь рукой не схватимся.
- Представь себе: мои ребята закрывают ставни и двери, в амбаре становится темно и тут вы начинаете играть с факелами. Делаете все то же самое, что и с кинжалами, но выглядит это в темноте совсем иначе. Времени займете вдвое больше. Дай-ка один кинжал вон тому парню, он факелы сделает как надо. Митюха, слыхал, что я сказал?
- Давай, сделаю, - отозвался один из членов экипажа - только масла где взять?
- Вот, хозяин, первая забота тебе: масло для факелов.
- Будет масло. - Встрепенулся Никифор. - Сенька, запоминай: чего надо или записывай для верности. Сегодня же чтоб было!
- Слушаю, Никифор Палыч! - Тут же отозвался старший Никифоров приказчик, тоже слушавший разговор разинув рот.
- Еще одно: ножи вы метали здорово, но в неподвижную мишень, а в летящий кругляш попадете?
- Попадем… наверно… Попробовать надо.
- Прямо сейчас и попробуем. Митяй, отпили-ка вон от того бревна кругляш пальца в два! Иди за конем, Михайла, давай, давай, не тяни - дел много!
Мишка оторвал Рыжуху от увлекательного процесса поглощения овса, снова взнуздал, оседлал и привел в амбар. Пока он возился Митяй отпили не один, а целых три кругляша, а Ходок уже вовсю объяснял Никифору, как сделать ступенчатый помост для лавок, чтобы задние ряды были выше передних.
- Давай-ка, Михайла, я вот здесь встану и буду их вверх подкидывать, а ты попробуй попасть. Сначала с места, потом на скаку попробуешь. Так - не далеко будет, докинешь?
Мишка попробовал, оказалось - ничего особо сложного. На скаку - тоже. Ходок заставил попробовать Кузьму с Демьяном - получилось не хуже. Недаром Немой заставлял ребят метать кинжалы в нарисованный на стене сарая кружок, размером с ладонь - уроки пошли на пользу.
- Слушай, Ходок! У нас же еще самострелы есть! - Вспомнил Мишка. - Давай попробуем в кругляши из них стрелять. Только тогда каждый раз новые делать придется, болты их раскалывать будут.
- А так еще и лучше, - обрадовался кормщик - зрители любят, когда что-то ломается, раскалывается. А свечи гасить из самострелов сможете?
- На скаку не сможем - не прицелиться.
- А с земли?
- Сможем, вернее, я смогу, а Кузька с Демкой - не знаю. Они недавно учиться начали.
- Значит, будешь один. Как с факелами отыграете, так мы ставни отворим, а вы за самострелы возьметесь. Сначала втроем по кругляшам постреляете, потом тебе свечи вынесут. Штуки три или пять? Нет, пять долго: пока заряжать будешь, зрители за пять раз заскучают.
- Погоди, Ходок… Слушай, а как тебя на самом деле зовут?
- Зови Ходоком, так чего ты хотел сказать?
- А нельзя ли какой-нибудь столик сделать, чтобы он крутился? Поставим на него свечи и, если не очень быстро крутить, то я попаду, а крутящийся огонь завораживает, скучно не будет. Понимаешь, первые два выстрела - еще не скучно, а потом на столике остается три горящих свечи, две, потом одна и все на нее смотрят и ждут, а она крутится. Можно еще время потянуть, крикнуть чтобы столик подкрутили.
- О! Молодец, в самую точку! А нельзя, чтобы ты из разных самострелов стрелял, пока из двух выстрелишь, тебе третий зарядят.
- Не знаю, мы каждый к своему самострелу приспособились, опять же, попробовать надо.
- Пробуй, столик, все равно, до завтра не сделать.
Никифор словно обрадовавшись, что тоже может поучаствовать в приготовлениях к представлению, опять окликнул приказчика:
- Сенька, насчет столика понял? Сегодня же чтоб был!
- Слушаю, Никифор Палыч! Только не успеть сегодня.
- Тогда пускай ночью работают, но чтобы к утру…
Мишка не стал слушать, чем закончится разговор Никифора с приказчиком, потому, что его посетила еще одна идея.
- Ходок, а я еще и на звук стрелять могу.
- Да ты что? И молчит! Да мы такую показуху устроим! Вот это уже настоящий циркус будет. А ты точно можешь или только думаешь, что можешь?
- Может, может! - Кузька, наконец-то, нашел повод встрять в разговор. - Может, мы все видели, только бубенчик маленький надо - мы свои в Ратном оставили.
- Бубенчик найдется, но пока сам не увижу - не поверю, где у вас самострелы?
- Дома оставили.
- В Ратном?
- Да нет, у дядьки Никифора!
Ходок обернулся к Никифору.
- Хозяин, послать бы кого…
- Ха! За дурня меня держишь? Послано уже! Сейчас принесут.
- Да ладно тебе, хозяин, я вот тоже кое-кого кое-зачем послал.
- Это за чем же?
- А за музыкой! - Ходок хитро подмигнул. - Когда все это под музыку будет, еще лучше получится, а в самых жутких местах музыка замолкнет и от этого еще страшнее выйдет. Вот увидишь!
- Так музыкантам платить надо будет. - Недовольно пробурчал Никифор. - Сколько еще запросят…
- Не скупись, хозяин - окупится. Я прикинул: если лавки расставить так, как мы обговорили, то человек шестьдесят поместится. Это же больше гривны выходит. Да еще об заклад биться будем, как сегодня. Договоримся с ребятами: когда надо падать, когда - нет, всегда в выигрыше останемся!
"Ну и жук! Да он на всех этих пари возьмет в десять раз больше входной платы! Наверняка не сам об заклад биться будет, а подставных людей найдет, чтобы рожу не запомнили. Мошенничество чистой воды, но… в рамках его философии: "зритель сам приходит, чтобы его обманули". Шоу-бизнес, туды его. Вообще-то, помнится, в цирке мороженым торговали и прочими вкусностями…".
- Дядя Никифор, а можно еще перед началом и в перерывах торговлю устраивать. Орешками, квасом, сбитнем, может еще чем-то.
- Ха! Найдем чем! Сенька!
- Найдем, хозяин!
Ходок снова скорчил хитрую рожу и гаркнул:
- Р-роська! - И обернувшись к Никифору с Мишкой, пообещал: - А теперь я вам кое-что покажу.
Из- за груды канатов, парусов и другого судового имущества выскочил худенький паренек лет двенадцати.
- Тута я!
- Тащи шест!
