Русские не скрывали своих потерь в этом первом столкновении и неготовности русского военно-морского флота к войне.
   В Чемульпо наиболее серьезно раненные русские моряки были высажены на берег, остальные были переправлены в Гонконг и Сайгон, где англичане и французы позволили им вернуться домой, взяв с них обещание не участвовать больше в войне. Те русские, которые остались в Чемульпо и выздоровели, были отправлены домой на тех же условиях.
   9 февраля, как только ушел японский флот, русские в Порт-Артуре стали оценивать разрушения и пытаться восстановить свои корабли. В этот день «Новик» притащили в док, а севшая на мель «Паллада» была вытащена и приведена в гавань. Вскоре броненосец «Цесаревич» также был поднят и приведен в гавань. «Ретвизан» между тем получил слишком сильные повреждения. Его нельзя было поднять, и он остался на мелководье прохода, называемом «горловиной», и частично блокировал проход в гавань.
   Теперь русские перешли к обороне порта. Минный заградитель «Енисей» послали, чтобы поставить минные заграждения у входа в бухту Далянь (Дальний). Недостаток опыта и некомпетентность некоторых русских офицеров стали важным фактором в этой войне. Эсминец «Боевой» был поврежден в столкновении с эсминцем «Сильный» во время сильного шторма в ночь на 10 февраля. «Енисей» два дня успешно ставил минные заграждения. Случилось так, что одна мина отвязалась и всплыла, ее попытались расстрелять из орудия с минного заградителя. Но при попытке уничтожения мины заградитель натолкнулся на одну из поставленных им же мин, был серьезно поврежден взрывом и затонул меньше чем за двадцать минут, вместе с четырьмя офицерами и восьмьюдесятью девятью матросами, словом, всей командой, включая капитана, который, очевидно, предпочел умереть вместе со своим кораблем, чем оказаться судимым за катастрофу.
   Когда об этом стало известно в Порт-Артуре, то сначала решили, что это явилось результатом японской атаки, и легкий крейсер «Боярин» в сопровождении четырех эсминцев был послан из Порт-Артура, чтобы атаковать врага. Расположение минных полей, поставленных «Енисеем», было неизвестно. Мнения разошлись: контр-адмирал Молас называл один район, капитан «Боярина» Сарычев – другой. «Енисей» и его лаг были потеряны, и никто ни в чем не был уверен. Было решено держать курс в открытое море, чтобы избежать минного поля, не важно, где оно расположено.
   «Боярину» не повезло, он наткнулся на минное поле и взорвался возле самого южного острова бухты Далянь. Были спущены все шлюпки, и команда покинула корабль; но он не затонул. Его несколько раз пытались торпедировать, но безуспешно. Эсминцы вернулись в Порт-Артур. На следующий день эсминцы были посланы опять, чтобы найти «Боярина» и затопить его, и они выполнили приказ. «Боярин» был затоплен при сильной снежной буре.
   Плохая погода, принесшая столько трудностей русским, мешала также и японцам. Адмирал Того вернулся в Сасебо, чтобы сообщить хорошие новости и с восторгом узнать об успешной высадке пехоты в Чемульпо и гибели «Варяга». Он решил опять атаковать русских, если на внешнем рейде остались еще какие-нибудь корабли. Дивизион эсминцев был послан для атаки, но в шторм при холодном северо-западном ветре (силой от 7 до 10 баллов) с обильным снегом только три эсминца вышли 13 февраля в Порт-Артур. Два из них потеряли ориентацию во время шторма и вернулись назад в порт, но «Асагири» стойко продолжал плавание и дошел до входа в бухту. Он обнаружил три русских эсминца, патрулировавших вход в гавань, но не стал вступать с ними в бой и утром 15 февраля подошел к входу, где выпустил торпеду по стоявшему там «Ретвизану». Тут его обнаружили русские эсминцы, и ему пришлось спасаться бегством под сильным огнем русских.
