— Все это очень печально, Гвенни, но вы должны знать правду. Остается лишь сожалеть о том, что вы не оставили все как было…
Глава 9
— Как это говорится в поговорке? И так и эдак, смерть или безумие? Так оно и есть: смерть или безумие.
— Гвенда, дорогая моя…
Джайлз подошел к жене, обнял ее и почувствовал, как она дрожит.
— И зачем нам понадобилось ворошить прошлое? Зачем? Ее задушил мой собственный отец. И голос, который я слышала, принадлежит ему. Нет ничего удивительного в том, что я все вспомнила и так испугалась. Мой собственный отец!
— Подожди, Гвенда, подожди. Мы ведь не знаем точно…
— Конечно, знаем! Он же сказал доктору Кеннеди, что задушил свою жену, разве нет?
— Но доктор убежден, что это не так…
— Потому что он не нашел трупа. А труп был. Я его видела.
— Ты его видела в холле, не в спальне.
— Какая разница?
— А разве это не странно? Зачем твоему отцу было говорить, что он задушил свою жену в спальне, если на самом деле он задушил ее в холле?
— Не знаю. Это не имеет значения.
— Я придерживаюсь другого мнения. Подумай хорошенько, дорогая. В этой истории очень много странного. Допустим, твой отец действительно задушил Хелен. В холле. Что было дальше?
— Он поехал к доктору Кеннеди.
— И рассказал ему, что задушил свою жену в спальне. Они приехали в этот дом, но никакого трупа не нашли. В спальне его тоже не было. Послушай, без трупа убийства не бывает. Так куда же твой отец его дел?
— Возможно, труп был, и доктор Кеннеди помог ему избавиться от него и никому ничего не сказал, но нам он в этом, естественно, не признается.
Джайлз покачал головой:
— Нет, Гвенда. Я не могу представить себе Кеннеди, совершающего подобный поступок. Он трезвый, практичного ума шотландец, а ты предполагаешь, что он, рискуя головой, стал сообщником преступления. Я не думаю, что он на это способен. Вот если бы был процесс, он сделал бы все возможное, чтобы выручить твоего отца, свидетельствуя о его психической неуравновешенности. Такое вполне вероятно. Но с какой стати он стал бы соучастником убийцы? Келвин Халлидей не был ему ни настоящим родственником, ни близким другом. А убили его сестру, которую он явно нежно любил, хоть и осуждал, в силу своего викторианского воспитания, ее поведение. Думаешь, ради тебя он стал бы помогать ему избавиться от трупа? Но ты ведь даже не родная дочь его сестры. Нет, Кеннеди никогда бы не согласился скрыть преступление. Единственное, что он мог сделать, — это выдать ложное свидетельство о ее смерти от сердечного приступа или что-то в этом роде. Да, на такой поступок он, пожалуй, пошел бы, но нам совершенно точно известно, что он этого не делал, так как в метрических книгах ее смерть не зарегистрирована. К тому же, если б он так поступил, он сказал бы нам, что его сестра умерла. А теперь исходя из всего этого объясни мне, если можешь, куда делся труп.
— Мой отец мог закопать его где-нибудь… Например, в саду.
— А потом отправиться к Кеннеди и заявить ему, что он убил свою жену? С какой целью? Ну почему бы тебе не поверить в то, что она ушла от него?
Гвенда откинула волосы со лба. Ее напряжение начало проходить, пятна на щеках исчезли.
— Я не знаю, — призналась она. — После того как ты все так логично изложил, моя версия действительно кажется маловероятной. Ты считаешь, доктор Кеннеди сказал нам правду?
— Да, я в этом убежден. С его точки зрения, здесь нет ничего непонятного. Галлюцинация принята за реальность. Кеннеди ни на секунду не сомневается в этом, так как убийства без трупа не бывает — мы только что об этом говорили. Здесь наши с ним мнения расходятся: мы знаем, что труп был. — Он помолчал и добавил:
— Если встать на его позицию, все сходится: недостающая одежда, чемодан, прощальная записка и полученные впоследствии от сестры два письма.
— Да, ее письма… Как мы можем объяснить факт их существования?
— Пока что никак, но мы должны это сделать. Если исходить из того, что Кеннеди говорит правду — что, я повторяю, по-моему, так и есть, — нам надо найти этому объяснение.
— Надо полагать, они действительно были написаны рукой его сестры. Он узнал ее почерк?
— Знаешь, Гвенда, я не думаю, что он задавался таким вопросом. Речь же шла не о подписи на чеке. Если почерк, которым были написаны оба письма, мало чем отличался от почерка его сестры, ему просто не пришло в голову усомниться в их подлинности. Он же считал, что она ушла с другим человеком, и письма были тому подтверждением. Вот если бы он не получил от нее никаких известий, тогда бы он мог засомневаться. И тем не менее здесь есть кое-какие моменты, на которые он, похоже, не обратил внимания, но меня они настораживают. Оба письма до странности безличны. Ответить на них можно только до востребования, на адрес почтового отделения. В них нет ни слова о мужчине, к которому она ушла. Все говорит о ее твердом намерении порвать прежние связи. Именно такие письма написал бы убийца, если бы хотел усыпить подозрения родственников своей жертвы. Отправить же письма из-за границы не составляет большого труда.
— Ты считаешь, что мой отец…
— Нет, этого я как раз не считаю. Вообрази себе человека, задумавшего избавиться от своей жены. Сначала он пускает слух о ее супружеской неверности, затем инсценирует ее побег: прощальная записка, одежда, исчезнувшая из ее шкафа, чемодан… Потом он получает «от нее» несколько писем откуда-то из-за границы. На самом же деле он спокойно убил свою жену и спрятал труп, скажем, в подвале. Преступления такого рода встречаются довольно часто. Но в этом случае убийца не побежит к родственнику, рассказывать, что убил свою жену, и просить вызвать полицию. С другой стороны, если твой отец принадлежал к типу людей легковозбудимых, если он безумно любил свою жену и задушил ее в приступе ревности, по примеру Отелло, — что совпадает с услышанным тобой, — он не стал бы устраивать всю эту инсценировку с одеждой и письмами, перед тем как пойти и признаться в совершенном злодеянии человеку, на молчание которого меньше всего мог рассчитывать. Все не так, Гвенда. Вся эта схема неверна.
— К чему ты ведешь, Джайлз?
— Я и сам не знаю. Похоже на то, что в этом деле не учтен один фактор. Правильнее будет сказать — человек. Назовем его Икс. Я имею в виду кого-то, кто еще не появился на сцене, но чье присутствие уже ощущается.
— Икс? — удивленно повторила Гвенда. Ее глаза потемнели. — Ты это придумал, чтобы успокоить меня.
— Клянусь тебе, нет. Разве ты не видишь, что те факты, которыми мы располагаем, не укладываются ни в одну мало-мальски логичную схему? Мы знаем, что Хелен Халлидей задушили, потому что ты видела… — Он внезапно умолк. — Господи, какой же я глупец! Теперь я все понимаю… Теперь все сходится. Ты права. И Кеннеди тоже прав. Послушай меня, Гвенда. Хелен собирается сбежать со своим любовником. Кто он — мы не знаем.
— Икс?
Джайлз оставил ее вопрос без внимания и продолжал:
— Она садится писать мужу прощальную записку. В этот момент входит он, читает то, что она написала, и теряет голову от ярости. Он комкает листок, швыряет его в корзину для бумаг и бросается на жену. Она в ужасе убегает в холл. Там он настигает ее, душит… она перестает сопротивляться, и он опускает ее на пол. Стоя в нескольких шагах от нее, он и произносит цитату из «Герцогини Амальфи» именно в тот момент, когда сверху на него смотрит маленькая девочка.
— А что происходит потом?
— Все дело в том, что она не умерла. Он решил, что она мертва, но она просто потеряла сознание. Может быть, после того как обезумевший муж помчался на другой конец города к доктору Кеннеди, приехал ее любовник; не исключено и то, что она сама пришла в себя. Как бы то ни было, собравшись с силами, она убегает из дома, убегает, не теряя ни минуты. Эта гипотеза объясняет все: уверенность Келвина в том, что он убил свою жену; исчезновение вещей Хелен, которые она собрала и уже отослала, а также действительно написанные ею письма, которые впоследствии получил доктор Кеннеди.
— Да, но твоя гипотеза не объясняет, почему мой отец сказал Кеннеди, что убил Хелен в спальне, — медленно произнесла Гвенда.
— Он перенес такое потрясение, что не помнил точно, где это произошло.
— Я бы хотела поверить тебе, — вздохнула Гвенда. — Я бы очень хотела поверить… Но я по-прежнему глубоко убеждена в том, что когда я увидела ее с лестницы, она лежала там мертвая. Именно мертвая.
— Ну как ты можешь это утверждать? Тебе было тогда только три года.
На лице Гвенды появилось странное выражение.
— Я думаю, что дети воспринимают все тоньше, чем взрослые. Вроде собак, которые, почуяв смерть, начинают выть. Мне кажется, дети чувствуют смерть…
— Это абсурд… вымысел…
Услышав, что в дверь позвонили, Джайлз удивленно сказал:
— Кто бы это мог быть?
Гвенда испуганно посмотрела на него.
— Господи, я совершенно забыла… Это мисс Марпл. Я пригласила ее на чай. Не надо ей ничего говорить.
— Когда знакомишься с кем-нибудь из старожилов города, чувствуешь себя не так изолированно, моя дорогая, — сказала она. — Я приглашена на чай к миссис Фейн, вдове главного поверенного адвокатской конторы. Это семейная фирма, одна из старейших. Сейчас ее возглавляет их сын.
Старая дама продолжала свое повествование. Хозяйка пансиона с ней очень добра и любезна, а уж готовит она воистину превосходно.
— Она несколько лет проработала у моей старой приятельницы, миссис Бэнтри. Родом она не отсюда, но ее тетка уже давно живет здесь, и они с мужем проводили здесь когда-то отпуск, поэтому она в курсе всех местных сплетен. Кстати, довольны ли вы вашим садовником? Говорят, он порядочный бездельник и больше работает языком, чем руками.
— Да, поговорить и попить чаю он любит, — подтвердил Джайлз. — Выпивает по пять чашек в день. Но когда мы за ним следим, он прекрасно выполняет свои обязанности.
— Пойдемте, я покажу вам наш сад, — предложила Гвенда. Мисс Марпл понравились и дом, и сад.
Когда все вернулись в гостиную, Гвенда, прервав забавную историю о мальчике с ракушкой, которую рассказывала мисс Марпл. сказала мужу прерывающимся голосом:
— Будь что будет, я расскажу ей все…
Мисс Марпл внимательно посмотрела на нее.
— Как знаешь.
Гвенда рассказала мисс Марпл об их визите к доктору Кеннеди и о его приезде к ним.
— Вы ведь именно это имели в виду там, в Лондоне, не так ли? — спросила она. — Вы думали, что… что здесь мог быть замешан мой отец?
— Да, я рассматривала это как один из возможных вариантов, — мягко подтвердила мисс Марпл. — Я предполагала, что Хелен была вашей молодой мачехой, а когда молодых женщин находят задушенными, часто виноват бывает муж.
Голос мисс Марпл звучал так, словно она говорила о вещах вполне нормальных и естественных.
— Теперь я понимаю, почему вы настоятельно просили нас не заниматься этим делом, — продолжала Гвенда. — Ах, если б мы только послушали вас! Но пути назад уже нет.
— Да, — подтвердила мисс Марпл, — пути назад нет.
— Выслушайте, пожалуйста, моего мужа. У него есть кое-какие соображения.
— Я только хочу привлечь ваше внимание к тому, что здесь что-то не так, — сказал Джайлз.
Он подробно изложил свои соображения, которыми чуть раньше поделился с женой.
— Мне бы очень хотелось, — заключил он, — чтобы вы убедили Гвенду, что все произошло именно так.
— Ваша гипотеза вполне правдоподобна, — поддержала его мисс Марпл. — Но в подобных случаях, как вы и сами это заметили, мистер Рид, нужно принять во внимание, что, возможно, существует и Икс.
— Икс! — повторила Гвенда.
— Неизвестный фактор, — пояснила мисс Марпл. — Кто-то, кто еще не появился, но чье присутствие можно определить логически, опираясь на очевидные факты.
— Мы поедем в Норфолкскую лечебницу, где умер мой отец, — решила Гвенда. — Может быть, там нам удастся что-то узнать.
Глава 10
Джайлза и Гвенду провели в просторную гостиную, обитую цветастым кретоном. Вскоре в ней появилась благодушная старая леди со стаканом молока в руке. Она кивнула посетителям и присела у камина. Задумчиво посмотрев на Гвенду, она наклонилась и совсем тихо, почти шепотом, спросила:
— Это ваш бедный ребенок, моя дорогая?
