Ларина Арина. Досье на невесту

   – Как я за ней поухаживаю, если ты там крутишься. На пятки тебе наступать? – зевнул Яша.
   Викина роль теперь тоже была ясна. Она даже не расценивалась как массовка. Ее просто здесь не было.
   Маринка с Юрой пропали из поля зрения, оставив Вику наедине с некультурным Яшей, не желавшим напрягаться на выдавливание из себя комплиментов. Он доел остатки фруктов из бокала и заметил:
   – Я вижу, ты от меня тоже не в восторге. – Проницательность Яши вильнула не в ту сторону, но обиженная словом «тоже» Вика спорить не стала.
   Она тихо сидела в кресле и ждала Маринку. Яша заснул, раскорячив кривые волосатые ноги, и периодически всхрапывал. Коктейль почему-то на нее не подействовал, спать было страшно. Организм застыл в состоянии сжатой пружины, ожидающей момента, чтобы выстрелить кому-нибудь в лоб.
   Примерно через час Яша неожиданно резко встал, покрутил шеей, разминая затекшие мышцы, потом еще раз задумчиво посмотрел на Вику и примирительно сказал:
   – Пойдем, что ли.
   Она задохнулась от возмущения, воздух отяжелел и комком застрял в сжавшемся от обиды горле. Из глаз непроизвольно брызнули злые слезы.
   – О, вот этого нам не надо, – поморщился Яша. – Мы девочек не обижаем. Хочешь домой – пожалуйста. Не надо мне тут сырость разводить.
   Вика шмыгнула носом и прошептала:
   – Хочу домой.
   Она готова была бежать домой пешком через лес, только бы скрыться от этого очередного позора.
   – Вот подфартило, – с непередаваемой интонацией пожаловался сам себе Яша, после чего надел белые шорты с оранжевыми сердечками и, сунув волосатые ноги в шлепанцы, больше похожие на лыжи, куда-то пошел. Через минуту до Вики донесся его удивленный голос:
   – Мадам, вы ждете второго приглашения?
   Она заторможенно прошла через какую-то комнату на вопль: Яшина голова уже торчала из машины, а темно-зеленые ворота медленно разъезжались.
   – Я сама дойду, – тихо пискнула Вика, опасаясь садиться к жуткому мужику, явно недовольному знакомством с ней.
   – Да куда ты дойдешь? – хмыкнул он. – Ты хоть соображаешь, где находишься?
   – Мне все равно.
   – Надо же, обычно девушки ко мне более лояльны. Садись назад.
   – Зачем? В смысле, почему назад? – шарахнулась Вика.
   – Елки-палки, вот чумовая! Тогда вперед. Я думал, ты так меньше дергаться будешь.
   – Дергаться? – Вика в ужасе оглянулась, прикидывая, что лучше: убежать в глубь участка и перемахнуть через забор или метнуться к воротам, а дальше нестись по кустам, как вспугнутый заяц.
   – В хорошем смысле, – мотнул головой Яша, изо всех сил старавшийся быть вежливым. Ему было неприятно, что эта невзрачная девчонка категорически отказывается им интересоваться и всячески демонстрирует свое неприкрыто-неприязненное отношение к нему. Ну не красавец, конечно, не Юрка, но раньше так откровенно никто его не отвергал.
   – В хорошем?
   – Слышь, ты, эхо! – не выдержал Яша. – Лезь в машину, я тебя до города довезу.
   «С чего это вдруг такая забота?» – покрываясь липким потом от обилия дурных предчувствий, подумала Вика.
   Нижняя губа у нее запрыгала, а на глаза опять навернулись слезы:
   – Я ничего не сделала, я никому ничего не скажу!
   – И я не скажу, – на полном серьезе кивнул Яша. – Было б что рассказывать! Слушай, ты мне надоела. Садись и поехали, сколько можно!
   На негнущихся конечностях Вика начала штурмовать салон, вяло цепляясь руками за кожаную обивку. Нога соскальзывала с подножки, и она пару раз стукнулась подбородком о сиденье.
   – Надо ж так назюзюкаться одним коктейлем, – раздраженно пошевелил челюстями Яша и попытался помочь незадачливой пассажирке.
   Едва только Вика почувствовала на своей пятой точке его лапу, как тут же ракетой влетела в салон, треснувшись головой о потолок.
   Яша злобно захлопнул за ней дверь, рыкнув напоследок:
   – Я не заразный. Ишь, шуганулась.
   Джип несся по дороге с сумасшедшей скоростью. Неожиданно машина затормозила, пронзительно взвизгнув покрышками.
   – Ты точно со мной не хочешь? – Яша с сожалением оглянулся на Вику, но вопрос совершенно явно адресовался ее колыхавшемуся бюсту.
   Пассажирка вжалась в сиденье и приоткрыла рот, готовясь заорать. За окном шумел густой лес.
   – Все, не вопи, – замахал руками Яша и желчно сплюнул в окно. Таких ударов его мужское самолюбие еще не переживало.
   Он сдал назад, и Вика с облегчением поняла, что джип возвращается к автобусной остановке, притулившейся у извилистой ленты шоссе.
   – Двери не открываются, – жалостливо проныла она, глядя на Яшу, вылезающего из машины. Он ее не услышал. Вика настороженно проследила за траекторией его движения. Мужик вразвалочку шел к остановке.
   «Надо же, какое воспитание, – подумала она. – В кусты не можем, нам надо за будку».
   Но она ошиблась. За остановкой стояла симпатичная высокая девица то ли в юбке, то ли без оной, с длинными тонкими ногами и абсолютным отсутствием вторичных половых признаков. О ее принадлежности к женскому полу говорила только ярко-розовая маечка в цветочек и многочисленные колечки-цепочки, щедро рассыпанные по тощему телу.
   Яша о чем-то быстро переговорил с ней, и они, обнявшись, двинули к машине. Вика сжалась, ожидая чего-то жуткого. Но ничего не случилось. Девица мельком, без интереса глянула на нее и переключилась на Яшу.
   – Элечка, а что ты пьешь? – в его голосе неожиданно появились медовые интонации.
   – Белое вино, – томно прогундела Элечка.
   – Сделаем, – оживился Яша.
   – Только я дешевое не пью, – предостерегла его поселковая прима.
   – Так и я дешевое не пью, – утешил ее Яша. – Я вообще не любитель дешевки. У меня все самое лучшее. И девочки тоже.
   Эля хихикнула и потрепала Яшу по колючей щеке. Вика с отвращением наблюдала их брачные танцы, злясь на себя, на девицу, строившую из себя дорогую штучку, на глупого Яшу, польстившегося на эту рыбью кость, и на Маринку, втянувшую ее в дурацкую историю.
   У супермаркета Яша галантно выгрузил обеих девиц, недвусмысленно напутствуя покрасневшую Вику:
   – Прощайте, барышня. Хорошего вам дня.
   После чего подхватил подобранную на дороге вешалку за костлявый локоток и, приседая от избытка эмоций, поскакал в магазин.
 
   На следующий день ей позвонила Маринка.
   – А куда ты пропала? – прочирикала Бульбенко, но голос у нее был виноватый.
   – За грибами пошла, – надулась Вика.
   – Зря. Яша с тобой ходил?
   – Частично.
   Маринка озадаченно затихла, переваривая сообщение. Поскольку Вика тоже молчала, Маринка дополнила:
   – Он, похоже, отбился от стаи грибников и приволок нам какую-то бледную поганку.
   – Видела я ее, не напрягайся. – Вике было ужасно неприятно обсуждать все это, поэтому она попыталась попрощаться с Бульбенко. Но Маринка прилипла, как голодная пиявка:
   – Ты гробишь свою молодость непонятно на что! – высокопарно начала она, но тут же была грубо оборвана Викой.
   – Зато ты понятно, на что тратишь. Надеюсь, Юрик твой дозвонился? – желчно добавила отвергнутая кавалерами Вика, намекая на колокольчик, продемонстрированный Маринкой в метро.
   – Дозвонился, не переживай. У нас всегда все дома, не то что у некоторых! У Яши, между прочим, своя строительная контора!
   – О, это чрезвычайно приподняло его в моих глазах! Рада за него, передай привет процветающему бизнесмену!
   – Да, именно процветающему! – взвизгнула Маринка. – Ты слепая курица! Как можно упустить такого мужика?
   – Кудах-тах-тах, – смиренно согласилась Вика. – Интересно, а он-то понял, какое сокровище проворонил?
   – Какое сокровище? – не поняла Бульбенко.
   – Ну, если до тебя не дошло, то до этого волосатого кактуса и подавно!
   – Да что б ты понимала в мужиках! Знаешь, о чем свидетельствует избыток растительности на теле?
   – Знаю, это проросшие извилины. Чрезвычайно умный мужик, такой весь в кучеряшках. Барашек! Кстати, ему для полноты ансамбля не хватает твоего колокольчика, ты с ним не догадалась скооперироваться?
   – Дался тебе мой колокольчик! – наконец-то обиделась Бульбенко. – Слово-то какое откопала – скооперироваться! Мысли современными реалиями. Кооперировались знаешь когда? Когда варили джинсы в домашних условиях и строили коммунизм. А я предпочитаю жить при капитализме, который, как выяснилось, вовсе не собирается загнивать! И что ты прицепилась к мужику? Что, кроме него? никого нет?
   – Я прицепилась? Да я вообще уехала из этого вертепа!
   – Ах, скажите, какие мы нежные. А подружку, значит, не побоялась там оставить? Интересно, совесть тебя не мучает? Вдруг бы меня потом в овраге нашли, а?
   – Не сомневайся, я бы с удовольствием пошла в милицию и все рассказала! – заверила ее Вика, которой неожиданно стало смешно.
   – Чего ты там хрюкаешь? Расстраиваешься по поводу моей безвременной кончины? – смягчилась Маринка.
   – Нет, представила Яшу с колокольчиком, – фыркнула Вика и, не выдержав, расхохоталась.
   – Просто умереть, как смешно! И вот такие люди меня окружают! Куда мир катится? – делано вздохнула Бульбенко. – Ладно, не все потеряно. Есть дворцы и кошельки покруче Яшиных. Меня пригласили на вечеринку. Вдвоем.
   – Поздравляю. Удачной охоты.
   – И тебе того же. Вдвоем – это с тобой.
   – Я что, должна изображать кавалера? Мы пошли по лесбиянкам? А что, мальчики в округе закончились?
   – Нудная ты, Муравьева! – вздохнула Маринка. – Юра разрешил мне взять подругу.
   – Ах, разрешил! – разъярилась Вика. – Какой реверанс в нашу сторону! Вот спасибочко! Яша планирует сделать второй заход, не переварил свою бледную поганку?
   – Заглохни, впечатлительная! – заржала Бульбенко. – Яши там не будет. Можешь расслабиться.
   – Уже расслабилась. Меня там тоже не будет.
   – Если ты собираешься сидеть в четырех стенах, то не удивляйся, что плесенью покроешься!
   – С чего это? – Вика напряженно посмотрелась в зеркало и расстроенно отвела глаза.
   – Да с того! Быстро ко мне, будем тряпки мерить!
 
   Несмотря на булькавшую в Викиной душе обиду, она к Бульбенко все же поехала. Но примерка не удалась. Ни одна из Маринкиных тряпок ей не подошла.
   – Ну надо же, вот это формы. Везет тебе, дуре. Не ценишь ты подарков природы, – искренне завидовала Марина, разглядывая Викин бюст. – Два таких сюрприза! Любой мужик на месте сдохнет!
   – Ну сдохнуть, может, и не сдохнет, а вот если на голову ему это уронить, то сотрясение мозга обеспечено, – гордо констатировала Вика. – Кстати, у меня внизу еще две таких же и даже больше, так что все подарки уравновешиваются дефектами.
   – Где? – вздрогнула Маринка. – С ума сошла? Вторым этажом, что ли?
   – Подвалом, – смущенно хихикнула Вика и повернулась задом. – Вон, любуйся. И можешь свои юбки запихнуть обратно в шкаф, они тут не приживутся.
   – А, ты про это, – облегченно выдохнула Бульбенко. – Шутки у тебя глупые, аж оторопь берет. Ты с мужиками шути осторожно, у них с юмором обычно напряг, они только свою рыбно-пивную тематику секут. Как брякнешь где, что у тебя сиськи в два этажа, так жди с утра очереди под окном.
   Маринка походила вокруг смутившейся Вики, словно вокруг ценного музейного экспоната, и резюмировала:
   – Тебя надо на пляжную вечеринку вести, там ты всех переплюнешь. Только купальник надо посмелее. Короче, виляй своей прекрасной душой и внутренним богатством, пусть ценят то, что в глубине, а потом мы придумаем, как прихорошить поверхность.
 
   Всю неделю Вика только тем и занималась, что придумывала, чем прикрыть свои недостатки и подчеркнуть достоинства. Наконец настала заветная суббота, а она так ничего и не придумала.
   – Вечеринка для богатых, так что я, хоть лопни, до них не дотянусь. И даже пробовать не буду. Носят же лысые мужики свою плешь, как орден, а я даже не лысая.
   Но этот вывод практически не утешал, а лишь расстраивал. Представляя себе надушенную публику в открытых вечерних платьях, она только скрежетала зубами и подавляла рыдания, подкатывавшие к горлу.
   Как всегда, спасла ее мама.
   – Зая, у тебя такой роскошный верх, что ни один мужик не посмотрит на тряпку. Надень джинсы и маечку. Во всяком случае, ты не будешь выглядеть как лягушонок в панировке. Попытаешься выделиться, все равно не получится, так что плюнь на одежду и оденься простенько. Только не блести глазами и не говори окружающим «мне плевать, что на мне», сама поверь, что тебе действительно на это плевать. Иди-ка сюда.
   Мама подтянула ее к зеркальной дверце.
   – Встань в профиль. Видала? То-то. Мужчины падки на детали: сначала он должен зацепиться за что-то выступающее, а потом уже ковыряться в твоем духовном богатстве. Как правило, им бывает достаточно одного аксессуара, а он у тебя есть. И, поверь мне, ого какой.
   Под это напутствие Вика и вышла из дома, неся свой «аксессуар», как хрустальную вазу. Поднимавшийся ей навстречу потный дядька, живший где-то на верхних этажах, покорно замер, прижавшись к стене и с восхищением проводил глазами уносимое сокровище.
   – Здравствуйте, – запоздало и просительно крикнул он ей вслед, немного придя в себя.
   – Здравствуйте, – величественно согласилась Вика, распираемая оптимизмом. Этот круглопузый мужичок был добрым знаком. Вечер начинался на мажорной ноте. Юрин джип стоял у подъезда, рядом нетерпеливо стучала каблучками Маринка.
   – Вау! – констатировала она. – Только лифчик ты зря нацепила. Лишнее это. Правда, Юра?
   Юра высунул голову в приоткрытое окно, внимательно оценил Вику и задумчиво сказал:
   – Все нормально. В женщине должна быть тайна. И эту тайну надо иногда прикрывать. Обидно, когда клад на поверхности. Азарт в том, чтобы хоть чуть-чуть помучиться в неизвестности… Ход мыслей понятен?
   – Боже, сплошные интеллектуалы вокруг. Мог бы и попроще объяснить. Викуля, перевожу: кайф в том, чтобы было что снимать. В голой бабе тайны нет.
   – Спасибо, до меня и без перевода дошло, – кивнула Вика, вдруг подумав, что ей Юра подошел бы больше, чем недалекой и легкомысленной Маринке.
 
   Вечеринка проводилась на чьей-то роскошной даче. Вика в первые же пять минут потеряла из виду Маринку и осталась одна среди невероятного скопища незнакомых людей. Народ хаотично перемещался по периметру, выпивая, закусывая и устраивая личную жизнь. Где-то гремела музыка, но никаких танцев не наблюдалось. Вернее, кто-то, нимало не смущаясь, пританцовывал прямо у столов или на дорожках, но это были сбившиеся кучки явно близко знакомых между собой людей. Вика ощущала себя грибом в корзине ягод. Она в своих дешевых джинсах и рыночной маечке, оголявшей пухлые плечи, была инородным телом в гуще этих лощеных и холеных людей, даже не замечавших ее, словно она была не девушкой, а молекулой кислорода или частью пейзажа.