   «Хайатори», другой японский эсминец, появился в Порт-Артуре утром 14 февраля, но не обнаружил русских кораблей. Он выпустил одну скорострельную торпеду в сторону гавани и спешно ретировался. Вернувшись в Японию, оба эсминца доставили важные разведданные, подтверждавшие, что русский флот сейчас в гавани и что русские патрулируют ее эсминцами. Адмирал Того решил, что следует блокировать вход в гавань Порт-Артура и таким образом закрыть русский флот.
   Для этого были выбраны пять торговых судов: «Теншин Мару», «Хококу Мару», «Жинсен Мару», «Буйо Мару» и «Бушу Мару». Они все были загружены угольной пылью и начинены взрывчаткой, чтобы их быстро взорвать, как только они достигнут заданного места. Семьдесят семь добровольцев вызвались отдать жизнь, если понадобится, но взорвать корабли под носом у противника. Суда были укомплектованы личным составом. 20 февраля корабли вышли с базы японского флота, которая теперь была перенесена на юго-западную оконечность Кореи. Их сопровождали эсминцы, торпедные катера и другие корабли. Через три дня, при подходе к Порт-Артуру, был дан прощальный вечер для семидесяти семи доблестных мужчин, которые шли на неминуемую смерть. Произносились здравицы в честь императора, и военные салютовали. В четыре утра следующего дня началась атака. Впереди шел «Теншин Мару». План состоял в том, чтобы незаметно подойти вдоль берега и стремительно броситься в гавань. Но русские теперь были начеку. После произошедших в начале войны катастроф на минных полях руководство было передано контр-адмиралу Лощинскому. Он окружил Порт-Артур заградительными минными полями. За несколько дней было установлено до восьмисот мин, на некотором расстоянии от гавани, в окружающих бухтах, чтобы избежать опасности для собственного флота. Шел ремонт поврежденных русских линкоров и крейсеров. «Ретвизан» по-прежнему сидел на мели при входе в гавань, но он был полностью укомплектован личным составом и кессонами для производства подводных работ по его подъему. «Ретвизан», хотя и сидел на мели, был особенно полезен в это время, держа вход в гавань под прицелом своих орудий.
   Японская 5-я флотилия эсминцев подошла к Порт-Артуру, где корабли выпустили несколько торпед по «Ретвизану», не причинив ему вреда. За эсминцами шли торговые суда.
   Обогнув восточную оконечность Лаотешаня (или Тигрового полуострова), они попали под лучи морских прожекторов, и береговые батареи открыли огонь по торговым судам и их сопровождению.
   Японцев ослепили прожектора и привел в замешательство огонь орудий. «Теншин Мару» сел на мель у скал южной оконечности полуострова. «Хококу Мару» сумел близко подойти ко входу в гавань и почти достиг цели, но подвергся интенсивному обстрелу береговых батарей и орудий с «Ретвизана», был выведен из строя, загорелся и сел на мель у западной стороны, около маяка. «Жинсен Мару» на всех парах шел ко входу в гавань, но наткнулся на скалу или затопленный корпус старого корабля и крепко сел на препятствие. Ему осталось только подорвать себя и затонуть. Капитан «Буйо Мару» должен был затопить свое судно около «Теншин Мару», и он это сделал, не зная, что это произошло совсем не в том месте, как требовалось по плану. Капитан «Бушу Мару» также затопил свое судно рядом с соседними кораблями, но не около входа в гавань.
   Блокирование полностью провалилось. Эсминцы и торпедные катера попали под яростный огонь русских, который длился до рассвета, пока японцы не ушли из этого квадрата, рискуя командой трех заградительных кораблей. Команда двух других на спасательной лодке направилась в Чифу. Был убит только один человек, кочегар, которого поразил разорвавшийся русский снаряд.
   В течение следующих двух дней японцы устраивали перемежающиеся атаки на гавань и русский флот, открывая огонь по «Новику» и «Баяну», не нанося им повреждений и бомбардируя гавань. В результате этого «Аскольд» был поврежден двенадцатидюймовым снарядом, который вывел из строя два его орудия; «Баян» потерял дымовую трубу, а в «Новик» попал небольшой снаряд. В других операциях у русских сел на мель один эсминец, который был окружен в Голубиной бухте превосходящими силами японцев.
