Страница:
— Но кое-что мне все же непонятно… — пробормотал Пуаро.
— А что тут понимать? — сказала Сара. — Весь вопрос в том, что грянет дальше.
Пуаро, качая головой, тихо пробормотал:
— Вы верно заметили, мадемуазель, меня очень беспокоит, что грянет в грядущем.
— Как изящно сказано, — одобрила Сара и скрылась в доме.
В дверях она чуть не столкнулась с Дугласом Гол-дом. Вид у него был явно довольный и в то же время он чем-то был слегка смущен. Он сказал:
— Здравствуйте, мосье Пуаро, — и застенчиво добавил:
— Я показывал миссис Чентри стену Крестоносцев. А Марджори не захотела пойти.
Пуаро чуть приподнял брови, но даже если он и хотел прокомментировать это сообщение, то все равно бы не успел — на террасу ворвалась миссис Чентри, которая громко воскликнула:
— Дуглас! Розовый джин! Мне просто необходим глоточек розового джина!
Дуглас пошел заказывать джин. Сияющая Валентина опустилась в кресло рядом с Пуаро.
Увидев, что к ним направляется Памела и ее собственный муж, она небрежно им помахала и крикнула:
— Тони, дорогой, хорошо искупался? Божественное утро!
Капитан Чентри не отозвался. Не удостоив супругу ни словом, ни взглядом, он прошел мимо и, поднявшись по ступенькам, скрылся в баре.
Стиснутые в кулак руки капитана были прижаты к бокам, и это усиливало его и без того заметное сходство с гориллой.
Красивый ротик Валентины Чентри, хотя его и портила глуповатая гримаска, так и остался открытым.
— О-о… — растерянно протянула она, не зная, что сказать.
Памела Лайелл засияла от удовольствия, явно наслаждаясь происходящим. Тщетно стараясь скрыть это, она уселась рядом с Валентиной Чентри и поинтересовалась:
— Как провели утро?
— Просто великолепно. Мы…
Не дослушав ее ответа, Пуаро поднялся и тоже направился в бар. Там он обнаружил мистера Голда, ожидающего, когда подадут розовый джин. Его лицо пылало и было растерянным и злым.
— Этот человек — просто грубиян! — выпалил он, увидев Пуаро, и кивнул на удалявшегося капитана Чентри.
— Вполне вероятно, — заметил Пуаро. — Да, вполне. Но les femmes[9] любят грубиянов, не забывайте об этом!
Дуглас проворчал:
— Не удивлюсь, если узнаю, что он отвратительно с ней обращается.
— Может, ей это и нравится.
Дуглас Голд озадаченно посмотрел на него, взял свой джин и вышел.
Эркюль Пуаро сел на табурет у стойки и заказал sirop de cassis[10]. Пока он, покряхтывая от удовольствия, неторопливо его потягивал, явился капитан Чентри и в один присест проглотил несколько порций розового джина.
Потом, неизвестно к кому обращаясь, злобно выкрикнул:
— Пусть не надеется, что от меня ей удастся избавиться так же легко, как от тех безмозглых кретинов. Я получил ее и отдавать не собираюсь! Никому другому она не достанется — только через мой труп.
Он швырнул деньги на стойку, развернулся на каблуках и вышел.
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
— А что тут понимать? — сказала Сара. — Весь вопрос в том, что грянет дальше.
Пуаро, качая головой, тихо пробормотал:
— Вы верно заметили, мадемуазель, меня очень беспокоит, что грянет в грядущем.
— Как изящно сказано, — одобрила Сара и скрылась в доме.
В дверях она чуть не столкнулась с Дугласом Гол-дом. Вид у него был явно довольный и в то же время он чем-то был слегка смущен. Он сказал:
— Здравствуйте, мосье Пуаро, — и застенчиво добавил:
— Я показывал миссис Чентри стену Крестоносцев. А Марджори не захотела пойти.
Пуаро чуть приподнял брови, но даже если он и хотел прокомментировать это сообщение, то все равно бы не успел — на террасу ворвалась миссис Чентри, которая громко воскликнула:
— Дуглас! Розовый джин! Мне просто необходим глоточек розового джина!
Дуглас пошел заказывать джин. Сияющая Валентина опустилась в кресло рядом с Пуаро.
Увидев, что к ним направляется Памела и ее собственный муж, она небрежно им помахала и крикнула:
— Тони, дорогой, хорошо искупался? Божественное утро!
Капитан Чентри не отозвался. Не удостоив супругу ни словом, ни взглядом, он прошел мимо и, поднявшись по ступенькам, скрылся в баре.
Стиснутые в кулак руки капитана были прижаты к бокам, и это усиливало его и без того заметное сходство с гориллой.
Красивый ротик Валентины Чентри, хотя его и портила глуповатая гримаска, так и остался открытым.
— О-о… — растерянно протянула она, не зная, что сказать.
Памела Лайелл засияла от удовольствия, явно наслаждаясь происходящим. Тщетно стараясь скрыть это, она уселась рядом с Валентиной Чентри и поинтересовалась:
— Как провели утро?
— Просто великолепно. Мы…
Не дослушав ее ответа, Пуаро поднялся и тоже направился в бар. Там он обнаружил мистера Голда, ожидающего, когда подадут розовый джин. Его лицо пылало и было растерянным и злым.
— Этот человек — просто грубиян! — выпалил он, увидев Пуаро, и кивнул на удалявшегося капитана Чентри.
— Вполне вероятно, — заметил Пуаро. — Да, вполне. Но les femmes[9] любят грубиянов, не забывайте об этом!
Дуглас проворчал:
— Не удивлюсь, если узнаю, что он отвратительно с ней обращается.
— Может, ей это и нравится.
Дуглас Голд озадаченно посмотрел на него, взял свой джин и вышел.
Эркюль Пуаро сел на табурет у стойки и заказал sirop de cassis[10]. Пока он, покряхтывая от удовольствия, неторопливо его потягивал, явился капитан Чентри и в один присест проглотил несколько порций розового джина.
Потом, неизвестно к кому обращаясь, злобно выкрикнул:
— Пусть не надеется, что от меня ей удастся избавиться так же легко, как от тех безмозглых кретинов. Я получил ее и отдавать не собираюсь! Никому другому она не достанется — только через мой труп.
Он швырнул деньги на стойку, развернулся на каблуках и вышел.
Глава 3
Три дня спустя Эркюль Пуаро отправился на гору Пророка. Это была спокойная и приятная поездка; дорога вилась среди золотисто-зеленых пихт, взбираясь все выше и выше, уводя от мирской суеты и размолвок. Машина остановилась возле ресторана. Пуаро вышел и отправился побродить по лесу. Через некоторое время он забрался на вершину, и ему казалось, что он очутился на вершине мира. Далеко-далеко внизу искрилось ослепительно синее море.
Здесь он наконец-то отдохнет, отрешится от земных забот! Аккуратно свернув пальто и положив его на пенек, Эркюль Пуаро сел.
— Несомненно, le bon Dieu[11] знает, что делает. Но что касается людей — отдельные его творения все же очень странны. Eh bien[12], теперь попробую забыть обо всех здешних сложностях, — размышлял Пуаро.
Он огляделся. К нему торопливо приближалась невысокая женщина в коричневом костюме. Это была Марджори Голд, на сей раз оставившая всякое притворство. Ее лицо было мокрым от слез.
Все пути к отступлению были отрезаны. Она подошла вплотную.
— Мистер Пуаро, вы должны мне помочь. Я так несчастна, просто не знаю, как мне быть! Что мне делать? Что делать?
Она смотрела на него безумными глазами. Ее пальцы вцепились в рукав его пиджака. Но что-то в лице Пуаро встревожило ее и она слегка отпрянула.
— Что.., о чем вы думаете? — запинаясь, пробормотала она.
— Вы просите совета, мадам? Так ведь?
— Да.., да, — еле-еле выговорила миссис Голд.
— Eh bien, тогда слушайте. — Он говорил резко, почти грубо. — Немедленно уезжайте отсюда. Пока не поздно.
— Что? — ничего не понимая, переспросила она.
— То, что вы слышали. Уезжайте с острова.
— Уехать с острова?
Она явно была сбита с толку.
— Именно это я и сказал.
— Но почему, почему?
— Если вам дорога жизнь, послушайтесь моего совета.
Она судорожно глотнула воздух.
— Что вы имеете в виду? Вы меня пугаете.., пугаете меня.
— Да, — мрачно подтвердил Пуаро. — Именно это я и делаю.
Она в отчаянии закрыла лицо руками.
— Но я не могу! Он же не поедет! Я имею в виду Дугласа. Она его не отпустит. Он целиком в ее власти — телом и душой. Не хочет слышать ничего дурного о ней… Просто голову потерял… Верит каждому ее слову: что муж над ней издевается, этакая оскорбленная невинность, что никто никогда ее не понимал… А обо мне он и думать забыл, я в счет не иду, словно меня вообще не существует. Он хочет, чтобы я отпустила его — дала развод. Он верит, что она разведется с мужем и выйдет за него. Но я боюсь, что.., что Чентри так просто от нее не откажется. Не такой он человек. Вчера вечером она продемонстрировала Дугласу синяки на руке. Дуглас просто озверел. Он ведь такой у меня благородный… О! Я так боюсь! Чем все это кончится? Ну скажите же, что мне делать?!
Пуаро смотрел через широкую полосу воды на голубую гряду холмов Азии. Он ответил ей:
— Я же сказал вам. Уезжайте отсюда, пока не поздно…
Она покачала головой.
— Но я не могу.., не могу… Если только Дуглас…
Пуаро вздохнул. Потом пожал плечами.
Здесь он наконец-то отдохнет, отрешится от земных забот! Аккуратно свернув пальто и положив его на пенек, Эркюль Пуаро сел.
— Несомненно, le bon Dieu[11] знает, что делает. Но что касается людей — отдельные его творения все же очень странны. Eh bien[12], теперь попробую забыть обо всех здешних сложностях, — размышлял Пуаро.
Он огляделся. К нему торопливо приближалась невысокая женщина в коричневом костюме. Это была Марджори Голд, на сей раз оставившая всякое притворство. Ее лицо было мокрым от слез.
Все пути к отступлению были отрезаны. Она подошла вплотную.
— Мистер Пуаро, вы должны мне помочь. Я так несчастна, просто не знаю, как мне быть! Что мне делать? Что делать?
Она смотрела на него безумными глазами. Ее пальцы вцепились в рукав его пиджака. Но что-то в лице Пуаро встревожило ее и она слегка отпрянула.
— Что.., о чем вы думаете? — запинаясь, пробормотала она.
— Вы просите совета, мадам? Так ведь?
— Да.., да, — еле-еле выговорила миссис Голд.
— Eh bien, тогда слушайте. — Он говорил резко, почти грубо. — Немедленно уезжайте отсюда. Пока не поздно.
— Что? — ничего не понимая, переспросила она.
— То, что вы слышали. Уезжайте с острова.
— Уехать с острова?
Она явно была сбита с толку.
— Именно это я и сказал.
— Но почему, почему?
— Если вам дорога жизнь, послушайтесь моего совета.
Она судорожно глотнула воздух.
— Что вы имеете в виду? Вы меня пугаете.., пугаете меня.
— Да, — мрачно подтвердил Пуаро. — Именно это я и делаю.
Она в отчаянии закрыла лицо руками.
— Но я не могу! Он же не поедет! Я имею в виду Дугласа. Она его не отпустит. Он целиком в ее власти — телом и душой. Не хочет слышать ничего дурного о ней… Просто голову потерял… Верит каждому ее слову: что муж над ней издевается, этакая оскорбленная невинность, что никто никогда ее не понимал… А обо мне он и думать забыл, я в счет не иду, словно меня вообще не существует. Он хочет, чтобы я отпустила его — дала развод. Он верит, что она разведется с мужем и выйдет за него. Но я боюсь, что.., что Чентри так просто от нее не откажется. Не такой он человек. Вчера вечером она продемонстрировала Дугласу синяки на руке. Дуглас просто озверел. Он ведь такой у меня благородный… О! Я так боюсь! Чем все это кончится? Ну скажите же, что мне делать?!
Пуаро смотрел через широкую полосу воды на голубую гряду холмов Азии. Он ответил ей:
— Я же сказал вам. Уезжайте отсюда, пока не поздно…
Она покачала головой.
— Но я не могу.., не могу… Если только Дуглас…
Пуаро вздохнул. Потом пожал плечами.
Глава 4
Эркюль Пуаро и Памела Лайелл сидели на берегу. Она удовлетворенно сообщила:
— Треугольник становится все прочнее! Вчера вечером они сидели по разные стороны от нее и бросали друг на друга злобные взгляды! Чентри выпил лишнего и несколько раз откровенно оскорбил Дугласа Голда. А Голд держался молодцом. Держал себя в руках. Красотке же все это, естественно, очень нравилось. Урчала, словно тигр-людоед. Как вы думаете, что будет дальше?
Пуаро покачал головой.
— Я опасаюсь. И очень сильно…
— Да все мы опасаемся, — с притворной скорбью произнесла мисс Лайелл. Потом добавила:
— Это уже по вашей части. Или скоро будет по вашей. Неужели вы ничего не можете сделать?
— То, что мог, я уже сделал.
Мисс Лайелл хищно метнулась.
— И что же вы уже сделали? — спросила она, изнемогая от волнения.
— Посоветовал миссис Голд, пока не поздно, покинуть остров.
— О, так вы думаете, что… — Она замолкла на полуслове.
— Что, мадемуазель?
— Значит, вот чего вы ждете! — медленно произнесла Памела. — Но он не сможет.., он не способен на такое… Он ведь такой милый. А все из-за этой Чентри. А он.., он не может…
Она замолчала, а потом тихо прибавила:
— Убийство? Вы ведь об этом подумали?
— Я вам так скажу, мадемуазель: кто-то действительно подумывает об этом.
Памела вздрогнула.
— Не верю, — решительно заявила она.
— Треугольник становится все прочнее! Вчера вечером они сидели по разные стороны от нее и бросали друг на друга злобные взгляды! Чентри выпил лишнего и несколько раз откровенно оскорбил Дугласа Голда. А Голд держался молодцом. Держал себя в руках. Красотке же все это, естественно, очень нравилось. Урчала, словно тигр-людоед. Как вы думаете, что будет дальше?
Пуаро покачал головой.
— Я опасаюсь. И очень сильно…
— Да все мы опасаемся, — с притворной скорбью произнесла мисс Лайелл. Потом добавила:
— Это уже по вашей части. Или скоро будет по вашей. Неужели вы ничего не можете сделать?
— То, что мог, я уже сделал.
Мисс Лайелл хищно метнулась.
— И что же вы уже сделали? — спросила она, изнемогая от волнения.
— Посоветовал миссис Голд, пока не поздно, покинуть остров.
— О, так вы думаете, что… — Она замолкла на полуслове.
— Что, мадемуазель?
— Значит, вот чего вы ждете! — медленно произнесла Памела. — Но он не сможет.., он не способен на такое… Он ведь такой милый. А все из-за этой Чентри. А он.., он не может…
Она замолчала, а потом тихо прибавила:
— Убийство? Вы ведь об этом подумали?
— Я вам так скажу, мадемуазель: кто-то действительно подумывает об этом.
Памела вздрогнула.
— Не верю, — решительно заявила она.
Глава 5
События, грянувшие в ночь на 29 октября, прослеживаются очень четко.
Началось с того, что между Голдом и Чентри вспыхнула ссора. Чентри расходился все больше, и последние его слова, которые он буквально проорал, слышали четверо — портье, управляющий, генерал Барнс и Памела Лайелл.
— Ах ты, грязная свинья! Если вы с моей женой думаете, что сумеете от меня избавиться, так вы ошибаетесь! Пока я жив, Валентина — моя жена!
И, побагровев от злости, он вышел из отеля.
Это случилось перед обедом. А после обеда (всем на удивление) наступило перемирие. Валентина пригласила Марджори Голд на автомобильную прогулку при луне. Памела и Сара отправились вместе с ними. Голд и Чентри сыграли партию в бильярд, а потом присоединились к Эркюлю Пуаро и генералу Барнсу, отдыхавшим в шезлонгах.
Кажется, впервые Чентри видели улыбающимся, он был в хорошем настроении.
— Как сыграли? — спросил генерал.
— С этим парнем мне не справиться! Обыграл меня на сорок шесть очков, — ответил капитан. Дуглас Голд скромно возразил:
— Да просто повезло, уверяю вас. Что будете пить? Пойду поищу официанта.
— Мне, пожалуйста, розовый джин.
— Хорошо. А вам, генерал?
— Благодарю вас. Виски с содовой.
— И мне тоже. А вам, мосье Пуаро?
— Вы очень любезны. Я бы выпил sirop de cassis.
— Сироп… Простите?..
— Sirop de cassis. Настойка из черной смородины.
— А-а, ликер! Ясно. Надеюсь, он здесь есть. Никогда о таком не слышал.
— Он здесь есть. Но это не ликер.
Дуглас Голд засмеялся:
— Странный же у вас вкус! Впрочем, каждый травится чем хочет! Пойду распоряжусь.
Капитан Чентри сел. Неразговорчивый и угрюмый от природы, он изо всех сил старался быть общительным.
— Вот не думал, что смогу обходиться без газетных сплетен, — заметил он. Генерал проворчал:
— Должен сказать, что от «Континент дейли мейл» четырехдневной свежести толку мало. Конечно, мне каждую неделю присылают «Тайме» и «Панч», но они чертовски запаздывают.
— Интересно, повлияет ли на результаты выборов палестинский вопрос[13]?
— Все было не правильно организовано, — заявил генерал как раз в тот момент, когда в сопровождении официанта, несущего напитки, вернулся Дуглас Голд.
Генерал начал рассказывать случай, произошедший во время его доблестной службы в Индии в 1905 году. Оба его соотечественника слушали внимательно, но без особого интереса. Эркюль Пуаро потягивал свой sirop de cassis.
Когда рассказ генерала достиг кульминации, все с покорной вежливостью рассмеялись.
Наконец в дверях появились все четыре дамы. Они, похоже, были в великолепном настроении, непрерывно болтали и смеялись.
— Тони, дорогой, это было просто божественно, — воскликнула Валентина, опускаясь на соседний шезлонг. — Миссис Голд отлично это придумала. Вам всем тоже бы наверняка понравилось!
Тут Чентри сказал:
— Как насчет того, чтобы выпить? — и вопросительно посмотрел на всех остальных.
— Мне розовый джин, дорогой, — сказала Валентина.
— Джин и имбирное пиво, — попросила Памела.
— А мне коктейль, — ответила Сара.
— Все понятно. — Чентри поднялся и протянул жене свой нетронутый джин:
— Выпей мой. Я закажу себе еще. А что вам, миссис Голд?
Миссис Голд с помощью мужа выбиралась из пальто. Она улыбнулась:
— А можно мне оранжад[14]?
— Конечно. Оранжад.
Чентри пошел к двери. Миссис Голд улыбнулась мужу:
— Было так чудесно, Дуглас. Жаль, что ты не поехал.
— Мне тоже жаль. Может, поедем в другой раз, а?
Они улыбнулись друг другу. Валентина Чентри залпом осушила бокал с розовым джином.
— О, то, о чем я мечтала, — удовлетворенно выдохнула она.
Дуглас Голд положил пальто Марджори на диван. Потом он обернулся и внезапно воскликнул:
— Эй, что случилось?
Валентина Чентри откинулась на спинку кресла. Губы ее посинели, рукой она схватилась за сердце.
— Я.., как-то.., странно себя чувствую, — пролепетала она, хватая ртом воздух.
В комнату вернулся Чентри и кинулся к жене.
— Что с тобой, Вал?
— Я.., я не знаю.., у этого джина.., был странный вкус…
— У розового джина?
Чентри обернулся, на искаженном лице ходили желваки. Он схватил Дугласа Голда за плечо.
— Это был мой джин… Голд, что вы туда подсыпали, черт вас возьми?
Дуглас Голд не отрываясь смотрел на дергающееся в конвульсиях лицо. Он был смертельно бледен.
— Я.., я.., ничего…
Валентина Чентри осела в кресле.
Генерал Барнс закричал:
— Доктора!.. Быстрее!..
Но через пять минут Валентина Чентри уже была мертва.
Началось с того, что между Голдом и Чентри вспыхнула ссора. Чентри расходился все больше, и последние его слова, которые он буквально проорал, слышали четверо — портье, управляющий, генерал Барнс и Памела Лайелл.
— Ах ты, грязная свинья! Если вы с моей женой думаете, что сумеете от меня избавиться, так вы ошибаетесь! Пока я жив, Валентина — моя жена!
И, побагровев от злости, он вышел из отеля.
Это случилось перед обедом. А после обеда (всем на удивление) наступило перемирие. Валентина пригласила Марджори Голд на автомобильную прогулку при луне. Памела и Сара отправились вместе с ними. Голд и Чентри сыграли партию в бильярд, а потом присоединились к Эркюлю Пуаро и генералу Барнсу, отдыхавшим в шезлонгах.
Кажется, впервые Чентри видели улыбающимся, он был в хорошем настроении.
— Как сыграли? — спросил генерал.