Гвенда невольно отодвинулась от нее.
— Нет… нет, — неуверенно ответила она. — Не мой.
— А! Я как раз задавала себе этот вопрос. — Та кивнула, выпила глоток молока и как ни в чем не бывало продолжала:
— Пол-одиннадцатого, пора. Это всегда случается в пол-одиннадцатого. Чрезвычайно удивительно. — Она опять наклонилась к Гвенде. — За камином, — выдохнула она. — Только никому не говорите, что я это вам сказала.
В ту же минуту в гостиную вошла женщина в белой форменной одежде и пригласила Джайлза и Гвенду следовать за ней в кабинет доктора Пенроуза.
Врач поднялся им навстречу.
Увидев доктора, Гвенда подумала, что он сам смахивает на сумасшедшего. Во всяком случае, он выглядел таковым гораздо больше, чем очаровательная старая леди в гостиной, но, наверное, все психиатры производят впечатление не совсем нормальных людей.
— Я получил ваше письмо, а также письмо доктора Кеннеди, — начал он, — и внимательно прочитал историю болезни вашего отца, миссис Рид. Насколько я понял, вы только недавно узнали о том, что с ним произошло?
Гвенда объяснила, что она выросла у родственников со стороны матери, живущих в Новой Зеландии, и что она знает о своем отце лишь то, что он умер в психиатрической лечебнице в Англии.
Доктор Пенроуз кивнул:
— Совершенно верно. Заболевание вашего отца, миссис Рид, носило весьма своеобразный характер.
— А именно? — спросил Джайлз.
— Его навязчивая идея — галлюцинация, во власть которой он попал, — была чрезвычайно сильной. Майор Халлидей постоянно утверждал, что в приступе ревности он задушил свою вторую жену. Многие признаки этого заболевания у него отсутствовали, и если бы доктор Кеннеди не заверил меня в том, что миссис Халлидей жива, честно признаюсь вам, миссис Рид, в ту пору я бы принял заявление вашего отца за чистую монету.
— Значит, у вас сложилось впечатление, что он действительно убил ее? — заключил Джайлз.
— Я сказал «в ту пору». Позднее, когда я лучше узнал характер майора Халлидея, мое мнение о нем изменилось. Ваш отец, миссис Рид, ни в коей мере не был параноиком. Он не страдал манией преследования, вспышки ярости в его поведении не наблюдались. Он был очень милым, добрым человеком и хорошо владел собой. Его нельзя считать ни так называемым сумасшедшим, ни социально опасным индивидуумом. Но навязчивая идея смерти миссис Халлидей у него была, и я убежден, что объяснить ее можно, лишь погрузившись в его прошлое, в психическую травму, нанесенную ему в детстве. Я вынужден признать, что ни один из примененных к нему методов не дал нам ключа к этой загадке. Для того чтобы сломить сопротивление больного, нужно очень долго работать с ним. На это могут уйти годы. В случае с вашим отцом у нас не хватило времени. — Он бросил острый взгляд на Гвенду и сказал:
— Я полагаю, вам известно, что майор Халлидей покончил с собой?
— О нет! — вскрикнула она.
— Простите меня, миссис Рид. Я думал, вы знаете об этом. У вас, наверное, найдется в чем нас упрекнуть, и я со своей стороны вынужден признать, что если бы мы следили за майором Халлидеем более внимательно, до этого дело не дошло бы. Но я честно скажу вам, наблюдения за ним не давали мне ни малейшего повода заподозрить, что он способен на это. Никаких тенденций к меланхолии я за ним не замечал: он не был ни мрачным, ни подавленным. Он жаловался на бессонницу, и один из моих коллег разрешил давать ему снотворное. Увы, вместо того чтобы принимать таблетки, он прятал их до тех пор, пока у него не набралось достаточного количества, чтобы…
Он не договорил и взмахнул руками.
— Значит, он был несчастен?
— Не думаю. На мой взгляд, он страдал комплексом вины, его преследовало желание понести наказание. Как вам известно, сначала он настаивал на вызове полиции, и, несмотря на то что его убеждали в невиновности, он упрямо отказывался поверить в это. А ведь ему неоднократно приводили доказательства — и он был вынужден с ними согласиться. — Доктор Пенроуз начал перебирать лежащие перед ним бумаги. — О событиях, случившихся в тот вечер, он всегда рассказывал одинаково. По его словам, когда он вернулся домой, там было темно. Прислуги не было. Он, как обычно, направился в столовую, налил себе выпить и перешел в гостиную. Что произошло потом, он совершенно не помнит; помнит только, что вдруг оказался в спальне. Он стоит у кровати и смотрит на лежащую на ней жену. Она мертва, задушена. Он знает, что убил ее он…
— Извините меня, доктор Пенроуз, — вмешался Джайлз, — но откуда у него была эта уверенность?
— За несколько месяцев до случившегося у него появились самые невероятные подозрения насчет жены. Например, он был убежден, что она подмешивает ему в пищу наркотики. Он немало прожил в Индии, где перед судом часто представали женщины, которые довели своих мужей до сумасшествия, опаивая их дурманом. Он часто страдал галлюцинациями, нарушавшими восприятие реального времени и места. Он категорически отказывался признаться в том, что подозревал свою жену в неверности, но я убежден, что его поведение мотивировано именно этим. Вот что, по моему мнению, произошло на самом деле: он вошел в гостиную, прочел записку жены, где она писала, что уходит от него, и в качестве защиты убедил себя в том, что для него лучше убить ее, чем знать, что она ушла к другому. Отсюда эта его галлюцинация.
— Вы хотите сказать, что он очень любил ее? — спросила Гвенда.
— Это очевидно, миссис Рид.
— И он так никогда и не согласился с тем, что совершенное им преступление существовало только в его воображении?
— Ему пришлось признать этот факт, но в глубине души он продолжал считать себя виновным. Его навязчивая идея оказалась сильнее рассудка. Если бы нам удалось добраться до причин возникновения этой идеи…
Гвенда не питала никакого интереса к этим причинам и не дала ему договорить.
— Значит, вы абсолютно уверены в том, что он… что он не убивал?
— О, если вас беспокоит именно эта мысль, миссис Рид, выбросьте ее из головы. Келвин Халлидей мог действительно безумно ревновать свою жену, но убийцей он не был.
Доктор Пенроуз кашлянул и взял со стола маленькую черную записную книжку в потертой обложке.