Да, это был настоящий цирк, пацан работал на шесте не хуже тех артистов, которых Мишка видел еще в ТОЙ жизни. Видимо Ходок сам в прошлом выступал именно с этим номером и обучил ему Роську. Зачем? Кто знает? Может быть, со скуки, может быть думал, что когда-то снова придется вернуться к циркачеству.
- Дядя Никифор, - тихонько спросил Мишка - а как Ходока на самом деле зовут?
- Абрам.
- Иудей, что ли? Не похож…
- Да кто его разберет! Когда надуть кого-то надо или поторговаться - иудей, как меды пить и песни орать - наш, как драться - берсерк нурманский, а как девок улещивать… Гм, это самое… В общем, непонятно кто, но кормщик изрядный - таких поискать. Теперь вот, оказывается, что и скоморохом когда-то был.
- А Роська?
- Ростислав. На ляшской ладье был, когда они, пять лет назад, нас на Висле захватить хотели. Ха! Не на того напали! Была ляшская ладья, стала моей, а Роська в придачу достался, не убивать же было.
- Ну, как, хозяин? - Запыхавшийся пацан подскочил к Никифору и Мишке. - Понравилось?
- Ловко, молодец, Роська! Ну, Михайла, вот тебе и еще подмога.
- Отличная подмога, дядя Никифор, только шест, наверно, и Андрей подержать может, он сильный, а Ходок пусть между зрителями так и работает, как сегодня. Ходок, ты как, согласен?
- Почему - нет? Андрей вместо меня справится, а вот Роська вместо Андрея? Не забоишься под ножи встать?
- Не-а, не забоюсь!
Никифор сразу же построжел.
- Да ты что, Ходок, ребенка…
- То-то, что ребенка, хозяин, еще страшнее получится, а ребята не промахнутся, я видел, как они работают, главное, чтобы Роська не струсил.
- Кто? Я? - Тут же возмутился пацан. - А давай прямо сейчас встану. Михайла, кидай в меня, вот увидите: не моргну!
- Ну, вставай. - Мишка извлек кинжал из ножен, привычно подкинул его и поймал. - Только не дергайся, а то сам под лезвие подвернешься.
- Михайла, Ходок, да вы что, ополоумели все? - Никифор разволновался не на шутку. - А ну-ка, прекратите!
- Не бойся, дядя Никифор, - успокоил купца Мишка - мы все по очереди так стояли, как видишь: дырок на нас нет. Роська, готов? Первый - слева от головы. Бросаю!
На первых двух бросках Роська моргал, потом собрался и стоял совершенно спокойно, только на лбу выступили капли пота.
"Есть характер у парня, впрочем, жизнь его пообтесала, без скидок на возраст. Никифор на Вислу ходил пять лет назад, значит в том бою Роське лет семь было. Как он на той ладье оказался? Впрочем, тут кого ни возьми, на основе биографии авантюрный роман писать можно. Один Ходок чего стоит!".
- А вот и музыка пожаловала! - Торжественно возвестил Ходок. - Здорово, Своята! Подзаработать хочешь?
"Художественный руководитель ансамбля" тощий, кривобокий и сильно прихрамывающий мужик, производил впечатление отнюдь не музыканта, а скорее злодея с садистскими наклонностями. И голос у него оказался подстать внешности - злой, каркающий.
- Это, смотря сколько положишь, Ходяра, пока что, на сегодня ты нас без заработка оставил. Только народ на торгу нас послушать собираться начал, а тут к тебе иди!
- Ага! Так бы ты и ушел, если бы слушателей набралось. Впустую дудели, как и вчера. Но если ты такой гордый - вот тебе вервица за беспокойство и топай назад, других найдем!
- Засунь свою вервицу знаешь куда… Говори: зачем звал?
- А зачем тебя звать можно? Не на рожу же твою любоваться! Играть будешь. Здесь - под крышей, с удобством, не то, что на торгу.
- Свадьба, что ли?
- Нет, похороны. Покойникам, вишь, сплясать напоследок захотелось.
- Тьфу! Балаболка ты, а не Ходок! Дело говори!
- Не, Своята, передумал я, ты своей рожей мне всех зрителей распугаешь, бери вервицу и проваливай!
"Худрука" аж затрясло от злости, казалось, еще немного и он бросится на Ходока с кулаками.
- Кончай изгаляться! Говори зачем звал!
- А ну-ка, утихни! - Командный голос у Ходока был поставлен что надо, Своята даже голову в плечи втянул. - Ты не в кабак пришел! Вот хозяин Никифор Палыч стоит, ты даже поздороваться не подумал! Еще про работу ничего не знаешь, а уже про плату толкуешь! На хрен ты такой здесь нужен?
Своята сразу же заметно притих, сдернул шапку, поклонился Никифору.
- Здрав будь, Никифор Палыч, не серчай, не заметил тебя сразу. Чего пожелаешь? Мы всякую музыку играть можем: хочешь - веселую, хочешь - жалостную, ежели в застолье…
- Играть будешь то, что вот они тебе скажут. - Никифор указал на Ходока и Мишку - Играть будешь здесь каждый день с завтрашнего дня. Ученики княжих ратников будут представлять воинское учение, зрителей пускать будем за плату. Твоя доля с той платы - двадцатая.
- Пятая!
- Пшел вон!
- Седьмая!
- Сенька! Зови мужиков, гоните их в шею!
- Десятая, хозяин, помилосердствуй, мне же музыкантов кормить надо!
- На торгу ты за неделю не заработаешь того, что здесь за день…
Пока шла торговля, Мишка рассматривал "ансамбль", благо музыканты держали инструменты в руках и было сразу понятно - кто на чем играет. У двоих пареньков, по виду его ровесников были костяные рожки, у третьего - деревянная флейта, или что-то на нее сильно похожее. Мужик средних лет приволок здоровенную деревянную трубу, видимо, предназначенную исполнять басовую партию, а у молодого парня, Мишка чуть не сел от удивления, оказался ксилофон - закрепленные на раме деревянные плашки разного размера. Сам "худрук" держал подмышкой бубен, и что-то еще круглое было у него в мешке.
Вид у музыкантов был весьма потрепанный и откровенно голодный. То ли дела шли неважно, то ли "худрук" был скупердяем, а скорее всего - и то, и другое.
Мишка подошел к оркестру, поздоровался, в ответ получил торопливые униженные поклоны.
"Да, ребята, чувствуется, затюканные. Начальник у них - еще та сволочь. Может, из-за его дурного характера и бедствуют? Актер, все-таки, должен быть легок в общении, весел, насколько можно, симпатичен, а на этого смотреть тошно. Надо их подальше от зрителей посадить, чтобы… как в настоящем цирке! Как же им про музыку-то объяснять? Может сами сообразят?".
