Они прогуливались по городскому парку. Было совсем поздно, но расставаться не хотелось.
   – Сумасшествие, – согласилась Марина. – Однако что-то во всем этом странное. Ни с того ни с сего – русалки. Ладно бы, на далеком таежном озере или в каких-то лесных омутах. А тут – строительство, народу полно, курортников навалом. И еще те, которые за недвижимостью понаехали. Ну, и любители русалок, само собой. Караул.
   – Это сейчас тут народу полно. А года три-четыре назад запустение было. Я сюда с приятелем приезжал, он на телевидении работает. Артем Таран, слышала?
   – Он из какой-то странной передачи, кажется, только я название не помню.
   – «Паранормальная вакханалия» называется.
   – Ах, да, точно.
   – Он, кстати, и сейчас здесь – сочетает приятное с полезным.
   – Тоже по русалочьи души приехал?
   – Снимает про них фильм. Кстати, о душах. Хочешь еще фактик?
   – Давай, интересно же.
   – Так вот, в Западной Европе издревле считали, что у русалок нет души. Они вроде бы хотят ее обрести, но не могут найти силы выйти из моря. Помнишь «Русалочку» Андерсена? Ведь она там ищет душу в любви с человеком.
   – Так все грустно. Я уже начинаю их жалеть. Слушай, а что же твой приятель будет показывать в своем фильме? Компьютерную графику? Кадры из мультфильма «Русалочка» и сцены из балета «Жизель»?
   – Почему «Жизель»?
   – О, я думала, ты все-все про русалок знаешь. Там же героиня после смерти становится чем-то таким… Вроде русалки.
   – Спасибо, теперь буду знать. И даже, может быть, первый раз в жизни схожу на балет. Тебя можно пригласить, чтобы было не так страшно?
   – Посмотрим на твое поведение. Так что насчет приятеля-телевизионщика?
   – Думаю, Артем просто воспользовался случаем и приехал за казенный счет. Он давний фанат этих мест. Несколько лет назад наведывался сюда делать один репортаж. Артем раньше работал корреспондентом в службе новостей и занимался в том числе всякими проблемными темами. В Светловодске тогда случился скандал с производством, которое отравляло озеро. То ли сливали отходы, то ли производили захоронения контейнеров…
   Тут Марина вспомнила, что дядя Витя о чем-то таком ей тоже рассказывал, но промолчала, не желая перебивать Вадима.
   – Вот с тех пор Артем просто влюбился в озеро. Сам не раз приезжал и меня сюда затаскивал. В принципе здесь под водой поплавать действительно удовольствие. А Таран – он чего-нибудь да снимет. Находчивый парень, настоящий профессионал.
   – Вадим, научишь меня плавать с аквалангом? – вдруг спросила Марина.
   – Да, мэм. Когда пожелаете.
   – Я завтра после обеда смогу освободиться. Дядя Витя едет на юбилей к какому-то своему приятелю. – С таких мероприятий, как деликатно выразился Избуцкий, быстро не возвращаются. – Я тебе дополнительно позвоню. А ты сможешь?
   – Конечно, ты ведь знаешь – моя работа ночная.
   – Мы будем плавать на пляже?
   – Нет, найдем укромный уголок. Озеро большое. Слушай, мне кажется, ты голодная осталась. Так ничего толком не поела.
   – Ничего страшного. Слушай, а чем русалки питаются?
   – Рыбой, наверное, чем же еще? Моллюсками всякими.
   – Интересно. Знаешь, что я сейчас вдруг подумала? Может быть, не завод виноват, что в озере исчез тот моллюск? Может, его русалки съели?
   – Какой моллюск?
   – Который воде золотистый цвет придавал. Ты разве не в курсе?
   – Я-то в курсе. А у тебя откуда сведения? Из летописей?
   – Слышала где-то, – пробормотала Марина, которую на самом деле меньше всего интересовали исчезнувшие моллюски.
   Словно почувствовав ее настроение, Вадим закруглил тему:
   – Бог с ними, с моллюсками. Нам шеломами черпать из озера воду перед битвами не придется.
   – Не зарекайся. А ты что, тоже читал летописи?
   – Разумеется.
   – Заметь, про русалок там ни слова.
   – Да знаю я. Если уж я изучаю тему, то изучаю досконально.
   – Слушай, – вдруг мечтательно сказала Марина. – Русалки и те рыбу едят. А я за все время в Светловодске ни разу рыбы не ела. Все мясо, мясо. Давай завтра рыбки закажем.
   – Конечно, закажем. В коне концов, быть у озера и не поесть рыбу – это преступление.
* * *
   В десять пятьдесят утра представительский «Мерседес» Павла Потапова подъехал к зданию солнечноводской мэрии. Но едва он остановился, как в него тут же полетели куриные яйца и помидоры. Секунду спустя сверкающие черной эмалью дверцы и тонированные стекла лимузина стали напоминать ранние полотна основоположника русского абстракционизма Кандинского.
   Прибывшие на двух джипах охранники пытались помочь шефу, но тоже попали под мощный перекрестный обстрел. В итоге они ретировались обратно в машины, бормоча страшные угрозы и вытирая помидорный сок. Теперь разъяренный Потапов, не решаясь выйти из автомобиля, матерился в телефонную трубку, требуя у милиции немедленно обеспечить порядок, безопасность и цивилизованный проход в здание мэрии. На одиннадцать часов у него была назначена встреча с мэром города Рощиным.
   Наконец прибывшие милиционеры оттеснили нападавших на безопасное расстояние, и генеральный директор стройхолдинга «Малахит» смог без ущерба для своего внешнего вида выйти наружу. Его взгляду предстала грандиозная картина. На площади, углом друг к другу, были растянуты два гигантских плаката. На одном кровавыми буквами было выведено: «Банду Рощина – под суд!» На другом значилось: «Потапов, гоу хоум!» Видимо, автор текста был уверен, что господин Потапов в школе английским письменным не овладел.
   Перед милицейским кордоном полукольцом стояло несколько сотен человек, в большинстве своем – пожилые женщины. Однако немало было длинноволосых юношей и коротко стриженных девушек. В руках собравшиеся держали целлофановые пакеты, где, надо думать, и лежали продукты питания, превращенные в средство нападения. В первых рядах возвышалась страшная носатая тетка в бейсболке и неприлично обтягивающем спортивном костюме молочно-белого цвета. Она была похожа на бабу-ягу, которую выпустили поиграть за нью-йоркских Yankees.
   Правда, в руках баба-yankees держала не бейсбольную биту, а грубо сколоченную маленькую виселицу в форме буквы Г. На виселице болталось чучело без одежды, но зато с заботливо нарисованным лицом. Лицо показалось Потапову знакомым. Внимательно присмотревшись, он с содроганием узнал себя. Видимо, чтобы у него не осталось иллюзий относительно того, кто болтается на перекладине, на животе чучела было крупно написано: «Потапов».
   Увидев, что недруг покинул машину и уже готов улизнуть под защиту стен мэрии, толпа взревела.
   – Что вы хотите? – спросил у собравшихся капитан, руководивший жидкой линией милицейской обороны. В руках он держал допотопный мегафон, который только усложнял общение с людьми.
   – Передать мэру требование прекратить строительство на дюнах, сделать строителям последнее предупреждение и сжечь чучело Потапова! – проинформировал кто-то из толпы.
   – Все это несанкционированно и, следовательно, незаконно! – радостно возвестил капитан. – Прошу разойтись. И помидорами больше не кидаться.
   Тут вперед выскочил упитанный рыжий тип с наглой физиономией и заорал:
   – Вперед! Не дадим супостату уйти! Мы заставим этого разорителя птичьих гнезд капитулировать!
   – Ложкин, стоять! – рявкнул в мегафон капитан. – Вы будете арестованы за нарушение…
   Но Ложкин был мастером своего дела и вел толпу на штурм не впервые. С криком «Врешь, нас не запугаешь!» он сорвался с места и, совершив пробежку, достойную финала мирового первенства по регби, прорвался через заграждения. В образовавшуюся после его рывка брешь проникло еще десятка полтора защитников окружающей среды. Находившийся в резерве милицейский наряд, выполнявший в этой битве функции засадного полка, был послан капитаном-воеводой на поимку авангарда противника.
   Неустрашимый Стас Ложкин, как болид Формулы-1, с ревом несся туда, где стоял генеральный директор «Малахита», окруженный охранниками. Он врезался в них с такой силой, что все повалились на землю, вымощенную гранитной плиткой.
   И все же через несколько минут порядок был восстановлен. Милиционерам удалось снова загнать всех за ограждения, а Потапов в сопровождении двух охранников отправился к мэру. Три других охранника помогали тащить брыкающегося эколога-экстремиста к патрульной машине. Ложкин, как золотая рыбка на конвейере консервного завода, трепыхался отчаянно, но молча. Толпа за ограждением недовольно гудела.
   Сообразительный капитан, не желающий развития затянувшегося конфликта, радостно сообщил в мегафон:
   – Успокойтесь, граждане. Этого господина мы доставим к нам в отделение для составления протокола. Потом его отпустят.
   – Сатрапы! – вдруг раздался крик Ложкина, который неожиданно обрел голос. – Наемники капитала! Вас сейчас снимают на скрытую камеру, ваш беспредел сегодня же покажут во всех вечерних новостях! Выпустите меня немедленно! Дайте свободу!
   – Я тебе сейчас дам по репе! – прошипел ему на ухо разъяренный охранник. – Навсегда заткнешься.
   – Всех не убьете, – злорадно сообщил неунывающий экстремист. – Мы вам не птички беззащитные, пожалеете, что не убрались отсюда по-хорошему. И передай своему работодателю, что это только начало. Я не успокоюсь, пока вас всех вместе с Потаповым не занесут в Красную книгу.
* * *
   Мэр Солнечноводска Станислав Рощин и генеральный директор строительного холдинга «Малахит» Павел Потапов увлеченно наблюдали из окна кабинета сцену погрузки ложкинского тела в милицейский автомобиль.
   – Станислав Сергеевич, – повернулся Потапов к мэру, – вам не кажется, что эти бесчинства нужно прекратить? Вчера мой главный инженер был вынужден остановить работы на строительстве жилого комплекса, потому что бабушки прыгали под гусеницы бульдозеров. Сегодня они устроили побоище под стенами мэрии. Что они сделают завтра – заминируют побережье?
   – Вы правы, Павел Андреевич. – Рощин вернулся к своему столу и сел в кресло. – Но что я могу еще сделать? Запрещаю все их акции, дал указание милиции задерживать их активистов за малейшие нарушения. Поверьте, бороться с организованным сопротивлением жителей города очень непросто.
   Потапов сел в кресло напротив и, не спросив разрешения, закурил.
   – Между прочим, Станислав Сергеевич, жителей города организовал этот самый Ложкин. Еще несколько дней назад мы спокойно себе работали. А отдельных сомневающихся в необходимости строительства быстро убеждали. В общем, Ложкин – это проблема.
   – Хорошо, я постараюсь что-нибудь придумать, – тяжело вздохнул мэр. – Но и вы со своей стороны…
   – Да, конечно. Кое-какие шаги мы уже предпринимаем. Пока же я решил принять участие в телевизионных дебатах, которые организует этот Фронт экологической обороны. Мне уже звонили с телевидения, приглашали. Поиграем немного в демократию. Кстати, Станислав Сергеевич, там должны быть и представители городских властей. Большая к вам просьба – проинструктируйте людей, что им нужно говорить.
   – Очень хорошо, что вы меня предупредили. – Рощин что-то черкнул в своем ежедневнике. – Когда планируется эфир?
   – Послезавтра.
   – Я дам команду. Будет прекрасно, если вам удастся заключить с ними перемирие. Хотя бы временное. У вас вообще врожденный дар убеждать людей.
   Потапов, с лица которого не сходило выражение крайней озабоченности, на комплимент отреагировал вялой полуулыбкой.
   – Перемирие нам необходимо. Только временное, как вы верно заметили. Месяца на два – два с половиной. Вы же знаете, мы вложили очень большие деньги в рекламу нового курорта, сейчас сюда ежедневно приезжают десятки людей, желающих приобрести здесь собственность. С каждым днем их будет все больше. А эти отмороженные экологи могут всех клиентов распугать, да еще сорвать сроки сдачи объектов. Понимаете, о чем я?
   – Разумеется, – кивнул мэр.
   Потапов с силой затушил сигарету в пепельнице и, уставившись на Рощина своими блестящими злыми глазами, прошипел:
   – Ненавижу! Будь моя воля, передавил бы этих худосочных студентов и пожилых неврастеничек. Ведь только-только закрыли тему с загрязнением озера. Такую мощную кампанию провели – ни одна собака теперь даже не вспоминает эту историю. Все, умерло. Так на тебе, новая проблема.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента