Страница:
Концерт становился слишком громким, им пришлось обратить на нас внимание. "А ну заткнитесь!" - скомандовали они. Мы заткнулись. "Не двигайтесь". И мы застыли не шевелясь, точно покойники. Так и стояли втроем на обочине дороги, как полные придурки.
И тут из леса выезжает внедорожник. Битком набитый маленькими солдатами. Не дожидаясь команды, они начали растаскивать все, что было в автобусах. Взяли все, что только можно было взять. И погрузили в свою машину. Внедорожник сделал несколько рейсов в селение и обратно. Покончив с содержимым автобусов, они принялись за кучи обуви, одежды и головных уборов. Побросали все это в машину, которая сделала еще несколько рейсов. Последним рейсом из селения приехал полковник Папа Добрый.
Валахе! С ума сойти, как он вырядился, полковник Папа Добрый (вырядиться значит смешно и нелепо одеться; так сказано в моем "Ларуссе"). Во-первых, на полковнике Папе Добром были офицерские нашивки. Так полагается, когда идет межплеменная война. Полковник Папа Добрый был в белой сутане, белой сутане с черным кожаным поясом на черных кожаных подтяжках, которые перекрещивались на спине и на груди. На голове у полковника Папы Доброго была кардинальская митра. Полковник Папа Добрый шел, опираясь на епископский посох с крестом на верхушке. В левой руке полковник Папа Добрый держал Библию. И вдобавок, в довершение картины, поверх белой сутаны у полковника Папы Доброго висел через плечо автомат. Его верный "калашников", с которым он не расставался ни днем ни ночью, где бы он ни был. Так полагается, когда идет межплеменная война.
Полковник Папа Добрый вышел из машины. Он плакал. Я не шучу, он плакал, как ребенок! Он наклонился над телом маленького солдата, малыша, который остановил нашу колонну. И долго молился над ним. Потом полковник Папа Добрый подошел к нам. Подошел к нам в своем чудном наряде.
Я стал визжать: "Хочу стать маленьким солдатом, ребенком-солдатом, small-soldier, child-soldier. Хочу к тете, к моей тете в Ньянгбо!" Один маленький солдат с автоматом захотел оборвать мои рыдания. Но полковник Папа Добрый не позволил; он подошел ко мне, погладил меня по голове, словно родной отец. Я был рад и горд, как чемпион по сенегальской борьбе. И перестал плакать. Полковник Папа Добрый величавым жестом дал понять, что берет меня с собой. Мне дали набедренную повязку, которую я повязал вокруг ягодиц.
Потом он подошел к Якубе, который опять завел свою песню: "Я есть григримен, я есть заклинатель". По его знаку принесли еще одну повязку, и Якуба прикрыл срамные места. Бангала у него уже не торчал.
Полковник Папа Добрый подошел к матери с мертвым младенцем. Он долго разглядывал ее. На ней почти ничего не было, разорванные трусы еле прикрывали ньюссу-ньюссу (ньюссу-ньюссу - это половые органы у женщины). В ней было чувственное очарование, влекущая сексапильность (сексапильность - это то, что вызывает желание заняться любовью). Полковник Папа Добрый уже хотел уйти, но вернулся. Он вернулся потому, что в женщине была влекущая сексапильность. Он вернулся, чтобы приласкать ребенка. И распорядился, чтобы забрали тело.
Принесли самодельные носилки (носилки, сделанные наспех из того, что было под рукой, - словарь "Малый Робер"). Тело младенца и тело маленького солдата положили на носилки и погрузили в машину.
Затем в машину сел полковник Папа Добрый. Рядом с ним уселись четверо маленьких солдат с автоматами. Машина тронулась. Все остальные топтали дорогу следом. Да, топтали дорогу (как я уже говорил вам, топтать дорогу - значит идти пешком).
Мы пошли за ними. "Мы" - это Якуба, мать младенца и ваш покорный слуга, то есть я сам, уличный мальчишка во плоти и крови. Внедорожник направлялся в деревню, медленно и в молчании поднимаясь по склону холма. Медленно и в молчании, потому что в машине были мертвые. Так бывает всегда, так полагается: если в машине везут мертвых, она должна ехать медленно и в молчании. Но мы были оптимистами, потому что Аллах в безмерной доброте своей не оставляет без пищи ни один рот, созданный им. Фафоро!
Вдруг полковник Папа Добрый велел остановиться. Он, а за ним и все остальные вышли из машины. Полковник Папа Добрый запел, очень громко и очень красиво. Лесное эхо подхватило его песнь. Это была песнь мертвых на гио. Гио язык местных чернокожих африканских туземцев. Малинке называют этих людей бушменами, дикарями, людоедами... Потому что они не говорят на языке малинке, потому что они не мусульмане, как мы. Малинке в своих просторных накрахмаленных бубу кажутся мягкими и приветливыми, а на самом деле они сволочные расисты.
Песнь подхватили маленькие солдаты с автоматами. Это звучало так красиво, так красиво, что я заплакал. Заплакал горькими слезами, словно впервые в жизни видел большое несчастье. Словно не верил в Аллаха. Это надо было видеть. Фафоро (клянусь отцовским срамом)!
Все жители селения вышли из хижин. Вышли из любопытства, узнать, что случилось. Люди пошли за машиной, на которой везли покойников. Пошли по привычке и еще потому, что люди всегда такие придурки: любят увязаться хвостом.
Убитого маленького солдата звали Кид, капитан Кид. В своей красивой поминальной песни полковник Папа Добрый время от времени повторял: "Капитан Кид", и все, кто ехал с ним и шел следом, подхватывали: "Кид, Кид". Надо было слышать, как они орали. Просто ополоумели.
Мы прибыли в укрепленный лагерь. Как во всех укрепленных лагерях Либерии во время межплеменной войны, вокруг лагеря торчали колья с насаженными на них человеческими черепами. Полковник Папа Добрый поднял автомат и выстрелил в воздух. Все дети-солдаты остановились и тоже выстрелили в воздух. Получилось замечательное представление. Это надо было видеть. Ньямокоде!
Тело Кида положили на землю под аппатамом, где оно оставалось до конца дня (что такое аппатам, я уже объяснял).
И целый день к аппатаму толпами шли люди, склонялись перед убитым и выказывали глубокую скорбь, словно у них в Либерии не убивали с утра до вечера и без разбора, и мирных жителей, и маленьких детей.
Вечером, после мусульманской, а затем католической молитвы, началось погребальное бдение. Никто в точности не знал, какую религию исповедовал Кид, поскольку никто не знал его родителей. Католик он или мусульманин? Никому не было дела до этого. Все селение собралось на бдение, люди расселись на табуретах вокруг покойников. Горело множество керосиновых фонарей. Это было феерическое зрелище (феерический - редкое слово из "Ларусса", означает: похоже на сказку).