 
   Теперь у японцев было сложное положение. Их престиж поднялся благодаря неожиданной атаке на русский флот, но разгромить этот флот они не сумели. Отдельная эскадра крейсеров по-прежнему существовала во Владивостоке, и четыре крейсера в сопровождении ледоколов вышли из гавани 9 февраля и приблизились к берегам Японии в поисках японских военных кораблей. Они затопили один торговый корабль и повредили другой. Главные силы русского флота теперь были в безопасности в закрытой гавани Порт-Артура, защищенные мощными береговыми батареями. Правда, ремонтные мощности доков Порт-Артура никогда не отвечали требованиям морской базы, но русские показали достаточную компетентность в ремонте военных кораблей собственными средствами. Адмирал Того понимал, что для решающего удара по русскому флоту необходима сухопутная военная экспедиция против Порт-Артура, прежде чем русский флот сумеет отремонтировать свои корабли и подготовиться к новому сражению.

Глава 3
К реке Ялу

   Совместный план японских сухопутных и военно-морских сил был выработан для поражения русского флота и быстрой переброски войск в Корею. Войска должны были идти на север Кореи, установить контроль на всем полуострове, потом пересечь реку Ялу и войти в Маньчжурию. Трудно было предсказать, где русские войска дадут сражение.
   События двух первых недель войны заставили японцев изменить их планы. Они ожидали, что встретят сопротивление, что им придется высадиться на южном оконечье Кореи, потом совершить длинный марш-бросок от Пусана к Сеулу и дальше на север. Но благодаря их быстрой победе при Чемульпо необходимость в этом отпала. Теперь японцам нужно было к концу февраля перебросить как можно больше войск в Чемульпо и севернее и подготовить армию к сражению с русскими. Японцы стали быстро перебрасывать войска в Корею, по дивизии за раз.
   Вскоре после высадки в Чемульпо небольшая группа из двадцати человек под командованием одного офицера была направлена в Пхеньян для оккупации города. Здесь произошел первый контакт с сухопутной русской армией, представленной отрядом казаков, появившимся Пхеньяне, и произошла перестрелка. Казаки были выбиты из города. Теперь главным было наступать единым фронтом, заставив русских быстро отойти на юг. Японская кавалерия продвинулась на 150 миль от Сеула, чтобы занять город до конца февраля. Через месяц на территорию вступила пехота и двинулась сначала на север в Анджу, а потом к реке Ченшен, которая разделяла русские и японские войска.
   Следующим шагом японских военных было обеспечить для себя порт дальше на севере, чтобы сократить длинные марш-броски. Был выбран порт Чемульпо, хотя в феврале там море еще покрыто льдом, но в начале марта гавань уже начинала освобождаться ото льда.
   В это время генерал Куроки был назначен командующим 1-й японской армией, которая должна была сражаться с русскими в Корее. Барон Куроки – дворянин, родился в провинции Сацума и готовился стать самураем или военным. В революцию он сражался за императора и сделал военную карьеру. В 1885 году, когда ему исполнился сорок один год, он стал генерал-майором. Отличился в Китайско-японской войне, будучи командиром дивизии.
   Как только в гавани Чемульпо сошел лед, генерал Куроки послал передовые отряды своей армии в Корею. 29 марта они вышли из Хиросимы, где готовились к боям, и высадились на Корейском полуострове. Японцы настраивались на решающее сражение.
   Русская армия готовилась к сухопутной войне, так же как и моряки, не имея достаточной информации о мощи и натиске японцев. Войска сибирских и маньчжурских военных областей не были полностью собраны. Мобилизация началась после приказа наместника адмирала Алексеева, приказ вышел только после первого нападения на Порт-Артур. 20 февраля генерал Куропаткин, тогдашний военный министр, был назначен командующим военными силами в Маньчжурии. Он сразу отправился по Транссибирской магистрали из Санкт-Петербурга в Харбин, куда и прибыл 27 марта. Генерал Куроки теперь был в Пхеньяне. Враги сближались. Но японцы были готовы к сражению, а русские сухопутные войска – еще нет. Им потребовалось долгих шесть недель для мобилизации пехоты, что было для них первостепенной задачей. Когда генерал Куроки прибыл в Корею, он узнал, что там находится около двух тысяч казаков и других кавалеристов, но к югу от реки Ялу не было других организованных русских сил. Японцы двинулись на север, наводя мосты через реки и строя дороги на своем пути. В маленьком городишке Чонджу у японцев было столкновение с шестью сотнями казаков, которые атаковали их с трех сторон. Небольшой передовой отряд был окружен несколько часов, пока японская инфантерия не подошла с тяжелыми орудиями и не спасла кавалеристов. Была небольшая перестрелка, но маленькая победа родила у японцев большие надежды.
