Страница:
29/III-49
Мне стукнуло полвека. Коба сам не любит юбилеи, так что на поздравления рассчитывать не приходится. Вечером буду у него.
А у Кобы у самого в этом году юбилей. И это будет большое событие.
Снова выплывает этот гений Ландау[196]. На работу не ходит, только консультирует. Алиханов[197] уверяет меня, что без Ландау они обойтись не могут. Кто их разберет. Пусть сами разбираются с этим гением. Нужен, пусть держат. Сильно не разорит.
А у Кобы у самого в этом году юбилей. И это будет большое событие.
Снова выплывает этот гений Ландау[196]. На работу не ходит, только консультирует. Алиханов[197] уверяет меня, что без Ландау они обойтись не могут. Кто их разберет. Пусть сами разбираются с этим гением. Нужен, пусть держат. Сильно не разорит.
2/IV-49
Вчера Коба неожиданно вызвал меня и Вячеслава. Был встревожен, я его не видел таким давно. Разговор был короткий. Первое спросил: «Какая у тебя готовность по Урану?» Я ответил, что работу форсируем, но точный срок назвать пока не могу. Здесь главное наработать плутоний, его пока получают пылинками[198]. Он сказал: «Плохо».
Потом объяснил, что на днях Америка образует против нас формальный военный союз с привлечением почти всей Европы[199]. Положение тяжелое, в Греции дела не ладятся[200], блокаду в Берлине придется снимать[201], Тито заср. нец[202], в Корее придется идти на конфликт с Америкой[203]. На носу раскол Германии[204]. Посмотрел на Вячеслава, потом на меня, сказал «Идите и думайте».
Ушел и думаю.
Х…ево. А жить надо. Ладно, переживем.
Потом объяснил, что на днях Америка образует против нас формальный военный союз с привлечением почти всей Европы[199]. Положение тяжелое, в Греции дела не ладятся[200], блокаду в Берлине придется снимать[201], Тито заср. нец[202], в Корее придется идти на конфликт с Америкой[203]. На носу раскол Германии[204]. Посмотрел на Вячеслава, потом на меня, сказал «Идите и думайте».
Ушел и думаю.
Х…ево. А жить надо. Ладно, переживем.
7/IV-49
Коба назначил Вячеслава в Бюро по металлургии и геологии. Хорошее решение[205]. Пусть товарищ Молотов попробует руководить доменными печами и рудными месторождениями. Это тебе не в Лондоне и Париже заседать, тут соображать надо. Вячеслав конечно провалится, но пусть попробует. Коба правильно решил, надо Вячеслава крепко ткнуть носом в наше домашнее дерьмо[206].
17/IV-49
В КБ-11 почти все готово[207]. Теперь дело за Музруковым, нужен плутоний[208]. Выработка идет. Доложил Кобе, что не позднее осени проведем испытание. Спрашивает: «Успеете до моего отпуска, чтобы я уехал отдыхать со спокойной душой?» – «А когда вы собираетесь, товарищ Сталин?» – «Скорее всего с начала сентября». – «Успеем».
Теперь надо успеть.
Георгий сказал, у Кобы был Захаридис[209]. Дела хреновые, помочь мы им ничем не сможем. По моему нам вообще туда лезть не стоило. Лучше было налаживать отношения с Тито. Он заср….ец, но без югославов Грецию не удержать. Америка не даст.
Теперь надо успеть.
Георгий сказал, у Кобы был Захаридис[209]. Дела хреновые, помочь мы им ничем не сможем. По моему нам вообще туда лезть не стоило. Лучше было налаживать отношения с Тито. Он заср….ец, но без югославов Грецию не удержать. Америка не даст.
27/IV-49
Игорь представил большую записку по Сверхбомбе[210]. Пишет, можно крепко усилить эффективность взрыва. Американцы работают с 1945 г. Это он пишет по линии расчетов Лаборатории № 2.
Надо запросить отдельно Харитона[211]. Дал поручение лично Федотову[212] провести проверку через его источники[213] и ответить на вопросы Игоря. Не пойму. Дейтерий и тритий[214] это газы. Нам что, баллоны надо будет в Сверхбомбу ставить? Это же тот же водород, а он легко взрывается. Что-то тут не то. А если жидкий водород, это же какой холодильник надо.
Что-то тут не то[215].
Надо запросить отдельно Харитона[211]. Дал поручение лично Федотову[212] провести проверку через его источники[213] и ответить на вопросы Игоря. Не пойму. Дейтерий и тритий[214] это газы. Нам что, баллоны надо будет в Сверхбомбу ставить? Это же тот же водород, а он легко взрывается. Что-то тут не то. А если жидкий водород, это же какой холодильник надо.
Что-то тут не то[215].
5/V
Ванникову надо усилить работу по поставкам сырья. Копаются.
Паршин[216] начинает работу по быстродействующим автоматическим машинам для быстрого счета[217]. Будем считать со скоростью в тысячи действий в секунду. Такие Математические машины нам нужны. Надо крепко подумать, как это дело лучше организовать.
Паршин[216] начинает работу по быстродействующим автоматическим машинам для быстрого счета[217]. Будем считать со скоростью в тысячи действий в секунду. Такие Математические машины нам нужны. Надо крепко подумать, как это дело лучше организовать.
17/VI-49
На Политбюро рассмотрели План Реконструкции Москвы. На 25 лет. Представлял Попов[218]. Коба заметил, я пожимаю плечами, даже спрашивать не стал, сам сказал, 25 лет это очень долго, всего не предусмотришь. Надо на 10 лет. И строить дома повышенной этажности, на 8–10 этажей. А где надо, и в 14 этажей.
Попов говорит, а мы думаем строить малоэтажные, на пять этажей[219]. Их можно без лифтов. Коба говорит: «Вы, товарищ Попов, хотите, чтобы Москва как сырая баба расползлась? Нам надо делать Москву красивой, это Столица! Хватит ее расширять, ее преображать надо. И промышленность, если портит воздух, из Москвы надо выводить»[220].
Решили: план иметь на 10 лет.
Попов говорит, а мы думаем строить малоэтажные, на пять этажей[219]. Их можно без лифтов. Коба говорит: «Вы, товарищ Попов, хотите, чтобы Москва как сырая баба расползлась? Нам надо делать Москву красивой, это Столица! Хватит ее расширять, ее преображать надо. И промышленность, если портит воздух, из Москвы надо выводить»[220].
Решили: план иметь на 10 лет.
28/VI-49
Мы сейчас все снова как белка в колесе, крутимся, как в войну. Вроде все уверены, что получится, но может не получиться. Коба спросил, а если не получится?
Сказал ему, будем работать дальше. Главное мы знаем, что это реально, не блеф. И мы уже сами в этом деле соображаем. Плутоний новый готовим, так что не получится с первого раза, получится с второго.
Коба послушал, говорит «Надо бы с первого. Тяжело ждать, а то живешь как семинарист в бурсе, все оглядываться приходится. Надоело»
Я тоже устал, и все устали. Игорь говорит, два-три месяца.
Начинаю думать, а что дальше. Сейчас нам грозят все испепелить, как в Хиросиме. Будет Бомба, с Атомной Бомбой мы живем. А как живем, воевать будем? Нет, теперь воевать нельзя. Если у нас будет много Бомб, да если мы их поставим на ракету до Америки, они не полезут.
Да, наши маршалы не очень обрадуются. Без работы их оставим. Если получится. Но куда мы денемся, получится, может не с первого раза. С третьего точно получится.
Сказал ему, будем работать дальше. Главное мы знаем, что это реально, не блеф. И мы уже сами в этом деле соображаем. Плутоний новый готовим, так что не получится с первого раза, получится с второго.
Коба послушал, говорит «Надо бы с первого. Тяжело ждать, а то живешь как семинарист в бурсе, все оглядываться приходится. Надоело»
Я тоже устал, и все устали. Игорь говорит, два-три месяца.
Начинаю думать, а что дальше. Сейчас нам грозят все испепелить, как в Хиросиме. Будет Бомба, с Атомной Бомбой мы живем. А как живем, воевать будем? Нет, теперь воевать нельзя. Если у нас будет много Бомб, да если мы их поставим на ракету до Америки, они не полезут.
Да, наши маршалы не очень обрадуются. Без работы их оставим. Если получится. Но куда мы денемся, получится, может не с первого раза. С третьего точно получится.
15/VII
Ванников и Игорь доложили о результатах совещания в КБ-11. Главное по РДС-1. Подчищают хвосты, к концу июля обещают готовность. Могут не успеть, для Кобы срок называю конец августа не позднее 1 сентября. Пока есть проблемы с аметилом[221], большой нейтронный фон. Игорь говорит, это может сказаться на работоспособности. Ничего не сделаешь, надо доводить до кондиции.
Доведем!
Доведем!
5/VIII-49
Первухин[222] вернулся с Полигона № 2. Доложил мне при Игоре и Ванникове, все будет готово к 15 августа. Впрос (так в тексте. – С.К.), когда докладывать Кобе. Коба скоро принимает американского посла. Уже спрашивал, когда будем взрывать? Говорю – как договорено, не позднее 1 сентября.
14/VIII-49
Арестован Кузнецов[223], по линии Абакумова. Этим делом занимается сам Коба. Сказал, Кузнецов по данным прослушки сволочь.
Не удивился. За много лет мне и допрашивать не надо. Хороший врач без истории болезни и без рентгена сразу видит, чем болеешь. С одного взгляда. У меня глаз наметан, разных видел, и своих, и чужих, и бывших своих, и бывших чужих. Всяких. Нутром чуял про Кузнецова, не наш. Вроде и в блокаду работал, а все равно не наш. Себя очень любил. Ну, х…й с ним, у нас дела без него по горло.
Не удивился. За много лет мне и допрашивать не надо. Хороший врач без истории болезни и без рентгена сразу видит, чем болеешь. С одного взгляда. У меня глаз наметан, разных видел, и своих, и чужих, и бывших своих, и бывших чужих. Всяких. Нутром чуял про Кузнецова, не наш. Вроде и в блокаду работал, а все равно не наш. Себя очень любил. Ну, х…й с ним, у нас дела без него по горло.
15/VIII-49
Коба принял американского посла, разговор был недолгим. Потом вошел я и почти сразу Анастас. Но я успел сказать Кобе «Все готово». Он понял, сказал «Хорошо, обсудим в Политбюро. А может и не обсудим. Посмотрим».
19/VIII-49
Подготовили Проэкт Постановления по РДС-1. Отнес Кобе. Посмотрел, почитал, спрашивает: «А если не взорвется?» Я пожал плечами. Он говорит, не буду подписывать. «Постановления должны быть выполнены и мы их всегда выполняли. А это Постановление то ли выполним, то ли нет. Пусть будет Проэкт, вы его принимайте и мне направляйте. А испытывать будем без Постановления»[224].
Комментарий Сергея Кремлёва
Запись в дневнике Л.П. Берии от 19 августа 1949 года проливает свет на некое странное обстоятельство, относящееся к предыстории первого советского ядерного испытания, а именно – испытание РДС-1 было проведено без формальной, письменно зафиксированной санкции И.В. Сталина.
Проект Постановления СМ СССР «О проведении испытания атомной бомбы» за подписью Председателя Совета Министров СССР И. Сталина был подготовлен в Специальном комитете к 18 августа 1949 года. В тот же день проект был отпечатан в двух экземплярах – № 1 для Сталина и № 2 для Берии. Однако Сталин свой экземпляр не подписал. И 26 августа – перед отъездом членов Специального комитета на полигон – на заседании Спецкомитета в Кремле был составлен протокол № 85, где говорилось:
«Принять внесенный тт. Ванниковым, Курчатовым и Первухиным проект Постановления Совета Министров Союза ССР «О проведении испытания атомной бомбы» и представить его на утверждение Председателя Совета Министров Союза ССР товарища Сталина И.В.».
Если учесть, что сразу после заседания члены Спецкомитета отправлялись в дальнюю поездку, становится понятно, что представлять принятый проект постановления на подпись Сталину Берия не собирался, и запись в дневнике Л.П. Берии объясняет, почему. Оказывается, Берия уже знал позицию Сталина и имел с ним соответствующую договорённость.
25/VIII-49
Выезжаю в Казахстан. Там все готово, предварительно назначено на 29 августа. Окончательно доложил т-щу Сталину. Он посмотрел, сказал, что не верит он, что у нас что-то получится. Потом спросил, а сам я верю? Твердо ответил, что верю, что все будет хорошо. Он спрашивает: «А если нет?» Тогда я ответил, будем работать дальше.
Ничего не сказал. Рядом сидели Анастас, Георгий, Булганин и Лазарь. Прямо это касается только Булганина. Он молчит. Я тогда говорю: «У нас все готово. Разве что люди Николая Александровича подведут, Полигон за военными, они его называют «Двойка»[225].
Тут Николай Александрович задергался, заворочался и голос подал. Говорит, я уже не министр. Коба не принял, говорит: «Все равно считай твоя епархия. Два года командовал, два дня как сдал»[226]. Тогда Николай тоже заверил, что у них тоже все готово. Хорошо. Хоть какая-то страховка.
Я спрашивал у Игоря Васильевича[227], он уверен или нет? Говорит, уверен, Лаврентий Павлович. Потом смеется, говорит: «А оправдается или нет моя уверенность, не знаю». Ну, раз шутит, значит уверен.
Ничего не сказал. Рядом сидели Анастас, Георгий, Булганин и Лазарь. Прямо это касается только Булганина. Он молчит. Я тогда говорю: «У нас все готово. Разве что люди Николая Александровича подведут, Полигон за военными, они его называют «Двойка»[225].
Тут Николай Александрович задергался, заворочался и голос подал. Говорит, я уже не министр. Коба не принял, говорит: «Все равно считай твоя епархия. Два года командовал, два дня как сдал»[226]. Тогда Николай тоже заверил, что у них тоже все готово. Хорошо. Хоть какая-то страховка.
Я спрашивал у Игоря Васильевича[227], он уверен или нет? Говорит, уверен, Лаврентий Павлович. Потом смеется, говорит: «А оправдается или нет моя уверенность, не знаю». Ну, раз шутит, значит уверен.
31/VIII-49
Все! Получилось! А больше и слов нет.
Докладывал товарищу Сталину[228], показали с Булганиным фильм. Видно, что доволен. Сказал, что надо наградить всех как положено.
Распорядился Махневу[229] готовить списки.
Докладывал товарищу Сталину[228], показали с Булганиным фильм. Видно, что доволен. Сказал, что надо наградить всех как положено.
Распорядился Махневу[229] готовить списки.
1/IX-49
Снова как белка в колесе. Уезжал на Полигон с заседания и приехал на новое заседание. По Бюро[230] помогает Георгий. Георгий поздравил с успехом сердечно. Его заслуга тоже большая, так что я ему сказал, что успех общий.
Но все понимают, что если был бы неуспех, отвечал бы один Лаврентий.
День был тяжелым, я там разленился, на свежем воздухе. Надо отдохнуть, к 22.00 должен быть с Первухиным у товарища Сталина.
Но все понимают, что если был бы неуспех, отвечал бы один Лаврентий.
День был тяжелым, я там разленился, на свежем воздухе. Надо отдохнуть, к 22.00 должен быть с Первухиным у товарища Сталина.
2/IX-49
Коба два раза собирал, чтобы обсудить новую ситуацию[231]. Сказал, что главное мы теперь знаем, Бомба у нас есть. Он может спокойно ехать на юг. Но это не значит, что мы можем успокаиваться. Теперь надо наращивать производство изделий и постараться уменьшить количество плутония и урана в Бомбе.
Коба уезжает, но мне отпуск не разрешил. Сказал, могу немного отдохнуть после того, как будут решены все неотложные дела по Спецкомитету. Ха, они все неотложные! Еще сказал: «Без тебя дела идут хуже, посмотри, где прорывы, надо подтянуть».
Лаврентий тянет, так на Лаврентия и валит. Но лучше так, доверие Кобы мне конечно приятно.
Думаю, обязательно выехать к Борису и все проверить самому. Теперь для нас главное иметь этой чертовой начинки[232] побольше, а тут много зависит от завода № 817.
Коба уезжает, но мне отпуск не разрешил. Сказал, могу немного отдохнуть после того, как будут решены все неотложные дела по Спецкомитету. Ха, они все неотложные! Еще сказал: «Без тебя дела идут хуже, посмотри, где прорывы, надо подтянуть».
Лаврентий тянет, так на Лаврентия и валит. Но лучше так, доверие Кобы мне конечно приятно.
Думаю, обязательно выехать к Борису и все проверить самому. Теперь для нас главное иметь этой чертовой начинки[232] побольше, а тут много зависит от завода № 817.
7/IX-49
Коба уехал. Все таки теперь будет полегче. Как ни говори об опасности демобилизации, все равно люди расслабились. Я и сам расслабился. Кобе тоже надо расслабиться. Тем более… ему предстоит юбилей, а это тоже будет нагрузка. Ему и нам.
Снова вспомнил, как вернулся с Полигона с Кобуловым и Махнёвым. Все получилось и все были счастливы.
Я не хотел мешать, приехал за день на сборку в степь. Работали уверенно, спокойно. Я не стал мешать, уехал. Потом приехал уже на вывоз Бомбы. Посмотрел на эту чушку, не верится, что завтра земля загудит. Смотрю на Кобулова, вижу, тоже не верит. Но решил не мешать, уехал до под’ема Бомбы на башню.
С утра августа погода портилась. С башни звонят, говорят, качает. Спрашиваю у Курчатова, что делать будем? Он говорит: «Взрывать. Только на час раньше». Я согласился. Так и сделали.
Это могучая вещь и надо ее продвигать. Они сами не понимают, что сделали. Это великое дело. Надо и Ракеты продвигать. Одно к другому.
Махнев железный человек. Даже я не выдержал, кого-то обнимал, целовал. А он когда загудело, только фуражку поправил. И даже не улыбнулся, кажется.
Потом поехали на машине, нам кто-то попался на встречу, кричал, а мы им кричали. Не остановились. В эпицентре нет слов. Земля гладкая, и как корка льда. Топнешь – трескается. За нами гнались дозиметристы, оказывается тут еще очень опасно. Пришлось уехать.
За дни в Казахстане я даже немного отдохнул, там даже в теннис поиграл. Теперь снова Совмин. Неделю не был, дел накопилось. И Коба обязал, нельзя сплоховать.
Снова вспомнил, как вернулся с Полигона с Кобуловым и Махнёвым. Все получилось и все были счастливы.
Я не хотел мешать, приехал за день на сборку в степь. Работали уверенно, спокойно. Я не стал мешать, уехал. Потом приехал уже на вывоз Бомбы. Посмотрел на эту чушку, не верится, что завтра земля загудит. Смотрю на Кобулова, вижу, тоже не верит. Но решил не мешать, уехал до под’ема Бомбы на башню.
С утра августа погода портилась. С башни звонят, говорят, качает. Спрашиваю у Курчатова, что делать будем? Он говорит: «Взрывать. Только на час раньше». Я согласился. Так и сделали.
Это могучая вещь и надо ее продвигать. Они сами не понимают, что сделали. Это великое дело. Надо и Ракеты продвигать. Одно к другому.
Махнев железный человек. Даже я не выдержал, кого-то обнимал, целовал. А он когда загудело, только фуражку поправил. И даже не улыбнулся, кажется.
Потом поехали на машине, нам кто-то попался на встречу, кричал, а мы им кричали. Не остановились. В эпицентре нет слов. Земля гладкая, и как корка льда. Топнешь – трескается. За нами гнались дозиметристы, оказывается тут еще очень опасно. Пришлось уехать.
За дни в Казахстане я даже немного отдохнул, там даже в теннис поиграл. Теперь снова Совмин. Неделю не был, дел накопилось. И Коба обязал, нельзя сплоховать.
15/IX-49
За суетой не всегда все охватываешь. Сейчас внимательно посмотрел, что мы сделали за четыре года после войны в Народном хозяйстве. Много сделали в промышленности. В науке продвинулись тоже крепко, тут и немцы помогли. И люди, и оборудования много вывезли.
Плохо с сельским хозяйством. Кто им только не занимался, даже Георгий, а толка нет. Тяжелая отрасль. Тут результат сразу не увидишь. Весной не поймешь, хорошо или плохо человек работает, а потом поздно. Я в Грузии сочетал интерес и энтузиазм. Об’яснял, что если на эту культуру нажать, то и государству выгода и крестьянину.
Но это у нас, где лимоны растут. А в центре России как об’яснишь, если тут зерновые главное. Но все равно можно. Но еще и сельское хозяйство мне не потянуть, и думать нельзя. А мог бы. Тут надо на качество нажать, хорошее семеноводство поставить. И животноводство хороших пород.
Королев докладывал по Ракетам. Они хорошо продвигаются. Тоже без немцев так быстро не продвинулись бы. Великий народ!
Плохо с сельским хозяйством. Кто им только не занимался, даже Георгий, а толка нет. Тяжелая отрасль. Тут результат сразу не увидишь. Весной не поймешь, хорошо или плохо человек работает, а потом поздно. Я в Грузии сочетал интерес и энтузиазм. Об’яснял, что если на эту культуру нажать, то и государству выгода и крестьянину.
Но это у нас, где лимоны растут. А в центре России как об’яснишь, если тут зерновые главное. Но все равно можно. Но еще и сельское хозяйство мне не потянуть, и думать нельзя. А мог бы. Тут надо на качество нажать, хорошее семеноводство поставить. И животноводство хороших пород.
Королев докладывал по Ракетам. Они хорошо продвигаются. Тоже без немцев так быстро не продвинулись бы. Великий народ!
23/IX-49
Трумен об’явил о нашем Взрыве[233]. Вячеслав не знает, как реагировать. Снеслись с Кобой[234]. Я предложил факт взрыва не признавать, сказать, что в СССР проводятся мощные взрывные работы, а секрет Атомной Бомбы нам известен уже давно. И сослаться на заявление Вячеслава от 6/XI 1947 г. Пусть ломают голову, когда мы заимели Бомбу и сколько их у нас. А то узнают, что у нас одна была, и ту взорвали, и шарахнут по нам, пока у нас их не стало много.