   Единственным, что скрашивало горечь одиночества, были экзотические закуски. Побродив по территории и не найдя ни воды, ни соков, Вика махнула рукой на опасность и начала запивать все вином и шампанским. Она даже попробовала коньяк, но он оказался отвратительным на вкус и вонял чем-то знакомым и неприятным.
   Она уже была основательно пьяна, когда в поле ее зрения возникла Маринка:
   – Ну куда ты пропала? Мы с Митей уже даже кусты облазили, а ты тут торчишь.
   – С Митей? – попыталась слабо удивиться разомлевшая Вика. Жизнь, обильно политая шампанским и сдобренная воздушными пирожными, перестала казаться горькой и беспросветной. – Его же днем как-то по-другому звали.
   Она попыталась навести резкость на возвышавшегося над Маринкой кавалера, но фокус никак не совмещался с физиономией неизвестного героя, поэтому Вика переключилась на другую тему:
   – Почему вы искали меня в кустах, а не начали с более приличных мест?
   – Например? Со спальни хозяина? – буркнула Маринка, пытаясь поднять размякшую Вику с резной лавочки, на которой та пировала.
   – У нас с тобой разные представления о приличных местах, – устало вздохнула Вика, с удивлением констатировав, что уже в который раз промахивается мимо тарелки с тарталетками. – Надо же, как мелко настругали, не зацепить.
   – Пить меньше надо, – рассердилась Марина. – Ты жрать сюда приехала или что?
   – «Или что» у меня не получилось. Все «или что» оказались разобраны, поэтому пришлось жрать. Вот.
   Она вдруг зевнула и начала заваливаться набок.
   – Дима, Дима, лови ее, – всполошилась Маринка. – Э, маманя, ты что это?
   – Отвалите. – Вике было совершенно все равно, что про нее подумают. Спать хотелось дико, глаза слипались, а земля раскачивалась, норовя вообще обломиться, как кусок старой штукатурки, и улететь куда-то вниз.
   – Я ее не понесу, – сурово произнес недовольный баритон. – Почему бы тебе не подружиться с какой-нибудь дюймовочкой, которую можно без проблем перетаскивать с места на место, когда она напьется?
   – А почему бы тебе не заткнуться? – раздраженно протянула Бульбенко, разглядывая сладко жмурившуюся Вику.
   – Я говорю дельные вещи.
   – Да, очень дельные. Подруги не мебель, чтобы их перетаскивать. К тому же я не очень понимаю, почему это тебе вдруг захотелось их носить?
   – Мне? Замечательно! Ты забыла, с чего мы начали? Я не хочу никуда волочь эту девицу. Она слишком… слишком…
   Вика бдительно приоткрыла глаза, очертив на лбу грозную складку.
   – …слишком крупная. К тому же она проснулась, пусть идет сама. Я не грузчик.
   – А я не пианино, – промычала Вика.
   – Да уж. Ты, Муравьева, рояль! – Маринка подлезла ей под мышку и попыталась поднять. – Давай, шевели ногами, горе мое. Я с тобой грыжу наживу! Дима, что ты уставился? Подопри ее с другой стороны!
   – Чем? – индифферентно поинтересовался кавалер, явно тянувший время и не желавший возиться с внезапно развеселившейся незнакомой девицей.
   – О, – простонала Маринка, – я от вас с ума сойду! Собой подопри, неужели не понятно?
   – Я что – горбыль какой-нибудь? Я себя несколько иначе позиционирую, – доверительно поведал неизвестно кому недовольный Дима.
   – Митя, ты всегда такой, или ты сейчас нарочно меня злишь? – прошипела Бульбенко, пытаясь через могучую Викину грудь испепелить напарника взглядом. – И почему она скособочилась в мою сторону? Мне тяжело!
   – Не знаю, – подумав, флегматично заметил парень. – Может, она просто косая.
