Крылова Ирина. Адель. Капля королевской крови

 
   К просьбе сестры короля настоятельница отнеслась весьма благосклонно и разрешила Аделаиде раз в неделю выходить за вороты монастыря, а так же выделила леди Брене небольшую сумму на мелкие карманные расходы. И уже на следующий день Аделаида в чистом шерстяном платье и белоснежном чепце впервые пошла в город. Отойдя от каменного забора она, вместе с монахиней пошли по узкой извилистой дороге, вдоль опушке титового леса. Очень скоро они пересекли речушку обильно заросшую кустарником. По ту сторону реки начинались обширные поля, засеянные зерновыми и виноградники принадлежащие многочисленной обширной семье Тюдо. Ферма мистера Тюдо и еще нескольких десятков ферм составляли пригород старинного города Эса. Впрочем еще пару десятков лет назад это была лишь деревня в две улицы и только соседство с крупным женским монастырем вывело ее жителей в ранг горожан.
   Идя по улице за руку с монахиней Адель разинув рот рассматривала маленькие одноэтажные домики, стараясь не наступить на пестрых куриц, копошившихся на дороге. Город был небольшой, в несколько десятков домов и состоял теперь из трех изогнутых улиц. Мать Юлиана подробно рассказала девочке местонахождение самых важных домов и лавок и уже через пару часов Адель легко ориентировалась в городе, благо потеряться здесь было практически невозможно. Через неделю Адель уже сама торопливо побежала по знакомой дороге. В поясе у нее было спрятано несколько мелких монет, которые она робко обменяла на несколько свежеиспеченных булочек посыпанных маком. Это была ее самая первая в жизни покупка. Почти несколько часов девочка бродила по одним и тем же улочкам города вдыхая сладкий запах свободы. Лишь через месяц, окончательно осмелев она решилась подойти в ювелирную мастерскую мастера Гюго и заикаясь попросила этого тучного невысокого мужчину передать кардиналу письмо. Сначала ювелир с недоумением разглядывал маленькую плохо одетую фигурку. Он никак не мог понять, какие дела могут быть у знатного важного служителя церкви с этой бедной послушницей, но увидев в ее руках золотую монету, проворно взял письмо. Так потянулись долгие дни ожиданий. Раз в неделю Адель ходила в город и покупала для леди Брены, то засахаренные пряники, то яркую красную ленту, то пару теплых перчаток. За это время мистер Гюго уже дважды приезжал из столицы, но он ни разу не привозил для Брены ответ.
   С утра шел мелкий моросящий дождик. Меньше всего в этот холодный осенний день Аделаиде хотелось выходить на улицу. Она даже хотела попросить леди Брену разрешения остаться. Но представив, что целый день придется выслушивать ее истории о детстве проведенном во дворце, все-таки решила, потеплей одеться и выйти на улицу. Прошлепав по раскисшей дороге до города Адель первым делом зашла в пекарню. В такую погоду сам бог велел побаловать себя чем-нибудь горяченьким и сладеньким. Не спеша с наслаждением, обжигая холодные пальцы повидлом Аделаида слопала два небольших пирожка, только что вытащенных из огромной печки матушкой Марией. Эта старая добрая маленькая старушка, вместе с сыном и его женой пекла не только хлеб, но и самую аппетитную на свете выпечку. Каждую неделю Аделаида покупала у нее какую-нибудь вкуснятину. Часть она съедала сразу, порадовав хозяйку отменным аппетитом, а часть относила Брене, предварительно завернув в чистый ситцевый платок. Спрятав ароматную покупку в полы короткого выцветшего плаща Адель не спеша направилась в мастерские. В ее последний приход мистерГюговстретилеенеслишкомвежливо.
   – Ходят тут всякие, мешаются, – пробурчал он, выпроводив девчонку за дверь.
