Когда он нагнулся, чтобы поднять Геда, дракон выставил вперед свою гигантскую бронированную лапу, едва не коснувшись Аррена. На ней было четыре когтя со шпорами, как у петуха, но только из стали и длиной с лезвие косы.
– Собриост, – сказал дракон, словно январский ветер зашелестел примороженным тростником.
– Оставь в покое моего господина. Он спас всех нас, истратив при этом всю свою силу, а, может, и жизнь. Оставь его в покое! Аррен говорил с жаром и в повелительном тоне. Он был жутко напуган, страх переполнял его и выворачивал наизнанку. Юноша дорого бы дал, чтобы больше никогда в жизни не испытать подобного. Он был зол на дракона за его животную силу и огромные размеры – несправедливое преимущество. Аррен видел смерть, попробовал ее на вкус, и никакие угрозы не могли смутить его.
Старый дракон Калессин взглянул на него ужасным продолговатым золотистым глазом. В глубинах этого глаза растворились тысячелетия. Он видел зарю мира. Хотя Аррен и не смотрел в него, он знал, что тот глядит на него с мягкой и мудрой насмешкой.
– Арв собриост, – сказал дракон, и его присыпанные ржавчиной ноздри раскрылись настолько, что стал виден бушевавший в их глубинах едва сдерживаемый огонь.
После того, как дракон остановил Аррена, пытавшегося поднять мага, рука юноши осталась на плече Геда. Сейчас Аррен почувствовал, как голова Геда немного повернулась, и услышал голос мага:
– Это означает «забирайтесь сюда».
На миг Аррен замер. Это казалось полным безумием. Но перед ним была огромная когтистая лапа, похожая на ступеньку, над ней – изгиб локтевого сустава, а еще выше – выступ плеча и отходящая от лопатки мускулатура крыла: лестница в четыре ступеньки. А перед крыльями и первым огромным шипом на позвоночнике, у основания шеи было место, где мог усесться верхом один человек или двое. Если они, конечно, сошли с ума или утратили всякую надежду.
– Забирайтесь! – сказал Калессин на языке Творения.
Аррен поднялся и помог встать своему компаньону. Держа голову прямо, Гед с помощью Аррена вскарабкался по крайне необычным ступеням. Они уселись верхом на покрытый массивной броней загривок дракона. Аррен сел сзади, готовый в любую секунду поддержать Геда, если в том возникнет необходимость. Они начали согреваться, прижавшись к теплой, как полуденное солнце, шкуре дракона: под бронированными доспехами бурлил огонь жизни. Аррен заметил, что они оставили в песке на берегу тисовый посох мага. Море готово было поглотить его. Юноша хотел спуститься за ним, но Гед остановил его.
– Не надо. Я оставил всю свою волшебную силу у того пересохшего источника. Я больше не маг.
Калессин повернул голову и искоса взглянул на него. В его мудрых глазах таилась насмешка. Был ли Калессин самцом или самкой, неизвестно. Никто не знает, какие мысли роились у него в голове. Гигантские крылья медленно поднялись и раскрылись. Они были не золотые, как у Орм Эмбара, а красные, темно-красные, цвета ржавчины или крови, а, может, пурпурного шелка Лорбанери. Дракон осторожно, дабы не смахнуть своих ослабевших наездников, взмахнул крыльями, поджал гигантские задние лапы и как кошка прыгнул в небо. Пара взмахов, и они поднялись над туманом, затянувшим Селидор.
Махая пурпурными крыльями, Калессин взвился в сгущающихся сумерках над Открытым Морем и повернул на восток.
Поздним летом, сначала над островом Улли, затем над Усидеро и к северу от Онтуего пролетел низко над водой огромный дракон. Хотя драконы в Западном Пределе – не редкость, и люди знали о них не понаслышке, тем не менее, когда дракон пролетал над ними, фермеры высыпали из домов, приговаривая:
– Оказывается, не все драконы умерли, как мы думали. Возможно, и волшебники где-то еще сохранились. Как величественно он летит! Скорее всего, это Старейший.
Где Калессин приземлился, не видел никто. На этих дальних островах есть леса и холмы, куда редко забредают люди, и даже появление там дракона может пройти незамеченным.
Но на Девяноста Островах поднялся шум и переполох. Люди гребли от одного островка к другому, крича:
– Прячьтесь! Прячьтесь! Дракон Пендора нарушил свою клятву! Верховный Маг сгинул, а Дракон явился сожрать нас!
Не приземляясь и не глядя вниз, огромная отливающая сталью ящерица мчалась над маленькими островками и крохотными городами и фермами, не желая даже тратить огонь на таких малявок. Так они пронеслись над Гетом и Сердом и, преодолев проливы Внутреннего Моря, подлетели к Рокку. Ни память людская, ни древние легенды не сохранили свидетельств о том, чтобы какой-либо дракон презрел видимые и невидимые стены хорошо защищенного острова. Тем не менее, этот гигантский дракон бесстрашно пронесся на своих мощных крыльях над северным побережьем Рокка, над полями и деревнями, и мягко приземлился на вершину зеленого холма, возвышавшегося над городом Твилл. Затем он сложил свои кроваво-красные крылья и словно врос в почву Холма Рокка.
Юноши гуртом высыпали из Большого Дома. Ничто не могло удержать их. Но несмотря на свою молодость, они не смогли обогнать Мастеров, и прибежали к Холму вслед за ними. Когда ребята появились на вершине, Мастер Образов был уже там. Его светлые волосы пылали на солнце. Рядом с ним стоял Мастер Изменения, который вернулся пару дней назад в облике большой морской скопы, едва живой, с переломанными крыльями. Он долго находился в этой оболочке, удерживаемый своим собственным заклинанием, и вернул свой истинный облик лишь в Роще, придя туда в ту ночь, когда Равновесие было восстановлено и связывающие его путы опали. Пришел и Мастер Вызова, изможденный и обессиленный, который только прошлым вечером поднялся с постели. А позади него стоял Привратник и другие Мастера Острова Мудрости. Они смотрели, как слезали наездники, причем один поддерживал другого. Они видели, как те оглянулись вокруг со странным выражением удивления, удовлетворения и огорчения на лице. Пока они спускались с его спины, дракон лежал неподвижно. Затем он слегка повернул голову, прислушиваясь к словам Верховного Мага, и что-то коротко ответил ему. Некоторые наблюдатели разглядели насмешку в холодно поблескивающих желтых глазах дракона. Те, кто в состоянии был понять, услышали, как он сказал:
– Я доставил молодого короля в его королевство, а старика – к его дому.
– Мой дом чуть подальше, Калессин, – ответил Гед. – Я еще не добрался до туда.
Он взглянул на залитые солнечным светом крыши и башни Большого Дома и едва заметно улыбнулся. Затем он повернулся к Аррену, который стоял, стройный и легкий, в поношенной одежде, едва держась на ногах после долгого сидения верхом и всего пережитого, и встал перед ним на колени, склонив свою седую голову.
Поднявшись, Гед поцеловал молодого человека в щеку и сказал:
– Когда ты сядешь на трон в Хавноре, мой господин и дорогой компаньон, правь долго и справедливо.
Он вновь взглянул на Мастеров и молодых волшебников, мальчишек и горожан, сгрудившихся на склонах и у подножия Холма. Лицо его было спокойно, а в глазах застыла та же насмешка, что и в глазах Калессина. Повернувшись к ним спиной, Гед снова вскарабкался по лапе и плечу дракона и занял прежнее место между огромными крыльями на шее дракона. Расправив с оглушительным грохотом красные крылья, Калессин Старейший взвился в воздух. Из пасти дракона вырвались дым и пламя, от гигантских крыльев, молотящих воздух, поднялся сильный ветер. Он сделал круг над Холмом и отправился на северо-запад, где в четверти Земноморья отсюда находился остров-гора Гонт.
Привратник, улыбаясь, сказал:
– Он сделал все, что мог, и полетел домой.
Они наблюдали за летевшим между морем и солнцем драконом, пока тот не скрылся из виду.
Эпилог
– Собриост, – сказал дракон, словно январский ветер зашелестел примороженным тростником.
– Оставь в покое моего господина. Он спас всех нас, истратив при этом всю свою силу, а, может, и жизнь. Оставь его в покое! Аррен говорил с жаром и в повелительном тоне. Он был жутко напуган, страх переполнял его и выворачивал наизнанку. Юноша дорого бы дал, чтобы больше никогда в жизни не испытать подобного. Он был зол на дракона за его животную силу и огромные размеры – несправедливое преимущество. Аррен видел смерть, попробовал ее на вкус, и никакие угрозы не могли смутить его.
Старый дракон Калессин взглянул на него ужасным продолговатым золотистым глазом. В глубинах этого глаза растворились тысячелетия. Он видел зарю мира. Хотя Аррен и не смотрел в него, он знал, что тот глядит на него с мягкой и мудрой насмешкой.
– Арв собриост, – сказал дракон, и его присыпанные ржавчиной ноздри раскрылись настолько, что стал виден бушевавший в их глубинах едва сдерживаемый огонь.
После того, как дракон остановил Аррена, пытавшегося поднять мага, рука юноши осталась на плече Геда. Сейчас Аррен почувствовал, как голова Геда немного повернулась, и услышал голос мага:
– Это означает «забирайтесь сюда».
На миг Аррен замер. Это казалось полным безумием. Но перед ним была огромная когтистая лапа, похожая на ступеньку, над ней – изгиб локтевого сустава, а еще выше – выступ плеча и отходящая от лопатки мускулатура крыла: лестница в четыре ступеньки. А перед крыльями и первым огромным шипом на позвоночнике, у основания шеи было место, где мог усесться верхом один человек или двое. Если они, конечно, сошли с ума или утратили всякую надежду.
– Забирайтесь! – сказал Калессин на языке Творения.
Аррен поднялся и помог встать своему компаньону. Держа голову прямо, Гед с помощью Аррена вскарабкался по крайне необычным ступеням. Они уселись верхом на покрытый массивной броней загривок дракона. Аррен сел сзади, готовый в любую секунду поддержать Геда, если в том возникнет необходимость. Они начали согреваться, прижавшись к теплой, как полуденное солнце, шкуре дракона: под бронированными доспехами бурлил огонь жизни. Аррен заметил, что они оставили в песке на берегу тисовый посох мага. Море готово было поглотить его. Юноша хотел спуститься за ним, но Гед остановил его.
– Не надо. Я оставил всю свою волшебную силу у того пересохшего источника. Я больше не маг.
Калессин повернул голову и искоса взглянул на него. В его мудрых глазах таилась насмешка. Был ли Калессин самцом или самкой, неизвестно. Никто не знает, какие мысли роились у него в голове. Гигантские крылья медленно поднялись и раскрылись. Они были не золотые, как у Орм Эмбара, а красные, темно-красные, цвета ржавчины или крови, а, может, пурпурного шелка Лорбанери. Дракон осторожно, дабы не смахнуть своих ослабевших наездников, взмахнул крыльями, поджал гигантские задние лапы и как кошка прыгнул в небо. Пара взмахов, и они поднялись над туманом, затянувшим Селидор.
Махая пурпурными крыльями, Калессин взвился в сгущающихся сумерках над Открытым Морем и повернул на восток.
***
Поздним летом, сначала над островом Улли, затем над Усидеро и к северу от Онтуего пролетел низко над водой огромный дракон. Хотя драконы в Западном Пределе – не редкость, и люди знали о них не понаслышке, тем не менее, когда дракон пролетал над ними, фермеры высыпали из домов, приговаривая:
– Оказывается, не все драконы умерли, как мы думали. Возможно, и волшебники где-то еще сохранились. Как величественно он летит! Скорее всего, это Старейший.
Где Калессин приземлился, не видел никто. На этих дальних островах есть леса и холмы, куда редко забредают люди, и даже появление там дракона может пройти незамеченным.
Но на Девяноста Островах поднялся шум и переполох. Люди гребли от одного островка к другому, крича:
– Прячьтесь! Прячьтесь! Дракон Пендора нарушил свою клятву! Верховный Маг сгинул, а Дракон явился сожрать нас!
Не приземляясь и не глядя вниз, огромная отливающая сталью ящерица мчалась над маленькими островками и крохотными городами и фермами, не желая даже тратить огонь на таких малявок. Так они пронеслись над Гетом и Сердом и, преодолев проливы Внутреннего Моря, подлетели к Рокку. Ни память людская, ни древние легенды не сохранили свидетельств о том, чтобы какой-либо дракон презрел видимые и невидимые стены хорошо защищенного острова. Тем не менее, этот гигантский дракон бесстрашно пронесся на своих мощных крыльях над северным побережьем Рокка, над полями и деревнями, и мягко приземлился на вершину зеленого холма, возвышавшегося над городом Твилл. Затем он сложил свои кроваво-красные крылья и словно врос в почву Холма Рокка.
Юноши гуртом высыпали из Большого Дома. Ничто не могло удержать их. Но несмотря на свою молодость, они не смогли обогнать Мастеров, и прибежали к Холму вслед за ними. Когда ребята появились на вершине, Мастер Образов был уже там. Его светлые волосы пылали на солнце. Рядом с ним стоял Мастер Изменения, который вернулся пару дней назад в облике большой морской скопы, едва живой, с переломанными крыльями. Он долго находился в этой оболочке, удерживаемый своим собственным заклинанием, и вернул свой истинный облик лишь в Роще, придя туда в ту ночь, когда Равновесие было восстановлено и связывающие его путы опали. Пришел и Мастер Вызова, изможденный и обессиленный, который только прошлым вечером поднялся с постели. А позади него стоял Привратник и другие Мастера Острова Мудрости. Они смотрели, как слезали наездники, причем один поддерживал другого. Они видели, как те оглянулись вокруг со странным выражением удивления, удовлетворения и огорчения на лице. Пока они спускались с его спины, дракон лежал неподвижно. Затем он слегка повернул голову, прислушиваясь к словам Верховного Мага, и что-то коротко ответил ему. Некоторые наблюдатели разглядели насмешку в холодно поблескивающих желтых глазах дракона. Те, кто в состоянии был понять, услышали, как он сказал:
– Я доставил молодого короля в его королевство, а старика – к его дому.
– Мой дом чуть подальше, Калессин, – ответил Гед. – Я еще не добрался до туда.
Он взглянул на залитые солнечным светом крыши и башни Большого Дома и едва заметно улыбнулся. Затем он повернулся к Аррену, который стоял, стройный и легкий, в поношенной одежде, едва держась на ногах после долгого сидения верхом и всего пережитого, и встал перед ним на колени, склонив свою седую голову.
Поднявшись, Гед поцеловал молодого человека в щеку и сказал:
– Когда ты сядешь на трон в Хавноре, мой господин и дорогой компаньон, правь долго и справедливо.
Он вновь взглянул на Мастеров и молодых волшебников, мальчишек и горожан, сгрудившихся на склонах и у подножия Холма. Лицо его было спокойно, а в глазах застыла та же насмешка, что и в глазах Калессина. Повернувшись к ним спиной, Гед снова вскарабкался по лапе и плечу дракона и занял прежнее место между огромными крыльями на шее дракона. Расправив с оглушительным грохотом красные крылья, Калессин Старейший взвился в воздух. Из пасти дракона вырвались дым и пламя, от гигантских крыльев, молотящих воздух, поднялся сильный ветер. Он сделал круг над Холмом и отправился на северо-запад, где в четверти Земноморья отсюда находился остров-гора Гонт.
Привратник, улыбаясь, сказал:
– Он сделал все, что мог, и полетел домой.
Они наблюдали за летевшим между морем и солнцем драконом, пока тот не скрылся из виду.
Эпилог
В «Деяниях Геда» говорится, что тот, кто был когда-то Верховным Магом, явился на коронацию Короля Всех Островов в сердце мира – в Башне Меча в Хавноре. В песне утверждается, что когда церемония коронации завершилась и начался фестиваль, он покинул веселящуюся толпу и в одиночку спустился в порт Хавнора. Там качалась на волнах потрепанная штормами и годами лодка, пустая и без паруса. Гед позвал ее: «Ясноглазка», – и она подплыла к нему. Прыгнув с пирса в лодку, Гед повернулся спиной к земле и без помощи ветра, паруса или весел лодка отправилась в путь. Она вышла из гавани и устремилась на запад, мимо островов, через море. Больше никто ничего о нем не слышал.
Но на острове Гонт эту историю рассказывают по-иному. По их словам, молодой Король Лебаннен лично отправился на поиски Геда, чтобы привезти его на коронацию. Однако он не нашел его ни в Порт-Гонте, ни в Ре Альби. Никто не мог сказать точно, где Гед, знали лишь, что он бродит по высокогорным лесам. Говорили, что он гуляет там долгие месяцы и никто не знает его тайных троп. Кое-кто предложил поискать его, но Король не позволил им, сказав:
– Королевство, которым он правит, величественнее моего!
И он спустился с гор, сел на корабль и вернулся на Хавнор, чтобы вскоре взойти на престол.
Но на острове Гонт эту историю рассказывают по-иному. По их словам, молодой Король Лебаннен лично отправился на поиски Геда, чтобы привезти его на коронацию. Однако он не нашел его ни в Порт-Гонте, ни в Ре Альби. Никто не мог сказать точно, где Гед, знали лишь, что он бродит по высокогорным лесам. Говорили, что он гуляет там долгие месяцы и никто не знает его тайных троп. Кое-кто предложил поискать его, но Король не позволил им, сказав:
– Королевство, которым он правит, величественнее моего!
И он спустился с гор, сел на корабль и вернулся на Хавнор, чтобы вскоре взойти на престол.