— Эта записная книжка по праву принадлежит вам, миссис Рид. Если хотите, можете взять ее себе. Во время пребывания здесь ваш отец вел в ней записи. Когда мы передали личные вещи майора Халлидея его душеприказчикам — нотариальной конторе, — доктор Макгаер, возглавлявший в ту пору нашу клинику, счел эти записи частью истории болезни покойного и оставил их здесь. Заболевание вашего отца описано в книге доктора Макгаера. Итак, если вы желаете взять этот дневник…
Гвенда протянула руку за черной книжечкой. — Благодарю вас, — сказала она. — Я действительно хотела бы забрать ее себе.
«Надо надеяться на то, что доктора знают свое дело… Все это выглядит полным вздором. Был ли я влюблен в свою мать? Ненавидел ли я своего отца? Я ни во что это не верю… Я продолжаю думать, что случившимся должны заниматься полицейские и суд, а не сборище психиатров. С другой стороны, некоторые здешние пациенты производят впечатление совершенно нормальных и разумных людей, пока дело не доходит до их причуд. Что ж, похоже на то, что и у меня есть свои причуды…
Я написал Джеймсу… попросил его связаться с Хелен… Пусть ей разрешат прийти ко мне, если она жива… Он говорит, что не знает, где она… на самом же деле он знает, что она мертва и что убил ее я… Он славный малый, но его заверения меня не обманут… Хелен мертва…
С какого момента я начал подозревать ее? Уже давно… Вскоре после нашего приезда в Диллмут… Ее поведение изменилось… Она что-то скрывала от меня… Я следил за ней… Да и она следила за мной…
Подмешивала ли она мне в еду наркотики? Мне снились такие странные, ужасные кошмары. Не простые сны, а настоящие кошмары наяву… Я знаю, что это были наркотики… И сделать такое могла одна она… Почему?.. Здесь был замешан мужчина… Мужчина, которого она боялась…
Надо быть честным с самим собой. Разве я не подозревал, что у нее есть любовник? Кто-то у нее был… Я знаю, что был… она вскользь упомянула о нем на корабле… Она кого-то любила, но не могла выйти за него замуж… В этом мы походили друг на друга… Я ведь тоже не мог забыть Меган… Как маленькая Гвенни иногда похожа на нее! Когда мы плыли на корабле, Хелен так замечательно играла с ней… Хелен… Ты так красива, Хелен…
Жива ли Хелен? Или же я обхватил ее шею руками и сжимал ее до тех пор, пока не задушил? Я перешел из столовой в гостиную и увидел на письменном столе записку… А потом… потом все стало черным… и, кроме этой черноты, ничего… Но никакого сомнения нет… Я убил ее… Слава Богу, с Гвенни все в порядке, она в Новой Зеландии. Ее родственники хорошие люди. В память о Меган они будут любить ее. Меган… Меган, если бы ты была со мной… Это самый лучший выход… Скандала не будет… Для ребенка так лучше. Продолжать такую жизнь невозможно. Терпеть это из года в год нельзя. Надо идти по кратчайшему пути. Гвенни никогда ни о чем не узнает. Она никогда не узнает, что ее отец — убийца…»
Глаза Гвенды были полны слез. Она взглянула на сидевшего в задумчивости Джайлза. Почувствовав взгляд жены, он легким движением головы указал ей на сидевшего рядом с ним человека.
Пассажир читал вечернюю газету. На первой странице она прочла: «Кто они, мужчины ее жизни?»
Гвенда кивнула и продолжила читать записи отца.
«Кто-то у нее был… Я знаю, что был…»
Глава 11
Она заглянула в витрину лавочки с товарами для рукоделия. Две молоденькие продавщицы обслуживали клиенток, а в глубине за прилавком скучала женщина постарше.
Мисс Марпл толкнула дверь и вошла.
— Могу ли я чем-нибудь вам помочь, мадам? — приветливо спросила седая продавщица.
Мисс Марпл хотела купить бледно-голубой шерсти, чтобы связать кофточку для маленького ребенка. Между ними завязалась неторопливая беседа. Они обсудили различные модели, мисс Марпл просмотрела журналы по вязанию детской одежды и, разумеется, рассказала продавщице о своих внучатых племянниках и племянницах. Ни та ни другая не проявляли ни малейшего нетерпения. За долгие годы работы продавщица успела привыкнуть к такого рода покупательницам. К тому же эти милые, разговорчивые, никуда не спешащие старые леди нравились ей куда больше, чем стремительные, нетерпеливые молодые мамаши, — их вежливость оставляла желать лучшего, они никогда не знали, чего хотят, и интересовались только дешевым и броским товаром.
— Да, — сказала мисс Марпл, — я думаю, это будет очень красиво. Мне всегда нравилась такая пряжа. Она никогда не садится после стирки. Я, пожалуй, возьму еще две унции про запас.
Заворачивая покупку, продавщица заметила, что сегодня особенно холодный ветер.
— Верно, — откликнулась мисс Марпл. — Я тоже обратила на это внимание, когда шла по набережной. Диллмут очень изменился. Последний раз я. приезжала сюда лет… дайте вспомнить… лет девятнадцать назад.
— Вот как? В таком случае вы не должны удивляться этим переменам. «Суперб» тогда еще не построили, да и «Саусвью-отель» тоже, наверное?
— Конечно, нет. Диллмут был в те годы совсем маленьким городком. Я гостила у друзей… на вилле Сент-Кэтрин. Вы, возможно, слышали о ней? Она стоит на Лихэмптонской дороге.
Но продавщица жила в Диллмуте только десять лет.
Мисс Марпл поблагодарила ее, взяла свой пакет, вышла из магазина и направилась в соседний, где продавалась женская одежда. Там она тоже обратилась к самой старшей из продавщиц и, рассматривая летние жакеты, завела разговор на ту же тему. На этот раз продавщица сразу же ответила ей.
Глава 9
Неизвестный фактор?
I
Когда, проводив доктора Кеннеди до машины, Джайлз вернулся в гостиную, Гвенда сидела там же, где он оставил ее. На ее щеках выступили красные пятна, глаза лихорадочно блестели. Она обратилась к нему срывающимся голосом:— Как это говорится в поговорке? И так и эдак, смерть или безумие? Так оно и есть: смерть или безумие.
— Гвенда, дорогая моя…
Джайлз подошел к жене, обнял ее и почувствовал, как она дрожит.
