Лайл Гэвин. Изнанка неба

   Моего напарника там не оказалось, но на моей постели свернулась калачиком мисс Браун и читала журнал. Она подняла голову и улыбнулась.
   – Привет. А я тут тебя заждалась.
   – Да, – медленно процедил я, – все так и есть.
   – Входи и закрой дверь. Хочешь выпить?
   – Да, я хотел бы выпить, – ответил я и подумал, что старина Джек Клей удивительно яркий собеседник, потом закрыл дверь и увидел, как она привстала с постели, чтобы налить мне виски в стаканчик для зубной щетки. На ней был белый мохеровый джемпер, надетый поверх блузки изумрудного цвета, и узкая зеленая юбка.
   – Теперь мне понятно, почему дежурный наградил меня таким завистливым взглядом, – заметил я, принимая стакан из ее рук. Мисс Браун снова улыбнулась и тут же заметила мою заклеенную лейкопластырем щеку.
   – Что случилось?
   – Так, споткнулся во время ремонта... – начал было я, но передумал. – Один человек сделал ножом отметину на память.
   Она встала на ноги и стала ощупывать мое лицо своими длинными, холодными пальцами.
   – Похоже, ты изрядно успел выпачкаться, – мягко заметила девушка. – Подожди минутку.
   Она взяла с туалетного столика большую, прямоугольную сумочку белого цвета и отправилась в ванную комнату, а я смог наконец отхлебнуть виски. Потом мисс Браун вернулась с мокрым носовым платком в руке и начала протирать кожу рядом с порезом.
   Было немного больно, но мою голову занимали совсем другие мысли.
   – Когда ты так сворачиваешься в постели, – сказал я, – твои ноги смотрятся просто потрясающе.
   Она оторвалась от своего занятия и посмотрела мне в глаза. У нее было удивительное красивое лицо, и даже с такого расстояния было трудно найти хоть какой-нибудь недостаток. Большие темно-карие глаза, смуглая кожа теплого, медового оттенка и улыбка, застывшая в уголках рта. Девушка промолчала в ответ и снова принялась хлопотать над порезом на моей щеке. Она знала свое дело и вскоре закончила обработку ранки, помазала каким-то бальзамом, приятно холодившем мою кожу, наложила перевязочный материал и заклеила полосками пластыря (все это было извлечено из недр ее сумки) и сделала шаг назад, чтобы осмотреть результаты своих трудов.
   – Ну, вот теперь гораздо чище.
   – Просто великолепно.
   Она быстро вернулась в ванную, а я присел на край кровати и снова отхлебнул виски. Мисс Браун появилась на пороге ванной комнаты, закрыла за собой дверь и посмотрела мне в глаза.
   – Было очень приятно увидеть тебя здесь, – нарушил я молчание. – Но я не совсем понял почему. Обычно мне редко приходится найти что-нибудь в своем номере кроме гостиничных счетов.
   Она быстро подошла, опустилась на пол и положила голову мне на колени, подперев ее рукой.
   – Я просто хотела с кем-нибудь поговорить.
   – Мне больше не нужно называть тебя мисс Браун? – спросил я и погладил ее длинные черные волосы.
   – Зови меня просто Дагира. Ты встречался сегодня с Али?
   – Да.
   – Ты собираешься вернуть ему драгоценности?
   – Я могу заключить с ним сделку.
   Она подняла свое лицо, в ее широко открытых глазах отразилась неподдельная боль.
   – Он обманет тебя.
   – Он может попытаться, – возразил я, – но вряд ли ему удастся преуспеть в этом.
   Девушка медленно покачала головой.
   – Ошибаешься, он вместе со своим гестаповским головорезом проведет тебя вокруг пальца.
   Наше мнение по поводу личного секретаря Его Превосходительства оказалось просто единодушным, и я улыбнулся.
