Страница:
Для того чтобы творение могло почувствовать удовольствие от света, оно должно само захотеть наполниться им. Это значит, что его желание и решение насладиться светом должны исходить от самого творения, а не от Творца.
Для того чтобы захотеть получить свет, творение должно хорошо знать, какое удовольствие содержится в свете. Поэтому творение должно сначала получить свет, а затем почувствовать, что такое быть без света. Только тогда у него появляется настоящее желание получить свет.
Приведем пример из нашего мира. Когда человеку дают попробовать новый фрукт, то у него нет еще особого желания его съесть. Но после того, как попробовал этот фрукт, и он ему понравился, а теперь у него нет этого фрукта, только тогда он начинает по-настоящему желать его съесть, чтобы снова получить уже знакомое удовольствие. Именно это вновь возникшее желание человек ощущает как свое собственное.
Поэтому невозможно создать желание одним действием. Для того чтобы желание знало, от чего оно может насладиться, и почувствовало, что хочет насладиться, оно должно пройти целый цикл развития.
Это условие является в каббале законом: „Распространение света внутрь желания получать и его выход оттуда делают сосуд пригодным для выполнения его функции – получения всего света и наслаждения им“.
Свет наполняет сосуд и передает ему вместе с удовольствием также и свое свойство – желание отдавать. Сосуд, наслаждаясь светом, вдруг начинает ощущать, что он, как и свет, хочет отдавать. Дело в том, что Творец с самого начала создал свет способным передавать сосуду свое желание отдавать. После того, как свет создал стадию 1 и наполнил ее собой, она почувствовала, что хочет быть похожей на Творца (свет). Так как это новое желание, то оно становится следующей стадией развития сосуда – стадией 2, называемой „Бина“.
Стадия 2 – это желание отдавать. Она наслаждется тем, что по своим свойствам похожа на Творца. Это удовольствие называется свет Хасадим.
Получается, что стадия 2 противоположна по своим свойствам стадии 1: желанием первой стадии является желание получать, а желанием второй стадии – отдавать. Свет, который находится в стадии 1, – это свет Хохма, а свет стадии 2 – это свет Хасадим.
Когда желание получать, составляющее сущность стадии 1, начинает наслаждаться светом, который наполняет его, то оно немедленно начинает ощущать, что свет является дающим началом, а оно само – получателем. Тогда-то сосуд и начинает хотеть быть как сам свет, т. е. он теперь не хочет получать, а хочет отдавать. Поэтому содержащееся в нем желание получать исчезает, свет Хохма выходит из сосуда, так как удовольствие не может ощущаться без желания насладиться им.
Однако желание получать не может оставаться без света Хохма, потому что этот свет дает ему жизнь. Поэтому оно вынуждено получить внутрь себя небольшую порцию света хохма. Так появляется новое желание – стадия 3 развития творения или „Зеир Анпин“.
Эта стадия содержит в себе два желания:
– желание быть подобным свету – желание отдавать;
– желание получить немного света Хохма.
Поэтому теперь сосуд ощущает два света: свет Хасадим ощущается внутри желания отдавать, а свет Хохма – внутри желания получать.
Затем стадия 3 почувствовала, что из этих двух видов света именно свет Хохма соответствует ей, что это ее свет жизни. Вследствие этого в ней возникает новое и уже самостоятельное желание – получить не только небольшую порцию света Хохма, а весь свет Хохма.
На самом деле, стадия 2, а затем и стадия 3, захотели получить сначала немного света Хохма, а потом и весь свет Хохма не столько потому, что они почувствовали, что не могут жить без него, а потому, что свет, остававшийся вне сосуда, сообщил им, что не принимая весь свет, они не выполняют Цель Творения – насладить творения. Творения как раз должны получать свет, а не изгонять его.Поэтому главной причиной, приведшей к тому, что и стадия 2, и стадия 3 приняли свет, перейдя в следующие стадии, является то, что они захотели выполнить Цель Творения»[193].
Подобная логика позволяет объяснить, почему собственно происходят изменения и в каком направлении. Предвосхищая вопрос Скептика, заметим, что эта логика все же предполагает постижение в каббалистическом опыте реальности как таковой. Но, как пишет Михаил Лайтман, «кто лучше каббалистов знает реальность?!»[194].
Наконец, немаловажен и такой момент каббалистической логики: хотя каббалист часто говорит отдельно или о действиях Творца, или о том, как создаются миры, или о подъеме творения по ступеням постижения, но фактически он имеет в виду все эти три линии как единую реальность. В этом плане стоит обратить внимание на понятие парцуф, как включающее в себя все три группы смыслов.
«Таким образом, миры выполняют две функции:
· они постепенно, поэтапно скрывают, ослабляют свет Бесконечности. Это происходит при создании миров сверху вниз. Эти ступени скрытия называются мирами – оламот, от слова алама – скрытие, исчезновение;
· миры предоставляют творению (душам) возможность исправления. С помощью миров, по ступеням, образованным ими, можно подниматься снизу вверх. Каждая ступень – это парцуф, который возник во время создания миров сверху вниз, от Творца к творению. Для того чтобы подниматься по духовным ступеням, творение должно получать помощь от той ступени, на которую оно желает подняться.
Когда творение получает эту помощь, оно приобретает экран и поднимается на следующую ступень. Поднявшись на эту ступень, оно начинает именоваться так же, как и эта ступень, потому что приобретает те же духовные свойства.
Итак, все миры и все, что их составляет, представляет собой лестницу, которую Творец приготовил для того, чтобы человек мог подняться к Нему. Когда человек поднимается по этим ступеням, то все миры поднимаются вместе с ним. Ведь все миры и все, что в них находится, на самом деле находятся внутри человека. Поэтому кроме постигающего человека – творения, существует только Творец!»[195]
Наконец, в состав науки каббала входит теория. Как правило, теория в науке выполняет следующие функции: задает и описывает определенную предметную область (ее объекты и факты), позволяет разрешить поставленные наукой проблемы, обеспечивает решение связанных с проблемами задач, причем знания теории должны быть получены на основе принятых в данной науке способов доказательства и критериев строгости. Ясно, что проанализированные здесь особенности каббалистического дискурса позволяют понять характерные для каббалы способы доказательства и критерии строгости. Объяснительный И-план показывает, что в каббалистической теории, действительно, описывается очерченная каббалистами предметная область и разрешаются основные проблемы, волнующие каббалистов и многих других людей. А именно, как возник мир и человек, каково происхождение зла и эгоизма, какие ступени эволюции проходят души людей, кто может рассчитывать на более быстрое развитие и спасение, каковы механизмы взаимодействия Творца и творения и др. Добавим в качестве иллюстрации еще всего два примера – объяснение в каббалистической теории, что такое святость и перспектива грядущего спасения.
«Исправление этих сосудов происходит за счет того, что их „выбирают“, „извлекают“ из остальных 288 осколков. Каждый раз, когда используют какой-либо из 320 осколков, то снова и снова принимают решение не использовать ту его часть, которая относится к лев а-эвен.
В конце исправления сверху придет особый свет Хохма, называемый „Машиах“, который и исправит эти сосуды с помощью экрана, и этим закончится исправление всей Малхут мира Бесконечности. Такое состояние Малхут называется „Окончательное Исправление“ (Гмар Тикун).
Все сосуды, находящиеся в мирах Брия, Ецира, Асия (кроме лев а-эвен), исправляются согласно правилу – „от более чистого, более возвышенного, к более грубому“. Так как в каждом мире происходят 2 000 зивугим исправления, которые называются „годы“, или ступени, то всего в трех мирах БЕА есть 6 000 ступеней („лет“). Эти 6 000 ступеней называются „шесть будничных дней“.
После того, как все миры БЕА и лев а-эвен будут исправлены, то мир Ацилут распространится вниз, вплоть до точки нашего мира. Такое состояние называется „Седьмое Тысячелетие“. После того, как миры Ацилут, Брия, Ецира, Асия поднимутся в парцуф САГ, наступит состояние, которое называется „Восьмое Тысячелетие“.
После того как миры АБЕА поднимутся в парцуф АБ, наступит состояние, которое называется „Девятое Тысячелетие“. После того как миры АБЕА поднимутся в парцуф Гальгальта, наступит состояние, которое называется „Десятое Тысячелетие“.
Это значит, что, пройдя полное исправление, Малхут мира Бесконечности наполнится светом, как и до Первого сокращения. Кроме того, она поднимется на бесконечный уровень, на уровень желания Творца отдавать. Однако, так как каббала рассказывает нам только то, что касается нашего исправления, только то, что мы должны делать, то мы не изучаем состояния после ступени Окончательного Исправления»[196].
6.3 Глава третья. C наукой и верой
6.3.2 Личность в религиозном, эзотерическом и научном мире
Для того чтобы захотеть получить свет, творение должно хорошо знать, какое удовольствие содержится в свете. Поэтому творение должно сначала получить свет, а затем почувствовать, что такое быть без света. Только тогда у него появляется настоящее желание получить свет.
Приведем пример из нашего мира. Когда человеку дают попробовать новый фрукт, то у него нет еще особого желания его съесть. Но после того, как попробовал этот фрукт, и он ему понравился, а теперь у него нет этого фрукта, только тогда он начинает по-настоящему желать его съесть, чтобы снова получить уже знакомое удовольствие. Именно это вновь возникшее желание человек ощущает как свое собственное.
Поэтому невозможно создать желание одним действием. Для того чтобы желание знало, от чего оно может насладиться, и почувствовало, что хочет насладиться, оно должно пройти целый цикл развития.
Это условие является в каббале законом: „Распространение света внутрь желания получать и его выход оттуда делают сосуд пригодным для выполнения его функции – получения всего света и наслаждения им“.
Свет наполняет сосуд и передает ему вместе с удовольствием также и свое свойство – желание отдавать. Сосуд, наслаждаясь светом, вдруг начинает ощущать, что он, как и свет, хочет отдавать. Дело в том, что Творец с самого начала создал свет способным передавать сосуду свое желание отдавать. После того, как свет создал стадию 1 и наполнил ее собой, она почувствовала, что хочет быть похожей на Творца (свет). Так как это новое желание, то оно становится следующей стадией развития сосуда – стадией 2, называемой „Бина“.
Стадия 2 – это желание отдавать. Она наслаждется тем, что по своим свойствам похожа на Творца. Это удовольствие называется свет Хасадим.
Получается, что стадия 2 противоположна по своим свойствам стадии 1: желанием первой стадии является желание получать, а желанием второй стадии – отдавать. Свет, который находится в стадии 1, – это свет Хохма, а свет стадии 2 – это свет Хасадим.
Когда желание получать, составляющее сущность стадии 1, начинает наслаждаться светом, который наполняет его, то оно немедленно начинает ощущать, что свет является дающим началом, а оно само – получателем. Тогда-то сосуд и начинает хотеть быть как сам свет, т. е. он теперь не хочет получать, а хочет отдавать. Поэтому содержащееся в нем желание получать исчезает, свет Хохма выходит из сосуда, так как удовольствие не может ощущаться без желания насладиться им.
Однако желание получать не может оставаться без света Хохма, потому что этот свет дает ему жизнь. Поэтому оно вынуждено получить внутрь себя небольшую порцию света хохма. Так появляется новое желание – стадия 3 развития творения или „Зеир Анпин“.
Эта стадия содержит в себе два желания:
– желание быть подобным свету – желание отдавать;
– желание получить немного света Хохма.
Поэтому теперь сосуд ощущает два света: свет Хасадим ощущается внутри желания отдавать, а свет Хохма – внутри желания получать.
Затем стадия 3 почувствовала, что из этих двух видов света именно свет Хохма соответствует ей, что это ее свет жизни. Вследствие этого в ней возникает новое и уже самостоятельное желание – получить не только небольшую порцию света Хохма, а весь свет Хохма.
На самом деле, стадия 2, а затем и стадия 3, захотели получить сначала немного света Хохма, а потом и весь свет Хохма не столько потому, что они почувствовали, что не могут жить без него, а потому, что свет, остававшийся вне сосуда, сообщил им, что не принимая весь свет, они не выполняют Цель Творения – насладить творения. Творения как раз должны получать свет, а не изгонять его.Поэтому главной причиной, приведшей к тому, что и стадия 2, и стадия 3 приняли свет, перейдя в следующие стадии, является то, что они захотели выполнить Цель Творения»[193].
Подобная логика позволяет объяснить, почему собственно происходят изменения и в каком направлении. Предвосхищая вопрос Скептика, заметим, что эта логика все же предполагает постижение в каббалистическом опыте реальности как таковой. Но, как пишет Михаил Лайтман, «кто лучше каббалистов знает реальность?!»[194].
Наконец, немаловажен и такой момент каббалистической логики: хотя каббалист часто говорит отдельно или о действиях Творца, или о том, как создаются миры, или о подъеме творения по ступеням постижения, но фактически он имеет в виду все эти три линии как единую реальность. В этом плане стоит обратить внимание на понятие парцуф, как включающее в себя все три группы смыслов.
«Таким образом, миры выполняют две функции:
· они постепенно, поэтапно скрывают, ослабляют свет Бесконечности. Это происходит при создании миров сверху вниз. Эти ступени скрытия называются мирами – оламот, от слова алама – скрытие, исчезновение;
· миры предоставляют творению (душам) возможность исправления. С помощью миров, по ступеням, образованным ими, можно подниматься снизу вверх. Каждая ступень – это парцуф, который возник во время создания миров сверху вниз, от Творца к творению. Для того чтобы подниматься по духовным ступеням, творение должно получать помощь от той ступени, на которую оно желает подняться.
Когда творение получает эту помощь, оно приобретает экран и поднимается на следующую ступень. Поднявшись на эту ступень, оно начинает именоваться так же, как и эта ступень, потому что приобретает те же духовные свойства.
Итак, все миры и все, что их составляет, представляет собой лестницу, которую Творец приготовил для того, чтобы человек мог подняться к Нему. Когда человек поднимается по этим ступеням, то все миры поднимаются вместе с ним. Ведь все миры и все, что в них находится, на самом деле находятся внутри человека. Поэтому кроме постигающего человека – творения, существует только Творец!»[195]
Наконец, в состав науки каббала входит теория. Как правило, теория в науке выполняет следующие функции: задает и описывает определенную предметную область (ее объекты и факты), позволяет разрешить поставленные наукой проблемы, обеспечивает решение связанных с проблемами задач, причем знания теории должны быть получены на основе принятых в данной науке способов доказательства и критериев строгости. Ясно, что проанализированные здесь особенности каббалистического дискурса позволяют понять характерные для каббалы способы доказательства и критерии строгости. Объяснительный И-план показывает, что в каббалистической теории, действительно, описывается очерченная каббалистами предметная область и разрешаются основные проблемы, волнующие каббалистов и многих других людей. А именно, как возник мир и человек, каково происхождение зла и эгоизма, какие ступени эволюции проходят души людей, кто может рассчитывать на более быстрое развитие и спасение, каковы механизмы взаимодействия Творца и творения и др. Добавим в качестве иллюстрации еще всего два примера – объяснение в каббалистической теории, что такое святость и перспектива грядущего спасения.
«Исправление этих сосудов происходит за счет того, что их „выбирают“, „извлекают“ из остальных 288 осколков. Каждый раз, когда используют какой-либо из 320 осколков, то снова и снова принимают решение не использовать ту его часть, которая относится к лев а-эвен.
В конце исправления сверху придет особый свет Хохма, называемый „Машиах“, который и исправит эти сосуды с помощью экрана, и этим закончится исправление всей Малхут мира Бесконечности. Такое состояние Малхут называется „Окончательное Исправление“ (Гмар Тикун).
Все сосуды, находящиеся в мирах Брия, Ецира, Асия (кроме лев а-эвен), исправляются согласно правилу – „от более чистого, более возвышенного, к более грубому“. Так как в каждом мире происходят 2 000 зивугим исправления, которые называются „годы“, или ступени, то всего в трех мирах БЕА есть 6 000 ступеней („лет“). Эти 6 000 ступеней называются „шесть будничных дней“.
После того, как все миры БЕА и лев а-эвен будут исправлены, то мир Ацилут распространится вниз, вплоть до точки нашего мира. Такое состояние называется „Седьмое Тысячелетие“. После того, как миры Ацилут, Брия, Ецира, Асия поднимутся в парцуф САГ, наступит состояние, которое называется „Восьмое Тысячелетие“.
После того как миры АБЕА поднимутся в парцуф АБ, наступит состояние, которое называется „Девятое Тысячелетие“. После того как миры АБЕА поднимутся в парцуф Гальгальта, наступит состояние, которое называется „Десятое Тысячелетие“.
Это значит, что, пройдя полное исправление, Малхут мира Бесконечности наполнится светом, как и до Первого сокращения. Кроме того, она поднимется на бесконечный уровень, на уровень желания Творца отдавать. Однако, так как каббала рассказывает нам только то, что касается нашего исправления, только то, что мы должны делать, то мы не изучаем состояния после ступени Окончательного Исправления»[196].
6.3 Глава третья. C наукой и верой
6.3.1 Новые недоумения скептика
Кажется, Вы меня убедили. Да, каббалу можно понимать как эзотерическое учение и как нетрадиционную науку, причем одно, как выше отмечалось, не противоречит другому. Однако каким образом эзотерическое объяснение соотносится с научным? Конечно, сегодня модно быть ученым и верить хотя бы в Бога, черта или нирвану. Однако как при этом человек сознает мир и себя, не впадает ли он в противоречия? Недавно я спросил одного своего приятеля философа и историка, почему он стал посещать церковь, и как он совмещает свои научные знания с христианской верой в Бога. Тот мне ответил: да никак, Бог у меня в одной «комнате», а природа с ее естественными законами в другой. Когда я устаю работать в одной комнате, я перехожу отдыхать в другую, а в конце жизни, вероятно, навсегда в нее переселюсь. Может быть, и сознание каббалиста устроено также?
Автор: Мне вполне понятны недоумения Скептика, ведь эта проблема обсуждается еще со Средних веков, начиная со святого Августина. Чтобы понять, как ее сегодня можно разрешить, я приведу два своих исследования: творчества Феофана Затворника и Павла Флоренского.
Автор: Мне вполне понятны недоумения Скептика, ведь эта проблема обсуждается еще со Средних веков, начиная со святого Августина. Чтобы понять, как ее сегодня можно разрешить, я приведу два своих исследования: творчества Феофана Затворника и Павла Флоренского.
6.3.2 Личность в религиозном, эзотерическом и научном мире
В лице Феофана Затворника (Георгия Говорова) органически сочетались: истинный служитель православной церкви, перу которого принадлежат многочисленные теоретические богословские работы; последователь аскетической исихастской традиции в православии, с которой Говоров познакомился, будучи с 1847 по 1853 гг. членом духовной православной миссии в Иерусалиме (именно в этот период он тесно общался с афонскими старцами), и высокообразованный человек, знавший много языков, преподававший логику и психологию в духовных семинариях Новгорода и Санкт-Петербурга (считается, что Говоров создал основы святоотеческой психологии).
Не правда ли, непривычно для обыденного научного сознания: богослов, эзотерик и педагог-ученый, причем известно, что теория и опыт в жизни Феофана Затворника не расходились. Свою жизнь Говоров закончил, как некоторые афонские старцы: с 1872 г. и до самой смерти он вел полностью затворнический и аскетический образ жизни в Вашинской пустыне. Творчество Феофана Затворника интересно именно этим необычным соединением, сосуществованием разных форм сознания или, как принято ныне говорить, форм рациональности – религиозной, эзотерической и научной.
Существует несколько точек зрения. Так, одни утверждают, что религиозное, эзотерическое и научное сознание, а также соответствующие типы рациональности не сводимы друг к другу и даже противоположны по своей природе (известны, в частности, обвинение православием восточного эзотеризма в демонизме или отрицание наукой религии и эзотерических учений как ненауки и неистинного знания). Однако в эзотерических учениях целые разделы эзотерической космологии, метафизики и психологии, т. е. научное мышление, с точки зрения самих эзотериков. Во многих эзотерических учениях встречаются также фрагменты, по языку неотличимые от религиозных построений. На этих обстоятельствах основывается другая точка зрения: указанные три формы сознания влияют друг на друга и даже взаимопроникают друг в друга. Такой взгляд характерен сегодня и для науковедения (известны концепции о влиянии мифологии и религии на развитие науки), и для некоторых богословских учений. Ярким примером может служить творчество П. Флоренского.
Я пытался разобраться в этой проблеме, рассматривая отношения между эзотеризмом и религией. В работе Феофана Затворника «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?» встречаются фрагменты, которые можно отнести к каждой из трех перечисленных форм сознания, а также другие, где религиозные, эзотерические и научные построения пересекаются.
Как можно развести религиозное, эзотерическое и научное сознание (мироощущение, рациональность)? Известно, что с позиций каждой из указанных выше форм сознания другие формы могут быть истолкованы как ее частный случай. К примеру: эзотерическая реальность – это всего лишь неадекватное понимание Бога; Бог – это религиозная форма понимания эзотерической реальности; научное представление мира – это одно из светских знаний о божественном мироздании или эзотерической реальности; наконец, религиозные и эзотерические трактовки мира часто понимаются как всего лишь квазинаучные, научно неотрефлексированные представления. Если я не принимаю такой позиции, то обязан указать основания, по которым данные формы сознания могут быть различены и сопоставлены. Такие основания включают в себя: анализ центральных идей, присущих каждому типу сознания; ответ на вопрос, что является исходной, непосредственной, последней реальностью (Бог, эзотерическая реальность, природа с ее законами); характеристику особенностей и логики мышления (т. е. типов рациональности), соответствующих этим формам сознания; характер общности представлений, принимаемых в каждой форме сознания (например, религиозные представления являются общими для всех людей данной конфессии; эзотерические – в принципе, могут принадлежать одному человеку, а именно, тому, кто их высказал; научные – общие для научного сообщества, придерживающегося определенной парадигмы); следствия для практики. Имея в виду эти положения, обратимся к идеям Феофана Затворника. Прежде всего для Феофана, так же как и для большинства верующих Бог есть первая и последняя реальность – сама жизнь и ее источник. Поэтому, говорит Феофан:
«Господь близ, близ и Ангел Хранитель с вами, – действительно.
Бог не только создал нашу бессмертную душу и вдохнул ее в тело, не только сотворил этот мир, но и сама жизнь – это Бог, поэтому он с нами не только мысленно, но и действительно. Далее, Бог православных – это Отец, Судия, Руководитель, причем строгий, суровый, но и справедливый, это:
Бог, который все сотворил, все содержит и всем управляет,
а верующие
во всем от него зависят, и Ему угождать должны,
поскольку Бог
есть Судия и Мздовоздатель всякому по делам его».
Все указанные характеристики рисуют Бога как личность и ответственное лицо – «сотворил», «содержит», «управляет», «судит», «воздает» и т. д.
Бог Феофана нравственно настолько постоянен в своих действиях, что его действия проявляют себя в обычной жизни почти как законы природы.
«Когда душа взойдет к совершенству Духа, – пишет вслед за св. Макарием Феофан, – совершенно очистившись от всех страстей, и, в неизреченном общении пришедши в единение и растворение с Духом Утешителем и сорастворяемая Духом, сама сподобится стать духом; тогда делается она вся светом, вся – ком, вся – радостию, вся – успокоением, вся – любовию, вся – благодатию и добротой».
Но ведь это и есть «полет в себя», конечная цель эзотерических усилий, когда эзотерик попадает в истинный мир своего учения (душа «сама сподобится стать духом»), где внутренний, преобразованный работой мир эзотерика расширяется до внешнего, становится на место внешнего. В эти поистине счастливые и волшебные для эзотерика моменты реализуются все его идеалы (человек становится светом, духом, радостью, успокоением, милосердием, благодатью, добротой), причем не только умственно, но и реально.
Однако для достижения этой конечной цели нужно пройти долгий и трудный путь. Необходима решимость посвятить свою жизнь служению Богу и уже при жизни обрести земной рай (таков православный, исихастский вариант спасения). Нужно особое рвение и «ревность» в достижении этой цели, т. е. эзотерическая установка на кардинальное изменение себя и достижение эзотерического спасения. Необходима молитва как форма медитации. Нужна постоянная устремленность к Богу «и совершенствование себя в Боге», с одной стороны, и аскеза, а также исключение желаний и страстей, не отвечающих эзотерической реальности, – с другой.
«Не смешивайте, – пишет Феофан, – ревность с ревностию. Ревность духовная вся истощается на угождение Богу и спасение души; она преисполняется страхом Божиим и непрестанное хранит внимание к Богу, всячески заботясь ничего не допустить ни в мыслях, ни в чувствах, ни в словах, ни в делах, что бы не было угодно Богу… Хотите ли поскорее вступить в рай сей? Вот что делайте: когда молитесь, не отходите от молитвы, не возбудив в сердце какого-либо чувства к Богу… Страсти бейте и извнутри, и вовне, а добрые стороны свои воспитывайте, давая им простор и упражнение. Главное тут молитва. Об ней уже была речь. За нею следует труд доброделания. И об этом была речь, когда вы замышляли о каких-то широких целях жизни. А вместе с сим должны идти душеспасительные чтения и беседы, и исполнение чинов церковных, и подвиги самоумерщвления – отказывать себе, когда нужно, понемногу в пище, в сне, в увеселениях и во всяких утехах самоугодия, и держать себя в постоянном самопротивлении и самопринуждении».
В этом пункте могут возникнуть естественные вопросы: а почему все это не религиозная жизнь именно в варианте исихастского православия? Почему это эзотеризм? Потому, что важно не только то, что речь идет о Боге, о молитве и борьбе со страстями, но и как Бог понимается (а он трактуется двояко: и религиозно – как личность, и эзотерически – как особая природа), какую роль играет молитва (она позволяет переходить из земного мира в мир эзотерический – рай при жизни), что собой представляет борьба со страстями (переделку человеческого существа в существо духовное, эзотерическое). И молитва, и вера в Бога, и аскеза могут быть проявлением не только религиозных мироощущения и жизни, но также эзотерических. Эзотерическое мироощущение Феофана проявляется также в почти научной трактовке природы духовности и духовного взаимодействия людей с ангелами – как эфира, особой световой энергии (идеи эфира, так же как и психологические представления, разрабатывались как раз во второй половине XIX столетия).
Близка к эзотерической – а именно, к учению о карме – идея зависимости судьбы человека после смерти от тех добрых дел, которые он сделал при жизни.
«Эту жизнь Бог нам дал, чтобы мы имели время приготовиться к той. Эта коротенькая, а та конца не имеет. Но хоть она и коротенькая, а в продолжение ее можно заготовить провианту на целую вечность. Всякое доброе дело туда отходит как вклад небольшой; из всех таких вкладов составится общий капитал, проценты с которого и будут определять содержание вкладчика во всю вечность. Кто больше пошлет туда вкладов, того содержание будет богаче; кто меньше, того и содержание будет менее богато. Господь всякому воздает по делам его… У тех, которые, получив благодать, не дали ей действовать в себе, а заморили, на суде Божием сначала отнимут дар благодати, а потом ввергнут их в тьму кромешную».
Идея благодати, о которой здесь говорит Феофан, крайне интересна; она вместе с представлением о Духе обеспечивает связь религиозных и эзотерических построений, как бы «сшивает» две разные онтологии, два способа мышления. С одной стороны, Дух и благодать – это действие в человеке Бога, Божественных сил, с другой – духовное естество человека. Именно Дух и благодать переделывают ветхую природу человека, выступая и как религиозное начало, и как эзотерическое.
«Что же это за дух? – спрашивает Феофан. – Это та сила, которую вдохнул Бог в лицо человека, завершая сотворение его… Дух как сила, от Бога исходящая, ведает Бога, ищет Бога и в Нем одном находит покой… Пришедши в возраст и видя в себе добрые стороны, мы нередко тщеславимся тем, или другие – нами, приписывая то себе самим; между тем как все доброе, что есть в нас, надо относить к благодати Божией, которая и все естественное в нас переделывает, и многое дает прямо от себя».
Кроме связки теоретической через идеи Духа и благодати оба типа сознания соединяются за счет принципа параллелизма божественных действий эзотерическим. Например, молитва – это, с одной стороны, действие религиозное (обращение человека к Богу и помощь Бога человеку), с другой – эзотерическое (перевод сознания через порог, отделяющий этот мир от мира эзотерического, духовного).
Итак, в «Письмах» Феофана органически сочетаются религиозные, эзотерические и даже научные построения. Но ведь цели и основания религии, науки и эзотеризма вроде бы различны. Ученый стремится адекватно описать действительность, исходя из некоторой общезначимой практики. Например, в Античности – это практика рассуждений по поводу реальных предметов, природных явлений, поступков людей. В Новое время добавляется инженерная практика; во второй половине XIX столетия – гуманитарная. Напротив, религия и эзотеризм – это поиск путей спасения, причем первая опирается на коллективный, соборный опыт жизни, а вторая – на индивидуальный.
Для человека верующего или эзотерика познание – всего лишь средство для спасения, а само спасение понимается так, чтобы обеспечить реализацию его ценностей, мироощущения, устремлений. В этом смысле Бог и эзотерическая реальность есть инобытие религиозной и эзотерической личности. Для ученого же его онтология (например, природа или космос) есть только объективация его научных методов и знаний. Подобная объективация, по сути, не затрагивает его личности, поэтому он может верить хоть и в Бога. Соответственно, религиозный человек может разделять научные или эзотерические представления, приноравливая их к религиозным.
«Духовная ревность, – пишет Феофан, – не гонит душевной (научности, художественности, житейскости, гражданственности), а только умеряет ее и упорядочивает, направляя ее к своим видам, не позволяя ей ревновать о чем-либо таком, что противно ей самой».
Другими словами, связь религиозных, эзотерических и научных построений осуществляется не столько в мышлении (хотя и эти моменты присутствуют), сколько в самой личности.
И действительно, Феофан с детства был приобщен к православной вере, а, следовательно, сформировался как личность на принципах домостроя; для него важны отношения отеческой заботы, подчинения, страха, порядка; это был человек с натуралистическим сознанием, т. е. признающий существование лишь одной реальности, в данном случае реальности Бога, в той трактовке, которую дает православная церковь. Но одновременно Феофан был человеком самостоятельного мышления, яркой личностью, на которую большое влияние оказали идеи Паламы и афонские старцы. Подобная личность нередко ищет свой индивидуальный путь к Богу и находит его, неосознанно для себя перемещая акценты: с идеи Бога-личности на идею Бога-природы (т. е. идею эзотерической реальности), с идеи религиозного спасения в Боге на идею пути к Богу-природе и аскезы (т. е. идею эзотерического спасения), с идеи сотворенной Богом природы на идею эзотерического мира, подчиняющегося своим собственным законам. Ну и конечно, Феофан был образованнейший человек, живо интересовавшийся современной ему наукой (психологией, физикой, космогонией), что не могло не сказаться на его представлениях.
Думаю, проанализированная работа Феофана Затворника заставляет серьезно пересмотреть наши привычные представления о различиях: и взаимосвязях разных форм сознания и мышления. Хотя они различаются по своей логике и основаниям, тем не менее могут уживаться (сосуществовать) в личности религиозного мыслителя, эзотерика или ученого, при этом рождаются новые синтетические представления, обогащающие каждую форму сознания и – более широко – религиозное, эзотерическое и даже научное мироощущения.
Вообще совмещение в личности разнородных начал, противоречивых с точки зрения логики, не такая уж редкость. Анализируя, например, творчество Галилея, я показал, что он, как и многие другие крупные гуманисты эпохи Возрождения (об этом, кстати, писал Л. Баткин), соединял в своей личности несоединимое. Так, Галилей, с одной стороны, интересовался техникой, с другой – был большой поклонник теоретического мышления по образу Архимеда. С одной стороны, он сочувствует платонизму и отвергает Аристотеля, с другой (где это необходимо) – пользуется аристотелевскими взглядами и логикой. С одной стороны, он был упрям и шел до конца в отстаивании своих идей, с другой – не менее часто прибегал к компромиссу. Поставив задачу понять секрет творчества и гения Галилея, я пришел к выводу, что вся тайна – в совпадении особенностей личности Галилея с запросами времени, т. е. в совпадении личности и культуры. Судя по всему, конец XIX столетия, да и наше время, требуют, в частности, личности типа Феофана. В этом смысле не случайны, например, и фигуры Флоренского и Бердяева.
Не правда ли, непривычно для обыденного научного сознания: богослов, эзотерик и педагог-ученый, причем известно, что теория и опыт в жизни Феофана Затворника не расходились. Свою жизнь Говоров закончил, как некоторые афонские старцы: с 1872 г. и до самой смерти он вел полностью затворнический и аскетический образ жизни в Вашинской пустыне. Творчество Феофана Затворника интересно именно этим необычным соединением, сосуществованием разных форм сознания или, как принято ныне говорить, форм рациональности – религиозной, эзотерической и научной.
Существует несколько точек зрения. Так, одни утверждают, что религиозное, эзотерическое и научное сознание, а также соответствующие типы рациональности не сводимы друг к другу и даже противоположны по своей природе (известны, в частности, обвинение православием восточного эзотеризма в демонизме или отрицание наукой религии и эзотерических учений как ненауки и неистинного знания). Однако в эзотерических учениях целые разделы эзотерической космологии, метафизики и психологии, т. е. научное мышление, с точки зрения самих эзотериков. Во многих эзотерических учениях встречаются также фрагменты, по языку неотличимые от религиозных построений. На этих обстоятельствах основывается другая точка зрения: указанные три формы сознания влияют друг на друга и даже взаимопроникают друг в друга. Такой взгляд характерен сегодня и для науковедения (известны концепции о влиянии мифологии и религии на развитие науки), и для некоторых богословских учений. Ярким примером может служить творчество П. Флоренского.
Я пытался разобраться в этой проблеме, рассматривая отношения между эзотеризмом и религией. В работе Феофана Затворника «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?» встречаются фрагменты, которые можно отнести к каждой из трех перечисленных форм сознания, а также другие, где религиозные, эзотерические и научные построения пересекаются.
Как можно развести религиозное, эзотерическое и научное сознание (мироощущение, рациональность)? Известно, что с позиций каждой из указанных выше форм сознания другие формы могут быть истолкованы как ее частный случай. К примеру: эзотерическая реальность – это всего лишь неадекватное понимание Бога; Бог – это религиозная форма понимания эзотерической реальности; научное представление мира – это одно из светских знаний о божественном мироздании или эзотерической реальности; наконец, религиозные и эзотерические трактовки мира часто понимаются как всего лишь квазинаучные, научно неотрефлексированные представления. Если я не принимаю такой позиции, то обязан указать основания, по которым данные формы сознания могут быть различены и сопоставлены. Такие основания включают в себя: анализ центральных идей, присущих каждому типу сознания; ответ на вопрос, что является исходной, непосредственной, последней реальностью (Бог, эзотерическая реальность, природа с ее законами); характеристику особенностей и логики мышления (т. е. типов рациональности), соответствующих этим формам сознания; характер общности представлений, принимаемых в каждой форме сознания (например, религиозные представления являются общими для всех людей данной конфессии; эзотерические – в принципе, могут принадлежать одному человеку, а именно, тому, кто их высказал; научные – общие для научного сообщества, придерживающегося определенной парадигмы); следствия для практики. Имея в виду эти положения, обратимся к идеям Феофана Затворника. Прежде всего для Феофана, так же как и для большинства верующих Бог есть первая и последняя реальность – сама жизнь и ее источник. Поэтому, говорит Феофан:
«Господь близ, близ и Ангел Хранитель с вами, – действительно.
Бог не только создал нашу бессмертную душу и вдохнул ее в тело, не только сотворил этот мир, но и сама жизнь – это Бог, поэтому он с нами не только мысленно, но и действительно. Далее, Бог православных – это Отец, Судия, Руководитель, причем строгий, суровый, но и справедливый, это:
Бог, который все сотворил, все содержит и всем управляет,
а верующие
во всем от него зависят, и Ему угождать должны,
поскольку Бог
есть Судия и Мздовоздатель всякому по делам его».
Все указанные характеристики рисуют Бога как личность и ответственное лицо – «сотворил», «содержит», «управляет», «судит», «воздает» и т. д.
Бог Феофана нравственно настолько постоянен в своих действиях, что его действия проявляют себя в обычной жизни почти как законы природы.
«Когда душа взойдет к совершенству Духа, – пишет вслед за св. Макарием Феофан, – совершенно очистившись от всех страстей, и, в неизреченном общении пришедши в единение и растворение с Духом Утешителем и сорастворяемая Духом, сама сподобится стать духом; тогда делается она вся светом, вся – ком, вся – радостию, вся – успокоением, вся – любовию, вся – благодатию и добротой».
Но ведь это и есть «полет в себя», конечная цель эзотерических усилий, когда эзотерик попадает в истинный мир своего учения (душа «сама сподобится стать духом»), где внутренний, преобразованный работой мир эзотерика расширяется до внешнего, становится на место внешнего. В эти поистине счастливые и волшебные для эзотерика моменты реализуются все его идеалы (человек становится светом, духом, радостью, успокоением, милосердием, благодатью, добротой), причем не только умственно, но и реально.
Однако для достижения этой конечной цели нужно пройти долгий и трудный путь. Необходима решимость посвятить свою жизнь служению Богу и уже при жизни обрести земной рай (таков православный, исихастский вариант спасения). Нужно особое рвение и «ревность» в достижении этой цели, т. е. эзотерическая установка на кардинальное изменение себя и достижение эзотерического спасения. Необходима молитва как форма медитации. Нужна постоянная устремленность к Богу «и совершенствование себя в Боге», с одной стороны, и аскеза, а также исключение желаний и страстей, не отвечающих эзотерической реальности, – с другой.
«Не смешивайте, – пишет Феофан, – ревность с ревностию. Ревность духовная вся истощается на угождение Богу и спасение души; она преисполняется страхом Божиим и непрестанное хранит внимание к Богу, всячески заботясь ничего не допустить ни в мыслях, ни в чувствах, ни в словах, ни в делах, что бы не было угодно Богу… Хотите ли поскорее вступить в рай сей? Вот что делайте: когда молитесь, не отходите от молитвы, не возбудив в сердце какого-либо чувства к Богу… Страсти бейте и извнутри, и вовне, а добрые стороны свои воспитывайте, давая им простор и упражнение. Главное тут молитва. Об ней уже была речь. За нею следует труд доброделания. И об этом была речь, когда вы замышляли о каких-то широких целях жизни. А вместе с сим должны идти душеспасительные чтения и беседы, и исполнение чинов церковных, и подвиги самоумерщвления – отказывать себе, когда нужно, понемногу в пище, в сне, в увеселениях и во всяких утехах самоугодия, и держать себя в постоянном самопротивлении и самопринуждении».
В этом пункте могут возникнуть естественные вопросы: а почему все это не религиозная жизнь именно в варианте исихастского православия? Почему это эзотеризм? Потому, что важно не только то, что речь идет о Боге, о молитве и борьбе со страстями, но и как Бог понимается (а он трактуется двояко: и религиозно – как личность, и эзотерически – как особая природа), какую роль играет молитва (она позволяет переходить из земного мира в мир эзотерический – рай при жизни), что собой представляет борьба со страстями (переделку человеческого существа в существо духовное, эзотерическое). И молитва, и вера в Бога, и аскеза могут быть проявлением не только религиозных мироощущения и жизни, но также эзотерических. Эзотерическое мироощущение Феофана проявляется также в почти научной трактовке природы духовности и духовного взаимодействия людей с ангелами – как эфира, особой световой энергии (идеи эфира, так же как и психологические представления, разрабатывались как раз во второй половине XIX столетия).
Близка к эзотерической – а именно, к учению о карме – идея зависимости судьбы человека после смерти от тех добрых дел, которые он сделал при жизни.
«Эту жизнь Бог нам дал, чтобы мы имели время приготовиться к той. Эта коротенькая, а та конца не имеет. Но хоть она и коротенькая, а в продолжение ее можно заготовить провианту на целую вечность. Всякое доброе дело туда отходит как вклад небольшой; из всех таких вкладов составится общий капитал, проценты с которого и будут определять содержание вкладчика во всю вечность. Кто больше пошлет туда вкладов, того содержание будет богаче; кто меньше, того и содержание будет менее богато. Господь всякому воздает по делам его… У тех, которые, получив благодать, не дали ей действовать в себе, а заморили, на суде Божием сначала отнимут дар благодати, а потом ввергнут их в тьму кромешную».
Идея благодати, о которой здесь говорит Феофан, крайне интересна; она вместе с представлением о Духе обеспечивает связь религиозных и эзотерических построений, как бы «сшивает» две разные онтологии, два способа мышления. С одной стороны, Дух и благодать – это действие в человеке Бога, Божественных сил, с другой – духовное естество человека. Именно Дух и благодать переделывают ветхую природу человека, выступая и как религиозное начало, и как эзотерическое.
«Что же это за дух? – спрашивает Феофан. – Это та сила, которую вдохнул Бог в лицо человека, завершая сотворение его… Дух как сила, от Бога исходящая, ведает Бога, ищет Бога и в Нем одном находит покой… Пришедши в возраст и видя в себе добрые стороны, мы нередко тщеславимся тем, или другие – нами, приписывая то себе самим; между тем как все доброе, что есть в нас, надо относить к благодати Божией, которая и все естественное в нас переделывает, и многое дает прямо от себя».
Кроме связки теоретической через идеи Духа и благодати оба типа сознания соединяются за счет принципа параллелизма божественных действий эзотерическим. Например, молитва – это, с одной стороны, действие религиозное (обращение человека к Богу и помощь Бога человеку), с другой – эзотерическое (перевод сознания через порог, отделяющий этот мир от мира эзотерического, духовного).
Итак, в «Письмах» Феофана органически сочетаются религиозные, эзотерические и даже научные построения. Но ведь цели и основания религии, науки и эзотеризма вроде бы различны. Ученый стремится адекватно описать действительность, исходя из некоторой общезначимой практики. Например, в Античности – это практика рассуждений по поводу реальных предметов, природных явлений, поступков людей. В Новое время добавляется инженерная практика; во второй половине XIX столетия – гуманитарная. Напротив, религия и эзотеризм – это поиск путей спасения, причем первая опирается на коллективный, соборный опыт жизни, а вторая – на индивидуальный.
Для человека верующего или эзотерика познание – всего лишь средство для спасения, а само спасение понимается так, чтобы обеспечить реализацию его ценностей, мироощущения, устремлений. В этом смысле Бог и эзотерическая реальность есть инобытие религиозной и эзотерической личности. Для ученого же его онтология (например, природа или космос) есть только объективация его научных методов и знаний. Подобная объективация, по сути, не затрагивает его личности, поэтому он может верить хоть и в Бога. Соответственно, религиозный человек может разделять научные или эзотерические представления, приноравливая их к религиозным.
«Духовная ревность, – пишет Феофан, – не гонит душевной (научности, художественности, житейскости, гражданственности), а только умеряет ее и упорядочивает, направляя ее к своим видам, не позволяя ей ревновать о чем-либо таком, что противно ей самой».
Другими словами, связь религиозных, эзотерических и научных построений осуществляется не столько в мышлении (хотя и эти моменты присутствуют), сколько в самой личности.
И действительно, Феофан с детства был приобщен к православной вере, а, следовательно, сформировался как личность на принципах домостроя; для него важны отношения отеческой заботы, подчинения, страха, порядка; это был человек с натуралистическим сознанием, т. е. признающий существование лишь одной реальности, в данном случае реальности Бога, в той трактовке, которую дает православная церковь. Но одновременно Феофан был человеком самостоятельного мышления, яркой личностью, на которую большое влияние оказали идеи Паламы и афонские старцы. Подобная личность нередко ищет свой индивидуальный путь к Богу и находит его, неосознанно для себя перемещая акценты: с идеи Бога-личности на идею Бога-природы (т. е. идею эзотерической реальности), с идеи религиозного спасения в Боге на идею пути к Богу-природе и аскезы (т. е. идею эзотерического спасения), с идеи сотворенной Богом природы на идею эзотерического мира, подчиняющегося своим собственным законам. Ну и конечно, Феофан был образованнейший человек, живо интересовавшийся современной ему наукой (психологией, физикой, космогонией), что не могло не сказаться на его представлениях.
Думаю, проанализированная работа Феофана Затворника заставляет серьезно пересмотреть наши привычные представления о различиях: и взаимосвязях разных форм сознания и мышления. Хотя они различаются по своей логике и основаниям, тем не менее могут уживаться (сосуществовать) в личности религиозного мыслителя, эзотерика или ученого, при этом рождаются новые синтетические представления, обогащающие каждую форму сознания и – более широко – религиозное, эзотерическое и даже научное мироощущения.
Вообще совмещение в личности разнородных начал, противоречивых с точки зрения логики, не такая уж редкость. Анализируя, например, творчество Галилея, я показал, что он, как и многие другие крупные гуманисты эпохи Возрождения (об этом, кстати, писал Л. Баткин), соединял в своей личности несоединимое. Так, Галилей, с одной стороны, интересовался техникой, с другой – был большой поклонник теоретического мышления по образу Архимеда. С одной стороны, он сочувствует платонизму и отвергает Аристотеля, с другой (где это необходимо) – пользуется аристотелевскими взглядами и логикой. С одной стороны, он был упрям и шел до конца в отстаивании своих идей, с другой – не менее часто прибегал к компромиссу. Поставив задачу понять секрет творчества и гения Галилея, я пришел к выводу, что вся тайна – в совпадении особенностей личности Галилея с запросами времени, т. е. в совпадении личности и культуры. Судя по всему, конец XIX столетия, да и наше время, требуют, в частности, личности типа Феофана. В этом смысле не случайны, например, и фигуры Флоренского и Бердяева.