Страница:
Антонио. Чего ты так кричишь? Ведь уже ночь…»
Педро. И ты бы закричал! Она меня подкупить хотела. Сначала автомобиль предложила, а потом себя.
Антонио. Еще что?
Педро. Что есть, то и предлагает. Чуть с ума меня не свела своими разговорчиками… Ответить-то как следует нельзя, чтоб заткнулась и навек замолчала.
Рената (пробует освободить руки и ноги). Развяжите меня, мерзавцы!
Антонио. Потерпите, сеньорита… Ребята, надо быть готовыми к неожиданностям. Полиция и армия на ногах.
Рената, Ничего, скоро вы познакомитесь с моей мамочкой!
Антон и о (не обращая внимания на Ренату). Каждую минуту они могут быть здесь.
Педро. Мы вооружены.
Антонио. В случае опасности Ренату на чердак!
Педро. Сначала расстреляем, потом спрячем.
Антонио. Педро, не горячись! Хосе, вот тебе остренькая вещичка… (Протягивает нож.) Если закричит… (Показывает, что надо сделать.)
Хосе. У меня все есть… (Достает из кармана складную бритву.)
Антонио. Не дрогнешь? Ведь в парикмахерской тебя этому не учили?
Хосе. Не дрогну.
Антонио. Рауль, поставь на столик вино и бокалы. Франциско, проверьте, пройдет ли сеньорита через эту дверь вместе со стулом… А я тоже кое-что сделаю.
За сценой звучит тревожная музыка. Все лихорадочно готовятся к возможному посещению полиции. В глазах Ренаты ужас: она только теперь поняла всю серьезность своего положения Антонио вытаскивает из кармана газету, берет лист картона, укрепляет его на мольберте, поворачивает мольберт так, что никто не видит, что он рисует, энергичными штрихами быстро что-то набрасывает на листе. Рауль вытаскивает из шкафчика две бутылки вина, ставит на стол. Франциско и Педро несут стул с Ренатой к двери на чердак и проверяют, пройдет ли он.
Педро. Эта представительница империализма достаточно легка.
Стул с Ренатой ставят на старое место.
Рената. Хочу пить.
Педро. Потерпишь. Меня сейчас не это заботит.
Франциско молча подходит к крану, наполняет стакан водой.
Рената. Спасибо.
Педро. Я бы не дал.
Франциско молча подносит Ренате еще один стакан воды. Она отрицательно качает головой. Тогда он выпивает его сам, усаживается на пол, привалившись спиной к стене. Рауль считает себе пульс.
Хосе. Тебе плохо?
Рауль. Все в порядке. Я только немножко устал, пока взбирался на пятый этаж.
Хосе. Я посчитаю. (Берет руку Рауля, считает, глядя на секундную стрелку.) Девяносто. Сядь отдохни.
Рауль вынимает из кармана таблетку, глотает ее, запивает водой и тоже усаживается у стены.
Педро (Хосе). Покажи-ка мне это орудие загнивающей цивилизации. (Берет бритву.)
Хосе. С ее помощью я зарабатываю себе на хлеб.
Педро. Когда мы возьмем власть в свои руки, закроем все парикмахерские.
Хосе. Почему тебе не нравится моя профессия?
Педро. У меня нет никакой профессии, и в этом моя сила. Профессия связывает. А человек должен быть свободен. Что хочет, то и делает. Понятно?
Хосе. Не совсем.
Педро. Котенок и тот слепой родится. Прозреешь. Важно, что ты на правильном пути. (Хлопает друга по плечу.)
Хосе. Это жизнь меня направила.
Педро. Антонио, чего ты там копаешься?
Антонио. Помолчи.
Педро. Рисуешь предсмертный портрет сеньориты? Хосе, ты когда-нибудь видел такую пушку? (Протягивает свой пистолет.) Отнял у лейтенанта рейнджеров. Не пистолет, а золото.
Хосе: Хорош, но бороду им не обреешь.
Педро. Дурак, учись, пока я жив… (Показывает, как заложить патроны, как пользоваться револьвером.)
Антонио (увидев, что за его работой внимательно следит Рената). Простите, сеньорита. Я сейчас кончу, и тогда мы все с вами обсудим.
Рената (глядя в окошко под потолком). Когда падает звезда, умирает человек.
Педро. Ну и что?
Рената. Я только не знаю, что раньше – падает звезда или умирает человек.
Педро. Какая разница?
Рената. Светает. Что вы со мной сделаете?
Антонио. Это будет зависеть от некоторых событий.
Рената. Сегодня должна была состояться моя свадьба.
Антонио. Сегодня? В котором часу?
Рената. Вечером, после корриды…
Антон и о. Ну что ж, вы еще успеете на свадьбу, если… если будете вести себя разумно.
Рената. Сколько вы хотите получить за меня? Семья у меня богатая. Заплатит. Только скорее продайте меня! За любые деньги…
Антонио. Сеньорита, вы не товар. Никто не имеет права продавать человека.
Рената. А что же вы собираетесь делать?
Антонио. Мы выменяем вас на другого человека.
Рената. Так меняйте, чего же вы ждете?
Антонио. К сожалению, не все зависит от нас.
Рената. А что же делать мне?
Антонио. Очень немного: быть разумной.
Рената. Я слышу это вечно! Как я ненавижу эти слова! Весь мир учит меня разумности, а сам давным-давно спятил с ума.
Педро. Я не могу больше ее слушать! Заткнись, а не то ни одного зуба не останется!
Антонио. Она верно говорит.
Педро. Что? Она говорит верно?
Антонио. Ты пойми, Педро, ведь Рената говорит только о своем мире. Нашего мира она не знает. Поэтому в определенном смысле сеньорита права.
Рената. И ваш мир обезумел.
Педро. Видал, какая птичка! Нет, я не могу себя больше сдерживать. Пусть идет к алтарю без передних зубов.
Антонио. Перестань шуметь. Так, готово… Посмотрите. (Поворачивает мольберт.)
Педро. Палач Мачеко! Этого еще не хватало!
Антонио. Похож?
Рената. Очень. Как живой.
Педро. Тебя не спрашивают, заткнись! (Антонио.) Что-то я не понимаю твоих хитростей.
Антонио. Сейчас поймешь. Если ворвется полиция, имей в виду, я – художник, а вы – мои американские друзья. Ясно?
Педро. Для чего этот цирк, если мы вооружены?
Антонио. В нашем положении может понадобиться не только оружие, но и голова. (Ренате.) Простите, я сейчас… Сеньорита, вы должны попросить свою матушку, чтобы она подействовала на руководителей хунты и те освободили из тюрьмы одного человека.
Рената. Пожалуйста. Я сделаю все, о чем вы попросите. Я вернусь домой и самым точным образом передам ваши слова. Только отпустите меня скорей.