   Однако сейчас увидев маленькую фигурку в коротком плаще ювелир даже поклонился. С заискивающей подобострастной улыбкой он подал Адель толстый конверт. Неизвестно, что сказал ему кардинал, но этот важный ювелирных дел мастер сам ринулся проводить свою маленькую гостью аж до самого угла улицы. Впрочем, Аделаиде было не до него. Всю дорогу до монастыря она бежала бегом и лишь перед воротами несколько минут простояла спокойно, переводя дух. В комнате принцессы Адель трясущимися руками развернула долгожданное письмо и медленно, не спеша стала читать послание самого короля Гунальда. Он писал, что был очень рад получить письмо от сестры, единственной оставшийся у него родственницы. О том, что он никогда о ней не забывал и ждал удобного случая с ней связаться. Гунальд в красивых витиеватых выражениях извинялся за свое долгое молчание, объясняя его непомерной занятостью правящего монарха. В конце король просил сестру еще немного потерпеть и хотя бы до совершеннолетия пожить под благодатной крышей монастыря, поскольку только тайна ее настоящего местоположения спасает Брену от козней безжалостных врагов их родителей. И что бы не прощаться с сестрой на такой нерадостной ноте, король закончил его несколькими смешными историями приключившимися при дворе, и даже вспомнил случаи произошедшие с ними в детстве. Почти всю ночь Брена просидела в задумчивости на кровати прижимая к груди заветный конверт. Она всегда воспринимала фигуру брата как что-то потустороннее, почти божественное и сейчас медленно свыкалась с мыслью что он обычный живой человек. Ее брат – король. Король – ее брат. В той же позе и нашла ее с утра Адель. Принцесса спала сидя, уронив голову на грудь, не выпуская из рук помятый клочок бумаги.
   – Что теперь будет? – подумала про себя Аделаида, чувствуя что вслед за письмом придут перемены.
   И долго ждать их не пришлось. Видимо король вспомнив о сестре, решил обратить свое внимание не только на саму Брену, но и на весь монастырь. Уже через неделю к воротам подъехал небольшой обоз, состоящий из нескольких телег в сопровождении солдат короля. Одна из телег была до верху нагружена припасами: мешки с мукой, фасолью, крупой лежали вперемешку с бочками заполненными соленой рыбой, вяленым мясом. В двух маленьких мешочках лежали сухие фрукты и орехи, редкие лакомства для начала зимы. В другой телеги помимо всего остального были аккуратно упакованы почти десяток рулонов материи. Здесь была и теплая шерсть и легкий лен, а так же несколько десятков меховых и кожаные шкур, великолепной отделки. Не успела Адель выложить все эти новости Брене, как в комнату без стука вошла сама настоятельница. Это было ее первое посещение их уединенного домика. Сначала девчонки испугались что их переписка открыта, но оказалось что это визит вежливости. Король как и обещал, хранил их совместную тайну. Мать Атавия рассказала принцессе о благодарном письме короля и о щедрых подарках, привезенных с ним. А так же сообщила, что поскольку Брена является единственной родственницей бездетного короля, то она когда-нибудь, не привели конечно господь, может занять трон ее родителей. Поэтому с завтрашнего дня начнется ее разностороннее обучение, которым займутся не только самые образованные монахини монастыря, но и сама мать Атавия. Напоследок настоятельница передала принцессе увесистый сундучок. Здесь были и теплые кожаные перчатки, подбитые мехом и красивый шелковый платок, вышитый золотой ниткой, и несколько роговых гребней для прически и золотой ободок для головы и многое, многое другое. Чуть позже в комнату вошла одна из послушниц, по самую голову заваленная одеждой. Почти час обе девчонки млея от удовольствия разбирали щедрые дары короля: платья, туники, плащи, ботинки, чепчики и шарфы. Брена трещала без умолку, перебирая драгоценные ткани и расчески, но вдруг притихла и сев на заваленную платьями кровать горько разрыдалась.
