Леонов Николай Иванович. Почерк палача

   — Не Иисус я и не придурок. При Юрке деньги нашли?
   — А как ты думаешь? — вопросом на вопрос ответил полковник.
   — Нашли небось около тысячи новыми, — уверенно сказал Илья. — Вот вы головы и ломаете, за что парня убили, если деньги не взяли? Видно, знал неположенное? — Илья отвернулся и посмотрел на приятелей, которые пили пиво из банок.
   — Ты как со следователем закончишь, подойди, еще побеседуем, — полковник сказал это таким тоном, словно и не сомневался — парень никуда не уйдет и беседа состоится.
   — Светке, жене Юрия, сказали?
   — Позвонили, ее “Скорая” вместе с малышом забрала, — полковник кивнул и снова присел на сиденье машины. Он словно ждал чего-то.
   Илья подошел к своей бригаде, пожал всем руки.
   — Жизнь какая-то сучья, — сказал Егор. — Я уж этой костлявой столько навидался, на взвод хватит, а все равно за сердце берет. Как работать будем, и так еле вытягиваем, за Юркины деньги никто ишачить не пойдет. Не завистливый я, но как на хоромы Полоза взгляну, дурею. Ну как это он так выкручивается, что у него на все хватает? Работает хуже, получает больше, как при коммунизме.
   Илья относился к хозяину неплохо, хотя и не раз ловил его на лжи. Но Егор точно ел из одной тарелки со своими ребятами, имел “мерс” еще крепкий, а в остальном не выделялся. Неподалеку от них стояла еще одна станция, начала она работать лишь два года назад, уже поднялась, ребята на иномарки сели, постоянно клиентура из богатеньких. В общем, кругом у всех прилично, вот только у них деньги от клиента до клиента, концы с концами то сойдутся, то разойдутся.
   — Титова к прокурору! — крикнули издалека.
   Илья подошел к ящикам, за которыми сидел следователь прокуратуры, мужчина среднего роста, полноватый, с заспанными глазами.
   — Садись, Илья, у меня такая странная фамилия — Гойда, зовут Игорь Федорович. Твои паспортные данные мне известны. — Он поправил лежавшую перед ним папку. — Обычно, Илья, ты приходишь на работу одним из первых, чего сегодня припозднился?
   — Я от метро бегу, Игорь Федорович, сегодня ногу слегка подвернул, на тротуар сел, растирал, прошло.
   — Бывает. — Следователь пока ничего не писал. — Деньги при Власове нашли. Ты лично сколько давал?
   — Сотенную. Мы скинулись ему на подарок, потом решили деньгами выдать, женщине ведь всегда виднее, что купить, — ответил Илья.
   — Верно решили, — следователь все не писал и смотрел куда-то в сторону. — Убили явно с целью грабежа, а вот деньги не взяли; считай, такое впервые в моей практике, — Гойда почесал лысину. — Какой грабитель сюда забредет, в вашу мастерскую, ведь никаких дорог мимо не проходит? Сюда разве что пьяный может забрести. Кто же будет в бухарика из пистолета стрелять, когда с него и кирпича достаточно?
   Илья легко выдержал взгляд следователя, пожал плечами, ответил:
   — Юрка уходил со всеми, и трезвый. Пузырек выпили на всю команду.
   — В котором часу? — спросил следователь.
   — Засветло, восьми еще не было.
   — А убили его после часа ночи, — рассуждал следователь. — Он наверняка домой торопился. Зачем вернулся?
   — Делать ему тут было нечего, Игорь Федорович, — уверенно ответил Илья. — У Полоза случается, что задерживаются, так не до ночи же.
   — Кто такой Полоз?
   — Фамилия такая смешная. Хозяин станции за поворотом, отсюда с километр, наверное, — обстоятельно ответил Илья.
   — Убитый с соседями дружил? Ну, не со всеми, хотя бы с кем-нибудь одним? — спросил Гойда.
   — Не видел, мы с ними отношений не поддерживаем. Они люди богатые. Сейчас подъезжать начнут, увидите, на каких машинах, — с некоторой завистью сказал Илья.
   — Мастера хорошие?
   — Какие там мастера! — Илья сплюнул. — Вы, начальник, меня о них не пытайте, не люблю я их, могу и наговорить.
   Неподалеку остановилось “Пежо”, из него быстро вышел Гуров. Все милицейские сразу подтянулись, Гойда тоже закрыл папку и сказал:
   — Ну, Илья Титов, будут вопросы, вызову. Если ты что ненароком вспомнишь, звони мне или в милицию, — и, подхватив портфель, направился к Гурову и его подчиненным.
   — Привет законнику и руководителю, — Гуров пожал руку Игорю, старому приятелю.
   — Здравствуй, Лев Иванович, — Гойда ответил мягким рукопожатием. — За что-то зацепились, вот за что конкретно, понять не могу.
   — Не зацепились, а напрямую вышли на банду убийц и угонщиков, — уверенно сказал стоявший здесь же Станислав. — Правда, некоторая несуразица все же наблюдается.
   Гурову вкратце пересказали события прошедшей ночи.
   — Мы имеем труп, прострелена голова. Тело обнаружено в нескольких метрах от станции техобслуживания. Это все, больше никаких выходов у нас нет и, как я полагаю, не предвидится, — сказал Гуров, повернулся к Станиславу и спросил: — Или ты что-нибудь утаил?
   — Не успел я ничего сказать, а ты уже так яростно решил доказать, что убийство к нашему делу не имеет отношения...
   — Так мы тебя слушаем. — Гуров злился на свою категоричность и добавил: — Станислав, я полностью на твоей стороне и не хотел никого обидеть.
   — Начнем с мотива. При убитом находилось около тысячи рублей, товарищи скинулись Юрию на подарок по случаю рождения сына.
   Гуров болезненно поморщился и заметил:
   — Убийство с целью грабежа отпадает.
   — Покойный ушел вместе со всеми, значительно позже он вернулся, — сказал Станислав. — Можно предположить, что у него с кем-то была назначена встреча.
   — Поздно он вернулся или сравнительно рано, мы не знаем, приблизительно известно только время убийства, а не возвращения, — Гуров взглянул на Станислава. — Я не возражаю тебе, а только уточняю, что является фактом, а что лишь предположение.
   По шоссе, у которого стояли сотрудники, пронесся “Мерседес-300”, за ним “Ауди-100”, следом еще один “Мерседес” подешевле.
   — Съезжаются работники соседнего автосервиса. Господин полковник, вы чувствуете разницу? — спросил Гойда.
   — Игорь, твоя нелюбовь к богатым людям общеизвестна. Станислав, продолжай, пожалуйста.
   Крячко, услышав столь вежливое обращение, чуть не вздрогнул. Он не знал, что Мария накануне отъезда устроила мужу выволочку, обвинив Гурова в высокомерном и даже грубом обращении с подчиненными.
   — Пожалуйста, — Станислав слегка поклонился. — В четыре утра мы пустили по следу собаку. Пес уверенно шел от трупа в сторону соседнего автосервиса. Почва каменистая, частично асфальт, интересных следов не обнаружено. Последнее. Парень был убит выстрелом в затылок, почти в упор.
   — Врач убежден, что пистолет имел глушитель, — вставил Гойда.
   — Человек, пользующийся таким оружием, редко обыскивает карман жертвы, — добавил Станислав.
   — Так в какую сторону ушел убийца и где собака потеряла след? — переспросил Гуров.
   — Вышел на шоссе, — ответил Гойда.
   — Игорь, прошу тебя, приложи максимум усилий и установи связь между жертвой и работниками соседнего автосервиса.
   Гуров кивнул и пошел к рабочим, которые так пока и не переоделись и работать вроде не собирались.
   — Здравствуйте, — сухо сказал Гуров. — Горе есть горе, беда не ищет человека, она слабая, сама натыкается. Я полковник Гуров, мы будем разыскивать убийцу. Дело дерьмо. Трасса, новостройка, каменистый грунт. Каждый может найти объяснение своей неудачи. Но я гарантирую, что люди будут стараться. Следователь прокуратуры и оперативники зададут вам еще тысячи различных вопросов. Терпите, а если можете помочь, то сами понимаете... Егор Егорович, на станции никогда не появлялось огнестрельное оружие? Никто не предлагал купить?
   — Такого отродясь не было, — ответил Рощин. — Следователь всех пытал, не дружил ли Юрка с соседями? Так я вам официально отвечу, что мы такого не замечали. И деньги у нас разные, и водка другая, и девчонки не такие.
   — А работники у них хорошие? — спросил Гуров.
   — Может, где и получше нас, но спеца класса Ильи у них нет, — Рощин указал на Титова.
   — Не прощаюсь, будем видеться. Егор, по дружбе мужской говорю, если ты сегодня лавочку не откроешь, будет только хуже. Поминками позже займетесь.
   — Парни, работать! — приказал Егор. — У кого жена посвободнее, пусть к Светке Власовой поедет.

* * *

   Хозяин соседней станции Анатолий Иванович Полоз оказался кряжистым седоватым мужиком с откровенно недобрым взглядом. Он стоял набычившись против Станислава и уверенно говорил:
   — Убивают по сто раз на дню! Ежели каждый раз работу останавливать, ноги протянешь. Ты мне справку в налоговую инспекцию дашь, что я день не работал?
   Станислав широко улыбнулся. Люди, хорошо его знающие, в такой момент старались отойти от сыщика подальше.
   — А почему на “ты”, Анатолий Иванович? — Улыбка стала еще шире, как в передаче “Куклы”. — Почему только день? Я полковник из главка, не простой участковый, я меньше пятнадцати и устраивать стесняюсь.
   — Мальцов пугай, ментяра! — И событие утра, и утренний опохмел ударили по нервам Полоза. Он хоть уже и понимал, что едет не в ту сторону, но остановиться не мог.
   — А вы знаете, уважаемый, сколько непредвиденных событий может произойти с человеком в камере за пятнадцать суток?
   Крячко глянул в небо, словно подсчитывая возможные неприятности, сам же пытался в это время сориентироваться, где полезней будет находиться хозяину автомастерской.
   Тяжелая рука Гурова разрешила его сомнения, легла на его плечо, а голос, в котором каждый россиянин узнавал крупные неприятности, спокойно произнес:
   — Полковник Гуров из главка. А вы, как я понимаю, хозяин ремонтно-технической станции Полоз Анатолий Иванович? Угадал? С вас сто граммов, пошли в контору.
   Неудобно большим начальникам прилюдно в физиономии друг другу плевать.
   Они направились в помещение. Перешагнув порог железных ворот, Гуров излишне громко произнес:
   — Полковник! Займитесь делом. Воспитание человека лежит на хрупких плечах педагогов из детсадов и школ, а нам приходится только наказывать.
   Он вошел в далеко не скромно обставленный кабинет Полоза и мазнул взглядом по элитной секретарше так, словно желал, чтобы девица сразу забеременела.
   — Чаю! И покрепче! И без всякого сахара! Гуров терпеть не мог разговаривать в подобном тоне, но Полоз был как раз тот человек, который понимал лишь хамство в чистом виде.
   Когда секретарша внесла поднос с чаем, Гуров резко развернулся и шагнул к директору, отчего тот почувствовал приступ удушья. Сыщик умышленно демонстрировал силу в присутствии женщины, которая вдосталь натерпелась и наползалась в этом кабинете. Гуров готовил ее на вербовку.
   — Кому, родной, за “крышу” платишь? Сухому? Крещеному? А из наших? Только быстро и без запинок, отвечай, как зубрила-отличник.
   Директор указал взглядом на секретаршу, Гуров расхохотался.
   — Ты, когда выпьешь, знаешь как разговариваешь? Мне уже кассеты с твоими исповедями складывать негде. Так, кто парня порешил, я знаю. Кто команду дал?
   — Господин полковник, клянусь, меня не было! — Полоз прижал руки к груди.
   Гуров повернулся к нему спиной, взглянул на секретаршу. Девочка отрицательно покачала головой.
   — Ладно, с таким дерьмом разберемся. — Гуров сбавил тон. — Днями большое начальство проезжало, некий Карандаш заметил, что на одной дороге, считай рядом, две станции техобслуживания, а разнятся, словно одна в Алабаме, другая — под Рязанью. Зачем гусей дразнить? Сгореть хочешь?
   — Так упрямый, собака, не платит.
   — А с мертвого больше получишь? Скажи, чтобы беспроцентный выходной на полгодика предоставили. Понял? — Гуров отошел к окну, пряча лицо в тень. Он понятия не имел о системе бандитского налогообложения. Затем он пошел было к двери, но вдруг остановился, словно что-то вспомнил. — Убийствами в министерстве занимаюсь я, мне твое ни к чему. Разберись. Тебе с делом не повезло: прокурорский чистенький, не подкопаешься, и мой зам, с которым ты на пустом месте свару затеял, из настоящих сыщиков, не отступится.
   — А я тут при чем? Шлепнули парня в стороне, у мастерских Егора. С меня спрашивать не по совести, господин полковник, — плаксиво запричитал Полоз.
   — Покойник от тебя шел, собака след взяла. Да и что, ночью он тут гулял? Лунатик, что ли? Да, еще. — Он взглянул на секретаршу. — Девчонку не трогай, работает и работает. — И ушел.

* * *

   Всей группой проехали к Гурову. Гойда, которому приходилось писать больше всех, занял стол Станислава. Тут прибыли и сыщики Валентин Нестеренко и Григорий Котов, они бросились к ничейному столу, Гуров, естественно, занял свой, на ногах остался один Станислав.
   Гуров взглянул на друга с хитрецой и сказал:
   — Дело непосредственно поручаю тебе, друг милый, так что рассиживаться некогда. Командуй. Я выскажу свое мнение, а ты как хочешь — считайся с ним или нет. Убийство привязано к нашему делу лишь наличием станций. Но раскрывать его необходимо, действуй. Зона поделена и принадлежит авторитетам Сухому и Крещеному. Первый держит Полоза, мальчишка из новой волны, а Крещеный имеет пять ходок, старая кость, видал, приличную станцию совсем сожрал. Разговаривая с людьми, ты можешь сыграть на этом противостоянии. Все. Командуй. — И он закурил.
   Оперы Нестеренко и Котов не служили в министерстве. Бывшие сотрудники, теперь пенсионеры, они работали в частном сыскном бюро, подчинялись давнишнему приятелю Крячко и уже не в первый раз “пахали” в группе главка. В благодарность генерал помогал бюро, а возможности у Орлова были значительные.
   Гриша Котов был невысокий носатый еврей, Нестеренко Валентин — рослый русак и ярый антисемит, любивший Гришку, как может только любить одинокий пятидесятилетний мужчина. Котов заставлял друга читать в свободное время Библию, в иудейскую веру не перевел, но уважать свой народ заставил. Все это не имело к работе никакого отношения, но Гуров считал, что у хорошей пары оперативников должна на двоих иметься одна пуповина. По такому принципу группа и была слеплена: Гуров — Крячко четверть века вместе на оперативной работе. Нестеренко и Котов столько же в милиции и никак не могут решить между собой вопрос о происхождении Христа.
   Генерал Орлов стоял несколько в стороне, своих ребят он любил, следил, чтобы не шалили, и даже себе не признавался, что завидует интуиции и таланту Гурова.
   — Господин следователь прокуратуры, мы вас внимательно слушаем. Гриша, записывай, — сказал Станислав.
   — Сегодня же съездить в больницу к жене погибшего. Главный вопрос. Находился ли он дома вчера вечером, когда пришел, ушел, как себя вел, что говорил? Почему деньги, собранные бригадой, не оставил дома? Лев Иванович, это я попрошу сделать вас. Еще нужно побеседовать с людьми из группировок Сухого и Крещеного, выслушать их мнение об убийстве. Исполнитель — Станислав. Время — до завтрашнего утра.
   — А не мало мне будет, Игорь? — ласково поинтересовался Станислав.
   — Окажется мало — добавим, — вставил Гуров.
   — Кстати, Лев Иванович, надо бы съездить в морг, выяснить все о пуле, — невозмутимо продолжал Гойда. — Валентин и Григорий, вы не были на месте преступления, как я понимаю, Лев Иванович сделал это умышленно. Поезжайте, почувствуйте атмосферу, установите, с кем из рабочих Полоза поддерживал связь убитый.
   — Да кто же нам скажет? — возмутился Нестеренко.
   — Никто, — ответил Котов. — Для этого и требуется такой нос, как у меня, тут унюхать надобно. И твоего боевого коня мы сначала загоняем на яму в хозяйство Полоза, потом я торгуюсь, и мы перегоняем его к Рощину.
   — Вроде до утра, господа сыщики, вам работы хватит, — задумчиво произнес Гойда. — Затем мне очень не нравится сам выстрел в затылок. Выстрел палача. Придется покопаться в биографиях. Пожалуй, этим я займусь сегодня же.
   — Ну, слава богу, — облегченно сказал Станислав. — А то я уже решил, что ты деваху завел.
   — Лев Иванович, у вас что имеется? — спросил Гойда.
   — Имеется, но не скажу, — ответил Гуров. — Понимаешь, Игорь, поешь ты здорово, но души в твоих словах нет. Ты каждому оболтусу обязан внушить, что только на него и надежда. Иначе они и работать будут, как ты излагаешь, от сих и до сих. Десять минут на треп, и пошли.
   — Покойный уходил от Полоза спокойно, шел с человеком, которому доверял, — высказался Станислав. — Почему не по шоссе? И вообще, куда они шли?
   — Я вас, оперативников, не пойму, — Гойда пожал плечами. — Ведь вопрос в том, почему застрелили парня? Получим ответ, так и составим всю картину.
   — Каждый об этом думает, — тихо сказал Котов. — Но и каждый знает, что никогда окончательный ответ не получаешь сразу.
   Ищем подходы или, как говорят в геометрии, пытаемся сделать дополнительные построения.
   — Почему они все время шли параллельно шоссе, а, сделав выстрел, убийца сразу вышел на шоссе? — спросил Нестеренко.
   — Ночью люди на шоссе привлекают к себе внимание. Калымщик — дурак, может приостановиться, предложить подвезти. Значит, мог запомнить. Убийца сразу вышел на шоссе, так как за ним пришла машина, — объяснил Гуров. — Все! По коням!

* * *

   Ресторанчик построили с год назад, и он не отличался от подавляющего большинства своих собратьев, которые нынче появились в Москве. Не модный, не звонкий, он не привлекал к себе особого внимания. Располагался ресторан недалеко от окружной и назывался “Веселые парни”, его хозяин — азербайджанец лет сорока, крепко сбитый, — имел всегда под рукой бейсбольную биту и пистолет на случай крутых разборок. Посещали ресторан в основном мужчины, встречались и женщины, подруги крутых парней, и проститутки, потерявшие и повидавшие все на свете. “Девочек” не трогали, считая, что они своим присутствием сглаживают криминогенную обстановку.
   Сюда заходили боевики тихо враждующих группировок и менты в штатском, о коррумпированности которых знали все, даже в отделе кадров. Живучесть таких ментов основывалась на их крайне умеренном аппетите. Скромный ужин да бутылка в карман — вот и все дела. Вечера здесь проходили однообразно и тихо, хулиганов не уважали, а сильно пьяных отвозили домой друзья.
   Азер, так в быту между собой звали хозяина, устроился хорошо, коньяк ему привозили с родины, овощи сбрасывали проходящие в город фуры, за мясо, правда, приходилось платить, но и готовил он его отменно.
   Когда в зал вошли двое мужчин, Азер слетел со своего “капитанского мостика”, встретил гостей молчаливым поклоном, он знав, что прибывшие рекламу не любят, да и не нуждаются в ней. Хозяева техстанций Анатолий Полоз и Егор Рощин хотели после тяжелых суток слегка расслабиться, перекусить и решить кое-какие вопросы.
   Кокетливая блондинка сразу принесла закуски и спиртное, вкусы гостей здесь были прекрасно известны.
   — За упокой души раба божьего! — поднял тост Полоз.
   Рощин кивнул и молча выпил.
   — Егор, мы тут посоветовались и решили на полгодика освободить тебя от налогов. Крещеный недоволен: не дело, говорит, когда на одной трассе бедный и богатый стоят.
   Предложение оказалось столь неожиданным, что Рощин, наполняя рюмки, плеснул на скатерть.
   — И сколько с меня опосля за такой подарок возьмут? — спросил Рощин, твердо решив отказаться.
   — То не я решаю, сказано, что бесплатно. Отдай мне мальца своего, Илюшку. Я за него тебе подъемник подарю, твой совсем плохой, а мне по случаю немецкий задешево достался.
   — Мне завтра платить, пусть приходят как обычно, я в должниках в жизни не ходил, — сказал Рощин и словно камень с души снял.
   — Мудак ты, Егор, я же тебе слова Крещеного передал, коли не по нраву, то с ним и объясняйся. — Лицо Полоза набрякло. Человеку задарма такие деньжищи отдают, а он еще и несогласный. Верно в народе говорят — у Рощиных дед богатым человеком слыл. Оттого красные и шлепнули его. Вот у Полоза все только пили и забот не знали, а сегодня копейку ни у кого не допросишься. Как ни крути, а советская власть жестче и мудрее была.