Левандовский Конрадт. Noteka 2015

Левандовский Конрадт
Noteka 2015

   К О Н Р А Д Т Л Е В А Н Д О В С К И Й
   Н О Т Е К А 2 0 1 5
   А вот каковы в стране той светские обычаи (...),
   ибо через два дня после прибытия моего,
   я был удостоен аудиенции. Мне приказали
   лечь на пол, ползти на животе и вылизывать
   языком пол, продвигаясь к королевскому трону.
   (...) Ежели Король желает какого-либо
   помещика или дворянина казнить почетным образом,
   приказывает Он посыпать пол коричневым
   ядовитым порошком, от которого тот
   неизбежно становится медлительным и
   лопается в двадцать четыре часа.
   Джонатан Свифт " Путешествия Гулливера"
   День начался и мрачно, и слишком рано, все как в детективном романе. Из постели меня вытянул звонок, а на пороге стояла парочка печальных типов.
   Ну, не совсем уж печальных. Увидев меня, эти оба улыбнулись, причем, один даже весьма широко. Отсутствие чиновнической серьезности понять было можно. Небритая рожа, бегающие глаза и взлохмаченные патлы наверняка делали меня похожим на барсука в состоянии похмелья.
   - Радослав Томашевский, сотрудник еженедельника "Скабрезные Новинки"? - спросил самый смурной.
   Я поглядел исподлобья.
   - Да, это я.
   Они вытащили удостоверения, весьма заботясь, чтобы я, не дай бог, не подумал, что это револьверы.
   - Министерство Национальной Обороны, - заявили они хором.
   - Знаете, господа, по-моему, все-таки это ошибка...
   - Можно войти?
   Ясный перец, вопрос был риторический. Когда они уже ввалились ко мне и закрыли дверь, тот, самый веселый, сообщил:
   - Мы пришли относительно ваших статей, касающихся нашего ведомства...
   - Так ведь я все выдумал, - трудно было сказать, было ли это разумным аргументом в данной ситуации, но, в принципе, а что мне было еще говорить.
   - Нам известно об этом, - сказал умеренно веселый. - Собственно, из-за этого мы и пришли.
   - Отчизна требует вас, - добавил печальный.
   В голове у меня все перемешалось.
   А все из-за того, что три месяца назад в "Скабрезных Новинках" поменялся главный редактор.
   Существовало несколько правил относительно перемещения задниц на стуле главного. Во-первых, длинные пребывания всегда следовали коротким, по принципу: тире-точка-тире-точка, как в азбуке Морзе. Во-вторых, каждый главный редактор типа "тире" начинал с основательной реформы журнала с целью его максимального приближения к рынку. А говоря по-человечески: проводил в жизнь гениальные, по его мнению, идеи, по его превращению в чтиво для полуграмотных идиотов. Плодом подобных экспериментов становилось резкое падение тиража, в результате чего, издатель тут же сплавлял новатора и садил на его место более реалистически настроенного человека, который довольно скоро доводил тираж до прежних объемов. Следовало пребывание типа "точка". Через какое-то время издатель снова задумывался, а как бы "Новости" сделать более продаваемыми. В результате начинался новый цикл. В этом не было бы ничего неприятного, если бы каждую реформу не сопровождал погром среди постоянных сотрудников.
   На сей раз пришла очередь "точки", то есть, порции прогресса. Новый главный с порога заявил, что с этой минуты мы будем не каким-то образчиком желтой прессы, но серьезным бульварным журналом. Среди авторов, производящих всяческую дуристику, началась паника. Кто-то врубил компьютер и с ходу стал переделывать селянина из Петркова, что зарубил жену сапкой, в графа Луиса из Монако, который задушил любовницу живым питоном. Несколько типов предусмотрительно побежали поискать работы в другом месте, а мне стукнула в голову эта чертова задумка. Гонимый ею, я сразу же записался на прием к главному.
   - Чем вы занимались до сих пор? - спросил тот через полчаса, внимательно глядя на меня.
   Я сообщил ему названия парочки своих дурковатых опусов. Согласно моим ожиданиям, главный неодобрительно скривился.
   - Мы же решили, что пора покончить с выдумками, - заявил он. - Теперь мы станем журналом более репортажным. Помимо этого, мы начинаем публикацию продолжения "Пана Тадеуша". Но не книги тринадцатой! - предупредил он, видя радостный блеск в моих глазах. Имеется один молодой, очень способный поэт, который взялся описать историю рода Соплицов до Январского Восстания включительно...
   - Ага... - По-моему я знал, какой поэт имеется в виду. Несомненно тот, которому недавно в ускоренном темпе пришлось жениться на дочке вице-президента издательства. - Так что, мне хотелось бы предложить кое-что совершенно новое, - заявил теперь уже я.
   - Что конкретно? - Мина главного свидетельствовала, что ему не до новых идей.
   - Я подумал, что "Новинки" могли бы опубликовать несколько сверхсекретных документов нашего Генерального Штаба.
   - А откуда вы их возьмете? - заикнулся было тот и для равновесия сразу же пожал плечами.
   - Выдумаю.
   Я без большого труда мог прочитать иероглифы, в которые сложились морщины на лбу моего собеседника. С одной стороны, я портил ему новую концепцию его издания, а с другой, если бы мне удалось устроить приличную бучу... запрос в Сейме... Для "Скабрезных Новинок" это было бы прекрасной рекламой!
   - Ну ладно... Думаю, что, несмотря на запланированные перемены, на предпоследней странице мы найдем немножко места. Ладно уж, выдумывайте... закончил он уже в совершеннейшем расстройстве.
   Я же вернулся чертовски довольным собой. Мало того, что нашел способ ущучить главного, но и впервые за всю карьеру в "Скабрезных Новинках" мне попалась писанина, требующая для своего создания более трех нейронов. И я с энтузиазмом взялся за работу. И надо ж такому случиться, псякрев, что через шесть недель пан Президент разогнал Сейм и объявил себя Начальником Державы...
   В автомобиле умеренно веселый представился как полковник Моращик, после чего вытащил военкоматовскую папку с моим личным делом.
   - Вы в армии не служили? - спросил он, развязывая тесемки.
   - Нет.
   - Это почему же?
   - У меня обнаружили аллергию на кошачью шерсть.
   Раздраженный, он резко зашелестел бумажками. Когда он нашел результаты врачебного исследования, мина у него вытянулась.
   - И правда, - вздохнул он. - Имеется аллергия на кошек, а к тому же на пыль и травяную пыльцу.
   - То есть, к казармам и полигону, - резюмировал я, размышляя, когда, наконец, он перейдет к делу.
   - Я надеюсь, что пан не пацифист, - заговорил тот, что до сих пор больше всего лыбился.
   - Нет, зато знаю кучу анекдотов про военных.
   Провокация принесла совершенно ошеломляющий результат. Все трое явно обеспокоились. Мне показалось, что они не знают, как со мной разговаривать.
   Наступило неловкое молчание. Мы как раз проезжали Западный Вокзал и сворачивали в направлении Иерусалимских Аллей. В этот момент пацифистски настроенный голубь поставил отметину на ветровое стекло. Хорошая примета, подумал я.
   - Будьте добры понять, что нам очень важно ваше сотрудничество, отозвался наконец Моращик. - Мы вам совсем не враги.
   - А кто же?
   Самый печальный облегченно вздохнул и на миг отвернулся от руля.
   - Бригадный генерал Рышард Янковский, - протянул он руку.
   - Я тоже генерал, только дивизионный, - представился самый веселый.
   - И что мы теперь будем делать? - сказал я, пытаясь скрыть изумление.
   - Готовить оборону страны согласно тактики вашей задумки, - сообщил Моращик.
   - Мы могли бы заняться этим и сами, но посчитали, что вы будете ценным консультантом, - добавил Стебновский.
   - Не верю!
   Мы как раз въезжали в ворота дома напротив Универмага на Иерусалимских Аллеях.
   - Конструкцию широкополосного пеленгатора, о котором упоминалось в ваших статьях, мы уже разработали, - продолжил Стебновский. - В настоящий момент продолжается монтаж двух тысяч подобных устройств. Кроме того, сегодня утром мы начали рассредоточение бронетанковых дивизий.
   Я слушал и не мог слова промолвить. Впервые с детсадовских времен мне нечего было сказать. Автомобиль затормозил во внутреннем дворе.
   - Вы написали три статьи? - спросил Янковсский.
   - Нет, четыре, - еле выдавил я из себя. - И все их сдал в редакцию "Скабрезных Новинок".
   - Псякрев! Я же говорил, что этот главный что-то скрывает, занервничал Моращик. - Мне кажется, что ваш шеф от страха уничтожил последний текст о стратегии хаоса.
   - Это на него похоже, - буркнул я, изо всех сил маракуя, к чему они ведут. - Мы что, должны готовить какие-то маневры?
   Все трое поглядели на меня как на пришельца с Марса.
   - Мы являемся тайной консультационной группой Начальника Державы, холодно известил Стебновский. - Наше задание состоит в организации оборонительной войны, которая начнется не далее, чем через девяносто шесть часов. Разработанные нами указания будут напрямую передаваться в Генеральный Штаб, а уже оттуда, в форме приказов поступать непосредственно на фронт!
   Удар обухом по голове произвел бы на меня гораздо меньшее впечатление.
   - Так это... - с трудом сглотнул я слюну. - Так это значит, что американцы не блефуют?
   Афера с Сеймом началась совершенно невиннейшим образом. В один прекрасный день в какой-то из газет появилась солидно подкрепленная фактами статья о связях одного из депутатов с российской мафией. Этот депутат принадлежал к малюсенькой оппозиционной партии, у которой не было ни малейшего шанса войти в какое-либо правительство. А доказательства были настолько неопровержимыми, что Сейм практически единогласно принял решение о лишении его депутатской неприкосновенности и изгнал паршивую овцу из своего круга.
   И таким вот образом родился прецедент.
   Где-то через неделю, когда все уже почти забыли об этом деле, другая газета, никоим образом не связанная с той, первой, опубликовала свои материалы, компрометирующие трех следующих депутатов, на сей раз одного из правящей коалиции и двух из основной оппозиционной партии. Как и в первый раз, факты были неопровержимыми. Документы и снимки однозначно указывали, что господа депутаты брали от российских мафиози большие бабки за то, чтобы нажимать правильные кнопки при голосовании. В Сейме забурлило как в кратере действующего вулкана. Конечно, аферу с удовольствием бы придушили, если бы не свеженький прецедент, который теперь оказался как заноза в заднице. В конце концов, большинство в Сейме, исходя из предположения, что после окончания всего скандала будет иметь на один голос больше, несмотря на писк оппозиции, сделала всем троим виновным политический секир-башка.
   И после этого сорвалась лавина. Все новые и новые газеты, частные радио- и телестанции начали наперегонки выявлять связи последующих депутатов с российской мафией. На сей раз доставалось, в основном, представителям правительственной коалиции. Журналисты превратились в охотников за головами, пышущих жаждой убийства. Отдельные газеты начали даже аукционы проводить: сколько же депутатов скомпрометируют себя.
   Депутаты Сейма поначалу от неожиданности подурели, а потом, как один, стали делать дураков из других.
   Тем временем, стало общеизвестно, что в первой половине девяностых годов прошлого века польская полиция заключила с "бизнесменами из-за Буга" некое неформальное соглашение. Взамен за то, чтобы не трогать поляков, российские мафиози получили карт бланш относительно их земляков на территории Польши. Они могли их вешать, сжигать, насиловать и рубить им головы, а наши стражи порядка должны были глядеть на это сквозь пальцы, при условии, что среди жертв не будет польских налогоплательщиков. Обе стороны выполняли соглашение на совесть, пока наконец, в течение последующей четверти века, как-то незаметно - незаметно, две трети польских парламентариев очутилось в тайных ведомостях на оплату частных обществ с львиной долей российского капитала.
   Все эти события меня касались очень слабо. В то время, когда Сейм напоминал горящий склад взрывчатых веществ, я работал над серией статей, благодаря которым надеялся досидеть до окончания правления последующего главного редактора "Скабрезных Новинок". Армия, которой, по странному стечению обстоятельств, правили целых два министра национальной обороны одновременно (потому что большинство в Сейме, назначив нового министра, как-то не удосужилось отозвать старого), казалась институцией совершенно безобидной. Форму и стиль документов Генерального Штаба я слямзил из общедоступных исторических и детективных книжек.
   Честно говоря, моей целью была невинная, интеллектуальная забава. Мне хотелось найти ответ на вопрос, каким образом можно эффективно сражаться с противником, располагающим огромным технологическим перевесом. Раз над полем битвы у нас висит вражеский наблюдательный спутник, ниже разведовательные самолеты, под ними стратегические бомбардировщики, истребители, штурмовики, вертолеты, а уже под всем этим зонтиком бронетанковые и моторизованные подразделения, то как можно раскусить эту пирамиду, не располагая подобными структурами в своих войсках?
   Ответ на этот вопрос давали теория хаоса и теория турбулентности. Суть была в том, чтобы избегать концентрации собственных войск перед наступлением. Ведь если мы начнем накапливать в одном месте бронетанковые соединения, чтобы потом начать наступление, то противник, располагающий хорошей электронной разведкой и перевесом в воздухе молниеносно вычислит эту группировку и через несколько минут переработает ее в кучу металлолома и опилок, заправленных капелькой кетчупа. Причем, все это задолго до того, как на горизонте появятся вражеские танки. Посему, наши войска должны концентрироваться только в момент наступления, а не перед нею, поскольку это делает их уязвимыми от уничтожения с воздуха.
   В природе существует некое явление, которое точнехонько отвечает этим требованиям. Это молния, бьющая из тучи в землю. Перед тем как бабахнуть, электрические заряды не собираются в одном месте тучи, но в самый момент разряда молнии стекают из всего ее объема. Вопрос в том, как сделать, чтобы танки вели себя как наэлектризованные капельки воды и льда, а "бронированная молния" ударила туда, куда нужно?
   Разрядом молнии "управляет" разность электрических потенциалов между небом и землей. В случае танков управляющим элементом мог бы стать источник радиошума, которым несомненно была бы колонна танков и бронемашин. Достаточно снабдить рассеянные на большой площади танки пеленгаторами, после чего, по радио послать им приказ наступать. Такого типа наступления нельзя обозначить на штабной карте одной единственной стрелкой, скорее всего, это будет куст, напоминающий зигзаг молнии, но можно быть уверенным, что эта "молния" ударит именно туда, где следует. Помимо того, если командирам отдельных танков отдать приказ избегать взаимных контактов перед встречей с неприятелем (в случае непредумышленного сближения, наши должны немедленно разъезжаться), то всю операцию можно сравнить с так называемой турбулентностью в течении. А поскольку к турбулентности невозможно до сих пор применить какую-либо математическую теорию, передвижения наших войск станут для противника совершенно непредсказуемыми.
   Основываясь на данной задумке, я сварганил четыре отдельных текста, загримированные под тайные штабные документы. Главный немного крутил носом и бубнел, что писанина для поддержки духа была хороша во времена разборов Польши, но материал купил. Три части даже успели появиться в свет.
   Тем временем, политическое землетрясение достигло пика. В тот момент, когда уже и общественное телевидение включилось в процесс вытаскивания за ушко и на солнышко приспешников российской мафии, а за ним и Сейм, а говоря точнее: правительственная коалиция, стало известно, что всю эту операцию подготовила и начала военная разведка. Премьер ни о чем не знал, зато Президент полностью, хотя и негласно поддерживал и одобрял. В тот момент, когда Верховная Палата определяла, на каком фонаре возле Наместниковского Дворца следует повесить Главу Государства, по всей Польше началась облава на российских "бизнесменов". Схваченных заталкивали в товарные вагоны и на шару отправляли за Буг. Несколько самых паскудных типов в общем замешательстве "сбежали в Манчжурию". И, ясный перец, премьер опять ни о чем не знал.
   Тут коалицию охватило законотворческое безумие. Они несомненно одобрили бы страшные дела, если бы не правые депутаты, которых, как утверждал некий цитируемый прессой российский мафиози, "не стоило и подкупать". Во всяком случае, польские правые, вооруженные ножками стульев из сеймовской столовки, доказало свое преимущество в зале заседаний. В кулуарах прославилась право-радикальная патриотическая партия "Самосьерра"1, принадлежащие к которой депутаты атакуя по коридору, одним своим напором снесли четыре кордона Охраны Маршалка2. В зале же, члены коалиции, более многочисленные, но хуже вооруженные, были прижаты к левой стенке. Трибуну разгромили в щепки, а в добавок ко всему вылили целую бутыль бензина и подожгли. В конце концов, маршалек Мирский, на котором поломали его жезл3, когда он еле выкарабкался из под остатков трибуны, мог сделать только одно: вызвать полицию и пожарников, что и сделал. Тем заседания Сейма пятнадцатого созыва и закончились.
