– «Новости» снимают! – пояснил кто-то из толпы. – В телевизор попадешь.
Бобрянец закончил выступление и теперь, когда камера перестала пугать его, вытирал лоб огромным клетчатым платком.
– Граждане! – неожиданно звонким голосом крикнула Настя. – Вы знаете, кто живет на втором этаже? Вот в этом подъезде в квартире справа?
– Гомики! – ответил мужчина, одетый в тренировочный костюм и черные ботинки с пряжками.
– Может быть, журналистам будет интересно узнать, что они сегодня унесли с Тверского бульвара человека!
– Журналисты? – ахнул кто-то из толпы. – Креста на них нет!
Журналисты тем временем пытались снять общий план, радуясь оживлению в массовке.
– Правильно, как Ленин помер, так они стали церкви ломать! – коварным голосом заметила какая-то бабка, сноровисто лузгавшая семечки.
– Ленин-то здесь при чем? – спросил раздраженным тоном учительского вида молодой человек с круглым значком: «Внук Брежнева – надежда нации».
– Божественное возвращается в наш мир! – громко заявил мужик с перебитым носом. У него был дурной глаз и спина размером с дверцу холодильника. – Если вы не против, я прочту об этом стихи собственного сочинения.
Он перепрыгнул через низкую загородку и встал посреди вытоптанной корреспондентом и Бобрянцом площадки. Выбросил одну руку вперед и начал декламировать:
Поэт между тем продолжал с большим чувством:
– Гляди туда! – воскликнул тот, показывая пальцем на окна второго этажа. Настя задрала голову и увидела, что к стеклу прилипли две патлатых головы.
– Вон они! – крикнула Настя в полный голос. – Наблюдают за нами, гады!
В этот момент во двор медленно въехала черная «Волга», из которой торопливо вылезла какая-то «шишка» районного масштаба.
– Что здесь такое? – спросила «шишка», плохо среагировав на машину телевизионщиков. – По долгу службы я обязан знать, что происходит!
– Тут стихи читают, – пояснила какая-то тетка, которая не слышала почти ни одной графоманской строчки, потому что была мала ростом и чужие спины поглощали не только вид, но и звук.
Между тем оратор продолжал вещать, все больше заводясь от неослабевающего внимания публики:
– Каких-то богинь, – обронил мужчина в спортивном костюме. – Не мешайте слушать.
Начальство тут же прижало к полыхающему уху сотовый и зашипело в него:
– Несанкционированный митинг. Диссиденты собрали народ! Да и телевидение уже тут!
Настя начала решительно проталкиваться к съемочной группе. Корреспондент между тем пытал представителя местного РЭУ.
– Нельзя ли нам, – спрашивал он, глядя на аварийный дом через прищуренный глаз, – войти в какую-нибудь квартиру и снять разгневанных жильцов и разрушающийся балкон, так сказать, изнутри?
– Можно попытаться, – неуверенно проблеял тот. – Правда, люди сейчас неохотно открывают двери посторонним…
– Вот самый опасный балкон! – громко сообщила Настя, показывая пальцем туда, где жили длинноволосые. – Если смотреть на него изнутри, это просто форменный ужас. Уверяю вас, там есть что поснимать.
– Просто срам! – выплюнула какая-то бабулька с криво приколотой к голове косицей. Вероятно, она уже разбиралась ко сну, когда во дворе начались интересные события. – Нашли, чаво снимать! Притон у них там наркоманский.
– А какой раздолбанный балкон! – подхватила Настя. – Не в каждом притоне такой увидишь.
– Что ж, давайте попробуем туда подняться, – неожиданно согласился корреспондент, мельком глянув на Настю, и махнул рукой оператору. Тот молча водрузил камеру на плечо и послушно зашагал к подъезду. Настя, Геракл и еще несколько человек из толпы потрусили следом. По дороге к ним присоединился одышливый участковый, которому кто-то из жильцов настучал о приезде телевидения.
Присутствие участкового, вероятно, и позволило решить дело положительным образом – длинноволосые, давно и хорошо с ним знакомые, открыли дверь. Это была их стратегическая ошибка. Вероятно, они рассчитывали на какие-то переговоры, но Геракл, завидев узкую щель, не раздумывая ринулся вперед, и они отступили, нервно вереща. Впрочем, их никто не слушал.
Любопытная толпа ввалилась в комнату, просвистела ее насквозь и вскрыла балконную дверь.
– Я же говорила, что вы увидите ужасное! – закричала Настя.
На балконе, прямо на полу лежало что-то длинное и живое, накрытое пледом. Геракл протянул лапищу и сдернул плед. Присутствующие увидели спящего Петрова с блаженной улыбкой на лице. Чело его было ясным, а верхняя губка конвертиком нависала над нижней.
– Кто это? – строго спросил участковый, и из-за спин тотчас же раздался тонкий голос с придыханием:
– Это мой брат!
– Врешь! – закричала Настя, резво оборачиваясь к патлатому, потому что это был, конечно, он. Тот, который покрупнее. Более невинной физиономии Настя в жизни своей не видела: нос картошкой, незабудковые глазки и мягкий подбородок с редкой белой щетинкой. – Вы с приятелем увезли его с Тверского бульвара! И вы бежали так, будто ваши пятки сам черт облизывал!
– Конечно! Мы ведь бежали от вас.
– Зачем бежали? – строго спросил участковый.
– Колька сказал, что задолжал одной стерве штуку баксов, теперь она его преследует.
– Вы что же, решили, что это я?! – возмутилась Настя и повернулась лицом ко всему честному народу: – Я похожа на стерву?
– Да! – хором сказали все женщины, затесавшиеся посмотреть на притон.
– Нет! – хором сказали все мужчины, включая оператора и «шишку» из администрации.
– В любом случае, – заявила «шишка», – вы не похожи на стерву, которая может дать взаймы штуку баксов.
– Это мой друг! – Настя пальцем показала на причмокивающего Петрова. – Он немножко перебрал, и я решила отвезти его домой. А его унесли прямо у меня из-под носа.
– Если это ваш друг, то побыстрее уберите его с балкона, на улице темнеет, нам придется ставить дополнительный свет, – раздосадовано заметил корреспондент.
Отчего-то его просьбу восприняли как руководство к действию почти все присутствующие и всем гуртом ломанулись на балкон.
– Стойте! – испуганно закричал патлатый и вытянул вперед руки с растопыренными пальцами.
В ту же секунду раздался отвратительный хруст, и балкон, дрогнув, начал медленно обрушиваться вниз, словно сухое ласточкино гнездо. Настя закричала и попятилась назад, потянув за собой Геракла. Оператор, восторженно ухая, снимал сцену «Гибель Помпеи», прыгая по скользкому паркету, словно фигурист, нутром чуящий олимпийское «золото».
– Вот и все, – грустно простонал патлатый, стоя посреди комнаты весь в белом. Черные носки, вкрапленные в образ его невинности, почему-то рассердили Настю.
– Если бы не ваша вопиющая трусость, ничего бы не случилось! – крикнула она по дороге к двери.
– Я проявил чудеса храбрости, спасая брата! – возмутился тот.
– И где теперь ваш брат? – уничтожила его Настя и устремилась на улицу.
Здесь стоял гвалт, как на птичьем базаре. Балкон, оказывается, не свалился вниз окончательно, а повис на одном «ушке», высыпав всех, кто на нем был, в тот самый палисадник, где начиналась съемка.
По странному стечению обстоятельств в этом же дворе обнаружился травмпункт, откуда граждане под руки привели поддатого дежурного врача. Он бродил в опасной зоне, словно турист среди величественных развалин, и время от времени восклицал:
– Какая драма!
К счастью, все пострадавшие остались живы. Даже «шишка» из местной администрации. Впрочем, сейчас «шишка» выглядела так, будто ее вылущила белка. Но самая большая неприятность случилась с Петровым. Плед, в который он был завернут, зацепился за кусок арматуры и повис над головами собравшихся, словно люлька со спеленутым младенцем. Пришедший в себя Петров лежал в этой люльке вниз лицом и тупо повторял:
– Господи, что я пил?
Спустя некоторое время, злобно воя, к месту происшествия подтянулись медицинские и пожарные машины. Когда Петрова спустили на землю, санитары сразу же протянули к нему свои большие равнодушные руки. Но тут вмешался Геракл.
– Я сам его донесу! – важно сказал он, оттолкнув плечом ближайший «халат». И добавил для Насти: – Вон наш Шумахер, дуем к нему.
Спасенный Петров обнял Геракла за шею и доверчиво прижался к его широкой груди.
– Слушай, зачем он тебе сдался? – брезгливо спросил тот, гулливерскими шагами двигаясь в направлении «Волги». – Настоящих мужиков, что ли, мало?
– Он интересует меня не как мужик, – ответила Настя. – У меня к нему дело совершенно другого рода.
Едва успев договорить, она тут же вспомнила, что нечто подобное сказала ей в свой последний вечер Любочка Мерлужина, имея в виду усатого. Что он интересует ее не как мужчина. Может быть, Любочка вовсе не врала? И ее с усатым объединяли какие-то общие дела?
– Ну, отвоевали свое сокровище? – спросил Вельямин, озирая Петрова с нескрываемым интересом. Тот забился на заднее сиденье и бессмысленным взглядом уставился на руки, сложенные на коленках.
– Сама не верю, – пробормотала Настя.
– Моя бывшая жена, – завел Вельямин старую песню, – никогда так за мной не бегала, как вы за этим типом.
– Он мне дико нравится, – мрачно сообщила Настя, чтобы не вдаваться в подробности. – Едем к «Московским новостям», я оставила там машину.
Когда они прибыли на место, Геракл сказал, охотно принимая щедрое вознаграждение:
– Если понадобится помощь – я по вечерам на бульваре! У меня там бизнес.
– Я денег не возьму, – категорически отказался Вельямин. – И телефончика у вас тоже просить не стану, – добавил он вызывающе.
– Что же вы мне помогали? – удивилась Настя. – Милиционеру штраф заплатили за превышение?
– Просто мне скучно жить! – признался тот. Настя вытащила смирного Петрова на улицу и повела к своей машине. Он шел за ней, словно козленок, разве что бубенцами не звенел.
– Сейчас поедем к моей подруге Люсе, – предупредила она. – Потому что одной мне, боюсь, с тобой, дружок, не справиться.
– Что я пил? – поинтересовался Петров, когда Настя, словно дитятю, пристегнула его ремнем безопасности.
– Вот уж не знаю! Но очень хочу узнать. Только не что пил, а с кем пил. Они тебе представились?
– Я ничего не помню.
– Это они тебе велели так говорить?
– Они? Меня что, украли инопланетяне? – с тоской в голосе спросил Петров. – Они высосали мои мозги?
– Какие еще инопланетяне?! – рассердилась Настя. – А мозгов у тебя нет, потому что смотришь всякую ерунду по телевизору!
Настя вырулила на шоссе и при этом, как водится, вцепилась обеими руками в руль.
– Хочется пить! – жалобно заныл Петров.
– Пить или выпить?
Петров горестно вздохнул, закрыл глаза и некоторое время сидел молча. Когда машина резко затормозила перед светофором, он удивленно поглядел на Настю и спросил:
– Вы кто?
– Ну-у… – протянула та. – Судя по всему, ты пил паленый «тройной» одеколон. Кстати, как тебя зовут?
– Петров.
– Если ты не в курсе, Петров – это фамилия. А зовут тебя как?
– Меня все так и зовут – Петров, – уперся он.
– А как тебя дома звали, когда ты был маленький?
– Гаденышем, – застенчиво признался тот.
– Оч-чень хорошо, – пробормотала Настя, развивая невиданную доселе для себя скорость.
Когда они подъехали к Люсиному дому, на улице уже стемнело. Она провела послушного Петрова по лестнице, держа его за сухую горячую руку. Лицо Петрова то и дело озаряла странная мерцающая улыбка.
В ответ на короткий звонок Люся открыла дверь и тут же зашикала:
– Ш-ш! Дети уже спят.
Люся была невысокой, пухленькой, но очень складной. Короткая мальчишеская стрижка придавала ей задиристый вид, а цепкие глаза, казалось, видели каждую вашу мысль, слежавшуюся в черепной коробке.
– К вам можно? – спросила Настя, напряженно улыбаясь. – Знакомьтесь: это Люся Короткова. А это Гаденыш Петров.
– Здравствуйте, Гаденыш, – растерянно сказала Люся, отступая от двери. – Проходите в комнату, гостем будете.
Петров, словно робот, послушно отправился в комнату.
– Третий мужчина за одни сутки? – возмущенным шепотом спросила Люся, изображая на лице бурю и совершенно не думая об ужасных мимических складках, которые могли подорвать ее красоту.
– Это не мужчина, – терпеливо пояснила Настя, – а вместилище информации. Внутри его есть сведения, которые позарез мне необходимы!
– Он что, съел какую-то квитанцию? – тупо спросила Люся.
– Он кое-что слышал!
– А зачем ты привезла его ко мне?
– Ну не к себе же мне везти его ночью! – зашипела Настя. – Совершенно незнакомый мужик. Возможно, он вообще – дитя порока.
– С чего ты взяла? – расширила глаза Люся.
– У него большой влажный рот. И брат у него «голубой». Пойдем на кухню, я тебе все расскажу.
Когда через полчаса они заглянули в комнату, то увидели, что Петров и загипсованный Люсин муж сидят на диване перед включенным телевизором и в унисон похрапывают, доверчиво склонив головы друг к другу.
– Знаешь что? – предложила Люся. – Пожалуй, дитя порока я размещу на раскладушке возле твоей постели.
– Я привезла его сюда не для того, чтобы он отсыпался! – возразила Настя. – Наутро у него в голове может произойти короткое замыкание. Надо допросить его прямо сейчас.
– Да мы его не разбудим!
– У тебя есть спиртное?
– Что-то очень дорогое и очень французское.
– Не думаю, что парень утончен до такой степени, – пробормотала Настя. – Хотя… Одет прилично и смекалист до невозможности.
Они налили в широкую бульонную кружку «Хеннесси» и начали осторожно приближаться к объекту, держа ее четырьмя руками.
– Отпусти-ка, – потребовала Настя и, подставив бульонницу Петрову под нос, покачала ее туда-сюда, чтобы пошел аромат.
Истекла целая минута, пока тот, не открывая глаз, сделал глубокий вдох, втянув внутрь трепетные ноздри. Потом последовал медленный выдох, и ноздри хищно распрямились.
– Оживает, – прошептала Люся, завороженно глядя на дитя порока, которое яростно захлопало ресницами.
Сейчас Петров был до странности похож на киношного монстра, которого в соответствии со сценарием невзначай пробудили к жизни глупые люди. Чары пали, когда он, повинуясь осторожным понуканиям, приплелся на кухню и сделал из бульонницы несколько больших жадных глотков. Нездешние глаза его прояснились, тряпочные мускулы внезапно обрели упругость, а в позвоночнике вместо ватных шариков вновь застучали камушки.
– Это вы! – воскликнул Петров, с неподдельным чувством посмотрев на Настю. – Вы не бросили меня!
Люся тут же вопросительно искривила бровь.
– Ничего особенного, – пояснила та. – Просто я ассоциируюсь у него со ста рублями.
– Точно! Вы мне должны, – радостно закивал Петров.
– Я еще не получила от тебя никакой информации, – вкрадчиво ответила Настя, глядя на него, словно на бокал, опасно качающийся на краю стола: только бы не разбился.
– Где мы? – спросил Петров, озираясь по сторонам.
– У моей подруги Люси. – Настя показала на нее подбородком, и Люся, чтобы выказать гостеприимство, изобразила на лице приторную улыбку и собрала много-много складочек вокруг глаз.
– Меня зовут Костя, – застенчиво представился Петров и поправил ладонями височки.
– Сто рублей дожидаются в моей сумочке, – подбодрила его Настя. – Тебе удалось что-нибудь услышать на бульваре?
– Конечно!
– Рассказывай.
– В общем так. – Петров хлопнул ладонями по столу и задумчиво посмотрел на почти полную бульонницу. – Большой человек – начальник того, который поменьше. Он собирается послать его в какое-то место, которое называется Сады Семирамиды.
– За границу, что ли? – подозрительно спросила Люся.
– Вот этого я не знаю, – с сожалением цокнул языком Петров. – Маленький должен провести там операцию на воде. Большой так и сказал: операцию на воде.
– Усатый сказал?
– Да-да, большой и усатый. Это он виноват в том, что я слышал так мало: все время озирался и, как только замечал меня, старался увести маленького подальше.
– А потом эти типы поднесли тебе чарочку, – обвиняющим тоном подхватила Настя. – И ты, конечно, не смог устоять.
– А кто бы смог? – простодушно спросил Петров, быстро наклонился и, протяжно хлюпнув, отпил очередную порцию коньяка из бульонницы. Коньяк действовал на него, словно живая вода.
– Еще что-нибудь ты слышал? – не отставала Настя, жадно глядя на его большой рот. Рот был словно создан для того, чтобы выбалтывать тайны.
– Они упоминали о какой-то женщине. О том, что у нее идеальный напев.
– Напев? – Настя и Люся изумленно переглянулись.
– Нет, не напев, – досадливо поморщился Петров. – Мотив. – Он прищелкнул пальцами. – Идеальный мотив.
– Для чего?
– Вот этого я не знаю. Они все больше говорили какими-то намеками. Усатый сказал, что маленький должен сильно постараться, а тот ответил, что уже постарался и отлично унавозил почву.
– А они ничего не говорили про Любу? Или Любочку? – волнуясь, поинтересовалась Настя.
– Они вообще не называли ни имен, ни фамилий. По крайней мере, я ничего такого не слышал.
– Ну еще хоть что-нибудь! – попросила Настя, умоляюще складывая руки. – Ты же раз десять бегал за мячом! И так долго собирал фантики!
– Больше ничего связного, – покачал головой Петров. – Где моя сотня?
Настя вздохнула и полезла за деньгами.
– Вы помните, где живете? – спросила тем временем Люся.
Петров обиделся:
– С чего бы мне забыть? Конечно, я помню. Сейчас поймаю тачку и поеду домой.
– Не оставишь мне телефончик? – спросила Настя, протягивая сторублевку своему разведчику.
– Зачем? – спросил Петров.
– Ну… Мало ли. Может, ты что-нибудь еще вспомнишь.
– Тогда лучше уж вы оставьте мне свой телефончик. Если я чего вспомню, обязательно позвоню.
– Когда ему понадобятся деньги на выпивку, он что-нибудь выдумает, – шепотом предупредила подругу Люся. – Сочинит тебе целое либретто.
– Послушай, Костя Петров, у тебя есть, куда записать телефон? – отмахнулась от нее Настя.
– Естественно! – Он отлепил зад от табуретки и вытащил из брючного кармана записную книжку. Одновременно на пол упал голубой прямоугольник. Настя такой уже видела. Точно видела! В ресторане, когда встретилась с Любочкой. Не дав Петрову опомниться, она упала на колени и схватила визитку в руки. Петров тотчас же хлопнул себя ладонью по лбу:
– Это он мне дал! Усатый! Сказал, что, если я еще хоть раз встречусь с вами, надо обязательно ему позвонить. Кстати, он мой тезка. Его тоже Костей зовут.
Подруги взволнованно переглянулись.
– То есть ты ему рассказал про меня? – уточнила Настя.
– Конечно! – удивился Петров. – Он умный мужик: сразу догадался, что я не просто так вокруг хороводы вожу. Не мог же я ему соврать!
– Действительно… – пробормотала Люся. – Как ты не подумала? Не мог же он ему соврать?
Поднявшись на ноги, Настя тщательно изучила визитку. «Константин Алексеевич Ясюкевич, психолог». И вовсе не «КЛС» было написано в углу визитки, а «АЛЕЯК». «Надо позвонить этому гипнотизеру – „на щечке родинка“ – и сказать ему пару ласковых слов», – сердито подумала Настя.
– Вот что интересно, – она поделилась с Люсей внезапно возникшей мыслью. – Я начала искать компанию «Клин Стар» только потому, что была уверена – именно там работает усатый. А убедил меня в этом компьютерщик Владимир, уверяя, что на визитке усатого я видела буквы «КЛС». Но на самом деле буквы на визитке совсем другие. А усатый тем не менее имеет непосредственное отношение к «КЛС»!
– Это просто совпадение, – успокоила ее Люся. – Как еще это можно объяснить?
– В отличие от тебя я не люблю совпадений, – поежилась Настя и повторила: – Ясюкевич. Значит, этот Ясюкевич не работает в «Клин Стар». Он психолог центра «АЛЕЯК». Но что тогда он делал в офисе «Клин Стар»?
Петров, все это время боровшийся со сном, не выдержал пытки и плотно закрыл глаза.
– Эй! – окликнула его Люся. – Ты, кажется, хотел записать телефончик. Давай пиши.
Петров не реагировал. Когда Люся толкнула его в плечо, он неожиданно покачнулся и начал заваливаться на бок, рискуя свалиться с табуретки.
– Ой-ой-ой! – закричали подруги и, подхватив его, прислонили к стене.
– Отрубился, – сообщила Люся. – Вероятно, у человека было временное просветление, а теперь он снова в отключке.
Она взяла его записную книжку и раскрыла.
– Смотри, что тут написано! В экстренных случаях звонить по телефону… Спросить Ларису. Круглосуточно. Как ты считаешь, у нас экстренный случай?
– Еще бы, – мрачно сказала Настя. – Звони не мешкая.
Люся потерла переносицу и подумала вслух:
– Раз круглосуточно, значит, нас не пошлют.
Она схватила телефон и быстро набрала номер, сверяясь с книжкой.
– Алло! – после первого же гудка трубку сняла женщина. – Я вас слушаю.
– Можно Ларису? – осторожно поинтересовалась Люся. – У нас тут э-э-э… Петров. Он… Э-э-э…
– Мишук! – звонко закричала женщина, по-видимому прикрыв трубку рукой. – Он нашелся! – Ее голос снова ударил по Люсиным барабанным перепонкам. – Куда за ним приехать?
Люся быстро продиктовала адрес и попросила:
– Только вы не звоните, а постучите, у нас дети спят.
– Послушайте, а как он к вам попал? – весело спросила невидимая Лариса.
– Понимаете, – объяснила Люся, заведя глаза к потолку. – Он лежал на балконе у брата…
– Так-так, – поощрила ее Лариса, очевидно, находя рассказ страшно забавным.
– И балкон обвалился.
– Что вы говорите?
– Мы подобрали его внизу и хотели подвезти до дому, но он заснул, не успев сообщить адрес.
– А наш телефон вы как узнали?
– У него из кармана выпала записная книжка…
– Чего ты перед ней оправдываешься? – горячо зашептала Настя. – Пусть скажет спасибо, что мы не выкинули его на помойку!
– Спасибо вам, – с чувством произнесла Лариса. – В прошлый раз его отнесли на помойку и сгребли вместе с мусором.
Лариса и Мишук приехали за Петровым примерно минут через сорок. На улице начался дождь, и оба они были в одинаковых желтых дождевиках с капюшонами, оба улыбались, показывая ровные влажные зубы, и относились ко всему как к забавному приключению.
– А вы ему кто? – напоследок поинтересовалась Настя, провожая процессию до лифта.
Мишук держал Петрова под мышки, Лариса – за ноги. Рука Петрова безжизненно свисала вниз, поскребывая пальцами выщербленную плитку.
– Мы его коллеги, – сообщила Лариса. – Наркологи. Занимаемся срочным вытрезвлением граждан. Доктор Петров проводит на себе опасный эксперимент – пытается влезть в шкуру тех, с кем имеет дело. – Настя с Люсей переглянулись и прыснули.
– Смотрите, чтобы эта шкура к нему не приросла, – предупредила Настя уже закрывшуюся дверь лифта.
– Наверное, ты чувствуешь себя виноватой, – заметил за завтраком Люсин муж Петя, указав глазами на свою загипсованную ногу.
«Пить надо меньше», – подумала про себя Настя, но вслух, конечно, ничего не сказала, потому что муж лучшей подруги – существо неприкосновенное. Он всегда выше критики.
– Сам виноват, – тут же встряла Люся, подсовывая Пете еще один тост.
– Я?! – до глубины души возмутился тот. – Я споткнулся об изгородь палисадника, когда шел на правое дело!
– У пьяных всегда так: и заборы слишком высокие, и рюмки слишком большие, – отрезала жена.
Семейное достояние Коротковых – двухлетних близняшек Полю и Толю – бабушка на несколько часов забрала на прогулку в парк, поэтому завтрак проходил без вокального сопровождения.
– Кофе я отнесу тебе в комнату, – не допускающим возражений тоном сообщила Люся мужу. – Нам с Настей надо пошептаться.
Недовольно ворча, Петя потянулся за костылями.
– Не прикидывайся рассерженным! Я в курсе, что через пятнадцать минут на экране появится твоя любимая Лусия Мендес!
– Петька что, правда смотрит сериалы? – не поверила Настя.
– Боюсь, что он втянется, и когда снимут гипс, я не отскребу его от дивана.
– Хорошо тебе сейчас – вся семья дома.
– Хорошо?! Ты просто не знаешь, что такое домашнее хозяйство! Это Бермудский треугольник, в котором исчезают молодость, продукты и тонны стирального порошка. А муж у меня теперь как третий близнец. Кроме того, раньше мы встречались только по выходным, и я не подозревала, какой у него мерзкий характер. Впрочем, это все проза жизни. Давай-ка лучше поговорим о том, что тебе удалось узнать по поводу Любочки Мерлужиной. Подведем, так сказать, итоги.
Настя охотно откликнулась на это предложение. Ей и самой хотелось обсудить все, что случилось.
– Итак, – начала она, – Любочка Мерлужина уехала из загородного дома в Москву, сказав мужу, что несколько ночей проведет у тетки. Накануне самоубийства я встретила ее в ресторане под руку с усатым мужчиной.
– Теперь мы знаем его фамилию, – перебила Люся, – поэтому, чтобы не сбиваться, называй усатого как положено – Ясюкевичем.
– Хорошо. Итак, накануне самоубийства Любочка ужинает в ресторане с неким Ясюкевичем. Он не разрешает ей отходить от него далеко и внимательно слушает, о чем мы с ней говорим. Любочка находит предлог, чтобы передать мне записку, где черным по белому написано: «Меня хотят убить». Утром выясняется, что она покончила с собой в городской квартире, оставив странное предсмертное письмо.
– Почему странное? – заинтересовалась Люся.
– Потому что оно безликое. Там только дата. Нет ни обращения, ни прощальных слов.
– Эгоистичное письмо, – отрезала Люся. – Ничего особенного для женщины, которая заботилась только о себе. И вообще – все самоубийцы эгоистичны. Они не думают о тех, кому причиняют боль.
– Ну, хорошо, – не стала спорить Настя. – Пусть так. А накануне ранним утром на даче у Мерлужиных шарят люди из компании «Клин Стар». Одновременно с этим странные события начинают происходить и у меня. Сначала ко мне приклеивается Иван. Затем он загадочным образом исчезает. У меня ломается компьютер, и компьютерный мастер, который случайно оказывается гипнотизером, помогает мне вспомнить, что на визитке Ясюкевича написаны буквы «КЛС». Именно поэтому я начинаю искать фирму «КЛС», нахожу и встречаю в ее офисе Ясюкевича. Однако, как позже выясняется, на его визитке написано нечто совершенно другое. Гипнотизер ошибся или обманул меня.
– Что этот Ясюкевич вообще делал в офисе «Клин Стар»?
– Понятия не имею. Если верить визитке, он не работает в этой фирме. И сотрудничать с ней не может. Он психолог, а фирма занимается уборкой помещений.
– Ладно, давай неясности оставим на потом. Перейдем к встрече парочки на Тверском бульваре. Ты подбила Петрова подслушать, о чем у них пойдет разговор.
– И он выяснил, что Ясюкевич посылает Аврунина в некое место под названием «Сады Семирамиды», чтобы тот провел операцию на воде. У женщины, говорят они, хороший мотив, и почва уже унавожена.
– Слушай! – Люся больно схватила подругу за запястье. – Может, это шпионы? Враги нашей родины?
– Не знаю, чем могла помешать врагам родины Любочка Мерлужина, – пробормотала Настя. – Кстати, не забудь мне напомнить, чтобы я позвонила в компьютерную фирму этому гипнотизеру-недоучке. Меня просто распирает сказать ему пару ласковых слов.
– Так позвони сейчас! Что тебя держит?
Настя достала из сумочки записную книжку и аккуратно набрала номер.
– Алло! – важно сказала она в трубку, когда ей ответили. – Могу я поговорить с Владимиром? Владимир? Здравствуйте. Это Настя Шестакова. Вы приезжали ко мне на дачу и… – Она споткнулась на полуслове и удивленно подняла брови: – Не вы? Извините. Значит, мне нужен другой Владимир. Как – другого нет? Простите, но я вчера вызывала мастера именно из вашей фирмы. Я всегда вызываю из вашей… Да, хорошо.
Она растерянно посмотрела на Люсю и, прикрыв трубку ладонью, пояснила:
– Говорят, ко мне никто не приезжал. Сейчас подойдет их начальник. Да-да, – оживилась она. – Да, Анастасия Шестакова. Рада, что вы меня помните. Ах, вы лично принимали у меня заказ?
Она некоторое время молча слушала, затем сказала:
– Как же так? Ко мне приезжал мастер из вашей фирмы. Представился Владимиром… Какое недоразумение?
Послушав еще немного, она попрощалась и осторожно положила трубку на рычаг.
– Он клянется, что ровно через пятнадцать минут после первого звонка я перезвонила и отменила вызов.
Подруги в немом изумлении уставились друг на друга. Сразу же стали слышны бурные рыдания, доносящиеся из комнаты.
– Что это? – вздрогнула Настя.
– Это кричит Лусия Мендес, – успокоила ее Люся и тут же вернулась к прежней теме: – То есть ты хочешь сказать, что парень, который починил твой компьютер, взялся невесть откуда?
– Выходит, так, – кивнула Настя. – Только смотри, что получается: на фирме мне обещали, что пришлют Владимира, и тот тип, который приехал, тоже представился Владимиром!
– Очень плохо, – покачала головой Люся. – Чует мое сердце, это все одно и то же дело. Любочка впутала в него тебя, когда подсунула записку. Если ты еще и не вляпалась окончательно, то коготок у тебя уж точно увяз.
– И что же мне теперь делать? – растерялась Настя.
– Иди в милицию и все-все расскажи. Там тебе твой увязший коготок – чик! – и отхватят. Снова окажешься на свободе.
– Я подумаю.
– Послушай, дорогая моя, – Люся по-пиратски сощурила глаз. – А с чего вообще началась вся эта история?
Бобрянец закончил выступление и теперь, когда камера перестала пугать его, вытирал лоб огромным клетчатым платком.
– Граждане! – неожиданно звонким голосом крикнула Настя. – Вы знаете, кто живет на втором этаже? Вот в этом подъезде в квартире справа?
– Гомики! – ответил мужчина, одетый в тренировочный костюм и черные ботинки с пряжками.
– Может быть, журналистам будет интересно узнать, что они сегодня унесли с Тверского бульвара человека!
– Журналисты? – ахнул кто-то из толпы. – Креста на них нет!
Журналисты тем временем пытались снять общий план, радуясь оживлению в массовке.
– Правильно, как Ленин помер, так они стали церкви ломать! – коварным голосом заметила какая-то бабка, сноровисто лузгавшая семечки.
– Ленин-то здесь при чем? – спросил раздраженным тоном учительского вида молодой человек с круглым значком: «Внук Брежнева – надежда нации».
– Божественное возвращается в наш мир! – громко заявил мужик с перебитым носом. У него был дурной глаз и спина размером с дверцу холодильника. – Если вы не против, я прочту об этом стихи собственного сочинения.
Он перепрыгнул через низкую загородку и встал посреди вытоптанной корреспондентом и Бобрянцом площадки. Выбросил одну руку вперед и начал декламировать:
– ВВЦ! – поправил из толпы человек в круглых очках. Кто-то тут же ударил его свернутой газетой по затылку и грозно шикнул.
Ночь обронила бледный иней,
Она прозрачна и тиха.
И возвращаются богини
В розарии ВДНХ.
Поэт между тем продолжал с большим чувством:
– По-моему, с этим домом явно не все в порядке! – шепнула Настя Гераклу.
С прелестной мухинской скульптуры
Начав экскурсионный тур,
Узрят величие культуры
В структуре парковых скульптур!
– Гляди туда! – воскликнул тот, показывая пальцем на окна второго этажа. Настя задрала голову и увидела, что к стеклу прилипли две патлатых головы.
– Вон они! – крикнула Настя в полный голос. – Наблюдают за нами, гады!
В этот момент во двор медленно въехала черная «Волга», из которой торопливо вылезла какая-то «шишка» районного масштаба.
– Что здесь такое? – спросила «шишка», плохо среагировав на машину телевизионщиков. – По долгу службы я обязан знать, что происходит!
– Тут стихи читают, – пояснила какая-то тетка, которая не слышала почти ни одной графоманской строчки, потому что была мала ростом и чужие спины поглощали не только вид, но и звук.
Между тем оратор продолжал вещать, все больше заводясь от неослабевающего внимания публики:
– Кого это он имеет в виду? – спросило районное начальство.
Мы, помню, гнали их всем миром!
Они, поникнув головой,
Бродили, прячась по квартирам,
И гибли где-то под Москвой.
– Каких-то богинь, – обронил мужчина в спортивном костюме. – Не мешайте слушать.
Начальство тут же прижало к полыхающему уху сотовый и зашипело в него:
– Несанкционированный митинг. Диссиденты собрали народ! Да и телевидение уже тут!
Настя начала решительно проталкиваться к съемочной группе. Корреспондент между тем пытал представителя местного РЭУ.
– Нельзя ли нам, – спрашивал он, глядя на аварийный дом через прищуренный глаз, – войти в какую-нибудь квартиру и снять разгневанных жильцов и разрушающийся балкон, так сказать, изнутри?
– Можно попытаться, – неуверенно проблеял тот. – Правда, люди сейчас неохотно открывают двери посторонним…
– Вот самый опасный балкон! – громко сообщила Настя, показывая пальцем туда, где жили длинноволосые. – Если смотреть на него изнутри, это просто форменный ужас. Уверяю вас, там есть что поснимать.
– Просто срам! – выплюнула какая-то бабулька с криво приколотой к голове косицей. Вероятно, она уже разбиралась ко сну, когда во дворе начались интересные события. – Нашли, чаво снимать! Притон у них там наркоманский.
– А какой раздолбанный балкон! – подхватила Настя. – Не в каждом притоне такой увидишь.
– Что ж, давайте попробуем туда подняться, – неожиданно согласился корреспондент, мельком глянув на Настю, и махнул рукой оператору. Тот молча водрузил камеру на плечо и послушно зашагал к подъезду. Настя, Геракл и еще несколько человек из толпы потрусили следом. По дороге к ним присоединился одышливый участковый, которому кто-то из жильцов настучал о приезде телевидения.
Присутствие участкового, вероятно, и позволило решить дело положительным образом – длинноволосые, давно и хорошо с ним знакомые, открыли дверь. Это была их стратегическая ошибка. Вероятно, они рассчитывали на какие-то переговоры, но Геракл, завидев узкую щель, не раздумывая ринулся вперед, и они отступили, нервно вереща. Впрочем, их никто не слушал.
Любопытная толпа ввалилась в комнату, просвистела ее насквозь и вскрыла балконную дверь.
– Я же говорила, что вы увидите ужасное! – закричала Настя.
На балконе, прямо на полу лежало что-то длинное и живое, накрытое пледом. Геракл протянул лапищу и сдернул плед. Присутствующие увидели спящего Петрова с блаженной улыбкой на лице. Чело его было ясным, а верхняя губка конвертиком нависала над нижней.
– Кто это? – строго спросил участковый, и из-за спин тотчас же раздался тонкий голос с придыханием:
– Это мой брат!
– Врешь! – закричала Настя, резво оборачиваясь к патлатому, потому что это был, конечно, он. Тот, который покрупнее. Более невинной физиономии Настя в жизни своей не видела: нос картошкой, незабудковые глазки и мягкий подбородок с редкой белой щетинкой. – Вы с приятелем увезли его с Тверского бульвара! И вы бежали так, будто ваши пятки сам черт облизывал!
– Конечно! Мы ведь бежали от вас.
– Зачем бежали? – строго спросил участковый.
– Колька сказал, что задолжал одной стерве штуку баксов, теперь она его преследует.
– Вы что же, решили, что это я?! – возмутилась Настя и повернулась лицом ко всему честному народу: – Я похожа на стерву?
– Да! – хором сказали все женщины, затесавшиеся посмотреть на притон.
– Нет! – хором сказали все мужчины, включая оператора и «шишку» из администрации.
– В любом случае, – заявила «шишка», – вы не похожи на стерву, которая может дать взаймы штуку баксов.
– Это мой друг! – Настя пальцем показала на причмокивающего Петрова. – Он немножко перебрал, и я решила отвезти его домой. А его унесли прямо у меня из-под носа.
– Если это ваш друг, то побыстрее уберите его с балкона, на улице темнеет, нам придется ставить дополнительный свет, – раздосадовано заметил корреспондент.
Отчего-то его просьбу восприняли как руководство к действию почти все присутствующие и всем гуртом ломанулись на балкон.
– Стойте! – испуганно закричал патлатый и вытянул вперед руки с растопыренными пальцами.
В ту же секунду раздался отвратительный хруст, и балкон, дрогнув, начал медленно обрушиваться вниз, словно сухое ласточкино гнездо. Настя закричала и попятилась назад, потянув за собой Геракла. Оператор, восторженно ухая, снимал сцену «Гибель Помпеи», прыгая по скользкому паркету, словно фигурист, нутром чуящий олимпийское «золото».
– Вот и все, – грустно простонал патлатый, стоя посреди комнаты весь в белом. Черные носки, вкрапленные в образ его невинности, почему-то рассердили Настю.
– Если бы не ваша вопиющая трусость, ничего бы не случилось! – крикнула она по дороге к двери.
– Я проявил чудеса храбрости, спасая брата! – возмутился тот.
– И где теперь ваш брат? – уничтожила его Настя и устремилась на улицу.
Здесь стоял гвалт, как на птичьем базаре. Балкон, оказывается, не свалился вниз окончательно, а повис на одном «ушке», высыпав всех, кто на нем был, в тот самый палисадник, где начиналась съемка.
По странному стечению обстоятельств в этом же дворе обнаружился травмпункт, откуда граждане под руки привели поддатого дежурного врача. Он бродил в опасной зоне, словно турист среди величественных развалин, и время от времени восклицал:
– Какая драма!
К счастью, все пострадавшие остались живы. Даже «шишка» из местной администрации. Впрочем, сейчас «шишка» выглядела так, будто ее вылущила белка. Но самая большая неприятность случилась с Петровым. Плед, в который он был завернут, зацепился за кусок арматуры и повис над головами собравшихся, словно люлька со спеленутым младенцем. Пришедший в себя Петров лежал в этой люльке вниз лицом и тупо повторял:
– Господи, что я пил?
Спустя некоторое время, злобно воя, к месту происшествия подтянулись медицинские и пожарные машины. Когда Петрова спустили на землю, санитары сразу же протянули к нему свои большие равнодушные руки. Но тут вмешался Геракл.
– Я сам его донесу! – важно сказал он, оттолкнув плечом ближайший «халат». И добавил для Насти: – Вон наш Шумахер, дуем к нему.
Спасенный Петров обнял Геракла за шею и доверчиво прижался к его широкой груди.
– Слушай, зачем он тебе сдался? – брезгливо спросил тот, гулливерскими шагами двигаясь в направлении «Волги». – Настоящих мужиков, что ли, мало?
– Он интересует меня не как мужик, – ответила Настя. – У меня к нему дело совершенно другого рода.
Едва успев договорить, она тут же вспомнила, что нечто подобное сказала ей в свой последний вечер Любочка Мерлужина, имея в виду усатого. Что он интересует ее не как мужчина. Может быть, Любочка вовсе не врала? И ее с усатым объединяли какие-то общие дела?
– Ну, отвоевали свое сокровище? – спросил Вельямин, озирая Петрова с нескрываемым интересом. Тот забился на заднее сиденье и бессмысленным взглядом уставился на руки, сложенные на коленках.
– Сама не верю, – пробормотала Настя.
– Моя бывшая жена, – завел Вельямин старую песню, – никогда так за мной не бегала, как вы за этим типом.
– Он мне дико нравится, – мрачно сообщила Настя, чтобы не вдаваться в подробности. – Едем к «Московским новостям», я оставила там машину.
Когда они прибыли на место, Геракл сказал, охотно принимая щедрое вознаграждение:
– Если понадобится помощь – я по вечерам на бульваре! У меня там бизнес.
– Я денег не возьму, – категорически отказался Вельямин. – И телефончика у вас тоже просить не стану, – добавил он вызывающе.
– Что же вы мне помогали? – удивилась Настя. – Милиционеру штраф заплатили за превышение?
– Просто мне скучно жить! – признался тот. Настя вытащила смирного Петрова на улицу и повела к своей машине. Он шел за ней, словно козленок, разве что бубенцами не звенел.
– Сейчас поедем к моей подруге Люсе, – предупредила она. – Потому что одной мне, боюсь, с тобой, дружок, не справиться.
– Что я пил? – поинтересовался Петров, когда Настя, словно дитятю, пристегнула его ремнем безопасности.
– Вот уж не знаю! Но очень хочу узнать. Только не что пил, а с кем пил. Они тебе представились?
– Я ничего не помню.
– Это они тебе велели так говорить?
– Они? Меня что, украли инопланетяне? – с тоской в голосе спросил Петров. – Они высосали мои мозги?
– Какие еще инопланетяне?! – рассердилась Настя. – А мозгов у тебя нет, потому что смотришь всякую ерунду по телевизору!
Настя вырулила на шоссе и при этом, как водится, вцепилась обеими руками в руль.
– Хочется пить! – жалобно заныл Петров.
– Пить или выпить?
Петров горестно вздохнул, закрыл глаза и некоторое время сидел молча. Когда машина резко затормозила перед светофором, он удивленно поглядел на Настю и спросил:
– Вы кто?
– Ну-у… – протянула та. – Судя по всему, ты пил паленый «тройной» одеколон. Кстати, как тебя зовут?
– Петров.
– Если ты не в курсе, Петров – это фамилия. А зовут тебя как?
– Меня все так и зовут – Петров, – уперся он.
– А как тебя дома звали, когда ты был маленький?
– Гаденышем, – застенчиво признался тот.
– Оч-чень хорошо, – пробормотала Настя, развивая невиданную доселе для себя скорость.
Когда они подъехали к Люсиному дому, на улице уже стемнело. Она провела послушного Петрова по лестнице, держа его за сухую горячую руку. Лицо Петрова то и дело озаряла странная мерцающая улыбка.
В ответ на короткий звонок Люся открыла дверь и тут же зашикала:
– Ш-ш! Дети уже спят.
Люся была невысокой, пухленькой, но очень складной. Короткая мальчишеская стрижка придавала ей задиристый вид, а цепкие глаза, казалось, видели каждую вашу мысль, слежавшуюся в черепной коробке.
– К вам можно? – спросила Настя, напряженно улыбаясь. – Знакомьтесь: это Люся Короткова. А это Гаденыш Петров.
– Здравствуйте, Гаденыш, – растерянно сказала Люся, отступая от двери. – Проходите в комнату, гостем будете.
Петров, словно робот, послушно отправился в комнату.
– Третий мужчина за одни сутки? – возмущенным шепотом спросила Люся, изображая на лице бурю и совершенно не думая об ужасных мимических складках, которые могли подорвать ее красоту.
– Это не мужчина, – терпеливо пояснила Настя, – а вместилище информации. Внутри его есть сведения, которые позарез мне необходимы!
– Он что, съел какую-то квитанцию? – тупо спросила Люся.
– Он кое-что слышал!
– А зачем ты привезла его ко мне?
– Ну не к себе же мне везти его ночью! – зашипела Настя. – Совершенно незнакомый мужик. Возможно, он вообще – дитя порока.
– С чего ты взяла? – расширила глаза Люся.
– У него большой влажный рот. И брат у него «голубой». Пойдем на кухню, я тебе все расскажу.
Когда через полчаса они заглянули в комнату, то увидели, что Петров и загипсованный Люсин муж сидят на диване перед включенным телевизором и в унисон похрапывают, доверчиво склонив головы друг к другу.
– Знаешь что? – предложила Люся. – Пожалуй, дитя порока я размещу на раскладушке возле твоей постели.
– Я привезла его сюда не для того, чтобы он отсыпался! – возразила Настя. – Наутро у него в голове может произойти короткое замыкание. Надо допросить его прямо сейчас.
– Да мы его не разбудим!
– У тебя есть спиртное?
– Что-то очень дорогое и очень французское.
– Не думаю, что парень утончен до такой степени, – пробормотала Настя. – Хотя… Одет прилично и смекалист до невозможности.
Они налили в широкую бульонную кружку «Хеннесси» и начали осторожно приближаться к объекту, держа ее четырьмя руками.
– Отпусти-ка, – потребовала Настя и, подставив бульонницу Петрову под нос, покачала ее туда-сюда, чтобы пошел аромат.
Истекла целая минута, пока тот, не открывая глаз, сделал глубокий вдох, втянув внутрь трепетные ноздри. Потом последовал медленный выдох, и ноздри хищно распрямились.
– Оживает, – прошептала Люся, завороженно глядя на дитя порока, которое яростно захлопало ресницами.
Сейчас Петров был до странности похож на киношного монстра, которого в соответствии со сценарием невзначай пробудили к жизни глупые люди. Чары пали, когда он, повинуясь осторожным понуканиям, приплелся на кухню и сделал из бульонницы несколько больших жадных глотков. Нездешние глаза его прояснились, тряпочные мускулы внезапно обрели упругость, а в позвоночнике вместо ватных шариков вновь застучали камушки.
– Это вы! – воскликнул Петров, с неподдельным чувством посмотрев на Настю. – Вы не бросили меня!
Люся тут же вопросительно искривила бровь.
– Ничего особенного, – пояснила та. – Просто я ассоциируюсь у него со ста рублями.
– Точно! Вы мне должны, – радостно закивал Петров.
– Я еще не получила от тебя никакой информации, – вкрадчиво ответила Настя, глядя на него, словно на бокал, опасно качающийся на краю стола: только бы не разбился.
– Где мы? – спросил Петров, озираясь по сторонам.
– У моей подруги Люси. – Настя показала на нее подбородком, и Люся, чтобы выказать гостеприимство, изобразила на лице приторную улыбку и собрала много-много складочек вокруг глаз.
– Меня зовут Костя, – застенчиво представился Петров и поправил ладонями височки.
– Сто рублей дожидаются в моей сумочке, – подбодрила его Настя. – Тебе удалось что-нибудь услышать на бульваре?
– Конечно!
– Рассказывай.
– В общем так. – Петров хлопнул ладонями по столу и задумчиво посмотрел на почти полную бульонницу. – Большой человек – начальник того, который поменьше. Он собирается послать его в какое-то место, которое называется Сады Семирамиды.
– За границу, что ли? – подозрительно спросила Люся.
– Вот этого я не знаю, – с сожалением цокнул языком Петров. – Маленький должен провести там операцию на воде. Большой так и сказал: операцию на воде.
– Усатый сказал?
– Да-да, большой и усатый. Это он виноват в том, что я слышал так мало: все время озирался и, как только замечал меня, старался увести маленького подальше.
– А потом эти типы поднесли тебе чарочку, – обвиняющим тоном подхватила Настя. – И ты, конечно, не смог устоять.
– А кто бы смог? – простодушно спросил Петров, быстро наклонился и, протяжно хлюпнув, отпил очередную порцию коньяка из бульонницы. Коньяк действовал на него, словно живая вода.
– Еще что-нибудь ты слышал? – не отставала Настя, жадно глядя на его большой рот. Рот был словно создан для того, чтобы выбалтывать тайны.
– Они упоминали о какой-то женщине. О том, что у нее идеальный напев.
– Напев? – Настя и Люся изумленно переглянулись.
– Нет, не напев, – досадливо поморщился Петров. – Мотив. – Он прищелкнул пальцами. – Идеальный мотив.
– Для чего?
– Вот этого я не знаю. Они все больше говорили какими-то намеками. Усатый сказал, что маленький должен сильно постараться, а тот ответил, что уже постарался и отлично унавозил почву.
– А они ничего не говорили про Любу? Или Любочку? – волнуясь, поинтересовалась Настя.
– Они вообще не называли ни имен, ни фамилий. По крайней мере, я ничего такого не слышал.
– Ну еще хоть что-нибудь! – попросила Настя, умоляюще складывая руки. – Ты же раз десять бегал за мячом! И так долго собирал фантики!
– Больше ничего связного, – покачал головой Петров. – Где моя сотня?
Настя вздохнула и полезла за деньгами.
– Вы помните, где живете? – спросила тем временем Люся.
Петров обиделся:
– С чего бы мне забыть? Конечно, я помню. Сейчас поймаю тачку и поеду домой.
– Не оставишь мне телефончик? – спросила Настя, протягивая сторублевку своему разведчику.
– Зачем? – спросил Петров.
– Ну… Мало ли. Может, ты что-нибудь еще вспомнишь.
– Тогда лучше уж вы оставьте мне свой телефончик. Если я чего вспомню, обязательно позвоню.
– Когда ему понадобятся деньги на выпивку, он что-нибудь выдумает, – шепотом предупредила подругу Люся. – Сочинит тебе целое либретто.
– Послушай, Костя Петров, у тебя есть, куда записать телефон? – отмахнулась от нее Настя.
– Естественно! – Он отлепил зад от табуретки и вытащил из брючного кармана записную книжку. Одновременно на пол упал голубой прямоугольник. Настя такой уже видела. Точно видела! В ресторане, когда встретилась с Любочкой. Не дав Петрову опомниться, она упала на колени и схватила визитку в руки. Петров тотчас же хлопнул себя ладонью по лбу:
– Это он мне дал! Усатый! Сказал, что, если я еще хоть раз встречусь с вами, надо обязательно ему позвонить. Кстати, он мой тезка. Его тоже Костей зовут.
Подруги взволнованно переглянулись.
– То есть ты ему рассказал про меня? – уточнила Настя.
– Конечно! – удивился Петров. – Он умный мужик: сразу догадался, что я не просто так вокруг хороводы вожу. Не мог же я ему соврать!
– Действительно… – пробормотала Люся. – Как ты не подумала? Не мог же он ему соврать?
Поднявшись на ноги, Настя тщательно изучила визитку. «Константин Алексеевич Ясюкевич, психолог». И вовсе не «КЛС» было написано в углу визитки, а «АЛЕЯК». «Надо позвонить этому гипнотизеру – „на щечке родинка“ – и сказать ему пару ласковых слов», – сердито подумала Настя.
– Вот что интересно, – она поделилась с Люсей внезапно возникшей мыслью. – Я начала искать компанию «Клин Стар» только потому, что была уверена – именно там работает усатый. А убедил меня в этом компьютерщик Владимир, уверяя, что на визитке усатого я видела буквы «КЛС». Но на самом деле буквы на визитке совсем другие. А усатый тем не менее имеет непосредственное отношение к «КЛС»!
– Это просто совпадение, – успокоила ее Люся. – Как еще это можно объяснить?
– В отличие от тебя я не люблю совпадений, – поежилась Настя и повторила: – Ясюкевич. Значит, этот Ясюкевич не работает в «Клин Стар». Он психолог центра «АЛЕЯК». Но что тогда он делал в офисе «Клин Стар»?
Петров, все это время боровшийся со сном, не выдержал пытки и плотно закрыл глаза.
– Эй! – окликнула его Люся. – Ты, кажется, хотел записать телефончик. Давай пиши.
Петров не реагировал. Когда Люся толкнула его в плечо, он неожиданно покачнулся и начал заваливаться на бок, рискуя свалиться с табуретки.
– Ой-ой-ой! – закричали подруги и, подхватив его, прислонили к стене.
– Отрубился, – сообщила Люся. – Вероятно, у человека было временное просветление, а теперь он снова в отключке.
Она взяла его записную книжку и раскрыла.
– Смотри, что тут написано! В экстренных случаях звонить по телефону… Спросить Ларису. Круглосуточно. Как ты считаешь, у нас экстренный случай?
– Еще бы, – мрачно сказала Настя. – Звони не мешкая.
Люся потерла переносицу и подумала вслух:
– Раз круглосуточно, значит, нас не пошлют.
Она схватила телефон и быстро набрала номер, сверяясь с книжкой.
– Алло! – после первого же гудка трубку сняла женщина. – Я вас слушаю.
– Можно Ларису? – осторожно поинтересовалась Люся. – У нас тут э-э-э… Петров. Он… Э-э-э…
– Мишук! – звонко закричала женщина, по-видимому прикрыв трубку рукой. – Он нашелся! – Ее голос снова ударил по Люсиным барабанным перепонкам. – Куда за ним приехать?
Люся быстро продиктовала адрес и попросила:
– Только вы не звоните, а постучите, у нас дети спят.
– Послушайте, а как он к вам попал? – весело спросила невидимая Лариса.
– Понимаете, – объяснила Люся, заведя глаза к потолку. – Он лежал на балконе у брата…
– Так-так, – поощрила ее Лариса, очевидно, находя рассказ страшно забавным.
– И балкон обвалился.
– Что вы говорите?
– Мы подобрали его внизу и хотели подвезти до дому, но он заснул, не успев сообщить адрес.
– А наш телефон вы как узнали?
– У него из кармана выпала записная книжка…
– Чего ты перед ней оправдываешься? – горячо зашептала Настя. – Пусть скажет спасибо, что мы не выкинули его на помойку!
– Спасибо вам, – с чувством произнесла Лариса. – В прошлый раз его отнесли на помойку и сгребли вместе с мусором.
Лариса и Мишук приехали за Петровым примерно минут через сорок. На улице начался дождь, и оба они были в одинаковых желтых дождевиках с капюшонами, оба улыбались, показывая ровные влажные зубы, и относились ко всему как к забавному приключению.
– А вы ему кто? – напоследок поинтересовалась Настя, провожая процессию до лифта.
Мишук держал Петрова под мышки, Лариса – за ноги. Рука Петрова безжизненно свисала вниз, поскребывая пальцами выщербленную плитку.
– Мы его коллеги, – сообщила Лариса. – Наркологи. Занимаемся срочным вытрезвлением граждан. Доктор Петров проводит на себе опасный эксперимент – пытается влезть в шкуру тех, с кем имеет дело. – Настя с Люсей переглянулись и прыснули.
– Смотрите, чтобы эта шкура к нему не приросла, – предупредила Настя уже закрывшуюся дверь лифта.
– Наверное, ты чувствуешь себя виноватой, – заметил за завтраком Люсин муж Петя, указав глазами на свою загипсованную ногу.
«Пить надо меньше», – подумала про себя Настя, но вслух, конечно, ничего не сказала, потому что муж лучшей подруги – существо неприкосновенное. Он всегда выше критики.
– Сам виноват, – тут же встряла Люся, подсовывая Пете еще один тост.
– Я?! – до глубины души возмутился тот. – Я споткнулся об изгородь палисадника, когда шел на правое дело!
– У пьяных всегда так: и заборы слишком высокие, и рюмки слишком большие, – отрезала жена.
Семейное достояние Коротковых – двухлетних близняшек Полю и Толю – бабушка на несколько часов забрала на прогулку в парк, поэтому завтрак проходил без вокального сопровождения.
– Кофе я отнесу тебе в комнату, – не допускающим возражений тоном сообщила Люся мужу. – Нам с Настей надо пошептаться.
Недовольно ворча, Петя потянулся за костылями.
– Не прикидывайся рассерженным! Я в курсе, что через пятнадцать минут на экране появится твоя любимая Лусия Мендес!
– Петька что, правда смотрит сериалы? – не поверила Настя.
– Боюсь, что он втянется, и когда снимут гипс, я не отскребу его от дивана.
– Хорошо тебе сейчас – вся семья дома.
– Хорошо?! Ты просто не знаешь, что такое домашнее хозяйство! Это Бермудский треугольник, в котором исчезают молодость, продукты и тонны стирального порошка. А муж у меня теперь как третий близнец. Кроме того, раньше мы встречались только по выходным, и я не подозревала, какой у него мерзкий характер. Впрочем, это все проза жизни. Давай-ка лучше поговорим о том, что тебе удалось узнать по поводу Любочки Мерлужиной. Подведем, так сказать, итоги.
Настя охотно откликнулась на это предложение. Ей и самой хотелось обсудить все, что случилось.
– Итак, – начала она, – Любочка Мерлужина уехала из загородного дома в Москву, сказав мужу, что несколько ночей проведет у тетки. Накануне самоубийства я встретила ее в ресторане под руку с усатым мужчиной.
– Теперь мы знаем его фамилию, – перебила Люся, – поэтому, чтобы не сбиваться, называй усатого как положено – Ясюкевичем.
– Хорошо. Итак, накануне самоубийства Любочка ужинает в ресторане с неким Ясюкевичем. Он не разрешает ей отходить от него далеко и внимательно слушает, о чем мы с ней говорим. Любочка находит предлог, чтобы передать мне записку, где черным по белому написано: «Меня хотят убить». Утром выясняется, что она покончила с собой в городской квартире, оставив странное предсмертное письмо.
– Почему странное? – заинтересовалась Люся.
– Потому что оно безликое. Там только дата. Нет ни обращения, ни прощальных слов.
– Эгоистичное письмо, – отрезала Люся. – Ничего особенного для женщины, которая заботилась только о себе. И вообще – все самоубийцы эгоистичны. Они не думают о тех, кому причиняют боль.
– Ну, хорошо, – не стала спорить Настя. – Пусть так. А накануне ранним утром на даче у Мерлужиных шарят люди из компании «Клин Стар». Одновременно с этим странные события начинают происходить и у меня. Сначала ко мне приклеивается Иван. Затем он загадочным образом исчезает. У меня ломается компьютер, и компьютерный мастер, который случайно оказывается гипнотизером, помогает мне вспомнить, что на визитке Ясюкевича написаны буквы «КЛС». Именно поэтому я начинаю искать фирму «КЛС», нахожу и встречаю в ее офисе Ясюкевича. Однако, как позже выясняется, на его визитке написано нечто совершенно другое. Гипнотизер ошибся или обманул меня.
– Что этот Ясюкевич вообще делал в офисе «Клин Стар»?
– Понятия не имею. Если верить визитке, он не работает в этой фирме. И сотрудничать с ней не может. Он психолог, а фирма занимается уборкой помещений.
– Ладно, давай неясности оставим на потом. Перейдем к встрече парочки на Тверском бульваре. Ты подбила Петрова подслушать, о чем у них пойдет разговор.
– И он выяснил, что Ясюкевич посылает Аврунина в некое место под названием «Сады Семирамиды», чтобы тот провел операцию на воде. У женщины, говорят они, хороший мотив, и почва уже унавожена.
– Слушай! – Люся больно схватила подругу за запястье. – Может, это шпионы? Враги нашей родины?
– Не знаю, чем могла помешать врагам родины Любочка Мерлужина, – пробормотала Настя. – Кстати, не забудь мне напомнить, чтобы я позвонила в компьютерную фирму этому гипнотизеру-недоучке. Меня просто распирает сказать ему пару ласковых слов.
– Так позвони сейчас! Что тебя держит?
Настя достала из сумочки записную книжку и аккуратно набрала номер.
– Алло! – важно сказала она в трубку, когда ей ответили. – Могу я поговорить с Владимиром? Владимир? Здравствуйте. Это Настя Шестакова. Вы приезжали ко мне на дачу и… – Она споткнулась на полуслове и удивленно подняла брови: – Не вы? Извините. Значит, мне нужен другой Владимир. Как – другого нет? Простите, но я вчера вызывала мастера именно из вашей фирмы. Я всегда вызываю из вашей… Да, хорошо.
Она растерянно посмотрела на Люсю и, прикрыв трубку ладонью, пояснила:
– Говорят, ко мне никто не приезжал. Сейчас подойдет их начальник. Да-да, – оживилась она. – Да, Анастасия Шестакова. Рада, что вы меня помните. Ах, вы лично принимали у меня заказ?
Она некоторое время молча слушала, затем сказала:
– Как же так? Ко мне приезжал мастер из вашей фирмы. Представился Владимиром… Какое недоразумение?
Послушав еще немного, она попрощалась и осторожно положила трубку на рычаг.
– Он клянется, что ровно через пятнадцать минут после первого звонка я перезвонила и отменила вызов.
Подруги в немом изумлении уставились друг на друга. Сразу же стали слышны бурные рыдания, доносящиеся из комнаты.
– Что это? – вздрогнула Настя.
– Это кричит Лусия Мендес, – успокоила ее Люся и тут же вернулась к прежней теме: – То есть ты хочешь сказать, что парень, который починил твой компьютер, взялся невесть откуда?
– Выходит, так, – кивнула Настя. – Только смотри, что получается: на фирме мне обещали, что пришлют Владимира, и тот тип, который приехал, тоже представился Владимиром!
– Очень плохо, – покачала головой Люся. – Чует мое сердце, это все одно и то же дело. Любочка впутала в него тебя, когда подсунула записку. Если ты еще и не вляпалась окончательно, то коготок у тебя уж точно увяз.
– И что же мне теперь делать? – растерялась Настя.
– Иди в милицию и все-все расскажи. Там тебе твой увязший коготок – чик! – и отхватят. Снова окажешься на свободе.
– Я подумаю.
– Послушай, дорогая моя, – Люся по-пиратски сощурила глаз. – А с чего вообще началась вся эта история?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента