Страница:
Большая стая птиц с клекотом вырвалась из-за деревьев, заметалась. Толокамп нахмурился: "Неужели неприятель начал наступление? Что ж, тем лучше. Тот, кто нападает, несет большие потери".
– В ваших руках – сила. Она даст вам власть над людьми.
Военачальники слушали, не шелохнувшись. Их застывшие, будто вылепленные из глины лица выражали внимание.
– Ступайте, – отпустил их Хамрак.
Некромант не был многословным: он не призывал к подвигам и к убийствам, но и предостерегать от излишней кровожадности было бесполезно. Таков был день.
Военачальники поклонились и вышли, и с их уходом оборвалась ещё одна нить, сдерживавшая рвущуюся мощь войны. Приказания были отданы. Твари должны были двинуться в бой. Хамраку оставалось только выйти наружу и лицезреть самое страшное и глупое творение его гениального разума, ибо именно он разработал диспозицию.
Через решетку редколесья Ригергу было плохо видно вражеские построения, но он различил, как нечто непомерно большое всколыхнулось, поднялось и повалило навстречу рвущейся толпе обезумевших тварей.
– Захватывающе, – усмехнулась сидящая рядом Гахжара.
– Да уж. Уверен, что твари не справятся одни и мне тоже скоро придется оказаться там, – барон указал рукой на противоположный берег.
Даже яростный рев сближающихся отрядов не мог перекрыть жалобного треска сметаемых деревьев. Обрушивающиеся стволы давили мелких тварей. Боссоны вминали их в землю. Наемники-гномы были уже близко. Орудуя топорами, они стремительно расчищали себе дорогу.
– Вот, смотри, сейчас начнется самое интересное, – хмыкнул Ригерг, взглянув на жену.
Глаза её были распахнуты, и в них горела звериная кровожадность, жутко оттеняющая красоту её миловидного лица. У неё было все: наряды, драгоценности, деньги, но ни за какие богатства не могла она увидеть того, что происходило теперь. Гахжара ловила момент и пыталась по-настоящему насладиться захватывающим зрелищем. Ригерг смутился и быстро отвел взор.
В хаосе криков он различил перемену. Сошлись? Барон поднял глаза. Опыт воина не подвел его – точно, сшиблись. Гномы раскидали первый ряд ослепленных яростью тварей, но тут на них налетели боссоны. Вторая волна низших заставила гномов податься назад. Бой углубился в редколесье. Ветви деревьев сетью опутывали дерущихся, валили их с ног. С грохотом рухнул подрубленный боссон. Предсмертный его рев задрожал у Ригерга в ушах.
– Лети скорее! Чтобы вдарили во фланг! – закричал лорд дракуну, пытаясь перекричать разрастающийся шум битвы.
Последние слова курьер уловил уже возносясь в небо.
Карен проследил, как дракон с головокружительной быстротой, почти в вертикальном положении, набирает высоту. Крики вновь взбудоражили слух. Лорд метнул разгоревшийся взор в сторону редколесья. Размахивая топорами, гномы держали надежную оборону, против которой даже гороподобные чудища были бессильны. Многие из тварей попадались в сделанные накануне ловушки.
Крики донеслись и с другой стороны. Карен обернулся на север – орки пошли в наступление. Их тщедушные, вертлявые тела, обтянутые сухой зеленой кожей, худые тростинки рук, сжимавшие бесполезные палки, в другой раз могли бы вызвать смех, но их было более трех тысяч и, сплотившись, они неотвратимой орущей волной катились на врага. И тогда твари заметались, разрываясь между двумя огнями. Наемники-гномы перешли в наступление, тесня низших обратно в ненавистную им реку. Силы тварей умножились страхом перед водой и, будучи не в состоянии оказать сопротивление умелым наемникам, они ринулись на хилых орков. Гигантский боссон бурым волнорезом врезался в толпу орков.
В это время до слуха Карена долетели отдаленные, приглушенные грохотом близкого сражения, крики. Лорд привстал в стременах, вытянул шею и заметил оживление на другом берегу, в том месте, где лес особенно близко подступал к реке.
– Скажи-ка, молодец, кто там?
– Твари, ваша милость, – ответил верный оруженосец графа Винфильд.
– Хорошо. Тогда попытаем счастья, – повеселел Этельред.
Боль, терзавшая его грудь, отступила под воздействием целебного отвара и это вселило в графа радость, хотя опыт подсказывал, что твари все равно одержат верх.
Граф обернулся в седле, насколько позволяли ему громоздкие, начищенные до блеска доспехи. На кривых улочках Атарвила застыли в немом ожидании рыцари. Кроваво переливались в лучах молодого солнца их латы.
– Копья наизготовку! Впере-е-ед! Во славу Королевства Трех Мысов! – надрывно закричал Этельред.
Протестующе заметались в его горле голосовые связки, и граф почувствовал, что разом охрип. Однако рыцари уже пришли в действие. Одновременно вздыбились шесть сотен копий, недобро сверкнув сталью наконечников; со скрежетом опустились шесть сотен забрал, скрыв розовые лица людей холодной непроницаемой завесой. Грузные боевые кони тронулись, звеня навешенными на них чепраками. Обремененные тяжелой ношей, они набирали скорость медленно. Впрочем, рыцари не торопились: громкому беснованию диких тварей они рассчитывали противопоставить спокойствие мастерства. Противники сближались лоб в лоб.
Зоркие, не утратившие за годы остроту глаза Гархагоха уловили впереди, за шеренгами тварей, блеск доспехов. Людские рыцари покинули Атарвил в надежде на свое преимущество в поле. Однако твари все равно должны были расправиться с ними, пусть даже на одного убитого противника пришлось бы по десять низших. Все же Гархагох окинул взором подвластных ему магов. Они группками по двое, по трое разбрелись вокруг и тихо переговаривались. Им, как будто и дела не было до того, что на противоположном берегу уже шел кровопролитный бой в редколесье и что впереди через несколько мгновений схлестнутся в жестокой схватке рыцари и твари. Однако Гархагох знал, что маги лишь ждали условного сигнала.
Из-за леса взвились черные птицы. Гархагох пригляделся. Нет, они были слишком велики для птиц. То были дракуны. Наполненные смертоносным пламенем, они неслись навстречу беспомощным против них тварям. И тут Гархагох понял, что пора действовать…
Гамар обернулся к сопровождавшему его магу:
– Передай королю, что мы дошли.
Маг кивнул и закрыл глаза, посылая мысленный сигнал бессмертному. Военачальник настороженно следил за лицом волшебника. Некоторое время оно оставалось неподвижным, затем губы его дрогнули, что-то беззвучно зашептали. Затем маг снова смолк и наконец разлепил веки и торжественно возвестил:
– На Обре идет сражение. Нам надо торопиться.
Словно крылья выросли у Гамара за спиной, расправив его широкие плечи. Рука потянулась к рукояти меча. Как долго он ждал этого мига! Целую жизнь, целые триста лет! На солнце рдяно вспыхнула стыдливо обнажившаяся сталь. Но недолго клинку оставаться девственно чистым. Он взлетел вверх, вслед за ловким движением кисти военачальника описал стремительный круг и застыл в направлении дракунов, словно почуяв запах свежей крови.
– Вперед! Во славу гхалхалтарской державы!
Гамар всадил шпоры в бока единорога, и тот одним прыжком очутился перед изумленными взглядами людей. Гхалхалтары вырвались из плена опутывающих их зарослей и побежали навстречу неприятелю. Расправив кожистые крылья, каменным градом устремились тролли.
Люди сначала растерялись, но быстро пришли в себя. Гамар подгонял троллей хлесткими криками, орал им вслед, и потому чудища достигли дракунов прежде, чем те успели оторваться от земли. Драконы выпустили огненные столпы, опалив нескольких нападающих. Затем все смешалось и покрылось языками пламени и клубами черного дыма. По полю поплыл прогорклый запах. Как паруса, терзаемые ураганным ветром, захлопали, схлестываясь и сплетаясь друг с другом, крылья борющихся.
Гхалхалтары замедлили шаги, не решаясь влиться в кипящее варево сцепившихся дракунов и троллей. Однако Гамар был неумолим. Злым духом он метался по полю, и, повинуясь его несгибаемой воле и демоническому воодушевлению, солдаты лезли в шипящий клубок дерущихся. Спотыкаясь о тела опаленных троллей и туши растерзанных драконов, задыхаясь в дыму, гхалхалтары железными клиньями мечей размежевали сражающихся. Три спасшихся дракуна взмыли в небо.
Атака пещерных троллей оказалась гибельной. Командующий воздел руку вверх, как будто это могло придать необходимую твердость его дрогнувшему голосу, и выпалил стоящему рядом барону:
– Возьмите свой отряд и в контратаку. Вы тоже, – Толокамп обернулся к другому, выпучившему глаза военачальнику. – Поднять три тысячи ратников! И всех в атаку!
Тролли с помощью подоспевших гхалхалтаров успели уничтожить отряд дракунов, когда передовые шеренги ратников сдвинулись и пошли в бой. Из коварных недр леса высыпали новые гхалхалтары, и, когда расстояние между людскими солдатами и авангардными частями противника сократилось до ста шагов, Толокампу показалось, что трех тысяч ратников будет мало. Досадуя и кляня себя, командующий закричал в гулкую пустоту, повисшую над полем:
– Еще две тысячи! Ополченцев!
Гонцы молниями понеслись во все концы гигантского корпуса.
В это время некоторые вражеские солдаты приостановились. Толокамп различил в их руках луки. Гхалхалтарские лучники подпустили ратников вплотную и тогда выстрелили. Гроздьями посыпались на землю бойцы первой шеренги. Еще несколько мгновений и стрелки, поддержанные пехотой, отбросив луки, схватились за мечи и шершнями впились в железное тело людского корпуса. Толокамп в растерянности глядел на быстро меняющуюся линию сражения. Оно то разбивалось на отдельные поединки, то вновь сливалось в противостояние двух плотных отрядов. Лорд находился в недоумении, ибо он сделал все, что мог – направил должное количество солдат в бой – и теперь оставалось только наблюдать за ходом битвы, чья пересилит, и, если неприятель начнет брать верх, послать дополнительные отряды. Лорд Толокамп с напряжением следил за происходящим. На карту была поставлена судьба королевства, ведь правильно сказал коварный лорд Карен: "Восточная армия одна, другой не будет, а с её уничтожением падет и все государство".
– Король приказывает вам идти на помощь тварям!
Барон вскочил на ноги. Гулко звякнули от резкого движения железные наплечники и кираса. Слуга подал господину позолоченный шлем с роскошным черно-красным плюмажем. Через мгновение Ригерг был уже в седле. Боевой конь задрожал под ним, радостно затанцевал. Военачальник приосанился. Слуга вложил в его руку тяжелое копье. И тут Гахжара чуть побледнела:
– Ты тоже едешь туда?
– А как же? Это моя работа. Разве я с самого начала не предупреждал тебя? – злорадно ухмыльнулся Ригерг.
Теперь ему стало вдруг приятно видеть слабость жены, словно силы, покинувшие нее, влились в него. Все его тело горело в ожидании предстоящего.
– Скорее! – осмелился поторопить барона гонец.
– Конечно, – военачальник взглянул на противоположный берег, где кучно толпились у самой воды отступавшие твари.
Ригерг пришпорил коня и, исполненный непреодолимой решимости, предстал перед своим корпусом. Гхалхалтары подтянулись при виде бравого предводителя. Ригерг не стал тратить время на пафосные речи – это было не в его обычае. Он просто крикнул:
– Клином стройсь! Ряды сомкнуть, через реку – в бой!
Дисциплинированные воины быстро исполнили приказание. Корпус сплотился, образовав подобие клюва исполинской птицы. Барон метался вокруг, придирчиво оглядывая построение.
– Дамгер! – орал он сотнику. – Ровнее, ровнее!
Вторя бешеным скачкам коня, с хлопаньем развевался плащ военачальника и разлетался по ветру черно-красный плюмаж. Ригерг явно красовался перед Гахжарой, которая теперь уже с ужасом наблюдала за приготовлениями.
Несмотря на страшную водобоязнь, твари стали сползать в реку. Самые отважные гномы пробивались в их смешавшийся строй и рубились по колено в воде. Обра окрасилась в розовый цвет. Твари готовы были побежать, как сзади, за их спинами, раздался предостерегающий клич.
С шумными возгласами корпус Ригерга тронулся с места и покатился по покатому склону к реке. Конь барона с наскоку врезался в воду, уйдя копытами в песчаное дно. Ригерг со злостью всадил шпоры в его крутые бока. Истошно заржав, скакун вырвался из воды и пегасом в несколько скачков преодолел расстояние, отделявшее гхалхалтара от тварей. Военачальник хорошо различил их взлохмаченные загривки, длинные лапы, щупальца, обезображенные ужасом морды. Одна из тварей развернулась, чтобы бежать, и тогда барон в ярости рубанул её плашмя. Чудище упало под копыта коня, захлебнувшись в воде.
– Налево! Косая атака! По оркам! – скомандовал Ригерг.
Гхалхалтарский клин взрыл Обру и налетел на орков. Удар оказался настолько силен, что передние ряды неприятеля смяло. Корпус резко продвинулся в глубь построения, расчленив орочий отряд на две части и обратив его в стадо.
Переполненный вливающимися в его уши воплями и затмевающими взор видениями, Ригерг безжалостно насаживал тщедушных орков на копье. Наконец оно сделалось таким тяжелым, что барон вынужден был отбросить его в сторону. Тогда рука гхалхалтара схватилась за меч. Клинок в щепы разрубал палки – примитивное оружие орков.
Один из их вождей с костью, вставленной в нос, и с деревянным круглым щитом, наскочил на барона, ловко юркнув между опасными копытами коня. С гиком орк замахнулся заточенным колом, норовя всадить его в брюхо скакуна. Ригерг подался вперед, свесившись с седла. Его клинок молнией ударился в выпуклую сферу щита и пробил его насквозь. Вождь орков вскрикнул, в ужасе уставившись на пронзенную руку, сжимающую бесполезный, расщепленный надвое щит. Кол застыл в его здоровой, занесенной для удара руке. Ригерг не медля выдернул меч из щита и прикончил врага.
Твари потеряли более половины своего состава и отступали. Гномы-наемники яростно уничтожали их. Погибли пять из семи гигантских шестилапых ящеров. В то же время орки не выдержали натиска гхалхалтаров и подались назад. Гхалхалтары пробивались вперед, надеясь обойти искусных гномов и ударить им в тыл. Этого нельзя было допустить.
Карен перевел взгляд на мнущийся в ожидании корпус рыцарей. Какие молодцы! Восемьсот отличнейших бойцов! Они должны были смять дерзких гхалхалтаров. Однако и у Хамрака, наверняка, оставалась козырная карта в запасе. "Нет, – лорд вновь уставился на редколесье, – надо подождать".
Между тварями и рыцарями оставалось не более двухсот шагов. Люди уже хорошо различали оскаленные морды хищников, их вывалившиеся от быстрого бега языки. Сверкнув, солнечными лучами, копья перевернулись, наставив свои наконечники на низших. Через минуту они достигнут цели.
И тут Этельред заметил, как задрожал слева от него лес. Граф повернул голову и, сквозь узкие прорези забрала, с ужасом заметил, что весь лес качается в такт бушующим в нем низшим. Они горохом сыпались на равнину, грозя смести всадников. Этельред предполагал, что твари пойдут через заросли, но не думал, что их будет так много.
В это время тень заслонила солнце. Граф вскинул глаза и увидел темный силуэт дракуна. Лучи светила тускло расцветили перепонки его раскрытых крыльев. В следующий момент дракун уже пролетел, и открывшееся солнце больно ударило по близоруким глазам старого воина. Этельред зажмурился, а потому не заметил, как справа от него, из-за наступающих тварских орд, взмыли в небо три громады. Когда он раскрыл веки, ему почудилось, что это вознеслись холмы, тянувшиеся по берегу Обры. Три огромнейших пещерных дракона набросились на дракунов, казавшихся против них мелкими мошками. Невесть откуда взявшиеся исполины разверзли пасти. Их выдохи вызвали три широчайших потока огня, обративших в пепел десяток дракунов.
Вздрогнув, Этельред оторвал взгляд от неба. Твари были уже совсем близко. Если рыцари вклинятся в самый центр, они погибнут. Низшие зажмут их в кольцо, из которого не вырваться. Напрягая голосовые связки, граф прохрипел:
– Поворачивай. К реке!
Он резко осадил коня. Остальные рыцари, встревоженно озирающиеся по сторонам, поняли замысел своего предводителя и тоже устремились к Обре, надеясь ударить не в центр, а во фланг тварей и тем самым выиграть время, покуда бегущие из леса подоспеют на помощь к своим собратьям у воды. Два десятка храбрецов, однако, продолжали целеустремленно нестись по изначально намеченному курсу. Сковывающий голову шлем не позволил Этельреду проследить за судьбой смельчаков, но он мог о ней догадаться.
Землю покрыл сумрак, хотя было только десять часов утра. Смог застилал небо. Три гигантских дракона, казалось, подожгли небосвод, и он полыхал, надрывно крича голосами опаленных дракунов.
В темноте Этельред смутно различил переливающуюся отражениями огненных вспышек реку и фигуру сгорбившейся твари в трех шагах от себя. Его конь налетел на неё и вмял в землю. Граф услышал как хрустнули под копытами позвонки. И в этот момент сразу с десяток тварей набросились на него, впившись корявыми когтями в круп и шею боевого коня. Однако их лапы бессильно соскользнули с железной брони, защищавшей тело животного. Подоспевшие рыцари разметали нападавших и помчались дальше, струясь тускло-серебристым потоком вдоль ярко-золотой в отсветах пламени реки. Тонкий строй тварей у воды был прорван. Обескураженные низшие остались позади, а бегущие к ним из лесу собратья, стали спешно залатывать пробитую рыцарями брешь.
Конь нес Этельреда по самой кромке воды. Граф чувствовал тяжелое дыхание животного. Он и сам дышал с трудом. В груди стучало расходившееся сердце, и каждый удар причинял невыносимую боль.
Корпус людей оказался зажатым между огромным скоплением тварей и основными силами врага. Рыцари могли бы обернуться вспять и ещё раз налететь на низших, попытав счастья второй раз, или могли уклониться левее и, преодолев совсем неглубокую в этом месте Обру, очутиться в безопасности под стенами Устурга. Однако впереди всадники различили небольшой отряд гхалхалтаров и, воодушевленные первой победой над тварями, не стали сворачивать, а помчались прямо на врага. Торжествующий клич прокатился над рыцарями – гхалхалтарам было не уйти.
Раздался страшный грохот, как будто треснуло до предела накалившееся небо. Этельред метнул мученический взгляд и заметил, как поверженная туша пещерного дракона рухнула на поле, подмяв сотню тварей. Граф увидел округлый холм изогнувшейся в предсмертной агонии спины чудовища, его сведенные судорогой крылья. И вдруг дракон исчез. Тогда Этельред осознал: то был маг, принявший облик мощнейшего зверя. Перед рыцарями стояла сотня не обычных воинов, а опытных волшебников! Граф понял свою страшную ошибку и вновь осадил коня. Сердце подпрыгнуло у него в груди. Он раскрыл рот, пытаясь прокричать отбой, но подскочившее к горлу сердце превратило слова в слабый хрип. Корпус продолжал скакать навстречу своей гибели.
Теперь Гархагох обратил внимание на несущийся на него отряд рыцарей. Верховный Маг хотел отдать указания, но все было уже сделано без него. Два десятка волшебников воздвигли невидимую стену на пути у катящейся лавины. Люди не замечали её, ибо она была видима лишь глазу колдуна, и потому Гархагох с некоторой жалостью, свойственной старикам, смотрел на красивую, перламутрово переливающуюся в чаду нависшего над полем дыма кавалькаду рыцарей. Выставив копья наперевес, они скакали на гхалхалтаров, приближаясь к неминуемой гибели.
Верховный Маг остановил взор на красивом, рослом рыцаре, скакавшем во главе корпуса. Его доспехи были выкованы из необычного золотистого металла. На щите, распластав крылья, красовался гордый орел. Желтая попона, прикрывавшая холеное тело коня развевалась на ветру. Рыцарь пригнулся, примериваясь для удара. И тут копье его наткнулось на что-то твердое. Удар был настолько неожиданным и мощным, что великолепное ясеневое древко треснуло. Рыцарь запрокинулся назад. Будучи поистине прекрасным воином, он удержался бы в седле, если бы не его конь, который в следующий момент грудью налетел на невидимую стену. Смешавшись в трепещущее целое человек и животное рухнули.
Рыцари врезались в непреодолимую преграду и, лязгнув наконечниками копий, бессильно осыпались наземь.
Второй ряд успел повернуть и уклониться от смертоносной стены. Уцелевшие всадники поскакали по мелкому руслу ручья.
***
Минуло четверть часа с момента ухода Гамара. Армия оживала, и вслед за её постепенным пробуждением набирали силу звуки. За стеной шатра слышались крики и громкое чавканье шестилапых ящеров боссонов. Перед Хамраком стояли новые военачальники – предводители тварских корпусов.– В ваших руках – сила. Она даст вам власть над людьми.
Военачальники слушали, не шелохнувшись. Их застывшие, будто вылепленные из глины лица выражали внимание.
– Ступайте, – отпустил их Хамрак.
Некромант не был многословным: он не призывал к подвигам и к убийствам, но и предостерегать от излишней кровожадности было бесполезно. Таков был день.
Военачальники поклонились и вышли, и с их уходом оборвалась ещё одна нить, сдерживавшая рвущуюся мощь войны. Приказания были отданы. Твари должны были двинуться в бой. Хамраку оставалось только выйти наружу и лицезреть самое страшное и глупое творение его гениального разума, ибо именно он разработал диспозицию.
***
Отражения разнородных тварей уродливо полоскались в прозрачной, размеренно текущей воде. Они в нерешительности топтались у берега, ожидая повелений. От входа своего шатра барон Ригерг увидел троих всадников. Горделивым аллюром они подскакали к низшим и смешались с ними. Шестилапые ящеры, боссоны, замычали ещё громче. Ригергу почудилось, что все твари вдруг разом покачнулись. Крайние неожиданно для самих себя внезапно сорвались в реку. Завизжав от леденящего прикосновения ненавистной им воды, низшие рванулись обратно, но задние уже теснили их и загоняли дальше в Обру. Тогда они бросились вперед, желая как можно скорее пересечь отвратительную реку. Кружево брызг и всклокоченной пены обволокло толпу тварей. Казалось, река вышла из берегов и захлестнула редколесье. Мокрые, стряхивающие с себя гроздья капель передовые твари выбрались на противоположную сторону. Их радостный крик взметнулся к небесам, полетел к Устургу и отразился от городских стен кличем кареновских отрядов.Через решетку редколесья Ригергу было плохо видно вражеские построения, но он различил, как нечто непомерно большое всколыхнулось, поднялось и повалило навстречу рвущейся толпе обезумевших тварей.
– Захватывающе, – усмехнулась сидящая рядом Гахжара.
– Да уж. Уверен, что твари не справятся одни и мне тоже скоро придется оказаться там, – барон указал рукой на противоположный берег.
Даже яростный рев сближающихся отрядов не мог перекрыть жалобного треска сметаемых деревьев. Обрушивающиеся стволы давили мелких тварей. Боссоны вминали их в землю. Наемники-гномы были уже близко. Орудуя топорами, они стремительно расчищали себе дорогу.
– Вот, смотри, сейчас начнется самое интересное, – хмыкнул Ригерг, взглянув на жену.
Глаза её были распахнуты, и в них горела звериная кровожадность, жутко оттеняющая красоту её миловидного лица. У неё было все: наряды, драгоценности, деньги, но ни за какие богатства не могла она увидеть того, что происходило теперь. Гахжара ловила момент и пыталась по-настоящему насладиться захватывающим зрелищем. Ригерг смутился и быстро отвел взор.
В хаосе криков он различил перемену. Сошлись? Барон поднял глаза. Опыт воина не подвел его – точно, сшиблись. Гномы раскидали первый ряд ослепленных яростью тварей, но тут на них налетели боссоны. Вторая волна низших заставила гномов податься назад. Бой углубился в редколесье. Ветви деревьев сетью опутывали дерущихся, валили их с ног. С грохотом рухнул подрубленный боссон. Предсмертный его рев задрожал у Ригерга в ушах.
***
Когда Карен увидел гибель одного из исполинских шестилапых ящеров, он решил ввести в бой корпус орков, стоявший севернее места схватки.– Лети скорее! Чтобы вдарили во фланг! – закричал лорд дракуну, пытаясь перекричать разрастающийся шум битвы.
Последние слова курьер уловил уже возносясь в небо.
Карен проследил, как дракон с головокружительной быстротой, почти в вертикальном положении, набирает высоту. Крики вновь взбудоражили слух. Лорд метнул разгоревшийся взор в сторону редколесья. Размахивая топорами, гномы держали надежную оборону, против которой даже гороподобные чудища были бессильны. Многие из тварей попадались в сделанные накануне ловушки.
Крики донеслись и с другой стороны. Карен обернулся на север – орки пошли в наступление. Их тщедушные, вертлявые тела, обтянутые сухой зеленой кожей, худые тростинки рук, сжимавшие бесполезные палки, в другой раз могли бы вызвать смех, но их было более трех тысяч и, сплотившись, они неотвратимой орущей волной катились на врага. И тогда твари заметались, разрываясь между двумя огнями. Наемники-гномы перешли в наступление, тесня низших обратно в ненавистную им реку. Силы тварей умножились страхом перед водой и, будучи не в состоянии оказать сопротивление умелым наемникам, они ринулись на хилых орков. Гигантский боссон бурым волнорезом врезался в толпу орков.
В это время до слуха Карена долетели отдаленные, приглушенные грохотом близкого сражения, крики. Лорд привстал в стременах, вытянул шею и заметил оживление на другом берегу, в том месте, где лес особенно близко подступал к реке.
***
Граф Этельред быстро выпил приготовленное ему снадобье и вновь выпрямился в седле, уставившись на поле. С одной стороны оно было ограничено рекой, с другой зажато лесом. Наступающим ордам было не уместиться на этом узком, в двести шагов, пятачке. Они ломились прямо через лес, живой массой сметая кустарники и целые деревья. Этельред близоруко прищурился, стараясь различить, нападающих.– Скажи-ка, молодец, кто там?
– Твари, ваша милость, – ответил верный оруженосец графа Винфильд.
– Хорошо. Тогда попытаем счастья, – повеселел Этельред.
Боль, терзавшая его грудь, отступила под воздействием целебного отвара и это вселило в графа радость, хотя опыт подсказывал, что твари все равно одержат верх.
Граф обернулся в седле, насколько позволяли ему громоздкие, начищенные до блеска доспехи. На кривых улочках Атарвила застыли в немом ожидании рыцари. Кроваво переливались в лучах молодого солнца их латы.
– Копья наизготовку! Впере-е-ед! Во славу Королевства Трех Мысов! – надрывно закричал Этельред.
Протестующе заметались в его горле голосовые связки, и граф почувствовал, что разом охрип. Однако рыцари уже пришли в действие. Одновременно вздыбились шесть сотен копий, недобро сверкнув сталью наконечников; со скрежетом опустились шесть сотен забрал, скрыв розовые лица людей холодной непроницаемой завесой. Грузные боевые кони тронулись, звеня навешенными на них чепраками. Обремененные тяжелой ношей, они набирали скорость медленно. Впрочем, рыцари не торопились: громкому беснованию диких тварей они рассчитывали противопоставить спокойствие мастерства. Противники сближались лоб в лоб.
***
Верховный Маг гхалхалтаров Гархагох зорко наблюдал за разворачивающейся перед его взором цепью тварей. В дикой жизни эти разнородные существа были совершенно несовместимы и давно бы загрызли друг друга, но воля и телепатия предводителей-гхалхалтаров надежно сплотила их, разделив по отрядам. И каждая тварь в отряде рвалась теперь в бой, желая наконец безнаказанно удовлетворить свои притупленные до того звериные инстинкты. Перегородив все пространство от берега до леса и продираясь прямо через густые, хлесткие заросли, низшие мчались на врага.Зоркие, не утратившие за годы остроту глаза Гархагоха уловили впереди, за шеренгами тварей, блеск доспехов. Людские рыцари покинули Атарвил в надежде на свое преимущество в поле. Однако твари все равно должны были расправиться с ними, пусть даже на одного убитого противника пришлось бы по десять низших. Все же Гархагох окинул взором подвластных ему магов. Они группками по двое, по трое разбрелись вокруг и тихо переговаривались. Им, как будто и дела не было до того, что на противоположном берегу уже шел кровопролитный бой в редколесье и что впереди через несколько мгновений схлестнутся в жестокой схватке рыцари и твари. Однако Гархагох знал, что маги лишь ждали условного сигнала.
Из-за леса взвились черные птицы. Гархагох пригляделся. Нет, они были слишком велики для птиц. То были дракуны. Наполненные смертоносным пламенем, они неслись навстречу беспомощным против них тварям. И тут Гархагох понял, что пора действовать…
***
Гамар наконец вышел на опушку и увидел боевой порядок людей. В двух полетах стрелы стояли бесконечными ровными шеренгами ратники, а между ними и лесом разместились дракуны. Всадники были в седлах и застегивали ремни. Застать их врасплох не удалось, но дракунов было мало, не более пятидесяти, из чего Гамар тут же сделал неблагоприятный вывод: сражение за лесом уже началось. Деревья отгораживали его фланг от реки и основного поля. Атарвил лежал западней, а потому военачальник не мог слышать криков.Гамар обернулся к сопровождавшему его магу:
– Передай королю, что мы дошли.
Маг кивнул и закрыл глаза, посылая мысленный сигнал бессмертному. Военачальник настороженно следил за лицом волшебника. Некоторое время оно оставалось неподвижным, затем губы его дрогнули, что-то беззвучно зашептали. Затем маг снова смолк и наконец разлепил веки и торжественно возвестил:
– На Обре идет сражение. Нам надо торопиться.
Словно крылья выросли у Гамара за спиной, расправив его широкие плечи. Рука потянулась к рукояти меча. Как долго он ждал этого мига! Целую жизнь, целые триста лет! На солнце рдяно вспыхнула стыдливо обнажившаяся сталь. Но недолго клинку оставаться девственно чистым. Он взлетел вверх, вслед за ловким движением кисти военачальника описал стремительный круг и застыл в направлении дракунов, словно почуяв запах свежей крови.
– Вперед! Во славу гхалхалтарской державы!
Гамар всадил шпоры в бока единорога, и тот одним прыжком очутился перед изумленными взглядами людей. Гхалхалтары вырвались из плена опутывающих их зарослей и побежали навстречу неприятелю. Расправив кожистые крылья, каменным градом устремились тролли.
Люди сначала растерялись, но быстро пришли в себя. Гамар подгонял троллей хлесткими криками, орал им вслед, и потому чудища достигли дракунов прежде, чем те успели оторваться от земли. Драконы выпустили огненные столпы, опалив нескольких нападающих. Затем все смешалось и покрылось языками пламени и клубами черного дыма. По полю поплыл прогорклый запах. Как паруса, терзаемые ураганным ветром, захлопали, схлестываясь и сплетаясь друг с другом, крылья борющихся.
Гхалхалтары замедлили шаги, не решаясь влиться в кипящее варево сцепившихся дракунов и троллей. Однако Гамар был неумолим. Злым духом он метался по полю, и, повинуясь его несгибаемой воле и демоническому воодушевлению, солдаты лезли в шипящий клубок дерущихся. Спотыкаясь о тела опаленных троллей и туши растерзанных драконов, задыхаясь в дыму, гхалхалтары железными клиньями мечей размежевали сражающихся. Три спасшихся дракуна взмыли в небо.
***
Толокамп побледнел, завидев неприятеля, вынырнувшего из леса так внезапно. На поле из двухсот дракунов осталось только пятьдесят. Остальные были отосланы на борьбу с наступающими в центре тварями.Атака пещерных троллей оказалась гибельной. Командующий воздел руку вверх, как будто это могло придать необходимую твердость его дрогнувшему голосу, и выпалил стоящему рядом барону:
– Возьмите свой отряд и в контратаку. Вы тоже, – Толокамп обернулся к другому, выпучившему глаза военачальнику. – Поднять три тысячи ратников! И всех в атаку!
Тролли с помощью подоспевших гхалхалтаров успели уничтожить отряд дракунов, когда передовые шеренги ратников сдвинулись и пошли в бой. Из коварных недр леса высыпали новые гхалхалтары, и, когда расстояние между людскими солдатами и авангардными частями противника сократилось до ста шагов, Толокампу показалось, что трех тысяч ратников будет мало. Досадуя и кляня себя, командующий закричал в гулкую пустоту, повисшую над полем:
– Еще две тысячи! Ополченцев!
Гонцы молниями понеслись во все концы гигантского корпуса.
В это время некоторые вражеские солдаты приостановились. Толокамп различил в их руках луки. Гхалхалтарские лучники подпустили ратников вплотную и тогда выстрелили. Гроздьями посыпались на землю бойцы первой шеренги. Еще несколько мгновений и стрелки, поддержанные пехотой, отбросив луки, схватились за мечи и шершнями впились в железное тело людского корпуса. Толокамп в растерянности глядел на быстро меняющуюся линию сражения. Оно то разбивалось на отдельные поединки, то вновь сливалось в противостояние двух плотных отрядов. Лорд находился в недоумении, ибо он сделал все, что мог – направил должное количество солдат в бой – и теперь оставалось только наблюдать за ходом битвы, чья пересилит, и, если неприятель начнет брать верх, послать дополнительные отряды. Лорд Толокамп с напряжением следил за происходящим. На карту была поставлена судьба королевства, ведь правильно сказал коварный лорд Карен: "Восточная армия одна, другой не будет, а с её уничтожением падет и все государство".
***
Ригерг обернулся на крик, раздавшийся у самого его уха. Прямо над ним свешивался из седла гхалхалтар. Барон уставился на рот прибывшего, пытаясь уловить, о чем тот говорит. Гул битвы, разворачивающейся уже на самой кромке противоположного берега, мешал разобрать слова, и Ригерг не услышал, но догадался о смысле сказанного.– Король приказывает вам идти на помощь тварям!
Барон вскочил на ноги. Гулко звякнули от резкого движения железные наплечники и кираса. Слуга подал господину позолоченный шлем с роскошным черно-красным плюмажем. Через мгновение Ригерг был уже в седле. Боевой конь задрожал под ним, радостно затанцевал. Военачальник приосанился. Слуга вложил в его руку тяжелое копье. И тут Гахжара чуть побледнела:
– Ты тоже едешь туда?
– А как же? Это моя работа. Разве я с самого начала не предупреждал тебя? – злорадно ухмыльнулся Ригерг.
Теперь ему стало вдруг приятно видеть слабость жены, словно силы, покинувшие нее, влились в него. Все его тело горело в ожидании предстоящего.
– Скорее! – осмелился поторопить барона гонец.
– Конечно, – военачальник взглянул на противоположный берег, где кучно толпились у самой воды отступавшие твари.
Ригерг пришпорил коня и, исполненный непреодолимой решимости, предстал перед своим корпусом. Гхалхалтары подтянулись при виде бравого предводителя. Ригерг не стал тратить время на пафосные речи – это было не в его обычае. Он просто крикнул:
– Клином стройсь! Ряды сомкнуть, через реку – в бой!
Дисциплинированные воины быстро исполнили приказание. Корпус сплотился, образовав подобие клюва исполинской птицы. Барон метался вокруг, придирчиво оглядывая построение.
– Дамгер! – орал он сотнику. – Ровнее, ровнее!
Вторя бешеным скачкам коня, с хлопаньем развевался плащ военачальника и разлетался по ветру черно-красный плюмаж. Ригерг явно красовался перед Гахжарой, которая теперь уже с ужасом наблюдала за приготовлениями.
Несмотря на страшную водобоязнь, твари стали сползать в реку. Самые отважные гномы пробивались в их смешавшийся строй и рубились по колено в воде. Обра окрасилась в розовый цвет. Твари готовы были побежать, как сзади, за их спинами, раздался предостерегающий клич.
С шумными возгласами корпус Ригерга тронулся с места и покатился по покатому склону к реке. Конь барона с наскоку врезался в воду, уйдя копытами в песчаное дно. Ригерг со злостью всадил шпоры в его крутые бока. Истошно заржав, скакун вырвался из воды и пегасом в несколько скачков преодолел расстояние, отделявшее гхалхалтара от тварей. Военачальник хорошо различил их взлохмаченные загривки, длинные лапы, щупальца, обезображенные ужасом морды. Одна из тварей развернулась, чтобы бежать, и тогда барон в ярости рубанул её плашмя. Чудище упало под копыта коня, захлебнувшись в воде.
– Налево! Косая атака! По оркам! – скомандовал Ригерг.
Гхалхалтарский клин взрыл Обру и налетел на орков. Удар оказался настолько силен, что передние ряды неприятеля смяло. Корпус резко продвинулся в глубь построения, расчленив орочий отряд на две части и обратив его в стадо.
Переполненный вливающимися в его уши воплями и затмевающими взор видениями, Ригерг безжалостно насаживал тщедушных орков на копье. Наконец оно сделалось таким тяжелым, что барон вынужден был отбросить его в сторону. Тогда рука гхалхалтара схватилась за меч. Клинок в щепы разрубал палки – примитивное оружие орков.
Один из их вождей с костью, вставленной в нос, и с деревянным круглым щитом, наскочил на барона, ловко юркнув между опасными копытами коня. С гиком орк замахнулся заточенным колом, норовя всадить его в брюхо скакуна. Ригерг подался вперед, свесившись с седла. Его клинок молнией ударился в выпуклую сферу щита и пробил его насквозь. Вождь орков вскрикнул, в ужасе уставившись на пронзенную руку, сжимающую бесполезный, расщепленный надвое щит. Кол застыл в его здоровой, занесенной для удара руке. Ригерг не медля выдернул меч из щита и прикончил врага.
***
Зубчатая тень от городских стен черной вуалью покрывала крепко сбитые построения рыцарей, скрадывая красоту их начищенных перед боем доспехов. Кони нетерпеливо били копытами оземь, фыркали, грызли удила. Взор Карена то впивался в марево жестокой схватки, вновь углубившейся в редколесье, то устремлялся на спокойные ряды рыцарей. Это был его резерв. Последняя надежда, ибо за ними не было никого.Твари потеряли более половины своего состава и отступали. Гномы-наемники яростно уничтожали их. Погибли пять из семи гигантских шестилапых ящеров. В то же время орки не выдержали натиска гхалхалтаров и подались назад. Гхалхалтары пробивались вперед, надеясь обойти искусных гномов и ударить им в тыл. Этого нельзя было допустить.
Карен перевел взгляд на мнущийся в ожидании корпус рыцарей. Какие молодцы! Восемьсот отличнейших бойцов! Они должны были смять дерзких гхалхалтаров. Однако и у Хамрака, наверняка, оставалась козырная карта в запасе. "Нет, – лорд вновь уставился на редколесье, – надо подождать".
***
Этельред скакал впереди. От быстрой скачки в груди снова закололо, но он не мог позволить себе расслабиться. За ним следовали шестьсот вверенных ему человек, и он спиной чувствовал их напряженные взгляды. Они заставляли графа держаться в седле и лететь словно ветер, превозмогая усиливающуюся боль. Жаль, но выпить целебной настойки было уже нельзя. Земля стремительно проносилась под копытами коня. С шелестом мелькала смазанная скоростью трава. Рдяными каплями исчезали позади цветки клевера.Между тварями и рыцарями оставалось не более двухсот шагов. Люди уже хорошо различали оскаленные морды хищников, их вывалившиеся от быстрого бега языки. Сверкнув, солнечными лучами, копья перевернулись, наставив свои наконечники на низших. Через минуту они достигнут цели.
И тут Этельред заметил, как задрожал слева от него лес. Граф повернул голову и, сквозь узкие прорези забрала, с ужасом заметил, что весь лес качается в такт бушующим в нем низшим. Они горохом сыпались на равнину, грозя смести всадников. Этельред предполагал, что твари пойдут через заросли, но не думал, что их будет так много.
В это время тень заслонила солнце. Граф вскинул глаза и увидел темный силуэт дракуна. Лучи светила тускло расцветили перепонки его раскрытых крыльев. В следующий момент дракун уже пролетел, и открывшееся солнце больно ударило по близоруким глазам старого воина. Этельред зажмурился, а потому не заметил, как справа от него, из-за наступающих тварских орд, взмыли в небо три громады. Когда он раскрыл веки, ему почудилось, что это вознеслись холмы, тянувшиеся по берегу Обры. Три огромнейших пещерных дракона набросились на дракунов, казавшихся против них мелкими мошками. Невесть откуда взявшиеся исполины разверзли пасти. Их выдохи вызвали три широчайших потока огня, обративших в пепел десяток дракунов.
Вздрогнув, Этельред оторвал взгляд от неба. Твари были уже совсем близко. Если рыцари вклинятся в самый центр, они погибнут. Низшие зажмут их в кольцо, из которого не вырваться. Напрягая голосовые связки, граф прохрипел:
– Поворачивай. К реке!
Он резко осадил коня. Остальные рыцари, встревоженно озирающиеся по сторонам, поняли замысел своего предводителя и тоже устремились к Обре, надеясь ударить не в центр, а во фланг тварей и тем самым выиграть время, покуда бегущие из леса подоспеют на помощь к своим собратьям у воды. Два десятка храбрецов, однако, продолжали целеустремленно нестись по изначально намеченному курсу. Сковывающий голову шлем не позволил Этельреду проследить за судьбой смельчаков, но он мог о ней догадаться.
Землю покрыл сумрак, хотя было только десять часов утра. Смог застилал небо. Три гигантских дракона, казалось, подожгли небосвод, и он полыхал, надрывно крича голосами опаленных дракунов.
В темноте Этельред смутно различил переливающуюся отражениями огненных вспышек реку и фигуру сгорбившейся твари в трех шагах от себя. Его конь налетел на неё и вмял в землю. Граф услышал как хрустнули под копытами позвонки. И в этот момент сразу с десяток тварей набросились на него, впившись корявыми когтями в круп и шею боевого коня. Однако их лапы бессильно соскользнули с железной брони, защищавшей тело животного. Подоспевшие рыцари разметали нападавших и помчались дальше, струясь тускло-серебристым потоком вдоль ярко-золотой в отсветах пламени реки. Тонкий строй тварей у воды был прорван. Обескураженные низшие остались позади, а бегущие к ним из лесу собратья, стали спешно залатывать пробитую рыцарями брешь.
Конь нес Этельреда по самой кромке воды. Граф чувствовал тяжелое дыхание животного. Он и сам дышал с трудом. В груди стучало расходившееся сердце, и каждый удар причинял невыносимую боль.
Корпус людей оказался зажатым между огромным скоплением тварей и основными силами врага. Рыцари могли бы обернуться вспять и ещё раз налететь на низших, попытав счастья второй раз, или могли уклониться левее и, преодолев совсем неглубокую в этом месте Обру, очутиться в безопасности под стенами Устурга. Однако впереди всадники различили небольшой отряд гхалхалтаров и, воодушевленные первой победой над тварями, не стали сворачивать, а помчались прямо на врага. Торжествующий клич прокатился над рыцарями – гхалхалтарам было не уйти.
Раздался страшный грохот, как будто треснуло до предела накалившееся небо. Этельред метнул мученический взгляд и заметил, как поверженная туша пещерного дракона рухнула на поле, подмяв сотню тварей. Граф увидел округлый холм изогнувшейся в предсмертной агонии спины чудовища, его сведенные судорогой крылья. И вдруг дракон исчез. Тогда Этельред осознал: то был маг, принявший облик мощнейшего зверя. Перед рыцарями стояла сотня не обычных воинов, а опытных волшебников! Граф понял свою страшную ошибку и вновь осадил коня. Сердце подпрыгнуло у него в груди. Он раскрыл рот, пытаясь прокричать отбой, но подскочившее к горлу сердце превратило слова в слабый хрип. Корпус продолжал скакать навстречу своей гибели.
***
Гархагох смотрел на небо, наблюдая за впечатляющим зрелищем. Казалось, стихии огня и воздуха сплелись в один всепоглощающий вихрь, стараясь одолеть друг друга. Золотыми искрами разлетались в стороны подожженные дракуны. Наконец, осознав бесполезность схватки, стихии расступились. Пламя исчезло. Перевоплотившиеся в пещерных драконов, наиболее мощные маги-гхалхалтары потеряли одного и одолели полторы сотни дракунов.Теперь Гархагох обратил внимание на несущийся на него отряд рыцарей. Верховный Маг хотел отдать указания, но все было уже сделано без него. Два десятка волшебников воздвигли невидимую стену на пути у катящейся лавины. Люди не замечали её, ибо она была видима лишь глазу колдуна, и потому Гархагох с некоторой жалостью, свойственной старикам, смотрел на красивую, перламутрово переливающуюся в чаду нависшего над полем дыма кавалькаду рыцарей. Выставив копья наперевес, они скакали на гхалхалтаров, приближаясь к неминуемой гибели.
Верховный Маг остановил взор на красивом, рослом рыцаре, скакавшем во главе корпуса. Его доспехи были выкованы из необычного золотистого металла. На щите, распластав крылья, красовался гордый орел. Желтая попона, прикрывавшая холеное тело коня развевалась на ветру. Рыцарь пригнулся, примериваясь для удара. И тут копье его наткнулось на что-то твердое. Удар был настолько неожиданным и мощным, что великолепное ясеневое древко треснуло. Рыцарь запрокинулся назад. Будучи поистине прекрасным воином, он удержался бы в седле, если бы не его конь, который в следующий момент грудью налетел на невидимую стену. Смешавшись в трепещущее целое человек и животное рухнули.
Рыцари врезались в непреодолимую преграду и, лязгнув наконечниками копий, бессильно осыпались наземь.
Второй ряд успел повернуть и уклониться от смертоносной стены. Уцелевшие всадники поскакали по мелкому руслу ручья.