- Я не знаю, что вы умеете играть, - обратился Мишка к музыкантам - поэтому давайте так: я буду показывать, что мы делаем, а вы подбирайте к этому музыку. Понятно?
- Понятно, хозяин, подберем.
- Я не хозяин, ну, ладно, неважно… Вот смотрите для начала.
Мишка вытащил кинжалы и принялся жонглировать. Музыканты обернулись на Свояту, видимо темп обычно задавал своим бубном он, но худрук был целиком поглощен процессом торговли. Мужик с трубой взял руководство на себя.
Бу- бу-бу-бу -загудела труба, точно поймав ритм полета кинжалов, тут же вступили рожки затянув что-то протяжное, но это оказалось лишь звуковым фоном. Флейтист некоторое время помолчал, потом, переглянувшись с хозяином "ксилофона" заиграл что-то веселое, снайперски попав в настроение полета клинков, тут же вступили "ксилофонист". Получилось просто здорово!
- А ну, кончай! Мы еще о цене не договорились! - Своята орал препротивнейшим голосом, музыку как ножом обрезало. - Эй, сопляк! Ты, который с ножами, а ну, отойди!
- Я тебе не сопляк, а Михайла Фролыч! Понял, пень корявый?
- Ой, неужто боярин? - Своята являя собой воплощение сарказма. - А может князь? Я-то и не разобрал сослепу!
- Я - княжий ратник в восьмом колене! Андрей, объясни ему!
Немой ухватил Свояту за шиворот и, приподняв в воздух, крепенько встряхнул. Мишка подскочил к нему, глянул в наливающееся кровью лицо.
- Еще раз вякнешь, пес, уши до жопы натяну! Понял?
- Эк-кх-кх -"худрук" задыхался, пытаясь дотянуться ногами до земли, но Немой, без всякого видимого усилия, продолжал держать его на весу.
- Понял или не понял?
- Д-д…
- Отпусти его, Андрей.
Своята коснулся ногами пола и судорожно втянул в себя воздух. Мишка дождался пока "худрук" продышится и снова повторил вопрос:
- Понял или не понял?
- Понял…
- Как меня звать?
- Михайла Фролыч.
- Иди, торгуйся дальше, а мне не мешай.
- Кхе!
Мишка совсем забыл про деда, спокойно сидевшего все это время в уголке, даже, кажется, подремывавшего. "Кхе!" было явно одобрительным. Тут же последовало и подтверждение от дядьки Никифора:
- А внук-то у тебя, Корней Агеич, себя понимает…
- Дык, воспитываем, Никеша. Кхе! Воспитываем, как же без этого?
"Блин, опять из образа вышел! И чего это я? Ну, мужик противный, ну, обозвал сопляком… Ничего особенного, с чего я завелся-то? Сорри, сэр, а музыку Вы когда последний раз слышали? Еще ТАМ? То-то это пиликанье Вас сразу за душу взяло! И тут это уродище кривобокое Вам весь кайф обломало. Вот и причина! А ведь и правда - соскучился. Еще бы что-нибудь знакомое услышать, да откуда здесь… А оттуда! Ну-ка, попробуем!".
- Слушайте, а если я напою мелодию, сможете сыграть?
- Напой, хозяин! - Один из рожечников сразу оживился. - Напой, мы новое быстро схватываем! Парень забрал у флейтиста его инструмент и уставился на Мишку.
- Давай, хозяин.
- Ля, ля-ля
Мишка напел, в общем-то, несложную мелодию "Катюши".
Слух у музыканта, похоже, был абсолютным - уже второй куплет он воспроизвел безошибочно, на третьем вступил мужик с трубой и второй рожечник. "Ксилофонист" сначала выстучал мелодию отдельными ударами, а потом рассыпался дробью, Мишку чуть слеза не прошибла.
- Здорово, молодцы ребята!
Музыканты заулыбались, а Мишка вдруг всей кожей ощутил повисшую в амбаре тишину. Все пялились на него, словно увидели впервые в жизни.
"Блин! Прокол за проколом! Позвольте Вам заметить, сэр Майкл: Вы совсем охренели. Это же, по нынешним временам, черте что и с боку бантик! Покруче, чем рок-н-ролл в пятидесятые годы. Помните, как деды тогда отреагировали? Причем, не только у нас, но и в Штатах. Официальные запреты, судебные процессы, а в Советском Союзе, так вообще, пятнадцать суток наматывали, как за мелкое хулиганство. А ну, как и ЗДЕСЬ то же самое будет? Да еще святые отцы… Все дело завалим!".
- Михайла, ты где это слышал такое? - озвучил общее недоумение Никифор.
"М- да, и на библиотеку отца Михаила не сошлешься".
- Да так, дядя Никифор… Само как-то придумалось. А что, плохо?
- Эй, парень… э-э Михайла Фролыч! А еще чего-нибудь такое знаешь?
- Ну, я не знаю… Можно попробовать… А зачем?
- Так ить! Да никто ж этого не знает! Да мы с этакой музыкой…
Своята прикусил язык, но было поздно. Никифор тонкости момента не уловил, но Мишка просек ситуацию мгновенно.
- Дядя Никифор! Новая музыка денег стоит. Вы на чем сторговались? Если он мою музыку перенимать собирается, так еще долю срезай!
- Ха! А как же! - Никифор хищно ощерился. - Не, Своята, я тебе с самого начала правильную долю назвал - двадцатую. Деньги получишь, да еще и новую музыку узнаешь. И не торгуйся, даже и слышать ничего не хочу!
Никифор, и слыхом не слыхивал о таком звере, как авторское право, но наживу чуял нутром и своего не упускал. Торг пошел по новому кругу.
- Хозяин. - Флейтист говорил шепотом, видимо для того, чтобы не услышал Своята. - Напой еще что-нибудь, твоему дядьке торговаться легче будет.
- А тебе-то какой интерес?
- Да ну его, сквалыгу, нам все равно ничего не достанется, только кормежка, а музыку не отнимешь, она всегда с нами. Ну, напой Михайла Фролыч!