— С этим парнем мне не справиться! Обыграл меня на сорок шесть очков, — ответил капитан. Дуглас Голд скромно возразил:
— Да просто повезло, уверяю вас. Что будете пить? Пойду поищу официанта.
— Мне, пожалуйста, розовый джин.
— Хорошо. А вам, генерал?
— Благодарю вас. Виски с содовой.
— И мне тоже. А вам, мосье Пуаро?
— Вы очень любезны. Я бы выпил sirop de cassis.
— Сироп… Простите?..
— Sirop de cassis. Настойка из черной смородины.
— А-а, ликер! Ясно. Надеюсь, он здесь есть. Никогда о таком не слышал.
— Он здесь есть. Но это не ликер.
Дуглас Голд засмеялся:
— Странный же у вас вкус! Впрочем, каждый травится чем хочет! Пойду распоряжусь.
Капитан Чентри сел. Неразговорчивый и угрюмый от природы, он изо всех сил старался быть общительным.
— Вот не думал, что смогу обходиться без газетных сплетен, — заметил он. Генерал проворчал:
— Должен сказать, что от «Континент дейли мейл» четырехдневной свежести толку мало. Конечно, мне каждую неделю присылают «Тайме» и «Панч», но они чертовски запаздывают.
— Интересно, повлияет ли на результаты выборов палестинский вопрос[13]?
— Все было не правильно организовано, — заявил генерал как раз в тот момент, когда в сопровождении официанта, несущего напитки, вернулся Дуглас Голд.
Генерал начал рассказывать случай, произошедший во время его доблестной службы в Индии в 1905 году. Оба его соотечественника слушали внимательно, но без особого интереса. Эркюль Пуаро потягивал свой sirop de cassis.
Когда рассказ генерала достиг кульминации, все с покорной вежливостью рассмеялись.
Наконец в дверях появились все четыре дамы. Они, похоже, были в великолепном настроении, непрерывно болтали и смеялись.
— Тони, дорогой, это было просто божественно, — воскликнула Валентина, опускаясь на соседний шезлонг. — Миссис Голд отлично это придумала. Вам всем тоже бы наверняка понравилось!
Тут Чентри сказал:
— Как насчет того, чтобы выпить? — и вопросительно посмотрел на всех остальных.
— Мне розовый джин, дорогой, — сказала Валентина.
— Джин и имбирное пиво, — попросила Памела.
— А мне коктейль, — ответила Сара.
— Все понятно. — Чентри поднялся и протянул жене свой нетронутый джин:
— Выпей мой. Я закажу себе еще. А что вам, миссис Голд?
Миссис Голд с помощью мужа выбиралась из пальто. Она улыбнулась:
— А можно мне оранжад[14]?
— Конечно. Оранжад.
Чентри пошел к двери. Миссис Голд улыбнулась мужу:
— Было так чудесно, Дуглас. Жаль, что ты не поехал.
— Мне тоже жаль. Может, поедем в другой раз, а?
Они улыбнулись друг другу. Валентина Чентри залпом осушила бокал с розовым джином.
— О, то, о чем я мечтала, — удовлетворенно выдохнула она.
Дуглас Голд положил пальто Марджори на диван. Потом он обернулся и внезапно воскликнул:
— Эй, что случилось?
Валентина Чентри откинулась на спинку кресла. Губы ее посинели, рукой она схватилась за сердце.
— Я.., как-то.., странно себя чувствую, — пролепетала она, хватая ртом воздух.
В комнату вернулся Чентри и кинулся к жене.
— Что с тобой, Вал?
— Я.., я не знаю.., у этого джина.., был странный вкус…
— У розового джина?
Чентри обернулся, на искаженном лице ходили желваки. Он схватил Дугласа Голда за плечо.
— Это был мой джин… Голд, что вы туда подсыпали, черт вас возьми?
Дуглас Голд не отрываясь смотрел на дергающееся в конвульсиях лицо. Он был смертельно бледен.
— Я.., я.., ничего…
Валентина Чентри осела в кресле.
Генерал Барнс закричал:
— Доктора!.. Быстрее!..
Но через пять минут Валентина Чентри уже была мертва.
Глава 6
На следующее утро никто не купался. Памела Лайелл, побледневшая, в скромном темном платье, увидев в холле Эркюля Пуаро, затащила его в небольшую гостиную.
— Это ужасно! — запричитала она. — Ужасно! Вы говорили! Вы предвидели убийство!
Он печально склонил голову.
— О! — вскричала она и топнула ножкой. — Вы должны были предотвратить это! Любой ценой! Это можно было предотвратить!
— Как? — спросил Эркюль Пуаро.
Этот вопрос на секунду привел ее в чувство.
— Вы что, не могли обратиться куда следует.., в полицию?..
— И что сказать? Что можно сказать до того, как это произойдет? Что кто-то задумал убийство? Говорю вам, mon enfant[15], если одному человеку предуготовано убить другого…
— Вы могли предупредить жертву, — не унималась Памела.
— Иногда, — сказал Эркюль Пуаро, — предупреждать бесполезно.
— Вы могли предупредить убийцу, — медленно выговорила Памела, — дать ему понять, что вам известны его намерения…
Пуаро одобрительно кивнул.
— Да, этот план уже получше. Но не следует забывать о самом главном пороке любого преступника.
— И что же это за порок?
— Самонадеянность! Каждый преступник уверен, что уж его-то преступление нельзя раскрыть.