   В начале апреля японцы продолжали двигаться на север. Продвижению мешала плохая погода, лили дожди, мосты заливало, и половину времени армия проводила на залитой водой земле. Телеграфные столбы подмывало, провода рвались, и связь выходила строя. Линии чинили, но дожди вновь разрушали их. К 3 апреля генерал Мищенко с казаками был отброшен на другой берег реки Ялу, где они соединились с наскоро организованными русскими войсками, которые бросили на защиту этого района. К концу апреля русские и японцы встретились лицом к лицу у реки, обозначавшей границу. Генерал Куроки мог сделать попытку вторгнуться на территорию противника, и генерал-лейтенант Засулич приготовился отразить его попытку.
   Русские занимали позицию на северном берегу реки Ялу, фронт простирался на четыре мили к западу от Аньдуна и изгибался до реки Айхэ (Эйхо), притока Ялу. Долина была ровной, песчаной равниной, шириной около четырех миль, единственными укрытиями служили небольшие группы деревьев и кустарников. Фронт имел здесь около двадцати миль в ширину. Перед русскими позициями располагались предгорья Вечно Белых гор, с крутыми склонами, позволявшими удобно расставить орудия, чтобы иметь широкое поле для обстрела.
   Японцы двигались к городу Ыйчжу на южном берегу реки. Ялу образовывала в этом месте дельту, и японцам пришлось бы пересечь пять или шесть ее рукавов, решись они атаковать здесь русские позиции. Генерал Куроки вошел в Ыйчжу, чтобы изучить местность и выбрать тактику для проведения атаки. Он приказал инженерам исследовать реку, чтобы найти подходящее место для строительства моста или брод. Главной задачей было скрыть от русских место атаки, чтобы им пришлось держать широкий двадцатимильный фронт и они не смогли сконцентрировать свои войска в точке будущего удара японцев. В середине апреля японские войска начали наступление. В тех местах, где путь наступления просматривался с северного берега реки Ялу, наступающие несли перед собой защитные экраны из гаоляня (высокие просовые растения) и низкорослые деревья. Три японские дивизии были переброшены и спрятаны в низине между берегом реки и сопками на юге.
   Генерал Куроки решил, что понадобится по крайней мере дюжина мостов, если армии придется переходить реку. Ночью 27 апреля было начато строительство моста через один из рукавов реки к острову Контонто, западнее Ыйчжу, и утром, сразу после рассвета, мост был завершен. Когда на следующий день русская артиллерия обнаружила мост, то обстреляла его, но недостаточно метко. Ночью 29 апреля японцы переправили свою артиллерию на остров, где она была скрыта деревьями и камуфляжными сетями и растениями.
   Чтобы переправить большее число орудий, был построен еще один мост – в нескольких сотнях ярдов западнее Ыйчжу. Когда стали производить работы, русские засекли это и подвергли мост артиллерийскому обстрелу, но строительство продолжалось, и орудия были переправлены. 30 апреля генерал Куроки решил, что можно переправить артиллерию на расстоянии полутора миль от русских позиций через основное русло реки Ялу, имевшее в ширину четыре сотни ярдов.
   Японцы старались ввести русских в заблуждение, выполняя ряд других маневров. Русские войска, растянувшиеся вдоль северного берега, насчитывали 5000 человек кавалерии, 15 000 пехоты и 60 орудий. Японцы сконцентрировались на южном берегу. У них было 28 000 пехотинцев, около 2000 кавалерии и 128 орудий. Японцы имели по крайней мере одно преимущество: они уже пересекали эту реку раньше – в войне с Китаем в 1894 году.