Антонио. К сожалению, отпустить вас мы не можем. Мы запишем ваши слова на магнитофон и пошлем пленку вашей матушке.
Рената (огорченно). Ну, и что я должна сказать?
Антонио. Сейчас мы развяжем вам руки, чтобы вы могли держать микрофон. Будет удобнее… Я напишу текст, и вам останется только прочесть его… Больше ничего. (Идет к столу, берет бумагу, начинает писать.)
Хосе (развязывает Ренате руки). Так лучше?
Рената разминает руки.
Педро. Посмотрим, к чему приведет этот либерализм.
Хосе. Это самая обыкновенная человечность.
Педро. Мы не имеем права на поблажки. Мы – солдаты революции.
Рената. Если хочешь знать, вы – бандиты двадцатого века.
Педро. История возложила на нас задачу уничтожить класс эксплуататоров. И мы это сделаем.
Рената. За что вы меня так ненавидите?
Педро (обращаясь к Хосе). Расскажите-ка сеньорите свою историю. Может, она тогда поймет кое-что.
Хосе. Не время.
Педро. Тогда я расскажу. Пускай соломенная принцесса хоть перед смертью узнает правду о своем классе. У отца Хосе был собственный участок. Он жил как многие другие. В один прекрасный день к нему подошли двое мужчин и сказали: «Возьми деньги, отдай нам свою землю». Он не послушался. Куда он денется с семьей без земли? Через два дня его нашли повешенным. Хосе своими руками вынул отца из петли – его повесили на телеграфном столбе – и похоронил. И тогда вместе с телом отца закопал он свою веру в хороших людей из враждебных классов. Разве не так, Хосе?
Хосе утвердительно кивает.
Рената. Кто были эти люди?
Педро. Слуги вашей мамаши. Не прикидывайтесь дурочкой… Когда в Апельсиновой долине нашли бриллианты, все землевладельцы должны были оттуда выметаться.
Рената. Где была земля вашего отца, Хосе?
Педро. Там, где мы остановили ваш «форд» и пригласили пересесть к нам.
Рената. Понятно… Вы мне мстите… Но я здесь ни при чем.
Педро. Не оправдывайтесь. Свой класс все равно не оправдаете.
Антон но (встает из-за стола). Хватит! Нет времени. Сам сказал, что надо действовать.
Педро. Правильно, надо действовать. Но надо не забывать и агитацию. Я хочу сеньорите хоть перед смертью прочистить мозги. Старый мир сломан, мы будем воспитывать нового человека, создавать новые отношения между людьми. Не будет никакой эксплуатации. У каждого будет полная свобода совести и действий. И эти права будут зафиксированы в конституции. Такой же разумной и справедливой, как песни Орнандо. Управление страной должно покоиться на человеческих чувствах, а не на окаменевших догмах. Песни Орнандо сыграли для нас такую же роль, как в жизни христиан Новый Завет, а у мусульман Коран.
Антонио. Педро, не говори за всех. (Подходит к Раулю.) Как ты себя чувствуешь?
Рауль. Теперь хорошо.
Рената. Я не знаю Орнандо, но у него красивые песни. (Поет «Оду солнцу»).
Педро (прерывает ее). Заткнись! Ты не имеешь права это петь! Ну и змея. Не удастся, сеньорита, не на таких напала! Не прошло с юбочкой, не пройдет и с песенкой. (Оборачивается к сидящему в углу Франциско.) Всем ясно, что эта представительница прекрасного пола хочет усыпить нашу классовую бдительность. Разве не так, Франциско?
Франциско не отвечает.
Рената. Вы даже песни не понимаете…
Педро. Вы ошибаетесь, сеньорита. С песней Орнандо мы опрокинем мир.
Рената. Можете делать с миром все, что вам угодно, только поскорее выменяйте меня. (Смотрит на часы.)
Уже утро…
Антонио (гасит свет, тоже смотрит на часы). Шесть тридцать пять. Приведение в исполнение смертного приговора назначено на семнадцать часов. У нас еще в запасе десять часов двадцать пять минут. Не много.
Из транзистора доносятся звуки маршей.
Голос диктора. Передаем экстренное сообщение…
Антонио подбегает к транзистору, увеличивает громкость, Теперь голос диктора слышен яснее.
Неизвестные злоумышленники вчера вечером похитили двадцатитрехлетнюю дочь президента «Брук энд компа-ни» Мерилин Брук Ренату. Террористы скрылись. Полиция и воинские части предпринимают все меры, чтобы освободить похищенную. Тот, кто поможет спасти девушку, получит от сеньоры Брук вознаграждение в десять тысяч долларов. Сообщить можно по телефону в любой полицейский участок. Тайна сообщения гарантируется.
Снова слышен марш.
Педро (насмешливо). Сеньорита, вы стоите только десять тысяч долларов.
Антонио. Не оскорбляй ее – она связана.
Голос диктора. Как уже сообщалось, суд приговорил к смертной казни коммуниста, агитатора и мятежника Феликса Орнандо. Глава правительства генерал Мачеко санкционировал приговор суда. Смертная казнь будет приведена в исполнение сегодня в семнадцать часов… Наш корреспондент обратился к некоторым лицам, попросив их поделиться своими мыслями. Одна достойная уважения сеньора, которую корреспондент встретил на площади Санта-Лючия, сказала…
Далее слышен истерический женский голос: «Орнандо мятежник… От таких надо себя охранять, надо очищаться. Лучше труп, чем красный!»
Снова голос диктора. Предоставляю слово священнику Пауло из костела Санта-Круз.
Ровный, спокойный мужской голос. Человека возносят к богу лишь молитва и песнопение. Орнандо отвернулся от милосердного лика господня. Я молюсь, чтобы душа его получила прощение.
Теперь будет говорить руководитель патриотического молодежного союза «Патрия» Альфредо Дучио.
Новый голос. Кто идет против родины, тому смерть! Орнандо предатель, смерть ему! Никакого снисхождения красным! Наш лозунг – родина и свобода! Великий патриот нашей родины генерал Мачеко правильно сделал, санкционировав смертный приговор красному агитатору. Родина и свобода!
Антонио (выключив радио, обращается к Ренате). Теперь вам, наверное, все ясно?
Рената (печально). Значит, вы хотите обменять меня па Орнандо?
Антонио. Да, сеньорита. (После паузы.) Иначе нет никакой возможности спасти его. Я прошу вас познакомиться с текстом, который вам надо будет прочесть. Через час ваш голос, записанный на магнитофонную пленку, услышит ваша матушка. (Он протягивает Ренате листок бумаги.) Вот, взгляните.
Рената берет бумагу, читает.
Хосе (взволнованно). Неужели они осмелятся убить его? Нашего певца, трибуна?
Антонио. Я не успел закончить его портрет…
Педро. Мы им этого не простим! Мало пуль! Нужны бомбы, огонь, бензин!
Антонио (Ренате). Уже?
Рената кивает головой.
(Протягивает ей микрофон). Читайте! (Включает магнитофон.) Уже записывает… Сначала можете своими словами, а потом читайте очень точно то, что написано.
Рената (плачет). Я не могу… Мне страшно.
Педро. Если ты будешь тянуть, прикончим.
Рената (вытирает слезы). Почему вы такие жестокие?
Антонио. Довольно, сеньорита! Время не ждет.
Рената (всхлипывая). Дорогая мамочка…
Брук (после слов Антонио: «Довольно, сеньорита! Время не ждет»). Рената, жива ли ты?
Рената (голос из магнитофона). Дорогая мамочка, я связана. Мне грозит смерть, но пока мне ничего плохого не сделали.
Брук. Слава богу.
Рената (голос из магнитофона). Они все вооружены… А я связана. Я очень хочу жить. Они предлагают выменять меня на Орнандо. Поговори с генералом Мачеко. Он ведь все может… Выменяйте меня… (Голос начинает дрожать.) Если я вернусь, я поеду туда, где никто не крадет людей. Попроси синьора Хуана, чтобы он помог… Я очень боюсь…
Тишина.
Кандия. Она действительно меня любит.
Все поднимают на него глаза, но никто не произносит ни слова.
Антонио (голос из магнитофона). Довольно! Теперь читай наш текст.
Кандия. Пираты! Убийцы!…
Рената (читает по бумаге). «Военная хунта имеет полную возможность спасти жизнь Ренаты Брук. Условия таковы: Феликс Орнандо должен быть посажен сегодня в четыре часа пополудни на самолет компании „Браниф Интернейшнл“, который летит в Пуэрто-Негро. Момент, когда Орнандо будет выходить из самолета, необходимо транслировать по телевидению. Ровно через час после этого Рената Брук окажется на ранчо своей матери. Мы ручаемся за ее безопасность до тех пор, пока жив Орнандо. В противном случае мать получит труп дочери. Где – будет сообщено позже. Ответа мы не ждем. Или – или. Комитет по освобождению Орнандо. Пятнадцатое июля, шесть часов пятьдесят пять минут утра». (Голос Ренаты на секунду прерывается.) Мамочка, спаси меня…
Все молчат. Щелкает автоматический выключатель – кончилась лепта.
Кандия. Я собирался идти к генералу Мачеко по одному поводу, теперь пойду по другому. Ужас!
Брук. Судьба Ренаты в ваших руках, генерал.
Генерал. Полиция и войска подняты на ноги. Не спим не только мы. По всему городу идут обыски, всюду усиленная охрана. (Подходит к телефону, набирает номер.) Вы узнали, по какому телефону сообщили о кассете с записью?
Голос из телефона. Звонили из автомата на углу улиц Санта-Моника и Сантьяго.
Генерал. Значит, они скрываются где-то неподалеку Все силы надо бросить в район стадиона!
Голос из телефона. Слушаюсь, генерал! Все силы бросить в район стадиона!
Генерал кладет трубку и значительно смотрит на Брук, затем на директора банка.
Брук. Если вы освободите мою дочь… (Плачет.)
Банкир. Вы действуете очень энергично, генерал, но…
Генерал. Пожалуйста, договаривайте!
Банкир. Но своими действиями вы можете ускорить трагический конец. Я не верю, что они попадутся в ваши сети.
Генерал. У вас есть другой план?
Банкир. Надо тянуть время, вести переговоры.
Генерал. Все понимают, что это было бы лучше. Но увы, смертный приговор Орнандо уже объявлен. Он должен быть расстрелян сегодня в пять часов вечера. (Смотрит на часы.) Осталось шесть часов двенадцать минут. (Обращается к Брук.) Как видите, мы делаем все, чтобы ваша дочь вернулась домой живой и невредимой.
Брук. Я никогда этого не забуду, генерал.
Кандия. Я отложил заседание судейской коллегии корриды. Сегодня мы будем заниматься только спасением Ренаты. (Обращается к генералу.) Что мы еще можем сделать?
Генерал. Не все зависит от нас.
Кандия. Почему? Мне кажется, только от нас. Надо оставить Орнандо в живых и выменять его на Ренату. Надо спасти эту милую девочку… Это наша святая обязанность… Да, я согласен с сеньором Луисом. Если полиция и наткнется на логово похитителей, то они прежде всего… (Смотрит на Брук и умолкает.)
Генерал. Там действуют люди самой высокой квалификации. Вспомните операцию, которая освободила страну от красной плесени.
Банкир. Здесь другой случай.
Генерал. Главное – неожиданность. Все похитители трусы, если только они не фанатики.
Банкир. Они не просят ни одного доллара, ни грамма золота. Значит, фанатики.
Генерал. Каждому понятно, что Орнандо для них важнее, чем деньги. Он – знамя бунтующей молодежи, именно поэтому он должен быть расстрелян.
Банкир. Но останутся его песни. Их ведь не расстреляешь… А хотелось бы…
Генерал. Расстреляем тех, кто их поет. Песня без людей умирает сама.
Кандия. Песня страшная вещь. Одной песни я никогда не забуду. Кучка оборванцев ворвалась ко мне на ранчо с песней… «Кто не терпит тьмы, тот любит бурю…» Такие песни надо душить. Или они задушат нас. Но тем не менее сейчас Орнандо надо оставить в живых… Надо спасти Ренату. Я бы заковал его в цепи. Пусть гниет в тюрьме.
Генерал. Закованный в цепи он станет вдвое опаснее.
Кандия. Почему?
Генерал. Вы помните либертадора Миранду? Испанский король приковал его железными цепями к стене за шею, как собаку. Потом король испугался и направил в тюрьму своего посланца, чтобы освободить негодяя. И что сказал Миранда? «Закованный я для вас опаснее, и поэтому вы хотите меня освободить? Я не уйду отсюда». Вот что он сказал.
Кандия. Если Орнандо так опасен в тюрьме, выпустите его совсем. Выполните на этот раз просьбу похитителей, спасите невинное дитя.
Генерал. Не так все просто, как кажется с первого взгляда, сеньоры. Выполним одно требование террористов – они выдвинут другое, начнется цепная реакция. Тюрьмы останутся без заключенных, банки без денег. На улицу не выйдешь без лат. Вот какая у нас перспектива.
Брук. Вы рассуждаете теоретически, а Рената моя дочь.
Генерал. Мне тоже очень жаль вашу дочь.
Брук. Докажите это.
Ген ер а л. Поймите мое положение… Что же мне, смягчиться, поддаться, отказаться от своего поста? Мы должны взять еще новых мятежников, а не отпускать уже схваченных. Такова политика правительства, а я всего лишь ее исполнитель.
Брук. Значит, я – жертва судьбы.
