Виктор высказал свое мнение:
   — Видимо здесь два провода: один из них внешний, который вы обрезали, а другой — внутренний. Раз так, то сейчас все, живущие в доме поднимутся на ноги.
   Де Бриссак выругался сквозь зубы и поставил стол в угол, откуда шел звук. Затем он водрузил на стол стул и, взобравшись на эту баррикаду, обрезал провод на карнизе. Звук немедленно оборвался.
   Антуан де Бриссак спустился и поставил мебель на место.
   Виктор сказал ему:
   — Теперь никакой опасности. И вы можете бежать через окно.
   — Я побегу только тогда, когда найду пакет с десятью миллионами, — отрезал де Бриссак.
   — Это невозможно!
   — Почему же?
   — У вас нет времени…
   — Что вы несете? — обозлился де Бриссак, — все это сплошная глупость! Лестница могла просто упасть. Ваши страхи не имеют никаких оснований. Стража связана. Мои люди охраняют ее. Наша задача продолжать поиски.
   — Они окончены.
   Де Бриссак был вне себя.
   — Я вышвырну тебя через окно! Что касается твоей доли, считай, что теперь она равняется нулю…
   В этот момент на улице раздался тревожный свисток.
   — Вы слышали? — спросил Виктор.
   — Да… Какой-нибудь запоздалый прохожий…
   — Или ребята, которые сняли лестницу.
   Они были перед лицом реальной, неумолимой опасности. Растущий страх Александры и странное поведение его компаньона волновали де Бриссака и приводили его в ярость.
   Прошло еще четверть часа. Их беспокойство все увеличивалось среди таинственного безмолвия и гнетущей, насыщенной угрозами тишины.
   Александра сжалась в комочек в своем кресле, не спуская глаз с закрытой двери. Де Бриссак возобновил поиски, потом вдруг прекратил их, вероятно, осознав их бессмысленность.
   — Дело было плохо продумано, — обронил Виктор.
   Гнев де Бриссака внезапно прорвался наружу, и он разразился проклятиями в адрес своего компаньона. Виктор между тем продолжал саркастическим тоном:
   — Дело было плохо продумано… Какая-то неразбериха!
   В ответ де Бриссак набросился на него с кулаками. Александра подскочила к ним, чтобы разнять.
   — Уйдемте отсюда! — повелительно воскликнула она.
   Они оба, де Бриссак и Александра, направились к двери, когда Виктор заявил агрессивным тоном:
   — А я остаюсь…
   — Ну нет! Вы тоже уйдете.
   — Я остаюсь. Когда я что-нибудь предпринимаю, я иду до конца. Вспомните ваши слова, де Бриссак: «Десять миллионов здесь. Мы это знаем. И после этого уйти с пустыми руками? Нет! Это против моих привычек». И против моих тоже.
   — Вы наглец! И я вас спрашиваю: какова ваша настоящая роль в этом деле? — воскликнул де Бриссак.
   — Роль человека, у которого есть голова на плечах.
   — Ваши намерения?
   — Начать дело сначала, на новых основах. Я повторяю это. Оно было плохо продумано. Плохая подготовка, скверное выполнение. Я все начну сначала.
   — Но каким же образом, черт побери?
   — Вы не умеете искать. Я тоже. Но есть специалисты по этой части.
   — Специалисты?
   — Я знаю асов обыска. И одного из них я сейчас позову.
   Он подошел к телефону и снял трубку.
   — Что вы делаете?
   — Единственную разумную вещь. Мы на месте. Нужно этим воспользоваться и без добычи не уходить. Алло, мадемуазель, будьте любезны дать мне Шатле 24 — 00…
   — Но кто это?
   — Один из моих друзей. Ваши друзья — скоты, и вы не доверяете им. Мой — один из профессионалов, и одним движением руки он изменит обстановку… Алло! Это Шатле 24 — 00? А, это вы, шеф? С вами говорит Маркос Ависто. Я на бульваре Майо, 96, на втором этаже частного дома. Срочно приезжайте сюда. Калитка в ограде и дверь дома открыты. Возьмите два автомобиля и несколько человек, в том числе Лармона. Вы найдете внизу трех сообщников Арсена Люпена, которые попытаются сопротивляться, а на втором этаже самого Люпена.
   Виктор на мгновенье замолчал. В левой руке он держал трубку, а в правой — браунинг, направленный на де Бриссака.
   — Без фокусов, Люпен, — воскликнул Виктор, — или я уложу тебя, как собаку.
   И он продолжал разговор по телефону:
   — Вы хорошо меня поняли, шеф? Надеюсь, через три четверти часа вы будете здесь. И думаю, вы узнали мой голос, не правда ли? Да, Маркос Ависто, или…
   Он сделал паузу, улыбнулся де Бриссаку, приветствовал галантным жестом молодую женщину, бросил свой револьвер в угол комнаты и заключил:
   — …или Виктор из светской бригады.

Глава 5
Триумф Люпена

1

   Виктор из светской бригады! Пресловутый Виктор, который мало-помалу, благодаря своей исключительной проницательности, распутал клубок дела. Виктор, который за сутки разоблачил трех первых похитителей желтого пакета. Тот, кто открыл господина Ласко, кто выследил барона д'Отрея и оказался невольным побудителем его самоубийства! Тот, кто разгадал коварные замыслы Феликса Дюваля! Это он, оказывается, подвизался в облике Маркоса Ависто…
   Де Бриссак перенес этот удар, не дрогнув. Он дал Виктору положить телефонную трубку, помедлил несколько мгновений и, в свою очередь, вынул револьвер.
   Александра, догадавшаяся о его намерении, тут же бросилась к нему.
   — Нет… Нет… только не это!
   Он прошептал, в первый раз обращаясь к ней на «ты»:
   — Ты права. Впрочем, результат будет тот же.
   Виктор усмехнулся:
   — Какой же результат, де Бриссак?
   — Результат нашей борьбы.
   — Он предрешен, — заявил Виктор, взглянув на часы, — сейчас половина третьего… Я полагаю, что через сорок минут мой шеф господин Готье положит руку на плечо Люпена.
   — Да, но до этого времени…
   Де Бриссак встал, расставив ноги и скрестив руки на груди, более высокий и намного более крепкий и энергичный, чем его противник, пожилой инспектор с морщинистым лицом и сутулыми плечами.
   — До этого времени, — повторил Виктор, переходя на покровительственный тон, — ты станешь более покладистым, мой добрый Люпен. Да-да! Это вызывает у тебя смех. Подумать только — дуэль между Виктором и Люпеном! Ты чувствуешь, что дело оборачивается в твою пользу. Один щелчок и все будет кончено. Глупец! Сейчас дело не в бицепсах, а в сером веществе мозга. И вот, по правде говоря, в этом отношении ты, Люпен, показал себя слабаком за последние три недели. Какое разочарование! Как, это тот самый Люпен? Неуловимый Люпен! Люпен — гигант!.. Арсен Люпен, я спрашиваю тебя, не в том ли все дело, что ты ни разу не сталкивался с достойным противником, тоже не лишенным апломба, с противником таким, как я?
   Виктор ударил себя в грудь, повторяя эти два слова:
   — Как я! Как я!
   Антуан де Бриссак покачал головой.
   — Действительно, ты хорошо обделал дело, господин полицейский. Вся эта комедия с Александрой… Первоклассно! Похищение аграфа… Кража у скупщика краденного… Все было разыграно великолепно. А суматоха в «Кембридже», сам способ, которым ты нас спас! Ай-ай-ай! Как я клюнул на приманку этого комедианта!
   Де Бриссак беспрестанно поглядывал на часы.
   Виктор рассмеялся.
   — Какой же ты трус, Люпен! Это то, чего я добивался! Показать тебе, что у тебя бабий умишко! И показать это перед Александрой, которая — ты чувствуешь? — сейчас над тобой в душе смеется. Что? Случай с лестницей выбил тебя из колеи? Немного же надо, чтобы вывести тебя из равновесия… Твоя лестница там, куда я оттолкнул ее ногой, вспрыгивая с нее на подоконник. Она прислонилась к балкону. Ах, как ты перепугался, когда узнал, что лестницы не видно! А что ты перепугался до полусмерти, не вызывает сомнения. Ты даже не помешал мне позвонить по телефону, и хотел даже удрать без миллионов!
   Виктор воскликнул:
   — Да приди в себя! Смотри, твоя любовница глядит на тебя! Ты что, болен? Ну-ка, хоть слово, хоть жест, будь мужчиной!
   Де Бриссак не шелохнулся. Сарказм Виктора был ему безразличен. Казалось, что он его не слышит. Устремив взор на Александру, он заметил, что та не сводит с инспектора глаз.
   Он снова взглянул на часы.
   — Еще двадцать пять минут, — процедил он сквозь зубы, — это много больше, чем мне надо…
   — Верно, — подтвердил Виктор. — Считай: одна минута потребуется, чтобы спуститься со второго этажа, и другая, чтобы выйти из дома с твоими сообщниками.
   — Мне нужна будет еще одна минута, — проронил де Бриссак.
   — Для чего?
   — Чтобы проучить тебя на глазах моей любовницы, как ты выразился. Когда полиция прибудет, она найдет тебя избитым и крепко связанным…
   — И с твоей визитной карточкой?
   — Именно так, старина! С карточкой Арсена Люпена! Надо уважать и ценить традиции. Александра, будьте добры, откройте дверь.
   Александра не шелохнулась.
   Де Бриссак ринулся к двери, и оттуда послышались проклятия.
   — Черт возьми! Она закрыта!
   — Как? — иронически осведомился Виктор, — ты и не заметил, что я ее закрыл? Надо быть внимательнее в твоем деле, мой милый…
   — Дай мне ключ!
   — Их у меня два: от этой и от другой двери, той, что в конце коридора.
   — Дай мне оба.
   — Чтобы ты спустился по парадной лестнице и вышел из дома как солидный буржуа, который выходит из собственного вестибюля к собственному автомобилю?.. Ну уж нет! Заруби себе на носу: ты или я! Люпен или Виктор! Молодой Люпен с тремя громилами и с револьвером и старый безоружный Виктор. А как свидетель баталии, как секундант дуэли, прекрасная Александра.
   Де Бриссак выступил вперед.
   Виктор насмешливо рассмеялся.
   — Иди же! Не жалей моей седины! Иди смелее!
   И вдруг де Бриссак бросился на соперника. Они, яростно сцепившись, покатились по полу, и дуэль сразу приняла характер самой жестокой схватки. Виктор пытался освободиться из железных объятий де Бриссака. Но их, казалось, невозможно было разжать.
   Что будет? Александра безмолвно следила за этой дикой сценой. С ужасом, без движения, как будто не хотела влиять на исход борьбы. Но безразлично ли ей было, кто выйдет победителем? Нет. Она с болезненным любопытством ждала результата.
   Однако, несмотря на физическое превосходство де Бриссака, Виктор все-таки взял верх. Поднявшись, он даже не перевел дыхания. Он улыбался с самым безмятежным видом и даже поклонился, как делает заправский цирковой борец, который «положил» своего соперника.
   А этот соперник был повержен! Он недвижимо, без сил, распростерся на полу.

2

   Лицо молодой женщины выдавало безмерное удивление. Казалось, она не верила своим глазам. Было ясно, что она ни на минуту не допускала поражения де Бриссака и воспринимала случившееся как чудо.
   — Это удар моего собственного изобретения, — проговорил Виктор, проверяя карманы де Бриссака и вытаскивая оттуда оружие — револьвер и кинжал. — Кулак бьет точно в определенное место… И никаких осложнений после не будет. Не беспокойтесь. Жертва выводится из строя примерно на час, не больше… Бедный Люпен…
   Но она и не беспокоилась. Она уже приняла сторону Виктора в этом поединке и думала сейчас об этом субъекте, который удивлял ее все больше и больше.
   — Что вы с ним сделаете?
   — Сдам полиции. Через четверть часа он будет в наручниках.
   — Отпустите его!
   — Нет!
   — Я вас умоляю!
   — Вы меня просите за этого молодчика? А за себя?
   — Делайте со мной, что хотите.
   Она сказала это со спокойствием, странным для женщины, которая только что дрожала от страха перед мнимой опасностью. Теперь она стояла лицом к лицу с реальной угрозой и не трусила. Больше того, в ее глазах можно было прочесть вызов и высокомерное презрение к опасности, которая ее подстерегала.
   Виктор подошел к ней и отчетливо произнес:
   — Я хочу, чтобы вы — слышите? — немедленно ушли отсюда.
   — Нет.
   — Поймите, как только мое начальство явится сюда, я уже больше не отвечаю за вас. Уходите же! Уходите, пока не поздно!
   — Нет. Я не уйду. Все ваше поведение доказывает, что вы действуете всегда так, как вам нравится, не считаясь с полицией, и даже против нее, когда это вас устраивает. Поэтому я прошу вас, спасите Антуана де Бриссака. Если нет, я остаюсь.
   — Вы что, его любите?
   — Дело не в этом. Спасите его.
   — Нет и нет!
   — Тогда я остаюсь.
   — Уходите!
   — Я остаюсь.
   — Тем хуже для вас! — рассердился Виктор. — Но знайте, что нет в мире силы, которая заставила бы меня спасти его. Вы слышите? Целый месяц я работал только ради достижения этой цели. Арестовать его! Разоблачить! Из ненависти к нему? Возможно… Но, скорее, из крайнего презрения.
   — Почему же презрения?
   — Хорошо. Я открою вам правду.
   В этот момент де Бриссак, с трудом дыша, приподнялся, но тут же снова упал. Конечно, сейчас он и не помышлял о бегстве, которое физически было для него невозможным. Ему оставалось только признать свое непоправимое поражение.
   Виктор схватил обеими руками голову молодой женщины и, в упор глядя ей в глаза, с горячностью проговорил:
   — Не смотрите на меня! Не спрашивайте меня вашими жадными глазами. Смотрите на него… На этого человека, которого вы любили… Или, вернее легенду о нем, о его неукротимой отваге, всегда новых и неожиданных ресурсах и приемах борьбы. Но смотрите же, вместо того чтобы отворачиваться от него. Смотрите на него и признайтесь, что он вас разочаровал. Вы ожидали лучшего, не правда ли? У Люпена должна быть совсем другая повадка.
   Он зло засмеялся, указывая пальцем на побежденного.
   — Арсен Люпен! Как же он мог позволить играть с собой как с мальчишкой? Не будем говорить о просчетах в самом начале дела, но здесь, этой ночью, что он сделал? Битых два часа валял дурака, в то время как я маневрировал и нагонял на него страх. И это Арсен Люпен! Ни одной светлой мысли!.. Посмотрите теперь на вашего Люпена. Ну как, хорош? И все-то потому, что получил тумака. Безобидный, кроткий, как ягненок. Что это — поражение? Но никогда Люпен, настоящий Люпен, не допустит поражения!
   Виктор выпрямился. Он как будто стал выше ростом.
   Приблизившись к нему и трепеща от волнения, Александра прошептала:
   — Что вы хотите этим сказать? Я не понимаю.
   — Понимаете! Правда начинает до вас доходить… Разве его вы любили? Перед ним преклонялись? Сознайтесь! Да и разве может Арсен Люпен походить на этого вульгарного авантюриста? Как вы могли быть настолько слепой, чтобы не заметить этого?
   — А кто же тогда этот человек?
   — Вор! — заявил резко Виктор. — Вор и никто больше. Если ты посредственность, без воображения, и не блещешь умом, то ничего нет проще, чем присвоить себе чужую славу и пустить публике пыль в глаза. Нетрудно и женщине внушить, что ты Люпен, особенно если эта женщина ищет что-либо из ряда вон выходящее, щекочущее нервы, а то и просто невозможное. И разыгрывать перед ней роль Люпена до тех пор, пока события не разоблачат актера и не бросят на землю, как манекен.
   Краска стыда залила ее лицо. Реальность ей стала ясна.
   — Уходите же, — снова сказал он. — Люди де Бриссака знают вас и вас выпустят. — Если нет — лестница в вашем распоряжении…
   — Я предпочитаю подождать.
   — Подождать? Кого? Полицию?
   — Мне все равно, — сказала она подавленно. — Однако… Одна просьба. Схватка внизу… Жертвы… не надо этого.
   Виктор взглянул на де Бриссака, который был по-прежнему беспомощен и не способен на усилия. Тогда Виктор открыл дверь, добежал до конца коридора и свистнул. Появился один из сообщников де Бриссака.
   — Скорее убирайтесь. Сейчас нагрянет полиция. И главное, уходя, оставьте открытой калитку.
   Потом он вернулся в кабинет.
   Де Бриссак не шелохнулся.
   Александра не подошла к нему. Они даже не обменялись взглядами: двое чужих…
   Протекли еще две или три минуты. Виктор прислушался. С улицы раздался рокот мотора.
   Перед домом остановился автомобиль. Потом второй.
   Александра вжалась в кресло и машинально царапала ногтями обшивку. Она была мертвенно-бледна, однако владела собой. Внизу послышались голоса, потом снова воцарилась тишина.
   — Господин Готье и его агенты вошли в комнаты. Вероятно, они развязывают грека и его телохранителей.
   В этот момент Антуан де Бриссак нашел в себе силы встать и подойти к Виктору. Его лицо было искажено страданием, пожалуй, больше, чем страхом. Он прошептал, кивая на Александру:
   — Что с ней станет?
   — Об этом не беспокойся. Думай о себе. Де Бриссак — ведь это твоя настоящая фамилия?
   — Нет.
   — А настоящую есть возможность установить?
   — Невозможно.
   — Преступления за тобой были? С кровью?
   — Нет. Кроме удара ножом, нанесенного Бемишу. А больше я ничем не запачкан.
   — Грабежи?
   — Никаких веских доказательств не наберут.
   — Короче, тебе грозит несколько лет тюрьмы?
   — Не больше.
   — Ты их заслуживаешь. А потом? Как будешь жить?
   — Бонами Обороны.
   — А тайник, куда ты их запрятал, надежный?
   Де Бриссак улыбнулся.
   — Лучше, чем тайник на колесах, устроенный д'Отреем в такси. Мой тайник ни за что не разыщут.
   Виктор похлопал де Бриссака по плечу.
   — Ну, пошли, надеюсь, ты все уладишь. Я не из злых. Ты мне отвратителен потому, что присвоил себе красивое имя Арсена Люпена, и тем самым принизил до своего уровня человека такой величины. Этого я не прощаю, и потому упрячу тебя за решетку. Но твою проделку в такси, если ты не проболтаешься на следствии, я тебе в вину вменять не буду.
   Голоса послышались теперь у самой лестницы.
   — Это они, — сказал Виктор. — Уже обыскали вестибюль и сейчас поднимутся сюда.
   На него внезапно нахлынула волна радости, и он неожиданно принялся танцевать. Он проделывал па с удивительной легкостью. И было так комично, когда пожилой господин с седыми волосами выделывал удивительные антраша, приговаривая при этом:
   — Вот, мой дорогой Антуан! Вот что называется «па Люпена». Они ничего общего не имеют с твоими недавними подскоками.
   Переводя дух, он продолжал:
   — А! Нужно обладать священным огнем, экзальтацией подлинного Люпена, который слышит шаги приближающейся полиции, один, окруженный врагами, и который мог бы кричать перед агентами: «Это он-то Люпен, скорчившийся тип? Нет, Виктор из светской бригады — вот кто настоящий Люпен. Если хотите схватить Люпена, арестуйте Виктора!»
   Он внезапно застыл перед де Бриссаком и проговорил:
   — Я тебя прощаю. Ни за что, просто за доставленную мне эту минуту… Я сокращаю твое наказание до двух лет, из них лишь год в тюрьме. А через год ты сбежишь. Согласен?
   Ошеломленный де Бриссак пролепетал:
   — Но кто же вы, сударь?
   — Ты слышал это!
   — Как? Вы больше не Виктор?
   — Действительно, был Виктор Отэн, колониальный чиновник, кандидат на пост инспектора Сюрте. Но он умер, оставив все свои документы, в тот самый момент, когда мне пришла в голову мысль играть время от времени роль полицейского. Только ни слова об этом. Продолжай выдавать себя за Люпена, так будет лучше. И потом, не болтай о своем особняке в Нейи. И ни слова против Александры. Понял?
   Голоса приближались.
   Виктор, который пошел навстречу господину Готье, бросил на ходу Александре:
   — Закройте лицо платком и, главное, ничего не бойтесь.
   — Я ничего не боюсь.
   Господин Готье появился в сопровождении Лармона и одного из агентов. Он остановился на пороге и с удовольствием оглядел представшее перед ним зрелище.
   — Ну, Виктор, все в порядке?! — радостно воскликнул он.
   — Все в порядке, шеф.
   — А это Люпен?
   — Собственной персоной под именем Антуана де Бриссака.
   Господин Готье внимательно посмотрел на пленника, довольно улыбнулся и приказал агенту надеть на него наручники.
   — Черт возьми! Это действительно щекочет самолюбие и доставляет удовольствие. Арест Люпена. Вездесущий, неуловимый Люпен, джентльмен-грабитель, наконец-то в ловушке. Полиции есть от чего торжествовать… Арсен Люпен арестован Виктором из светской бригады. Да, сегодня знаменательный день! Виктор, скажите, он хорошо себя вел, этот господин?
   — Как ягненок, шеф.
   — Но у него немного помятый вид.
   — Ему слегка попало, но это ничего.
   Господин Готье повернулся к Александре, которая сидела в кресле, прижимая к глазам платок.
   — А кто эта женщина, Виктор?
   — Любовница и сообщница Люпена.
   — Дама из кинотеатра? Женщина из Бикока? И с улицы Вожирар?
   — Да, шеф.
   — Примите мои комплименты, Виктор! Какой удар! Вы это расскажете мне во всех деталях. Что касается бон Обороны, то они, разумеется, исчезли? Надежно упрятаны Люпеном?
   — Они у меня, — ответил Виктор, вынимая из кармана пакет и из него девять бон.
   Взволнованный де Бриссак подскочил на месте как ужаленный и резко бросил Виктору:
   — Подонок!
   — Вот, наконец, когда у тебя пробудилась чувствительность к окружающему. Надежный тайник, ты уверял? Старая канализация в твоей вилле! И ты называешь это местом, которое невозможно найти? Ты ребенок. В первую же ночь, оказавшись у тебя в гостях, я раскрыл его, — с иронией проговорил Виктор.
   Он приблизился вплотную к Антуану де Бриссаку и чуть слышно проронил:
   — Молчи… Все это я тебе возмещу… Семь или восемь месяцев тюрьмы, не больше. А по выходе хорошая пенсия, равная пенсии ветеранов войны, и сверх того — табачная лавочка. Идет?
   Тем временем прибыли другие агенты. Они освободили грека и его людей, и он, поддерживаемый двумя телохранителями, жестикулировал и что-то возбужденно говорил.
   Как только грек заметил де Бриссака, он сразу же воскликнул:
   — Я его узнаю! Это он меня ударил и связал!
   Вдруг он замер на месте с выражением ужаса на лице. А потом, протянув руку к этажерке с сувенирами, простонал:
   — Они украли у меня десять миллионов! Альбом с почтовыми марками! Бесценную коллекцию! Я мог продать ее за десять миллионов. И это он, он!.. Пусть его обыщут… Презренный! Десять миллионов!

3

   Де Бриссака обыскали. Он не оказал никакого сопротивления.
   Виктор все это время чувствовал на себе два пристальных взгляда: Александры и де Бриссака, который с изумлением на него уставился. Десять миллионов исчезли… Но в таком случае… Де Бриссак что-то пробормотал, как будто собираясь обвинить Виктора и вместе с тем защитить себя и Александру.
   Но Виктор бросил на него такой повелительный взгляд, что тот мгновенно ощутил всю силу влияния этого человека и затаил дыхание. К тому же, прежде чем обвинять, надо было хорошенько поразмыслить, чтобы понять, каким образом исчезла эта коллекция, ведь искал он один, а Виктор сидел в кресле и не двигался с места.
   Виктор, покачав головой, заявил:
   — Утверждение господина Серифоса меня удивляет. Я не отлучался от де Бриссака и не переставал наблюдать за ним, пока он занимался поисками. Он ничего не нашел…
   — Тем не менее…
   — Тем не менее у де Бриссака были три сообщника, которые сбежали. Вероятно, это они унесли тот альбом, о котором говорит господин Серифос.
   Де Бриссак пожал плечами. Он-то хорошо знал, что его сообщники не входили сюда. Но он ничего не сказал. Делать было нечего. С одной стороны правосудие и вся его мощь. А с другой — Виктор… И он выбрал Виктора.
 
 
   Таким образом, в половине четвертого утра все было закончено. Господин Готье решил доставить де Бриссака и его любовницу в полицию, чтобы там их и допросить.
   Он позвонил в комиссариат Нейи. Комната, где был арестован Люпен, была опечатана, два агента остались в доме грека.
   Господин Готье и два инспектора усадили де Бриссака в один из автомобилей префектуры. Виктор, сопровождаемый Лармона и другим агентом, взяли на себя заботу о молодой женщине.
   На горизонте уже появились первые проблески зари, когда они уезжали с бульвара Майо. Было прохладно.
   Оставив позади Булонский лес, они выехали на набережную. Первый автомобиль направился другой дорогой. Александра съежилась в углу кабины, по-прежнему пряча лицо в платок. Сидя у открытого окна, она дрожала от холода. Виктор поднял стекло, а позже, когда они были уже недалеко от префектуры, приказал шоферу остановиться и обратился к Лармона:
   — Хорошо было бы согреться… Что ты об этом думаешь?
   — Мне думается, да.
   — Иди, принеси нам из кафе два стаканчика… Я не двинусь с места…
   Лармона живо выскочил из машины и, едва он скрылся в дверях заведения, Виктор сразу же послал ему вслед другого инспектора.
   — Скажите Лармона, чтобы захватил и перекусить… И чтобы поворачивался побыстрее.
   Он опустил стекло, отделявшее его от шофера, и, когда тот оглянулся, нанес ему сильный удар в челюсть. Затем он вытащил из машины потерявшего сознание водителя, положил его на мостовую и занял место за рулем.
   Набережная была безлюдна. Никто не видел этой сцены.
   Автомобиль быстро выскочил на улицу Риволи, к Елисейским полям и снова взял направление на Нейи. Скоро они остановились у особняка де Бриссака.
   — У вас есть ключ?
   — Да, — ответила Александра, казавшаяся совершенно спокойной.
   — Два дня вы можете жить здесь без всякой опаски. А затем ищите убежище у какой-нибудь подруги. Позже вы переберетесь за границу. Прощайте.
   Он уехал в том же автомобиле префектуры.
 
 
   Между тем начальник сыскной полиции был поставлен в известность о невероятном поведении Виктора и его бегстве вместе с арестованной.
   Явились на его квартиру. Там никого. Выяснилось, что сегодня утром хозяин вместе со своим слугой уехал куда-то в автомобиле префектуры. — Этот автомобиль затем нашли брошенным в Венсенском лесу.