   Генерал Куроки послал один отряд в обход правого фланга русских, пытаясь их убедить, что там будет нанесен главный удар. На самом деле у него были другие намерения. Вечером 25 апреля японцы обстреляли несколько русских позиций и захватили два острова в середине реки. Теперь строительство мостов активизировалось. (Всего японцами было построено 10 мостов, большинство под огнем противника.) Небольшие части японских войск двигались в разных точках у реки, занимая ключевые позиции, но по-прежнему скрывая главное место атаки. 28 апреля две команды атаковали высоту, известную как Тигровая сопка, и захватили ее. На следующий день русский батальон выбил японцев с высоты и вернул ее, но временное занятие японцами этой высоты заставило русских покинуть деревню Чончагтай, которую они сожгли, оставив неповрежденным только храм. Этот бой продемонстрировал стратегию русских: генерал Куропаткин намерен оттягивать сражение при Ялу.
 
   Теперь 12-я японская дивизия должна была переправиться через Ялу в тринадцати милях севернее Ыйчжу, где русские силы были очень слабы, и прикрывать на следующий день переправу главных сил японской армии. В соответствии с планом генерала Куроки к 1 мая все войска должны были оказаться на северном берегу.
   Воспользовавшись хитрым маневром, генерал Куроки обманул русских, считавших, что основой удар будет нанесен около Аньдуна, где генерал Засулич, имевший растянутый фронт, сосредоточил основные силы.
   В ночь на 29 апреля началась переправа, и к трем часам утра 12-я японская дивизия в темноте благополучно перешла реку. Наутро русская артиллерия открыла огонь с вершин сопок севернее реки. Японские орудия пока молчали, и их позиции были неизвестны русским; но, когда русские открыли огонь по понтонным мостам, японские орудия ответили, и под их прикрытием пехота 12-й дивизии начала атаку на сопки, чтобы захватить орудийные позиции русских и защитить основные силы своей армии.
   В этот день Гвардейская дивизия и 2-я дивизия взяли Тигровую сопку и Храмовый остров. На следующий день, 1 мая, была назначена атака. Вот как английский корреспондент Уильям Максвелл описывает японскую атаку для «Лондон стандарт»:
   «…мы ждали атаки. Солнце поднялось над полем битвы, отгоняя мысли о войне. У наших ног текла река, формирующая дельту. Главный поток реки Ялу темно-синим поясом извивался между желтым песком и темной зеленью деревьев.
   В стороне от речной глади поднимались пустынные и молчаливые сопки. Под их сенью дремала деревушка Тюренчен, с крытыми черепицей домиками из светлого камня. Только вблизи можно обнаружить признаки надвигающегося столкновения. Среди кустарников вблизи острова мелькает темная форма солдат и офицеров; перед обуглившимися руинами домов на Храмовом острове лежат темные фигуры; ими полны траншеи и выбоины в земле. Неподвижность жуткая, и с губ срывается вопрос: «Ушли ли русские?»
   Потом возникло легкое движение. От японских позиций двинулись разведчики. Ничего не произошло. Японцы начали бомбардировку, стреляя в сторону высот за рекой. Опять никакого ответа от русских. Тридцать шесть орудий стреляли в сторону Тигровой сопки, и склон каждой сопки был накрыт шрапнельным огнем. С половины пятого утра примерно до семи продолжалась японская бомбардировка. Ни выстрела, ни звука не раздавалось в ответ со стороны русских.
   Тогда был отдан приказ об атаке, и японские солдаты в своей темно-синей униформе начали движение. С правого фланга наконец донеслись звуки вражеской артиллерии, но впереди, где наносился основной удар, ничего не происходило. Японские пехотинцы начали форсировать реку вброд, вступая в илистые воды реки Айхэ. Тогда, и только тогда зазвучала русская артиллерия в центре. С сопок над деревней Тюренчен и с других высот начался артиллерийский огонь, а с более низких холмов донеслись оружейные выстрелы. Синие фигурки начали падать в реку и по ее берегам, и атака захлебнулась, первая линия отошла назад для переформирования. Японская артиллерия снова открыла огонь, пытаясь выгнать русских защитников из укрытий.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента