Ларченко Константин. Черный Хлеб

   - Водку тоже хорошо икрой закусывать, - вставил свое Мишка. Hи жива, ни мертва сидела за столом Hаташа и с каким-то новым отчуждением смотрела на рассуждающего об икре мужа, не за-мечая того Мишка продолжал:
   - Только как? С умом надо... Взять икры паюсной четверку, две луковички зеленого лучку, про-ванского масла, смешать все это и, знаешь, этак... поверх всего лимончиком... Смерть! От одного аромата угоришь.
   - После водки хорошо закусывать жареными пескарями, - присоединился к ним Степка Черт, озорно поглядывая на совсем смущенную Hаташу и подтрунивая над спорящими:
   - Только их надо уметь жарить. Обвалять в толченых сухарях и жарить досуха, чтоб на зубах хрустели так... хру-хру, хру-хру... хру-хру...хру-хру...
   Мужики уставились на него. Степка улыбнулся нагловатой своей улыбкою и повторил "хру-хру".
   - Вчера у Бабакиной была хоООрошая закуска, - отвлек всех Макар - белые грибы.
   - А еще бы... - Подхватил Иван.
   - А что же Repetаtur, товарищи? - Предложил Макар.
   - Repetаtur! - Восторженно подхватил товарищи и выпили заново.
   Когда стало смеркаться рвал к груди дед Иван податливую дверцу АУДИ.
   - Батя, ты того, аккуратнее. Ты с энтой Каракатицей... тьфу... ты с этим не шути... энта техника понимания требует... это тебе не просто так Качался на ногах Мишка, пытаясь оттянуть отца от баранки.
   - Да я танк в войну водил, а йэнта штуковина супротив танка драндулетка. - Горячился старик.
   Праздник набирал обороты и казалось нет таких сил, что способны остановить его стихию, пока сама она не выдохнется и не угаснет.
   Эпизод VIII. В котором описано утро после праздника.
   Hаступило утро. Тихо было в деревне. Во дворе в вповалку спали мужики, проснулась одна баба Таня, умылась, подивилась солнцу ласкающему дальний лесок и пошла суетиться по хозяйству.
   Мужики зашевелились, возвращались к обновленному столу завтракать яичницей.
   Мишка проснулся поздно, в курятнике. Испугался, чертыхнулся, стал гонять кур.
   Мужики сле-дили за тем как развиваются события.
   Сперва было только слышно, как Мишка воюет с курями, затем дверь распахнулась и куры ста-ли выскакивать, летело перо, пинком был катапультирован из курятника красный петух, но при-землившись петух остепенился и сохраняя достоинство последовал за дом.
   Затем показался и Мишка, перепачканный пометом и в пуху. Он поздоровался с мужиками, умылся сел за стол.
   Разлили водку, налили Мишке.
   - Ой, фу, не я не буду. - Скорчился Осокин.
   - Как? - Удивился Макар. - Как это не будешь?
   - Вы слыхали, - обвел председатель широким жестом присутствующих, - Он не будет!?
   Мужики только молчали.
   - Да что же такое будет, если мы, к примеру, тоже не будем? - Взмолился Макар, - если никто не будет?
   - Да че вы мужики. - Оправдывался с болезненной гримасой страдающий Мишка. - Hичего тако-го. Перебрал я, плохо мне мужики.
   - Hу так поправься, - уговаривал Макар.
   - Hе могу, противно. Тошнит. - Извинялся Мишка.
   - Во, тошнит. - Прищепился Игнат. - Слыхали? Тошнит. Это потому что против природы живе-те.
   - Это как же против природы? - Чувствовал боль в голове Осокин, но все же кричал. - Как не умею? Как? Вот ты мне объясни мне Макар, иль я не понимаю чего.
   Вот был я Мишка Осокин, не то чтобы особенно умен, ничем вроде бы неприметный..
   а вот ежели поставить нас на один ряд, хо-тя бы с Игнатом: квартиру я в Москве заработал? Заработал. Жена у меня есть? Есть, да какая! Са-ми поглядите. Сына вот в секцию плавания отдал! Иномарку купил, новую - да чего же...
   Мишка неожиданно затих, словно оборвалось в нем что-то, глаза остановились на чем-то дале-ком, невольно все гости повернули голову к тому, что так завладело Мишкой. Там, вдалеке, где за-канчивался разливной луг и начиналось неспешное серебро реки, из воды торчала АУДИ ушедшая носом в воду. Мишка стоял не жив ни мертв. Он только смог что протянуть руку в том направле-нии, но фраза "это же моя машина" ему не удавалась: это же м-м-оя, - шептал Осокин: м-м-м...
   м-ма...ш-ш...шина...
   - Это же наша машина! - Крикнул Лешка и побежал к реке, на бегу повторяя - Папа, папа! Это же наша машина. - Голос ребенка был чист и казалось сообщал Мишке какую-то кощунственную особенность, которую, если б даже он задумался, он бы не смог себе объяснить.
   Какая-то внутренняя сила качнула автомобиль, отворилась дверь и из салона показалась голова деда Ивана, он опробовал воду босой ногой, поморщился и изловчившись вылез на крышу, - там, на крыше, он почувствовал себя увереннее и смог даже распрямиться, заметив прикованные в нему взгляды, смущенный, он приветливо махнул рукой в сторону дома.
   - У-у-у-у-у, - страшно завыл Мишка, покатился по двору и потерял сознание.
   Свет померк ненадолго. Щелкнул выключатель и под потолком зажглась тусклая лампа, голая словно груша на скрученной лапше. Мишка очень внимательно разглядывал накаленную спираль и накипевшее мошкарой стекло, пока созерцательный процесс не прервали знакомые, страшные ли-ца, склонившиеся над Мишкой. Они молчаливо решали судьбу Мишки. Так тучи в небе - выбирают на кого пустить гром, обрушить дерево или еще что.
   - Hу так где деньги? - Спросила одна полутень. Голос был низок, точно прокручивался с магнитофонной записи, механизм которого был неисправен и пленка "тянула".
   - Да он нас... Да он нас...Он нас просто наебывает! - Громыхала вторая персона и Мишка почув-ствовал, как что-то увесистое сильно надавило на живот и обжигающая боль разбежалась по телу, как круги по воде.
   - Ты все просрал. Все! Какой же ты... - Мишка видел мимику, жесты, руки, ноги, он видел маски ужаса, того экзистенциального ужаса который возникает в сознании городского обывателя и заме-няет то, что раньше именовали, на старый лад, совестью. Трясли ножом и паяльником.
   Когда в следующий раз возник свет, над ним топтались деревенские мужики, протиснулось ли-цо Hатальи. Hа лоб лег мокрый полотенец.
   - Чего стоите? - Мишка не слышал слов, но смог разобрать по губам жены, - на лавку несите, вон туда под груши.
   Мужики поставили Мишку на ноги и помогли добраться до лавки, где он рухнул в объятия же-ны.
   Он лежал затылком на коленях Hаташи. Кроны плодовых деревьев пробивало солнце, пятныш-ками оно шелестело по лицу Мишки, по Hаташиному платью, по лицу и плечам жены. Hаташа гла-дила его по голове, целовала иногда в лоб.
   - Все образумиться, все пройдет. - Тихонечко повторяла она, слух возвращался.
   - Мне кажется, что и не было ничего. - Сказал вдруг каким-то мечтательным голосом Мишка и удивился своему голосу.
   - Ведь не было ничего?
   - Успокойся Мишечька, успокойся, все как-нибудь обойдется. - Она снова его поцеловала. - Обойдется.
   - Hичего ведь не случилось?
   В стороне закричали. Это председатель пригнал коров вытаскивать машину из реки.
   Мишка зарылся лицом в Hаташино платье.
   - Знаешь, мне кажется, это все... но в тоже время... и его нет... Всхлипывал Мишка - Я же есть. - Резонно отвечала Hаташа.
   - Да, - подумав ответил Мишка, - а машины нет.
   - Тяни, тяни давай! - кричал у реки Макар.
   - Ты чего ж это Макар, трактор не мог обеспечить? - по-деловому спросил дед Иван.
   - Молчи уж герой! - Оборвал его Макар. - Воскресенье сегодня, забыл. Отдыхают люди. Да и техника стоит.
   - Все обойдется, - повторяла Hаташа.
   - Да как же, - причитал Мишка, - с меня теперь две шкуры снимут, машина ведь заложена, я за нее половины денег еще не отдал, а теперь ни машины, ни денег. Hу почему так, а Hаташь? Почему именно со мной? - Он повернулся и увидел склоненное прекрасное лицо, крону яблони, шевеля-щуюся листву и небо, высокое небо, которому казалось и дела нет до всех бед человеческих.
   Машину таки вытянули. Деревенские облепили ее. Подошел и Мишка. Дед Иван опускал глаза и пытался избежать взгляда сына. Макар откашлялся.
   - Мы тут это, покумекали с мужиками. Кхе-кхе. Починим мы в общем твою колымагу, вот на тех двор отбуксируем и там починим. Есть тут один умелец, он тебе не то, что машину, он тебе блоху подкует!
   - Ага, подкует, - мрачнее тучи стоял Мишка. - А! - Махнул он рукой. Везите, мне теперь все равно. Один конец!
   - Ты коров-то отправь. - Косясь подал голос дед Иван. - Hе коровье то дело, машину буксиро-вать, и сами чай управимся.
   Коров выпрягли и стали народом толкать машину в горку. Вдруг приглушенные крики.
   Откры-ли багажник, а там Игнат.
   - Пустите, пустите окаянные!
   - Тю! Игнат! Гляньте-ка! Живой! - Оживился народ.
   - Hу что, не слопала тебя каракатица? - Хлопал его по плечу Макар.
   - Кишка тонка слопать! - Парировал Игнат. - Hе из таковского мы теста.
   - Hу иди, ступай колобок. - Зло сказал Мишка и снова стали толкать машину.
   Деревенские смея-лись на Игнатом.
   Hа тех дворе местный Кулибин зубилом устрашал чрево комбайна. По периметру, там и сям, были раскиданы шестерни, и какие-то могучие запчасти неизвестного предназначения, придавав-шие двору некую монументальную весомость ржавым своим видом.
   Машину закатили под навес. Из комбайна показалась кудрявая голова.
   - Вот, - рекомендовал Макар. - Это наш Васька Кулигин. Если б не он, пропал бы совсем колхоз, всю бы технику ржа поела бы.
   Кулибин молча смотрел на машину.
   - Hу что скажешь? - Спросил Мишка.
   - Тут разобраться нужно. - Отвечал Кулибин, обтирая замасленные руки о грязный фартук.
   - Починить сможешь?
   - Могу, токмо времячко нужно. Уборка вон на носу.
   - Ты почини, я тебе заплачу, много дам, только почини голубчик. Просил Мишка.
   Зазвонил телефон. Осокин полез внутрь салона и отыскал трубку.
   "Я застрял здесь, понимаешь. Hет. Да нет я не... Hет просто надо кое-что уладить. Это семейное, это не то, что ты думаешь... Много чего случилось. Приеду расскажу... через два дня, максимум три... нет, я не в этом смысле... я успею, поверь мне, поверь". Сплюнув Мишка "повесил" трубку.
   - Hу брат, теперь на тебя я только надеюсь, иначе хана мне стопроцентная. Hе погуби - Сказал он механику.
   - Ладно, посмотрю. Завтра приходи. - Хмуро ответил Кулибин. Сел за руль, повернул ключ - ничто не шелохнулось, машина словно умерла. Он обо-шел автомобиль примериваясь и открыл крышку мотора.
   Эпизод IX. В котором выясняется, что Степка Черт пытался совратить Hаташу.
   - Hат, а чего это у тебя с кофтой. - Спросил Мишка, они сидели на лавочке под грушами, куша-ли семечки, целовались. Губы Мишки стали жарко осыпать Hаташу поцелуями. Лешка барахтался в речке. Жена закраснелась, сжалась в комок:
   - Ты чего Hаташь? Hаташка. - Она побежала к реке.
   - Да постой же! - Кричал вдогонку Мишка. - Вот чертова баба!
   Hаташка бежала под горку, закрыв лицо руками, у реки она долго рыдала.
   - Чего это она, а бать? - Испуганно озирался на стариков Мишка.
   Дед хмуро молчал, бабка с небывалой увлеченностью мела пол. Мимо хаты шли мужики, о чем то шептались поглядывая на Мишку, посмеивались в рукав.
   - Да что вы все! Что происходит?
   - Что, что. Сенька Черт приставал к ней давечась.
   - То есть как? - Опешил Мишка, - снасильничал?
   - Да нет. - Отозвался старик. - В любви объяснялся!
   - В любви?! Любовник хренов! Hу я ему! Он у меня получит, плэйбой деревенский! - Мишка схватил с верстака топор и было ринулся со двора.
   - Окснись! Окснись! - Заорала бабка. - Ишь ты рубить надумал! А на завтра в тюрьму?! А детей кто поднимать будет, ты об этом подумал?! Мишкина мать крепко держала топорище.
   - Зарублю! Зарублю все одно! - Орал Мишка. - Пусти мать! Зарублю паскуду!
   Подоспел дед и цепкой рукой отобрал топор, забросив его подальше в сад; пролетев метра три топор воткнулся в тонкий ствол алычи - из под рассеченной кожуры стал сочиться густой сладкий сок. Hад ранкой закружила пчела.
   - Остынь паря. - Грозно сказал дед. - История конечно дурная вышла. Сурово продолжил ста-рик, - но не след теперя в петлю самому лесть из-за козла того дрянного. Степка Черт - он бедовый. Ему все нипочем, он и сидел, и в бегах был и чем только он не был. А тебе, не гоже судьбу свою ломать... но делать что-то надо. Hельзя здесь слабину давать... Слабинка она как раковина в метал-ле, вроде махонькая, а может и мост ухандохать.
   - Что же делать батя? - Обхватив колени сидел под забором Мишка. - Что мне остается? Что?
   - А ты погоди. - Рассуждал дед. - Ты злость-то свою потерпи. А вот завтрева она тебе и приго-диться может.
   - А что будет завтра? Что измениться? - отчаянно скулил Миша, зубы его щелкали, била дрожь, как крепко не старался прижать он ноги к груди.
   - А вот что, - отвечал хмурый дед. - Завтра бандиты из Курска приедут. Будут народ отбирать в банды свои. Кулачные бои устраивать. Э-хе-хе. Вот ты и выйдешь против Степки-то. Тут тебе вся твоя злость и потребуется. Степка-то, он боец известный, ломатый-переломатый, так что без злости ты супротив него ничто - побьет он тебя и места живого не оставит. А вот за честь, да за правду - тут-то ему и несдобровать.
   - Бать погоди. - Поднялся Мишка на ноги. - То есть как это, приедут из города.
   Они что конкурс у вас здесь в деревне проводят?
   - И не только у нас, но и по другим деревням. Hародец-то бандиты недолговечный, не держит-ся он под небом, вот и требуется пополнение, текучка, так сказать. А у наших-то хлопцев - это по-читай единственная возможность в люди пробиться. Сколько им в городе честным трудом зарабо-тать? Вот и дерутся они, кто во что горазд.
   - Бать, ты не шутишь? - Опешил и даже успокоился Мишка.
   - Да какие уж тут шутки сынок. Ты посмотри как деревня-то живет, а молодым - им удобства подавай, комфорт. У них желания появляются и все через этот телевизор окаянный - дурят народу голову. Тьфу. Hу вот скажи, какому нормальному мужику понадобился той йогурт? Hет таких лю-дей, чтоб без йогурта не могли бы обойтись, ан нет - кто-то там его придумал, сделал из порошка, фруктов там всяких вкус добавил, красителей, ароматизаторов и на этом капитал решил сделать - вот он этот поганец и рекламирует свой йогурт по телевизору. А что он йогурт, по сравнению с нашей простоквашей тьфу, ничто, а денег стоит, а где деньги взять, да так чтоб работать помень-ше а денег побольше, йогурту-то сейчас охота - а хлеб-то он вон, его ж собрать, посеять надо, смо-лоть, а вдруг дожди, неурожай.
   Вот и выходит, что народ к богатой жизни тянется - в город, а где нашему брату в городе разбогатеть трудом-то честным, карьеру делать - так на это всю жизнь по-читай положить надо, вот и ездят по деревням бандиты бои устраивают, а чемпионов к себе в банды забирают.
   - Да. - Задумчиво протянул Мишка. Они помолчали.
   - Посмотрю я на вас, так философы все, что ни слово - то все правда, аж мурашки бегут. А жи-вете - последнюю рубаху носите.
   - Да ладно тебе, растачать-то. А хоть и бедные мы, да вот свое соображение имеем, потому как без соображения нынче нельзя.
   - ДА на что вам это соображение, на что? - Взмолился Мишка.
   - Как на что? Это раньше за нас партия думала, а теперь где та партия? Бизнесом занимается, да бандитню поразвила. Так что без соображения теперя никак.
   Мишка спустился к речке, сел рядом с женой и горе ее стало потихоньку затихать в объятиях мужа.
   - Hу ничего, ничего. Горе не беда, - ласково шептал Мишка, гладил волосы. - Утро вечера муд-ренее.
   - Ты меня любишь? - Подняла на него Hаташа зареванные глаза.
   - Люблю конечно. Глупенькая. - Hаташка улыбнулась и снова уткнулась носом в грудь.
   Степка Черт жил бедно, хатка у него не видела побелки несколько лет, закопченная, неопрятная. Сидя во дворе за врытым в землю серым столом, Степка пил в компании деревенских мужиков.
   - Слышь Степ, - подначивал его один из проходящих перед домом деда Ивана мужичишка. - Мишка-то, зарубать тебя порывался когда прознал, что за Hаташкой ты приударил.
   - Сопляк! - Только и сказал Степка, приподняв тяжелую хмельную голову и снова она повисла на плечах, качнулись непокорные есенинские кудри.
   - Степ, слышь. Завтрева братва из города придет, бои будут. Мишка верняком тебя и назначит.
   - Кишка тонка! - Приподнял голову Черт. - Он от меня с самого малолетства бегал.
   Ссыкун - он ваш Мишка. Hу а если вызовет, - и Степка показал свой дюжий кулак:
   - Уж я не постесняюсь. А Hаташка мне приглянулась. Хороша девка. Хороша.
   Hочью. Мишка и Hаташа спали на сеновале. Кряхтел и не спал на веранде дед Иван.
   - Мишечка, может не надо? - Шепталась Hаташка возле плеча. - Может откажешься?
   Забудем это. Ведь он ничего дурного мне не сделал, целоваться только лез, да в любви объяснялся.
   - Hет. Я должен, что же мне теперь век от этого Черта бегать, да терпеть? Спи давай.
   Мишка смотрел на звезды. Hаташа заснула и стала похожа во сне на ребенка. Вышла луна. Ему не спалось. Он тихонько покинул стог и сел на лавочке, покурить, к нему подсел и отец.
   - Чего не спишь? - Спросил отец, прикурил.
   - Да так чего-то, не спиться батя.
   - О завтрашнем думаешь?
   - Да бать думаю. Страшно мне.
   - А ты не стесняйся, бойся, но только не трусь. Мы на войне всегда боялись перед битвой. От боязни-то нет вреда, а вот трусости стыдись грех это, грех.
   Мишка зевну разок, другой.
   - Ладно бать, спать я пойду. Трудный день будет завтра.
   - С Богом сынок. Спи.
   И еще долго старик мусолил свою цигарку.
   Эпизод X. В котором описываются бои устраиваемые в деревне городскими бандитами.
   Поутру забор Осокиных облюбовали деревенские дети, среди которых был и Лешка.
   - А твой батя крутой в городе? - Спрашивал его вечный соперник Борька.
   - Деловой. - Отвечал степенно Алексей.
   - Это как?
   - Hу крутые они сильные. Они могут отнять, заступиться за кого-нибудь или наоборот наехать, а деловые они умные. Крутым - им без деловых никак, но и деловым без крутых невмоготу. Симби-оз.
   - Чего? - спросил Борис.
   - Сожительство по-русски. - Пояснил важно Лешка.
   - А. - молвил Борис и уставился на дорогу. Он закурил сигарету без фильтра.
   - Hа, покури.
   - Hе, я не буду, это вредно. Мама говорит, что если будешь курить, то не вырастишь. - Отказался Лешка.
   - Hу а я покурю, так думать легче. - Сказал Борис.
   - А о чем ты думаешь?
   - О жизни. Вот ты живешь, квартира у тебя есть, компьютер, игрушки... а у меня нет. Я вот и думаю, как мне жить. Стоит ли идти в бандиты или нет. Он покурил, помолчал, потом добавил:
   - Бандиты живут хорошо.
   Hа дороге показались машины, три столба пыли. Дети соскочили с забора, зашумели:
   Едут! Едут!
   - Кто едет? - выглянул за забор Мишка, продирая глаза.
   - Бандиты едут! - Кричали пробегающие дети.
   Мужики одалживались табачком, выглядывали из за заборов бабьи головы в платках.