— И зачем нам понадобилось ворошить прошлое? Зачем? Ее задушил мой собственный отец. И голос, который я слышала, принадлежит ему. Нет ничего удивительного в том, что я все вспомнила и так испугалась. Мой собственный отец!
— Подожди, Гвенда, подожди. Мы ведь не знаем точно…
— Конечно, знаем! Он же сказал доктору Кеннеди, что задушил свою жену, разве нет?
— Но доктор убежден, что это не так…
— Потому что он не нашел трупа. А труп был. Я его видела.
— Ты его видела в холле, не в спальне.
— Какая разница?
— А разве это не странно? Зачем твоему отцу было говорить, что он задушил свою жену в спальне, если на самом деле он задушил ее в холле?
— Не знаю. Это не имеет значения.
— Я придерживаюсь другого мнения. Подумай хорошенько, дорогая. В этой истории очень много странного. Допустим, твой отец действительно задушил Хелен. В холле. Что было дальше?
— Он поехал к доктору Кеннеди.
— И рассказал ему, что задушил свою жену в спальне. Они приехали в этот дом, но никакого трупа не нашли. В спальне его тоже не было. Послушай, без трупа убийства не бывает. Так куда же твой отец его дел?
— Возможно, труп был, и доктор Кеннеди помог ему избавиться от него и никому ничего не сказал, но нам он в этом, естественно, не признается.
Джайлз покачал головой:
— Нет, Гвенда. Я не могу представить себе Кеннеди, совершающего подобный поступок. Он трезвый, практичного ума шотландец, а ты предполагаешь, что он, рискуя головой, стал сообщником преступления. Я не думаю, что он на это способен. Вот если бы был процесс, он сделал бы все возможное, чтобы выручить твоего отца, свидетельствуя о его психической неуравновешенности. Такое вполне вероятно. Но с какой стати он стал бы соучастником убийцы? Келвин Халлидей не был ему ни настоящим родственником, ни близким другом. А убили его сестру, которую он явно нежно любил, хоть и осуждал, в силу своего викторианского воспитания, ее поведение. Думаешь, ради тебя он стал бы помогать ему избавиться от трупа? Но ты ведь даже не родная дочь его сестры. Нет, Кеннеди никогда бы не согласился скрыть преступление. Единственное, что он мог сделать, — это выдать ложное свидетельство о ее смерти от сердечного приступа или что-то в этом роде. Да, на такой поступок он, пожалуй, пошел бы, но нам совершенно точно известно, что он этого не делал, так как в метрических книгах ее смерть не зарегистрирована. К тому же, если б он так поступил, он сказал бы нам, что его сестра умерла. А теперь исходя из всего этого объясни мне, если можешь, куда делся труп.
— Мой отец мог закопать его где-нибудь… Например, в саду.
— А потом отправиться к Кеннеди и заявить ему, что он убил свою жену? С какой целью? Ну почему бы тебе не поверить в то, что она ушла от него?
Гвенда откинула волосы со лба. Ее напряжение начало проходить, пятна на щеках исчезли.
— Я не знаю, — призналась она. — После того как ты все так логично изложил, моя версия действительно кажется маловероятной. Ты считаешь, доктор Кеннеди сказал нам правду?
— Да, я в этом убежден. С его точки зрения, здесь нет ничего непонятного. Галлюцинация принята за реальность. Кеннеди ни на секунду не сомневается в этом, так как убийства без трупа не бывает — мы только что об этом говорили. Здесь наши с ним мнения расходятся: мы знаем, что труп был. — Он помолчал и добавил:
— Если встать на его позицию, все сходится: недостающая одежда, чемодан, прощальная записка и полученные впоследствии от сестры два письма.
— Да, ее письма… Как мы можем объяснить факт их существования?
— Пока что никак, но мы должны это сделать. Если исходить из того, что Кеннеди говорит правду — что, я повторяю, по-моему, так и есть, — нам надо найти этому объяснение.
— Надо полагать, они действительно были написаны рукой его сестры. Он узнал ее почерк?
— Знаешь, Гвенда, я не думаю, что он задавался таким вопросом. Речь же шла не о подписи на чеке. Если почерк, которым были написаны оба письма, мало чем отличался от почерка его сестры, ему просто не пришло в голову усомниться в их подлинности. Он же считал, что она ушла с другим человеком, и письма были тому подтверждением. Вот если бы он не получил от нее никаких известий, тогда бы он мог засомневаться. И тем не менее здесь есть кое-какие моменты, на которые он, похоже, не обратил внимания, но меня они настораживают. Оба письма до странности безличны. Ответить на них можно только до востребования, на адрес почтового отделения. В них нет ни слова о мужчине, к которому она ушла. Все говорит о ее твердом намерении порвать прежние связи. Именно такие письма написал бы убийца, если бы хотел усыпить подозрения родственников своей жертвы. Отправить же письма из-за границы не составляет большого труда.
— Ты считаешь, что мой отец…
— Нет, этого я как раз не считаю. Вообрази себе человека, задумавшего избавиться от своей жены. Сначала он пускает слух о ее супружеской неверности, затем инсценирует ее побег: прощальная записка, одежда, исчезнувшая из ее шкафа, чемодан… Потом он получает «от нее» несколько писем откуда-то из-за границы. На самом же деле он спокойно убил свою жену и спрятал труп, скажем, в подвале. Преступления такого рода встречаются довольно часто. Но в этом случае убийца не побежит к родственнику, рассказывать, что убил свою жену, и просить вызвать полицию. С другой стороны, если твой отец принадлежал к типу людей легковозбудимых, если он безумно любил свою жену и задушил ее в приступе ревности, по примеру Отелло, — что совпадает с услышанным тобой, — он не стал бы устраивать всю эту инсценировку с одеждой и письмами, перед тем как пойти и признаться в совершенном злодеянии человеку, на молчание которого меньше всего мог рассчитывать. Все не так, Гвенда. Вся эта схема неверна.
— К чему ты ведешь, Джайлз?
— Я и сам не знаю. Похоже на то, что в этом деле не учтен один фактор. Правильнее будет сказать — человек. Назовем его Икс. Я имею в виду кого-то, кто еще не появился на сцене, но чье присутствие уже ощущается.
— Икс? — удивленно повторила Гвенда. Ее глаза потемнели. — Ты это придумал, чтобы успокоить меня.