   – Ты мне кажешься единственным человеком, который может противостоять этой парочке. Но все равно они тебя обманут. Тебе их не одолеть, Джек. Забирай драгоценности и уходи.
   – Как ты можешь предлагать это мне?
   Дагира прижалась щекой к моей ладони.
   – Ах, Джек, ты еще не понял, кто он для меня? – сказала она мягким, грудным голосом и сама же ответила. – Работа, вот и все. Мне нужен он, нужна работа. Я – евразийка, полукровка, если тебе нравится. Меня раньше так часто называли, но с тех пор как стала девушкой набоба – никогда. А ты знаешь Джек, что это значит быть евразийской девушкой? Мой отец был майор-англичанин в индийской армии, а мать – мусульманкой. Как бы меня приняли там, в Англии? Могу себе представить. Как и то, что обо мне подумают в приличных мусульманских семьях.
   Она говорила все это без злобы, каким-то бесцветным голосом, но когда Дагира прижалась щекой к моей ладони, меня словно обожгло огнем. Я запустил свободную руку в ее волосы и слушал, затаив дыхание.
   – Я девушка богатого человека, – безыскусно признала она. – Или я с ним, или – ничто. Меня окружает роскошь. А что станет с этой роскошью, когда придет старость и морщины? Я потянулся к ней, а она прильнула ко мне и обвила руками голову. Я дышал ею, целовал ее широко открытые губы, чувствовал ее мягкие, податливые груди. Меня охватило желание, оно было светлым и чистым как родниковая вода.
   – Забери меня с собой, Джек, – раздался ее горячий шепот. – Куда угодно, только забери меня с собой.
   Если бы мой самолет стоял прямо за дверью, то мы немедленно отправились в это самое куда угодно. Это место толком не отмечено ни на одной карте и находится далеко за горизонтом. Это маленькая долина на острове Кира.
   Очарование этой минуты стало понемногу рассеиваться, и она это почувствовала. Дагира положила голову мне на грудь, а я стал разглаживать ее роскошные волосы. Это было самое очаровательное создание из всех, что мне доводилось видеть, но я уже почувствовал себя усталым пилотом "Дакоты" во второразрядном отеле Триполи, которому завтра утром предстояло покончить с одним довольно неприятным делом.
   – Джек, – тихо сказала она, не поднимая головы, – что ты хочешь от жизни?
   – Это прозвучит несколько приземленно. Я летчик и собираюсь им оставаться и впредь. Вот только мне хотелось бы работать в более приличной авиакомпании, чем сейчас.
   – И никаких дальних уголков с непривычными для нашего уха названиями городов? Ни перепелиных яиц, ни шампанского?
   – Шампанское очень сильно отдает в нос, а в отдаленных уголках полно людей с огромными ножами.
   Дагира подняла голову и посмотрела в лицо.
   – А что случилось с человеком, который поранил тебе щеку?
   – Его убил кто-то еще.
   – Раньше тебя?
   – В то время я был в бегах.
   – Налей мне виски, – она присела в кровати. – Мне нужно что-нибудь выплеснуть тебе в физиономию.
   – Старайся попасть в рот.
   Я долил в стакан виски и протянул ей. Она сделала пару глотков и задумчиво стала вертеть его в руке.
   Мы молча закурили по сигарете. От прежнего настроения не осталось и следа. Девушка снова посмотрела мне в глаза, и мы улыбнулись своим невысказанным мыслям.
   – Ты очень сложный человек, Джек, – нарушила она наконец молчание.
   – Я просто запутался. Слишком много людей и новых мест.
   – А как же насчет дальних стран?
   – Разве такие еще существуют?
   – Не стоит убеждать меня, что самолеты сделали мир доступнее. На этой земле должны оставаться укромные уголки.
   – Для кого-нибудь, но не для всех. Кроме того, очень многое зависит от того, как ты туда попадешь.
   Она одним грациозным движением выпрямилась, встала на ноги и бросила сигарету в пепельницу.
   – Если тебе удастся найти самолет, который отвезет тебя в те края...
   – Конечно, – сказал я и тоже поднялся.
   Девушка улыбнулась, быстро провела губами по моей щеке и скрылась за дверью, оставив мне запах косметики и отзвук своего голоса, призывавшего взять ее собой на край света. Пожалуй этот голос еще долго будет звучать в моей памяти и надолго переживет аромат ее духов.

21

   К девяти утра я уже появился в аэропорту, быстро переоделся в комбинезон и устроил своей старушке тщательную проверку. Несколько механиков было ринулись на помощь, но мне удалось быстро спровадить их восвояси.
   Уже через полтора часа я обрел уверенность в том, что моя машина была в отличной форме и на этом моя миссия как механика подошла к концу. Потом мне удалось раздобыть кусок толстой проволоки, загнуть на одном конце крюк и начать рыбачить в топливном баке по левому борту.
   Пришлось довольно много повозиться с этим делом. От паров бензина стала кружиться голова, палящие лучи солнца могли просто довести до бешенства, но мой улов постоянно рос и к половине двенадцатого на куске старого, замусоленного коврика, расстеленного на крыле, подсыхали все крупные украшения и пара колец. Купание в бензине не только не повредило драгоценностям, но даже пошло на пользу жемчугу, и он стал выглядеть намного свежей и ярче.
   Я переоделся в летную форму, распихал драгоценности по карманам и потащился в бар при аэропорте. Не успел я расправиться со вторым бокалом пива, как кто-то за моей спиной попросил разрешения присесть за мой столик. Этим человеком оказался греческий полицейский Анархос.
   – Садитесь, – пригласил я. – Что будете пить?
   – Если только пива, – приятно улыбнулся он, а я почувствовал, как предательски оттопыриваются мои карманы. Мне пришлось еще раз успокоить себя тем, что он работает вдалеке от дома и без соответствующего разрешения. Тем временем мне удалось привлечь внимание бармена.
   Когда я обернулся, то Анархос уже успел расставить свои шахматные фигуры: пачку сигарет "Честерфилд", зажигалку, ручку и блокнот.
   – Надеюсь, ночной сон помог восстановить ваши силы, капитан.
   – Спасибо, я чувствую себя прекрасно. Возвращаетесь в Афины?
   – Еще рано, – уклонился он от ответа и не стал объяснять причины своего появления в аэропорте.
   – Как продвигается расследование?
   Детектив открыл свой блокнот.
   – Одно-два уточнения, капитан. Вы не будете возражать?
   – Ни коим образом. Валяйте.
   Он подождал, пока бармен поставил на столик бокалы с пивом и принял у меня деньги.
   – Три дня назад вы прилетели из Афин в Триполи, а затем отправились в Мегари, не так ли?
   – В Эдри, – упрямо поправил я.
   – Эдри? Ах, да, – заметил детектив и сделал пометку в своем блокноте. – Вы передали груз и получили квитанцию.
   – Я ее вам показывал.
   – Да, да, спасибо. А кому предназначалось оружие?
   На летном поле авиалайнер "Виконт" компании "Алиталия" начал выруливать на взлетную полосу, его серебристо-голубой силуэт чем-то напоминал мне модницу из приличного общества.
   – Я не вожу оружия, – грубо отрезал я.
   – Ну, что вы, капитан, – Анархос улыбнулся про себя. – Чего тут стыдиться? Транспортировку оружия к числу серьезных преступлений отнести трудно. А иначе многих моих соотечественников можно было бы считать государственными преступниками. Нам известно, что оружие из Греции распространяется по всему миру. Оружие – это международная валюта, я полагаю, более надежная, чем доллар. Ну вы отвезли несколько винтовок – ну и что из того? Мистера Миклоса не могли убить из-за нескольких винтовок.
   Ну, здесь все было ясно: признаешься в том, что перевозил оружие, и маршрут моего полета становился всем понятен. Признаешься в контрабанде винтовок – и с тебя будут сняты подозрения в убийстве.
   Только ничего у тебя не выйдет. Ему нужен рычаг, зацепка, чтобы развалить всю мою историю. Стоит только начать, и он не успокоится, пока не докопается до самого дна. Передо мной сидел отличный полицейский, и пока что у него не было оснований считать, что мне приходилось иметь дело с оружием.
   – Я не занимаюсь транспортировкой оружия, – повторил я.
   Анархос некоторое время озадаченно смотрел перед собой, но тут же оживился и как ни в чем ни бывало продолжил свои вопросы.
   – Вот что мне абсолютно непонятно, так это ваша работа в захудалой транспортной компании.
   Я резко поднял голову. Мне часто приходилось ругать свою контору, но в моем присутствии этого делать не позволялось, но Анархос извиняющим жестом был готов прервать мои излияния.
   – Я повидал немало авиакомпаний, капитан, и могу точно оценить ту, о которой шла речь. Не стоит чувствовать себя оскорбленным, вся загадка состоит в том, что действительно работаете на них. Мне удалось по этому поводу навести некоторые справки в афинском аэропорту. Эти люди много повидали на своем веку пилотов. Аварийные посадки, плохие метеоусловия и все такое. Много лет они видят вашу работу и все в один голос твердят одно и то же: вы являетесь одним из самых надежных и опытных специалистов, с которыми им приходится иметь дело.
   – Бывают и получше.
   – Возможно. Но даже если и так, все они работают на крупные авиакомпании – "Эр Франс", "Алиталия", "Британская трансокеанская". Так почему же вы не предложите им свои услуги?
   – У меня очень неустойчивый моральный облик: каждую субботу я напиваюсь до полусмерти.
   – Все возможно, капитан, – согласно кивнул Анархос, – но дело здесь не в субботних пьянках. Я уже запросил через Интерпол Лондон. Остается только дождаться ответа.
   – Уже столько лет в Лондоне обо мне ничего не слышали.
   – Возможно, капитан, – снова кивнул детектив. – Остается только спросить себя почему?
   – Ну и какой же ответ вы ожидаете получить? – съехидничал я.
   – Сначала надо его дождаться, – улыбнулся мой собеседник.
   Двери бара распахнулись, и в комнате появилось с полдюжины пассажиров с вещами. Среди них была Ширли Берт.
   Анархос словно невзначай обернулся, вот только к этому моменту я уже давно понял, что греческий детектив ничего не делает просто так, и мне сразу стала понятна причина его появления в аэропорту. Ему наверняка сообщили из Афин, что она купила билет в Триполи.
   Девушка покрутила головой, заметила мою персону, и я помахал ей рукой. На ней был прямой полотняный костюм небесно-голубого цвета с белым воротником, через плечо была перекинута кожаная сумка с камерами и в дополнение ко всему она держала в руке синий чемодан.
   С усталой улыбкой она тяжело опустилась на стул.
   – Пива, очень холодного пива, – выдохнула Ширли.
   Анархос наполовину привстал, и мне пришло в голову, что ему несколько неловко встретиться лицом к лицу с девушкой, за которой он наблюдает.
   – Ширли, – сказал я, – познакомься с мистером Анархосом. Мистер Анархос, позвольте вам представить Ширли Берт.
   Детектив снова привстал и грациозно наклонил голову.
   – Мистер Анархос работает в полицейском управлении в Афинах, а сейчас он расследует убийство и надеется получить у меня какую-нибудь информацию по этому поводу.
   Полицейский наградил меня продолжительным, холодным взглядом, а Ширли осторожно посмотрела в его сторону.
   – Тут на днях полицейские прочесали весь Саксос и побывали на Кире.
   – А вы только что с Саксоса? – вежливо поинтересовался Анархос.
   Мог бы и не утруждать себя, ему отлично известно, где она была.
   – Я возвращалась туда, чтобы сфотографировать тот самолет, что мы обнаружили на Кире, – сказала Ширли, обращаясь ко мне. – Весь остров буквально кишел полицейскими. Так что теперь у меня нет сомнений: это ты убил того парня в Афинах. Ты уже сознался в этом преступлении? Зачем тебе это понадобилось?
   – Он слишком увлекся тобой. Мне просто невозможно было оставить этот проступок безнаказанным, – развел я руками.
   Анархос почувствовал себя неловко, но я теперь испытывал злорадное удовлетворение. Полицейский собрал со столика все свои вещи и повернулся к Ширли.
   – Мне уже пора. Рад был познакомиться.
   – А разве его не арестуют? – вошла в роль мисс Берт. – Неужели ты не отконвоируешь его обратно в Афины?
   Он печально посмотрел на меня, словно это было его самое сокровенное желание.
   – Боюсь, что у меня нет таких полномочий.
   – Я вернусь в Афины, – заверил я детектива, – в свое время и по доброй воле.
   – По доброй воле, капитан? – полицейский снова окинул меня взглядом и отошел. Сначала он направился к стойке и словно попросил бармена позаботиться и присмотреть за нами. У самой двери детектив обернулся, а я помахал ему рукой. Он кивнул мне и вышел.
   – Неужели кого-то и в самом деле убили? – уставилась на меня Ширли.
   – Да, одного человека по имени Миклос. Это агент, с которым мне приходилось иметь дело в Афинах.
   – Это имеет к тебе хоть какое-то отношение?
   – Убийство? Ради всего святого. Он просто подыскивал нам грузы для транспортировки. Причина убийства мне непонятна... – тут я пожал плечами.
   У нашего столика оказался бармен, и я заказал еще два пива.
   – Этот Миклос был порядочным пройдохой, разве не так? – спросила она после его ухода.
   – В этом мире не нужно быть обманщиком, чтобы получить пулю в лоб, а если ты ведешь двойную игру, то это совсем не говорит о том, что тебя уберут таким способом. Несправедливость этой жизни подчас пугает.
   Она кивнула и тут заметила на моей щеке пластырь.
   – Что у тебя с лицом?
   Ну вот опять то же самое.
   – Зацепился за заусеницу на капоте. Когда ремонтировался там, в пустыне.
   – А что тебе нужно было в этой пустыне?
   Эта песня сведет меня с ума.
   – Перевозил запасные части от буровых установок для одной американской нефтяной компании. В Афинах не слышно чего-нибудь новенького по поводу того, как разбился Кен?
   Это было жестоко, но тем не менее к теме моих приключений в пустыне мы больше не возвращались. Она тут же помрачнела и отрицательно покачала головой.
   – Ничего нового. Когда я была на Кире, там стоял греческий военный корабль, но им так и не удалось ничего обнаружить.
   Принесли наше пиво, и мы на некоторое время прервали беседу.
   – Тебе удалось сделать на Кире хорошие снимки?
   Она удовлетворенно кивнула.
   – Эта старая "Дакота" в окружении деревьев, я все сделала в цвете. Пришлось чертовски долго держать экспозицию, но теперь из нее может получиться двухстраничный разворот в "Лайфе".
   – А ты еще видела этого немца, Николаса?
   – Да, он оказался очень приятным человеком. Водил меня по всему острову. Вообще-то этот случай многое говорит о характере островитян. Принять в свою семью человека, с которым они еще пятнадцать лет назад воевали, не так-то легко.
   – Это просто великолепно. Отличная история, не так ли?
   – С этими фотографиями я сделаю отличный репортаж, даже если набоб не найдет свои сокровища. А ты не знаешь, где он остановился?
   Я ощупал рукой драгоценности в своих карманах.
   – В "Уаддане". Шикарное место по дороге к гавани. Любой таксист отвезет тебя туда.
   – Спасибо, – Ширли покончила со своим пивом, отказалась от продолжения и спросила. – А ты не знаешь, почему он здесь оказался?
   – Обычное место, – пожал плечами я. – Может быть из-за того, что кое-какие вещи здесь переправляют через Ливию в Танжер.
   Ширли Берт рассеянно кивнула и взяла свою сумку.
   – Поеду устраиваться.
   – Ты постараешься держаться поближе к Его Превосходительству?
   – Конечно. Может быть удастся снять номер в "Уаддане".
   – Постараюсь заглянуть к тебе, если смогу, – чем ближе к набобу она будет держаться, тем меньше шансов неожиданной встречи с Китсоном.
   – Буду ждать, – она встала, и мне захотелось немного проводить ее. В аэропорту меня больше ничего не удерживало, я взял ее чемодан и открыл для нее дверь. Немилосердно палило солнце, и мы направились к стоянке такси.
   Навстречу нам из-за угла шел Китсон.
   Я набрал полные легкие воздуха и приготовился к развитию событий. Ширли замерла на месте, а Китсон медленно подошел к нам, откинул волосы со лба и обратился к ней.
   – Привет! Что тебя привело в эти края?
   – Так ты живой, – тихо прошептала девушка.
   Он снова поправил пятерней свои волосы.
   – Да... со мной все в порядке, спасибо, – Кен выглядел немного расстроенным.
   – Ты разбился?
   – Нет, конечно. Все дело в том, что я хотел разорвать свой контракт с набобом. Такой способ мне показался самым удобным.
   – Почему ты не предупредил меня?
   – Послушай, крошка, – криво усмехнулся Кен, – это касалось только меня и моего хозяина... Да и с какой стати мне нужно было говорить тебе об этом?
   Ее тело напряглось, потом она с каменным лицом повернулась, вырвала у меня из рук свой чемодан и вскоре скрылась за углом.
   Китсон посмотрел на меня и беспомощно развел руками.
   – Мне нужно выпить, – признался он.
   – Мне тоже.
   Мы вернулись в бар и выстроились у стойки. Кен постучал перед собой пачкой банкнот, и в мгновение ока перед нами выросла фигура бармена.
   Китсон заказал два двойных скотча, и они тут же появились перед нами.
   – О, да вы только что были здесь, не так ли? С молодой леди? – заметил смышленый бармен, окидывая меня взглядом.
   – Да. А теперь я снова вернулся с джентльменом, если его можно так назвать.
   Бармен не нашелся, что ответить, а Кен подмигнул мне и обратился к нему.
   – Тогда выпиши моему другу, если его можно так назвать, отдельный счет.
   Бармен окончательно запутался, а я еще подлил масла в огонь.
   – Здесь принимают в уплату рубины и бриллианты?
   – А также продажность и козни дьявола, – добавил Китсон и бросил перед собой однофунтовую ливийскую банкноту.
   Бармен облегченно улыбнулся, и она исчезла в его руке. Мой приятель успел заказать еще по одной и решил осмотреться.
   – Так, так. Ну и что бы ты предпринял?
   – Я? Да тоже самое. А теперь мне нравится смотреть, как ты мучаешься.
   Извини. Я думал ты меня осуждаешь.
   – Ты меня с кем-то путаешь.
   Он неожиданно ухмыльнулся и серьезно посмотрел мне в лицо.
   – Я просто не знаю, что мне нужно было делать, Джек.
   – Ничего. Оставь это. Куда ты теперь собираешься?
   – Я тут пристроился в один самолет, – Китсон кивнул головой в сторону двери. – Они вылетают на нефтяные разработки, как раз туда, где я оставил "Пьяджио". Обратно я прилечу на нем еще до наступления вечера.
   – Буду ждать тебя здесь, – буркнул я. Мне захотелось рассказать ему о вчерашних переговорах с набобом, но потом оставил эту затею. Вчера были только слова, а что за ними последует, предположить было трудно.
   Кен допил свой виски и бросил взгляд на свои часы.
   – Ну, увидимся позже.
   – Кен, у набоба есть список похищенных драгоценностей?
   – Думаю, что да.
   – А тебе не приходилось его видеть?
   – Нет. Такие документы просто так не валяются. Я был просто наемным работником, и ко мне обращались, только если им была нужна моя помощь.
   – Так что ты понятия не имеешь, что это были за украшения? Золото? Камни? Обычные кольца и ожерелья?
   – Понятия не имею, – он развел руками. – Но могу сказать, что это не обычные украшения. Их стоимость оценивается в полтора миллиона фунтов, к тому же ты часть из них видел и можешь судить об остальных.
   – Согласен, – кивнул я. – Можно себе представить. Ладно, увидимся вечером.
   – Джек, – сказал он, направляясь к двери, – если ты еще увидишь Ширли, отнесись к ней помягче. Угости ее за мой счет, вот только лучше не говорить ей об этом.
   – Идет.
   – В конце концов, – тут он посмотрел на свои ботинки, – живой ублюдок лучше мертвого героя.
   – Примите мои сожаления, теперь тебе придется оставаться ублюдком.
   Он ухмыльнулся в ответ и быстро вышел. Пока я допивал свой виски, появился бармен со сдачей, и мне осталось только посоветовать ему оставить ее у себя.
   После этого у него появилось желание сказать пару слов, чтобы отметить это событие.
   – Этот джентльмен – ваш приятель?
   – Именно так. Это один из самых выдающихся людей в своей профессии. Не случись с ним однажды небольшая неприятность, его здесь узнавали бы на каждом углу.
   А ты знаешь, что бывает с мелкими неприятностями, когда они липнут к большим людям?
   Я посмотрел на него ледяным взглядом, и он участливо покачал головой.
   – Тогда мелкие неприятности становятся крупными. Вот так, тут я сделал разворот на сто восемьдесят градусов, слегка покачнулся, но не более чем это соответствовало моему состоянию, и стал прокладывать свой курс к двери, сожалея что в этот день на мою долю выпало полное отсутствие завтрака, долгая солнечная ванна, четыре пива и два виски.
   Улица была залита солнечным светом. Я долго щурился пока наконец не заметил в двух сотнях ярдов от себя, как "Рапид" запускал двигатели. На его борт поднялся Кен, дверь захлопнулась и самолет начал рулежку. Я повернулся и едва не столкнулся с Анархосом.
   – Это был ваш приятель?
   Последние остатки хмеля мгновенно выветрились у меня из головы.
   – Просто случайный приятель.
   – Мне его лицо тоже кажется знакомым, – полицейский задумчиво кивнул. – Так как, говорите его имя?
   – Кажется Килрой. Торгует запасными частями для двигателей.
   – Да, пожалуй припоминаю, – просиял этот отъявленный лжец. – Возможно, я смогу подбросить Вас до Триполи. Дело в том, что мисс Берт забрала со стоянки последнее такси.
   – Это очень мило с вашей стороны.
   Мы втиснулись в небольшой, взятый напрокат рено, который после долгого стояния на солнце очень напоминал духовку, опустили боковые стекла и покатили по бетонной дорожке.
   Детектив отказался от предложенной сигареты, а я закурил и стал смотреть в окно.
   – Я полагаю, капитан, – начал Анархос, когда машина выехала на шоссе до Триполи, – что за время ваших странствий вам не раз приходилось сталкиваться с полицией.
   – Для людей моей профессии это просто неизбежно.
   – Я не это хотел сказать, капитан. Человек, который привык иметь дело с полицейскими, легко скрыть от них то, что ему известно. Он только не может скрыть сам факт того, что ему есть что скрывать.