Страница:
И вот ночную бабочку ведут.
«Россия», «Космос» и «Континенталь» — Твои любимые охотничьи места.
Шампанское, икра и запах сигарет — На все готов очередной клиент.
Путана, путана, путана…
Ночная бабочка, ну кто же виноват?
Путана, путана, путана…
Огни отелей так заманчиво горят".
Наташа услышала шаги и покашливание. В дверь осторожно вставили ключ.., и очень медленно повернули. Хозяин вряд ли стал бы входить так осторожно. Что, если это Негодько?! Видел, как Наталья проскользнула в номер, дождался, пока она останется здесь одна, и решил наконец-то с ней разделаться?
Наташа быстро убрала графин со стаканом и, взяв в руки увесистый поднос, приподнялась за дверью. Как только дверь распахнется… Она встала на цыпочки и подняла поднос над головой, чтобы удар оказался посильнее.
Дверь распахнулась и… Бэмс! Наташа опустила поднос прямо на голову зеленоглазого. Он посмотрел на нее диким взглядом, сделал несколько вальсирующих движений по комнате, закатил глаза и мешком свалился на пол. В коридоре тем временем послышались голоса. Инстинкт самосохранения заставил Наташу притворить дверь. После этого она захлопотала возле пострадавшего. Мокрое полотенце быстро привело его в чувство.
— Это снова вы! — слабым голосом сказал зеленоглазый и застонал:
— Какого черта вы на меня напали? Кто вы такая? Я сейчас вызову охрану…
— Не надо! — испугалась Наташа. — Я… Э-э-э… Я — ночная бабочка. В смысле — путана. Я подумала, что наша с вами встреча должна стать запоминающейся.
— Вы своего добились, — прокряхтел тот, подымаясь на ноги и плюхаясь на диван. — Я вас хорошо запомнил. А теперь признавайтесь — зачем вы забрались ко мне в номер? Я ведь вас не вызывал. У меня совершенно нет желания развлекаться. Тем более что вы уже совсем немолоды, то есть не совсем молоды… — Он помолчал и попросил:
— Дайте воды! Так что вы тут делаете?
— Видите ли, Афанасий, — сказала Наташа, сделав трагическое лицо. — Я хоть и женщина легкого поведения, но все же человек! Я у вас тут спряталась на время. Чтобы, передохнуть, выплакать слезы… Иногда такая тоска нападает…
— Н-да? — не поверил зеленоглазый. — Отчего же?
— Меня, верите ли, унижают, топчут мое женское достоинство. Подают клиентам ну просто как рыбу к пиву! — горячо заговорила Наташа, которая знала о путанах только то, что пишут в газетах. — Любая сволочь, которая заплатила деньги, имеет на меня все права.
— Зачем же вы, лапочка, влезли в этот бизнес? Сидели бы себе в фотомастерской, принимали пленки «Кодак» на проявку. Или торговали бижутерией в «Рамсторе» или квасом на рынке. Мало ли спокойных профессий!
— Видите ли, Афанасий! — глубокомысленно изрекла Наташа. — Вы забываете о том, как богатая обстановка развращает юную девушку. Шампанское, икра и запах сигарет… Очередной клиент готов ради меня буквально на все. Буквально. Да и огни отелей, знаете ли, так заманчиво горят…
Зеленоглазый потрогал затылок и помотал головой.
— Надеюсь, приступ хандры прошел и вы наконец оставите меня в покое.
— Хорошо-хорошо, — сказала Наташа. — Можете вызвать для меня такси.
— Чего его вызывать? — поинтересовался зеленоглазый. — Выходите на улицу, швейцар мигом организует вам машину.
— Тогда проводите меня, — непреклонным тоном заявила Наташа.
— Пошли вы к черту! — неожиданно рассердился он. — Не буду я вас провожать, я на банкет опаздываю!
— Тогда я у вас переночую.
— На здоровье. Только не ложитесь в постель, я не сплю с кем попало. Впрочем — ложитесь. Вряд ли я появлюсь до утра.
И он действительно так и не появился, и Наташа выспалась на его кровати, хотя была уверена, что ей не удастся даже задремать. Она старалась не думать о том, что там произошло в двадцать четвертом номере. По крайней мере, звуков борьбы и возмущенных воплей она не слышала. Утром швейцар усадил ее в такси, и, постоянно оглядываясь назад, она через некоторое время прибыла к подруге Ольге. Никаких подозрительных машин у нее на хвосте не висело, что было, в общем-то, удивительно.
После того как Наташа сбивчиво рассказала Ольге обо всем, что с ней случилось, ее подруга впала в уныние.
— И что же мне с тобой делать? — бормотала она, расхаживая по комнате в пижаме. — Что я могу? Я ничего не могу.
— А Роман подвоха не почувствовал? — допытывалась Ксюша. — Если бы он мне вместо себя кого-нибудь подсунул, я бы сразу догадалась! А он, выходит, не догадался, что переписывалась с ним совсем не та девушка, которая пришла на Свидание.
— Ав! — подтвердила Клипса, которая готова была соглашаться с каждым, кто кормит ее сосисками.
— Ой, нет, я кое-что все-таки могу! — неожиданно закричала Ольга. — Могу устроить тебя на временную работу!
— Только не предлагай мне чистить унитазы, я умру от унижения, — предупредила Наташа.
— Какая разница, чем заниматься! Ты так скроешься, Наталья, тебя ни одна собака не найдет! У меня вакантных мест — миллионы куч. Давай-ка быстренько поедем ко мне в офис и залезем в базу данных.
И они действительно поехали и залезли. Просидели за компьютером два часа, но не нашли ничего подходящего. В больших количествах требовались только няни к маленьким мальчикам и девочкам.
— Неужели нет никакой временной работы без младенцев? — вознегодовала Наташа. — Я менеджер по продажам! Опытный. И у меня в активе два языка.
— Интересно, почему ты выступаешь? — отрезала Ольга. — Ты слишком привередлива: унитазы, вон, мыть не хочешь! Сейчас люди с двумя языками чем только не занимаются! И коней объезжают, и камины кладут.
Она прошлась по комнате, потянулась и вдруг стукнула себя по голове кулаком.
— А мужик-то? — неожиданно завопила она. — Тот мужик со странностями!
Наташа немедленно насторожилась. В ее жизни мужиков со странностями было хоть отбавляй, иметь еще одного в качестве работодателя она не хотела.
— Слушай, Наталья! Нас тут донимает один тип. Ничего такого, кандидат наук, книжки пишет. Короче — книжный червь.
— И что? — поинтересовалась та, склонив голову к плечу, словно Клипса, которой подавали неподвластные ее собачьему уму команды.
— Ему нужна помощница для составления какого-то каталога. Или архива. Надо брать бумажки, вводить текст в компьютер и сортировать по темам. Он тебе все объяснит. Правда, есть одна загвоздка…
Ольга помолчала, прикусив губу, и некоторое время разглядывала свои туфли.
— Ты говори, говори, — подбодрила ее Наташа ироническим тоном. Она уже поняла, что с этим кандидатом что-то нечисто.
— Думаю, у него чертовски ревнивая жена. Какая-нибудь ведьма, которая может подсыпать тебе в суп мышьяку или запустить в постель гремучую змею, если вообразит, что ее благоверный на тебя засматривается.
— Отлично, — пробормотала Наташа. — Мне везет. Но с чего ты это взяла? Он сам тебе сказал про ревнивую жену?
— Нет. — Ольга достала откуда-то папку и, ловко перетасовав бумажки, словно картежник колоду, выхватила одну и потрясла ею в воздухе. — Вот. Покровский Андрей Алексеевич. Он хочет помощницу. Несексуальную. Помнится, на словах он говорил, что ему нужна умная и несимпатичная женщина. Такая, что возбуждает только мысль, не затрагивая тела.
— Почему бы в таком случае ему не нанять помощника-мужчину?
— Черт его знает! — развела руками Ольга. — Возможно, Андрей Алексеевич действительно связан узами брака и боится, что мужчина «с проживанием» соблазнит его хорошенькую жену. Как бы то ни было, это для тебя отличный шанс. Работа чистенькая, бумажная, еда, дом за городом. Там тебя точно никто не найдет! Приступать можно хоть сегодня, это тоже плюс. Один телефонный звонок — и вперед. Правда, есть одна загвоздка, — повторила она.
— Еще одна? — возмутилась Наташа, представившая себе кандидата наук Покровского въедливым типом с козлиной бородкой и в круглых очках.
— Это все та же загвоздка, Наталья! Ему нужна несимпатичная женщина. Несексуальная. И даже не вздумай кокетничать! — предупредила она, заметив, что подруга открыла рот, чтобы возразить. — Может, ты и не красавица, но и не уродка. И ты безумно, безумно обаятельна! Даже не знаю, что тут можно сделать.
Наташа подошла к большому зеркалу в углу кабинета и критически оглядела себя.
— Ничего такого, из-за чего стоит переживать, — сообщила она после некоторого раздумья.
— У тебя стрижка элегантная, — заметила Ольга. — Как у Одри Хэпберн в фильме «Двое в пути».
— Спасибо, — сказала Наташа и продолжила:
— Нос и рот обыкновенные, щеки пухлые, глаза маленькие, но дикие.
— Ты ведь знаешь, что женщину делают туфли и прическа, — напомнила ей Ольга. — Давай ты наденешь кеды и пострижешься налысо. Деми Мур, вон, уже несколько лет ходит лысая и ничего!
— Да? — возмутилась Наташа. — Если все утрясется и я лысая выйду на работу, меня не правильно поймут! Меня даже могут в должности понизить, я ведь работаю с людьми.
— Да ладно тебе, обрастешь за три недели! Кроме того, лучше жить лысой, чем умереть хорошо причесанной.
— Не каждая женщина с тобой согласится, — буркнула Наташа.
Воодушевленная, словно спортсмен перед олимпийским забегом, Ольга позвонила Покровскому и провела с ним рекордно короткие переговоры.
— Он будет ждать тебя сегодня вечером! — сообщила она тоном старой натасканной секретарши, выполнившей сложнейшее задание любимого босса. — Он рад, что я подыскала ему помощницу. Нет, он правда рад. Воодушевился ужасно. Поэтому, Наталья, ты не должна ударить в грязь лицом.
Они отправились в парикмахерскую и объяснили, чего хотят. Мастерица попыталась было высказать свое мнение, но Наташа тут же нашлась:
— Видите ли, я актриса, — сказала она, развалившись в кресле. — У меня новая роль, и я должна быть почти лысой. Такой крохотный ежик, пожалуйста. Пятимиллиметровый.
— А разве вы не используете парики? — поинтересовалась парикмахерша, оборачивая Наташу простынкой.
— Я всегда вживаюсь в роль по-настоящему. Лысая так лысая.
Когда Ольга увидела стриженую подругу, то принялась сгибаться пополам и клокотать, словно кипяток в кастрюле.
— Класс, — сказала Наташа, поглаживая голову по бритому затылку. — Чувствую себя как подрезанный куст.
— Теперь обувь! — напомнила Ольга.
Они завернули в спортивный магазин и купили матерчатые красно-синие тапочки отечественного дизайна с широкими белыми шнурками. Тапочки выглядели столь пугающе, что прохожие еще издали начинали глазеть на Наташины ноги.
— Отлично! — потерла руки Ольга. — Сейчас мы покажем тебя Шевердинскому, что-то он скажет?
Сева Шевердинский был страшным, как тяжкий грех, однако в качестве компенсации господь наградил его высоким ростом и светлым чубом. Поэтому женщины осаждали Шевердинского, и он против воли сделался повесой и ловеласом.
— Оцени, Сева, новый облик моей подруги! — сказала Ольга, зазвав его к себе в кабинет. — Повернись, Наталья. Нам хотелось, чтобы она выглядела не слишком.., м-м-м.., женственной.
Наташа послушно покружилась вокруг своей оси и спросила:
— Ну как?
— Очень сексуально, — сказал Шевердинский, помяв подбородок.
— Господи! — закричала расстроенная Ольга. — Что в ней сексуального, Сева?! Лысая женщина в тапках!
— Ну… — застеснялся тот. — Круглая попка, лодыжки такие.., симпатичные. Шейка аппетитная.
Ольга выгнала Шевердинского и принялась деловито выхаживать по кабинету, не спуская с Наташи глаз:
— Он просто маньяк, Наталья. Выглядишь ты хуже некуда. Хотя… Попа действительно как-то выпирает. И ноги лучше скрыть совсем. Знаешь что? Пойдем купим тебе другое платье — подлиннее и помешковатее.
Наташа послушно поплелась за подругой в магазин. Они зашли в отдел женской одежды и мгновенно подыскали то, что нужно — сарафан до полу с обвисающей грудью. Он был нездорового зеленого цвета с разбросанными тут и там серыми горошинами.
— Даже в мечтах я не видела такой прелести! — заявила Ольга.
Теперь прохожие не только таращились на Наташу, но еще и оборачивались ей вслед, несмотря на то что тапки совершенно потерялись на фоне сарафана.
— Кандидат наук будет доволен, — заверила Ольга, с удовлетворением глядя на дело рук своих.
Наташа снова подошла к зеркалу и мрачно заметила:
— Я похожа на доярку, переболевшую тифом.
— Вот и хорошо! Можешь морально готовиться к работе, а я съезжу домой, соберу тебе кой-какое барахлишко. Ночную рубашку там, тренировочный костюм, халат. Все будет мое, ношеное, так что — не обессудь. В твою квартиру я не поеду ни за какие коврижки. Вдруг маньяк подумает, что я — это ты, и пырнет меня ножом?
Она уехала, а Наташа уронила голову на руки и заплакала. Вот какой у нее получается чудный отпуск! Была бы она в чем-нибудь виновата, тогда другое дело. А так…
Она представления не имела, что ожидает ее в доме кандидата наук Андрея Алексеевича Покровского. А если бы знала, то вместе с Клипсой забилась бы под кровать и даже за сосиски оттуда не вылезла.
Глава 3
«Россия», «Космос» и «Континенталь» — Твои любимые охотничьи места.
Шампанское, икра и запах сигарет — На все готов очередной клиент.
Путана, путана, путана…
Ночная бабочка, ну кто же виноват?
Путана, путана, путана…
Огни отелей так заманчиво горят".
Наташа услышала шаги и покашливание. В дверь осторожно вставили ключ.., и очень медленно повернули. Хозяин вряд ли стал бы входить так осторожно. Что, если это Негодько?! Видел, как Наталья проскользнула в номер, дождался, пока она останется здесь одна, и решил наконец-то с ней разделаться?
Наташа быстро убрала графин со стаканом и, взяв в руки увесистый поднос, приподнялась за дверью. Как только дверь распахнется… Она встала на цыпочки и подняла поднос над головой, чтобы удар оказался посильнее.
Дверь распахнулась и… Бэмс! Наташа опустила поднос прямо на голову зеленоглазого. Он посмотрел на нее диким взглядом, сделал несколько вальсирующих движений по комнате, закатил глаза и мешком свалился на пол. В коридоре тем временем послышались голоса. Инстинкт самосохранения заставил Наташу притворить дверь. После этого она захлопотала возле пострадавшего. Мокрое полотенце быстро привело его в чувство.
— Это снова вы! — слабым голосом сказал зеленоглазый и застонал:
— Какого черта вы на меня напали? Кто вы такая? Я сейчас вызову охрану…
— Не надо! — испугалась Наташа. — Я… Э-э-э… Я — ночная бабочка. В смысле — путана. Я подумала, что наша с вами встреча должна стать запоминающейся.
— Вы своего добились, — прокряхтел тот, подымаясь на ноги и плюхаясь на диван. — Я вас хорошо запомнил. А теперь признавайтесь — зачем вы забрались ко мне в номер? Я ведь вас не вызывал. У меня совершенно нет желания развлекаться. Тем более что вы уже совсем немолоды, то есть не совсем молоды… — Он помолчал и попросил:
— Дайте воды! Так что вы тут делаете?
— Видите ли, Афанасий, — сказала Наташа, сделав трагическое лицо. — Я хоть и женщина легкого поведения, но все же человек! Я у вас тут спряталась на время. Чтобы, передохнуть, выплакать слезы… Иногда такая тоска нападает…
— Н-да? — не поверил зеленоглазый. — Отчего же?
— Меня, верите ли, унижают, топчут мое женское достоинство. Подают клиентам ну просто как рыбу к пиву! — горячо заговорила Наташа, которая знала о путанах только то, что пишут в газетах. — Любая сволочь, которая заплатила деньги, имеет на меня все права.
— Зачем же вы, лапочка, влезли в этот бизнес? Сидели бы себе в фотомастерской, принимали пленки «Кодак» на проявку. Или торговали бижутерией в «Рамсторе» или квасом на рынке. Мало ли спокойных профессий!
— Видите ли, Афанасий! — глубокомысленно изрекла Наташа. — Вы забываете о том, как богатая обстановка развращает юную девушку. Шампанское, икра и запах сигарет… Очередной клиент готов ради меня буквально на все. Буквально. Да и огни отелей, знаете ли, так заманчиво горят…
Зеленоглазый потрогал затылок и помотал головой.
— Надеюсь, приступ хандры прошел и вы наконец оставите меня в покое.
— Хорошо-хорошо, — сказала Наташа. — Можете вызвать для меня такси.
— Чего его вызывать? — поинтересовался зеленоглазый. — Выходите на улицу, швейцар мигом организует вам машину.
— Тогда проводите меня, — непреклонным тоном заявила Наташа.
— Пошли вы к черту! — неожиданно рассердился он. — Не буду я вас провожать, я на банкет опаздываю!
— Тогда я у вас переночую.
— На здоровье. Только не ложитесь в постель, я не сплю с кем попало. Впрочем — ложитесь. Вряд ли я появлюсь до утра.
И он действительно так и не появился, и Наташа выспалась на его кровати, хотя была уверена, что ей не удастся даже задремать. Она старалась не думать о том, что там произошло в двадцать четвертом номере. По крайней мере, звуков борьбы и возмущенных воплей она не слышала. Утром швейцар усадил ее в такси, и, постоянно оглядываясь назад, она через некоторое время прибыла к подруге Ольге. Никаких подозрительных машин у нее на хвосте не висело, что было, в общем-то, удивительно.
После того как Наташа сбивчиво рассказала Ольге обо всем, что с ней случилось, ее подруга впала в уныние.
— И что же мне с тобой делать? — бормотала она, расхаживая по комнате в пижаме. — Что я могу? Я ничего не могу.
— А Роман подвоха не почувствовал? — допытывалась Ксюша. — Если бы он мне вместо себя кого-нибудь подсунул, я бы сразу догадалась! А он, выходит, не догадался, что переписывалась с ним совсем не та девушка, которая пришла на Свидание.
— Ав! — подтвердила Клипса, которая готова была соглашаться с каждым, кто кормит ее сосисками.
— Ой, нет, я кое-что все-таки могу! — неожиданно закричала Ольга. — Могу устроить тебя на временную работу!
— Только не предлагай мне чистить унитазы, я умру от унижения, — предупредила Наташа.
— Какая разница, чем заниматься! Ты так скроешься, Наталья, тебя ни одна собака не найдет! У меня вакантных мест — миллионы куч. Давай-ка быстренько поедем ко мне в офис и залезем в базу данных.
И они действительно поехали и залезли. Просидели за компьютером два часа, но не нашли ничего подходящего. В больших количествах требовались только няни к маленьким мальчикам и девочкам.
— Неужели нет никакой временной работы без младенцев? — вознегодовала Наташа. — Я менеджер по продажам! Опытный. И у меня в активе два языка.
— Интересно, почему ты выступаешь? — отрезала Ольга. — Ты слишком привередлива: унитазы, вон, мыть не хочешь! Сейчас люди с двумя языками чем только не занимаются! И коней объезжают, и камины кладут.
Она прошлась по комнате, потянулась и вдруг стукнула себя по голове кулаком.
— А мужик-то? — неожиданно завопила она. — Тот мужик со странностями!
Наташа немедленно насторожилась. В ее жизни мужиков со странностями было хоть отбавляй, иметь еще одного в качестве работодателя она не хотела.
— Слушай, Наталья! Нас тут донимает один тип. Ничего такого, кандидат наук, книжки пишет. Короче — книжный червь.
— И что? — поинтересовалась та, склонив голову к плечу, словно Клипса, которой подавали неподвластные ее собачьему уму команды.
— Ему нужна помощница для составления какого-то каталога. Или архива. Надо брать бумажки, вводить текст в компьютер и сортировать по темам. Он тебе все объяснит. Правда, есть одна загвоздка…
Ольга помолчала, прикусив губу, и некоторое время разглядывала свои туфли.
— Ты говори, говори, — подбодрила ее Наташа ироническим тоном. Она уже поняла, что с этим кандидатом что-то нечисто.
— Думаю, у него чертовски ревнивая жена. Какая-нибудь ведьма, которая может подсыпать тебе в суп мышьяку или запустить в постель гремучую змею, если вообразит, что ее благоверный на тебя засматривается.
— Отлично, — пробормотала Наташа. — Мне везет. Но с чего ты это взяла? Он сам тебе сказал про ревнивую жену?
— Нет. — Ольга достала откуда-то папку и, ловко перетасовав бумажки, словно картежник колоду, выхватила одну и потрясла ею в воздухе. — Вот. Покровский Андрей Алексеевич. Он хочет помощницу. Несексуальную. Помнится, на словах он говорил, что ему нужна умная и несимпатичная женщина. Такая, что возбуждает только мысль, не затрагивая тела.
— Почему бы в таком случае ему не нанять помощника-мужчину?
— Черт его знает! — развела руками Ольга. — Возможно, Андрей Алексеевич действительно связан узами брака и боится, что мужчина «с проживанием» соблазнит его хорошенькую жену. Как бы то ни было, это для тебя отличный шанс. Работа чистенькая, бумажная, еда, дом за городом. Там тебя точно никто не найдет! Приступать можно хоть сегодня, это тоже плюс. Один телефонный звонок — и вперед. Правда, есть одна загвоздка, — повторила она.
— Еще одна? — возмутилась Наташа, представившая себе кандидата наук Покровского въедливым типом с козлиной бородкой и в круглых очках.
— Это все та же загвоздка, Наталья! Ему нужна несимпатичная женщина. Несексуальная. И даже не вздумай кокетничать! — предупредила она, заметив, что подруга открыла рот, чтобы возразить. — Может, ты и не красавица, но и не уродка. И ты безумно, безумно обаятельна! Даже не знаю, что тут можно сделать.
Наташа подошла к большому зеркалу в углу кабинета и критически оглядела себя.
— Ничего такого, из-за чего стоит переживать, — сообщила она после некоторого раздумья.
— У тебя стрижка элегантная, — заметила Ольга. — Как у Одри Хэпберн в фильме «Двое в пути».
— Спасибо, — сказала Наташа и продолжила:
— Нос и рот обыкновенные, щеки пухлые, глаза маленькие, но дикие.
— Ты ведь знаешь, что женщину делают туфли и прическа, — напомнила ей Ольга. — Давай ты наденешь кеды и пострижешься налысо. Деми Мур, вон, уже несколько лет ходит лысая и ничего!
— Да? — возмутилась Наташа. — Если все утрясется и я лысая выйду на работу, меня не правильно поймут! Меня даже могут в должности понизить, я ведь работаю с людьми.
— Да ладно тебе, обрастешь за три недели! Кроме того, лучше жить лысой, чем умереть хорошо причесанной.
— Не каждая женщина с тобой согласится, — буркнула Наташа.
Воодушевленная, словно спортсмен перед олимпийским забегом, Ольга позвонила Покровскому и провела с ним рекордно короткие переговоры.
— Он будет ждать тебя сегодня вечером! — сообщила она тоном старой натасканной секретарши, выполнившей сложнейшее задание любимого босса. — Он рад, что я подыскала ему помощницу. Нет, он правда рад. Воодушевился ужасно. Поэтому, Наталья, ты не должна ударить в грязь лицом.
Они отправились в парикмахерскую и объяснили, чего хотят. Мастерица попыталась было высказать свое мнение, но Наташа тут же нашлась:
— Видите ли, я актриса, — сказала она, развалившись в кресле. — У меня новая роль, и я должна быть почти лысой. Такой крохотный ежик, пожалуйста. Пятимиллиметровый.
— А разве вы не используете парики? — поинтересовалась парикмахерша, оборачивая Наташу простынкой.
— Я всегда вживаюсь в роль по-настоящему. Лысая так лысая.
Когда Ольга увидела стриженую подругу, то принялась сгибаться пополам и клокотать, словно кипяток в кастрюле.
— Класс, — сказала Наташа, поглаживая голову по бритому затылку. — Чувствую себя как подрезанный куст.
— Теперь обувь! — напомнила Ольга.
Они завернули в спортивный магазин и купили матерчатые красно-синие тапочки отечественного дизайна с широкими белыми шнурками. Тапочки выглядели столь пугающе, что прохожие еще издали начинали глазеть на Наташины ноги.
— Отлично! — потерла руки Ольга. — Сейчас мы покажем тебя Шевердинскому, что-то он скажет?
Сева Шевердинский был страшным, как тяжкий грех, однако в качестве компенсации господь наградил его высоким ростом и светлым чубом. Поэтому женщины осаждали Шевердинского, и он против воли сделался повесой и ловеласом.
— Оцени, Сева, новый облик моей подруги! — сказала Ольга, зазвав его к себе в кабинет. — Повернись, Наталья. Нам хотелось, чтобы она выглядела не слишком.., м-м-м.., женственной.
Наташа послушно покружилась вокруг своей оси и спросила:
— Ну как?
— Очень сексуально, — сказал Шевердинский, помяв подбородок.
— Господи! — закричала расстроенная Ольга. — Что в ней сексуального, Сева?! Лысая женщина в тапках!
— Ну… — застеснялся тот. — Круглая попка, лодыжки такие.., симпатичные. Шейка аппетитная.
Ольга выгнала Шевердинского и принялась деловито выхаживать по кабинету, не спуская с Наташи глаз:
— Он просто маньяк, Наталья. Выглядишь ты хуже некуда. Хотя… Попа действительно как-то выпирает. И ноги лучше скрыть совсем. Знаешь что? Пойдем купим тебе другое платье — подлиннее и помешковатее.
Наташа послушно поплелась за подругой в магазин. Они зашли в отдел женской одежды и мгновенно подыскали то, что нужно — сарафан до полу с обвисающей грудью. Он был нездорового зеленого цвета с разбросанными тут и там серыми горошинами.
— Даже в мечтах я не видела такой прелести! — заявила Ольга.
Теперь прохожие не только таращились на Наташу, но еще и оборачивались ей вслед, несмотря на то что тапки совершенно потерялись на фоне сарафана.
— Кандидат наук будет доволен, — заверила Ольга, с удовлетворением глядя на дело рук своих.
Наташа снова подошла к зеркалу и мрачно заметила:
— Я похожа на доярку, переболевшую тифом.
— Вот и хорошо! Можешь морально готовиться к работе, а я съезжу домой, соберу тебе кой-какое барахлишко. Ночную рубашку там, тренировочный костюм, халат. Все будет мое, ношеное, так что — не обессудь. В твою квартиру я не поеду ни за какие коврижки. Вдруг маньяк подумает, что я — это ты, и пырнет меня ножом?
Она уехала, а Наташа уронила голову на руки и заплакала. Вот какой у нее получается чудный отпуск! Была бы она в чем-нибудь виновата, тогда другое дело. А так…
Она представления не имела, что ожидает ее в доме кандидата наук Андрея Алексеевича Покровского. А если бы знала, то вместе с Клипсой забилась бы под кровать и даже за сосиски оттуда не вылезла.
Глава 3
Для того чтобы оторваться от «хвоста», пришлось провести целую шпионскую операцию. Правда, в окрестностях никаких знакомых физиономий замечено не было, но, как справедливо рассудила Ольга, не факт, что враги не затаились где-то поблизости. Она сходила к дворничихе Антонине и позолотила ей трудовую ручку. Антонина открыла им подвал, и, не выходя из подъезда, подруги благодаря дворничиховой товарке-уборщице попали сначала в подсобку магазина, потом в торговый зал и уже оттуда вышли на улицу. Бандиты, конечно, не могли ожидать от них такого коварства!
Возле входа в магазин уже стояло заказанное по телефону такси. Ольга засунула на заднее сиденье сначала Наташу, а вслед за ней — спортивную сумку с вещами.
— Вот тебе адрес, — сказала она и протянула исписанную бумажку. Потом повторила адрес для шофера и нетерпеливо спросила:
— Поселок Березкино. Найдете?
— Найдем! — бодро отозвался он. — Отчего не найти? Мы ж не в Африке!
Шофер включил радио и всю дорогу отвратительным голосом пел, ничуть не стесняясь своей пассажирки. Два раза его вызывал диспетчер и хрипел что-то нечеловеческим голосом в переговорное устройство, а шофер отвечал. Наташа удивлялась, как он вообще что-нибудь понимает.
Первые полчаса она постоянно оглядывалась назад, опасаясь, что за ними едет какая-нибудь неприметная машина, но потом поняла, что побег удался, и успокоилась. И даже задремала, свесив голову на грудь, а потом вдруг проснулась, потому что почувствовала неожиданный толчок.
— Вот, барышня, не повезло нам, — сообщил шофер. — Колесо спустило. Ну да вы не переживайте, это мы мигом исправим!
«Миг», однако, растянулся надолго, и только в восьмом часу вечера им наконец удалось тронуться с места. Когда автомобиль свернул с шоссе на местную дорогу и Наташа вытянула шею, опасаясь пропустить указатель, шофер неожиданно съехал на обочину и вздохнул:
— Кажется, барышня, нам опять не повезло. У меня машина сломалась.
— Как это — сломалась? — опешила Наташа. — Она же только что ехала!
— Ехала, ехала и приехала, — грустно ответил тот. — Перегрев.
— И что?!
— Ну что, что? Постоим, подумаем… Разберемся!
Он вышел, открыл капот, повздыхал над ним, потом вернулся в салон и начал долгие переговоры с рычащей, словно трактор, рацией.
— Что говорят? — поинтересовалась Наташа.
— Ничего хорошего, — буркнул шофер. — Боюсь, барышня, мы тут надолго застряли. Вы, значит, расплатитесь со мной за то, что я вас досюда довез.
— Докуда это — досюда?! — рассердилась Наташа. — Мне досюда не надо, мне надо до самого конца!
— Извините, но это невозможно. Могу поймать для вас попутку.
Через полчаса стало ясно, что ловить просто нечего. По дороге не ездило ровным счетом ничего — ни в одну, ни в другую сторону.
«Хоть бы велосипед какой попался или сенокосилка, на худой конец», — подумала Наташа и спросила у шофера:
— Вы по крайней мере знаете, где мы находимся?
— Можно по карте посмотреть, — оживился тот и полез под сиденье. — Вот, глядите, тут — ваше Березкино, а здесь — мы. Рядом!
И правда: казалось, что до пункта назначения буквально рукой подать.
— Это, значит, надо идти через лесок, наискосок. Выйдете точнехонько к тому самому месту, что вам нужно, — заверил ее шофер.
Наташа выволокла сумку на дорогу и порадовалась, что она не слишком тяжелая. «Не стоит нервничать, — убеждала она себя. — Ничего особенного! Просто началась черная полоса. Она скоро закончится, и я заживу, как прежде. Боже мой, почему я не ценила свою прекрасную налаженную жизнь?! У меня ведь есть работа, есть свой дом, я свободна, достаточно молода, здорова… Как я могла предаваться унынию только из-за того, что меня бросил кретин Калашников?»
Некоторое время она занималась самобичеванием, одновременно углубляясь по проселку в лес. Неожиданно с дерева спрыгнула белка и, распушив хвост, метнулась на другую сторону дороги. И вот тут-то Наташа наконец очнулась. Очнулась и поняла, что находится в совершенно незнакомом месте, одна-одинешенька, и, попадись навстречу дурные люди, ей даже нечем будет защититься. Она вскинула руку, посмотрела на часы и воскликнула:
— Мамочки мои!
Одиннадцать вечера. Уже темнеет, а дороге конца-края нет. Вероятно, то, что на карте выглядит крошечным зеленым квадратиком, на самом деле — дремучий лес! И до жилья — километры пути…
Именно в этот самый момент она услышала голоса. Мужские. По всей видимости, двое незнакомцев шли ей навстречу и вот-вот должны были показаться из-за поворота. «Вдруг это бандиты или насильники? — содрогнулась Наташа. — Надо немедленно спрятаться!» Она дернулась в одну сторону, потом в другую, сделала полный оборот вокруг своей оси, взвалила сумку на плечо и на полусогнутых побежала за елки.
По дороге действительно шли два человека. Только были это не бандиты и насильники, а обыкновенные дачники, Иван и Федор, оба — интеллигентные люди, умницы, физики по образованию. Дорога резко повернула, и тут они увидели незнакомую дамочку в кошмарном длинном сарафане и спортивных тапочках, которая сначала завертелась на месте волчком, а потом стремглав бросилась в кусты, приседая от страха. Интеллигентные люди переглянулись, усмехнулись и почувствовали в себе детский азарт. Можно было покричать ей вслед: «Утю-тю!», но они не стали.
— Кажется, она испугалась, — сказал Иван шепотом.
— Нас, что ли?
— Кого же еще? Давай поржем? — предложил он и спросил нарочито громко:
— Тебе не показалось, что здесь только что кто-то был?
Федор поглядел на Ивана, подмигнул ему и ответил:
— Точно! Дохнуло парфюмом. Из этого следует, что поблизости прячется баба!
Наташа, стоявшая на четвереньках поделкой, припала к земле грудью, чтобы окончательно слиться с пейзажем.
— Надо эту бабу поймать и сделать с ней что-нибудь ужасное! — заявил Иван очень серьезным тоном.
Наташу отлично было видно среди ветвей, и когда она вжалась в мох, подняв попу кверху, физикам стало по-настоящему весело.
— Согласен! — немедленно ответил Федор. — Будем ходить туда-сюда, и как только баба выйдет на дорогу, сразу на нее накинемся. И тут уж от души повеселимся! Не забыл, как мы разделались с той, в желтом купальнике? А как она визжала? Приятно вспомнить!
Ухмыляясь, приятели проследовали дальше, не замедляя хода. Им было забавно думать, что они напугали какую-то дурочку и она теперь будет продираться через бурелом и не осмелится выйти на дорогу до самого дачного поселка.
Проводив их глазами, Наташа схватила сумку и, стараясь не дышать, на цыпочках двинулась в чашу. Так она и знала! Раз уж не везет, так не везет во всем. Она бежит из Москвы от одних маньяков и здесь, в лесу, нарывается на других. Конечно, как же иначе. Но нет, она еще поборется с судьбой!
Борьба с судьбой отняла у нее массу сил. К этому времени окончательно стемнело и идти приходилось на ощупь. Кроме того, начал накрапывать мелкий дождь. Сумка становилась все тяжелее и тяжелее и уже через полчаса весила тонну. Наташа решила расстаться с ней, но не успела, потому что зацепилась за корень, споткнулась, взмахнула руками и полетела в какой-то овраг. Поцарапалась, ударилась плечом и, бросившись лицом на землю, разрыдалась от отчаяния.
Нарыдавшись всласть, она подняла голову и увидела прямо перед собой два желтых круглых глаза.
— Отвали, зверь! — крикнула Наташа хриплым голосом и вскочила на ноги. — Меня голыми лапами не возьмешь!
В ответ раздалось угрожающее рычание. «Неужели волки? — пронеслось у нее в голове. — Сейчас сбежится вся стая, и меня загрызут!» Она нащупала сумку, скатившуюся в овраг вслед за ней, и, схватив ее за ручки, махнула в том направлении, где стоял предполагаемый волк.
— Пошел вон! — рявкнула она и, не дожидаясь ответной реакции, начала проворно карабкаться вверх по склону.
Эта драма разыгрывалась прямо на задворках загородного дома художника-авангардиста Аркадия Бубрика. Два желтых глаза принадлежали его псу Азору, который был собакой ученой и даже в некотором роде творческой. Клочья вычесанной из него шерсти хозяин использовал в своей «Инсталляции № 887», которая располагалась в центре главного зала персональной выставки Бубрика в галерее «Синий закат». Когда Наташа замахнулась на Азора сумкой, он отпрыгнул в сторону, но не убежал, а увязался за ней.
Она же стала карабкаться вверх по откосу, остервенело перебирая ногами, и в какой-то несчастливый момент заехала Азору пяткой в нос. Азор рявкнул и схватил Наташу за подол. Решив, что это волки перешли в наступление, она взвизгнула и рванулась изо всех сил. Раздался треск рвущейся материи, и весь низ сарафана остался у собаки в зубах. В ту же секунду Наташа вылетела из оврага, подобно петарде, выстрелившей в новогоднюю ночь из палисадника.
К этому моменту небо осело вниз, и в животе у него гулко заворчало. Неожиданно ударила молния, осветив окрестности, и Наташа увидела прямо перед собой ярко-желтые окна дома. Она всхлипнула от облегчения, и в тот же миг сверху на нее обрушились потоки воды. Дождь был африканским — теплым и неукротимым. Пока Наташа неслась к человеческому жилью, промокла до нитки.
Добежав до двери, она приготовилась колотить в нее кулаками, но едва дотронулась, как та бесшумно отворилась. Внутри было сухо, тепло и тихо. Гостиная, наполненная неярким светом, оказалась пуста.
— Извините! — закричала Наташа, перетаптываясь на пороге и отчаянно хлюпая тапочками. — Разрешите войти?
Ответом ей было гробовое молчание. Наташа медлила лишь несколько секунд, затем шагнула в комнату и тихонько прикрыла за собой дверь. Стащила с себя мокрую обувь и ступила на ковер босой ногой.
— Есть кто-нибудь? — еще громче крикнула она, глядя на дверь в глубине зала. Она ожидала, что сейчас оттуда выйдут хозяева дома, и она попросит у них разрешения позвонить по телефону. Не откажут же ей в такой малости!
Однако никто не появился. Возможно, ливень застал хозяев где-нибудь в саду, и они спрятались в беседке или в сарае? Наташа огляделась по сторонам и заметила, что обстановочка не бедная — массивная мебель, паркетный пол, шикарная люстра… Интерьер был выдержан в черно-белых тонах, и показался ей мрачным. На длинном столе без скатерти стоял поднос, а на нем — бутылка коньяка и чистая рюмка. Наташу пробрала дрожь. Ведь не будет ничего страшного, если она немного полечится, а то ведь так и заболеть можно.
Выпив полную рюмку и мимолетно пожалев об отсутствии закуски, Наташа почувствовала неловкость и быстро завинтила крышечку на бутылке. Потом некоторое время постояла, задумавшись, снова ее отвинтила и выпила еще одну рюмку. Это, конечно, была уже вопиющая наглость, но Наташа столько всего натерпелась за последнее время! «Мне простительно, — успокоила она себя. — Я жертва трагических обстоятельств».
— Эй! снова позвала она, подкрадываясь к приоткрытой двери в глубине помещения. — Вы меня слышите?
По-прежнему никто не отзывался, и она рискнула сунуть нос в щелку. Сунула и обалдела. За дверью оказалась еще одна просторная комната, освещенная несколькими лампами, закрепленными на стенах. У дальней стены находилось нечто невообразимое. На широком постаменте покоилась довольно внушительная куча костей и череп, увенчанный клоком светлых волос. Рядом с костями лежали: кинжал, массивный медальон сердечком и будильник «Слава» без переднего стекла с отломанными стрелками. На стене перед всей этой красотой висел лист ватмана, на который были наклеены фотографии полуобнаженной блондинки, застигнутой в момент раздевания.
Женщину снимали через окно. Окно было закрыто, зато занавески не задернуты до конца. Вот она в расстегнутом платье. Вот — избавляется от белья. Вот — закалывает волосы перед большим зеркалом.
Наташа почувствовала, как заколотилось сердце. Ее очень, очень беспокоил разобранный скелет под фотографиями. Возможно ли, чтобы человек, который снимал блондинку, заколол ее ножом, повесил в доме фотографии, а под ними сложил останки несчастной и присовокупил к ним орудие преступления? Как еще можно было расценить эту композицию без предварительной подготовки?
Наташа не хотела в это верить. Неужели после того, как она бежала от одних маньяков и встретилась на лесной дороге с другими маньяками, судьба привела ее в дом третьего?! Это было уж слишком! Она хотела уже пуститься в бегство, но тут хлопнула входная дверь и раздались шаги. Шаги были медленными, тяжелыми и страшными. Наташа заметалась, не зная, куда деться. В комнате отыскалась еще одна дверь, она рванула ее на себя и.., попала в мастерскую Аркадия Бубрика. Но откуда она могла знать, что это именно мастерская и что Бубрик в настоящее время занят воплощением в жизнь художественного проекта под условным названием «Жизнь в облике смерти»?
Возле входа в магазин уже стояло заказанное по телефону такси. Ольга засунула на заднее сиденье сначала Наташу, а вслед за ней — спортивную сумку с вещами.
— Вот тебе адрес, — сказала она и протянула исписанную бумажку. Потом повторила адрес для шофера и нетерпеливо спросила:
— Поселок Березкино. Найдете?
— Найдем! — бодро отозвался он. — Отчего не найти? Мы ж не в Африке!
Шофер включил радио и всю дорогу отвратительным голосом пел, ничуть не стесняясь своей пассажирки. Два раза его вызывал диспетчер и хрипел что-то нечеловеческим голосом в переговорное устройство, а шофер отвечал. Наташа удивлялась, как он вообще что-нибудь понимает.
Первые полчаса она постоянно оглядывалась назад, опасаясь, что за ними едет какая-нибудь неприметная машина, но потом поняла, что побег удался, и успокоилась. И даже задремала, свесив голову на грудь, а потом вдруг проснулась, потому что почувствовала неожиданный толчок.
— Вот, барышня, не повезло нам, — сообщил шофер. — Колесо спустило. Ну да вы не переживайте, это мы мигом исправим!
«Миг», однако, растянулся надолго, и только в восьмом часу вечера им наконец удалось тронуться с места. Когда автомобиль свернул с шоссе на местную дорогу и Наташа вытянула шею, опасаясь пропустить указатель, шофер неожиданно съехал на обочину и вздохнул:
— Кажется, барышня, нам опять не повезло. У меня машина сломалась.
— Как это — сломалась? — опешила Наташа. — Она же только что ехала!
— Ехала, ехала и приехала, — грустно ответил тот. — Перегрев.
— И что?!
— Ну что, что? Постоим, подумаем… Разберемся!
Он вышел, открыл капот, повздыхал над ним, потом вернулся в салон и начал долгие переговоры с рычащей, словно трактор, рацией.
— Что говорят? — поинтересовалась Наташа.
— Ничего хорошего, — буркнул шофер. — Боюсь, барышня, мы тут надолго застряли. Вы, значит, расплатитесь со мной за то, что я вас досюда довез.
— Докуда это — досюда?! — рассердилась Наташа. — Мне досюда не надо, мне надо до самого конца!
— Извините, но это невозможно. Могу поймать для вас попутку.
Через полчаса стало ясно, что ловить просто нечего. По дороге не ездило ровным счетом ничего — ни в одну, ни в другую сторону.
«Хоть бы велосипед какой попался или сенокосилка, на худой конец», — подумала Наташа и спросила у шофера:
— Вы по крайней мере знаете, где мы находимся?
— Можно по карте посмотреть, — оживился тот и полез под сиденье. — Вот, глядите, тут — ваше Березкино, а здесь — мы. Рядом!
И правда: казалось, что до пункта назначения буквально рукой подать.
— Это, значит, надо идти через лесок, наискосок. Выйдете точнехонько к тому самому месту, что вам нужно, — заверил ее шофер.
Наташа выволокла сумку на дорогу и порадовалась, что она не слишком тяжелая. «Не стоит нервничать, — убеждала она себя. — Ничего особенного! Просто началась черная полоса. Она скоро закончится, и я заживу, как прежде. Боже мой, почему я не ценила свою прекрасную налаженную жизнь?! У меня ведь есть работа, есть свой дом, я свободна, достаточно молода, здорова… Как я могла предаваться унынию только из-за того, что меня бросил кретин Калашников?»
Некоторое время она занималась самобичеванием, одновременно углубляясь по проселку в лес. Неожиданно с дерева спрыгнула белка и, распушив хвост, метнулась на другую сторону дороги. И вот тут-то Наташа наконец очнулась. Очнулась и поняла, что находится в совершенно незнакомом месте, одна-одинешенька, и, попадись навстречу дурные люди, ей даже нечем будет защититься. Она вскинула руку, посмотрела на часы и воскликнула:
— Мамочки мои!
Одиннадцать вечера. Уже темнеет, а дороге конца-края нет. Вероятно, то, что на карте выглядит крошечным зеленым квадратиком, на самом деле — дремучий лес! И до жилья — километры пути…
Именно в этот самый момент она услышала голоса. Мужские. По всей видимости, двое незнакомцев шли ей навстречу и вот-вот должны были показаться из-за поворота. «Вдруг это бандиты или насильники? — содрогнулась Наташа. — Надо немедленно спрятаться!» Она дернулась в одну сторону, потом в другую, сделала полный оборот вокруг своей оси, взвалила сумку на плечо и на полусогнутых побежала за елки.
По дороге действительно шли два человека. Только были это не бандиты и насильники, а обыкновенные дачники, Иван и Федор, оба — интеллигентные люди, умницы, физики по образованию. Дорога резко повернула, и тут они увидели незнакомую дамочку в кошмарном длинном сарафане и спортивных тапочках, которая сначала завертелась на месте волчком, а потом стремглав бросилась в кусты, приседая от страха. Интеллигентные люди переглянулись, усмехнулись и почувствовали в себе детский азарт. Можно было покричать ей вслед: «Утю-тю!», но они не стали.
— Кажется, она испугалась, — сказал Иван шепотом.
— Нас, что ли?
— Кого же еще? Давай поржем? — предложил он и спросил нарочито громко:
— Тебе не показалось, что здесь только что кто-то был?
Федор поглядел на Ивана, подмигнул ему и ответил:
— Точно! Дохнуло парфюмом. Из этого следует, что поблизости прячется баба!
Наташа, стоявшая на четвереньках поделкой, припала к земле грудью, чтобы окончательно слиться с пейзажем.
— Надо эту бабу поймать и сделать с ней что-нибудь ужасное! — заявил Иван очень серьезным тоном.
Наташу отлично было видно среди ветвей, и когда она вжалась в мох, подняв попу кверху, физикам стало по-настоящему весело.
— Согласен! — немедленно ответил Федор. — Будем ходить туда-сюда, и как только баба выйдет на дорогу, сразу на нее накинемся. И тут уж от души повеселимся! Не забыл, как мы разделались с той, в желтом купальнике? А как она визжала? Приятно вспомнить!
Ухмыляясь, приятели проследовали дальше, не замедляя хода. Им было забавно думать, что они напугали какую-то дурочку и она теперь будет продираться через бурелом и не осмелится выйти на дорогу до самого дачного поселка.
Проводив их глазами, Наташа схватила сумку и, стараясь не дышать, на цыпочках двинулась в чашу. Так она и знала! Раз уж не везет, так не везет во всем. Она бежит из Москвы от одних маньяков и здесь, в лесу, нарывается на других. Конечно, как же иначе. Но нет, она еще поборется с судьбой!
Борьба с судьбой отняла у нее массу сил. К этому времени окончательно стемнело и идти приходилось на ощупь. Кроме того, начал накрапывать мелкий дождь. Сумка становилась все тяжелее и тяжелее и уже через полчаса весила тонну. Наташа решила расстаться с ней, но не успела, потому что зацепилась за корень, споткнулась, взмахнула руками и полетела в какой-то овраг. Поцарапалась, ударилась плечом и, бросившись лицом на землю, разрыдалась от отчаяния.
Нарыдавшись всласть, она подняла голову и увидела прямо перед собой два желтых круглых глаза.
— Отвали, зверь! — крикнула Наташа хриплым голосом и вскочила на ноги. — Меня голыми лапами не возьмешь!
В ответ раздалось угрожающее рычание. «Неужели волки? — пронеслось у нее в голове. — Сейчас сбежится вся стая, и меня загрызут!» Она нащупала сумку, скатившуюся в овраг вслед за ней, и, схватив ее за ручки, махнула в том направлении, где стоял предполагаемый волк.
— Пошел вон! — рявкнула она и, не дожидаясь ответной реакции, начала проворно карабкаться вверх по склону.
Эта драма разыгрывалась прямо на задворках загородного дома художника-авангардиста Аркадия Бубрика. Два желтых глаза принадлежали его псу Азору, который был собакой ученой и даже в некотором роде творческой. Клочья вычесанной из него шерсти хозяин использовал в своей «Инсталляции № 887», которая располагалась в центре главного зала персональной выставки Бубрика в галерее «Синий закат». Когда Наташа замахнулась на Азора сумкой, он отпрыгнул в сторону, но не убежал, а увязался за ней.
Она же стала карабкаться вверх по откосу, остервенело перебирая ногами, и в какой-то несчастливый момент заехала Азору пяткой в нос. Азор рявкнул и схватил Наташу за подол. Решив, что это волки перешли в наступление, она взвизгнула и рванулась изо всех сил. Раздался треск рвущейся материи, и весь низ сарафана остался у собаки в зубах. В ту же секунду Наташа вылетела из оврага, подобно петарде, выстрелившей в новогоднюю ночь из палисадника.
К этому моменту небо осело вниз, и в животе у него гулко заворчало. Неожиданно ударила молния, осветив окрестности, и Наташа увидела прямо перед собой ярко-желтые окна дома. Она всхлипнула от облегчения, и в тот же миг сверху на нее обрушились потоки воды. Дождь был африканским — теплым и неукротимым. Пока Наташа неслась к человеческому жилью, промокла до нитки.
Добежав до двери, она приготовилась колотить в нее кулаками, но едва дотронулась, как та бесшумно отворилась. Внутри было сухо, тепло и тихо. Гостиная, наполненная неярким светом, оказалась пуста.
— Извините! — закричала Наташа, перетаптываясь на пороге и отчаянно хлюпая тапочками. — Разрешите войти?
Ответом ей было гробовое молчание. Наташа медлила лишь несколько секунд, затем шагнула в комнату и тихонько прикрыла за собой дверь. Стащила с себя мокрую обувь и ступила на ковер босой ногой.
— Есть кто-нибудь? — еще громче крикнула она, глядя на дверь в глубине зала. Она ожидала, что сейчас оттуда выйдут хозяева дома, и она попросит у них разрешения позвонить по телефону. Не откажут же ей в такой малости!
Однако никто не появился. Возможно, ливень застал хозяев где-нибудь в саду, и они спрятались в беседке или в сарае? Наташа огляделась по сторонам и заметила, что обстановочка не бедная — массивная мебель, паркетный пол, шикарная люстра… Интерьер был выдержан в черно-белых тонах, и показался ей мрачным. На длинном столе без скатерти стоял поднос, а на нем — бутылка коньяка и чистая рюмка. Наташу пробрала дрожь. Ведь не будет ничего страшного, если она немного полечится, а то ведь так и заболеть можно.
Выпив полную рюмку и мимолетно пожалев об отсутствии закуски, Наташа почувствовала неловкость и быстро завинтила крышечку на бутылке. Потом некоторое время постояла, задумавшись, снова ее отвинтила и выпила еще одну рюмку. Это, конечно, была уже вопиющая наглость, но Наташа столько всего натерпелась за последнее время! «Мне простительно, — успокоила она себя. — Я жертва трагических обстоятельств».
— Эй! снова позвала она, подкрадываясь к приоткрытой двери в глубине помещения. — Вы меня слышите?
По-прежнему никто не отзывался, и она рискнула сунуть нос в щелку. Сунула и обалдела. За дверью оказалась еще одна просторная комната, освещенная несколькими лампами, закрепленными на стенах. У дальней стены находилось нечто невообразимое. На широком постаменте покоилась довольно внушительная куча костей и череп, увенчанный клоком светлых волос. Рядом с костями лежали: кинжал, массивный медальон сердечком и будильник «Слава» без переднего стекла с отломанными стрелками. На стене перед всей этой красотой висел лист ватмана, на который были наклеены фотографии полуобнаженной блондинки, застигнутой в момент раздевания.
Женщину снимали через окно. Окно было закрыто, зато занавески не задернуты до конца. Вот она в расстегнутом платье. Вот — избавляется от белья. Вот — закалывает волосы перед большим зеркалом.
Наташа почувствовала, как заколотилось сердце. Ее очень, очень беспокоил разобранный скелет под фотографиями. Возможно ли, чтобы человек, который снимал блондинку, заколол ее ножом, повесил в доме фотографии, а под ними сложил останки несчастной и присовокупил к ним орудие преступления? Как еще можно было расценить эту композицию без предварительной подготовки?
Наташа не хотела в это верить. Неужели после того, как она бежала от одних маньяков и встретилась на лесной дороге с другими маньяками, судьба привела ее в дом третьего?! Это было уж слишком! Она хотела уже пуститься в бегство, но тут хлопнула входная дверь и раздались шаги. Шаги были медленными, тяжелыми и страшными. Наташа заметалась, не зная, куда деться. В комнате отыскалась еще одна дверь, она рванула ее на себя и.., попала в мастерскую Аркадия Бубрика. Но откуда она могла знать, что это именно мастерская и что Бубрик в настоящее время занят воплощением в жизнь художественного проекта под условным названием «Жизнь в облике смерти»?