   Каждая их реплика вызывала у Вики новый прилив хохота, и она норовила поджать ноги, видимо, чтобы упасть и посмеяться, катаясь по модно постриженному газону.
   – Твоя подруга меня утомила, – пожаловался Дима. – Она трясет своей майкой прямо у меня перед носом. Я переживаю.
   – Если ты переживаешь за нее, то зря. И трясет она не майкой. Я тебе потом покажу, что это, милый, – судя по тону, Маринка вспомнила, что познакомилась с парнем не просто так, и начала наводить мосты.
   – Мы что, будем ее раздевать? – в голосе Мити послышалась некоторая заинтригованность.
   – Нет, – рявкнула Маринка и добавила, смягчившись: – Будем, но не ее.
   – Меня? – теперь его голос наполнился беспокойным волнением.
   – Дима, я тебя не для того поила, чтобы ты мне сейчас нервы мотал. Дошел до кондиции и хватит.
   – А зачем ты его поила? – вдруг заинтересовалась Вика, прокричав свой вопрос прямо в ухо Марине, отчего та едва не выронила подгулявшую подружку.
   – Знаешь, есть такая поговорка: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке! Хочу знать, с кем имею дело!
   – И как?
   – Все чисто!
   – Плохо, – погрустнела Вика.
   – Почему? – теперь уже заинтересовался Дима, который не так уж и много выпил, но ясность его мыслей все же была затуманена элитным алкоголем.
   – Потому что на уме мужчины должно что-то быть. Извилины там всякие. Совсем чисто только у имбецилов, и то я не уверена, надо посмотреть в энциклопедии. – Вика задумчиво засопела.
   – Митенька, – неожиданно елейным голоском поинтересовалась Маринка. – А у нас есть деньги на такси?
   – У вас? Не знаю. А что?
   – У меня нет, – тут же вклинилась в беседу отчего-то погрустневшая Вика. Она сразу почувствовала, что отсутствие денег на такси сопряжено с какими-то проблемами, но никак не могла сориентироваться, с какими именно.
   – А как же мы поедем домой? – терпеливо гнула свою линию Бульбенко.
   – На машине, – Дима удивленно пожал плечами и развел руками, планируя подкрепить свою мысль какими-то жестами, но непредусмотрительно отпущенная им Вика немедленно повисла на Марине, отчего обе девицы с глухим стоном шмякнулись в траву.
   – А ты тоже пьяная, – радостно констатировал Митя.
   Злая и красная Маринка выкарабкалась из-под Вики.
   – Ну вот, я платье травой замазала, – она чуть не плакала, разглядывая темную полосу на бедре.
   – Я тебе новое куплю, – Дима тоже потрогал грязную полоску и добавил: – Два куплю или три.
   Вика в полной прострации пялилась на звездное небо, отчего-то раскачивавшееся по широкой амплитуде. Рядом слышалась возня и звуки поцелуев.
   – Мне холодно, – зачем-то сообщила она в темноту, хотя холодно ей не было. Было сыро.
   – Дима, я домой хочу, – капризно хныкнула Маринка.
   – Сейчас поедем, только машину найду, – совершенно трезвым голосом ответил парень и уплыл в темноту.
   – Маринка-а, – позвала Вика.
   – М-м.
   – А что ты делаешь? – Вике хотелось поболтать о жизни, о судьбе, о вечных ценностях…
   – Пудрюсь.
   – Плюнь. В темноте промахнешься.
   – Промахнусь, если в тебя плюну, а пуховкой мимо лица трудно промахнуться, – хмыкнула Марина.
   – Слушай, а как мы поедем, если он пьяный?
   – Не такой уж он и пьяный.
   – Нет, пьяный, – уперлась Вика. – Знаешь, сколько аварий происходит по вине пьяных водителей? Я не поеду.
   – Вот и хорошо, – обрадовалась Маринка. – Счастливо оставаться. Надеюсь, к утру ты тут пустишь корни и зацветешь.
   – Злая ты. – Вике стало обидно и захотелось плакать.
   – Вон она, давай, беремся с двух сторон и понесли, – нарушил идиллию Димин голос.