— Клянусь тебе, нет. Разве ты не видишь, что те факты, которыми мы располагаем, не укладываются ни в одну мало-мальски логичную схему? Мы знаем, что Хелен Халлидей задушили, потому что ты видела… — Он внезапно умолк. — Господи, какой же я глупец! Теперь я все понимаю… Теперь все сходится. Ты права. И Кеннеди тоже прав. Послушай меня, Гвенда. Хелен собирается сбежать со своим любовником. Кто он — мы не знаем.
— Икс?
Джайлз оставил ее вопрос без внимания и продолжал:
— Она садится писать мужу прощальную записку. В этот момент входит он, читает то, что она написала, и теряет голову от ярости. Он комкает листок, швыряет его в корзину для бумаг и бросается на жену. Она в ужасе убегает в холл. Там он настигает ее, душит… она перестает сопротивляться, и он опускает ее на пол. Стоя в нескольких шагах от нее, он и произносит цитату из «Герцогини Амальфи» именно в тот момент, когда сверху на него смотрит маленькая девочка.
— А что происходит потом?
— Все дело в том, что она не умерла. Он решил, что она мертва, но она просто потеряла сознание. Может быть, после того как обезумевший муж помчался на другой конец города к доктору Кеннеди, приехал ее любовник; не исключено и то, что она сама пришла в себя. Как бы то ни было, собравшись с силами, она убегает из дома, убегает, не теряя ни минуты. Эта гипотеза объясняет все: уверенность Келвина в том, что он убил свою жену; исчезновение вещей Хелен, которые она собрала и уже отослала, а также действительно написанные ею письма, которые впоследствии получил доктор Кеннеди.
— Да, но твоя гипотеза не объясняет, почему мой отец сказал Кеннеди, что убил Хелен в спальне, — медленно произнесла Гвенда.
— Он перенес такое потрясение, что не помнил точно, где это произошло.
— Я бы хотела поверить тебе, — вздохнула Гвенда. — Я бы очень хотела поверить… Но я по-прежнему глубоко убеждена в том, что когда я увидела ее с лестницы, она лежала там мертвая. Именно мертвая.
— Ну как ты можешь это утверждать? Тебе было тогда только три года.
На лице Гвенды появилось странное выражение.
— Я думаю, что дети воспринимают все тоньше, чем взрослые. Вроде собак, которые, почуяв смерть, начинают выть. Мне кажется, дети чувствуют смерть…
— Это абсурд… вымысел…
Услышав, что в дверь позвонили, Джайлз удивленно сказал:
— Кто бы это мог быть?
Гвенда испуганно посмотрела на него.
— Господи, я совершенно забыла… Это мисс Марпл. Я пригласила ее на чай. Не надо ей ничего говорить.
II
Гвенда боялась показаться слишком возбужденной во время чаепития, но, к счастью, мисс Марпл как будто этого не заметила. Она рассказывала, что ей очень нравится Диллмут (здесь так интересно, не правда ли?), что знакомые ее друзей написали своим знакомым в Диллмут и благодаря этому она получила несколько очень любезных приглашений от местных жителей.— Когда знакомишься с кем-нибудь из старожилов города, чувствуешь себя не так изолированно, моя дорогая, — сказала она. — Я приглашена на чай к миссис Фейн, вдове главного поверенного адвокатской конторы. Это семейная фирма, одна из старейших. Сейчас ее возглавляет их сын.
Старая дама продолжала свое повествование. Хозяйка пансиона с ней очень добра и любезна, а уж готовит она воистину превосходно.
— Она несколько лет проработала у моей старой приятельницы, миссис Бэнтри. Родом она не отсюда, но ее тетка уже давно живет здесь, и они с мужем проводили здесь когда-то отпуск, поэтому она в курсе всех местных сплетен. Кстати, довольны ли вы вашим садовником? Говорят, он порядочный бездельник и больше работает языком, чем руками.
— Да, поговорить и попить чаю он любит, — подтвердил Джайлз. — Выпивает по пять чашек в день. Но когда мы за ним следим, он прекрасно выполняет свои обязанности.
— Пойдемте, я покажу вам наш сад, — предложила Гвенда. Мисс Марпл понравились и дом, и сад.
Когда все вернулись в гостиную, Гвенда, прервав забавную историю о мальчике с ракушкой, которую рассказывала мисс Марпл. сказала мужу прерывающимся голосом:
— Будь что будет, я расскажу ей все…
Мисс Марпл внимательно посмотрела на нее.
— Как знаешь.
Гвенда рассказала мисс Марпл об их визите к доктору Кеннеди и о его приезде к ним.
— Вы ведь именно это имели в виду там, в Лондоне, не так ли? — спросила она. — Вы думали, что… что здесь мог быть замешан мой отец?
— Да, я рассматривала это как один из возможных вариантов, — мягко подтвердила мисс Марпл. — Я предполагала, что Хелен была вашей молодой мачехой, а когда молодых женщин находят задушенными, часто виноват бывает муж.
Голос мисс Марпл звучал так, словно она говорила о вещах вполне нормальных и естественных.
— Теперь я понимаю, почему вы настоятельно просили нас не заниматься этим делом, — продолжала Гвенда. — Ах, если б мы только послушали вас! Но пути назад уже нет.
— Да, — подтвердила мисс Марпл, — пути назад нет.
— Выслушайте, пожалуйста, моего мужа. У него есть кое-какие соображения.
— Я только хочу привлечь ваше внимание к тому, что здесь что-то не так, — сказал Джайлз.
Он подробно изложил свои соображения, которыми чуть раньше поделился с женой.
— Мне бы очень хотелось, — заключил он, — чтобы вы убедили Гвенду, что все произошло именно так.
— Ваша гипотеза вполне правдоподобна, — поддержала его мисс Марпл. — Но в подобных случаях, как вы и сами это заметили, мистер Рид, нужно принять во внимание, что, возможно, существует и Икс.
— Икс! — повторила Гвенда.
— Неизвестный фактор, — пояснила мисс Марпл. — Кто-то, кто еще не появился, но чье присутствие можно определить логически, опираясь на очевидные факты.
— Мы поедем в Норфолкскую лечебницу, где умер мой отец, — решила Гвенда. — Может быть, там нам удастся что-то узнать.
Глава 10
История болезни
I
Солтмарш-Хаус находился в приятном месте, примерно в шести милях от побережья. В пяти милях от него был расположен городок Саус-Бенем, откуда в Лондон часто ходили поезда.Джайлза и Гвенду провели в просторную гостиную, обитую цветастым кретоном. Вскоре в ней появилась благодушная старая леди со стаканом молока в руке. Она кивнула посетителям и присела у камина. Задумчиво посмотрев на Гвенду, она наклонилась и совсем тихо, почти шепотом, спросила:
— Это ваш бедный ребенок, моя дорогая?
