Еще через двадцать футов туннель закончился, упершись в глухую металлическую стену, похожую на ту, которую Тимоти увидел, когда впервые подобрался к космическому кораблю снаружи. Он поискал дверь, но таковой не нашлось. Тимоти понимал, что еще не успел сделать полный круг, хотя расстояние отсюда до люка, сквозь который он проник в звездолет, составляло добрые двести футов. С одной стороны, ему так нигде и не попались ни контрольный пульт, ни центр слежения. Конечно, с учетом психотехнических способностей пришельцев и то, и другое могло оказаться сведено к минимуму, но не отсутствовали же они вовсе! Да и в каютах экипажа, мимо которых он успел проследовать до сих пор, спальных мест хватило бы лишь для двух дюжин инопланетян. Двух дюжин. Учитывая микроминиатюризацию, нашедшую такое широкое применение во всех системах космического корабля, было бы просто глупо строить такой огромный звездолет в расчете на столь малое число астронавтов. В одном только “кинотеатре” их могла разместиться добрая сотня. Так что, хотя все и выглядело так, будто он уперся в тупик, на самом деле это был никакой не тупик. Это был барьер, преграда, ложный конец, призванный отпугнуть любого, кто пожелал бы проникнуть в самое сердце корабля.
Гангстеры, судя по всему, пришли к аналогичным выводам: они предприняли несколько попыток пробиться через барьер, преграждавший им доступ ко всем чудесам, которые наверняка еще должны были найтись на космическом корабле. Мощная электродрель валялась здесь на полу, рядом с нею — несколько сломанных сверл. Тимоти увидел, техники Братства воспользовались и промышленным алмазом, но толку от него оказалось не больше-, чем от сверл из легированной стали. Здесь же находился и робот, используемый на тяжелых работах, ручные механизмы которого сейчас бессильно болтались. Должно быть, робот применил максимальное или даже запредельное усилие — и сверло сломалось, причем сила противодействия была такова, что она испортила и надежный ручной механизм умной машины. Второго робота, который вместо обычной дрели использовал лазерную, буквально разорвало на части размером не больше человеческой ладони каждая и раскидало по всему коридору, а это означало, что в результате чрезмерных усилий энергия лазера, не нашедшая выхода, привела к мощному взрыву.
Но на стене от всех этих стараний не появилось и царапины. Как будто о нее билась не совершенная человеческая техника, а жалкая мошкара. С нею ровным счетом ничего не произошло.
Но у гангстеров не было и в помине той техники, которой обладал Тимоти, — не было мысленных пальцев, умеющих впиваться, отрывать и раздирать на куски.
И вот он применил эти не существующие в природе пальцы с тою же непринужденностью, с какой он совсем недавно пользовался механическими руками. Протиснул их в зазоры между молекулами безукоризненно гладкой металлической стены.
Удостоверившись в том, что он сумел правильно определить атомарное строение вещества, с которым имел дело, Тимоти перепрограммировал решетки молекул с тем, чтобы возникшее перед ним с виду непреодолимое препятствие просто-напросто рассыпалось во прах.
И вдруг произошел взрыв — но взорвалась не стена, взорвалось его собственное тело, взорвалось, превратившись в ослепительный шар белого пламени, а затем разлетевшись на тысячи сочащихся кровью лоскутьев...
Гангстеры, судя по всему, пришли к аналогичным выводам: они предприняли несколько попыток пробиться через барьер, преграждавший им доступ ко всем чудесам, которые наверняка еще должны были найтись на космическом корабле. Мощная электродрель валялась здесь на полу, рядом с нею — несколько сломанных сверл. Тимоти увидел, техники Братства воспользовались и промышленным алмазом, но толку от него оказалось не больше-, чем от сверл из легированной стали. Здесь же находился и робот, используемый на тяжелых работах, ручные механизмы которого сейчас бессильно болтались. Должно быть, робот применил максимальное или даже запредельное усилие — и сверло сломалось, причем сила противодействия была такова, что она испортила и надежный ручной механизм умной машины. Второго робота, который вместо обычной дрели использовал лазерную, буквально разорвало на части размером не больше человеческой ладони каждая и раскидало по всему коридору, а это означало, что в результате чрезмерных усилий энергия лазера, не нашедшая выхода, привела к мощному взрыву.
Но на стене от всех этих стараний не появилось и царапины. Как будто о нее билась не совершенная человеческая техника, а жалкая мошкара. С нею ровным счетом ничего не произошло.
Но у гангстеров не было и в помине той техники, которой обладал Тимоти, — не было мысленных пальцев, умеющих впиваться, отрывать и раздирать на куски.
И вот он применил эти не существующие в природе пальцы с тою же непринужденностью, с какой он совсем недавно пользовался механическими руками. Протиснул их в зазоры между молекулами безукоризненно гладкой металлической стены.
Удостоверившись в том, что он сумел правильно определить атомарное строение вещества, с которым имел дело, Тимоти перепрограммировал решетки молекул с тем, чтобы возникшее перед ним с виду непреодолимое препятствие просто-напросто рассыпалось во прах.
И вдруг произошел взрыв — но взорвалась не стена, взорвалось его собственное тело, взорвалось, превратившись в ослепительный шар белого пламени, а затем разлетевшись на тысячи сочащихся кровью лоскутьев...
Глава 15
На него нахлынула тьма, нахлынула, поглощая малейшие признаки света, малейшие признаки жизни.
Возникло ощущение падения и осознание того, что этому падению никогда не будет конца. В бездне, в которую он проваливался, не было дна, ибо название этой бездны — вечность.
Он попробовал дышать, но здесь не было воздуха. Точно так же, как не было звука, света, красок, запахов или осязательных ощущений. А было только ничто. Сплошное ничто...
Затем он собрал разорванные части себя воедино, оперся на мысленные ноги, оттолкнулся от стены. Свернул за угол, изрядно стукнувшись головой обо что-то твердое. Боль, испытанная при ударе, обрадовала его, потому что она служила доказательством того, что он все еще жив и его тело функционирует. Он посмотрел на себя, удивляясь тому, что способен видеть, и обнаружил, что остался точно таким же, как прежде. Чудовищный нырок в смерть, столь непостижимо реальный, что он просто не мог оказаться иллюзией, тем не менее, судя по всему, оказался именно иллюзией.
Его подмывало ощупать себя мысленными руками — и он испустил вздох облегчения, обнаружив, что его жалкое тело мутанта ничуть не пострадало. Он любил жизнь, невзирая на все страдания, которые ему доводилось претерпевать, и на все ограничения, обусловленные его уродством. Но сейчас, пережив смертный миг, испытав микросекундный спазм, растянувшийся, казалось, на целую вечность, без оглядки на реальное время, он почувствовал, что дорожит жизнью сильнее, чем когда-либо.
Теперь Тимоти понял, почему в своих попытках преодолеть барьер гангстеры прибегли к помощи роботов. Импульсы умирания, исходящие от металлической стены всякий раз, когда к ней прикасаешься, должны были свести с ума человека из плоти и крови.
Обеспечивая неприкосновенность своего жилища, пришельцы со звезд вмонтировали в стену своего рода сигнальную систему. Или, скорее, речь должна идти не о сигнальной системе, а о предупредительной. Причем предупреждение было адресовано, разумеется, не исконным обитателям корабля, а нежеланным гостям, которым вздумалось бы потревожить их покой. Это была демонстрация мощи пришельцев. В стене имелся своего рода передатчик, нацеленный на подсознание бесцеремонного гостя; как только целостности и неприкосновенности стены возникала угроза, передатчик нащупывал в мозгу у “взломщика” центры страха и активизировал самый главный из них — страх смерти.
Во всем этом малоприятном происшествии имелась лишь одна положительная сторона: теперь Тимоти знал, что пришельцы, пусть и прибывшие из другого и не похожего на Землю мира, обладали фундаментальными страхами, сходными с человеческими. Если, конечно, в представителях разных рас этот передатчик не будил принципиально разные страхи. Откуда же знать, что именно может показаться самым страшным представителю другой цивилизации, пришельцу с другой планеты?
Оптимизм Тимоти, связанный с неожиданно открывшимся сходством между землянами и пришельцами, уменьшился, когда он подумал о том, что сигнально-предупредительная система могла быть встроена инопланетянами в металлическую стену уже после того, как им удалось проанализировать человеческий мозг. Да ведь и впрямь сравнение в муках обретающего себя человеческого интеллекта с разумом тех, кто с легкостью путешествует из одного созвездия в другое, было равнозначно сравнению мыслительных возможностей среднего человека с разумом самого Тимоти — причем взятым в его нынешнем состоянии, когда его психотехнические способности раскрылись в полной мере. Что ж, почти наверняка именно так все и было. Они вмонтировали предупреждающую систему, предварительно изучив человеческий мозг. Но когда это произошло? Десять лет назад? Сто лет назад? Десять тысяч лет назад?
Он еще раз прикоснулся к металлической поверхности стены мысленными пальцами, вливая в молекулы, ее образующие, свою силу.
Возможно, проблема заключалась в том, что его натиск оказался недостаточно стремительным — и вследствие этого он угодил в ловушку, устроенную инопланетянами для людей, в интеллектуальном отношении неизмеримо менее продвинутых. Ведь пришельцы не могли исходить из предположения, что им придется столкнуться с разумом, наделенным психотехническими способностями и в этом отношении напоминающим их собственный, и что именно такой разум вознамерится разрушить воздвигнутую ими стену.
Тимоти вложил еще большую силу в мысленные пальцы, раздвигая плотно жмущиеся друг к дружке молекулы.
Сила скопилась в стене, ожидая, пока он придумает для нее какое-нибудь применение.
Он собрался с духом. Ему было страшно.
Предельно сконцентрировавшись, он послал всю свою психотехническую мощь разом, стремясь разорвать стену в клочья...
...И отшатнулся, почувствовав, как в его тело вонзилась дюжина острых и изогнутых наконечников, выскочивших из стены и впившихся в его беззащитную плоть.
Кровь брызнула множеством фонтанчиков, она залила потолок, потекла по стенам, а наконечники меж тем прошили его насквозь, и он заскользил, заскользил, заскользил, погружаясь в чернильную тьму. И почему-то ему казалось, что это скольжение растянется на несколько миллионов лет...
Когда видение схлынуло, Тимоти обнаружил, что его скрючило пополам от невыносимой боли в животе — боль была одновременно и физической, и психической, — он просто-напросто умирал. Сигнально-предупреждающая система сработала куда стремительней, чем его собственная психотехника, наглядно продемонстрировав тем самым, что стену невозможно взять силой. Воображаемые угрозы, испускаемые стеной, и впрямь могли бы убить его, продолжай он упорствовать и далее. А если он — даже на короткое время — сойдет с ума, то навряд ли сможет в таком состоянии заняться самоисцелением. Если уж пришельцам удается взять под контроль его разум, то точно так же они могут распорядиться и его психотехническими способностями.
Тимоти подплыл поближе к металлической стене и поискал какой-нибудь переключатель, позволяющий поднять ее или сдвинуть в сторону, заранее зная, что ничего подобного, разумеется, не найдет. Перед ним была не запертая на хитрый замок дверь, а сплошная и крепкая стена.
Однако он и не подумал о том, чтобы повернуть назад и возвратиться в свой дом на склоне холма. Нет, об этом сейчас не может быть и речи! Теперь, когда он раскрыл источник ПБТ и тем самым разрушил власть Братства над всем преступным миром и над десятками тысяч приверженцев янтарно-желтого наркотика, ему необходимо было поставить перед собой новую задачу, более сложную и еще более интересную. Если ему не удастся ответить на вызов, бросаемый неприступной стеной, то ему придется проститься с иллюзиями относительно своей обретенной мощи. Если до сих пор в мире нормальных людей он был всего лишь уродцем, то теперь он окажется не сверхчеловеком, а сверхуродцем. В структуру современного общества он теперь не мог бы вписаться ни за что, не мог бы категорически. Это было совершенно исключено.
До недавнего времени жизнь представляла собой лихорадочную гонку, главным призом в которой было определенное признание со стороны окружающих, ну еще, может быть, дружба с несколькими нормальными людьми (тогда как единственным настоящим другом оставался Леонард Тагастер). “Страна развлечений” давала ему возможность общаться с замечательными людьми — знаменитыми, талантливыми, богатыми. Пусть не в первый, но во второй эшелон высшего общества Тимоти удалось проникнуть. А сейчас он завершил некий цикл и покинул ставший ему родным мир, покинул раз и навсегда, на этот счет не было никаких сомнений. И следовательно, остался в одиночестве.
Тимоти знал, что есть еще один способ попытаться проникнуть за неприступную стену. И хотя замысел этот был опасен, он, в чисто психологическом плане, грозил не столь страшными последствиями, как капитуляция перед продуктом инопланетной культуры и возвращение во внешний мир. И этот способ был прост и очевиден: телепортироваться через стену...
Проблема заключалась в том, что он имел лишь самое смутное представление о том, что его может ждать за стеной. Картина была недостаточно ясной для того, чтобы собрать ее в единую точку в пространственно-временном континууме. В результате у него не было никаких гарантий того, что, телепортировавшись, он окажется именно там, куда стремится попасть. Не исключено, что он затеряется в молекулярной структуре стены и его собственные молекулы навсегда останутся среди молекул вещества, из которого она изготовлена. Мысль об этом была не слишком приятной — особенно если это произойдет, а он сохранит сознание, как это уже случилось в ходе первой телепортации...
Телепортируясь на ферму в Айове из Новой Англии, он тоже не знал ее точных координат. Ему было известно, как выглядит деревенский дом, и он знал, что тот расположен неподалеку от города Чартер-Оук, и не более того. Возможно, абсолютно точное знание маршрута не является при телепортации чем-то обязательным. Так что прочь все сомнения, только вперед!
Тимоти снова вернулся к стене, тщательно осмотрел ее, попытался наладить нечто вроде рентгеновского излучения, только на психическом уровне, чтобы получше разглядеть скрывающиеся за стеной помещения.
Тимоти набрал полные легкие воздуха: он показался ему куда холодней, чем всего пару мгновений назад.
И телепортировался...
Время, проведенное в ходе нуль-транспортировки, практически ничем не отличалось от того, которое потребовалось на куда более длинное путешествие в Айову из Новой Англии. Да и контуры призрачной несуществующей вселенной, которую он пересек, были точно такими же, как в тот раз: тьма, безмолвное пение, жар и холод одновременно...
И вот он уже стоял в святая святых огромного космического корабля, преодолев неприступный барьер, воздвигнутый именно затем, чтобы остановить его. На мгновение он возликовал, почувствовав себя существом высшего порядка, но это ощущение тут же прошло, стоило ему оглядеться по сторонам в только что взятой приступом крепости. Он очутился на противоположном конце звездолета, в маленькой комнате, представлявшей собой самый маленький из всех мыслимых пост слежения. Здесь не было ни приборов, ни специального оборудования. Всего-навсего три кресла-вертушки. Ему пришлось пройти из этой рубки назад, в сторону неприступной стены, чтобы увидеть, как выглядят остальные отсеки.
Тимоти дал разгуляться своему любопытству, отбросив все тревожные думы о своем будущем и о месте, которое ему придется занять в этом будущем.
Когда он скользнул в люк, ведущий из носовой рубки в коридор, откуда открывался путь в следующие отсеки, ему послышался голос инопланетянина, не голос, а шепот: так шелестит песок, осыпающийся на белоснежный мрамор...
Возникло ощущение падения и осознание того, что этому падению никогда не будет конца. В бездне, в которую он проваливался, не было дна, ибо название этой бездны — вечность.
Он попробовал дышать, но здесь не было воздуха. Точно так же, как не было звука, света, красок, запахов или осязательных ощущений. А было только ничто. Сплошное ничто...
Затем он собрал разорванные части себя воедино, оперся на мысленные ноги, оттолкнулся от стены. Свернул за угол, изрядно стукнувшись головой обо что-то твердое. Боль, испытанная при ударе, обрадовала его, потому что она служила доказательством того, что он все еще жив и его тело функционирует. Он посмотрел на себя, удивляясь тому, что способен видеть, и обнаружил, что остался точно таким же, как прежде. Чудовищный нырок в смерть, столь непостижимо реальный, что он просто не мог оказаться иллюзией, тем не менее, судя по всему, оказался именно иллюзией.
Его подмывало ощупать себя мысленными руками — и он испустил вздох облегчения, обнаружив, что его жалкое тело мутанта ничуть не пострадало. Он любил жизнь, невзирая на все страдания, которые ему доводилось претерпевать, и на все ограничения, обусловленные его уродством. Но сейчас, пережив смертный миг, испытав микросекундный спазм, растянувшийся, казалось, на целую вечность, без оглядки на реальное время, он почувствовал, что дорожит жизнью сильнее, чем когда-либо.
Теперь Тимоти понял, почему в своих попытках преодолеть барьер гангстеры прибегли к помощи роботов. Импульсы умирания, исходящие от металлической стены всякий раз, когда к ней прикасаешься, должны были свести с ума человека из плоти и крови.
Обеспечивая неприкосновенность своего жилища, пришельцы со звезд вмонтировали в стену своего рода сигнальную систему. Или, скорее, речь должна идти не о сигнальной системе, а о предупредительной. Причем предупреждение было адресовано, разумеется, не исконным обитателям корабля, а нежеланным гостям, которым вздумалось бы потревожить их покой. Это была демонстрация мощи пришельцев. В стене имелся своего рода передатчик, нацеленный на подсознание бесцеремонного гостя; как только целостности и неприкосновенности стены возникала угроза, передатчик нащупывал в мозгу у “взломщика” центры страха и активизировал самый главный из них — страх смерти.
Во всем этом малоприятном происшествии имелась лишь одна положительная сторона: теперь Тимоти знал, что пришельцы, пусть и прибывшие из другого и не похожего на Землю мира, обладали фундаментальными страхами, сходными с человеческими. Если, конечно, в представителях разных рас этот передатчик не будил принципиально разные страхи. Откуда же знать, что именно может показаться самым страшным представителю другой цивилизации, пришельцу с другой планеты?
Оптимизм Тимоти, связанный с неожиданно открывшимся сходством между землянами и пришельцами, уменьшился, когда он подумал о том, что сигнально-предупредительная система могла быть встроена инопланетянами в металлическую стену уже после того, как им удалось проанализировать человеческий мозг. Да ведь и впрямь сравнение в муках обретающего себя человеческого интеллекта с разумом тех, кто с легкостью путешествует из одного созвездия в другое, было равнозначно сравнению мыслительных возможностей среднего человека с разумом самого Тимоти — причем взятым в его нынешнем состоянии, когда его психотехнические способности раскрылись в полной мере. Что ж, почти наверняка именно так все и было. Они вмонтировали предупреждающую систему, предварительно изучив человеческий мозг. Но когда это произошло? Десять лет назад? Сто лет назад? Десять тысяч лет назад?
Он еще раз прикоснулся к металлической поверхности стены мысленными пальцами, вливая в молекулы, ее образующие, свою силу.
Возможно, проблема заключалась в том, что его натиск оказался недостаточно стремительным — и вследствие этого он угодил в ловушку, устроенную инопланетянами для людей, в интеллектуальном отношении неизмеримо менее продвинутых. Ведь пришельцы не могли исходить из предположения, что им придется столкнуться с разумом, наделенным психотехническими способностями и в этом отношении напоминающим их собственный, и что именно такой разум вознамерится разрушить воздвигнутую ими стену.
Тимоти вложил еще большую силу в мысленные пальцы, раздвигая плотно жмущиеся друг к дружке молекулы.
Сила скопилась в стене, ожидая, пока он придумает для нее какое-нибудь применение.
Он собрался с духом. Ему было страшно.
Предельно сконцентрировавшись, он послал всю свою психотехническую мощь разом, стремясь разорвать стену в клочья...
...И отшатнулся, почувствовав, как в его тело вонзилась дюжина острых и изогнутых наконечников, выскочивших из стены и впившихся в его беззащитную плоть.
Кровь брызнула множеством фонтанчиков, она залила потолок, потекла по стенам, а наконечники меж тем прошили его насквозь, и он заскользил, заскользил, заскользил, погружаясь в чернильную тьму. И почему-то ему казалось, что это скольжение растянется на несколько миллионов лет...
Когда видение схлынуло, Тимоти обнаружил, что его скрючило пополам от невыносимой боли в животе — боль была одновременно и физической, и психической, — он просто-напросто умирал. Сигнально-предупреждающая система сработала куда стремительней, чем его собственная психотехника, наглядно продемонстрировав тем самым, что стену невозможно взять силой. Воображаемые угрозы, испускаемые стеной, и впрямь могли бы убить его, продолжай он упорствовать и далее. А если он — даже на короткое время — сойдет с ума, то навряд ли сможет в таком состоянии заняться самоисцелением. Если уж пришельцам удается взять под контроль его разум, то точно так же они могут распорядиться и его психотехническими способностями.
Тимоти подплыл поближе к металлической стене и поискал какой-нибудь переключатель, позволяющий поднять ее или сдвинуть в сторону, заранее зная, что ничего подобного, разумеется, не найдет. Перед ним была не запертая на хитрый замок дверь, а сплошная и крепкая стена.
Однако он и не подумал о том, чтобы повернуть назад и возвратиться в свой дом на склоне холма. Нет, об этом сейчас не может быть и речи! Теперь, когда он раскрыл источник ПБТ и тем самым разрушил власть Братства над всем преступным миром и над десятками тысяч приверженцев янтарно-желтого наркотика, ему необходимо было поставить перед собой новую задачу, более сложную и еще более интересную. Если ему не удастся ответить на вызов, бросаемый неприступной стеной, то ему придется проститься с иллюзиями относительно своей обретенной мощи. Если до сих пор в мире нормальных людей он был всего лишь уродцем, то теперь он окажется не сверхчеловеком, а сверхуродцем. В структуру современного общества он теперь не мог бы вписаться ни за что, не мог бы категорически. Это было совершенно исключено.
До недавнего времени жизнь представляла собой лихорадочную гонку, главным призом в которой было определенное признание со стороны окружающих, ну еще, может быть, дружба с несколькими нормальными людьми (тогда как единственным настоящим другом оставался Леонард Тагастер). “Страна развлечений” давала ему возможность общаться с замечательными людьми — знаменитыми, талантливыми, богатыми. Пусть не в первый, но во второй эшелон высшего общества Тимоти удалось проникнуть. А сейчас он завершил некий цикл и покинул ставший ему родным мир, покинул раз и навсегда, на этот счет не было никаких сомнений. И следовательно, остался в одиночестве.
Тимоти знал, что есть еще один способ попытаться проникнуть за неприступную стену. И хотя замысел этот был опасен, он, в чисто психологическом плане, грозил не столь страшными последствиями, как капитуляция перед продуктом инопланетной культуры и возвращение во внешний мир. И этот способ был прост и очевиден: телепортироваться через стену...
Проблема заключалась в том, что он имел лишь самое смутное представление о том, что его может ждать за стеной. Картина была недостаточно ясной для того, чтобы собрать ее в единую точку в пространственно-временном континууме. В результате у него не было никаких гарантий того, что, телепортировавшись, он окажется именно там, куда стремится попасть. Не исключено, что он затеряется в молекулярной структуре стены и его собственные молекулы навсегда останутся среди молекул вещества, из которого она изготовлена. Мысль об этом была не слишком приятной — особенно если это произойдет, а он сохранит сознание, как это уже случилось в ходе первой телепортации...
Телепортируясь на ферму в Айове из Новой Англии, он тоже не знал ее точных координат. Ему было известно, как выглядит деревенский дом, и он знал, что тот расположен неподалеку от города Чартер-Оук, и не более того. Возможно, абсолютно точное знание маршрута не является при телепортации чем-то обязательным. Так что прочь все сомнения, только вперед!
Тимоти снова вернулся к стене, тщательно осмотрел ее, попытался наладить нечто вроде рентгеновского излучения, только на психическом уровне, чтобы получше разглядеть скрывающиеся за стеной помещения.
Тимоти набрал полные легкие воздуха: он показался ему куда холодней, чем всего пару мгновений назад.
И телепортировался...
Время, проведенное в ходе нуль-транспортировки, практически ничем не отличалось от того, которое потребовалось на куда более длинное путешествие в Айову из Новой Англии. Да и контуры призрачной несуществующей вселенной, которую он пересек, были точно такими же, как в тот раз: тьма, безмолвное пение, жар и холод одновременно...
И вот он уже стоял в святая святых огромного космического корабля, преодолев неприступный барьер, воздвигнутый именно затем, чтобы остановить его. На мгновение он возликовал, почувствовав себя существом высшего порядка, но это ощущение тут же прошло, стоило ему оглядеться по сторонам в только что взятой приступом крепости. Он очутился на противоположном конце звездолета, в маленькой комнате, представлявшей собой самый маленький из всех мыслимых пост слежения. Здесь не было ни приборов, ни специального оборудования. Всего-навсего три кресла-вертушки. Ему пришлось пройти из этой рубки назад, в сторону неприступной стены, чтобы увидеть, как выглядят остальные отсеки.
Тимоти дал разгуляться своему любопытству, отбросив все тревожные думы о своем будущем и о месте, которое ему придется занять в этом будущем.
Когда он скользнул в люк, ведущий из носовой рубки в коридор, откуда открывался путь в следующие отсеки, ему послышался голос инопланетянина, не голос, а шепот: так шелестит песок, осыпающийся на белоснежный мрамор...
Глава 16
— ..дель эсседа эсседа эсседа.., кваль ми о эсседа.., эсседа...
Тимоти резко остановился. Подавленный было страх снова всплыл на поверхность, когда в туннеле послышался этот тихий бесстрастный голос. Обернувшись, он оглядел помещение, которое только что покинул. Там вроде бы ничего и никого не было, хотя в такой тьме трудно было судить об этом наверняка. Применив психотехнику, он тщательно обыскал пост слежения на предмет хоть малейшего признака жизни, отзвука мыслей и чувств, который непременно должен исходить даже от самого чужеродного разума. Но ничего не смог обнаружить.
Вновь устремившись вперед и продолжая поиски, Тимоти вдруг сообразил, что только что прозвучавшие слова не были произнесены вслух, что они прозвучали у него в мозгу, причем даже не вербализуясь. А это означало, что говоривший пользуется телепатической связью и вовсе не обязательно должен находиться где-то поблизости.
Пару минут Тимоти простоял неподвижно, ожидая, не повторятся ли только что произнесенные слова снова. Но вокруг царило безмолвие. Кроме того, у него возникло неприятное ощущение, будто за ним наблюдают. Он решил продолжить путь. Но стоило ему начать двигаться вдоль по туннелю, как опять зазвучал тот же самый шепот:
— ..сейси дель эсседа эсседа эсседа.., кваль ми о...
Тимоти остановился — и шепот тут же замер. Не без облегчения Тимоти обнаружил, что у него не отсох язык, и ему хватило сил произнести:
— Я вас не понимаю.
Он и не подумал о том, чтобы передать эту фразу телепатически, как это делал тот, другой. Он еще не успел привыкнуть к своим новым способностям. Над возможностью телепатической связи он раньше даже никогда не задумывался и сейчас был поражен тем, что это оказалось так просто.
Еще одна минута прошла в полной тишине. Потом еще одна. В конце концов, когда терпение Тимоти было уже исчерпано и он решил продолжить путь, чтобы выяснить, нет ли чего-нибудь интересного в следующих отсеках, тот же самый тихий эфемерный шепот послышался вновь. На этот раз говоривший воспользовался английским:
— Я думал, ты один из нас.
Хотя это говорилось теперь по-английски, голос звучал по-прежнему призрачно и как будто сдавленно, словно его владелец страдал заболеванием голосовых связок.
— Нет, — ответил Тимоти. — Нет. И на какое-то жуткое мгновение ему почудилось, будто силы вот-вот покинут его и он окажется способен лишь на бессмысленный и безумный лепет вроде того, каким изъясняются дебильные дети. И произойти это должно было в такое историческое мгновение, во время первой встречи человека с представителем внеземной цивилизации! К нему вернулось вроде бы навсегда забытое ощущение собственной неполноценности. Таким неуверенным и беспомощным он не чувствовал себя с тех пор, как покинул приют и прожил первый год за его стенами. Но все же ему удалось выдавить из себя несколько слов — с трудом, но все же вполне осмысленно. Философствовать он сейчас был не в состоянии, однако несколько разумных слов ему произнести удалось.
— Я из этого мира. А не из вашего.
— Как ты сюда вошел?
— Телепортация, — ответил Тимоти. И это заявление несколько подбодрило его самого. — Той же дорогой, которой вы сами. Из хвоста корабля сюда.
— Тебе известно о нас?
Это прозвучало не то как вопрос, не то как констатация факта. Тимоти ответил:
— Кое-что. Совсем немногое.
— Как?
— Методом умозаключений, — ответил он. Тимоти перечислил все, что обнаружил и подметил-с тех пор, как взошел на борт корабля. Он говорил быстро, стараясь не наскучить дематериализованному голосу рассказом о деталях, которые могли бы показаться тому неприятными. Встреча представителей двух рас, двух миров, двух различных солнечных систем из далеко отстоящих друг от друга созвездий должна была запомниться обоим как триумф и чудо. А вовсе не скукой.
Тимоти почувствовал, что вспотел. Ему показалось, будто он вышел на подмостки перед огромной аудиторией. И хотя из-за ослепительных огней рампы не видно лиц, он знает, что послушать его собрались многие тысячи.
— Ты говоришь о Братстве, — послышалось в ответ. Эфемерный шепот выхватил из потока информации, предоставленной мутантом, именно это слово. — Пожалуйста, объясни.
Тимоти рассказал об иерархической структуре подпольной организации, кратко описал ее деятельность. Конечно; он не был уверен в том, что все его слова доходят до его собеседника, а если и доходят, то способствуют вящей славе человеческого рода. Он старался говорить подробно и внятно скорее из страха перед тем, что, стоит ему замолчать хотя бы на мгновение, пришелец придет к выводу, что узнал уже все, что нужно, и отправит самого Тимоти восвояси, так и не удовлетворив его собственного любопытства. А может, даже и уничтожит. Этого и следовало ожидать в первую очередь, ведь именно так обычно вели себя пришельцы, судя по научно-фантастической литературе. И Тимоти с удивлением отметил, что предпочел бы смерть от руки инопланетянина бесцеремонному выпроваживанию с борта космического корабля...
Когда он закончил свой рассказ, в разговоре вновь возникла пауза.
— А этот ПБТ, о котором ты рассказал... Откуда взялось такое название?
— Это сокращение. Оно означает: Путешествие Беспредельного Типа. Так окрестили наркотик, когда выяснилось, что у него нет химической формулы.., то есть что нам неизвестна химическая формула, по которой его можно было бы назвать.
Теперь Тимоти решил, что настало самое время, не дожидаясь очередного вопроса со стороны пришельца, в свою очередь спросить его кое о чем. Надо же поставить ситуацию хотя бы под частичный контроль человека. Вот он и спросил:
— А что это за наркотик? Из чего его делают?
— Это не наркотик, — зашептали ему в ответ. — Это.., плазма.., это кровь. Это кровь одной из шести рас Внутренней Галактики, не обладающей телепатическими способностями. Это разумные существа, но сверхчувственное восприятие у них отсутствует. В медицинской части постоянно содержится значительный запас крови на случай внезапной болезни кого-нибудь из наших гостей. Ее производят наши биомашины.
Тимоти попытался представить себе расу, столь отличающуюся от земной, что ее кровь становится для человека сильным наркотиком и галлюциногеном. Ему хотелось спросить у пришельца, как выглядят эти существа, но воздержался, решив, что такой вопрос свидетельствовал бы лишь о чисто ребяческом любопытстве, тогда как на самом деле следует спрашивать о вещах куда более важных.
— А откуда ты говоришь? — спросил он. — Я тебя не вижу.
Ему не терпелось встретиться с инопланетянином лицом к лицу, увидеть, каков тот, как передвигается, какая у него мимика в ходе разговора, не терпелось узнать тысячу других мелочей.
— Я у себя в боксе. Иди в следующий отсек и меня увидишь. Мы все там.
Тимоти проследовал по коридору и очутился в просторном помещении, размерами ничуть не уступающем “кинотеатру” в хвостовой части корабля. Здесь к свисавшим с потолка медным жгутам толщиной в человеческий палец были прикреплены капсулы из дымчато-зеленого материала. В этих капсулах находились тела примерно двухсот инопланетян, казавшихся жучками, застывшими в янтаре; невидящими глазами пришельцы смотрели в пустоту. Они были неподвижны, но ни в коем случае не мертвы. Вне всякого сомнения, эти существа были полны жизни, потому что на их лицах читалось вовсе не умиротворение, а гамма самых разнообразных чувств: страх, волнение и облегчение. Их собрат, находившийся в другой части корабля, был однозначно мертв. А эти — нет.
— А мертвец в нише? — спросил, вспомнив о нем, Тимоти. — Что случилось с ним?
— Чуть больше тысячи лет назад мы вышли поглядеть на ваш мир и проверить, сильно ли он изменился за миллион с четвертью лет, прошедших с тех пор, как мы сюда прибыли. Его убили стрелой, выпущенной из лука. Рана слишком глубока, чтобы вылечить ее с помощью психотехники. Мы поняли, что обитатели этой планеты уже обладают разумом, однако им предстоит развиваться на протяжении нескольких тысячелетий, прежде чем они окажутся способны войти с нами в контакт, мы вернулись в свои боксы и принялись ждать. Нам нужна была помощь, чтобы вызволить и починить этот звездолет.
— Выходит, если не считать этого краткого выхода на поверхность, вы провели на корабле в заточении больше миллиона лет?
Это было невозможно даже представить, и Тимоти невольно почувствовал слабость и страх.
— Не совсем так. Мы заморозили свои тела, но вовсе не свое сознание. Мы поддерживаем тесную духовную связь с мирами, из которых прибыли, с теми, кого мы любим. Наши супруги, наши родные и близкие, наши друзья — все они, разумеется, давным-давно умерли. Прожили отпущенные нам восемь тысяч лет и умерли. Но мы общаемся со своими потомками; род каждого из нас продолжается в одном из наших миров. Мы поочередно приглядываем за святилищами нашего корабля. Жизнь, знаешь ли, это нечто большее, чем наличие тела с возобновляющимся метаболизмом.
Разумеется, сам Тимоти именно так всегда и думал. Да он просто не выжил бы, если бы вздумал приравнивать жизнь к самодовольству и спеси мускулистого самца.
— Но сейчас мы уже можем выйти из боксов? Твои современники помогут нам?
— Нет, — резко возразил Тимоти, осознавая, насколько безжалостным покажется его ответ существу, находящемуся в боксе, проведшему в бессмысленном ожидании столь невообразимо долгое время.
— Объясни!
— Я единственный обладаю психотехническими возможностями, о которых вы говорите. — Тимоти рассказал о том, как появился на свет благодаря безумной идее о создании психотехнического оружия, о том, что расширение его телепатических способностей стало возможным лишь после того, как ему были сделаны инъекции крови инопланетян. — И сейчас я не сомневаюсь в том, что лишь мои латентные и ограниченные психотехнические способности позволили мне в ходе неожиданной химической реакции набрать такую мощь. Это не имеет никакого отношения к тому, как реагируют на такие инъекции представители моей расы, да и любой земной расы. Всем остальным это сулит лишь зависимость от наркотика, а затем — неминуемую смерть. Вам придется объяснить мне, как остановить процессы распада, как изготовить противоядие, способное уберечь моих соплеменников-наркоманов от гибели.
— Позволь просканировать твое сознание! Я прошу об этой чести только потому, что хочу получить доступ к первоосновам твоей расы, к ее биологическим первоосновам, с тем чтобы определить, какое именно влияние оказывает инъецируемая кровь наших братьев на ваш организм. Это проще, чем задавать бесчисленные вопросы и получать на них ответы, и скорее приведет к желаемым результатам. Но если ты не хочешь нарушать неприкосновенность своего сознания, я тебя пойму. Однако уверяю тебя, что просканирую лишь то, что имеет отношение к поставленной тобой проблеме.
Поскольку пришелец наверняка мог бы просканировать сознание Тимоти без его согласия и даже без его ведома, он решил, что причины хитрить у инопланетянина просто нет.
Тимоти резко остановился. Подавленный было страх снова всплыл на поверхность, когда в туннеле послышался этот тихий бесстрастный голос. Обернувшись, он оглядел помещение, которое только что покинул. Там вроде бы ничего и никого не было, хотя в такой тьме трудно было судить об этом наверняка. Применив психотехнику, он тщательно обыскал пост слежения на предмет хоть малейшего признака жизни, отзвука мыслей и чувств, который непременно должен исходить даже от самого чужеродного разума. Но ничего не смог обнаружить.
Вновь устремившись вперед и продолжая поиски, Тимоти вдруг сообразил, что только что прозвучавшие слова не были произнесены вслух, что они прозвучали у него в мозгу, причем даже не вербализуясь. А это означало, что говоривший пользуется телепатической связью и вовсе не обязательно должен находиться где-то поблизости.
Пару минут Тимоти простоял неподвижно, ожидая, не повторятся ли только что произнесенные слова снова. Но вокруг царило безмолвие. Кроме того, у него возникло неприятное ощущение, будто за ним наблюдают. Он решил продолжить путь. Но стоило ему начать двигаться вдоль по туннелю, как опять зазвучал тот же самый шепот:
— ..сейси дель эсседа эсседа эсседа.., кваль ми о...
Тимоти остановился — и шепот тут же замер. Не без облегчения Тимоти обнаружил, что у него не отсох язык, и ему хватило сил произнести:
— Я вас не понимаю.
Он и не подумал о том, чтобы передать эту фразу телепатически, как это делал тот, другой. Он еще не успел привыкнуть к своим новым способностям. Над возможностью телепатической связи он раньше даже никогда не задумывался и сейчас был поражен тем, что это оказалось так просто.
Еще одна минута прошла в полной тишине. Потом еще одна. В конце концов, когда терпение Тимоти было уже исчерпано и он решил продолжить путь, чтобы выяснить, нет ли чего-нибудь интересного в следующих отсеках, тот же самый тихий эфемерный шепот послышался вновь. На этот раз говоривший воспользовался английским:
— Я думал, ты один из нас.
Хотя это говорилось теперь по-английски, голос звучал по-прежнему призрачно и как будто сдавленно, словно его владелец страдал заболеванием голосовых связок.
— Нет, — ответил Тимоти. — Нет. И на какое-то жуткое мгновение ему почудилось, будто силы вот-вот покинут его и он окажется способен лишь на бессмысленный и безумный лепет вроде того, каким изъясняются дебильные дети. И произойти это должно было в такое историческое мгновение, во время первой встречи человека с представителем внеземной цивилизации! К нему вернулось вроде бы навсегда забытое ощущение собственной неполноценности. Таким неуверенным и беспомощным он не чувствовал себя с тех пор, как покинул приют и прожил первый год за его стенами. Но все же ему удалось выдавить из себя несколько слов — с трудом, но все же вполне осмысленно. Философствовать он сейчас был не в состоянии, однако несколько разумных слов ему произнести удалось.
— Я из этого мира. А не из вашего.
— Как ты сюда вошел?
— Телепортация, — ответил Тимоти. И это заявление несколько подбодрило его самого. — Той же дорогой, которой вы сами. Из хвоста корабля сюда.
— Тебе известно о нас?
Это прозвучало не то как вопрос, не то как констатация факта. Тимоти ответил:
— Кое-что. Совсем немногое.
— Как?
— Методом умозаключений, — ответил он. Тимоти перечислил все, что обнаружил и подметил-с тех пор, как взошел на борт корабля. Он говорил быстро, стараясь не наскучить дематериализованному голосу рассказом о деталях, которые могли бы показаться тому неприятными. Встреча представителей двух рас, двух миров, двух различных солнечных систем из далеко отстоящих друг от друга созвездий должна была запомниться обоим как триумф и чудо. А вовсе не скукой.
Тимоти почувствовал, что вспотел. Ему показалось, будто он вышел на подмостки перед огромной аудиторией. И хотя из-за ослепительных огней рампы не видно лиц, он знает, что послушать его собрались многие тысячи.
— Ты говоришь о Братстве, — послышалось в ответ. Эфемерный шепот выхватил из потока информации, предоставленной мутантом, именно это слово. — Пожалуйста, объясни.
Тимоти рассказал об иерархической структуре подпольной организации, кратко описал ее деятельность. Конечно; он не был уверен в том, что все его слова доходят до его собеседника, а если и доходят, то способствуют вящей славе человеческого рода. Он старался говорить подробно и внятно скорее из страха перед тем, что, стоит ему замолчать хотя бы на мгновение, пришелец придет к выводу, что узнал уже все, что нужно, и отправит самого Тимоти восвояси, так и не удовлетворив его собственного любопытства. А может, даже и уничтожит. Этого и следовало ожидать в первую очередь, ведь именно так обычно вели себя пришельцы, судя по научно-фантастической литературе. И Тимоти с удивлением отметил, что предпочел бы смерть от руки инопланетянина бесцеремонному выпроваживанию с борта космического корабля...
Когда он закончил свой рассказ, в разговоре вновь возникла пауза.
— А этот ПБТ, о котором ты рассказал... Откуда взялось такое название?
— Это сокращение. Оно означает: Путешествие Беспредельного Типа. Так окрестили наркотик, когда выяснилось, что у него нет химической формулы.., то есть что нам неизвестна химическая формула, по которой его можно было бы назвать.
Теперь Тимоти решил, что настало самое время, не дожидаясь очередного вопроса со стороны пришельца, в свою очередь спросить его кое о чем. Надо же поставить ситуацию хотя бы под частичный контроль человека. Вот он и спросил:
— А что это за наркотик? Из чего его делают?
— Это не наркотик, — зашептали ему в ответ. — Это.., плазма.., это кровь. Это кровь одной из шести рас Внутренней Галактики, не обладающей телепатическими способностями. Это разумные существа, но сверхчувственное восприятие у них отсутствует. В медицинской части постоянно содержится значительный запас крови на случай внезапной болезни кого-нибудь из наших гостей. Ее производят наши биомашины.
Тимоти попытался представить себе расу, столь отличающуюся от земной, что ее кровь становится для человека сильным наркотиком и галлюциногеном. Ему хотелось спросить у пришельца, как выглядят эти существа, но воздержался, решив, что такой вопрос свидетельствовал бы лишь о чисто ребяческом любопытстве, тогда как на самом деле следует спрашивать о вещах куда более важных.
— А откуда ты говоришь? — спросил он. — Я тебя не вижу.
Ему не терпелось встретиться с инопланетянином лицом к лицу, увидеть, каков тот, как передвигается, какая у него мимика в ходе разговора, не терпелось узнать тысячу других мелочей.
— Я у себя в боксе. Иди в следующий отсек и меня увидишь. Мы все там.
Тимоти проследовал по коридору и очутился в просторном помещении, размерами ничуть не уступающем “кинотеатру” в хвостовой части корабля. Здесь к свисавшим с потолка медным жгутам толщиной в человеческий палец были прикреплены капсулы из дымчато-зеленого материала. В этих капсулах находились тела примерно двухсот инопланетян, казавшихся жучками, застывшими в янтаре; невидящими глазами пришельцы смотрели в пустоту. Они были неподвижны, но ни в коем случае не мертвы. Вне всякого сомнения, эти существа были полны жизни, потому что на их лицах читалось вовсе не умиротворение, а гамма самых разнообразных чувств: страх, волнение и облегчение. Их собрат, находившийся в другой части корабля, был однозначно мертв. А эти — нет.
— А мертвец в нише? — спросил, вспомнив о нем, Тимоти. — Что случилось с ним?
— Чуть больше тысячи лет назад мы вышли поглядеть на ваш мир и проверить, сильно ли он изменился за миллион с четвертью лет, прошедших с тех пор, как мы сюда прибыли. Его убили стрелой, выпущенной из лука. Рана слишком глубока, чтобы вылечить ее с помощью психотехники. Мы поняли, что обитатели этой планеты уже обладают разумом, однако им предстоит развиваться на протяжении нескольких тысячелетий, прежде чем они окажутся способны войти с нами в контакт, мы вернулись в свои боксы и принялись ждать. Нам нужна была помощь, чтобы вызволить и починить этот звездолет.
— Выходит, если не считать этого краткого выхода на поверхность, вы провели на корабле в заточении больше миллиона лет?
Это было невозможно даже представить, и Тимоти невольно почувствовал слабость и страх.
— Не совсем так. Мы заморозили свои тела, но вовсе не свое сознание. Мы поддерживаем тесную духовную связь с мирами, из которых прибыли, с теми, кого мы любим. Наши супруги, наши родные и близкие, наши друзья — все они, разумеется, давным-давно умерли. Прожили отпущенные нам восемь тысяч лет и умерли. Но мы общаемся со своими потомками; род каждого из нас продолжается в одном из наших миров. Мы поочередно приглядываем за святилищами нашего корабля. Жизнь, знаешь ли, это нечто большее, чем наличие тела с возобновляющимся метаболизмом.
Разумеется, сам Тимоти именно так всегда и думал. Да он просто не выжил бы, если бы вздумал приравнивать жизнь к самодовольству и спеси мускулистого самца.
— Но сейчас мы уже можем выйти из боксов? Твои современники помогут нам?
— Нет, — резко возразил Тимоти, осознавая, насколько безжалостным покажется его ответ существу, находящемуся в боксе, проведшему в бессмысленном ожидании столь невообразимо долгое время.
— Объясни!
— Я единственный обладаю психотехническими возможностями, о которых вы говорите. — Тимоти рассказал о том, как появился на свет благодаря безумной идее о создании психотехнического оружия, о том, что расширение его телепатических способностей стало возможным лишь после того, как ему были сделаны инъекции крови инопланетян. — И сейчас я не сомневаюсь в том, что лишь мои латентные и ограниченные психотехнические способности позволили мне в ходе неожиданной химической реакции набрать такую мощь. Это не имеет никакого отношения к тому, как реагируют на такие инъекции представители моей расы, да и любой земной расы. Всем остальным это сулит лишь зависимость от наркотика, а затем — неминуемую смерть. Вам придется объяснить мне, как остановить процессы распада, как изготовить противоядие, способное уберечь моих соплеменников-наркоманов от гибели.
— Позволь просканировать твое сознание! Я прошу об этой чести только потому, что хочу получить доступ к первоосновам твоей расы, к ее биологическим первоосновам, с тем чтобы определить, какое именно влияние оказывает инъецируемая кровь наших братьев на ваш организм. Это проще, чем задавать бесчисленные вопросы и получать на них ответы, и скорее приведет к желаемым результатам. Но если ты не хочешь нарушать неприкосновенность своего сознания, я тебя пойму. Однако уверяю тебя, что просканирую лишь то, что имеет отношение к поставленной тобой проблеме.
Поскольку пришелец наверняка мог бы просканировать сознание Тимоти без его согласия и даже без его ведома, он решил, что причины хитрить у инопланетянина просто нет.