— Но это абсурдно.., глупо, — воскликнула Памела. — Преступление-то было по-детски глупым! Ведь полиция сразу арестовала Дугласа Голда.
— Да, — сказал Пуаро и задумчиво добавил:
— Дуглас Толд — довольно глупый молодой человек.
— Невероятно глупый! Я слышала, они нашли остатки яда.., как он там называется?..
— Разновидность строфантина. Яд, поражающий сердце.
— Они что, действительно нашли остатки этого яда в кармане его смокинга?
— Именно так.
— Невероятно глупый! — повторила Намела. — Видимо, он собирался избавиться от яда, но был настолько потрясен тем, что отравил не того, кого собирался, что обо всем позабыл. Как эффектно это смотрелось бы в театре! Любовник подсыпает строфантин в стакан мужа, тут его что-то отвлекает, а жена тем временем случайно выпивает яд… Вы только подумайте, какой кошмар: Дуглас Голд поворачивается и понимает, что убил любимую женщину…
Она даже вздрогнула.
— Вот он, ваш треугольник. Вечный треугольник! Но кто бы мог подумать, что все так кончится?
— Я этого опасался, — пробормотал Пуаро.
Памела повернулась к нему.
— Вы ведь предупреждали ее — миссис Голд. Почему же вы не предупредили его?
— Вы имеете в виду Дугласа Голда?
— Нет. Я о капитане Чентри. Вам следовало сказать ему, что он в опасности, ведь именно он был главной помехой. Дуглас Голд наверняка надеялся легко получить развод, запугав свою жену — она такая мягкосердная женщина, да к тому же страшно влюблена в него. А вот Чентри чертовски упрям. Он бы ни за что не дал Валентине свободу.
Пуаро пожал плечами.
— От моего разговора с Чентри не было бы никакого проку, — сказал он.
— Возможно, — согласилась Памела. — Он бы сказал, что сам разберется, он послал бы вас к черту. И все же я чувствую, что-то можно было сделать.
— Я хотел попробовать, — медленно произнес Пуаро, — хотел уговорить Валентину Чентри покинуть остров, но она бы не поверила ни единому моему слову. Она была слишком глупа, чтобы что-то понять. Pauvre femme[16], ее погубила собственная глупость.
— Не думаю, что ее отъезд что-нибудь изменил бы, — сказала Памела. — Он бы просто-напросто отправился следом.
— Кто?
— Дуглас Голд.
— Вы думаете, Дуглас Голд поехал бы за ней? О нет, мадемуазель, вы ошибаетесь. Уверяю вас. Вы пока еще не поняли, что произошло. Если бы Валентина Чентри уехала с острова, с ней уехал бы и ее муж.
Эти слова явно озадачили Памелу.
— Ну, разумеется.
— И тогда преступление произошло бы где-нибудь в другом месте.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что это же самое преступление произошло бы в другом месте, а именно: убийство Валентины Чентри ее собственным мужем.
Памела на мгновение потеряла дар речи.
— Вы хотите сказать, что это капитан Чентри, Тони Чентри, убил Валентину?
— Да. И сделал это у вас на глазах! Дуглас Голд принес ему выпивку. Он взял стакан и поставил перед собой. Когда женщины вошли в комнату, мы все смотрели на них, а у Чентри уже был наготове строфантин. Он бросил яд в бокал с розовым джином, а затем любезно уступил свой джин жене, которая его и выпила.
— Но ведь пакетик от строфантина обнаружили в кармане Голда!
— Проще простого было положить его туда, пока все мы толпились вокруг умирающей женщины.
Ошеломленная Памела долго молчала, потом воскликнула:
— Ничего не понимаю! Вы же сами говорили о треугольнике…
Эркюль Пуаро энергично закивал головой.
— Да, говорил. Но вы нарисовали в своем воображении не тот треугольник. Действуя очень умно, преступники сбили вас с толку! Вы думали, — а иначе вы и не могли подумать, — что и Тони Чентри, и Дуглас Голд влюблены в Валентину Чентри. Вы поверили, поскольку не могли не поверить, что Дуглас Голд, влюбленный в Валентину Чентри (чей муж отказывается дать ей развод), предпринял отчаянную попытку отравить Чентри, но, до роковой случайности, яд выпила Валентина. Все это — камуфляж. Чентри давно собирался разделаться со своей женой. Она ему до смерти надоела, это я сразу заметил. Женился он на ней из-за денег. А теперь хочет жениться на другой, вот и задумал избавиться от Валентины, но так, чтобы получить ее деньги. Убийца-наследник.
— Жениться на другой женщине?
Пуаро, помедлив, продолжал:
— Да-да. На малышке Марджори Голд. Это был самый настоящий вечный треугольник. Вы просто не с той стороны на него смотрели. Ни одному из этих мужчин Валентина Чентри вовсе не была нужна. Она была слишком тщеславной, — Марджори Голд — великолепный режиссер всего спектакля, вот вы и ошиблись! Миссис Голд — очень умная женщина, она прекрасно сыграла роль этакой застенчивой бедняжки, просто воплощение мадонны! Я могу назвать вам четырех преступниц такого типа. Некая миссис Адаме была оправдана судом, хотя все знали, что она убила своего мужа. Мэри Паркер успела разделаться с тетушкой, со своим возлюбленным и с двумя братьями прежде, чем допустила ошибку и ее посадили. Потом миссис Роуден — ее повесили. И наконец миссис Лекрей, которая едва избежала возмездия. Марджори Голд именно из таких женщин. Я понял это, как только ее увидел! Для этих овечек преступление — своя стихия. А как все продумано! Вот скажите, какие у вас есть доказательства того, что Дуглас Голд был влюблен в Валентину Чентри? Если вы тщательно все взвесите, то поймете, что все основано только на откровениях миссис Голд и воплях ревности, издаваемых Чентри. Ведь так? Теперь понимаете?