- Погоди, подумать надо…
"Почему "Катюша" так сразу прижилась? Вернее, не так. Почему я с "Катюши" начал? Даже не задумался, само как-то выскочило. Значит, подсознательно был готов. К чему? К тому, что поймут и примут? Я, ведь, уже вжился в ЗДЕШНЮЮ жизнь, должен такие вещи чувствовать. Может и чувствую, но не понимаю, а надо понять, иначе промахнусь. Чем "Катюша" отличается от остальных песен, вообще от всей музыки? Блин, консерватории не кончал, на гитаре только "блатные" аккорды знаю…
Тогда заходим с другой стороны: музыка - один из видов воздействия на человека, значит, разновидность управления, причем, напрямую - без посредничества словесного или визуального ряда. Чем воздействие "Катюши" отличается… Ага! Есть две русские песни, которые знают во всем мире: "Катюша" и "Подмосковные вечера". Видимо, они универсальны, в том смысле, что "ложатся" на любой менталитет.
Так что же, "Подмосковные вечера" с ними разучивать? Нет, тут должно быть что-то еще. Когда была написана "Катюша"? Еще до Отечественной Войны - в тридцатые годы. И, сначала, это была вовсе не солдатская строевая песня- ее исполняли с эстрады. Что тогда была за публика? Индустриализация, бурный рост городского населения… Вчерашние крестьяне, мягко говоря, не обремененные знанием мировой музыкальной культуры. То же, что и ЗДЕСЬ. Уже тепло!
Есть методика! Делаем обобщенный портрет слушателя и ищем аналогии между XX и XII веками! Патриархальное воспитание, крестьянский образ жизни, плюс военная тематика представления… Песни гражданской войны! А ну-ка!".
- Так, попробуем! Сначала, ты. - Мишка ткнул пальцем в сторону мужика с трубой. - Раз, два, три, четыре! - Вместе с отсчетом Мишка взмахами руки задал "басу" темп.
Бу- бу-бу загудела труба.
- Теперь ты - Мишка обернулся к "ксилофонисту". - Делаешь так, как будто копыта стучат на галопе: тра, тра, тра.
- Теперь - ты! Ля, ля-ля-ля…
"Белая армия, черный барон
Снова готовят нам царский трон.
Но от тайги до британских морей
Красная Армия всех сильней!".
- А теперь так: тра-ля, ля-ля, ля-ля…
"Так пусть же Красная
Вздымает яростно
Свой меч мозолистой рукой
И все должны мы
Неудержимо
Идти в последний смертный бой!".
- А вот ты. - Мишка обратился к одному из парней, играющих на рожках. - Попробуй сделать так: Па-па, па-па, па-пам! - Мишка попытался изобразить звук горна. - И представьте себе, когда играете: скачут по дороге ратники - копыта стучат, оружие звенит, шлемы на солнце блестят. Ну, сначала: раз, два, три…
Музыкантам мелодия явно нравилась, играли, что называется, с душой, Мишка чуть не запел вслух. В том углу, где яростно торговались Своята с Никифором, опять наступила тишина. Когда затихли последние аккорды, первым опомнился Никифор:
- Ха! Да за такую музыку ты вообще бесплатно играть должен и благодарить еще!
- Убивец! С голоду же передохнем! Десятая!
- Пятнадцатая и музыка!
- Хозяин! - Подал голос приказчик Семен. - Плотники пришли, помост сколачивать.
- Ну вот, Своята, сам виноват! Видишь: уже и плотники пришли.
Причем здесь были плотники Мишка не понял, но у торговли своя логика.
- Ладно, Никифор Палыч, двенадцатая часть и музыка. По рукам?
- Грабитель, людоед! Да что с тобой поделаешь? По рукам!
- Михайла… - Своята зыркнул глазами на Немого. - Михайла Фролыч…
- Просто Михайла, не чинись. - Изобразил демократичность Мишка.
- Михайла, пойдем на улицу, тут сейчас стучать начнут, еще чего-нибудь новенькое напоешь?
- Вы это-то разучите.
- Разучим, я им покоя не дам пока…
- Ты бы их покормил сначала, задаток-то получил? Смотри: аж синие все. Приходите-ка после обеда, может, еще чего придумаем.
На выходе из ладейного амбара Мишка, сквозь шум, производимый плотниками, невольно подслушал, как Никифор рассыпается в комплиментах:
- Ну и внуки у тебя, Корней Агеич! И скачут и стреляют, и науки постигли, и музыку сочиняют, а еще же и четырнадцати годов нет! Не то, что мои обалдуи! И как ты их всему этому обучил-то?
- Дык, гм, это… Воспитываем помаленьку. Кхе!
"Кто бы мог подумать: в селе Ратное не только военный гарнизон имеется, но еще и цирковое училище с университетом и консерваторией. Чудны дела твои, Господи! Блин, прости меня грешного!".
Своята "въехал" в драматургию представления и музыка в нужные моменты умолкала совсем, или ее сменял тревожный рокот бубна. При каждом удачном попадании кинжала или болта Своята лупил в здоровенный медный таз, а по ходу всего представления оркестр лихо наяривал "белая армия, черный барон", "Три танкиста" и прочие шлягеры сталинских времен.
- Нет, хозяин, ребята старались, как могли, молодцы. А зрители… Так они за тем и приходят, чтобы их надули. Человеку, что нужно? Что б интересно, чтобы весело, развлечься, о каждодневных заботах позабыть. За это и платят. И никакого обмана здесь нет, потому, что он сам хочет, чтобы его обманули.
"А мужик-то знает о чем говорит! Стоп! Он сказал "циркус"? Это что же, его труппа даже в Риме побывала?".
- Ха! Михайла, слыхал? - Никифор орал, словно Мишка находился на другом конце амбара. - Ты же мне вчера толковал, что зрелище - тот же товар. И этот тебе подпевает: не обманешь - не продашь. Я-то, дурак, всяким барахлом торгую, а тут люди сами деньги нести готовы. Ну, вот что, Ходок, ежели ты и в этих делах человек бывалый, давай - командуй тут, и людей своих к делу приставь. Раз ладью на полдороге заморозили, так хоть какой-то работой займитесь. Открываем торговлю новым товаром! Этим, как его… Циркусом!
- Сделаем, хозяин! Не впервой! - Кормщик обернулся к Мишке. - Михайла, ты тут главный?
- Нет, то есть… Да не знаю я! Не чинимся мы, все вместе работаем. Андрей, вот, нас с ножами обращаться учил, Корней Агеич - конному делу, а я… Ну, я придумывал, как это все обставить, чтобы интересно было.
- Понятно. - Ходок пристально взглянул Мишке в глаза. - Только не говори мне, что сам все придумал, где-то ты это все видел. Так?
"Ага, так я тебе и рассказал, где видел! Про Ленинградский цирк, про телевизор…".
- Видеть не видел, но в книге одной читал, а кое-что и сам сообразил. Там про жонглеров было, которые в латинских странах по городам ходят. А что, плохо придумал?
- Нет, придумал ты хорошо, но мало.
"Это я и сам знаю. Самое короткое представление в цирке должно идти один час и пять минут, плюс антракт, а у нас еле-еле минут на двадцать натягивается. Да где же я еще номера-то найду?".
- Так нечего же больше показывать, мы больше ничего не умеем!
- Это ты только так думаешь, - уверенно заявил Ходок - а на самом деле, я прямо сейчас тебе могу сказать, как представление удлинить, а если еще посидеть, да подумать как следует, так такое придумать можно! О-го-го! Хозяин, ты не уходи, обговорить кое-что надо!
- Да здесь я, здесь.
Никифор и не думал уходить, как и почти любой человек он был зачарован раскрывающимися перед ним "тайной кулис", и не ушел бы, даже если бы выгоняли.
- Вот смотри, Михайла. - Продолжил кормщик. - Вы в самом начале кинжалами поиграли, сначала поодиночке, потом втроем, и ушли. А можно еще раз все то же самое сделать, а зрители и не заметят, что вы им одно и то же по второму разу показываете.
- Это как?
- Очень просто. Можно сделать факелы, по размеру и весу точно такие же, как ваши кинжалы. Не побоитесь с горящими факелами играть?
- Если точно размеры и балансировку соблюсти, то - нет, за огонь рукой не схватимся.
- Представь себе: мои ребята закрывают ставни и двери, в амбаре становится темно и тут вы начинаете играть с факелами. Делаете все то же самое, что и с кинжалами, но выглядит это в темноте совсем иначе. Времени займете вдвое больше. Дай-ка один кинжал вон тому парню, он факелы сделает как надо. Митюха, слыхал, что я сказал?
- Давай, сделаю, - отозвался один из членов экипажа - только масла где взять?
- Вот, хозяин, первая забота тебе: масло для факелов.
- Будет масло. - Встрепенулся Никифор. - Сенька, запоминай: чего надо или записывай для верности. Сегодня же чтоб было!
- Слушаю, Никифор Палыч! - Тут же отозвался старший Никифоров приказчик, тоже слушавший разговор разинув рот.
- Еще одно: ножи вы метали здорово, но в неподвижную мишень, а в летящий кругляш попадете?
- Попадем… наверно… Попробовать надо.
- Прямо сейчас и попробуем. Митяй, отпили-ка вон от того бревна кругляш пальца в два! Иди за конем, Михайла, давай, давай, не тяни - дел много!
Мишка оторвал Рыжуху от увлекательного процесса поглощения овса, снова взнуздал, оседлал и привел в амбар. Пока он возился Митяй отпили не один, а целых три кругляша, а Ходок уже вовсю объяснял Никифору, как сделать ступенчатый помост для лавок, чтобы задние ряды были выше передних.
- Давай-ка, Михайла, я вот здесь встану и буду их вверх подкидывать, а ты попробуй попасть. Сначала с места, потом на скаку попробуешь. Так - не далеко будет, докинешь?
Мишка попробовал, оказалось - ничего особо сложного. На скаку - тоже. Ходок заставил попробовать Кузьму с Демьяном - получилось не хуже. Недаром Немой заставлял ребят метать кинжалы в нарисованный на стене сарая кружок, размером с ладонь - уроки пошли на пользу.
- Слушай, Ходок! У нас же еще самострелы есть! - Вспомнил Мишка. - Давай попробуем в кругляши из них стрелять. Только тогда каждый раз новые делать придется, болты их раскалывать будут.
- А так еще и лучше, - обрадовался кормщик - зрители любят, когда что-то ломается, раскалывается. А свечи гасить из самострелов сможете?
- На скаку не сможем - не прицелиться.
- А с земли?
- Сможем, вернее, я смогу, а Кузька с Демкой - не знаю. Они недавно учиться начали.
- Значит, будешь один. Как с факелами отыграете, так мы ставни отворим, а вы за самострелы возьметесь. Сначала втроем по кругляшам постреляете, потом тебе свечи вынесут. Штуки три или пять? Нет, пять долго: пока заряжать будешь, зрители за пять раз заскучают.
- Погоди, Ходок… Слушай, а как тебя на самом деле зовут?
- Зови Ходоком, так чего ты хотел сказать?
- А нельзя ли какой-нибудь столик сделать, чтобы он крутился? Поставим на него свечи и, если не очень быстро крутить, то я попаду, а крутящийся огонь завораживает, скучно не будет. Понимаешь, первые два выстрела - еще не скучно, а потом на столике остается три горящих свечи, две, потом одна и все на нее смотрят и ждут, а она крутится. Можно еще время потянуть, крикнуть чтобы столик подкрутили.
- О! Молодец, в самую точку! А нельзя, чтобы ты из разных самострелов стрелял, пока из двух выстрелишь, тебе третий зарядят.
- Не знаю, мы каждый к своему самострелу приспособились, опять же, попробовать надо.
- Пробуй, столик, все равно, до завтра не сделать.
Никифор словно обрадовавшись, что тоже может поучаствовать в приготовлениях к представлению, опять окликнул приказчика:
- Сенька, насчет столика понял? Сегодня же чтоб был!
- Слушаю, Никифор Палыч! Только не успеть сегодня.
- Тогда пускай ночью работают, но чтобы к утру…
Мишка не стал слушать, чем закончится разговор Никифора с приказчиком, потому, что его посетила еще одна идея.
- Ходок, а я еще и на звук стрелять могу.
- Да ты что? И молчит! Да мы такую показуху устроим! Вот это уже настоящий циркус будет. А ты точно можешь или только думаешь, что можешь?
- Может, может! - Кузька, наконец-то, нашел повод встрять в разговор. - Может, мы все видели, только бубенчик маленький надо - мы свои в Ратном оставили.
- Бубенчик найдется, но пока сам не увижу - не поверю, где у вас самострелы?
- Дома оставили.
- В Ратном?
- Да нет, у дядьки Никифора!
Ходок обернулся к Никифору.
- Хозяин, послать бы кого…
- Ха! За дурня меня держишь? Послано уже! Сейчас принесут.
- Да ладно тебе, хозяин, я вот тоже кое-кого кое-зачем послал.
- Это за чем же?
- А за музыкой! - Ходок хитро подмигнул. - Когда все это под музыку будет, еще лучше получится, а в самых жутких местах музыка замолкнет и от этого еще страшнее выйдет. Вот увидишь!
- Так музыкантам платить надо будет. - Недовольно пробурчал Никифор. - Сколько еще запросят…
- Не скупись, хозяин - окупится. Я прикинул: если лавки расставить так, как мы обговорили, то человек шестьдесят поместится. Это же больше гривны выходит. Да еще об заклад биться будем, как сегодня. Договоримся с ребятами: когда надо падать, когда - нет, всегда в выигрыше останемся!
"Ну и жук! Да он на всех этих пари возьмет в десять раз больше входной платы! Наверняка не сам об заклад биться будет, а подставных людей найдет, чтобы рожу не запомнили. Мошенничество чистой воды, но… в рамках его философии: "зритель сам приходит, чтобы его обманули". Шоу-бизнес, туды его. Вообще-то, помнится, в цирке мороженым торговали и прочими вкусностями…".
- Дядя Никифор, а можно еще перед началом и в перерывах торговлю устраивать. Орешками, квасом, сбитнем, может еще чем-то.
- Ха! Найдем чем! Сенька!
- Найдем, хозяин!
Ходок снова скорчил хитрую рожу и гаркнул:
- Р-роська! - И обернувшись к Никифору с Мишкой, пообещал: - А теперь я вам кое-что покажу.
Из- за груды канатов, парусов и другого судового имущества выскочил худенький паренек лет двенадцати.
- Тута я!
- Тащи шест!
Да, это был настоящий цирк, пацан работал на шесте не хуже тех артистов, которых Мишка видел еще в ТОЙ жизни. Видимо Ходок сам в прошлом выступал именно с этим номером и обучил ему Роську. Зачем? Кто знает? Может быть, со скуки, может быть думал, что когда-то снова придется вернуться к циркачеству.
- Дядя Никифор, - тихонько спросил Мишка - а как Ходока на самом деле зовут?
- Абрам.
- Иудей, что ли? Не похож…
- Да кто его разберет! Когда надуть кого-то надо или поторговаться - иудей, как меды пить и песни орать - наш, как драться - берсерк нурманский, а как девок улещивать… Гм, это самое… В общем, непонятно кто, но кормщик изрядный - таких поискать. Теперь вот, оказывается, что и скоморохом когда-то был.
- А Роська?
- Ростислав. На ляшской ладье был, когда они, пять лет назад, нас на Висле захватить хотели. Ха! Не на того напали! Была ляшская ладья, стала моей, а Роська в придачу достался, не убивать же было.
- Ну, как, хозяин? - Запыхавшийся пацан подскочил к Никифору и Мишке. - Понравилось?
- Ловко, молодец, Роська! Ну, Михайла, вот тебе и еще подмога.
- Отличная подмога, дядя Никифор, только шест, наверно, и Андрей подержать может, он сильный, а Ходок пусть между зрителями так и работает, как сегодня. Ходок, ты как, согласен?
- Почему - нет? Андрей вместо меня справится, а вот Роська вместо Андрея? Не забоишься под ножи встать?
- Не-а, не забоюсь!
Никифор сразу же построжел.
- Да ты что, Ходок, ребенка…
- То-то, что ребенка, хозяин, еще страшнее получится, а ребята не промахнутся, я видел, как они работают, главное, чтобы Роська не струсил.
- Кто? Я? - Тут же возмутился пацан. - А давай прямо сейчас встану. Михайла, кидай в меня, вот увидите: не моргну!
- Ну, вставай. - Мишка извлек кинжал из ножен, привычно подкинул его и поймал. - Только не дергайся, а то сам под лезвие подвернешься.
- Михайла, Ходок, да вы что, ополоумели все? - Никифор разволновался не на шутку. - А ну-ка, прекратите!
- Не бойся, дядя Никифор, - успокоил купца Мишка - мы все по очереди так стояли, как видишь: дырок на нас нет. Роська, готов? Первый - слева от головы. Бросаю!
На первых двух бросках Роська моргал, потом собрался и стоял совершенно спокойно, только на лбу выступили капли пота.
"Есть характер у парня, впрочем, жизнь его пообтесала, без скидок на возраст. Никифор на Вислу ходил пять лет назад, значит в том бою Роське лет семь было. Как он на той ладье оказался? Впрочем, тут кого ни возьми, на основе биографии авантюрный роман писать можно. Один Ходок чего стоит!".
- А вот и музыка пожаловала! - Торжественно возвестил Ходок. - Здорово, Своята! Подзаработать хочешь?
"Художественный руководитель ансамбля" тощий, кривобокий и сильно прихрамывающий мужик, производил впечатление отнюдь не музыканта, а скорее злодея с садистскими наклонностями. И голос у него оказался подстать внешности - злой, каркающий.
- Это, смотря сколько положишь, Ходяра, пока что, на сегодня ты нас без заработка оставил. Только народ на торгу нас послушать собираться начал, а тут к тебе иди!
- Ага! Так бы ты и ушел, если бы слушателей набралось. Впустую дудели, как и вчера. Но если ты такой гордый - вот тебе вервица за беспокойство и топай назад, других найдем!
- Засунь свою вервицу знаешь куда… Говори: зачем звал?
- А зачем тебя звать можно? Не на рожу же твою любоваться! Играть будешь. Здесь - под крышей, с удобством, не то, что на торгу.
- Свадьба, что ли?
- Нет, похороны. Покойникам, вишь, сплясать напоследок захотелось.
- Тьфу! Балаболка ты, а не Ходок! Дело говори!
- Не, Своята, передумал я, ты своей рожей мне всех зрителей распугаешь, бери вервицу и проваливай!
"Худрука" аж затрясло от злости, казалось, еще немного и он бросится на Ходока с кулаками.
- Кончай изгаляться! Говори зачем звал!
- А ну-ка, утихни! - Командный голос у Ходока был поставлен что надо, Своята даже голову в плечи втянул. - Ты не в кабак пришел! Вот хозяин Никифор Палыч стоит, ты даже поздороваться не подумал! Еще про работу ничего не знаешь, а уже про плату толкуешь! На хрен ты такой здесь нужен?
Своята сразу же заметно притих, сдернул шапку, поклонился Никифору.
- Здрав будь, Никифор Палыч, не серчай, не заметил тебя сразу. Чего пожелаешь? Мы всякую музыку играть можем: хочешь - веселую, хочешь - жалостную, ежели в застолье…
- Играть будешь то, что вот они тебе скажут. - Никифор указал на Ходока и Мишку - Играть будешь здесь каждый день с завтрашнего дня. Ученики княжих ратников будут представлять воинское учение, зрителей пускать будем за плату. Твоя доля с той платы - двадцатая.
- Пятая!
- Пшел вон!
- Седьмая!
- Сенька! Зови мужиков, гоните их в шею!
- Десятая, хозяин, помилосердствуй, мне же музыкантов кормить надо!
- На торгу ты за неделю не заработаешь того, что здесь за день…
Пока шла торговля, Мишка рассматривал "ансамбль", благо музыканты держали инструменты в руках и было сразу понятно - кто на чем играет. У двоих пареньков, по виду его ровесников были костяные рожки, у третьего - деревянная флейта, или что-то на нее сильно похожее. Мужик средних лет приволок здоровенную деревянную трубу, видимо, предназначенную исполнять басовую партию, а у молодого парня, Мишка чуть не сел от удивления, оказался ксилофон - закрепленные на раме деревянные плашки разного размера. Сам "худрук" держал подмышкой бубен, и что-то еще круглое было у него в мешке.
Вид у музыкантов был весьма потрепанный и откровенно голодный. То ли дела шли неважно, то ли "худрук" был скупердяем, а скорее всего - и то, и другое.
Мишка подошел к оркестру, поздоровался, в ответ получил торопливые униженные поклоны.
"Да, ребята, чувствуется, затюканные. Начальник у них - еще та сволочь. Может, из-за его дурного характера и бедствуют? Актер, все-таки, должен быть легок в общении, весел, насколько можно, симпатичен, а на этого смотреть тошно. Надо их подальше от зрителей посадить, чтобы… как в настоящем цирке! Как же им про музыку-то объяснять? Может сами сообразят?".
- Я не знаю, что вы умеете играть, - обратился Мишка к музыкантам - поэтому давайте так: я буду показывать, что мы делаем, а вы подбирайте к этому музыку. Понятно?
- Понятно, хозяин, подберем.
- Я не хозяин, ну, ладно, неважно… Вот смотрите для начала.
Мишка вытащил кинжалы и принялся жонглировать. Музыканты обернулись на Свояту, видимо темп обычно задавал своим бубном он, но худрук был целиком поглощен процессом торговли. Мужик с трубой взял руководство на себя.
Бу- бу-бу-бу -загудела труба, точно поймав ритм полета кинжалов, тут же вступили рожки затянув что-то протяжное, но это оказалось лишь звуковым фоном. Флейтист некоторое время помолчал, потом, переглянувшись с хозяином "ксилофона" заиграл что-то веселое, снайперски попав в настроение полета клинков, тут же вступили "ксилофонист". Получилось просто здорово!
- А ну, кончай! Мы еще о цене не договорились! - Своята орал препротивнейшим голосом, музыку как ножом обрезало. - Эй, сопляк! Ты, который с ножами, а ну, отойди!
- Я тебе не сопляк, а Михайла Фролыч! Понял, пень корявый?
- Ой, неужто боярин? - Своята являя собой воплощение сарказма. - А может князь? Я-то и не разобрал сослепу!
- Я - княжий ратник в восьмом колене! Андрей, объясни ему!
Немой ухватил Свояту за шиворот и, приподняв в воздух, крепенько встряхнул. Мишка подскочил к нему, глянул в наливающееся кровью лицо.
- Еще раз вякнешь, пес, уши до жопы натяну! Понял?
- Эк-кх-кх -"худрук" задыхался, пытаясь дотянуться ногами до земли, но Немой, без всякого видимого усилия, продолжал держать его на весу.
- Понял или не понял?
- Д-д…
- Отпусти его, Андрей.
Своята коснулся ногами пола и судорожно втянул в себя воздух. Мишка дождался пока "худрук" продышится и снова повторил вопрос:
- Понял или не понял?
- Понял…
- Как меня звать?
- Михайла Фролыч.
- Иди, торгуйся дальше, а мне не мешай.
- Кхе!
Мишка совсем забыл про деда, спокойно сидевшего все это время в уголке, даже, кажется, подремывавшего. "Кхе!" было явно одобрительным. Тут же последовало и подтверждение от дядьки Никифора:
- А внук-то у тебя, Корней Агеич, себя понимает…
- Дык, воспитываем, Никеша. Кхе! Воспитываем, как же без этого?
"Блин, опять из образа вышел! И чего это я? Ну, мужик противный, ну, обозвал сопляком… Ничего особенного, с чего я завелся-то? Сорри, сэр, а музыку Вы когда последний раз слышали? Еще ТАМ? То-то это пиликанье Вас сразу за душу взяло! И тут это уродище кривобокое Вам весь кайф обломало. Вот и причина! А ведь и правда - соскучился. Еще бы что-нибудь знакомое услышать, да откуда здесь… А оттуда! Ну-ка, попробуем!".
- Слушайте, а если я напою мелодию, сможете сыграть?
- Напой, хозяин! - Один из рожечников сразу оживился. - Напой, мы новое быстро схватываем! Парень забрал у флейтиста его инструмент и уставился на Мишку.
- Давай, хозяин.
- Ля, ля-ля
Мишка напел, в общем-то, несложную мелодию "Катюши".
Слух у музыканта, похоже, был абсолютным - уже второй куплет он воспроизвел безошибочно, на третьем вступил мужик с трубой и второй рожечник. "Ксилофонист" сначала выстучал мелодию отдельными ударами, а потом рассыпался дробью, Мишку чуть слеза не прошибла.
- Здорово, молодцы ребята!
Музыканты заулыбались, а Мишка вдруг всей кожей ощутил повисшую в амбаре тишину. Все пялились на него, словно увидели впервые в жизни.
"Блин! Прокол за проколом! Позвольте Вам заметить, сэр Майкл: Вы совсем охренели. Это же, по нынешним временам, черте что и с боку бантик! Покруче, чем рок-н-ролл в пятидесятые годы. Помните, как деды тогда отреагировали? Причем, не только у нас, но и в Штатах. Официальные запреты, судебные процессы, а в Советском Союзе, так вообще, пятнадцать суток наматывали, как за мелкое хулиганство. А ну, как и ЗДЕСЬ то же самое будет? Да еще святые отцы… Все дело завалим!".
- Михайла, ты где это слышал такое? - озвучил общее недоумение Никифор.
"М- да, и на библиотеку отца Михаила не сошлешься".
- Да так, дядя Никифор… Само как-то придумалось. А что, плохо?
- Эй, парень… э-э Михайла Фролыч! А еще чего-нибудь такое знаешь?
- Ну, я не знаю… Можно попробовать… А зачем?
- Так ить! Да никто ж этого не знает! Да мы с этакой музыкой…
Своята прикусил язык, но было поздно. Никифор тонкости момента не уловил, но Мишка просек ситуацию мгновенно.
- Дядя Никифор! Новая музыка денег стоит. Вы на чем сторговались? Если он мою музыку перенимать собирается, так еще долю срезай!
- Ха! А как же! - Никифор хищно ощерился. - Не, Своята, я тебе с самого начала правильную долю назвал - двадцатую. Деньги получишь, да еще и новую музыку узнаешь. И не торгуйся, даже и слышать ничего не хочу!
Никифор, и слыхом не слыхивал о таком звере, как авторское право, но наживу чуял нутром и своего не упускал. Торг пошел по новому кругу.
- Хозяин. - Флейтист говорил шепотом, видимо для того, чтобы не услышал Своята. - Напой еще что-нибудь, твоему дядьке торговаться легче будет.
- А тебе-то какой интерес?
- Да ну его, сквалыгу, нам все равно ничего не достанется, только кормежка, а музыку не отнимешь, она всегда с нами. Ну, напой Михайла Фролыч!
- Погоди, подумать надо…
"Почему "Катюша" так сразу прижилась? Вернее, не так. Почему я с "Катюши" начал? Даже не задумался, само как-то выскочило. Значит, подсознательно был готов. К чему? К тому, что поймут и примут? Я, ведь, уже вжился в ЗДЕШНЮЮ жизнь, должен такие вещи чувствовать. Может и чувствую, но не понимаю, а надо понять, иначе промахнусь. Чем "Катюша" отличается от остальных песен, вообще от всей музыки? Блин, консерватории не кончал, на гитаре только "блатные" аккорды знаю…
Тогда заходим с другой стороны: музыка - один из видов воздействия на человека, значит, разновидность управления, причем, напрямую - без посредничества словесного или визуального ряда. Чем воздействие "Катюши" отличается… Ага! Есть две русские песни, которые знают во всем мире: "Катюша" и "Подмосковные вечера". Видимо, они универсальны, в том смысле, что "ложатся" на любой менталитет.
Так что же, "Подмосковные вечера" с ними разучивать? Нет, тут должно быть что-то еще. Когда была написана "Катюша"? Еще до Отечественной Войны - в тридцатые годы. И, сначала, это была вовсе не солдатская строевая песня- ее исполняли с эстрады. Что тогда была за публика? Индустриализация, бурный рост городского населения… Вчерашние крестьяне, мягко говоря, не обремененные знанием мировой музыкальной культуры. То же, что и ЗДЕСЬ. Уже тепло!
Есть методика! Делаем обобщенный портрет слушателя и ищем аналогии между XX и XII веками! Патриархальное воспитание, крестьянский образ жизни, плюс военная тематика представления… Песни гражданской войны! А ну-ка!".
- Так, попробуем! Сначала, ты. - Мишка ткнул пальцем в сторону мужика с трубой. - Раз, два, три, четыре! - Вместе с отсчетом Мишка взмахами руки задал "басу" темп.
Бу- бу-бу загудела труба.
- Теперь ты - Мишка обернулся к "ксилофонисту". - Делаешь так, как будто копыта стучат на галопе: тра, тра, тра.
- Теперь - ты! Ля, ля-ля-ля…
"Белая армия, черный барон
Снова готовят нам царский трон.
Но от тайги до британских морей
Красная Армия всех сильней!".
- А теперь так: тра-ля, ля-ля, ля-ля…
"Так пусть же Красная
Вздымает яростно
Свой меч мозолистой рукой
И все должны мы
Неудержимо
Идти в последний смертный бой!".
- А вот ты. - Мишка обратился к одному из парней, играющих на рожках. - Попробуй сделать так: Па-па, па-па, па-пам! - Мишка попытался изобразить звук горна. - И представьте себе, когда играете: скачут по дороге ратники - копыта стучат, оружие звенит, шлемы на солнце блестят. Ну, сначала: раз, два, три…
Музыкантам мелодия явно нравилась, играли, что называется, с душой, Мишка чуть не запел вслух. В том углу, где яростно торговались Своята с Никифором, опять наступила тишина. Когда затихли последние аккорды, первым опомнился Никифор:
- Ха! Да за такую музыку ты вообще бесплатно играть должен и благодарить еще!
- Убивец! С голоду же передохнем! Десятая!
- Пятнадцатая и музыка!
- Хозяин! - Подал голос приказчик Семен. - Плотники пришли, помост сколачивать.
- Ну вот, Своята, сам виноват! Видишь: уже и плотники пришли.
Причем здесь были плотники Мишка не понял, но у торговли своя логика.
- Ладно, Никифор Палыч, двенадцатая часть и музыка. По рукам?
- Грабитель, людоед! Да что с тобой поделаешь? По рукам!
- Михайла… - Своята зыркнул глазами на Немого. - Михайла Фролыч…
- Просто Михайла, не чинись. - Изобразил демократичность Мишка.
- Михайла, пойдем на улицу, тут сейчас стучать начнут, еще чего-нибудь новенькое напоешь?
- Вы это-то разучите.
- Разучим, я им покоя не дам пока…
- Ты бы их покормил сначала, задаток-то получил? Смотри: аж синие все. Приходите-ка после обеда, может, еще чего придумаем.
На выходе из ладейного амбара Мишка, сквозь шум, производимый плотниками, невольно подслушал, как Никифор рассыпается в комплиментах:
- Ну и внуки у тебя, Корней Агеич! И скачут и стреляют, и науки постигли, и музыку сочиняют, а еще же и четырнадцати годов нет! Не то, что мои обалдуи! И как ты их всему этому обучил-то?
- Дык, гм, это… Воспитываем помаленьку. Кхе!
"Кто бы мог подумать: в селе Ратное не только военный гарнизон имеется, но еще и цирковое училище с университетом и консерваторией. Чудны дела твои, Господи! Блин, прости меня грешного!".
Глава 2
Четыре дня представления шли с аншлагом. Ходок оказался великолепным режиссером-постановщиком и сумел растянуть действо на два отделения минут по двадцать - двадцать пять каждое. Перед началом и в антракте оркестр играл "Барыню", "Катюшу", "Синий платочек" и "Случайный вальс". Среди зрителей сновали торговцы лакомствами, "подставные" Ходока по ходу представления заключали самые дикие пари, Кузька вошел во вкус: кривлялся, показывал язык, падал в нужные моменты и не падал, когда это было не нужно.Своята "въехал" в драматургию представления и музыка в нужные моменты умолкала совсем, или ее сменял тревожный рокот бубна. При каждом удачном попадании кинжала или болта Своята лупил в здоровенный медный таз, а по ходу всего представления оркестр лихо наяривал "белая армия, черный барон", "Три танкиста" и прочие шлягеры сталинских времен.