   – Ваше высочество? Что случилось? Вам что-то не понравилось? – попыталась дознаться Адель.
   – Понравилось, – успокоившись ответила Брена. – Но только зачем мне это все? Я по-прежнему не могу выйти даже за территорию сада. Сложи все в сундук. Жалко будет носить все это дома, да и неудобно.
   Хорошо поняв настроение госпожи Адель стала аккуратно сворачивать разноцветные платья. Взяв в руки шерстяную тунику темно зеленого цвета, девочка медленно приложила ее к лицу, вдыхая незнакомый и такой притягательный запах новой одежды. Из всего что внесла послушница ей больше всего понравился этот простой элегантный наряд, так подходящий по цвету к ее глазам.
   – Возьми себе, – вдруг как-то мимоходом обронила Брена.
   – Прости? – изумилась Адель. От волнения она даже перешла на «ты».
   – Возьми эту тунику себе и светлое платье, которое одевают под низ. Они очень тебе пойдут.
   – Я не могу.
   – Можешь. Я так хочу. Мне сколько все равно не надо. А ты будешь в город ходить. И те ботинки возьми, старые. Я из них выросла, а тебе подойдут. Ты тощая.
   – Спасибо! – одними губами выдохнула Аделаида.
   Она чувствовала как на глаза наворачиваются слезы. Девочка так и стояла с туникой в руках, не зная что ей дальше делать.
   – Беги, одень, – подсказала Брена, – и теплый плащ возьми, а то ходишь как оборвыш! – с какой-то злостью вдруг добавила она.
 
   Впрочем, Адель не было дела до перепадов ее настроения. Выхватив из общей кучи свои подарки девочка бегом понеслась в свою комнатку, молясь лишь о том, что бы госпожа не передумала и не отняла все это богатство назад.
   С этого дня их жизнь изменилась. Ежедневно с принцессой Бреной занимались несколько монахинь, посвящая сестру короля в тонкости христианской философии, истории, географии, счета и многого, многого другого. А сама настоятельница дважды в неделю, с заискивающей улыбкой рассказывала подопечной о политическом устройстве страны басков и ее ближайших соседях. Не зря монастырь святой Магдалины всегда считался центром образованности и культуры. Адель, с нескрываемым удовольствием слушала эти уроки, забившись в дальний угол заваленной вещами комнаты и как губка впитывала в себя все новые и новые знания. Сама принцесса относилась к урокам с крайнем пренебрежением и нескрываемой ленью. Малейшие сложности в обучении вызывали у нее злость и агрессию. В свои 11 лет леди Брена так и не научилась ни писать, ни читать, а умела лишь коряво выводить на бумаге свое собственное имя. Ни памятью, ни усидчивостью, ни терпением бог ее не наградил. Единственное, что могла часами пересказывать принцесса, так это свои годы проведенные во дворце. После сто сорок пятого рассказа о своем бытие в Сен-Тули, Адель уже наизусть могла пересказать любую из начатых ею историй. А еще в какой-то момент Брена страстно полюбила чтение, вернее что бы ей читала Адель. Для самой Аделаиды это было хорошим поводом лишний раз побыть в большой библиотеке и что-нибудь выбрать. Ну и конечно главное, чем жили две подрастающие девочки, это тайная переписка с королем. Раз в два месяца они посылали письмо через мастера Гюго и уже через пару недель, закрывшись в комнате, они читали долгожданный ответ из столицы. Несмотря на занятость еще ни разу король не оставил послание сестры без ответа. Если письма Брены, вернее Адель, так как именно она их полностью придумывала, были веселые и задорные, то ответы Гунальда удивляли разнообразием. То они было полны нравоучений и скрытых, не всегда понятных философских мыслей, то пестрели веселыми шутками и занимательными историями случившимися при дворе. А иногда король погружался в воспоминания детства рассказывая сестре о старшем брате, сестрах, родителях. Брена больше всего любила именно такие письма, так как сама могла вспомнить о них очень мало. Все свое раннее детство принцесса повела в одном из замков отца – Сен-Тули, находившимся недалеко от столицы, в нежных руках няни, леди Марики, графини Торедо. Именно эта мягкая заботливая женщина заменила больному ребенку семью. Родители наведывались в усадьбу не часто, лишь три четыре раза в год, однако остальные принцы и принцессы в хорошую погоду жили в Сен Тули месяцами. Вот в столицу Брену не вывозили ни разу. Не очень-то хотел король-отец показывать поданным больного убогого ребенка. Адель же не очень любила минорного настроения короля, она предпочитала побольше узнать о дворе, по несколько раз перечитывая смешные истории, происходящие с кем-нибудь из придворных, особенно если это касалась молодого герцога Альба. Лорд Амандо Альба был кузеном короля и соответственно Брены. По рассказам принцессы он был высоким, красивым, светловолосым и голубоглазым. Герцог с детства обладал веселым неугомонным нравом. Приезжая вместе с детьми короля в Сен-Тули, он был одним из немногих ребят, которые ни только не обежали больного ребенка, но и старались развлечь и поддержать маленькую Брену. Гунальд частенько с добрым юмором описывал бесшабашные приключения своего кузена. Эти строчки Адель прочитывала десятки и десятки раз. В тайне она уже почти год была влюблена в этого красивого знатного шалопая. Однажды она решилась и в письме к королю поздравила с днем рождения его кузена. В следующий раз, с почтой пришло не одно, а целых два письма, запечатанные в один конверт. Одно из них было как обычно от Гунальда, другое же от Амандо. Оказалось герцог давно знал о переписке брата и сестры и сам предлагал кузине обмениваться письмами. О таком Адель и мечтать не могла. Теперь она сможет напрямую общаться с любимым человеком. И пусть Амандо будет считать что письма пишет Брена и сам блестящий герцог вряд ли когда-нибудь познакомится с бедной сироткой, зато в своих мечтах Адель уносилась в такие дали…

Глава 3

   – Ах, как интересно они жили. Путешествовали… их женщины были свободны, – мечтательно пробормотала Брена. Адель у которой от тусклого света свечи начали слезиться глаза, лишь молча вытерла слезы рукавом платья.
   В начале недели она нашла в библиотеке запылившийся рулон с несколькими десятками римских манускриптов. За последние годы под руководством матери Ефросиньи Адель хорошо выучила греческий, на котором был написан манускрипт и быстро прочитала начало. На толстом пергаменте оказался большой отрывок из летописи описывающей жизнь и военные подвиги Гнея Помпея Магна, одного из римских полководцев, подавивших восстания Спартака. И вот уже всю неделю по несколько часов в день Адель читала госпоже удивительные приключения этого человека. По всей видимости летописец написавший этот труд был из окружения самого полководца, так как его рассказы изобиловали большим количеством бытовых подробностей. Вот и сегодня увлекшись чтением Брена никак не хотела отпускать служанку спать. И лишь когда Адель изза тусклого света свечи стала путать слова принцесса вспомнила о времени.
   – А помнишь, как Гней побратался со своим другом, бывшим беглым рабом Теодортино? – вдруг спросила Брена. Адель которая уже буквально засыпала на ходу, только устало кивнула головой.
   – Помнишь, когда они соединили свою кровь то стала как братья. Стали побратимы, – никак не унималась Брена.
   – Помню, – тихо ответила Адель. Она уже поняла, что госпожа спать не собирается, ну и вряд ли даст отдохнуть ей.
   – Знаешь, а ведь нас тоже связывает страшная тайна. Давай тоже побратаемся, вернее посестримся… ну ты поняла. Если у тебя будет частичка моей крови, а у меня твоей, то мы будем кровными сестрами.
   – Вы в самом деле этого хотите? – изумилась Адель. Конечно, за последние годы они сильно сблизились, но Брена всегда держала дистанцию, во всем показывая свое превосходство.
   – Да, хочу! Ты моя подруга, а теперь будешь сестрой. Да и нет у меня никого кроме тебя.
   – Но у вас есть брат!
   – Есть, то он есть, только … только он там, а я здесь. Знаешь с каждым годом я все меньше надеюсь на то, что он когда-нибудь заберет меня от сюда. И мои приступы они… ненавижу их! – выкрикнула Брена и как-то сникла.
   Аделаиде не нужно было это объяснять. Она и сам знала, что если раньше болезнь напоминала о себе пять-шесть раз в год, то с тех пор, как принцесса из девочки превратилась в девушку количество приступов увеличилось в разы. Мать Гулия говорила, что в период созревания девочки всяка зараза лезет: у кого прыщи вылезают, у кого волосы. Кто злой становиться, кто плаксивый. А у некоторых девчонок блуд душу разъедает. Хотя лично за собой Адель никаким изменений не замечала, но то что Брене стало хуже, это было неоспоримо.
   – Это такая честь для меня. Спасибо вам, ваше высочество! – робко проговорила Адель.
   – Называй меня на ты. И по имени. Просто Брена. По крайне мере, когда мы одни, – попросила Беренгария.
   – Хорошо ва… Брена. – согласилась Адель.
   – Кто были твои родители? Все таки они будут немножко и моими, – спросила Бренна.
   – Ну… отца я не знаю, а мать она … она в порту работала, – утаила правду Адель. Она давно уже поняла, что если ремесло матери в портовом городке считалось пусть не хорошим, но приемлемым, то в монастыре о нем и заикаться было нельзя.
   – Рыбу что ли потрошила? – сморщила нос Брена. – Да, ладно. Какая разница, коли их нет.
   Ее высочество, спрыгнув с кровати, сбегала за небольшим острым кинжалом, который использовали в обед. Сначала принцесса, а потом и ее служанка сделали небольшие надрезы у себя на запястьях и когда появилась кровь, соединили вместе две своих руки. Несколько минут они так и стояли вместе тесно прижавшись друг к другу. Аделаиде казалось что по ее жилам медленно растекается огонь. И даже озябшие ноги как-то вдруг согрелись.
   – Холодно, пойдем на кровать, – потянула ее за рукав Брена.
   Они обе с ногами забрались на мягкую перину и принцесса милостиво позволила названной сестре укрыться своим одеялом. Всю ночь они проговорили о разных пустяках. Лишь к утру Адель оставила комнату госпожи. Не смотря на несносный характер Брены, она очень сильно была к ней привязана. Ее до глубины души тронул порыв высокомерной принцессы смешать их такую разную кровь.
   – Вот теперь в тебе есть капля королевской крови, – сказала ей ночью Брена. И пусть это было лишь игрой двух маленьких девочек, но Адель отнеслась к ней очень серьезно.
 
   Больше всего на свете она хотела не стать принцессой по крови, а получить сестру, подругу, вместо надменной госпожи. На следующее утро Адель проснулась чуть позже обычного. Несколько минут она лежала на своей узкой кровати вспоминая вчерашний день, а потом услышав набат опрометью спрыгнула с постели. Никому кроме леди Брены не позволялось пропускать утреннюю службу. Позднее Адель сама сбегала в кухню и положила на круглый поднос несколько горячих пирожков и масло, и даже выпросила у поварихи баночку с повидлом, так сильно ей хотелось порадовать Брену. К моменту ее прихода принцесса не спала, но и вставать никак не хотела. Заметив приход служанки, она лишь приоткрыла один глаз.
   – Вставай, Бренна. Уже поздно. Скоро начнутся занятия, – с улыбкой произнесла Адель.
   – Отстань.
   – Вставай, лежебока. Такая хорошая погода, солнышко. Посмотри какие вкусные горячие пирожки я принесла из кухни.
   – Я же сказала отвяжись, – как-то зло огрызнулась Бренна.
   – Но, Брена. Скоро урок и ты не успеешь позавтракать. Сегодня на кухни я смогла добыть даже баночку с повидлом. Смотри, – не унималась Адель.
   Она открыла крышку на баночке и поднесла к носу принцессы ароматное лакомство. Но зря. Брана вдруг резко подскочила с кровати, выбивая из рук Адель банку.
   – Посмотри что ты наделала, мерзавка! – закричала Беренгария, стряхивая липкую массу с волос.
   – Прости, сестра. Я все вытру, – с испугом воскликнула Адель.
   – Сестра!? Да как ты смеешь, мерзкий ублюдок, называть меня сестрой! – вдруг накинулась с кулаками на служанку принцесса.
   – Но ты же вчера… – начала оправдываться Адель, но лучше бы ей промолчать.
   Услышав местоимение «ты» Бренна окончательно вышла из себя. Схватив тяжелый круглый медный поднос, она одним взмахом встряхнула с него завтрак и стала наносить им сильные удары служанке по голове. Оторопевшая от страха Адель успела лишь прикрыть руками лицо.
   – «Бренна», «ты», «сестра»! – начала передразнивать служанку принцесса. – Я покажу тебе гаденыш, как себя вести! Ваше высочество, ваше высочество! Повторяй! – не унималась Бренна.
   Она как ошалелая продолжала колотить подносом, отползшую к стене Адель. Спасло бедняжку лишь то, что на крики прибежала монашка. Выхватив из рук озверевшей принцессы поднос, она не церемонясь отшвырнула девчонку к кровати и помогла окровавленной Адель подняться с пола. Всю следующую неделю Аделаида провела в лазарете, под присмотром сердобольной матери Гулии. Славу богу, кроме пробитой головы, других серьезных травм не было, однако синяков и ссадин насчитали несколько десятков. Сильно пострадала рука, которой девочка закрывала лицо. Острый край подноса, подобно ножу, рассек предплечье до самой кости. Мать Гулии даже швы пришлось накладывать.
   – Вот оглашенная, – бубнила она, – ладно лицо прикрыть успела, а то бы изуродовала дитятку. Что бы им всем, благородным провалиться! – шептала она, накладывая на израненную кожу своей любимицы толстый слой лечебной мази.
   – Матушка, а куда меня теперь? – спросила Адель, сглатывая слезы.
   Ей не очень-то хотелось возвращаться в общую спальню к остальным девочкам. После стольких лет относительной свободы ей тяжело будет привыкнуть к жесткой дисциплине, да и насмешек сверстниц, с которыми она никогда дружна не была, Адель было не избежать. Но возвращаться к принцессе было страшно. Хотя вряд ли Бренна после всего случившегося захочет ее видеть.
   – Убегу, убегу! – шептала Адель, яростно растирая в ступке сушеную мяту. Она уже совсем поправилась и наравне с матерью Гулией готовила основу для приготовления настойки.
   – Что ты бормочешь, дитятко? Куда бежать, зачем? – услышав ее шепот спросила мать Гулия.
   – Ах, матушка, в общей спальне мне не жить. Я сегодня с утра в трапезной девчонок встретила, так они мне таких гадостей наговорили… – всхлипнула Адель.
   Она не стала вдаваться в подробности, о том что старшая из девочек, Кети, прямым текстом ей объяснила, чем ей придется откупиться за спокойную жизнь среди них. Но очень уж не хотелось Аделаиде расставаться со своим любимым зеленым платьем. А ведь это наверняка было только начало.
   – Так зачем же в общую спальню идти? Конечно у принцессы характер не сахарный, но как говориться стерпится, слюбится. Раз столько лет прослужила глупо убегать. А господа то они все такие. Но если совсем не хочешь к ней, так тебя неволить не будут, – спохватилась мать Гулия, – я настоятельницу упрошу со мной останешься. Спать-то в общей придется, но весь день в лазарете будешь.
   – Спасибо матушка! – воскликнула Адель.
   Она даже прослезилась от нахлынувших на нее чувств. Мать Гулия была самым хорошим человеком на свете. Аделаида знала что матушка всегда была с настоятельницей не в ладах и через что придется пройти доброй женщине дабы выпросить у гордой дворянки подобную милость.
   – Я бы и у принцессы послужила, да только…
   – Так и служи. Брене то, несколько девчонок предложили, так она все равно тебя хочет. Но если ты против…
   – Хочет меня!? – изумилась Адель. У нее на душе как то сразу полегчало.
   – Чеж, ей не хотеть. Столько годков вместе прожили. Поругались, померились, с кем не бывает. Все таки не такая уж леди Брена и испорченная, понимает что не права. Она о тебе каждый денек расспрашивала.
   – Правда? – изумилась Адель. – Так почему вы мне не сказали?
   – А зачем? Ты была на все свет обижена. Тебе надо было дать время остыть.
   – А когда мне можно ну… к работе приступать?
   – Тык с утра и начинай, – улыбнулась мать Гулия.
   Ее порадовало нетерпение девочки. Уж лучше у принцессы на побегушках бегать, чем всю жизнь загнившие раны промывать. Адель думала так же и не откладывая дело в дальний ящик с утра побежала в маленький уединенный дом, спрятанный в роще. Войдя в комнату к принцессе девушка ахнула. Видимо, за последнюю неделю здесь никто не убирался. Грязная измятая одежда валялась и на полу и на кресле и под ним. Стол был завален и остатками еды и грязными мисками, вперемешку с расческами и лентами. Сверху на этой груде лежали два ботинка. Как ни странно, но увидев бардак Адель улыбнулась. Ее грела мысль о том, что кроме нее здесь никто не был и Брена никого не подпускала к себе. Тихонечко, что бы не разбудить спящую принцессу, Адель стала прибираться в комнате. Когда ее высочество соизволило проснуться все вокруг сияло чистотой. Брена, увидев вытирающую пыль Адель, несколько минут молча на нее смотрела.
   – С добрым утром, – улыбнулась ей Аделаида. В отличии от гордой принцессы, ей не сложно было сделать первый шаг.
   – С добрым, – улыбнулась в ответ Брена, – сделай мне прическу. Нет, сначала голову помоем, – вдруг сразу выпалила она.
   – Сейчас?
   – Да!
   – Хорошо, – не моргнув глазом согласилась Адель.
   Конечно, в душе она надеялась на извинения или хотя бы объяснения, но быстро поняла что не дождется ни первого ни второго. Так она и продолжала служить ее высочеству принцессе Беренгарии. Отношения у них были достаточно ровные, но ни о какой теплоте и дружбе уже речи и не шло. Однажды вечером Брена позвала служанку к себе. На ее кровати были разложены драгоценности. Часть из них принцесса привезла с собой, некоторые ей подарил брат уже будучи королем.
   – Выбери себе что хочешь, – предложила Брена.
   – Я!? Я… не посмею, – заикаясь промямлила Адель. Взять платье и ботинки это одно, но драгоценности королевского дома…
   – Возьми! Я так хочу! – начала злиться принцесса.
 
   Понимая, что отказ она не примет Адель несколько минут разглядывала красивые дорогие украшения. Здесь были и нитки жемчуга и золотые браслеты и ожерелья с каменьями и витые обручи для волос. Однако больше всех притягивал взгляд небольшой кулон на цепочке. Из кусочка золота искусный мастер сделал фигурку лошадки, с крошечным изумрудом вместо глаза. Конечно в коллекции принцессы были и более дорогие драгоценности, но пределом мечтаний для Адель был именно этот незатейливый кулон. Год назад он был в конверте вместе с поздравлением с днем рождения от герцога Амандо кузине.