- Мне тоже больше нравится настоящий огонь, а не горящие шарики, важно заявил Абсу. - Вы, волшебники, способны сбить с толку даже культурных людей, не то что этих дикарей.
   Марион Редмэн принесла четыре свечи и зажгла их, а Роберт погасил электричество. Но эта внезапная перемена почему-то заставила первобытных людей заголосить - они стали рваться из кресел. Однако через пару минут они успокоились.
   - Абсу и Анна, останьтесь со мной, - сказал Рассел. - А остальных я попросил бы уйти; выпейте что-нибудь и вообще отдохните. Мы еще вдоволь насмотримся на своих пленников, если они не умрут от страха.
   - Повелитель Абсу, - спросил Фарн, - желаешь ли ты, чтобы твои вассалы, я и Гролиг, ночевали отдельно от тебя?
   Абсу согласно кивнул:
   - Отдыхайте недалеко, так, чтобы слышать мой голос. Но я думаю, ваши кинжалы мне не понадобятся.
   - Рассел, не накормить ли нам этих двоих? - спросила Симона.
   - Может быть. Но дайте им что-нибудь попроще. Я думаю, мясо и простая вода как раз то, что им нужно.
   Теперь только Абсу, Анна и Рассел остались с пленниками.
   - Нет-боль, - сказал Рассел. - Мы-вам-не-боль. - Потом он сказал Абсу: - Разрежь веревку на руках женщины, и посмотрим, что будет.
   Увидев, что Абсу приближается к его подруге с кинжалом, мужчина забился в кресле, как безумный. Успокаивающие звуки, которые издавал Рассел, на него не действовали. Пока Абсу разрезал путы на руках пленницы, ее друг так ловко изогнулся, что сумел укусить Абсу за руку.
   Абсу выронил кинжал и свободной рукой, вернее, ребром ладони нанес мужчине удар в челюсть, который мог вышибить все зубы. Затем поднял кинжал и спокойно продолжал работу.
   Женщина еще немного похныкала, потом подвинулась к приятелю и стала гладить его по голове. Видя, что на его подругу никто не покушается, тот бросал на своих врагов уже не столь свирепые взгляды.
   - Нет-боль, - повторял Рассел. - Мы-вам-нет-боль. Руки-двигать, нет-боль.
   Склонившись над мужчиной, Абсу разрезал его веревки тоже. Тот рычал, но сидел спокойно, пока его не освободили. Потом внезапно схватился за острие кинжала, вскрикнул, уронил его и с удивлением стал смотреть на кровь, выступившую у него на руке.
   - Боже милостивый, - произнес Рассел, - ну и ночка же нам предстоит!
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
   Рассел угадал - это была долгая, тяжелая ночь, но она принесла плоды: к концу ночи удалось установить хоть какой-то контакт с пленниками. Затратив уйму труда, Рассел добился того, что враждующие стороны назвали свои имена. Женщину звали Ора, мужчину - Айрег.
   Позднее Рассел понял, что как раз обмен именами обеспечил "психологический прорыв". Вплоть до этого момента Ора и Айрег готовились к тому, что их вот-вот убьют. Доверие к "стражам" усилилось после того, как пленникам принесли только что приготовленное мясо. Они жадно набросились на него и съели, но вода, поданная в стеклянных стаканах, привела к драме. Ора держала в руках свой стакан, любуясь им и не догадываясь о его прямом назначении, но вот Айрег - тот сразу откусил от него край и долго потом отплевывался кусочками стекла и кровью.
   В конце концов для гостей принесли чашу с водой, и они с готовностью сложили ладони "ковшиком", из которого стали лакать воду, как кошки.
   Рассел сделал открытие: Айрег и Ора совсем не лишены сообразительности. Они очень быстро все схватывали. Их можно было сравнить с умными десятилетними детьми, которые выросли дикарями.
   Но перед ним были не дети, но зрелые взрослые люди, члены первобытного племени. Значит, если бы оказалось возможным их чему-то научить, расширить их словарный запас до сложных понятий, то, вероятно, их удалось бы вырвать из каменного века. И даже, может быть, познакомить с азами науки и техники. Это был такой эксперимент, что просто дух захватывало...