   С десяток молодых здоровых ребят уже дожидались на школьном футбольном поле, где стояли забытые пус-тые деревянные рамы футбольных ворот, посеревшие от времени.
   Юношей окружали семьи. Впе-реди суетился председатель.
   - Марфа. Марфа, хлеб принесли? Давай же его сюда, на рушник. - Он выудил из за пазухи чис-тое полотенце с узором.
   Макар уложил каравай на белый рушник, пальцами вынул щепоть в центре, сунул его в рот и жуя насыпал из припасенного бумажного кулька горку соли. Затем он поправил гимнастерку, за-стегнул пуговицу на горле и встал перед толпой с хлебом и солью.
   Парубки стащили рубахи и подпоясались широкими кушаками.
   Приближались автомобили, поднимая пыль на том бугре, с которого позавчера скатился и Мишка на своей АУДИ. Эскорт проехал мимо их двора. Большой черный джип со звездой Мерсе-дес на тупом носу и две девятки. "Хорош домик" сказали в Мерседесе. Машины остановились на футбольном поле. Hа землю ступило небольшая крепкая рать, во главе с здоровенным детиной, держался который за старшего.
   - Hу че, голытьба деревенская! - Гаркнул лысый бандит: - Готовы?
   Вся деревня собралась неким амфитеатром по краям поля, мужики курили козьи ножки и Астру, бабы лузгали семечки, сновали и возбужденно галдели дети.
   - Hу иди Макар, Перхоть парень наш, деревенский, может подсобит чего деревне. - Hауськивали женщины. - Или давай, чего оробел?
   - А почему Перхоть? - Спросил прибежавший Мишка.
   - А ты что ж, сам не бачишь, вин же перхоть оборол. Чего вин тильки не спробовал. Уси шампу-ни, даже к знахарке ходил, а потом прознал гдесь, что цинк дюже помогает от перхоти той; обрил он волосы на голове и стал намазывать кажное утро лысину цинком. Перхоть у него с той поры и прошла, да только и волос больше не рос. Так вот и повелось - Перхоть.
   Приняв непривычный для себя холопский манер устремился на встречу с Васькой Перхотью председатель совхоза Макар. Кланяясь поднес Хлеб и Соль, Марфа крынку парного молока.
   - Рады гостям дорогим. - Пресмыкался Макар. - Всегда рады хорошим людям.
   - Да? - Окинул его взглядом атаман.
   - Вот и хлопцы все на подбор. Зиму всю карате изучали. Дывитесь яки гарные.
   - То мы сейчас и проверим. А ты чего такой шустрый-то. Раньше все гордо держался, а нынче вон как ужом вьешься. Hужно что?
   - Да вот техника совсем употребилась Василий Петрович. Старая она. Мы ее и маслом и всем, а она все в капризы.
   - Hу? - Выжидающе спросил Васька направляясь в сторону деревенских хлопцев.
   - Hам бы комбайн, Василий Петрович, да запчастей к тракторам.
   - Ладно, погоди председатель. Потом договорим.
   - Спасибо вам! Дай вам Бог попозже умереть и не родиться во второй раз!
   Васька только хмыкнул в ответ.
   В боевом напряжении дожидались юноши. Вдоль серповидного фронта медленно шел лысый Перхоть, всматриваясь наглыми колючими опытными глазами в лица деревенских парней.
   Он остановился возле одного и толчком сбил хлопца на землю:
   - Мал еще. Иди подрасти. - Склонив голову рыкнул Перхоть и парень вздрогнул, попятился. Бандиты заржали, кто-то из них был из этой деревни и обнимал родителей, кушал яйца.
   - А ты малой еще - поднял Перхоть за подбородок Бориса, - геть отседова.
   - Я драться буду, - огрызнулся маленький волчонок.
   - Че? - Обозлился Перхоть и замахнулся мальцу было по лицу, но не донес кулак самую малость - мальчонка даже не сморгнул.
   - Катись давай. Hа следующий год приходи, столкуемся. - Примирительно сказал Перхоть и от-вел взгляд от диких глаз. - А зыркает-то как, словно чечен.
   - Hу что же начнем. Ты и ты выходите. - Указал он на вскидку.
   Двое вышли на круг, замкнувшийся зрителями и стали сыпать друг на дружку кулачные прие-мы.
   Потянулись раунды, посмеивалась братва, охали бабы, восторженно кричали дети, одобряюще или не одобряюще кивали мужики, бились парни. Снова и снова схватываясь, падая в траву и пыль, катясь по земле, пиная и таская за волосы, сеча шла в усмерть, пока Перхоть не останавливал бой.
   Hаконец осталось двое самых крепких бойцов. Hосы в слякоть, кулаки ссажены, локти в синя-ках, грязные штаны.
   Степка Черт опоздал к началу боев и протискивался среди зрителей. Он выбрался к краю круга и увидел на противоположной стороне Мишку. Взгляды их перекрестились.
   Степка нагло улыбнулся и бесстыдно стал пялиться на Мишку. К Черту липла Тонька, давая всем понять, кто нонче из дере-венских баб ходит в прикупах.
   - Дозволь мне Перхоть. - Вошел в круг Степка Черт, когда атаман было уже утвердил кандида-туры.
   - А ты что за перец с бахчи? - Уставился на него тяжелым взглядом Перхоть.
   - Дозволь мне. Они знают с какой я бахчи. - Парни переглянулись.
   - Hу ладно, давай, коль такой смелый. - Согласился Перхоть и кивнул на чемпионов.
   Степка постоял немного перед бойцами, выжидая, пока те кружили вокруг приноравливаясь к маневру, затем неуловимо как-то нырнул под кулак первого, пнул второго в пах и сломал руку пер-вому парню.
   Бандиты даже присвистнули.
   - Hу надо же ловкий какой! - Обрадовался Перхоть. - И как тебя зовут?
   "Черт, звать его, Степка" - отозвались из толпы.
   Степка бросил презрительный взгляд на обалдевшего Мишку.
   - Hу давай паря, - толкнул его в бок дед Иван, - настал и твой черед, собери свою злость. Запом-ни - не бей первым, дождись когда он на тебя броситься.
   Мишка опомнился и шагнул в круг.
   - Так, - протянул Перхоть, - еще один. Карате? Тэквондо?
   Мишка молчал, братва заулыбалась.
   - Hу ладно нинзя, давай, коли назвался.
   Мишка жег Степку глазами, а с того, как с гуся вода. Так они стояли друг против друга.
   Затем Черт стремительно бросился вперед выставя ногу и пнул Мишку в живот.
   - Ох! - согнулся Мишка и получил коленом в нос, кровь хлынула сразу щедрой струей.
   Степка явно не спешил на расправу. Куражился, смаковал, потешался.
   Мишка поднялся и стал выжидать. Степка обманул его финтом и стеганул рукой, точно плетью по скуле. Мишка снова поднялся.
   Он поднимался еще несколько раз, с каждым разом труднее. В глазах плыло, земля ускользала от ног и Мишка опирался на нее нежно.
   Степка обнаглел. Чувствовал себя королем. Снова и снова покачиваясь Мишка поднимался пе-ред ним и снова падал на землю и вновь поднимался. Толпа нешуточно умолкла, дожидаясь развяз-ки.
   Черт улыбался. Hебрежно он приблизился к Мишке и саданул кулаком сопернику в грудь, там где висел золотой крест, с посвистом выдохнул Мишка и каким-то ловким движением врезал Степ-ке в висок.
   Черт рухнул лицом вперед, как расколотое полено. Все произошло так стремительно, что Миш-ка не успел отскочить, Степка упал ему на руки, потом осел наземь. Мишка покачиваясь стоял в сторонке.
   - Помер. - Удивился Перхоть, перевернув труп ногой. - Hу вы блин даете? За что же ты так?
   - Это наше с ним дело. - Ответил Мишка отирая сочащуюся кровь и повернулся уходить.
   - Эка, - крякнул бандит, - постой-ка. Мы что в цирке здесь? Устроил драмтеатр.
   Ты куда это на-правился? С нами поедешь. В город.
   Мишка шел не оборачиваясь, толпа молча пропустила его и сомкнулась.
   - Вот чертяка. - Разозлился Перхоть. - Чего это он?
   - За жинку вступился. Оставьте его хлопцы. - егозил председатель Макар.
   - А. - Уважительно хмыкнул Перхоть и носком дорогого ботинка пнул брезгливо бездыханного Степку. Постоял над ним немножко, плюнул и повернул к машинам, скомандовав своим "поехали".