   Из темноты выплыли две фигуры: одна высокая и поджарая, а другая – низенькая и крепкая.
   – Это кто? – опасливо поинтересовалась Маринка.
   – Наш водитель.
   – Би-бип! – радостно возвестила Вика, уносимая в крепких мужских руках. – То ни одного, то сразу двое! Отпад!
   – Причем один за руки, другой за ноги, – ехидно пробормотала Бульбенко, спотыкаясь тонкими каблучками на вымощенной дорожке.
 
   На следующий день у Вики ужасно болела голова. Это было единственным значительным последствием минувшего вечера.
   – На тебе венец безбрачия, – со знанием дела сказала мама, отпаивавшая постанывавшую дочь крепким чаем, – поэтому они тебя и не видят. Надо пойти снять!
   – Мам, я сейчас не могу полемизировать на эту тему, у меня сил нет и язык невкусный, – жалобно ответила Вика, привалившись виском к холодильнику, рядом с которым сидела.
   – Язык невкусный, – всплеснула руками мама. – Так ты его не жуй, пьянчужка ты моя!
   – Он большой и плохо шевелится, – пожаловалась Вика.
   – А ты не шевели, умнее будешь выглядеть. Я сама все сделаю, без тебя. От тебя только согласие надо.
   – Если без меня, то я на все согласна, – обреченно кивнула Вика.
   – Так говорить нельзя, слово, как и мысль, материально! – немедленно взвилась мама.
   – Хорошо, не буду.
   – Да ну тебя! Сиди сегодня дома, не ходи никуда. На тебе лица нет.
   – Да уж. Никуда не пойду. И хотела бы – не пошла. У меня ноги ломит, и руки, и вообще, может, меня вчера били, а я не помню?
   – Иди ляг! Еще сопьешься! Запомни, одиночество – это не самое страшное. Хотя, конечно, удовольствия мало.
   И мама грустно задумалась о чем-то своем.
 
   Роман Марины с новым кавалером развивался по обычному сценарию, начавшись непосредственно с кульминационного момента и благополучно перешагнув период романтического принюхивания друг к другу. Дима был сыном богатых родителей, имел собственную жилплощадь, машину, в общем, был пригож со всех сторон. К материальной состоятельности прилагалась неплохая, правда слегка худоватая фигура, иссиня-черные жесткие волосы и потрясающие голубые глаза в обрамлении телячьих ресниц. Но Бульбенко этого было недостаточно. Любой представитель «золотой молодежи» всегда стоит на перепутье, перспективы его туманны и неопределенны, в отличие от его уже состоявшихся родителей. Избалованный мальчик вполне может как покатиться по наклонной плоскости, так и начать штурмовать финансовые высоты, опираясь на родительские сбережения, а Маринку, несмотря на свежесть лица и юность организма, прежде всего волновала не бурная молодость, а обеспеченная старость.
   Но Митенька был перспективным мальчиком, это Маринка поняла быстро. В нем не было того скользкого самодовольства, которое обычно отличало отпрысков из состоятельных семей, хотя некоторая инфантильность, безусловно, присутствовала. Он был добрым, неконфликтным, но иногда невероятно упрямым. Маринка быстро сориентировалась, и, когда видела, что брови кавалера съезжаются в одну жесткую прямую линию, быстренько переставала капризничать и начинала гладить парня по шерстке. Она читала его даже не как книгу, а как букварь в картинках, и благодарила судьбу за такой замечательный подарок.
 
   На вечеринке, куда ее привел Юра, царила атмосфера непринужденного интеллигентного распутства. Контингент был разношерстным в плане возраста, но весьма ровным в том, что касалось материального положения, поэтому мужская половина гостей среднего и старшего возраста совмещала приятное с полезным, решая деловые вопросы. Юра немедленно уцепился за какую-то мощную тетку, задрапированную в пестрый шелк, отчего она была похожа на стог сена, украшенный цветами. Юра рассыпал комплименты и постоянно с чувством хватал тетку за толстую руку. Маринка сначала надула губки, потом демонстративно отошла в сторону, но Юрий на ее поведение никак не реагировал и не спешил замаливать грехи.