Две женщины запели песнь, которую хором подхватили все остальные. Время от времени, чтобы не заснуть и не дать себя заесть москитам, люди вставали и обмахивались слоновьими хвостами. Потому что там были женщины со слоновьими хвостами в руках, и они исполняли разнузданный танец. Нет! Нет! Танец был не разнузданный, а неистовый (разнузданный, по словарю "Малый Робер", означает неприличный, недозволенный).
Вдруг непонятно откуда раздался крик. Это означало, что к танцу присоединился полковник Папа Добрый: тот, кто возглавлял погребальную церемонию, вошел в круг. Все встали и сняли головные уборы, потому что он был командир, полновластный хозяин здешних мест. И мы увидели, что полковник Папа Добрый преобразился до неузнаваемости. Ну совершенно преобразился! Валахе! Это чистая правда.
Голова его была повязана пестрой лентой, он был обнажен до пояса. Он выглядел сильным, как бык, и мне приятно было видеть в голодающей Либерии такого цветущего, здорового человека. С его шеи, плеч и локтей свисали целые гирлянды фетишей. А среди гирлянд висел "калаш". Потому что в Либерии шла межплеменная война и людей убивали ни за что, как если бы любая жизнь значила меньше, чем пук старой бабушки (так говорят у нас в деревне, а что это означает, я уже объяснял). Папа Добрый трижды обошел вокруг покойников, затем сел на место. Все уселись тоже и стали слушать, как полные придурки.
Вначале он рассказал о том, при каких обстоятельствах погиб капитан Кид. В молодых людей на мотоцикле вселился злой дух, и они выстрелили в Кида без предупреждения. Это проделки дьявола. Душа капитана отлетела. Мы будем оплакивать его. Мы не могли изгнать дьявола из сердец всех пассажиров, ехавших в этой колонне, из душ всех, кто повинен в смерти капитана. Это было невозможно. Тогда мы убили некоторых из них, но поскольку Бог велит убивать поменьше, то других мы пощадили, оставив их такими, какими они пришли на эту землю. Мы оставили их голыми. Ибо Господь сказал так: если люди причинили тебе зло, не убивай их всех, но оставь их такими, какими они пришли на эту землю. Все вещи, что они везли в автобусе, и все, что было на них, мы доставили сюда. Надо бы отдать это родителям капитана. Но поскольку родителей капитана никто не знает, все это добро будет роздано, разделено по справедливости между всеми маленькими солдатами, товарищами капитана Кида. Каждый продаст свою долю и получит доллары. За доллары они смогут купить себе столько гашиша, сколько захотят. А Бог накажет тех, кто злодейски убил капитана Кида.
Затем он объявил нам, что он намерен сделать. Валахе! Отыскать колдуна пожирателя душ. Пожирателя душ, который съел маленького солдата, капитана Кида, отыскать его джоко-джоко (джоко-джоко означает: во что бы то ни стало, это есть в "Словаре лексических особенностей"). Он разоблачит этого колдуна, под какой бы личиной тот ни скрывался. Он будет танцевать всю ночь, а если понадобится, и весь следующий день. Он не остановится, пока не найдет колдуна. Пока тот не будет полностью изобличен (изобличен - это слово есть в "Ларуссе", оно означает, что колдун вынужден сам признать свою вину).
Чтобы легче было сосредоточиться, полковник Папа Добрый снял с плеча автомат. Но оставил его поблизости, потому что в Либерии шла межплеменная война и люди там мерли как мухи.
И опять зазвучали тамтамы, еще громче, еще зажигательнее, еще неистовее. И полились песни лучше соловьиных. Время от времени всем наливали пальмовое вино, время от времени полковник Папа Добрый пил пальмовое вино, наслаждался пальмовым вином. Но пальмовое вино не очень хорошо действовало на полковника Папу Доброго. Вернее, совсем нехорошо. Он пил всю ночь и выпил столько вина, что под конец был вдрызг пьян и совершенно динг (быть динг - значит ничего не соображать).
И вот часа в четыре утра, вдрызг пьяный, едва держась на ногах, он направился к женщинам, которые сидели в кружок на земле. И крепко схватил за плечо одну старуху, которая уже наполовину спала. Это она, и никто другой, сожрала душу храброго маленького солдата Кида. Это она, валахе! Она, и ни кто другой, возглавляла вакханалию (вакханалия, по "Ларуссу", означает оргия).
Бедняга завопила, как птица, попавшаяся в ловушку:
- Это не я! Это не я!
- Ты, именно ты. Это ты, - возразил полковник Папа Добрый. - Ночью мне явилась душа Кида и донесла на тебя.
- Валахе! Это не я. Я любила Кида. Он приходил ко мне поесть.
- Вот поэтому ты и сожрала его. Я видел, как ночью ты превратилась в сову. Я спал, как кайман, приоткрыв один глаз. И я видел тебя. Ты схватила душу когтями. Ты села на ветку высокого хлопчатника. Другие женщины, превращенные в сов, последовали за тобой. И там произошла вакханалия. Ты сожрала череп. Сама сожрала мозг, а остальное бросила твоим сообщницам. Это ты. Это ты! Это ты! проревел полковник Папа Добрый.
- Нет, это не я!
- Вчера вечером душа покойника явилась и сказала мне, что это ты. Сознавайся, иначе я подвергну тебя испытанию раскаленным железом. (Раскаленный - это такое состояние вещества, когда оно от высокой температуры начинает светиться.) Я приложу к твоему языку раскаленное железо. Да-да, - настаивал полковник Папа Добрый.
Под давлением неопровержимых доказательств старухе ничего не оставалось, как сидеть маку - разинув рот. А потом она все подтвердила, она была изобличена. Она созналась (сознаться, по "Ларуссу", значит согласиться с предъявленными тебе обвинениями).
Старуху, которая созналась, звали Жанна. Ее вместе с тремя сообщницами под усиленной охраной отвели в тюрьму. Там полковник Папа Добрый должен был их расколдовать (расколдовать - значит освободить от колдовских чар). Валахе (клянусь Аллахом)! Фафоро!
Похороны капитана Кида состоялись на следующий день, в четыре часа пополудни. Погода выдалась дождливая. Было пролито много слез. Люди раскачивались и жалобно вопили: "Кид! Кид! Кид!", словно впервые в жизни видели несчастье. А потом дети-солдаты выстроились в шеренгу и выстрелили из "калашей". Только это они и умеют. Стрелять, стрелять, стрелять. Фафоро (бангала моего отца)!
Полковник Папа Добрый был представителем Национального патриотического фронта Либерии, по-английски National Patriotic Front (NPFL), в Зорзоре. Это был самый северный форпост НПФЛ. Здесь можно было контролировать поток товаров из Гвинеи, взимать таможенные пошлины и наблюдать за всеми, кто пересекал границу Либерии туда и обратно.
Валахе! Полковник Папа Добрый был важной шишкой в Национальном патриотическом фронте. Он был большим человеком в группировке Тейлора.
А кем был Тейлор, этот бандит с большой дороги?
Впервые в Либерии услышали о Тейлоре тогда, когда ему удалось с помощью банды грабителей прибрать к рукам государственную казну. Очистив кассу, он изготовил поддельный документ, по которому выходило, будто у правительства Либерии куча долларов в американских банках. А когда его вывели на чистую воду (то есть выяснили, что он за тип) и поняли, что это фальшивка, он убежал и под вымышленным именем поселился в Америке. После долгих и тщательных поисков его обнаружили и привлекли к ответственности (то есть арестовали). И посадили в тюрьму.
Сидя за решеткой, он ухитрился подкупить своих тюремщиков украденными деньгами. И бежал в Ливию, где представился Каддафи как руководитель непримиримой оппозиции кровавому диктаторскому режиму Сэмюэла Доу. Ливийский диктатор Каддафи, давно искавший возможность напакостить Доу, обнял Тейлора и поцеловал в губы. И отправил его вместе с его сторонниками в лагерь, где Ливия готовит террористов. С тех пор как к власти в Ливии пришел Каддафи, там постоянно действует такой лагерь. В лагере Тейлора и его сторонников обучили технике партизанской войны.
Но это еще не все: после обучения Каддафи сплавил его Компаоре, диктатору Буркина-Фасо, с массой похвал и рекомендаций. Компаоре, диктатор Буркина-Фасо, рекомендовал его Уфуэ-Буаньи, диктатору Кот-д- Ивуара, словно примерного мальчика, святого. Уфуэ, который жаждал рассчитаться с Доу за убийство своего зятя, был счастлив познакомиться с Тейлором, обнял его и поцеловал в губы. Уфуэ и Компаоре быстро договорились о том, как каждый из них будет помогать бандиту. Компаоре от лица республики Буркина-Фасо обещал заняться подготовкой кадров. Уфуэ от лица республики Кот-д- Ивуар взял на себя закупку и доставку оружия.
И вот бандит стал важной шишкой. Прославленным военачальником, который дерет три шкуры с населения на огромной территории (драть три шкуры с населения - значит систематически и жестоко его обирать, требовать с него непосильную дань). Тейлор засел в Гбарнеа. Время от времени он со своими маленькими солдатами предпринимал кровавые набеги, стремясь захватить Мэншн-Хаус. В Мэнш-Хаус жил президент Либерии - до того, как бандиты поделили страну между собой.
В сравнении с Тейлором Компаоре, диктатор Буркина-Фасо, Уфуэ-Буаньи, диктатор Кот-д- Ивуара, и ливийский диктатор Каддафи - порядочные люди или по крайней мере выглядят такими. Почему же они оказывают мощную поддержку отъявленному прохвосту, вору и бандиту с большой дороги, хотят поставить его во главе соседнего государства? Почему? Почему? Одно из двух: либо они такие же бесчестные, как Тейлор, либо это большая политика, как ее понимают африканские "отцы народа", основатели варварских, драконовских режимов (драконовский режим - это где душат свободу, так сказано в "Ларуссе").
Так или иначе, но Тейлор всем отравляет жизнь, повсюду дает о себе знать. Либерия оказалась заложницей бандита, и лозунг его сторонников "No Taylor No peace" ("Без Тейлора не будет мира") сейчас, в 1993 году, начинает становиться реальностью. Ньямокоде! Валахе!
Полковник Папа Добрый, представитель Тейлора в Зорзоре, тоже занятная личность.
Начать с того, что у него не было отца или отец этот остался неизвестен. Его мать таскалась по барам в столице Монровии и как-то между делом родила сына, которого она назвала Роберт'с. Когда ему было пять лет, какой-то моряк захотел жениться на этой женщине, но не захотел взять ее с ребенком. И Роберт'са отдали на попечение тети, которая тоже промышляла на панели. Тетя оставляла его дома одного, и он играл с английскими резинками (английские резинки - это презервативы).
Некая организация помощи детям обратила внимание на Роберт'са и поместила его в монастырский приют для сирот.
Роберт'с окончил школу с отличием. Он хотел стать священником, и его отправили в Соединенные Штаты. Там он выучился на священника и вернулся в Либерию, чтобы принять сан. Но он опоздал: в Либерии уже шла межплеменная война. Там больше не было Церкви, не было религиозных организаций, не было архивов. Он решил уехать в Штаты и жить там спокойно в ожидании лучших времен.
Но он увидел массу детей, которые болтались на улицах, и это напомнило ему его собственное детство. Он был глубоко потрясен. Он раздумал уезжать и захотел что-то сделать для этих детей. Надел сутану священника, собрал детей и стал их регулярно кормить. Дети прозвали его Папа Добрый. Да, Папа Добрый, который кормит уличных ребятишек.
Его деятельность получила международный резонанс, многие люди из разных стран захотели помочь ему, все только о нем и говорили. Это не понравилось кое-кому, и в особенности - диктатору Доу, который тогда еще хозяйничал в Монровии. Диктатор натравил на него убийц. Каким-то чудом Папа Добрый спасся и успел найти убежище у Тейлора, заклятого врага Сэмюэла Доу. Тейлор назначил его полковником и наделил большими полномочиями. Он получил под свое командование целую область, а еще ему было поручено от имени Тейлора взимать таможенные пошлины в Зорзоре.
В селении Зорзор было три района. Район начальства, где размещалась администрация полковника Папы Доброго. Район, где в соломенных хижинах жили местные уроженцы (по словарю Хэррапа, это коренные жители), и район беженцев. Беженцам жилось сытнее и спокойнее, чем остальным. Их кормили все: и Неправительственная организация помощи Третьему миру, и Верховный комиссариат ООН по делам беженцев. Но туда пускали только женщин, детей до пяти лет, стариков и старух. Иначе говоря, там были паршивые порядки: меня принять не могли. Ньямокоде (паскудство)!
Район начальства был похож на укрепленный лагерь. Да, укрепленный лагерь, вокруг которого торчали на кольях человеческие черепа, с пятью огневыми точками, загороженными мешками с песком. Каждую огневую точку охраняли четверо маленьких солдат. Маленькие солдаты ели до отвала, сплошную вкуснятину. Это и понятно: если бы у них было мало еды, они могли бы разбежаться, и тогда полковнику Папе Доброму пришлось бы очень скверно. А еще в районе начальства были канцелярии, склад оружия, храм, жилые помещения и тюрьмы.
Главным местом в районе начальства был оружейный склад. Это было что-то вроде бункера в центре укрепленного лагеря. Ключи от бункера полковник Папа Добрый носил на поясе под сутаной. И никогда с ними не расставался. Полковник Папа Добрый никогда не расставался с тремя вещами: с ключами от оружейного склада, со своим верным "калашом" и с амулетом, защищающим от пуль. Фафоро! Он спал, ел, молился и занимался любовью, имея при себе эти три вещи: "калаш", ключи от арсенала и амулет от пуль.
Вторым по значению местом в районе начальства были тюрьмы. Но это были не настоящие тюрьмы. Это был центр перевоспитания. (В словаре "Малый Робер" сказано, что перевоспитание - это когда пере-воспитывают, то есть воспитывают заново. Валахе! "Малый Робер" тоже иногда плюет на всех с высокого дерева.) Там полковник Папа Добрый отнимал у пожирателя душ его колдовскую силу. Это был центр снятия колдовских чар.
Центр состоял из двух помещений. Одно, для мужчин, было как настоящая тюрьма, с решетками и тюремщиками. Охрану мужской тюрьмы, как и вообще всех важных объектов у полковника Папы Доброго, несли маленькие солдаты, девственники (девственники - это мальчики, которые еще не занимались любовью. Такие, как я).
В тюрьме содержались разные люди: и пленные, и политические заключенные, и правонарушители. И еще одна категория заключенных, не имевшая отношения ни к одной из вышеназванных: мужья тех женщин, которых полковник Папа Добрый захотел полюбить.
Центр снятия колдовских чар с женщин был похож на пансион. Там все было как в роскошном пансионе. Вот только женщины не имели права оттуда выходить.
Женщин там расколдовывали. Сеансы расколдовывания с ними проводил полковник Папа Добрый, наедине, долгими часами. Говорили, будто во время этих сеансов полковник Папа был совсем голый, и женщины тоже. Валахе!
Кроме того, в районе начальства был храм. Храм был открыт для всех религий. Все жители по воскресеньям должны были присутствовать на торжественной епископской мессе. Полковник Папа Добрый называл свою мессу епископской, потому что служил ее с епископским посохом. После мессы все слушали проповедь полковника Папы Доброго.
В проповеди он говорил о колдовских чарах, о злодействах колдунов. Говорил о предательстве, об ошибках других военачальников: Джонсона, Коромы, Роберта Сикиэ, Сэмюэла Доу. Говорил о страданиях, которые терпит либерийский народ под властью ОЛД (Объединенного либерийского движения), ЛСМ (Либерийского совета мира) и партии Коромы, которая тоже называет себя Национальный патриотический фронт Либерии.
В этот храм пассажиры наших автобусов пришли на экуменическую мессу. После экуменической мессы была проповедь. Она не отличалась от тех проповедей, какие бывали после епископской мессы.
И наконец, в районе начальства были домики из соломы и из волнистого листового железа, всего с десяток домиков. Из этого десятка пять домиков были собственностью полковника Папы Доброго. Никто никогда не знал, где он ночует сегодня. Потому что полковник Папа Добрый был важной шишкой, а вокруг шла межплеменная война. Никто не должен знать, где ночует важная шишка, так положено в условиях межплеменной войны.
В пяти других домиках были казармы для маленьких солдат.
Казармы для маленьких солдат, фафоро! Спали мы прямо на земле, на соломенных подстилках. Ели что угодно и где придется.
Поселение местных жителей, уроженцев Зорзора, начиналось за пределами укрепленного лагеря и тянулось примерно на километр. В нем были саманные домики и хижины. Среди жителей были яку и были гио. Яку и гио - это два племени чернокожих африканских негров, обитающие в этой части страны. Яку и гио были потомственными врагами людей из племени гере и племени кран. Гере и кран - два других племени чернокожих африканских негров, обитающие в другой части этой чертовой Либерии. Когда в Зорзор попадал человек из племени гере или кран, его пытали, а потом убивали, потому что так положено в межплеменных войнах. Межплеменные войны - это когда не признают людей из другого, не твоего племени.
В Зорзоре полковник Папа Добрый был властелином над жизнью и смертью всех, кто там жил. Он был начальником над селением и над всей округой, а главное, любимцем всех женщин. Фафоро! Валахе (клянусь Аллахом)!
Сразу после похорон маленького солдата, капитана Кида, полковник Папа Добрый занялся нашим устройством.
Меня поместили в казарму для маленьких солдат. Дали мне старую форму парашютиста, на взрослого. Мне она была велика, болталась как на вешалке. Состоялась торжественная церемония, во время которой полковник Папа Добрый самолично выдал мне "калаш" и присвоил звание лейтенанта.
Нам, маленьким солдатам, присваивали звания, чтобы мы выросли в собственных глазах. Среди нас были капитаны, майоры, полковники; низшим из всех было звание лейтенанта. Моим оружием был старый "калаш". Обращаться с ним меня научил сам полковник. Это было просто: нажмешь на спусковой крючок - и тра-тата, тра-тата... И косит всех кругом, живые люди валятся, как дохлые мухи.
Маму убитого младенца поместили к тем женщинам, которых надо было расколдовать. (Каждую женщину, которую надо было расколдовать, запирали голую, совсем голую, наедине с полковником Папой Добрым. Так положено при межплеменной войне.)
Полковник Папа Добрый был прямо-таки счастлив познакомиться с Якубой, счастлив, что у него появился свой григримен, замечательный григримен-мусульманин.
- Какие у тебя амулеты? - спросил полковник Папа Добрый.
- На все случаи жизни, - ответил Якуба.
- А против пуль есть?
- По части защиты от пуль я мастер, которому нет равных. Поэтому я и приехал в Либерию. В Либерию, где идет межплеменная война, где пули летают повсюду и убивают без предупреждения.
- Потрясающе! - воскликнул полковник Папа Добрый.
И поцеловал его в губы. И поместил его в один из домиков, предназначенных для важных шишек. Якуба зажил по-королевски. У него было все, что можно пожелать, а главное, он ел за четверых.
Якуба не мешкая взялся за работу. Он изготовил для полковника Папы Доброго сразу три фетиша. Три очень хороших фетиша. Первый действовал утром, второй после полудня, а третий - вечером. Полковник Папа Добрый привязал их к поясу, который носил под сутаной. И заплатил наличными. Якуба прошептал ему на ухо чтобы никто другой не услышал - запреты, которые должен был соблюдать носитель каждого из фетишей.
И тут из леса выезжает внедорожник. Битком набитый маленькими солдатами. Не дожидаясь команды, они начали растаскивать все, что было в автобусах. Взяли все, что только можно было взять. И погрузили в свою машину. Внедорожник сделал несколько рейсов в селение и обратно. Покончив с содержимым автобусов, они принялись за кучи обуви, одежды и головных уборов. Побросали все это в машину, которая сделала еще несколько рейсов. Последним рейсом из селения приехал полковник Папа Добрый.
Валахе! С ума сойти, как он вырядился, полковник Папа Добрый (вырядиться значит смешно и нелепо одеться; так сказано в моем "Ларуссе"). Во-первых, на полковнике Папе Добром были офицерские нашивки. Так полагается, когда идет межплеменная война. Полковник Папа Добрый был в белой сутане, белой сутане с черным кожаным поясом на черных кожаных подтяжках, которые перекрещивались на спине и на груди. На голове у полковника Папы Доброго была кардинальская митра. Полковник Папа Добрый шел, опираясь на епископский посох с крестом на верхушке. В левой руке полковник Папа Добрый держал Библию. И вдобавок, в довершение картины, поверх белой сутаны у полковника Папы Доброго висел через плечо автомат. Его верный "калашников", с которым он не расставался ни днем ни ночью, где бы он ни был. Так полагается, когда идет межплеменная война.
Полковник Папа Добрый вышел из машины. Он плакал. Я не шучу, он плакал, как ребенок! Он наклонился над телом маленького солдата, малыша, который остановил нашу колонну. И долго молился над ним. Потом полковник Папа Добрый подошел к нам. Подошел к нам в своем чудном наряде.
Я стал визжать: "Хочу стать маленьким солдатом, ребенком-солдатом, small-soldier, child-soldier. Хочу к тете, к моей тете в Ньянгбо!" Один маленький солдат с автоматом захотел оборвать мои рыдания. Но полковник Папа Добрый не позволил; он подошел ко мне, погладил меня по голове, словно родной отец. Я был рад и горд, как чемпион по сенегальской борьбе. И перестал плакать. Полковник Папа Добрый величавым жестом дал понять, что берет меня с собой. Мне дали набедренную повязку, которую я повязал вокруг ягодиц.
Потом он подошел к Якубе, который опять завел свою песню: "Я есть григримен, я есть заклинатель". По его знаку принесли еще одну повязку, и Якуба прикрыл срамные места. Бангала у него уже не торчал.
Полковник Папа Добрый подошел к матери с мертвым младенцем. Он долго разглядывал ее. На ней почти ничего не было, разорванные трусы еле прикрывали ньюссу-ньюссу (ньюссу-ньюссу - это половые органы у женщины). В ней было чувственное очарование, влекущая сексапильность (сексапильность - это то, что вызывает желание заняться любовью). Полковник Папа Добрый уже хотел уйти, но вернулся. Он вернулся потому, что в женщине была влекущая сексапильность. Он вернулся, чтобы приласкать ребенка. И распорядился, чтобы забрали тело.
Принесли самодельные носилки (носилки, сделанные наспех из того, что было под рукой, - словарь "Малый Робер"). Тело младенца и тело маленького солдата положили на носилки и погрузили в машину.
Затем в машину сел полковник Папа Добрый. Рядом с ним уселись четверо маленьких солдат с автоматами. Машина тронулась. Все остальные топтали дорогу следом. Да, топтали дорогу (как я уже говорил вам, топтать дорогу - значит идти пешком).
Мы пошли за ними. "Мы" - это Якуба, мать младенца и ваш покорный слуга, то есть я сам, уличный мальчишка во плоти и крови. Внедорожник направлялся в деревню, медленно и в молчании поднимаясь по склону холма. Медленно и в молчании, потому что в машине были мертвые. Так бывает всегда, так полагается: если в машине везут мертвых, она должна ехать медленно и в молчании. Но мы были оптимистами, потому что Аллах в безмерной доброте своей не оставляет без пищи ни один рот, созданный им. Фафоро!
Вдруг полковник Папа Добрый велел остановиться. Он, а за ним и все остальные вышли из машины. Полковник Папа Добрый запел, очень громко и очень красиво. Лесное эхо подхватило его песнь. Это была песнь мертвых на гио. Гио язык местных чернокожих африканских туземцев. Малинке называют этих людей бушменами, дикарями, людоедами... Потому что они не говорят на языке малинке, потому что они не мусульмане, как мы. Малинке в своих просторных накрахмаленных бубу кажутся мягкими и приветливыми, а на самом деле они сволочные расисты.
Песнь подхватили маленькие солдаты с автоматами. Это звучало так красиво, так красиво, что я заплакал. Заплакал горькими слезами, словно впервые в жизни видел большое несчастье. Словно не верил в Аллаха. Это надо было видеть. Фафоро (клянусь отцовским срамом)!
Все жители селения вышли из хижин. Вышли из любопытства, узнать, что случилось. Люди пошли за машиной, на которой везли покойников. Пошли по привычке и еще потому, что люди всегда такие придурки: любят увязаться хвостом.
Убитого маленького солдата звали Кид, капитан Кид. В своей красивой поминальной песни полковник Папа Добрый время от времени повторял: "Капитан Кид", и все, кто ехал с ним и шел следом, подхватывали: "Кид, Кид". Надо было слышать, как они орали. Просто ополоумели.
Мы прибыли в укрепленный лагерь. Как во всех укрепленных лагерях Либерии во время межплеменной войны, вокруг лагеря торчали колья с насаженными на них человеческими черепами. Полковник Папа Добрый поднял автомат и выстрелил в воздух. Все дети-солдаты остановились и тоже выстрелили в воздух. Получилось замечательное представление. Это надо было видеть. Ньямокоде!
Тело Кида положили на землю под аппатамом, где оно оставалось до конца дня (что такое аппатам, я уже объяснял).
И целый день к аппатаму толпами шли люди, склонялись перед убитым и выказывали глубокую скорбь, словно у них в Либерии не убивали с утра до вечера и без разбора, и мирных жителей, и маленьких детей.
Вечером, после мусульманской, а затем католической молитвы, началось погребальное бдение. Никто в точности не знал, какую религию исповедовал Кид, поскольку никто не знал его родителей. Католик он или мусульманин? Никому не было дела до этого. Все селение собралось на бдение, люди расселись на табуретах вокруг покойников. Горело множество керосиновых фонарей. Это было феерическое зрелище (феерический - редкое слово из "Ларусса", означает: похоже на сказку).
Две женщины запели песнь, которую хором подхватили все остальные. Время от времени, чтобы не заснуть и не дать себя заесть москитам, люди вставали и обмахивались слоновьими хвостами. Потому что там были женщины со слоновьими хвостами в руках, и они исполняли разнузданный танец. Нет! Нет! Танец был не разнузданный, а неистовый (разнузданный, по словарю "Малый Робер", означает неприличный, недозволенный).
Вдруг непонятно откуда раздался крик. Это означало, что к танцу присоединился полковник Папа Добрый: тот, кто возглавлял погребальную церемонию, вошел в круг. Все встали и сняли головные уборы, потому что он был командир, полновластный хозяин здешних мест. И мы увидели, что полковник Папа Добрый преобразился до неузнаваемости. Ну совершенно преобразился! Валахе! Это чистая правда.
Голова его была повязана пестрой лентой, он был обнажен до пояса. Он выглядел сильным, как бык, и мне приятно было видеть в голодающей Либерии такого цветущего, здорового человека. С его шеи, плеч и локтей свисали целые гирлянды фетишей. А среди гирлянд висел "калаш". Потому что в Либерии шла межплеменная война и людей убивали ни за что, как если бы любая жизнь значила меньше, чем пук старой бабушки (так говорят у нас в деревне, а что это означает, я уже объяснял). Папа Добрый трижды обошел вокруг покойников, затем сел на место. Все уселись тоже и стали слушать, как полные придурки.
Вначале он рассказал о том, при каких обстоятельствах погиб капитан Кид. В молодых людей на мотоцикле вселился злой дух, и они выстрелили в Кида без предупреждения. Это проделки дьявола. Душа капитана отлетела. Мы будем оплакивать его. Мы не могли изгнать дьявола из сердец всех пассажиров, ехавших в этой колонне, из душ всех, кто повинен в смерти капитана. Это было невозможно. Тогда мы убили некоторых из них, но поскольку Бог велит убивать поменьше, то других мы пощадили, оставив их такими, какими они пришли на эту землю. Мы оставили их голыми. Ибо Господь сказал так: если люди причинили тебе зло, не убивай их всех, но оставь их такими, какими они пришли на эту землю. Все вещи, что они везли в автобусе, и все, что было на них, мы доставили сюда. Надо бы отдать это родителям капитана. Но поскольку родителей капитана никто не знает, все это добро будет роздано, разделено по справедливости между всеми маленькими солдатами, товарищами капитана Кида. Каждый продаст свою долю и получит доллары. За доллары они смогут купить себе столько гашиша, сколько захотят. А Бог накажет тех, кто злодейски убил капитана Кида.
Затем он объявил нам, что он намерен сделать. Валахе! Отыскать колдуна пожирателя душ. Пожирателя душ, который съел маленького солдата, капитана Кида, отыскать его джоко-джоко (джоко-джоко означает: во что бы то ни стало, это есть в "Словаре лексических особенностей"). Он разоблачит этого колдуна, под какой бы личиной тот ни скрывался. Он будет танцевать всю ночь, а если понадобится, и весь следующий день. Он не остановится, пока не найдет колдуна. Пока тот не будет полностью изобличен (изобличен - это слово есть в "Ларуссе", оно означает, что колдун вынужден сам признать свою вину).
Чтобы легче было сосредоточиться, полковник Папа Добрый снял с плеча автомат. Но оставил его поблизости, потому что в Либерии шла межплеменная война и люди там мерли как мухи.
И опять зазвучали тамтамы, еще громче, еще зажигательнее, еще неистовее. И полились песни лучше соловьиных. Время от времени всем наливали пальмовое вино, время от времени полковник Папа Добрый пил пальмовое вино, наслаждался пальмовым вином. Но пальмовое вино не очень хорошо действовало на полковника Папу Доброго. Вернее, совсем нехорошо. Он пил всю ночь и выпил столько вина, что под конец был вдрызг пьян и совершенно динг (быть динг - значит ничего не соображать).
И вот часа в четыре утра, вдрызг пьяный, едва держась на ногах, он направился к женщинам, которые сидели в кружок на земле. И крепко схватил за плечо одну старуху, которая уже наполовину спала. Это она, и никто другой, сожрала душу храброго маленького солдата Кида. Это она, валахе! Она, и ни кто другой, возглавляла вакханалию (вакханалия, по "Ларуссу", означает оргия).
Бедняга завопила, как птица, попавшаяся в ловушку:
- Это не я! Это не я!
- Ты, именно ты. Это ты, - возразил полковник Папа Добрый. - Ночью мне явилась душа Кида и донесла на тебя.
- Валахе! Это не я. Я любила Кида. Он приходил ко мне поесть.
- Вот поэтому ты и сожрала его. Я видел, как ночью ты превратилась в сову. Я спал, как кайман, приоткрыв один глаз. И я видел тебя. Ты схватила душу когтями. Ты села на ветку высокого хлопчатника. Другие женщины, превращенные в сов, последовали за тобой. И там произошла вакханалия. Ты сожрала череп. Сама сожрала мозг, а остальное бросила твоим сообщницам. Это ты. Это ты! Это ты! проревел полковник Папа Добрый.
- Нет, это не я!
- Вчера вечером душа покойника явилась и сказала мне, что это ты. Сознавайся, иначе я подвергну тебя испытанию раскаленным железом. (Раскаленный - это такое состояние вещества, когда оно от высокой температуры начинает светиться.) Я приложу к твоему языку раскаленное железо. Да-да, - настаивал полковник Папа Добрый.
Под давлением неопровержимых доказательств старухе ничего не оставалось, как сидеть маку - разинув рот. А потом она все подтвердила, она была изобличена. Она созналась (сознаться, по "Ларуссу", значит согласиться с предъявленными тебе обвинениями).
Старуху, которая созналась, звали Жанна. Ее вместе с тремя сообщницами под усиленной охраной отвели в тюрьму. Там полковник Папа Добрый должен был их расколдовать (расколдовать - значит освободить от колдовских чар). Валахе (клянусь Аллахом)! Фафоро!
Похороны капитана Кида состоялись на следующий день, в четыре часа пополудни. Погода выдалась дождливая. Было пролито много слез. Люди раскачивались и жалобно вопили: "Кид! Кид! Кид!", словно впервые в жизни видели несчастье. А потом дети-солдаты выстроились в шеренгу и выстрелили из "калашей". Только это они и умеют. Стрелять, стрелять, стрелять. Фафоро (бангала моего отца)!
Полковник Папа Добрый был представителем Национального патриотического фронта Либерии, по-английски National Patriotic Front (NPFL), в Зорзоре. Это был самый северный форпост НПФЛ. Здесь можно было контролировать поток товаров из Гвинеи, взимать таможенные пошлины и наблюдать за всеми, кто пересекал границу Либерии туда и обратно.
Валахе! Полковник Папа Добрый был важной шишкой в Национальном патриотическом фронте. Он был большим человеком в группировке Тейлора.
А кем был Тейлор, этот бандит с большой дороги?
Впервые в Либерии услышали о Тейлоре тогда, когда ему удалось с помощью банды грабителей прибрать к рукам государственную казну. Очистив кассу, он изготовил поддельный документ, по которому выходило, будто у правительства Либерии куча долларов в американских банках. А когда его вывели на чистую воду (то есть выяснили, что он за тип) и поняли, что это фальшивка, он убежал и под вымышленным именем поселился в Америке. После долгих и тщательных поисков его обнаружили и привлекли к ответственности (то есть арестовали). И посадили в тюрьму.
Сидя за решеткой, он ухитрился подкупить своих тюремщиков украденными деньгами. И бежал в Ливию, где представился Каддафи как руководитель непримиримой оппозиции кровавому диктаторскому режиму Сэмюэла Доу. Ливийский диктатор Каддафи, давно искавший возможность напакостить Доу, обнял Тейлора и поцеловал в губы. И отправил его вместе с его сторонниками в лагерь, где Ливия готовит террористов. С тех пор как к власти в Ливии пришел Каддафи, там постоянно действует такой лагерь. В лагере Тейлора и его сторонников обучили технике партизанской войны.
Но это еще не все: после обучения Каддафи сплавил его Компаоре, диктатору Буркина-Фасо, с массой похвал и рекомендаций. Компаоре, диктатор Буркина-Фасо, рекомендовал его Уфуэ-Буаньи, диктатору Кот-д- Ивуара, словно примерного мальчика, святого. Уфуэ, который жаждал рассчитаться с Доу за убийство своего зятя, был счастлив познакомиться с Тейлором, обнял его и поцеловал в губы. Уфуэ и Компаоре быстро договорились о том, как каждый из них будет помогать бандиту. Компаоре от лица республики Буркина-Фасо обещал заняться подготовкой кадров. Уфуэ от лица республики Кот-д- Ивуар взял на себя закупку и доставку оружия.
И вот бандит стал важной шишкой. Прославленным военачальником, который дерет три шкуры с населения на огромной территории (драть три шкуры с населения - значит систематически и жестоко его обирать, требовать с него непосильную дань). Тейлор засел в Гбарнеа. Время от времени он со своими маленькими солдатами предпринимал кровавые набеги, стремясь захватить Мэншн-Хаус. В Мэнш-Хаус жил президент Либерии - до того, как бандиты поделили страну между собой.
В сравнении с Тейлором Компаоре, диктатор Буркина-Фасо, Уфуэ-Буаньи, диктатор Кот-д- Ивуара, и ливийский диктатор Каддафи - порядочные люди или по крайней мере выглядят такими. Почему же они оказывают мощную поддержку отъявленному прохвосту, вору и бандиту с большой дороги, хотят поставить его во главе соседнего государства? Почему? Почему? Одно из двух: либо они такие же бесчестные, как Тейлор, либо это большая политика, как ее понимают африканские "отцы народа", основатели варварских, драконовских режимов (драконовский режим - это где душат свободу, так сказано в "Ларуссе").
Так или иначе, но Тейлор всем отравляет жизнь, повсюду дает о себе знать. Либерия оказалась заложницей бандита, и лозунг его сторонников "No Taylor No peace" ("Без Тейлора не будет мира") сейчас, в 1993 году, начинает становиться реальностью. Ньямокоде! Валахе!
Полковник Папа Добрый, представитель Тейлора в Зорзоре, тоже занятная личность.
Начать с того, что у него не было отца или отец этот остался неизвестен. Его мать таскалась по барам в столице Монровии и как-то между делом родила сына, которого она назвала Роберт'с. Когда ему было пять лет, какой-то моряк захотел жениться на этой женщине, но не захотел взять ее с ребенком. И Роберт'са отдали на попечение тети, которая тоже промышляла на панели. Тетя оставляла его дома одного, и он играл с английскими резинками (английские резинки - это презервативы).
Некая организация помощи детям обратила внимание на Роберт'са и поместила его в монастырский приют для сирот.
Роберт'с окончил школу с отличием. Он хотел стать священником, и его отправили в Соединенные Штаты. Там он выучился на священника и вернулся в Либерию, чтобы принять сан. Но он опоздал: в Либерии уже шла межплеменная война. Там больше не было Церкви, не было религиозных организаций, не было архивов. Он решил уехать в Штаты и жить там спокойно в ожидании лучших времен.
Но он увидел массу детей, которые болтались на улицах, и это напомнило ему его собственное детство. Он был глубоко потрясен. Он раздумал уезжать и захотел что-то сделать для этих детей. Надел сутану священника, собрал детей и стал их регулярно кормить. Дети прозвали его Папа Добрый. Да, Папа Добрый, который кормит уличных ребятишек.
Его деятельность получила международный резонанс, многие люди из разных стран захотели помочь ему, все только о нем и говорили. Это не понравилось кое-кому, и в особенности - диктатору Доу, который тогда еще хозяйничал в Монровии. Диктатор натравил на него убийц. Каким-то чудом Папа Добрый спасся и успел найти убежище у Тейлора, заклятого врага Сэмюэла Доу. Тейлор назначил его полковником и наделил большими полномочиями. Он получил под свое командование целую область, а еще ему было поручено от имени Тейлора взимать таможенные пошлины в Зорзоре.
В селении Зорзор было три района. Район начальства, где размещалась администрация полковника Папы Доброго. Район, где в соломенных хижинах жили местные уроженцы (по словарю Хэррапа, это коренные жители), и район беженцев. Беженцам жилось сытнее и спокойнее, чем остальным. Их кормили все: и Неправительственная организация помощи Третьему миру, и Верховный комиссариат ООН по делам беженцев. Но туда пускали только женщин, детей до пяти лет, стариков и старух. Иначе говоря, там были паршивые порядки: меня принять не могли. Ньямокоде (паскудство)!
Район начальства был похож на укрепленный лагерь. Да, укрепленный лагерь, вокруг которого торчали на кольях человеческие черепа, с пятью огневыми точками, загороженными мешками с песком. Каждую огневую точку охраняли четверо маленьких солдат. Маленькие солдаты ели до отвала, сплошную вкуснятину. Это и понятно: если бы у них было мало еды, они могли бы разбежаться, и тогда полковнику Папе Доброму пришлось бы очень скверно. А еще в районе начальства были канцелярии, склад оружия, храм, жилые помещения и тюрьмы.
Главным местом в районе начальства был оружейный склад. Это было что-то вроде бункера в центре укрепленного лагеря. Ключи от бункера полковник Папа Добрый носил на поясе под сутаной. И никогда с ними не расставался. Полковник Папа Добрый никогда не расставался с тремя вещами: с ключами от оружейного склада, со своим верным "калашом" и с амулетом, защищающим от пуль. Фафоро! Он спал, ел, молился и занимался любовью, имея при себе эти три вещи: "калаш", ключи от арсенала и амулет от пуль.
Вторым по значению местом в районе начальства были тюрьмы. Но это были не настоящие тюрьмы. Это был центр перевоспитания. (В словаре "Малый Робер" сказано, что перевоспитание - это когда пере-воспитывают, то есть воспитывают заново. Валахе! "Малый Робер" тоже иногда плюет на всех с высокого дерева.) Там полковник Папа Добрый отнимал у пожирателя душ его колдовскую силу. Это был центр снятия колдовских чар.
Центр состоял из двух помещений. Одно, для мужчин, было как настоящая тюрьма, с решетками и тюремщиками. Охрану мужской тюрьмы, как и вообще всех важных объектов у полковника Папы Доброго, несли маленькие солдаты, девственники (девственники - это мальчики, которые еще не занимались любовью. Такие, как я).
В тюрьме содержались разные люди: и пленные, и политические заключенные, и правонарушители. И еще одна категория заключенных, не имевшая отношения ни к одной из вышеназванных: мужья тех женщин, которых полковник Папа Добрый захотел полюбить.
Центр снятия колдовских чар с женщин был похож на пансион. Там все было как в роскошном пансионе. Вот только женщины не имели права оттуда выходить.
Женщин там расколдовывали. Сеансы расколдовывания с ними проводил полковник Папа Добрый, наедине, долгими часами. Говорили, будто во время этих сеансов полковник Папа был совсем голый, и женщины тоже. Валахе!
Кроме того, в районе начальства был храм. Храм был открыт для всех религий. Все жители по воскресеньям должны были присутствовать на торжественной епископской мессе. Полковник Папа Добрый называл свою мессу епископской, потому что служил ее с епископским посохом. После мессы все слушали проповедь полковника Папы Доброго.
В проповеди он говорил о колдовских чарах, о злодействах колдунов. Говорил о предательстве, об ошибках других военачальников: Джонсона, Коромы, Роберта Сикиэ, Сэмюэла Доу. Говорил о страданиях, которые терпит либерийский народ под властью ОЛД (Объединенного либерийского движения), ЛСМ (Либерийского совета мира) и партии Коромы, которая тоже называет себя Национальный патриотический фронт Либерии.
В этот храм пассажиры наших автобусов пришли на экуменическую мессу. После экуменической мессы была проповедь. Она не отличалась от тех проповедей, какие бывали после епископской мессы.
И наконец, в районе начальства были домики из соломы и из волнистого листового железа, всего с десяток домиков. Из этого десятка пять домиков были собственностью полковника Папы Доброго. Никто никогда не знал, где он ночует сегодня. Потому что полковник Папа Добрый был важной шишкой, а вокруг шла межплеменная война. Никто не должен знать, где ночует важная шишка, так положено в условиях межплеменной войны.
В пяти других домиках были казармы для маленьких солдат.
Казармы для маленьких солдат, фафоро! Спали мы прямо на земле, на соломенных подстилках. Ели что угодно и где придется.
Поселение местных жителей, уроженцев Зорзора, начиналось за пределами укрепленного лагеря и тянулось примерно на километр. В нем были саманные домики и хижины. Среди жителей были яку и были гио. Яку и гио - это два племени чернокожих африканских негров, обитающие в этой части страны. Яку и гио были потомственными врагами людей из племени гере и племени кран. Гере и кран - два других племени чернокожих африканских негров, обитающие в другой части этой чертовой Либерии. Когда в Зорзор попадал человек из племени гере или кран, его пытали, а потом убивали, потому что так положено в межплеменных войнах. Межплеменные войны - это когда не признают людей из другого, не твоего племени.
В Зорзоре полковник Папа Добрый был властелином над жизнью и смертью всех, кто там жил. Он был начальником над селением и над всей округой, а главное, любимцем всех женщин. Фафоро! Валахе (клянусь Аллахом)!
Сразу после похорон маленького солдата, капитана Кида, полковник Папа Добрый занялся нашим устройством.
Меня поместили в казарму для маленьких солдат. Дали мне старую форму парашютиста, на взрослого. Мне она была велика, болталась как на вешалке. Состоялась торжественная церемония, во время которой полковник Папа Добрый самолично выдал мне "калаш" и присвоил звание лейтенанта.
Нам, маленьким солдатам, присваивали звания, чтобы мы выросли в собственных глазах. Среди нас были капитаны, майоры, полковники; низшим из всех было звание лейтенанта. Моим оружием был старый "калаш". Обращаться с ним меня научил сам полковник. Это было просто: нажмешь на спусковой крючок - и тра-тата, тра-тата... И косит всех кругом, живые люди валятся, как дохлые мухи.
Маму убитого младенца поместили к тем женщинам, которых надо было расколдовать. (Каждую женщину, которую надо было расколдовать, запирали голую, совсем голую, наедине с полковником Папой Добрым. Так положено при межплеменной войне.)
Полковник Папа Добрый был прямо-таки счастлив познакомиться с Якубой, счастлив, что у него появился свой григримен, замечательный григримен-мусульманин.
- Какие у тебя амулеты? - спросил полковник Папа Добрый.
- На все случаи жизни, - ответил Якуба.
- А против пуль есть?
- По части защиты от пуль я мастер, которому нет равных. Поэтому я и приехал в Либерию. В Либерию, где идет межплеменная война, где пули летают повсюду и убивают без предупреждения.
- Потрясающе! - воскликнул полковник Папа Добрый.
И поцеловал его в губы. И поместил его в один из домиков, предназначенных для важных шишек. Якуба зажил по-королевски. У него было все, что можно пожелать, а главное, он ел за четверых.
Якуба не мешкая взялся за работу. Он изготовил для полковника Папы Доброго сразу три фетиша. Три очень хороших фетиша. Первый действовал утром, второй после полудня, а третий - вечером. Полковник Папа Добрый привязал их к поясу, который носил под сутаной. И заплатил наличными. Якуба прошептал ему на ухо чтобы никто другой не услышал - запреты, которые должен был соблюдать носитель каждого из фетишей.