Лада Йозеф. Микеш (Том 1)

   - В хлеву у Халупов жил-был кабанчик. Звали его Пашик. Хозяева в нем души не чаяли, ради него готовы были хоть звездочку достать с неба, все лучшее из еды отдавали ему, но Пашик тем не менее оставался недоволен жизнью!
   У кабанчика был уютный, чистенький хлев, что стоял рядом с другим, в котором жили ягненок и козленок. Вот это соседство и раздражало Пашика!
   Однажды он пожаловался дворовому псу Орешку:
   "Ну что это за жизнь! С одной стороны только и слышишь "Ме-е!" да "Ме-е!", а с другой - "Бе-е!" да "Бе-е!". Я совершенно не высыпаюсь, у меня пропал аппетит, и я нисколько не толстею! Охота мне потом выслушивать от хозяев упреки! Больно мне это надо! Уложу-ка я лучше свое корытце в мешок и пойду поищу другого места!"
   Сказано - сделано!
   Засунул Пашик корытце в мешок, чтобы было из чего поесть в дороге, простился с Орешком и бодро зашагал со двора.
   "Смотри, как бы воротиться не пришлось!" - крикнул вдогонку Орешек, но Пашик его уже не слышал.
   Тем временем он как раз подходил к двору Бартаков.
   "Куда это ты собрался с мешком за спиной, Пашик?" - окликнул его со двора Бартака пес Жулька.
   "Иду искать лучшей доли!" - отозвался Пашик.
   "Тогда ступай к нам, здесь за тобой охотно поухаживают, тебе у нас понравится!" - пригласил Пашика Жулька.
   "Только меня здесь и не хватало! - усмехнулся Па-шик.- У вас у самих-то есть нечего! Давеча я своими глазами видел, как ваш хозяин глодал кость со щетиной!"
   "Сказал бы я, кто ты есть, да промолчу! - рассмеялся Жулька.- Хозяин просто чистил себе зубы костяной зубочисткой!"
   "А ну тебя к лешему!" - вспылил Пашик.
   На самом же деле ему было стыдно, что он сморозил такую глупость. Кабанчик повернулся в другую сторону и зашагал к соседней усадьбе, к Навратилам. На дворе у Навратилов было пустынно. Казалось, ничто не может потревожить этой тишины. "Вот где обрету я душевный покой!" - сказал себе Пашик и постучал в ворота. На пороге дома появилась хозяйка Навратилова и спросила, что он желает. "Хозяюшка, вы, случайно, не хотели бы поухаживать за кабанчиком? - поинтересовался Пашик.- Я мог бы дать вам свое согласие!" "С превеликой охотой! - обрадовалась хозяйка.- Я как раз сижу без работы и с удовольствием поухаживаю за таким чудным кабанчиком!" Она широко распахнула ворота и впустила Пашика во двор. Пашику там понравилось. Ни тебе коз, ни овец, ни гусей крикливых, даже квочек не слыхать! "Взгляни, какой замечательный будет у тебя хлев,- защебетала хозяйка.- Полезай-ка внутрь и попробуй, как хорошо там лежится! Вон в углу корытце, сейчас я принесу тебе поесть!" "Я, знаете ли, предпочитаю свою посудину!" - с достоинством сказал Пашик. Он опустил мешок на землю и, развязав его, показал хозяйке свое новенькое корытце.
   "Вижу-вижу, ты славный кабанчик, будешь хорошо питаться и быстро толстеть, как и подобает всякой порядочной свинке".
   Насытившись вкусным молоком с картошкой, Пашик вытянулся на соломе. Он прямо-таки наслаждался покоем у Навратилов. В самом деле, там царила такая тишина, что было даже слышно, о чем разговаривают в доме хозяева. И Пашик узнал, что они ему очень рады, мечтают хорошенько его откормить и на Масленицу* прирезать. Кабанчик вскочил на ноги!
   "Что такое? Меня прирезать? Да я здесь и минуты не останусь, любезные Навратилы! Халупы никогда не вели подобных речей! Они всегда говорили, что держат меня только ради того, чтобы было кого наказывать!"
   С этими словами Пашик торопливо засунул корытце обратно в мешок, открыл пятачком дверцу и, выскочив на двор, бросился к саду, чтобы не попадаться на глаза Навратилам. Потом он корытцем выбил в заборе три колышка, через образовавшееся отверстие вылез в поле и мимо садов припустил обратно к Халупам.
   "Рад тебя видеть! - поприветствовал его Орешек.- Что-то быстро ты вернулся из странствий! Наверное, и до кирпичной мастерской не дошел, не так ли?"
   "А ты сам сходи-ка постранствуй! - сердито проворчал Пашик.- Там за тобой ох как поухаживают! Сначала откормят, а потом забьют на Масленицу".
   Пашик быстренько забрался к себе в хлев, поставил корытце на прежнее место и, когда услышал рядышком блеянье ягненка и крики козленка, довольно произнес:
   "Милая родина!"
   Сказка Пашика всем очень понравилась. И друзья не замедлили сказать ему об этом, но скромный Пашик небрежно махнул ножкой и буркнул в ответ: мол, ничего особенного.
   - Давайте почаще рассказывать друг другу сказки,- предложил Микеш.- Так и время летит незаметно. К тому же это гораздо лучше, чем убивать его на разные проделки!
   - Одно другому не мешает, Микеш! - возразил Бобеш.- Согласись, что шутки вроде той, какую мы сыграли с Тондой Франтаком, тоже приносят некоторую пользу.
   Зверюшки возле яслей
   Дорогие ребята! Вот и закончилась чудесная теплая осень, наступила зима. Подмораживает. Падает снег. И вы уже радуетесь тому, что снова будете скользить на коньках по льду пруда, кататься с горок на санках и лепить снеговиков!
   Кататься на коньках любил и Пепик, но особенную радость он испытывал в те часы, когда бывал на катке вместе с котиком Микешем. О том, какие веселые штучки откалывал Микеш на пруду, я вам уже рассказывал. Однако за лето котик несколько позабыл зиму, и когда она пришла вновь и выпал первый снег, он таращил на него свои гляделки, как Вашик на киноэкран.
   Однажды Пепик слепил на дворе снеговика. Вместо глаз он вставил ему два уголька, вместо носа - морковку, а сверху нахлобучил старую отцовскую шляпу. Микеш тем временем мирно посапывал на печи. Проснулся он только к вечеру и, потянувшись, сказал бабушке:
   - Наведаюсь-ка я в сарай, посмотрю, не проказничают ли там мыши!
   Он слез с печи, обулся и, пошатываясь спросонок, вышел из горницы. Однако тут же вернулся и, весь дрожа от страха, едва смог выговорить:
   - Бабушка, бабуля! Там на дворе дядька замерз! Видно, шел к нам в гости, да и обледенел по пути.
   Пепик с бабушкой так и прыснули со смеху, а когда они вдоволь насмеялись, бабушка сказала:
   - Эх ты, трусишка! Снеговика испугался! Наш Пепик весь день потратил на этого дядьку!
   Микешу стало стыдно, и он убежал в сарай. А на другой день котик уже с удовольствием помогал Пепику лепить нового снеговика. Вот так и бежали у них дни за днями, пока наконец не приблизились рождественские праздники*.
   Как-то в четверг, когда Пепик вернулся из школы, трое наших друзей пришли навестить Пашика. На дворе было холодно, а в хлеву у Пашика по-прежнему тепло и уютно. До Рождества оставались считанные дни, и речь, конечно же, зашла о елке и о подарках.
   Бобеш восторженно рассказывал, как в Сочельник** дядюшка пастух, по своему обыкновению, играет на трубе под окнами деревенских избушек замечательные колядки и потом всякий раз приносит домой необыкновенно вкусные угощения.
   Пепик едва успевал отвечать на вопросы Бобеша и Микеша: что такое ясли? какие бывают подарки? Он рассказал друзьям, как дети вырезают из бумаги фигурки пастухов, крестьян и крестьянок, ребятишек и разных мастеровых людей. Из толстого картона, согнутого здесь и там и посыпанного блестками, они делают маленькую скалу, которую после еще обкладывают свежим мхом. На вершине скалы устанавливаются вырезанный из бумаги город Вифлеем, хлев с младенцем Иисусом, трое мудрецов и несколько других фигурок, как бы несущих Иисусу подарки. Самая же радостная минута наступает в канун Рождества, когда все это ставится под наряженную и украшенную свечами елочку.
   - Ах как интересно! - сказал Пашик.- Однако, если уж все получают на Рождество подарки, не перепадет ли чего-нибудь и нам, зверюшкам?
   - Обязательно перепадет! В Сочельник хорошая хозяйка не забывает ни об одной домашней животинке. Между прочим, известно ли вам, что при рождении маленького Иисуса рядом с ним были двое зверюшек, вол и ослик, и что они согревали его своим дыханием?
   - Кажется, я что-то слыхал об этом,- гордо произнес Бобеш. Все же остальные не скрывали своего удивления.
   - Ну тогда я расскажу вам сказку, как однажды звери направились в Вифлеем с подарками для новорожденного Иисуса. Слушайте же!
   - Давным-давно в одном дремучем лесу жил старый отшельник со своей собакой Куликом. Отшельник обладал даром прорицания и часто предсказывал грядущие знаменательные события. Все предсказания он записывал в старую толстую книгу, по которой потом проверял, сбылось ли то, о чем он говорил, или нет. При желании Кулик мог бы научиться от него всевозможным премудростям, но он предпочитал проводить свои дни в праздности, дремля под столом. Как-то раз наш отшельник снял с полки свою книгу и с необычайно серьезным видом предсказал: мол, в такой-то день, около полуночи, в городе Вифлееме появится на свет Иисус, избавитель мира. Он родится посреди ветхого хлева прямо на соломе, и лишь вол и ослик будут согревать его своим дыханием... Впервые в жизни Кулик навострил уши и прислушался. И хотя он мало что понял, однако после целый день размышлял: почему-де из всех живых существ только вол и ослик удостоятся чести дышать на младенца Иисуса? И почему бы не сделать так, чтобы как можно больше зверюшек сослужили ему эту священную службу? Но пророчество было произнесено, и теперь в нем нельзя было поменять ни единого слова. Подумав, Кулик решил хотя бы оповестить зверей, чтобы они успели приготовить для Иисуса подарки. Он убежал в лес, разыскал там сороку-болтушку и сообщил ей о предсказании старого отшельника и еще о том, что следовало сделать зверям для бедного дитятки Иисуса. Сорока так и раскрыла клюв от изумления, но быстро овладела собой и полетела оглашать новость, о которой вскоре узнало все лесное царство.
   Теперь у зверюшек появилась забота: что бы такое подарить младенцу Иисусу? У некоторых, правда, подходящий подарок нашелся сразу, другим же пришлось изрядно поломать голову, прежде чем они придумали то, что впрямь годилось для подарка.
   С той поры гусыня-гоготунья ежедневно выщипывала у себя по перышку и складывала их в мешок из-под муки - Иисусу на перинку.
   Коза-мохнатка, вся озабоченная, прибегала к ней за советом: что, мол, ей подарить, коли нет ничего особенного? Думали они, гадали и вместе придумали кое-что дельное. Отныне у старой Бабачковой прибавилось хлопот со своей козой, она больше не позволяла себя доить - берегла молоко для Иисуса.
   А вот хорек быстро придумал, что подарить. Свой подарок он хотел лично вручить новорожденному, одного боялся, как бы не прогнали его от младенца из-за неприятного запаха. Каждый день он драил свою шкурку на берегу ручья, натирался благовонными кореньями и вскоре стал душистый, как пудреница.
   Отшельник же барсук, кум-нелюдим, где бы ни появлялся, всюду сетовал на то, что Иисус родится именно зимой, когда он погружен в спячку. И из-за зимы он пропустит такое выдающееся событие. Однажды он поделился своим горем с кумушкой-лисой, которая и выручила его. Из охотничьей сторожки рыжая принесла барсуку будильник, научила его заводить и устанавливать на нем время.
   Теперь старый угрюмец ежедневно просыпался по будильнику и всякий раз проверял, на месте ли приготовленная в подарок - Иисусу охапка ароматного хвороста. Потом он спокойно засыпал, и так до следующего звонка будильника. Как-то раз, когда он протер спросонок глазки, его удивил свет, заливавший обычно темную норку. Зверек выглянул в окно и обмер.
   В небе сияла огромная звезда - знак того, что зверям пора трогаться в путь. И вот ведущие к Вифлеему полевые дороги и тропинки, просеки и другие открытые участки леса заполнили звери-путешественники. По косогорам кратчайшим путем двигались медведь, барсук, дикий кабан и прочая лесная живность. По большаку шагали домашние животные и мудрый слон, который мог бы наделать ям своими большими ступнями, пойди он по рыхлым лугам и полям. Узенькой тропинкой поспешала улитка. Догнав лягушку-квакушку, она тотчас же похвалилась, что торопится к Иисусу, дабы подарить ему свой домик, так как слышала, будто он родился в ветхом хлеву.
   Среди путешественников были и другие живые существа, всякого роду и племени. Вокруг хлева их собралось видимо-невидимо, каждый держал наготове подарок и ждал своей очереди.
   У входа в хлев следил за порядком пес-полицейский. Он осматривал подарки, пропускал зверей к яслям, усмирял шумных. Громадину слона, что был намного выше хлева, пес вежливо попросил преклонить у порога колени: мол, он и так прекрасно увидит младенца Иисуса.
   Ну а беднягу дикого кабана пес к Иисусу не пропустил. Обиженный кабан зашел за хлев и там громко разрыдался. Он был ужасно расстроен. Ему так хотелось порадовать маленького Иисуса мешочком отборных желудей, и вдруг ему говорят, что они вовсе не годятся для подарка! Лев, который тем временем лежал, свернувшись калачиком, за хлевом, теребил свои усы выговаривал кабану:
   "Да перестань ты реветь, и вообще уходи лучше прочь! Я караулю здесь царя Ирода, что хочет убить нашего Иисуса!"
   Впрочем, наш кабан несколько успокоился, увидев, что пес-полицейский прогнал от хлева и сороку-воровку.
   Как всегда, сорока прилетела с громкими криками, возвещая каждому, что она принесла Иисусу золотую цепочку, кольца и бог знает что еще. Однако пес-полицейский догадался, что все эти вещи краденые, и тут же прогнал воровку. Между тем зверей все прибывало; прилетали птицы, дрозды черные и обыкновенные, соловьи и пели Иисусу колядки. Даже змея приползла, притащив с собой в подарок старую кожу. Она была свернута колечком, но стоило только надуть ее, как вновь получалась настоящая змея.
   Следом за ней прискакала белка с довольно большим мешком лесных орешков за спиной. Она лично перебрала все свои запасы и отобрала в подарок самые лучшие.
   Медведь принес на бересте соты. Толстопятый весь опух от пчелиных укусов, но когда он увидел, какую радость доставил новорожденному своим подарком, то так рассмеялся, что рот у него растянулся до ушей.
   Обезьяны прыгали вокруг яслей, хитро ухмылялись и откалывали при этом разные веселые штучки, вызывая дружный смех присутствующих, в том числе и Иисуса. Между тем близилось время, когда к яслям должны были приступить вифлеемские пастухи. Напоследок пес-полицейский пропустил к младенцу гусыню с перинкой и потом призвал зверей расходиться по домам. Зверюшки не посмели его ослушаться. Долго еще вспоминали добрые животные свою незабываемую встречу с Иисусом, они рассказали о ней своим детям, а те - своим, и так из поколения в поколение. Благодаря их потомкам память о том событии сохранилась до наших дней. Сам я слыхал эту историю от одной старой кошки, которая рассказывала ее своим котятам, не подозревая, что я подслушиваю.
   Как Пепик с Микешем праздновали Рождество
   Дорогие ребята! С какой всегдашней радостью ждал Пепик чудесного Сочельника! И хотя никаких подарков от Иисуса он никогда не получал, однако елка была у него на каждое Рождество. Ее украшали разноцветными гирляндами-цепочками, звенья которых делались из упаковочной бумаги из-под цикория и склеивались мучным клейстером, да какими-нибудь сладостями. А когда на елке зажигали еще и свечи, то румяные яблочки вспыхивали меж веток, точно под кистью художника. Пепик просто налюбоваться не мог на эту необыкновенную красоту. И тем не менее он забывал про все на свете, стоило только пастуху затрубить на деревенской площади. Ах, ребята, как замечательно он играл! Было уже темно, в занесенных снегом домишках горел свет, и где-то там, под окнами одного из них, среди праздничной ночи играл на трубе пастух прекрасные колядки. Детвора не отходила от него ни на шаг, следуя за ним от хижины к хижине, от усадьбы к усадьбе, до тех пор, пока звон колоколов не возвещал о начале торжественной полуночной мессы.
   Того злополучного снеговика Пепик вспоминал Микешу до самых рождественских праздников. А потом перестал, отвлекли праздничные заботы. За неделю до Рождества Пепик повстречал на деревенской площади колесного мастера Кудрну, который доверительно сообщил ему, что Микеш заказал у него симпатичные санки. Удобные и достаточно большие, чтобы на них можно было кататься втроем.
   "Наверняка Микеш хочет сделать так, чтобы на Рождество я получил подарок от Иисуса",- рассудил Пепик и сразу стал думать, что бы такое подложить под елочку для самого Микеша. Ну а что же Микеш? Как вы знаете, на чердаке в старом горшочке у него было надежно спрятано немало монет. Летом он частенько получал деньги от пражан, которые, бывая в этих местах, всякий раз удивлялись, когда котик с ними здоровался. Впрочем, Микеш не был жаден и много раз дарил Пепику крейцер-другой, чтобы он купил себе краски и бумагу для рисования. Но вот от Иисуса Пепик еще никогда не получал подарков, поэтому его очень обрадовало, что Микеш проявил о нем заботу.
   Долго ломал Пепик голову над тем, что подарить на Рождество Микешу и другим своим друзьям - Пашику и Бобешу. В копилке у него было несколько крейцеров, но их не хватило бы на подарки для всех троих.
   После долгих раздумий мальчик решил наконец заказать Кудрне самокат, один на всех! Первым в подарок получит его Микеш, на другой день после праздника он как рождественский подарок постоит в хлеву у Пашика, а на третий - его получит Бобеш. Кататься же на нем пока никому и не придется, потому что всюду полным-полно снега; для этой цели у друзей будут санки, которые Пепику подарит на Рождество Микеш. Как здорово все придумал Пепик: "Зимой мы будем кататься на санках, летом - на самокате, и у нас будет, на чем кататься круглый год!"
   И Пепик заказал колесному мастеру Кудрне самокат. Однако тех немногих крейцеров, что он хранил про запас, не хватило на оплату самоката, и они с Кудрной заключили выгодную для обоих сделку: мастер делает самокат, а Пепик за это красочно распишет стены его домика. Проблема была решена.
   В канун Рождества Пашика навестил козел Бобеш. На нем было старое хозяйское пальто; шея обмотана теплым шерстяным платком, чтобы не простудиться. Пашик тем временем мыл и драил свой хлев, наводя порядок к празднику. Когда Бобеш похвалил его за усердие, Пашик сказал:
   - У меня тут свой интерес. Нынче наш Пепик постится и успел уже страшно исхудать. Но за это он, мол, увидит ночью золотых поросят, бегающих по стене! Вот я и стараюсь, чтобы выглядеть в своем хлеву не хуже тех золотых красавцев и завтра по-прежнему нравиться Пепику.
   И вот наступил долгожданный Сочельник! На столе, пахнущая хвоей и смолой, уже красовалась елочка, прочно установленная в старой ступе. На ней вкруговую висели разноцветные бумажные гирлянды, к веткам были подвязаны всякие сладости в гофрированных обертках и румяные райские яблочки, что так и горели среди свежей зелени. На самом верху сияла вырезанная из золотой фольги вифлеемская звезда. Дорогие ребята! Вы даже представить себе не можете, какую необыкновенную радость доставляла Пепику эта маленькая, скромно украшенная елочка!
   После легкого ужина, что состоял из темного пряного соуса со сливами, изюмом и миндалем, а также из "черной каши", которую вы хорошо знаете (это перловка с сушеными грибами), бабушка зажгла на елке свечи, и как раз в эту минуту под окнами одного из деревенских домов пастух заиграл на своей трубе первую рождественскую колядку.
   Пепик отправил Микеша посмотреть, под чьими-де окнами трубит пастух, и еще прежде, чем котик вернулся, на столе под елочкой уже лежал новенький самокат. Посмотрев на него, удивленный котик спросил бабушку: мол, не подарок ли это Пепику от Иисуса? Но бабушка сказала:
   - Нет, Микеш, этот самокат Иисус дарит тебе за твою доброту и послушание. А вот Пепик остался без подарка.
   Ухмыльнувшись в усики, Микеш проговорил:
   - Большое спасибо за такой замечательный подарок! - И при этих словах плутовски покосился в сторону Пепика. А в следующую минуту он шепнул мальчику на ухо:
   - Пойдем-ка со мной! Посмотришь, что дарит тебе Иисус!
   Пепик совершенно не понимал, куда это ведет его Микеш, зачем он тащит его за собой в занесенный снегом сад. Но вскоре все выяснилось, когда Микеш подвел мальчика к молоденькой яблоньке, под которой лежали великолепные санки.
   - Вот что дарит тебе Иисус!-- сказал Микеш.- Пользуйся на здоровье до полного износу! (Такое пожелание котик услыхал от отца Пепика, когда тот вручал новые сапоги заказчику.)
   Пепик сердечно поблагодарил друга, и тут же, у яблоньки, они уговорились вместе пользоваться подарками, чтобы у каждого из них было на чем кататься зимой и летом. Потом Пепик спросил Микеша, почему он поставил санки в саду под яблонькой, и котик, несколько растерявшись, ответил:
   - Я слышал, что рождественские подарки кладут под деревце, вот и поставил их сюда, под яблоньку. Прежде я никогда не видел, как это делают, и поэтому не знал, что подарки следует класть под деревце, принесенное из лесу!
   Пепик похвалил друга, что все так хорошо устроил, и повез санки в дом похвастаться бабушке. Бабушка потрепала доброго котика за ушками и назвала его самым славным котофеем во всех Грусицах. Но долго друзья в горнице не усидели, очень уж им хотелось обновить санки. Пепик тепло оделся, Микеш тоже натянул теплые варежки, и, радостные, они вынесли санки во двор. Пепику захотелось похвастаться подарком и перед Пашиком, однако их толстяк приятель после плотного ужина спал как убитый и давно не ведал, что творится на белом свете. Общими усилиями друзья закатили санки на горушку к усадьбе Шобра. Там Пепик сел на них, Микеш устроился у него за спиной, и - у-ух! - они стрелой помчались вниз по дороге, мимо собственного дома и дальше к ручью. Была прекрасная звездная ночь. Где-то вдалеке, на противоположном краю деревни, трубил коляды пастух, и в благодарность за это из каждого дома ему выносили какие-нибудь угощения, которые со словами признательности принимал козел Бобеш и бережно складывал в мешок. Ах эта божественная рождественская ночь!..
   Как друзья колядовали
   На святого Штепана, когда по сложившемуся обычаю ребятишки ходят по деревне и поют коляды, бабушка разбудила Пепика с Микешем пораньше. Она потрясла их за плечики и сказала:
   - Вставайте, касатики, пора идти колядовать, не то вас другие опередят!
   Некоторое время Пепик сладко потягивался на печи, но Микеш спрыгнул вниз сразу, и когда хозяин его спустился, котик был уже почти готов к выходу. Он вырядился словно дровосек, собравшийся в лес на работу. Обулся, на голову нахлобучил Пепикову старую шапку, шею обмотал шерстяным платком. Потом дело дошло до теплого пальтишка, которое сшил для него портной Матеха. Давайте, дорогие ребята, я вам расскажу, за что наш Микеш удостоился такого подарка.
   У портного Матехи жил замечательный певчий кенар. Матеха в нем просто души не чаял и не согласился бы его продать ни за какие деньги. Своего любимца он берег пуще глазу. Но вот прошлой осенью - шут его знает, зазевался он, что ли?- когда портной чистил клетку, кенар взял да и выпорхнул у него из-под рук! Не успел Матеха опомниться, как птаха вылетела через открытое окно и уселась в саду на высокой груше. Матеха так и обмер. При этом рот у него был широко раскрыт, а взгляд устремлен вслед упорхнувшей птице.
   - Залягай тебя комар!- наконец выдавил из себя портняжка и с клеткой в руках выбежал в сад. Там он поставил ее на землю и всячески начал заманивать в нее беглеца. Но кенар сидел на дереве как пришпиленный и вовсе не собирался возвращаться в свою "тюрьму". Старик Матеха весь дрожал от волнения. В ту пору мимо сада проходили два мальчика, минуту-другую они наблюдали за Матехой, который сулил кенару золотые горы, если только он вернется, а потом предложили портному свои услуги: мол, мы сейчас залезем на дерево и мигом поймаем беглеца.
   - Давайте, ребятушки,- обрадовался Матеха.- Тому из вас, кто поймает кенара, я дам золотой!
   В те времена для мальчишек это было целое состояние, поэтому нет ничего удивительного в том, что один из мальчиков тут же полез на дерево. Но дерево было очень высокое, и еще прежде чем наш милый Тонда добрался до беглеца, он уже пыхтел от усталости как паровоз. Кенар же продолжал осматривать сад, не обращая на него никакого внимания, однако стоило Тонде протянуть к нему свою дрожащую руку, как птаха - фьюить!- перепорхнула на соседнюю, не менее высокую, грушу.
   Тут решил попытать счастья другой мальчик, но и его, дорогие ребята, постигла та же участь! Кенар улетел в глубь сада, и наш старый Матеха сильно перепугался, как бы его любимец в самом деле не удрал в такие дали, где его уже и не сыщешь. Он запретил мальчишкам лезть в очередной раз на дерево, и теперь они втроем просто таращили глаза на птаху, не зная, что предпринять!
   - Бедняжка, он наверняка умрет с голоду,- сокрушался старый портной, прекрасно осведомленный, что в наших краях кенары не смогут прожить на воле.
   Тем временем у сада собралось уже много ребят, на подходе к нему были и Пепик с Микешем. Им хотелось узнать, что случилось. Не успела Марьянка Матысова рассказать им, в чем дело, как Микеш снял сапоги, перепрыгнул через забор и, в несколько прыжков добравшись до портного Матехи, шепнул ему:
   - Я поймаю его вам, дядюшка!
   - Действуй, Микеш! Как хорошо, что ты оказался рядом! Уж ты-то наверняка его поймаешь!- обрадовался портной и в следующую минуту уже потирал руки от радости, видя, как Микеш ловко и бесшумно, точно мышка, продвигается к кенару.
   От волнения у детворы перехватило дух, однако они сохраняли спокойствие, чтобы не вспугнуть птицу. Еще немного, самую малость, совсем чуть-чуть, и хвать!- орава детей испустила громкий победный крик. Кенар отчаянно затрепыхался, но еще прежде чем от испуга с ним могла произойти какая-нибудь неприятность, портной Матеха уже держал его в руке. Потом он выпустил птаху в клетку и пошел домой. Все закричали Микешу: "Ура!", а скромный котик как ни в чем не бывало принялся обуваться. Едва он обулся, во дворе снова появился портной Матеха и протянул удивленному Микешу новенький блестящий золотой.