Гвенда невольно отодвинулась от нее.
— Нет… нет, — неуверенно ответила она. — Не мой.
— А! Я как раз задавала себе этот вопрос. — Та кивнула, выпила глоток молока и как ни в чем не бывало продолжала:
— Пол-одиннадцатого, пора. Это всегда случается в пол-одиннадцатого. Чрезвычайно удивительно. — Она опять наклонилась к Гвенде. — За камином, — выдохнула она. — Только никому не говорите, что я это вам сказала.
В ту же минуту в гостиную вошла женщина в белой форменной одежде и пригласила Джайлза и Гвенду следовать за ней в кабинет доктора Пенроуза.
Врач поднялся им навстречу.
Увидев доктора, Гвенда подумала, что он сам смахивает на сумасшедшего. Во всяком случае, он выглядел таковым гораздо больше, чем очаровательная старая леди в гостиной, но, наверное, все психиатры производят впечатление не совсем нормальных людей.
— Я получил ваше письмо, а также письмо доктора Кеннеди, — начал он, — и внимательно прочитал историю болезни вашего отца, миссис Рид. Насколько я понял, вы только недавно узнали о том, что с ним произошло?
Гвенда объяснила, что она выросла у родственников со стороны матери, живущих в Новой Зеландии, и что она знает о своем отце лишь то, что он умер в психиатрической лечебнице в Англии.
Доктор Пенроуз кивнул:
— Совершенно верно. Заболевание вашего отца, миссис Рид, носило весьма своеобразный характер.
— А именно? — спросил Джайлз.
— Его навязчивая идея — галлюцинация, во власть которой он попал, — была чрезвычайно сильной. Майор Халлидей постоянно утверждал, что в приступе ревности он задушил свою вторую жену. Многие признаки этого заболевания у него отсутствовали, и если бы доктор Кеннеди не заверил меня в том, что миссис Халлидей жива, честно признаюсь вам, миссис Рид, в ту пору я бы принял заявление вашего отца за чистую монету.
— Значит, у вас сложилось впечатление, что он действительно убил ее? — заключил Джайлз.
— Я сказал «в ту пору». Позднее, когда я лучше узнал характер майора Халлидея, мое мнение о нем изменилось. Ваш отец, миссис Рид, ни в коей мере не был параноиком. Он не страдал манией преследования, вспышки ярости в его поведении не наблюдались. Он был очень милым, добрым человеком и хорошо владел собой. Его нельзя считать ни так называемым сумасшедшим, ни социально опасным индивидуумом. Но навязчивая идея смерти миссис Халлидей у него была, и я убежден, что объяснить ее можно, лишь погрузившись в его прошлое, в психическую травму, нанесенную ему в детстве. Я вынужден признать, что ни один из примененных к нему методов не дал нам ключа к этой загадке. Для того чтобы сломить сопротивление больного, нужно очень долго работать с ним. На это могут уйти годы. В случае с вашим отцом у нас не хватило времени. — Он бросил острый взгляд на Гвенду и сказал:
— Я полагаю, вам известно, что майор Халлидей покончил с собой?
— О нет! — вскрикнула она.
— Простите меня, миссис Рид. Я думал, вы знаете об этом. У вас, наверное, найдется в чем нас упрекнуть, и я со своей стороны вынужден признать, что если бы мы следили за майором Халлидеем более внимательно, до этого дело не дошло бы. Но я честно скажу вам, наблюдения за ним не давали мне ни малейшего повода заподозрить, что он способен на это. Никаких тенденций к меланхолии я за ним не замечал: он не был ни мрачным, ни подавленным. Он жаловался на бессонницу, и один из моих коллег разрешил давать ему снотворное. Увы, вместо того чтобы принимать таблетки, он прятал их до тех пор, пока у него не набралось достаточного количества, чтобы…
Он не договорил и взмахнул руками.
— Значит, он был несчастен?
— Не думаю. На мой взгляд, он страдал комплексом вины, его преследовало желание понести наказание. Как вам известно, сначала он настаивал на вызове полиции, и, несмотря на то что его убеждали в невиновности, он упрямо отказывался поверить в это. А ведь ему неоднократно приводили доказательства — и он был вынужден с ними согласиться. — Доктор Пенроуз начал перебирать лежащие перед ним бумаги. — О событиях, случившихся в тот вечер, он всегда рассказывал одинаково. По его словам, когда он вернулся домой, там было темно. Прислуги не было. Он, как обычно, направился в столовую, налил себе выпить и перешел в гостиную. Что произошло потом, он совершенно не помнит; помнит только, что вдруг оказался в спальне. Он стоит у кровати и смотрит на лежащую на ней жену. Она мертва, задушена. Он знает, что убил ее он…
— Извините меня, доктор Пенроуз, — вмешался Джайлз, — но откуда у него была эта уверенность?
— За несколько месяцев до случившегося у него появились самые невероятные подозрения насчет жены. Например, он был убежден, что она подмешивает ему в пищу наркотики. Он немало прожил в Индии, где перед судом часто представали женщины, которые довели своих мужей до сумасшествия, опаивая их дурманом. Он часто страдал галлюцинациями, нарушавшими восприятие реального времени и места. Он категорически отказывался признаться в том, что подозревал свою жену в неверности, но я убежден, что его поведение мотивировано именно этим. Вот что, по моему мнению, произошло на самом деле: он вошел в гостиную, прочел записку жены, где она писала, что уходит от него, и в качестве защиты убедил себя в том, что для него лучше убить ее, чем знать, что она ушла к другому. Отсюда эта его галлюцинация.
— Вы хотите сказать, что он очень любил ее? — спросила Гвенда.
— Это очевидно, миссис Рид.
— И он так никогда и не согласился с тем, что совершенное им преступление существовало только в его воображении?
— Ему пришлось признать этот факт, но в глубине души он продолжал считать себя виновным. Его навязчивая идея оказалась сильнее рассудка. Если бы нам удалось добраться до причин возникновения этой идеи…
Гвенда не питала никакого интереса к этим причинам и не дала ему договорить.
— Значит, вы абсолютно уверены в том, что он… что он не убивал?
— О, если вас беспокоит именно эта мысль, миссис Рид, выбросьте ее из головы. Келвин Халлидей мог действительно безумно ревновать свою жену, но убийцей он не был.