   Прежде всего возникла проблема общения. Однако с течением времени решать ее становилось все легче. После того как пленники назвали свои имена, Абсу перерезал веревки на их ногах.
   - Не бежать, - предупредил Рассел. - Ты-она-ходить, смотреть. Не убегать. Ты-есть, смеяться, отдыхать. Рассел-говорить, Ора, Айрег-говорить. Все-говорить.
   Вид у Оры был озадаченный, но Айрег улыбнулся:
   - Ты-хороший вещь-человек, - начал он осторожно. Рассел-хороший-вещь-человек.
   - Айрег-хороший-вещь-человек. Не ранить.
   Айрег поднимался из кресла медленно и осторожно, чтобы показать, что он не собирается ни драться, ни убегать. Потом он потянулся, и мускулы заиграли на его крепких руках и ногах.
   Абсу сказал торжественно:
   - Ты-большой-вещь-мужчина. Крепкий-большой. Трудно-смерть-делать-тебе. Хорошо. Рассел удивленно на него посмотрел.
   - А ты не удивляйся, - сказал Абсу, - я тоже могу научиться говорить таким странным образом. Может, в конце концов Айрег и Абсу мес Марур будут хорошо понимать друг друга. Ведь они оба - воины.
   Усмехнувшись, Абсу продолжал:
   - Я много думал о тебе и твоих волшебниках, Рассел. Ты говорил мне, что вы пришли из мира, который позади звезд. В это мне трудно поверить, я знаю, что мир плоский и ничего нет позади пламени-солнца и фонарей-звезд, ничего такого, что человек мог бы понять, не получив в дар большую мудрость или большое безумие.
   Но я знаю, ты не станешь меня обманывать по своей воле. И знаю, что много было совершено чудес, чтобы перенести нас всех сюда. Может, Айрега и его людей тоже забросили сюда с дальней земли. Значит, мы друзья по несчастью...
   - Абсу, друг мой, - ответил Рассел, - я давно знал, что ты храбрый человек. Теперь я узнал, что ты к тому же и мудрый.
   Ора, освобожденная от пут, встала и расхаживала по вестибюлю, удивленно разглядывая разные вещи. Взяв в руки стеклянную пепельницу, она с детским восторгом принялась рассматривать отраженное пламя свечей. Когда она осторожно поставила ее на место, Анна взяла пепельницу и протянула ей.
   - Это-ты-иметь, - сказала она, - Анна-дала-это-Ора-держи. Эта-вещь-пепельница.
   - Ора-вещь-держи, - повторила та, улыбаясь. - Держи-смотри-смейся. Пепель-ни-ца.
   Айрег смотрел на пепельницу с завистью.
   - Айрег-вещь-держи, - сказал он. - Смотри-смейся.
   Анна оглядела зал и увидела на журнальном столике пепельницу из полированного металла. Она протянула ее Айрегу, который осмотрел предмет с восторгом, но со звоном уронил его, когда увидел в нем свое отражение.
   Подняв пепельницу, Анна снова протянула ее Айрегу.
   - Нет-боль, - сказала она ласково, - Айрег-держи-смотри-смейся.
   Совершенно неожиданно Рассел почувствовал, что смертельно устал. Да и другие, видимо, тоже. Хотя Айрег и Ора привыкли бодрствовать по ночам, им пришлось нелегко в последние несколько часов. Наверное, голова у них идет кругом от впечатлений, от того, сколько страшных и совершенно непонятных вещей они увидели.
   Рассел решил посоветоваться с Анной и Абсу:
   - Нужно отдохнуть всем - и нам, и им. Но мне кажется, их нельзя оставлять одних. Они могут удариться в панику и устроить погром в гостинице. Или попробуют сбежать и причинят себе вред. А может, еще что-нибудь. Не хотелось бы их снова связывать. Так что же делать?
   - Можно оставить охрану, - сказала Анна. Рассел покачал головой:
   - Они только-только начали к нам привыкать. А охрана, особенно вооруженная, может спровоцировать их на какие-то действия.
   - Тогда нам всем придется спать здесь, - это ясно, - сказал Абсу. - Не волнуйся, Рассел. Я, правда, немного устал от всего увиденного, но у меня есть привычка спать чутко, ведь я воин. Наши дикие друзья не успеют и шевельнуться - я сразу проснусь.
   - Хорошо, - согласился Рассел, - будем надеяться, что сможем объяснить это Оре и Айрегу.
   К этому времени Айрег уже не боялся своего отражения в блестящей пепельнице, пожалуй, оно ему даже нравилось, и он сам себе строил рожи, то свирепые, то смешные. При свете свечей его грубые и маловыразительные черты казались мягче, и Рассел подумал, что, если бы не жесткие волосы и одежда из шкур, Айрега можно было бы принять за одного из неряшливых типов, фланирующих по улице Кингс-Роуд в Лондоне. Отличала же его от этих типов наивность, светящаяся в глазах. В душе Рассела поднялась волна симпатии к этому ни в чем не повинному парню, которого судьба или злой умысел швырнули в другую эпоху.
   - Айрег, ты-спать, Ора-спать, - сказал Рассел. - Рассел и Анна-спать, Абсу-спать. Отдыхать. Хорошая-вещь-отдыхать.
   - Спать? - переспросил Айрег. - Как спать-показывать.
   Рассел опустился в одно из глубоких кресел, закрыл глаза и даже слегка захрапел.
   - Так спать. Будешь хороший-сильный. Будешь-счастливый.
   Ора засмеялась:
   - Тепло-темно-хорошо. Делай тепло-темно-хорошо. Ора-Айрег-лежать-тепло-темно.
   - Правильно, - сказала Анна. - Смотри: Анна-спать. Рассел-спать. Нет-боль. Тепло-темно-хорошо. - Она тоже опустилась в кресло и закрыла глаза.
   Свечи наполовину сгорели, и зал заполнили мягкие, пляшущие тени. Айрег сел в кресло, потом передумал. Он взял Ору за руку и положил ее рядом с собой на ковер. Абсу, сидящий поодаль на ковре по-турецки, тоже позволил себе слегка вздремнуть.
   Но, судя по всему, у Айрега были свои понятия о том, как надо отходить ко сну. Полежав какое-то время спокойно, он протянул руку к обнаженной груди женщины, взял сосок левой груди двумя пальцами и слегка сжал. Не открывая глаз, Ора слегка вздрогнула. Воодушевленный этим, Айрег сжал сосок сильнее. Ора не открыла глаза, но потянулась в томной неге, произведя горлом какой-то странный, булькающий звук.
   Притворяясь крепко спящими, Рассел, Абсу и Анна понимали, что происходит. Ласки Айрега были примитивными, но таили в себе какую-то странную нежность. Когда тело Оры совсем расслабилось и стало податливым, Айрег с размаху овладел ею и предался наслаждению исступленно и радостно, не обращая никакого внимания на остальных. А те изо всех сил притворялись спящими.
   Ора так и не открыла глаз, она извивалась и каталась по ковру, иногда шутливо боролась со своим партнером. Она то стонала, то смеялась. Потом первобытная пара заснула, обнявшись. За все время-короткого, но бурного общения ни один не произнес ни слова.
   Наблюдая за ними исподтишка, Рассел думал, что вот так, наверное, все и происходило в садах Эдема. Взглянув на Анну, он встретился с ней глазами. Он хотел ее.
   Но они не стали заниматься любовью, они просто смотрели друг на друга. Потому что были не одни.
   "Вот в этом и заключается разница между людьми невинными и цивилизованными, - думал Рассел, засыпая. - Ора и Айрег делают что хотят и когда хотят, отключаясь от всего остального. Они не имеют представления о морали, уединении или каких-то условностях.
   Они знают, что им нужно. И, может быть, знают, в чем их счастье.
   А может быть, - подумал Рассел, - больше ничего и не нужно знать?"
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
   Ора и Айрег провели в эревонском "Хилтоне" целых шесть дней, после чего их подвели к тому месту, откуда виднелись первобытные хижины, и отпустили с миром. Нужно сказать, что во время своего плена они не делали никаких попыток к бегству. У них не было на это времени: они учились. Рассел провел с ними ускоренный курс языкового общения. Они узнали и многое другое, но без развитых речевых навыков не смогли бы усваивать и накапливать знания. В результате эти шесть дней подняли их на такой уровень, до которого им пришлось бы карабкаться не одну тысячу лет.
   Рассела удивляли врожденные способности этих двух первобытных созданий, превзошедшие все его самые смелые ожидания. Ора оказалась более сообразительной, она схватывала значение слова быстрее Айрега, но зато тот был более систематичным; кроме того, однажды что-то узнав, он умел применять свои знания лучше, чем Ора.
   К концу третьего дня разговоры перестали быть для всех участников такой пыткой, как раньше. По мере того как расширялся словарь учеников, необходимость нанизывать слова, как бусы, отпадала. "Холод-боль", например, можно было сразу назвать смертью. Сочетание слов "ложись-держи-темно-близкоcмеяться-плакать" можно было передать проще: "давай займемся любовью", а "холод-боль-нет-боль-поесть" перевести как "хочется есть".
   Абсу оставался в "Хилтоне" достаточно долго для того, чтобы понять, что делают "волшебники" со своими пленниками, а потом вернулся в крепость Марур, чтобы заняться внутренними делами, как и полагалось феодальному владыке. Он оставил Фарна в "Хилтоне" для наблюдений, второго воина взял с собой. Расселу он сказал, что вернется через несколько дней, чтобы посмотреть, какие успехи делают пленные, и обсудить планы намеченного "прорыва" сквозь стену тумана.
   Между тем Рассел, Анна, Джон Говард и другие вовсю "гнали" программу обучения Оры и Айрега. Фарн присутствовал на уроках, слушал все, и глаза его светились умом. Его обучали тоже, и он узнавал о "волшебниках" больше, чем они подозревали.
   Однажды после обеда Рассел сидел на ступеньках отеля, - это было его любимое место для размышлений; рядом с ним разместились Айрег и Фарн. Ора была где-то внутри "Хилтона", там Андреа и Дженис посвящали ее в тайны современных женских нарядов и косметики. Для английских студенток это была забава, а для Оры - цепь невероятных чудес.
   Какое-то время трое мужчин молчали; они только что сытно поели (Айрег, судя по всему, мог проглотить что угодно), и каждого занимали его собственные мысли. Фарн неторопливо вырезал ножом маленький символ плодородия, который он собирался подарить лорду клана "волшебников" в знак уважения. Айрег упражнялся в счете, раскладывая десяток маленьких камешков. А Рассел умчался мыслями в дальние дали, вспоминая о том, каким бывает час "пик" туманным ноябрьским вечером в Лондоне.
   Неожиданно Айрег произнес:
   - Рассел-друг дает слова Айрегу. Айрег не дает ничего. Айрег-слезы-боль. Темно-низко.
   К этому времени Рассел уже настолько научился понимать язык Айрега, что даже улавливал разные тонкости. Он перевел фразу так: "Ты меня учишь, а я тебя нет. Я не понимаю, зачем ты это делаешь, и не могу ничего предложить взамен". Подумав какое-то время, он ответил:
   - Айрег дал большую вещь другу-Расселу. Он дал руку, где был камень. Сказав это, он протянул руку Айрегу.
   Удивленно и настороженно Айрег протянул свою руку, которой он раньше в основном охотился и дрался. Рассел торжественно взял ее в свою и пожал. Ладонь была такой мозолистой, словно ее сплошь покрывала роговица, и казалась, скорее, звериной лапой. Когда пальцы Айрега сжались, Рассел сморщился от боли. Айрег понял это и разжал руку.
   - Пожатие руки, - сказал Рассел, - значит, что Айрег не обидит Рассела, а Рассел не обидит Айрега. Никогда, никогда. Потому что Айрег друг, Рассел - друг, Ора, все люди Айрега - друзья. Анна, все люди Рассела - друзья. Никогда, никогда не ранят. Большую вещь дал Айрег... - И чтобы придать вес сказанному, Рассел добавил: - Рассел смеется, очень счастлив, очень хорошо.
   - Большая вещь, - повторил, как эхо, Айрег, начиная понимать. Ему было неясно, почему эти люди, которые умеют воевать с помощью страшного грохота, сетей, веревок и блестящих штук, более острых, чем камни, - почему они не хотят завоевать его народ? Но пути богов неисповедимы. Если эти существа, так странно пахнущие, радуются миру - пусть будет мир. - Никогда, никогда не ранить, - сказал он. - Большое дело. Люди Айрега, люди Рассела - никогда не ранить. - Он воспрял духом: - Это дал Айрег?
   - Это дал Айрег, - подтвердил Рассел, - хорошая, большая вещь. Больше, чем слова, что Рассел дал Айрегу.
   Айрег встал во весь рост и ударил себя в грудь.
   - Большая вещь дал Айрег! - прокричал он так, словно говорил со всей саванной. - Никогда, никогда не ранить.
   - Лорд Рассел, - спросил Фарн, оторвавшись от куска дерева, приличествует ли лорду клана заключать союз с дикарем?
   - Приличествует, - спокойно отозвался Рассел. Потом добавил без видимой связи: - Я человек или животное?
   Следопыт улыбнулся:
   - Ты повелитель клана волшебников.
   - Человек или животное? - настаивал тот. Фарн зем Марур растерялся:
   - Лорд, ты или человек, или больше человека.
   - А ты, Фарн, и твой лорд Абсу - люди или звери?
   К Фарну вернулась его уверенность.
   - За себя могу ответить - человек. Но мой повелитель Абсу превзойдет любого человека, если дело дойдет до битвы!
   - Теперь об Айреге. Он человек или животное? Фарн бросил одобрительный взгляд на Айрега:
   - Лорд, я не знаю, то ли он человек со звериным сердцем, то ли зверь с человеческим. Но лучше пусть он будет со мной, а не против меня. Он очень сильный и по-своему даже смелый.
   - Насколько я понял, следопыт, - продолжал Рассел, - мы все - я, ты и он - относимся к людям. А по другую сторону тумана могут жить иные существа - не люди и не животные. И может наступить момент, когда им надоест с нами возиться или мы потребуем от них ответа.
   - Лорд, - сказал Фарн, - в таком случае мы все - из близких кланов.
   - Пойди еще дальше, Фарн зем Марур, - сказал Рассел, - и ты увидишь, что мы из одного клана. Айрег улыбнулся.
   - Хорошая, большая вещь, - заметил он глубокомысленно.
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
   До вечера было еще далеко, но в воздухе чувствовалась прохлада, хотя солнце стояло высоко в небе, по которому плыли кудрявые облака. "А может, это не в воздухе, а у меня в душе, - думал Рассел, - и не прохлада, а нервная дрожь".
   Он взглянул на Анну, сидящую в лодке рядом с ним: она спокойно гребла. "Как она красива, - подумал Рассел, - я просто раньше не придавал этому значения. Но что делать, мы многого не сознаем, пока перед нами не замаячит смерть".
   Анна небрежно зачесала волосы назад и связала их каким-то шнурком; одета она была легко: мужская рубашка и потрепанные брюки. Теплые вещи они аккуратно сложили в маленькой кабине, тоже утепленной; кроме того, при желании ее можно было снять с лодки. Тур Норстед столько возился с ней перед смертью...
   На крыше кабины были аккуратно сложены три пары деревянных колес и два длинных дышла с веревочной упряжью. Все это, сделанное Джоном Говардом, легко превращало лодку в небольшую телегу, на случай, если придется ехать по суше. "Вот именно, если нам когда-нибудь доведется проехать по суше", мрачно подумал Рассел.
   Теперь, когда экспедиция действительно началась, оптимизм его пошел на убыль, и он был почти уверен, что она кончится катастрофой.
   Кабина помещалась посреди судна (если это название было не слишком громким для скромной лодки). Она заслоняла от Рассела и Анны скамью на носу, где сидел Фарн.
   Фарн освоил способ индейской гребли и неутомимо работал одним веслом, подгребая то справа, то слева. К счастью, лодка шла вниз по течению и требовала совсем небольших усилий, хотя и была порядком нагружена. Весла были нужны в основном для того, чтобы не сесть на мель. Местами эта лениво струящаяся водяная лента была не более семи-восьми метров в ширину, но кое-где она разливалась просторной заводью, где течение почти не ощущалось. Иногда лодка слегка задевала дно.
   Рассел был рад, что Абсу позволил Фарну присоединиться к этой экспедиции. Абсу не вызвался участвовать в ней сам, потому что чувствовал ответственность за клан, по этой же причине не одобрил и желания Рассела возглавить поход. Однако свое неодобрение он держал при себе, считая, что обычаи волшебников не похожи на обычаи нормальных людей.
   Сначала Рассел хотел взять с собой Мохана дас Гупту, но Анна его отговорила. "Если экспедиция кончится гибелью участников, - утверждала она, - в команде землян возникнет серьезная проблема: двое мужчин - Гуннар Рудефорс и Тур Норстед - уже погибли, и, хотя Марины Джессоп тоже нет в живых, потеря еще двух мужчин повлечет большие сложности и даже может привести к гибели всей группы".
   Рассел безоговорочно решил отправиться в экспедицию; он был уверен, что в случае его гибели Джон Говард, нынешний заместитель, справится с делами не хуже, чем он сам. Анна настаивала на том, что он обязан взять ее в помощники. Конечно, во многом Анна была не хуже любого мужчины, но Рассел согласился из чистого эгоизма - он просто хотел быть рядом с ней. А теперь, продолжая радоваться, что Анна с ним, он в то же время горько сожалел об этом. Он предпочел бы, чтобы сейчас она была в "Хилтоне", в сравнительной безопасности.
   Абсу обещал поддерживать регулярную связь с Джоном, как бы долго ни отсутствовал Рассел. Договорились и о том, что в случае несчастья клан Марур переберется в "Хилтон" или земляне - в крепость, в зависимости от обстоятельств.
   Рассел не имел ни малейшего представления о том, что именно может вызвать необходимость такого объединения, но было приятно погрузиться в обдумывание всяких непредвиденных случаев.
   Взглянув на Анну, он увидел ее ласковую улыбку и подавил свой страх, улыбнувшись в ответ, чтобы не заразить ее своим унынием. Сейчас нужен какой-то легкомысленный треп...
   Анна перестала грести и поцеловала его в ухо. Потом прошептала:
   - Я рада, что мы вместе, Рассел, но все же очень боюсь. А ты? Рассел ответил:
   - Неужели ты думаешь, что англичанин старого закала признается эмансипированной русской даме, что ему страшно?
   - Почему бы и нет? Если это так.
   - Дорогая, - сказал он почти весело, - ты должна разрешить мне некоторое притворство. Тем более что джентльмен никогда не станет психовать при женщине.
   Анна засмеялась:
   - Ну вот, мне уже лучше! А ведь ты сказал всего несколько слов!
   - Действительно, странно, - согласился он. - Ты помнишь, как мы проплывали под мостом, где живут эти придурки? Все они суетились и орали, и в какой-то момент мне показалось, что Айрегу и Оре не удалось их убедить в нашей дружбе.
   - Это было ужасно. Прошло всего три-четыре часа с тех пор, а кажется целая вечность.
   - Меньше четырех часов, - сказал Рассел. - Я уже начал думать, что мы кончим свою жизнь в котле, где они нас сварят. Особенно было страшно, когда Айрег оттолкнул от берега свою лодчонку. Помнишь: он плыл к нам, вовсю размахивая своим лучшим охотничьим топором.
   - А он нам просто его подарил, - улыбнулась Анна.
   - Да. А помнишь, что он сказал? "Айрег дал Расселу-другу большой хороший вещь. Камень-маленький, но несет большой хороший вещь. Держись твердо, друг, плыви быстро. Вернись быстро. Тогда Айрег-друг, Рассел-друг будут смеяться-есть".
   - Это была длинная речь для него, - сказала Анна и снова взялась за весла. - Может, самая длинная за всю его жизнь.
   Рассел поднял топор со дна лодки и посмотрел на него с умилением:
   - Не знаю почему, но я вдруг возгордился. Думаю, это чего-то стоит подружиться с таким человеком, как Айрег.
   Теперь лодка плыла по широкому простору реки, низкие берега которой здесь были песчаными.
   За береговой кромкой по обе стороны простиралась без конца и края зеленая равнина. Это уже был не тот ландшафт, к которому они привыкли; высокая трава саванны и перелески остались позади. Короткая шелковистая трава, покрывающая долину, была такой ровной, словно ее регулярно стригли.
   Вдали от берега Рассел различил стадо каких-то пасущихся животных. Достав бинокль, он рассмотрел их и решил, что они похожи на домашних бычков, если бы не одна деталь, а именно: посреди головы у каждого торчал лишь один рог.
   Ну что ж, размышлял Рассел, в нашем "зоопарке" дикие животные почему-то сосредоточились в лесу, поближе к "речникам". Может, их "импортировали" специально для Айрега и его людей? Они ведь прирожденные охотники. Возможно, этих единорогов тоже доставили сюда для кого-то...
   - Лорд Рассел, - раздался голос Фарна с другого конца лодки, - я думаю, мы находимся в восьми-девяти вараках от стены тумана. Может, нам стоит причалить, поесть и отдохнуть, прежде чем мы рискнем войти в этот холод?
   - Хорошая мысль, следопыт. Давай втащим лодку на берег и подготовимся: нужно достать теплые вещи из кабины, чтобы сразу их надеть.
   Рассел стал вспоминать сравнительные показания температуры, собранные Джоном Говардом несколько дней назад, далеко на севере. Судя по его данным, барьер из тумана не мог быть более 50 метров. Но Джон предупредил, что его расчеты весьма приблизительны.
   А ценой его ошибки могут быть три хладных трупа, причем очень скоро.
   Пока Фарн разворачивал лодку к берегу, Рассел разглядывал в бинокль безлесую долину. Вдали, на предполагаемом юге, вставала изогнутая белая стена, она кое-где словно бы сливалась с нависшими облаками. Вычислить ее высоту было трудно, но Рассел решил, что она составляет примерно двести-четыреста метров, эта белая завеса, отделяющая их резервацию от остального мира.
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
   Русло реки оставалось широким, над ней, примерно в полукилометре от путешественников, нависал барьер из тумана - неподвижный и плотный, похожий на невероятных размеров ледяную преграду.
   Глядя на нее, Рассел почувствовал, что ручейки пота стекают по спине. Внутри - холод, а тело покрыто испариной. На нем было две рубашки, три свитера, две пары брюк, три пары носков. Он держал наготове длинный вязаный шарф, которым собирался обмотать голову.
   Анна и Фарн были закутаны не хуже. Посмотрев на них, он засмеялся.
   - Лорд Рассел, - отозвался Фарн, - если вспомнить, что нас ждет, то ты напрасно смеешься. Холод такой, с каким я не встречался. И если мы пройдем этот туман живыми, повторения я не захочу.
   - Прости меня, Фарн, - сказал Рассел покаянно. - Ты вынул вещи из кабины?
   - Лорд, я сложил все на носу лодки, как ты приказал.
   Оружие лежало в одном месте: здесь было копье следопыта, кинжал и еще одно короткое копье, ножи, два арбалета с наборами стрел, две гранаты - по одной Анне и Расселу. Рядом с оружием были сложены консервные банки и бутылки с водой, взятой из "Хилтона": Анна и Рассел не хотели пить речную. Здесь же были бинокли, магнитный железняк Фарна, два мотка проволоки, коробка с бинтами и фотоаппарат "Кодак".