   Конечно же, там было на что посмотреть, поэтому журналистская ложа работала на все сто, но когда я на следующий день появился в редакции "Скабрезных Новинок", мне заступил дорогу секретарь. Он вручил мне конвертик с бабками и сообщил, что меня тут никогда не было, никто меня не знает, даже не слышали никогда - распоряжение главного и баста! Нетрудно было догадаться, что шеф, видя, как армия берет верх, от страха должен был обделаться.
   Я остался без работы, посему мог посвятить больше времени чтению газет. Международная реакция на события в Польше была самая обалденная. Немцы с трудом скрывали свою радость. В конце концов, перекрывая мафиозные контрабандные каналы, мы делали для них приличный кусок работы. Того же мнения были и чехи. Одним словом, польское предполье возобновило деятельность. Словаки тут же пошли по нашему примеру, зато Венгрия пришла к выводу, что ей и хочется, и колется. Украина поступила с точностью наоборот. Белорусь и Литва временно притворялись, что их нет. Россия выставила решительную ноту протеста, но в то же время, президент Воланов, полномочия которого, в результате деятельности мафиозных группировок, были ограничены исключительно представительскими функциями, с радости ужрался до потери пульса. Европейское Сообщество угрожало очередным переносом слушаний по теме членства Польши, но самой истеричной оказалась реакция Соединенных Штатов.
   Президент-демократ Ненси зачитал в Конгрессе пламенную речугу, в которой, ссылаясь на свое демократическое происхождение и демократические традиции Америки, потребовал восстановления демократии в Польше. Он пообещал, что по данному делу не остановится ни перед чем и воспользуется всеми доступными средствами. После этого началась чистка в ЦРУ, которое о событиях в Польше узнало по телевизору. То есть, соответствующие рапорты, конечно же имелись, только они застряли в завалах подобных документов. Некоторые чиновники положили бумажки не с той стороны письменного стола, и вышло так, как с предсказаниями Нострадамуса, точность которых утверждается всегда пост-фактум. В результате, несколько дней после выступления президента из штаб-квартиры ЦРУ головы предыдущего руководства выносили корзинами.
   - Американцы не блефуют, - серьезно ответил мне Стебновский. - Но и наша разведка проморгала одну чертовски важную штуку.
   - Какую?
   - Тайный договор относительно контроля над российским атомным оружием. Поскольку, официальное правительство Москвы не могло дать по этому вопросу никаких гарантий, американцы договорились с представителями главных семейств российской мафии. Те согласились проследить, чтобы ни одна боеголовка не попала в руки мусульман, но взамен потребовали концессий на Польшу. Нас должны были изъять из под зонтика Интерпола, ясное дело неофициально, инвестиции российской мафии не должны были встречаться в Польше с американской конкуренцией, а ЦРУ должно было передавать им данные, касающиеся действий нашей полиции. Правительство Соединенных Штатов Америки, не колеблясь, согласилось на эти предложения. Они отдали Польшу, чтобы переделать ее в базу российской мафии. Такая вот малюсенькая Ялта!
   - Так нас ожидает война с Россией? - хрипло спросил я.
   - Нет, не с Россией, - отвечал Янковский. - Семьи российской мафии поделили сферы своего влияния в армии так, чтобы на каждый клан получалось по одной, максимум по паре дивизий. В данный момент там установилось состояние равновесия, и каждое семейство, которое осмелится выслать в Польшу собственную дивизию, будет рисковать тем, что кланы, которые этого не сделают, воспользуются имеющимся временным перевесом, чтобы расширить сферы влияния. Каждый крестный папаша предпочитает иметь свои собственные танки под рукой, а не подставлять шею за других. Так что каштаны из огня придется таскать американцам. У них имеется лучший повод, ибо они будут сражаться за восстановление демократии, к тому же, штука в том, что сегодня утром несколько мафиозных царьков заявило, что потери, понесенные в Польше, они восстановят за счет продажи плутония на Ближний Восток. Ненси отреагировал на это заявление так, будто ему загнали в зад шило.
   Я слушал все это, стиснув кулаки.
   - Хорошо, - процедил я, когда генерал Янковский закончил свой рассказ. - Беремся за дело!
   Когда я уже перечитался газет до блевотины, пришла пора выбрать одну из них и предложить свои услуги. Не знаю почему, но мне не хотелось связываться с какой-нибудь бульварщиной. Мышление - это вредная привычка; страдают как непривыкшие, так и те, что привыкли, потому что перестать невозможно. После текстов о тактике хаоса я чувствовал голод и, вопреки всяческой логике, желал написать еще чего-нибудь небанальное. В какой-то миг мне попалась на глаза реклама журнала "Смелая Мысль". Их программа выглядела обещающе, поэтому я запомнил адрес редакции и вышел на улицу.
   После разгона Сейма монархисты решили: "сейчас или никогда", и поставили все на одну карту. Через десяток шагов от подъезда я уже стал участником достойной манифестации, ужасно фальшивящей, но громко орущей "Богородицу". Через пару кварталов оказалось, что подобная мысль пришла в голову и анархистам. Эти для разнообразия воравили "Мурку". Обе манифестации относились одна к другой с таким превосходством, что вообще не замечали присутствия другой. Почти три трамвайных прогона обе толпы маршировали каждая по своей половинке мостовой, совместными усилиями блокируя любое движение. Что было дальше, я не знаю, потому что свернул в нужную мне сторону. Потом я миновал площадь, на которой явно левые избиратели высвистывали левых же депутатов за то, что они дали себя обосрать на глазах у всей Польши. И, самое интересное, никто особенно и не домогался демократии. Совсем наоборот.
   В городе чувствовалось облегчение и расслабление, что нас, наконец-то, перестали перекраивать и подтягивать к европейским стандартам. Полиция спокойно управляла движением манифестаций, большинство которых требовало одновременно множества вещей, но вовсе не демократии. Было похоже на то, что наконец-то у нас установился самый любимый наш общественный строй - диктатура без террора.
   Главный редактор "Смелой Мысли" критически поглядел на меня.
   - А вы сможете удовлетворить интеллектуальные ожидания наших читателей? - спросил он, недоверчиво.
   - Думаю, что да, - решительно ответил я. - Мне хотелось бы предложить цикл научно-популярных статей, систематизирующих наши знания о действительности. Так что, сначала астрономия, потом физика элементарных частиц вплоть до теории композиционных струн и складок, затем теория гравитации, которая тесно связана с состоянием современной философии. От нее я бы перешел к психологии, социологии и истории, - выпалил я на одном дыхании и ожидал эффекта.
   - И вы во всем этом разбираетесь?
   - Да. К тому же, у меня имеется несколько задумок относительно того, как доступно представить сложные научные проблемы.
   Наступила тишина. Главный все так же подозрительно глядел на меня.
   - Ладно, пишите, - сказал он наконец.
   Люди! Да я чуть не разревелся от радости. Наконец-то у меня имелось доказательство того, что я не принадлежу к исчезающему на Земле виду мыслящих существ. До сих пор мне приходилось принимать этот факт исключительно на веру. С развевающимися по ветру волосами я помчался домой, по пути давя манифестацию Матерей-Полек с антифеминистичными лозунгами, а может и наоборот. Дома я вытащил со дна ящика самые тайные свои заметки. Через час уже вся комната была завалена открытыми книжками, а я сам крутился как ошпаренный. Надо было сразу догадаться, что все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
   Через две недели в редакции "Смелой Мысли" я услыхал:
   - Знаете, нам пришлось приостановить печатание вашего текста, потому что корректор не поняла слова "блазар".
   - Ну, знаете?! - взвился я. - Ведь в тексте черным по белому написано, что это струя материи, испускающая очень сильное гамма-излучение, направленное прямо на Землю. Такую струю материи, если глядим на нее со стороны, мы называем джетом. источником же ее является вращающаяся черная дыра с акреативным диском.
   - Вот видите, еще и акреативный диск...
   - Псякрев! Абзацем выше я написал, что такую форму принимает материя, втягиваемая черной дырой, и что это напоминает кольца Сатурна!
   - Вы понимаете, все это настолько сложно... Только почему это наш читатель обязан заставлять себя пробираться через все это?