Доктор Пенроуз кашлянул и взял со стола маленькую черную записную книжку в потертой обложке.
— Эта записная книжка по праву принадлежит вам, миссис Рид. Если хотите, можете взять ее себе. Во время пребывания здесь ваш отец вел в ней записи. Когда мы передали личные вещи майора Халлидея его душеприказчикам — нотариальной конторе, — доктор Макгаер, возглавлявший в ту пору нашу клинику, счел эти записи частью истории болезни покойного и оставил их здесь. Заболевание вашего отца описано в книге доктора Макгаера. Итак, если вы желаете взять этот дневник…
Гвенда протянула руку за черной книжечкой. — Благодарю вас, — сказала она. — Я действительно хотела бы забрать ее себе.
II
Сев в поезд, идущий в Лондон, Гвенда достала из сумки потертую черную книжечку и, раскрыв наугад, начала читать.«Надо надеяться на то, что доктора знают свое дело… Все это выглядит полным вздором. Был ли я влюблен в свою мать? Ненавидел ли я своего отца? Я ни во что это не верю… Я продолжаю думать, что случившимся должны заниматься полицейские и суд, а не сборище психиатров. С другой стороны, некоторые здешние пациенты производят впечатление совершенно нормальных и разумных людей, пока дело не доходит до их причуд. Что ж, похоже на то, что и у меня есть свои причуды…
Я написал Джеймсу… попросил его связаться с Хелен… Пусть ей разрешат прийти ко мне, если она жива… Он говорит, что не знает, где она… на самом же деле он знает, что она мертва и что убил ее я… Он славный малый, но его заверения меня не обманут… Хелен мертва…
С какого момента я начал подозревать ее? Уже давно… Вскоре после нашего приезда в Диллмут… Ее поведение изменилось… Она что-то скрывала от меня… Я следил за ней… Да и она следила за мной…
Подмешивала ли она мне в еду наркотики? Мне снились такие странные, ужасные кошмары. Не простые сны, а настоящие кошмары наяву… Я знаю, что это были наркотики… И сделать такое могла одна она… Почему?.. Здесь был замешан мужчина… Мужчина, которого она боялась…
Надо быть честным с самим собой. Разве я не подозревал, что у нее есть любовник? Кто-то у нее был… Я знаю, что был… она вскользь упомянула о нем на корабле… Она кого-то любила, но не могла выйти за него замуж… В этом мы походили друг на друга… Я ведь тоже не мог забыть Меган… Как маленькая Гвенни иногда похожа на нее! Когда мы плыли на корабле, Хелен так замечательно играла с ней… Хелен… Ты так красива, Хелен…
Жива ли Хелен? Или же я обхватил ее шею руками и сжимал ее до тех пор, пока не задушил? Я перешел из столовой в гостиную и увидел на письменном столе записку… А потом… потом все стало черным… и, кроме этой черноты, ничего… Но никакого сомнения нет… Я убил ее… Слава Богу, с Гвенни все в порядке, она в Новой Зеландии. Ее родственники хорошие люди. В память о Меган они будут любить ее. Меган… Меган, если бы ты была со мной… Это самый лучший выход… Скандала не будет… Для ребенка так лучше. Продолжать такую жизнь невозможно. Терпеть это из года в год нельзя. Надо идти по кратчайшему пути. Гвенни никогда ни о чем не узнает. Она никогда не узнает, что ее отец — убийца…»
Глаза Гвенды были полны слез. Она взглянула на сидевшего в задумчивости Джайлза. Почувствовав взгляд жены, он легким движением головы указал ей на сидевшего рядом с ним человека.
Пассажир читал вечернюю газету. На первой странице она прочла: «Кто они, мужчины ее жизни?»
Гвенда кивнула и продолжила читать записи отца.
«Кто-то у нее был… Я знаю, что был…»
Глава 11
Мужчины ее жизни
I
Мисс Марпл пересекла Морской бульвар и пошла по пассажу на Фор-стрит. Магазины здесь были старые: лавка с товарами для рукоделия, кондитерская, галантерея, ателье дамского платья в доме с хорошо сохранившимся фасадом викторианских времен и другие магазинчики той же эпохи.Она заглянула в витрину лавочки с товарами для рукоделия. Две молоденькие продавщицы обслуживали клиенток, а в глубине за прилавком скучала женщина постарше.
Мисс Марпл толкнула дверь и вошла.
— Могу ли я чем-нибудь вам помочь, мадам? — приветливо спросила седая продавщица.
Мисс Марпл хотела купить бледно-голубой шерсти, чтобы связать кофточку для маленького ребенка. Между ними завязалась неторопливая беседа. Они обсудили различные модели, мисс Марпл просмотрела журналы по вязанию детской одежды и, разумеется, рассказала продавщице о своих внучатых племянниках и племянницах. Ни та ни другая не проявляли ни малейшего нетерпения. За долгие годы работы продавщица успела привыкнуть к такого рода покупательницам. К тому же эти милые, разговорчивые, никуда не спешащие старые леди нравились ей куда больше, чем стремительные, нетерпеливые молодые мамаши, — их вежливость оставляла желать лучшего, они никогда не знали, чего хотят, и интересовались только дешевым и броским товаром.
— Да, — сказала мисс Марпл, — я думаю, это будет очень красиво. Мне всегда нравилась такая пряжа. Она никогда не садится после стирки. Я, пожалуй, возьму еще две унции про запас.
Заворачивая покупку, продавщица заметила, что сегодня особенно холодный ветер.
— Верно, — откликнулась мисс Марпл. — Я тоже обратила на это внимание, когда шла по набережной. Диллмут очень изменился. Последний раз я. приезжала сюда лет… дайте вспомнить… лет девятнадцать назад.
— Вот как? В таком случае вы не должны удивляться этим переменам. «Суперб» тогда еще не построили, да и «Саусвью-отель» тоже, наверное?
— Конечно, нет. Диллмут был в те годы совсем маленьким городком. Я гостила у друзей… на вилле Сент-Кэтрин. Вы, возможно, слышали о ней? Она стоит на Лихэмптонской дороге.
Но продавщица жила в Диллмуте только десять лет.
Мисс Марпл поблагодарила ее, взяла свой пакет, вышла из магазина и направилась в соседний, где продавалась женская одежда. Там она тоже обратилась к самой старшей из продавщиц и, рассматривая летние жакеты, завела разговор на ту же тему. На этот раз продавщица сразу же ответила ей.