Лернер Анатолий. Колодец света

   Лика провела ладонью по его небритой щеке и улыбнулась ему.
   - Ты добрее, сестренка. Ты вселяешь в древние души Атлантов надежду на возвращение. Надежду - обрести свой Рай. Тот самый небесный Эдем, откуда я их изгонял. И я готов тебе в этом помочь. Ты многое пережила. Но многое тебе предстоит. Ибо кому многое дано, с того много и спросится. И переживешь ты все немедленно, сейчас.
   - Переживешь здесь и сейчас. - Долго звучало прощальное эхо.
   Исчезли Ангелы. Откуда-то сверху звучала Музыка.
   - Музыка Сфер. - Произнесла одинокая Сущность. Она узнала фуги Баха. Дыхание органа было чистым. По его трубам, словно по каналам, неслись потоки невероятной энергии. Теперь Одинокая Сущность ощущала их почти физически.
   Эти энергетические потоки преобразовывались в звуки. А звуки вновь поглощались ею, и так продолжалось до тех пор, пока внутри не возникла Речь.
   - Это будет иная жизнь. - Выдыхал орган голосом Одина. - Эта жизнь будет осознанной.
   - Страдание это будет осознанным. - Сущность произносила слова, принадлежащие Одину. Она не удивлялась этому и, прислушиваясь к себе, не ощущала внутреннего несогласия с тем, что она осознавала.
   - Ты не только поймешь, а, поняв, простишь всех, - самой себе говорила Одинокая Сущность, - ты воспылаешь чувством благодарности и нежной любви к тем, кто казался тебе недостойным.
   Перед взором Сущности пронеслись галереи образов и каждое слово, выкристаллизованное из нее самой, казалось, обретало грани кристалла. Все осколки тверди, однажды рухнувшей, едва небо стало ей тесным, были вместе.
   Меж тем портретная галерея наполнялась все новыми и новыми персонажами, чьи лица не только не были благородны, но скорее, они были мерзки и гадки. Сущность уже чисто физически ощущала их вибрации, которые те несли в окружающие их миры.
   От них расползались по миру иные силы. Силы, несущие в себе страдания и боль...
   12.
   - Да, - выдохнула дым Лика.
   - Это будет путешествие, полное приключений. Со счастливым концом и радостью возвращения.
   Она знала, что об этом ее походе, восхищенный Той пишет книги, и кто-то уже ставит фильм, нарушая авторские права, но она знала и другое. Она знала, что никто из актеров, даже весьма отдаленно не сможет ощутить того, что перечувствовала и пережила она.
   И она ни за какие коврижки не отдаст своей роли. Ведь, по сути, это даже и не роль вовсе. Это ее жизнь, без которой пьеса не была бы столь полной, а развязка и сам финал не были бы столь трагичны, что ли. Впрочем, это как посмотреть. Ведь, там где любовь, там, как сами понимаете, всегда проливается кровь...
   Но люди обожают истории о любви. И это, не смотря на кровь. А, быть может, даже, и благодаря ей. Кто не хотели бы сам жить, и любить, так же красиво, как в кино? Только вот получается совсем другое кино. Страшное кино получается.
   Лика посмотрела куда-то вверх, туда, где по ее мнению произрастали корни всех событий.
   В действительности, думала она, жизнь совершалась там. Здесь же только ее смутные отголоски.
   Вызвав музыку в душе, она подумала о том, что жизнь ее одновременно проистекает во множестве измерений.
   ...В бездне миров пребывала она.
   ...И одним из таких миров, был мир, созданный на Земле Атлантами.
   ...А потом были иные мистерии, без которых мистерия, разыгранная две тысячи лет назад в Палестине, оказалась бы несостоятельной.
   А потом...
   Потом она не только поняла, что двигало этими сущностями, но она почувствовала и то страдание человеческих душ, которое соседствует с проникновенным пониманием своей миссии.
   Миссии, что изначально была определена каждому из тех, кто называет себя жителем Земли. Миссии, определенной свыше. Из ближайшего к Земле мира. Мира Осознанности.
   ...А миры Осознанности приводили к мирам Знания. И эти миры включали в себя Знания, частицу которых иногда успевают зачерпнуть поэты.
   "Большинству народонаселения планеты Земля выйти в те сферы пока недоступно, - подумала она и вздохнула. - В плену мы все".
   И тогда Сущность преодолела последний барьер и материализовалась в мире, где Лика нехотя выходила из состояния медитации. Она погасила пламя третьего глаза, обвязав голову бусами из материнской коллекции Тоя. Она помнила эти камни.
   Еще свежи были ощущения, которые она испытывала, принимая их из рук воительницы Серафимы.
   Лика посмотрела с любовью на Тоя. Он тут же улыбнулся ей и продолжил:
   - И ты... - Говорил Той - Ты полюбишь их. И любовь твоя, и огонь ее, осветят все темные уголки твоей души; и коснется он всего живого. И счастье, и восторг, и понимание обрушатся на вас, и вы направите свой благодарный взор к небу, и сорвется с уст ваших неумелая молитва. Но слова в ней будут искренни, чувства чисты, помыслы светлы. И ты осознаешь, что все это уже было.
   И было во имя твое. Теперь тебе предстоит уже здесь, в мире материальном, утверждать своим примером истины, постигнутые тобою.
   13.
   ... Она всегда мечтала о свободе. Рожденные в мире, где со времен Атлантов правили силы материи, всегда мечтали о духе. Они стремились к его свободе. Только так они постигали значение духовности. Только в битве с Противодействующими силами.
   Противодействующим силам, обладавшим мощью высочайших энергий, заключенных в чувство собственной вины, Лика противостояла совместно с Воинством Одина. Только Воины Любви, ее братья и сестры, призванные Серафимой, воплощающейся на Земле в облике Танки, - смогли утихомирить разрушительные вибрации этого оружия.
   Вот тогда-то Лика и освободилась. И от чувства собственной вины, и собственной никчемности освободилась Лика. Тогда-то ей пришел ответ на ее вопрос: "А по какому праву?"...
   Сегодня Лика звала Сущность дальше.
   Звала туда, где было жарковато и неуютно даже ей. Там было просто страшно. Там, откуда она пришла освободить их...
   Ты освободишь их... - Слышала Лика голос Одина.
   - Ты освободишь их. - Говорил ей Той. - Именно ты освободишь души всех тех, кто еще сегодня внушал тебе чувство страха, чувство боли и сожаления.
   Ты освободишь их от невыносимых страданий. Страданий за свои поступки, продиктованные их ролями... - В руке Лики загорелся тот волшебный огненный меч, которым вооружил Сущность ее брат Херувим.
   Той смотрел на Лику, облачившую на себя доспехи.
   - Да это же меч Архангела! - Восклицал он. - Огненный меч, которым он сражался с Атлантами. Уф! Это был меч победы, Лика. Но злоупотреблять этим оружием в настоящем мире, побаивались и никогда особо не спешили...
   Лика продолжала снаряжаться.
   - Тем более что твоя миссия, Лика, изначально была иная. Ведь тебя же предупреждали ребята из Воинства Любви. Предупреждали? Разве тебе не говорили, что ты, доходя до ближайших границ Тьмы, освещаешь ее тем светом, что дарован тебе Одином?
   - Говорили. - Неохотно подтвердила Лика.
   - Если ты считаешь, что дошла до границ, где Тьма побуждает тебя взяться за оружие, лучше укажи туда лучом Одина. - Той суетно стал снаряжаться, осознавая, что его слова только подзадоривают Лику.
   - Твой сигнал засекут наверху. - Говорил Той. - Да за тобой, в конце-то концов, наблюдает целое Небесное Воинство! Они ждут этой команды! Ждут сигнала этим лучом!
   Лика закрыла глаза, и Той понял, что снова упускает ее. Он склонился над нею и тихо, вкрадчиво стал шептать:
   - Только так ты покажешь им координаты той точки во вселенной, где ты ожидаешь их помощи.
   Миссия Лики - нести Мир. Она познала гармонию миров, и теперь старалась привносить знания о них в свои миры. Остальное она должна была передоверить Воинам Любви. Но Лика всегда была в первых рядах. Она и впрямь была первоклассным воином.
   Впрочем, в войске Одина иных не водилось.
   И сейчас она, нащупав в себе сомнение, кинулась в его пределы, зная наверняка, что это была ловушка, устроенная воинами Противодействующих Сил. Ловля на живца.
   Но Лика знала и то, что это не просто капкан. Она чувствовала засаду, она ощущала пределы, за которыми начиналась ближайшая граница Тьмы. И она неслась теперь навстречу воинам Противодействующих Сил. Только победив собственный страх пред силою, от которой немеют все без исключения, она могла познать гармонию в освобожденном мире.
   - Ты поймешь свое место в мире. - Доносился откуда-то знакомый голос Тоя.
   - Ты поймешь, что ты и есть гармония. - Вторил ему голос Танки.
   - Ты и есть Бог, ты, Человек. - Произнесла она сама.
   И тогда настало ее Постижение. Это напоминало кристаллизацию. Первым кристаллом, засветившимся во мгле, стало ее Я. И Я спросило у нее:
   - Послушай, а что такое человек?
   И тело отозвалось первым! Оно стало рассказывать о себе. Ангел поднял крыло и, спрятав в него голову, тихо произнес:
   - Сейчас тело расскажет о человеке такое...
   - Но что оно такое, твое тело? - Ангел слева потеснил близнеца. Неужели это всего лишь повозка, колесница - машина?.. Но тогда это сложнейшая машина.
   - Машина, работающая на божественной энергии, которую аккумулирует то, что многие называют душой. Поверь мне, - сказал Херувим, - поверь, как одному из тех, на кого была возложена эта задача.
   - Человек, созданный по образу и подобию Бога, был создан с одним единственным скрытым и совсем неприметным дефектом. Во всем остальном он безупречен. Дефект же обнаруживается в самой настройке машины и выявляется в нарушении функций. С фиксированной точкой сборки человеческая машина из многофункционального сложнейшего агрегата превращается в не менее сложную машину, на которую установлены ограничители.
   Вот таким образом, человек был привязан к единственному из миров материальному. И любой выход в иные миры для него не проходит без деформаций.
   - И, тем не менее, тебе следует знать и помнить, что человеческая машина это аппарат совершенный. Это аппарат, который знает и умеет все. В него вложили все то, что необходимо человеку для достижения тех пределов во вселенной, где он вправе стать самим собой.
   - И это действительно так. Только вот тот, кто собирал... - Серафима выразительно посмотрела на брата.
   - Да, - невозмутимо произнес тот, - я взял, да и поставил фиксатор. Я его поставил в точке сборки. Об этом писал Кастанеда... А для чего я это сделал? Ну, наверное, чтобы человек сперва осознал себя. Узнал свои возможности в мире материальном. Чтобы...
   - Чтобы основательно забыть кто он и откуда. - Серафима немного иронично, слегка снисходительно, но переходила в наступление. - Этот механик туго знает свое дело. Он сделал все для того, чтобы ты возлюбила его творение, восхитилась им и назвала машину своим телом.
   Назвала тело собой, назвала его человеком. А затем настолько полюбила свое тело, чтобы не мыслила своего существования вне этой машины...
   - Да и как не полюбить себя? - Удивлялся Херувим. Теперь он принимал формы героев, излюбленные Джулией Белл.
   Казалось, он листает портфолио, где на каждой странице изображены великолепные машины в женском и мужском исполнении.
   - Так будет немножко веселей, - сказал Архангел, выбирая себе образ героя, сражающегося с гневным Идолом.
   - Ну, а вы чего ждете? - Подмигнул он сестрам-сущностям. Смотрите, какие формы. Он передал им альбом.
   Танка примерила себе стальные крылья, а Лика - шипы4.
   - Послушай, Оседлавшая ветер, - обратился к Лике Архангел, облачившийся в костюм Железного человека.
   - Похоже, ты готовишь свою сестру к Пиршеству. - Он ткнул железной перчаткой в изображение двух сестер, вытягивающих жилы из почти доеденного ими монстра.
   - Это и есть та самая хваленая любовь? - Спросил Железный человек.
   - А можно любить как-нибудь по-иному?
   Сестры обыгрывали свои костюмы:
   - Полюбить творчески? - Спросила Лика.
   - Полюбить не себя, а каждый свой орган?
   - Спросила Танка. - Полюбить каждый свой член, каждую клетку, каждый свой атом. Эта творческая любовь зовет меня к изучению самой себя.
   Своей машины.
   - Ведь только начав изучать себя, человек сможет обнаружить и понять, что его точка сборки, - улыбнулась сестра, - зафиксирована в одном положении. А что происходит в иных положениях?
   И тут начинается Танра.
   Здесь голос поэта бессмыслен.
   14.
   Писатель, тот самый писатель, что неустанно присутствовал рядом, счел возможным оставить Сущности наедине...
   За окном его кабинета, находящегося в доме отца, какой-то горожанин громко и фальшиво твердил в телефонную трубку свою роль.
   Писатель едва понимал его иврит и это непонимание, именно здесь и сейчас, ограждало его от мира фальши, в котором он пребывал, пока с ним снова не выходил на связь медиум. Он стал поводырем писателя, его прозревшими глазами, его пытливым слухом.
   Когда писатель вернулся, тантрический Танец Дракона был уже исполнен, и воин, разомлевший от восхитительного зрелища, возлежал на коврах, о чем-то говоря сестрам:
   - Когда вы свободно и безбоязненно научитесь управлять своей машиной, воин света оценил их формы, - так же, как она научилась управлять вами, вот тогда-то вы и сумеете убрать этот фиксатор...
   Он встал и направился к выходу:
   - Там простой ограничитель...
   - Сексуальная энергия меняет направление? - Догадалась Лика.
   - Она трансформируется в самом человеке.
   Она направляется на него самого. Вглубь. - Подсказывала серафима Танка. - И тогда он, погружаясь в себя, все выше поднимается к Богу.
   Я уже вижу в тебе Богиню.
   - Что значит: вижу? - Проявила недовольство Лика, сметая все сомнения Танки. - Я и есть та самая.
   Единственная и неповторимая. Ха-ха-ха. Вечная невеста! Вечная невеста Бога. - Лика кинула взор на Тоя. - Шехина, Бат Коль, провидица, голубушка, Исида5! - Лика передразнивала Тоя, повторяя те имена, которыми он называл ее, постигая.
   - А, уподобившись Богу, человек будет вправе продолжить Его творение. Невозмутимо завершил Той.
   - Творение - это знание Всего. - Лика превратилась в воительницу, какими они изображались в этом мире. Это был прекрасный, по-своему, мир. Но это был все же мир Джулии Белл.
   Чужой мир, куда по ошибке занесло Лику.
   Ее мир был еще прекрасней. И она настаивала на том, и даже готова была сразиться с каждым, кто усомнится в этом.
   - Творение - это любовь, - глядя на них, улыбалась Танка. - Это осознание и полная гармония с окружающим тебя миром. Это ощущение всего спектра, всей гаммы цветов в целом, и - каждой отдельной ноты, каждого его тона и всех оттенков полутонов. Но и это еще не все.
   - Ты открываешь для себя то, что называется мистическим состоянием. - В тон Танке произнес Той. - Ты обнаруживаешь в себе ранее неизвестные тебе способности. Это способность иного видения. На Руси это звалось некогда Очами сердечными...
   15.
   Той и сам не так давно обнаружил в своей машине наличие неизвестного ему доселе агрегата. Он нащупал то место, где была выставлена усиленная охрана. Там, по его мнению, и была заточена его душа.
   Приблизиться в этот сектор вселенной было не так-то просто.
   Ночами Той пытался придти к пониманию той хитрости, на которую пустился Механик, заточивший его душу в тело, словно в острог.
   И пока тело - эта машина - оставалась им неизученной, любая попытка души дать о себе знать была обречена на поражение.
   Она болела, стенала, но человек-писатель изощрялся гасить эту боль, успокаивая себя ложью.
   И тогда Той ему поведал, что, только понимание; только знание самого себя, выявление недоступных в обычном понимании функций собственного организма, дает человеку состояние душевного равновесия...
   - Да, - улыбнулся Херувим, кинув взор на близнеца. - Вот так утверждается в мире Любовь. И в таком благостном, высоком состоянии, порождающем любовь ко всему и всем, человек, уподобившись всему, становится творцом. Творцом в полном смысле того Слова, коим и были сотворены множества миров...
   Бог, так же, как и ты порождает свои миры внутри себя. Он, как и ты порождает их своей мыслью. И эти миры прекрасны... А твои?
   - Но понять это еще недостаточно. - Танка обняла Лику. - Понять недостаточно. Человеку даны эти знания.
   Их нужно взять. Но они под охраной. И знаешь, кто их охраняет от тебя? Записывай их имена!
   - Не нужно! - Остановила Танку Лика. - Я сама знаю их.
   Произошла корректировка, и она уже знала, что другой, инакий, отличный мир Джулии Белл, остался где-то позади.
   Должно быть, Джулия тогда посмеялась от души. Как бы то ни было, тот самый момент изображен ею в картине "Взгляд".
   А эмоции продолжали швырять Лику из мира в мир, и не было этому конца. Ну, и куда это, спрашивается, забросили ее эмоции сейчас? На каком она свете? На Том или на Этом? По каким законам живут здесь? И нужно ли ей жить по этим законам? И чем эти законы отличаются от тех, которые она признает как Законы?
   Ах, как Лика хотела Жить! Жить по Закону. По Высшему Закону.
   - Но человек ленив, - Вяло произнес Херувим, - ленив и темен. Человек не любопытен и боязлив. Человек в плену иллюзий. Он невежествен. Он во сне. И сон заменяет ему жизнь в реальном мире. Сон подменяет ему высший Закон. Сон подменяет ему знания.
   Лика увидела себя забившейся в угол кровати. Она стояла над собою, свернувшейся калачиком и прячущей голову в подушках.
   Она увидела на своей щеке рубец от сна.
   Почему-то ей стало тепло и уютно. Она ощутила полное доверие к этому теплому ложу, и потому потянулась к нему. Но чем ближе она приближалась к подушкам, тем ярче горел кровавый рубец на щеке той, о ком Лика понимала, как о себе.
   И тогда Лика увидела, как неутомимый воин Морфей, усыпляет ее спутников.
   Снималось старое кино.
   16.
   Повозка Воина скрипела на поворотах всеми рессорами кровати, а рассохшийся фургон содрогался на каждой кочке. Некто, облаченный в доспехи римского воина, шел по Иудейской долине и вел коня под уздцы. Размытая дождями глина прилипала к его котурнам, и он скользил вместе с конем, утерявшим в пути подкову.
   - Кому-то, воистину, на счастье. - Промолвил Воин, поглядывая на преградившее дорогу дерево.
   - Римляне борются с болотами, высаживая магические эвкалипты, вполголоса произнес он, - а тут, видно, потрудились разбойники.
   Укрывшись плащом от декабрьского дождя, воин уверенно подошел к дереву, намереваясь освободить себе путь.
   Раздвигая кусты, стараясь быть незамеченной, скользнула вдоль повозки женщина. Она заглянула в щель фургона и тут же отпрянула. Ей было довольно и этого мимолетного взгляда, чтобы понять, что на соломе из скорбных и строгих колючек, вповалку лежали поверженные демоны.
   Сделав над собою усилие, женщина снова заглянула внутрь повозки. Она с мистическим ужасом всматривалась в лица жертв.
   Все они были близнецы. Ни единого различия. Только шрамы, только рубцы, только раны на них разнились.
   Женщина сняла капюшон. Ее лицо отличалось от тех, что застыли в повозке, лишь едва уловимым румянцем, да живым блеском измученных глаз.
   Потупив взгляд, она смотрела себе под ноги, где в липкой жиже застряла одним углом карта. Скорее механично, чем от любопытства, она подняла карту. И опять, в который раз за сегодняшний день, она была поражена. Это была карта из уже известной ей колоды. Той самой колоды Карт Таро, которую просыпал на ее пути некий бесполый субъект, с замашками Сорбонского жлоба. Видно, подумала она, он временно состоял в попутчиках воина.
   Карта отозвалась ей немедленно. Она смыла прежнее изображение, и явила на своих полях маленькую девочку, стоящую у притворенных ворот. Карта не только отозвалась, она впустила Лику в себя. И Лика смогла убедиться, что ворота эти были не заперты. Но самой девочке предстояло еще увидеть это. А, увидев, что вход не на запоре, толкнуть от себя ворота. Толкнуть ворота и выйти в тот мир, что страшил эту маленькую девочку.
   Лика робко надавила на створки ворот, края которых уходили за пределы карты, - туда, где продолжалось действие в Иудейской долине; где воин Морфий склонился над спиленным кем-то деревом.
   Створки ворот, заскрипев давно несмазанными петлями, поддались ее воле. И карта обернулась зеркальной своей рубашкой к Лике.
   Из поля карты на нее смотрела усталая женщина, знающая о своем мире все. Это была одна из тех беспокойных близнецов, кто теперь безмятежно почивали в повозке Морфия. И снова Лика отпрянула назад. И, как оказалось, на сей раз вовремя.
   Кровать с поверженными близнецами охватило пламя, и едкий дым обволок и уволок близнецов куда-то в Гадес. Туда, где миллионы нереализованных душ, отправляются на консервацию.
   Это была огромная фабрика по консервации энергии. Фабрика Мэй-Эден6. Лика увидела знакомое лицо Тоя, и она потянулась к нему, но ее уже отнесло куда-то потоком. Она стала терять ориентиры, все стало рушиться.
   17.
   Едва подземные толчки приутихли, она взглянула на небо. Закат нисколько не удивил ее, хотя она впервые наблюдала за тем, как солнце рисовало бутылочную наклейку. Это и впрямь было очень похоже на этикетку "Мэй Эден". И все же, это был иной, не торговый Знак.
   Лика подняла камни. Это были все те же самоцветы. Кристаллы, содержащие знания не только о ней самой, но и об иных стихиях, воплощенных в других сущностях.
   Его стихией была Земля.
   Ей захотелось узнать о нем все. И она прильнула к кристаллам. Она прислушивалась к себе, пока окончательно не поняла, не почувствовала, что не ошиблась. Нет, не ошиблась.
   Сейчас она попала именно в свой мир. Мир, где все в ней отозвалось при имени Тоя.
   "Но стоит человеку однажды прислушаться к своей душе, - повторяла Лика некогда затверженный урок, - стоит человеку вспомнить, кто он такой, как он свободно овладевает мирами и Вселенными. Вначале же, человек должен выйти из состояния сна".
   Лика оглянулась туда, назад, где еще не должна была осесть сажа от тел, сгоревших в повозке воинов. И она поняла, что вся ее предыдущая жизнь была сном. "А вдруг и это сон?" - спрашивала она себя, но тут же сама и отвечала: "Нет, это уже не сон".
   Она и впрямь вышла из-под гипноза.
   Теперь предстояло снять ограничитель с "точки сборки".
   И Лика сделала это! И она не только вернула мимолетный образ милого ее сердцу Тоя, она вернула себя туда, где они были всегда неразлучны и счастливы!
   Но и это было еще не все! Овладев мирами, постигнув их, Лика, неожиданно для себя, стала ужасаться.
   А ужасалась она тому, насколько теперь показались уродливыми ей самой, эти ее миры. Она глядела на себя другими глазами. Глазами самой мудрости она исследовала собственные деформации, и обнаружила в себе те причины, которые, как ей казалось, уводили ее в сторону от неуловимого совершенства!
   Вот тогда-то на нее свалилось еще одно испытание. Все к чему она ни прикасалась - получалось, спорилось, удавалось. Но она ощущала катастрофическую нехватку знаний. Тех практических руководств, коими изобилуют все религии без исключения.
   К ней пришло понимание того, что нет у нее техник, нет у нее тех практических, прикладных и потому обязательных знаний, которые содержат, в которые вводят эти техники.
   Лика теперь сражалась с искушением знаниями. Она наблюдала за собой тогда, когда желание ускорить процесс обучения становилось все необоримее.
   Нет, она не стремилась переплюнуть Танку в интеллекте, она жаждала сравняться духовно. Когда это стало происходить, Танка все чаще стала представать пред ней в виде Серафимы, подсказывающей и предупреждающей.
   Не взирая на свое кажущееся несовершенство и неумение, (ведь любая твоя мысль материальна), - Лика торопливо строила и так же торопливо разрушала один мир за другим. Ее духовный Учитель дал ей формулу, и Лика знала, что все происходит непосредственно здесь. Следовательно, и начинать необходимо было Здесь и Сейчас.
   И Лика, прежде всего, кинулась исправлять саму себя. Что нужно женщине, чтобы очиститься от бремени неблаговидных помыслов, очистить свою душу от чужой, прилипчивой скверны, и привести свой мир в порядок, как приводят в соответствие с душою свое тело?
   Лика пол дня просидела в ванной. Она постриглась, перекрасила волосы и сделала макияж.
   Силы Любви были поблизости и помогали подруге советами. И Той не выдержал ее колдовства. Той с радостью уступил чувствам, нахлынувшим на него запахами благовоний и дорогих духов.
   Той и не подозревал, что его Лике помогают некие Силы. Те самые, что представляют собою непобедимую Мощь Разума. Теперь он видел это весьма явственно. Духи, которые были призваны отвечать за безопасность на Земле, теперь были ответственны и за безопасность Лики. Да, это и были те Силы Любви, к которым она была обращена навечно Одином.
   Эти силы стали защищать Лику. Они не только протягивали ей свою дружескую руку, но и предлагали ей свои знания о ней самой. Кто-то предлагал ей свою любовь... К примеру - Атлант Джози.
   Лика знала, что только все осознав, только осознав в себе все, человек становится истинным Человеком.
   О таком человеке будущего не мечтал ее муж... О таком человеке будущего писал Той. А до него об этом писал Ницше. И называли они это мостом.
   Мостом между Богом и Человеком. Душа Ницше мечтала о таком человеке будущего. Можно сказать и так: душа уже знала такого Человека. Знала и помнила. И называла Сверхчеловеком.
   18.
   Итак, мост. Той и Лика вышли к мосту. К тому самому мосту, по которому проходила осуществленная ими связь. Связь между небом и землей. И если Лика была Небом, Той олицетворял собой Землю. Между ними стоял этот мост.
   Мост, который соединял их. Мост, который их разделял.
   Это была волшебная Радуга. По ее семи каналам, по этим божественным струнам, которые она умело трогала, неслась к небесам ее благая весть.
   И хотя Той писал о Сверхчеловеке, она всегда оказывалась рядом, но по другую сторону радуги.