Генерал. Это ваша дочь жертва судьбы. Не Орнандо сам выбрал себе путь.
Кандия. И все-таки надо спасти Ренату.
Банкир (подходит к Брук). Будьте мужественной, сеньора. Все кончится хорошо.
Брук берет банкира под руку, и они медленно проходят мимо столика, садятся на диван.
Мне ваша боль вполне понятна, я сам недавно пережил подобную трагедию.
Брук. Вы тогда держались героически. Раньше, когда я читала в газетах об авиакатастрофах, меня интересовало только, какой компании принадлежит самолет и сколько там пассажиров.
Банкир. А когда погиб мой сын, меня совершенно не интересовало, сколько народу было в самолете. Я понял – погиб мой сын. И так для каждого. Тогда только видишь не людей вообще, а человека. Вы счастливее меня – Рената еще жива.
Кандия (подходит к генералу и тихо, так, чтобы не услышала Брук, спрашивает). Скажите, пожалуйста, генерал, правда ли, когда был похищен американский посол, Вашингтон отказался повлиять на уругвайское правительство, чтобы оно удовлетворило требования террористов?
Генерал. Да, правда.
Кандия. Значит, положение Ренаты тяжелое?
Генерал. Очень.
Кандия. Если такое тяжелое, то это еще один аргумент в защиту того, что надо немедленно принять условия похитителей.
Генерал. Судьбу Орнандо нельзя обсуждать без учета положения во всей стране. Со своими друзьями я должен быть откровенен. Мы живем на вулкане. Вы знаете, как мастерски мы совершили переворот. Правда, у нас была верная рука друга, мы этого никогда не забудем. (Поклон в сторону Брук.) Мы сломили сопротивление коммунистов, восстановили наши традиционные связи, вернули народу свободу. Красным нанесен удар, но враг еще не уничтожен. Радоваться рано. Враг пока только ушел в подполье.
Кандия. Надо его оттуда выкурить и уничтожить. Мы ведь даем на это деньги.
Генерал. Фронта нет. Танки не используешь. На днях генерал Мачеко обсуждал с нами тактику и стратегию наших действий. Факты показывают, что сопротивление значительно сильнее, чем мы предполагали.
Банкир. А не слишком ли много внимания уделяем мы этому подполью?
Генерал. Коммунисты действуют очень искусно. Они стараются перегруппировать силы, укрыться в горах, а уже оттуда перейти в наступление. Сейчас основная их цель отделить себя от террористов. В подполье ушло и много левых экстремистов. Мы знаем, что бомбы бросают они, а не коммунисты.
Банкир. Разве нам от этого лучше?
Генерал. Мы должны разумно использован» в своих целях террористические акты левых. Если бы нам удалось всю вину свалить на коммунистов, мы бы их дискредитировали в глазах народа и всего мира. Это парадоксально, но нам сейчас на пользу всякая взорвавшаяся на улице бомба. Если люди, выходя на улицу, будут думать о том, как бы не погибнуть от случайной бомбы, им никогда в голову не полезут глупые мысли, и тогда думать за них будем мы.
Кандия. Все, что вы говорите, правильно, но все-таки вернемся к Ренате.
Генерал. Сеньор Хуан, все это очень связано, поэтому разрешите мне закончить мысль… Если бы в свое время генерал Батиста поступил более решительно в отношении заключенных, положение на Кубе сегодня было бы иным. У истории есть поучительные примеры. С Че Геварой поступили правильно. И с Лумумбой тоже. Надо учиться у истории.
Кандия. Вы говорите об истории и забываете о том, что было вчера. Кто дал вам власть? Откуда вы взяли тридцать миллионов долларов? Кто снабдил вас оружием? Как вам не стыдно смотреть в глаза сеньоре Брук сейчас, когда ей нужна ваша помощь?
Генерал. Мы ничего не забываем. Более того, – приговорив к смерти Орнандо, мы защищаем интересы компании Брук. Как вы этого не понимаете?
Кандия. И я вас поддерживал и сейчас поддерживаю. Поэтому прошу вас, генерал, считаться с моим мнением.
Генерал. Прошу извинить меня, сеньор Хуан, но я ответствен только за государственную безопасность. Я выполняю приказы главы правительства генерала Мачеко.
Раздается телефонный звонок.
Брук (снимает трубку). Спасибо, генерал… Разумеется… Да, конечно… Такова жизнь… Я вас жду. (Кладет трубку, поворачивается к Кандии и генералу.) Генерал Мачеко очень чуткий человек, сейчас он приедет сюда…
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Антонио. Страшно медленно ползет время… (Смотрит на часы.) Двенадцать часов восемь минут.
Рената. Для меня было бы лучше, если б оно совсем остановилось. Говорят, перед смертью люди делаются умнее – перестают смотреть на часы.
Антонио. Не будем говорить об этом, сеньорита. Всем нам сейчас нелегко.
Рената. Вы хотите сказать – в доме повешенного не говорят о веревке, так, да?
Антонио. Вы сами это выдумали, а сейчас хотите подбросить свою мысль мне.
Рената. Может быть, и план похитить дочь Брук тоже я выдумала и вам подкинула?
Антонио (нервничает). У меня нет сил с вами спорить.
Подходит к мольберту, снимает портрет генерала Мачеко, и теперь Рената, Франциско и зрители видят портрет молодого человека с гитарой в руках.
Рената. Орнандо?
Антонио. Вы его знаете?
Рената. Мы никогда не встречались.
Антонио. Орнандо мой друг…
Рената. Почему вы не закончили его портрет?
Антонио. Кончу, когда его выпустят из тюрьмы.
Рената. Тогда портрет останется незаконченным.
Антонио. Ну вот вы снова! Хоть на мгновение забудьте о своем тяжелом положении.
Рената. Если бы мы поменялись местами, я бы дала вам такой же совет.
Антонио. Орнандо спас мне жизнь. Я не могу поступить иначе.
Рената. А если бы я спасла вам жизнь, как бы вы тогда спасали Орнандо?
Антонио (нервничает). Что вы от меня хотите?
Рената. Как вам не стыдно задавать такой вопрос связанному человеку? Ну хорошо, я хочу, чтобы вы меня отпустили. Разве вы это сделаете? Конечно, нет. Ведь вы должны спасти Орнандо… Отпустите меня – убьете своего друга. А кто такая я? Осколок чуждого и враждебного вам класса, чужая. Так сказал ваш соратник Педро. А кто такой Орнандо? Знамя вашей революционной борьбы. И вы хотите за осколок получить свое знамя?… Странно… Либо осколок дорог, либо знамя дешево…
Антонио. Орнандо дорог всем.
Педро. И ты бы закричал! Она меня подкупить хотела. Сначала автомобиль предложила, а потом себя.
Антонио. Еще что?
Педро. Что есть, то и предлагает. Чуть с ума меня не свела своими разговорчиками… Ответить-то как следует нельзя, чтоб заткнулась и навек замолчала.
Рената (пробует освободить руки и ноги). Развяжите меня, мерзавцы!
Антонио. Потерпите, сеньорита… Ребята, надо быть готовыми к неожиданностям. Полиция и армия на ногах.
Рената, Ничего, скоро вы познакомитесь с моей мамочкой!
Антон и о (не обращая внимания на Ренату). Каждую минуту они могут быть здесь.
Педро. Мы вооружены.
Антонио. В случае опасности Ренату на чердак!
Педро. Сначала расстреляем, потом спрячем.
Антонио. Педро, не горячись! Хосе, вот тебе остренькая вещичка… (Протягивает нож.) Если закричит… (Показывает, что надо сделать.)
Хосе. У меня все есть… (Достает из кармана складную бритву.)
Антонио. Не дрогнешь? Ведь в парикмахерской тебя этому не учили?
Хосе. Не дрогну.
Антонио. Рауль, поставь на столик вино и бокалы. Франциско, проверьте, пройдет ли сеньорита через эту дверь вместе со стулом… А я тоже кое-что сделаю.
За сценой звучит тревожная музыка. Все лихорадочно готовятся к возможному посещению полиции. В глазах Ренаты ужас: она только теперь поняла всю серьезность своего положения Антонио вытаскивает из кармана газету, берет лист картона, укрепляет его на мольберте, поворачивает мольберт так, что никто не видит, что он рисует, энергичными штрихами быстро что-то набрасывает на листе. Рауль вытаскивает из шкафчика две бутылки вина, ставит на стол. Франциско и Педро несут стул с Ренатой к двери на чердак и проверяют, пройдет ли он.
Педро. Эта представительница империализма достаточно легка.
Стул с Ренатой ставят на старое место.
Рената. Хочу пить.
Педро. Потерпишь. Меня сейчас не это заботит.
Франциско молча подходит к крану, наполняет стакан водой.
Рената. Спасибо.
Педро. Я бы не дал.
Франциско молча подносит Ренате еще один стакан воды. Она отрицательно качает головой. Тогда он выпивает его сам, усаживается на пол, привалившись спиной к стене. Рауль считает себе пульс.
Хосе. Тебе плохо?
Рауль. Все в порядке. Я только немножко устал, пока взбирался на пятый этаж.
Хосе. Я посчитаю. (Берет руку Рауля, считает, глядя на секундную стрелку.) Девяносто. Сядь отдохни.
Рауль вынимает из кармана таблетку, глотает ее, запивает водой и тоже усаживается у стены.
Педро (Хосе). Покажи-ка мне это орудие загнивающей цивилизации. (Берет бритву.)
Хосе. С ее помощью я зарабатываю себе на хлеб.
Педро. Когда мы возьмем власть в свои руки, закроем все парикмахерские.
Хосе. Почему тебе не нравится моя профессия?
Педро. У меня нет никакой профессии, и в этом моя сила. Профессия связывает. А человек должен быть свободен. Что хочет, то и делает. Понятно?
Хосе. Не совсем.
Педро. Котенок и тот слепой родится. Прозреешь. Важно, что ты на правильном пути. (Хлопает друга по плечу.)
Хосе. Это жизнь меня направила.
Педро. Антонио, чего ты там копаешься?
Антонио. Помолчи.
Педро. Рисуешь предсмертный портрет сеньориты? Хосе, ты когда-нибудь видел такую пушку? (Протягивает свой пистолет.) Отнял у лейтенанта рейнджеров. Не пистолет, а золото.
Хосе: Хорош, но бороду им не обреешь.
Педро. Дурак, учись, пока я жив… (Показывает, как заложить патроны, как пользоваться револьвером.)
Антонио (увидев, что за его работой внимательно следит Рената). Простите, сеньорита. Я сейчас кончу, и тогда мы все с вами обсудим.
Рената (глядя в окошко под потолком). Когда падает звезда, умирает человек.
Педро. Ну и что?
Рената. Я только не знаю, что раньше – падает звезда или умирает человек.
Педро. Какая разница?
Рената. Светает. Что вы со мной сделаете?
Антонио. Это будет зависеть от некоторых событий.
Рената. Сегодня должна была состояться моя свадьба.
Антонио. Сегодня? В котором часу?
Рената. Вечером, после корриды…
Антон и о. Ну что ж, вы еще успеете на свадьбу, если… если будете вести себя разумно.
Рената. Сколько вы хотите получить за меня? Семья у меня богатая. Заплатит. Только скорее продайте меня! За любые деньги…
Антонио. Сеньорита, вы не товар. Никто не имеет права продавать человека.
Рената. А что же вы собираетесь делать?
Антонио. Мы выменяем вас на другого человека.
Рената. Так меняйте, чего же вы ждете?
Антонио. К сожалению, не все зависит от нас.
Рената. А что же делать мне?
Антонио. Очень немного: быть разумной.
Рената. Я слышу это вечно! Как я ненавижу эти слова! Весь мир учит меня разумности, а сам давным-давно спятил с ума.
Педро. Я не могу больше ее слушать! Заткнись, а не то ни одного зуба не останется!
Антонио. Она верно говорит.
Педро. Что? Она говорит верно?
Антонио. Ты пойми, Педро, ведь Рената говорит только о своем мире. Нашего мира она не знает. Поэтому в определенном смысле сеньорита права.
Рената. И ваш мир обезумел.
Педро. Видал, какая птичка! Нет, я не могу себя больше сдерживать. Пусть идет к алтарю без передних зубов.
Антонио. Перестань шуметь. Так, готово… Посмотрите. (Поворачивает мольберт.)
Педро. Палач Мачеко! Этого еще не хватало!
Антонио. Похож?
Рената. Очень. Как живой.
Педро. Тебя не спрашивают, заткнись! (Антонио.) Что-то я не понимаю твоих хитростей.
Антонио. Сейчас поймешь. Если ворвется полиция, имей в виду, я – художник, а вы – мои американские друзья. Ясно?
Педро. Для чего этот цирк, если мы вооружены?
Антонио. В нашем положении может понадобиться не только оружие, но и голова. (Ренате.) Простите, я сейчас… Сеньорита, вы должны попросить свою матушку, чтобы она подействовала на руководителей хунты и те освободили из тюрьмы одного человека.
Рената. Пожалуйста. Я сделаю все, о чем вы попросите. Я вернусь домой и самым точным образом передам ваши слова. Только отпустите меня скорей.
Антонио. К сожалению, отпустить вас мы не можем. Мы запишем ваши слова на магнитофон и пошлем пленку вашей матушке.
Рената (огорченно). Ну, и что я должна сказать?
Антонио. Сейчас мы развяжем вам руки, чтобы вы могли держать микрофон. Будет удобнее… Я напишу текст, и вам останется только прочесть его… Больше ничего. (Идет к столу, берет бумагу, начинает писать.)
Хосе (развязывает Ренате руки). Так лучше?
Рената разминает руки.
Педро. Посмотрим, к чему приведет этот либерализм.
Хосе. Это самая обыкновенная человечность.
Педро. Мы не имеем права на поблажки. Мы – солдаты революции.
Рената. Если хочешь знать, вы – бандиты двадцатого века.
Педро. История возложила на нас задачу уничтожить класс эксплуататоров. И мы это сделаем.
Рената. За что вы меня так ненавидите?
Педро (обращаясь к Хосе). Расскажите-ка сеньорите свою историю. Может, она тогда поймет кое-что.
Хосе. Не время.
Педро. Тогда я расскажу. Пускай соломенная принцесса хоть перед смертью узнает правду о своем классе. У отца Хосе был собственный участок. Он жил как многие другие. В один прекрасный день к нему подошли двое мужчин и сказали: «Возьми деньги, отдай нам свою землю». Он не послушался. Куда он денется с семьей без земли? Через два дня его нашли повешенным. Хосе своими руками вынул отца из петли – его повесили на телеграфном столбе – и похоронил. И тогда вместе с телом отца закопал он свою веру в хороших людей из враждебных классов. Разве не так, Хосе?
Хосе утвердительно кивает.
Рената. Кто были эти люди?
Педро. Слуги вашей мамаши. Не прикидывайтесь дурочкой… Когда в Апельсиновой долине нашли бриллианты, все землевладельцы должны были оттуда выметаться.
Рената. Где была земля вашего отца, Хосе?
Педро. Там, где мы остановили ваш «форд» и пригласили пересесть к нам.
Рената. Понятно… Вы мне мстите… Но я здесь ни при чем.
Педро. Не оправдывайтесь. Свой класс все равно не оправдаете.
Антон но (встает из-за стола). Хватит! Нет времени. Сам сказал, что надо действовать.
Педро. Правильно, надо действовать. Но надо не забывать и агитацию. Я хочу сеньорите хоть перед смертью прочистить мозги. Старый мир сломан, мы будем воспитывать нового человека, создавать новые отношения между людьми. Не будет никакой эксплуатации. У каждого будет полная свобода совести и действий. И эти права будут зафиксированы в конституции. Такой же разумной и справедливой, как песни Орнандо. Управление страной должно покоиться на человеческих чувствах, а не на окаменевших догмах. Песни Орнандо сыграли для нас такую же роль, как в жизни христиан Новый Завет, а у мусульман Коран.
Антонио. Педро, не говори за всех. (Подходит к Раулю.) Как ты себя чувствуешь?
Рауль. Теперь хорошо.
Рената. Я не знаю Орнандо, но у него красивые песни. (Поет «Оду солнцу»).
Педро (прерывает ее). Заткнись! Ты не имеешь права это петь! Ну и змея. Не удастся, сеньорита, не на таких напала! Не прошло с юбочкой, не пройдет и с песенкой. (Оборачивается к сидящему в углу Франциско.) Всем ясно, что эта представительница прекрасного пола хочет усыпить нашу классовую бдительность. Разве не так, Франциско?
Франциско не отвечает.
Рената. Вы даже песни не понимаете…
Педро. Вы ошибаетесь, сеньорита. С песней Орнандо мы опрокинем мир.
Рената. Можете делать с миром все, что вам угодно, только поскорее выменяйте меня. (Смотрит на часы.)
Уже утро…
Антонио (гасит свет, тоже смотрит на часы). Шесть тридцать пять. Приведение в исполнение смертного приговора назначено на семнадцать часов. У нас еще в запасе десять часов двадцать пять минут. Не много.
Из транзистора доносятся звуки маршей.
Голос диктора. Передаем экстренное сообщение…
Антонио подбегает к транзистору, увеличивает громкость, Теперь голос диктора слышен яснее.
Неизвестные злоумышленники вчера вечером похитили двадцатитрехлетнюю дочь президента «Брук энд компа-ни» Мерилин Брук Ренату. Террористы скрылись. Полиция и воинские части предпринимают все меры, чтобы освободить похищенную. Тот, кто поможет спасти девушку, получит от сеньоры Брук вознаграждение в десять тысяч долларов. Сообщить можно по телефону в любой полицейский участок. Тайна сообщения гарантируется.
Снова слышен марш.
Педро (насмешливо). Сеньорита, вы стоите только десять тысяч долларов.
Антонио. Не оскорбляй ее – она связана.
Голос диктора. Как уже сообщалось, суд приговорил к смертной казни коммуниста, агитатора и мятежника Феликса Орнандо. Глава правительства генерал Мачеко санкционировал приговор суда. Смертная казнь будет приведена в исполнение сегодня в семнадцать часов… Наш корреспондент обратился к некоторым лицам, попросив их поделиться своими мыслями. Одна достойная уважения сеньора, которую корреспондент встретил на площади Санта-Лючия, сказала…
Далее слышен истерический женский голос: «Орнандо мятежник… От таких надо себя охранять, надо очищаться. Лучше труп, чем красный!»
Снова голос диктора. Предоставляю слово священнику Пауло из костела Санта-Круз.
Ровный, спокойный мужской голос. Человека возносят к богу лишь молитва и песнопение. Орнандо отвернулся от милосердного лика господня. Я молюсь, чтобы душа его получила прощение.
Теперь будет говорить руководитель патриотического молодежного союза «Патрия» Альфредо Дучио.
Новый голос. Кто идет против родины, тому смерть! Орнандо предатель, смерть ему! Никакого снисхождения красным! Наш лозунг – родина и свобода! Великий патриот нашей родины генерал Мачеко правильно сделал, санкционировав смертный приговор красному агитатору. Родина и свобода!
Антонио (выключив радио, обращается к Ренате). Теперь вам, наверное, все ясно?
Рената (печально). Значит, вы хотите обменять меня па Орнандо?
Антонио. Да, сеньорита. (После паузы.) Иначе нет никакой возможности спасти его. Я прошу вас познакомиться с текстом, который вам надо будет прочесть. Через час ваш голос, записанный на магнитофонную пленку, услышит ваша матушка. (Он протягивает Ренате листок бумаги.) Вот, взгляните.
Рената берет бумагу, читает.
Хосе (взволнованно). Неужели они осмелятся убить его? Нашего певца, трибуна?
Антонио. Я не успел закончить его портрет…
Педро. Мы им этого не простим! Мало пуль! Нужны бомбы, огонь, бензин!
Антонио (Ренате). Уже?
Рената кивает головой.
(Протягивает ей микрофон). Читайте! (Включает магнитофон.) Уже записывает… Сначала можете своими словами, а потом читайте очень точно то, что написано.
Рената (плачет). Я не могу… Мне страшно.
Педро. Если ты будешь тянуть, прикончим.
Рената (вытирает слезы). Почему вы такие жестокие?
Антонио. Довольно, сеньорита! Время не ждет.
Рената (всхлипывая). Дорогая мамочка…
Картина третья
Рабочий кабинет Брук. Кроме хозяйки, здесь находятся генерал, банкир и Кандия. Все взгляды направлены на магнитофон, который уже включен. Сначала слышится пустой шорох ленты, затем то, что было записано в мансарде Антонио.Брук (после слов Антонио: «Довольно, сеньорита! Время не ждет»). Рената, жива ли ты?
Рената (голос из магнитофона). Дорогая мамочка, я связана. Мне грозит смерть, но пока мне ничего плохого не сделали.
Брук. Слава богу.
Рената (голос из магнитофона). Они все вооружены… А я связана. Я очень хочу жить. Они предлагают выменять меня на Орнандо. Поговори с генералом Мачеко. Он ведь все может… Выменяйте меня… (Голос начинает дрожать.) Если я вернусь, я поеду туда, где никто не крадет людей. Попроси синьора Хуана, чтобы он помог… Я очень боюсь…
Тишина.
Кандия. Она действительно меня любит.
Все поднимают на него глаза, но никто не произносит ни слова.
Антонио (голос из магнитофона). Довольно! Теперь читай наш текст.
Кандия. Пираты! Убийцы!…
Рената (читает по бумаге). «Военная хунта имеет полную возможность спасти жизнь Ренаты Брук. Условия таковы: Феликс Орнандо должен быть посажен сегодня в четыре часа пополудни на самолет компании „Браниф Интернейшнл“, который летит в Пуэрто-Негро. Момент, когда Орнандо будет выходить из самолета, необходимо транслировать по телевидению. Ровно через час после этого Рената Брук окажется на ранчо своей матери. Мы ручаемся за ее безопасность до тех пор, пока жив Орнандо. В противном случае мать получит труп дочери. Где – будет сообщено позже. Ответа мы не ждем. Или – или. Комитет по освобождению Орнандо. Пятнадцатое июля, шесть часов пятьдесят пять минут утра». (Голос Ренаты на секунду прерывается.) Мамочка, спаси меня…
Все молчат. Щелкает автоматический выключатель – кончилась лепта.
Кандия. Я собирался идти к генералу Мачеко по одному поводу, теперь пойду по другому. Ужас!
Брук. Судьба Ренаты в ваших руках, генерал.
Генерал. Полиция и войска подняты на ноги. Не спим не только мы. По всему городу идут обыски, всюду усиленная охрана. (Подходит к телефону, набирает номер.) Вы узнали, по какому телефону сообщили о кассете с записью?
Голос из телефона. Звонили из автомата на углу улиц Санта-Моника и Сантьяго.
Генерал. Значит, они скрываются где-то неподалеку Все силы надо бросить в район стадиона!
Голос из телефона. Слушаюсь, генерал! Все силы бросить в район стадиона!
Генерал кладет трубку и значительно смотрит на Брук, затем на директора банка.
Брук. Если вы освободите мою дочь… (Плачет.)
Банкир. Вы действуете очень энергично, генерал, но…
Генерал. Пожалуйста, договаривайте!
Банкир. Но своими действиями вы можете ускорить трагический конец. Я не верю, что они попадутся в ваши сети.
Генерал. У вас есть другой план?
Банкир. Надо тянуть время, вести переговоры.
Генерал. Все понимают, что это было бы лучше. Но увы, смертный приговор Орнандо уже объявлен. Он должен быть расстрелян сегодня в пять часов вечера. (Смотрит на часы.) Осталось шесть часов двенадцать минут. (Обращается к Брук.) Как видите, мы делаем все, чтобы ваша дочь вернулась домой живой и невредимой.
Брук. Я никогда этого не забуду, генерал.
Кандия. Я отложил заседание судейской коллегии корриды. Сегодня мы будем заниматься только спасением Ренаты. (Обращается к генералу.) Что мы еще можем сделать?
Генерал. Не все зависит от нас.
Кандия. Почему? Мне кажется, только от нас. Надо оставить Орнандо в живых и выменять его на Ренату. Надо спасти эту милую девочку… Это наша святая обязанность… Да, я согласен с сеньором Луисом. Если полиция и наткнется на логово похитителей, то они прежде всего… (Смотрит на Брук и умолкает.)
Генерал. Там действуют люди самой высокой квалификации. Вспомните операцию, которая освободила страну от красной плесени.
Банкир. Здесь другой случай.
Генерал. Главное – неожиданность. Все похитители трусы, если только они не фанатики.
Банкир. Они не просят ни одного доллара, ни грамма золота. Значит, фанатики.
Генерал. Каждому понятно, что Орнандо для них важнее, чем деньги. Он – знамя бунтующей молодежи, именно поэтому он должен быть расстрелян.
Банкир. Но останутся его песни. Их ведь не расстреляешь… А хотелось бы…
Генерал. Расстреляем тех, кто их поет. Песня без людей умирает сама.
Кандия. Песня страшная вещь. Одной песни я никогда не забуду. Кучка оборванцев ворвалась ко мне на ранчо с песней… «Кто не терпит тьмы, тот любит бурю…» Такие песни надо душить. Или они задушат нас. Но тем не менее сейчас Орнандо надо оставить в живых… Надо спасти Ренату. Я бы заковал его в цепи. Пусть гниет в тюрьме.
Генерал. Закованный в цепи он станет вдвое опаснее.
Кандия. Почему?
Генерал. Вы помните либертадора Миранду? Испанский король приковал его железными цепями к стене за шею, как собаку. Потом король испугался и направил в тюрьму своего посланца, чтобы освободить негодяя. И что сказал Миранда? «Закованный я для вас опаснее, и поэтому вы хотите меня освободить? Я не уйду отсюда». Вот что он сказал.
Кандия. Если Орнандо так опасен в тюрьме, выпустите его совсем. Выполните на этот раз просьбу похитителей, спасите невинное дитя.
Генерал. Не так все просто, как кажется с первого взгляда, сеньоры. Выполним одно требование террористов – они выдвинут другое, начнется цепная реакция. Тюрьмы останутся без заключенных, банки без денег. На улицу не выйдешь без лат. Вот какая у нас перспектива.
Брук. Вы рассуждаете теоретически, а Рената моя дочь.
Генерал. Мне тоже очень жаль вашу дочь.
Брук. Докажите это.
Ген ер а л. Поймите мое положение… Что же мне, смягчиться, поддаться, отказаться от своего поста? Мы должны взять еще новых мятежников, а не отпускать уже схваченных. Такова политика правительства, а я всего лишь ее исполнитель.
Брук. Значит, я – жертва судьбы.
Генерал. Это ваша дочь жертва судьбы. Не Орнандо сам выбрал себе путь.
Кандия. И все-таки надо спасти Ренату.
Банкир (подходит к Брук). Будьте мужественной, сеньора. Все кончится хорошо.
Брук берет банкира под руку, и они медленно проходят мимо столика, садятся на диван.
Мне ваша боль вполне понятна, я сам недавно пережил подобную трагедию.
Брук. Вы тогда держались героически. Раньше, когда я читала в газетах об авиакатастрофах, меня интересовало только, какой компании принадлежит самолет и сколько там пассажиров.
Банкир. А когда погиб мой сын, меня совершенно не интересовало, сколько народу было в самолете. Я понял – погиб мой сын. И так для каждого. Тогда только видишь не людей вообще, а человека. Вы счастливее меня – Рената еще жива.
Кандия (подходит к генералу и тихо, так, чтобы не услышала Брук, спрашивает). Скажите, пожалуйста, генерал, правда ли, когда был похищен американский посол, Вашингтон отказался повлиять на уругвайское правительство, чтобы оно удовлетворило требования террористов?
Генерал. Да, правда.
Кандия. Значит, положение Ренаты тяжелое?
Генерал. Очень.
Кандия. Если такое тяжелое, то это еще один аргумент в защиту того, что надо немедленно принять условия похитителей.
Генерал. Судьбу Орнандо нельзя обсуждать без учета положения во всей стране. Со своими друзьями я должен быть откровенен. Мы живем на вулкане. Вы знаете, как мастерски мы совершили переворот. Правда, у нас была верная рука друга, мы этого никогда не забудем. (Поклон в сторону Брук.) Мы сломили сопротивление коммунистов, восстановили наши традиционные связи, вернули народу свободу. Красным нанесен удар, но враг еще не уничтожен. Радоваться рано. Враг пока только ушел в подполье.
Кандия. Надо его оттуда выкурить и уничтожить. Мы ведь даем на это деньги.
Генерал. Фронта нет. Танки не используешь. На днях генерал Мачеко обсуждал с нами тактику и стратегию наших действий. Факты показывают, что сопротивление значительно сильнее, чем мы предполагали.
Банкир. А не слишком ли много внимания уделяем мы этому подполью?
Генерал. Коммунисты действуют очень искусно. Они стараются перегруппировать силы, укрыться в горах, а уже оттуда перейти в наступление. Сейчас основная их цель отделить себя от террористов. В подполье ушло и много левых экстремистов. Мы знаем, что бомбы бросают они, а не коммунисты.
Банкир. Разве нам от этого лучше?
Генерал. Мы должны разумно использован» в своих целях террористические акты левых. Если бы нам удалось всю вину свалить на коммунистов, мы бы их дискредитировали в глазах народа и всего мира. Это парадоксально, но нам сейчас на пользу всякая взорвавшаяся на улице бомба. Если люди, выходя на улицу, будут думать о том, как бы не погибнуть от случайной бомбы, им никогда в голову не полезут глупые мысли, и тогда думать за них будем мы.
Кандия. Все, что вы говорите, правильно, но все-таки вернемся к Ренате.
Генерал. Сеньор Хуан, все это очень связано, поэтому разрешите мне закончить мысль… Если бы в свое время генерал Батиста поступил более решительно в отношении заключенных, положение на Кубе сегодня было бы иным. У истории есть поучительные примеры. С Че Геварой поступили правильно. И с Лумумбой тоже. Надо учиться у истории.
Кандия. Вы говорите об истории и забываете о том, что было вчера. Кто дал вам власть? Откуда вы взяли тридцать миллионов долларов? Кто снабдил вас оружием? Как вам не стыдно смотреть в глаза сеньоре Брук сейчас, когда ей нужна ваша помощь?
Генерал. Мы ничего не забываем. Более того, – приговорив к смерти Орнандо, мы защищаем интересы компании Брук. Как вы этого не понимаете?
Кандия. И я вас поддерживал и сейчас поддерживаю. Поэтому прошу вас, генерал, считаться с моим мнением.
Генерал. Прошу извинить меня, сеньор Хуан, но я ответствен только за государственную безопасность. Я выполняю приказы главы правительства генерала Мачеко.
Раздается телефонный звонок.
Брук (снимает трубку). Спасибо, генерал… Разумеется… Да, конечно… Такова жизнь… Я вас жду. (Кладет трубку, поворачивается к Кандии и генералу.) Генерал Мачеко очень чуткий человек, сейчас он приедет сюда…
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина четвертая
Мансарда художника. Рената сидат на стуле, ноги у нее связаны, но руки уже свободны. Она рассматривает акварели. Антонио медленно ходит по мансарде. На полу, прислонившись спиной к стене, сидит Франциско. Он наблюдает за Ренатой.Антонио. Страшно медленно ползет время… (Смотрит на часы.) Двенадцать часов восемь минут.
Рената. Для меня было бы лучше, если б оно совсем остановилось. Говорят, перед смертью люди делаются умнее – перестают смотреть на часы.
Антонио. Не будем говорить об этом, сеньорита. Всем нам сейчас нелегко.
Рената. Вы хотите сказать – в доме повешенного не говорят о веревке, так, да?
Антонио. Вы сами это выдумали, а сейчас хотите подбросить свою мысль мне.
Рената. Может быть, и план похитить дочь Брук тоже я выдумала и вам подкинула?
Антонио (нервничает). У меня нет сил с вами спорить.
Подходит к мольберту, снимает портрет генерала Мачеко, и теперь Рената, Франциско и зрители видят портрет молодого человека с гитарой в руках.
Рената. Орнандо?
Антонио. Вы его знаете?
Рената. Мы никогда не встречались.
Антонио. Орнандо мой друг…
Рената. Почему вы не закончили его портрет?
Антонио. Кончу, когда его выпустят из тюрьмы.
Рената. Тогда портрет останется незаконченным.
Антонио. Ну вот вы снова! Хоть на мгновение забудьте о своем тяжелом положении.
Рената. Если бы мы поменялись местами, я бы дала вам такой же совет.
Антонио. Орнандо спас мне жизнь. Я не могу поступить иначе.
Рената. А если бы я спасла вам жизнь, как бы вы тогда спасали Орнандо?
Антонио (нервничает). Что вы от меня хотите?
Рената. Как вам не стыдно задавать такой вопрос связанному человеку? Ну хорошо, я хочу, чтобы вы меня отпустили. Разве вы это сделаете? Конечно, нет. Ведь вы должны спасти Орнандо… Отпустите меня – убьете своего друга. А кто такая я? Осколок чуждого и враждебного вам класса, чужая. Так сказал ваш соратник Педро. А кто такой Орнандо? Знамя вашей революционной борьбы. И вы хотите за осколок получить свое знамя?… Странно… Либо осколок дорог, либо знамя дешево…
Антонио. Орнандо дорог всем.