— Ужас какой! — воскликнула Памела.
— Умная парочка, — сказал Пуаро со спокойствием профессионала. — Они договорились «познакомиться» здесь и разыграть это убийство. Эта Марджори Голд — какое у нее дьявольское хладнокровие! И какая выдержка! Да она бы, ни секунды не задумываясь, отправила своего невинного дурачка-мужа на эшафот.
— Но ведь полиция прошлой ночью задержала его и увезла с острова! — воскликнула Памела.
— Да, — сказал Эркюль Пуаро, — но после этого я перекинулся парочкой слов с полицейскими. Я не видел, как Чентри подсыпал яд в бокал. Признаюсь, как и все остальные, я в этот момент смотрел на вошедших женщин. Но, поняв, что Валентина Чентри отравлена, не сводил глаз с ее мужа. Так вот, я действительно видел, как он положил пакетик от строфантина в карман смокинга Дугласа Голда…
И, нахмурившись, добавил:
— Я надежный свидетель. Мое имя широко известно. Как только я рассказал все это полицейским, они поняли, что произошло на самом деле.
— И что потом? — завороженно спросила Памела.
— Eh bien[17], потом они задали капитану Чентри несколько вопросов. Он пытался было угрожать, но насчет ума у него, сами понимаете.., вскоре он во всем сознался.
— Так Дугласа Голда освободили?
— Да.
— А что с Марджори Голд?
Лицо Пуаро сделалось строгим.
— Я ее предупреждал, — сказал он. — Да, я предупреждал ее. На горе Пророка… Это был единственный шанс предотвратить преступление. Я почти сказал ей, что подозреваю ее. Она поняла. Но она переоценила свой ум… Я говорил ей, чтобы она покинула остров, если ей дорога жизнь. Но она предпочла остаться…
— Это ужасно! — запричитала она. — Ужасно! Вы говорили! Вы предвидели убийство!
Он печально склонил голову.
— О! — вскричала она и топнула ножкой. — Вы должны были предотвратить это! Любой ценой! Это можно было предотвратить!
— Как? — спросил Эркюль Пуаро.
Этот вопрос на секунду привел ее в чувство.
— Вы что, не могли обратиться куда следует.., в полицию?..
— И что сказать? Что можно сказать до того, как это произойдет? Что кто-то задумал убийство? Говорю вам, mon enfant[15], если одному человеку предуготовано убить другого…
— Вы могли предупредить жертву, — не унималась Памела.
— Иногда, — сказал Эркюль Пуаро, — предупреждать бесполезно.
— Вы могли предупредить убийцу, — медленно выговорила Памела, — дать ему понять, что вам известны его намерения…
Пуаро одобрительно кивнул.
— Да, этот план уже получше. Но не следует забывать о самом главном пороке любого преступника.
— И что же это за порок?
— Самонадеянность! Каждый преступник уверен, что уж его-то преступление нельзя раскрыть.
— Но это абсурдно.., глупо, — воскликнула Памела. — Преступление-то было по-детски глупым! Ведь полиция сразу арестовала Дугласа Голда.
— Да, — сказал Пуаро и задумчиво добавил:
— Дуглас Толд — довольно глупый молодой человек.
— Невероятно глупый! Я слышала, они нашли остатки яда.., как он там называется?..
— Разновидность строфантина. Яд, поражающий сердце.
— Они что, действительно нашли остатки этого яда в кармане его смокинга?
— Именно так.
— Невероятно глупый! — повторила Намела. — Видимо, он собирался избавиться от яда, но был настолько потрясен тем, что отравил не того, кого собирался, что обо всем позабыл. Как эффектно это смотрелось бы в театре! Любовник подсыпает строфантин в стакан мужа, тут его что-то отвлекает, а жена тем временем случайно выпивает яд… Вы только подумайте, какой кошмар: Дуглас Голд поворачивается и понимает, что убил любимую женщину…
Она даже вздрогнула.
— Вот он, ваш треугольник. Вечный треугольник! Но кто бы мог подумать, что все так кончится?
— Я этого опасался, — пробормотал Пуаро.
Памела повернулась к нему.
— Вы ведь предупреждали ее — миссис Голд. Почему же вы не предупредили его?
— Вы имеете в виду Дугласа Голда?
— Нет. Я о капитане Чентри. Вам следовало сказать ему, что он в опасности, ведь именно он был главной помехой. Дуглас Голд наверняка надеялся легко получить развод, запугав свою жену — она такая мягкосердная женщина, да к тому же страшно влюблена в него. А вот Чентри чертовски упрям. Он бы ни за что не дал Валентине свободу.
Пуаро пожал плечами.
— От моего разговора с Чентри не было бы никакого проку, — сказал он.
— Возможно, — согласилась Памела. — Он бы сказал, что сам разберется, он послал бы вас к черту. И все же я чувствую, что-то можно было сделать.
— Я хотел попробовать, — медленно произнес Пуаро, — хотел уговорить Валентину Чентри покинуть остров, но она бы не поверила ни единому моему слову. Она была слишком глупа, чтобы что-то понять. Pauvre femme[16], ее погубила собственная глупость.
— Не думаю, что ее отъезд что-нибудь изменил бы, — сказала Памела. — Он бы просто-напросто отправился следом.
— Кто?
— Дуглас Голд.
— Вы думаете, Дуглас Голд поехал бы за ней? О нет, мадемуазель, вы ошибаетесь. Уверяю вас. Вы пока еще не поняли, что произошло. Если бы Валентина Чентри уехала с острова, с ней уехал бы и ее муж.
Эти слова явно озадачили Памелу.
— Ну, разумеется.
— И тогда преступление произошло бы где-нибудь в другом месте.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что это же самое преступление произошло бы в другом месте, а именно: убийство Валентины Чентри ее собственным мужем.
Памела на мгновение потеряла дар речи.
— Вы хотите сказать, что это капитан Чентри, Тони Чентри, убил Валентину?
— Да. И сделал это у вас на глазах! Дуглас Голд принес ему выпивку. Он взял стакан и поставил перед собой. Когда женщины вошли в комнату, мы все смотрели на них, а у Чентри уже был наготове строфантин. Он бросил яд в бокал с розовым джином, а затем любезно уступил свой джин жене, которая его и выпила.
— Но ведь пакетик от строфантина обнаружили в кармане Голда!
— Проще простого было положить его туда, пока все мы толпились вокруг умирающей женщины.
Ошеломленная Памела долго молчала, потом воскликнула:
— Ничего не понимаю! Вы же сами говорили о треугольнике…
Эркюль Пуаро энергично закивал головой.
— Да, говорил. Но вы нарисовали в своем воображении не тот треугольник. Действуя очень умно, преступники сбили вас с толку! Вы думали, — а иначе вы и не могли подумать, — что и Тони Чентри, и Дуглас Голд влюблены в Валентину Чентри. Вы поверили, поскольку не могли не поверить, что Дуглас Голд, влюбленный в Валентину Чентри (чей муж отказывается дать ей развод), предпринял отчаянную попытку отравить Чентри, но, до роковой случайности, яд выпила Валентина. Все это — камуфляж. Чентри давно собирался разделаться со своей женой. Она ему до смерти надоела, это я сразу заметил. Женился он на ней из-за денег. А теперь хочет жениться на другой, вот и задумал избавиться от Валентины, но так, чтобы получить ее деньги. Убийца-наследник.
— Жениться на другой женщине?
Пуаро, помедлив, продолжал:
— Да-да. На малышке Марджори Голд. Это был самый настоящий вечный треугольник. Вы просто не с той стороны на него смотрели. Ни одному из этих мужчин Валентина Чентри вовсе не была нужна. Она была слишком тщеславной, — Марджори Голд — великолепный режиссер всего спектакля, вот вы и ошиблись! Миссис Голд — очень умная женщина, она прекрасно сыграла роль этакой застенчивой бедняжки, просто воплощение мадонны! Я могу назвать вам четырех преступниц такого типа. Некая миссис Адаме была оправдана судом, хотя все знали, что она убила своего мужа. Мэри Паркер успела разделаться с тетушкой, со своим возлюбленным и с двумя братьями прежде, чем допустила ошибку и ее посадили. Потом миссис Роуден — ее повесили. И наконец миссис Лекрей, которая едва избежала возмездия. Марджори Голд именно из таких женщин. Я понял это, как только ее увидел! Для этих овечек преступление — своя стихия. А как все продумано! Вот скажите, какие у вас есть доказательства того, что Дуглас Голд был влюблен в Валентину Чентри? Если вы тщательно все взвесите, то поймете, что все основано только на откровениях миссис Голд и воплях ревности, издаваемых Чентри. Ведь так? Теперь понимаете?
— Ужас какой! — воскликнула Памела.
— Умная парочка, — сказал Пуаро со спокойствием профессионала. — Они договорились «познакомиться» здесь и разыграть это убийство. Эта Марджори Голд — какое у нее дьявольское хладнокровие! И какая выдержка! Да она бы, ни секунды не задумываясь, отправила своего невинного дурачка-мужа на эшафот.
— Но ведь полиция прошлой ночью задержала его и увезла с острова! — воскликнула Памела.
— Да, — сказал Эркюль Пуаро, — но после этого я перекинулся парочкой слов с полицейскими. Я не видел, как Чентри подсыпал яд в бокал. Признаюсь, как и все остальные, я в этот момент смотрел на вошедших женщин. Но, поняв, что Валентина Чентри отравлена, не сводил глаз с ее мужа. Так вот, я действительно видел, как он положил пакетик от строфантина в карман смокинга Дугласа Голда…
И, нахмурившись, добавил:
— Я надежный свидетель. Мое имя широко известно. Как только я рассказал все это полицейским, они поняли, что произошло на самом деле.
— И что потом? — завороженно спросила Памела.
— Eh bien[17], потом они задали капитану Чентри несколько вопросов. Он пытался было угрожать, но насчет ума у него, сами понимаете.., вскоре он во всем сознался.
— Так Дугласа Голда освободили?
— Да.
— А что с Марджори Голд?
Лицо Пуаро сделалось строгим.
— Я ее предупреждал, — сказал он. — Да, я предупреждал ее. На горе Пророка… Это был единственный шанс предотвратить преступление. Я почти сказал ей, что подозреваю ее. Она поняла. Но она переоценила свой ум… Я говорил ей, чтобы она покинула остров, если ей дорога жизнь. Но она предпочла остаться…