Страница:
Таков антирелигиозный образ, кощунствующий на религию. Прочь от этого идола, скрывающего нашего Спасителя! Долой тирана лжи, черного бога манихеев, Аримана древних идолопоклонников! Да здравствует Господь, лицезревший падение Сатаны с небес, да здравствует Матерь Божья, сокрушившая голову змея!
Так в один голос вопиют все традиции святых, так вопиют преданные сердца. Приписывание падшему духу какого бы то ни было величия – хула на божественность; присвоение ему атрибутов царственности – подстрекательство на мятеж, к тому же думающий так уже виновен, по крайней мере в мыслях своих, в преступлении, которое в Cредние века именовали колдовством. Ведь все преступления, за которые казнили колдунов древности, действительно имели место и были страшны. Те крали, подобно Прометею, огонь с небес; летали, подобно Медее, на драконах и крылатых змеях; отравляли воздух, как тень дерева манцинелла; подвергали профанации святые вещи и даже использовали тело Господа нашего в разрушительных и злодейских целях.
Как же это оказалось возможным? Благодаря существованию сложного агента, естественного агента божественной природы, одновременно и телесного, и духовного, универсального посредника, всеобщего рецептора вибраций движения и образов формы, флюида, той силы, которую можно было бы назвать воображением Природы. Благодаря посредству этой силы все мыслящие системы находятся в тайной взаимосвязи друг с другом; отсюда происходят все симпатии и антипатии, сны, явления ясновидения и сверхъестественного зрения. Именно этот универсальный природный агент и есть Од иудеев и Райхенбаха и Астральный Свет мартинистов[11] – именно последним термином мы и будем пользоваться в дальнейшем, как более описательным.
Существование этой силы и возможности ее использования представляют собой великую тайну Практической Магии; это Магический Жезл и Ключ к Черной Магии. Это тот Змей из Эдема, который передал Еве соблазн падшего ангела. Астральный Свет согревает, освещает, притягивает, отталкивает, оживляет, разрушает, объединяет и разделяет все сущее, будучи побуждаем могучей волей. Именно его Господь создал в первый день, сказав «Да будет свет!». Сама по себе эта сила слепа, но ее направляют эгрегоры – то есть вожди душ, или, иными словами, энергичные и активные духи[12].
В рамках данной теории становятся объяснимыми все чудеса и пророчества. Как иначе могли бы добро и зло на равных соперничать за высвобождение скрытых сил Природы, как могли бы иметь место и божественные, и дьявольские чудеса, каким образом безнравственные и предательские духи могли бы в определенных случаях оказываться сильнее, чем дух честный, во всей силе его простоты и мудрости, если не предположить наличие слепого инструмента, который при должных условиях может использовать любой – один для великого добра, а другой для великого зла?
Маги фараона сперва творили те же чудеса, что и Моисей. Следовательно, они пользовались для этого тем же инструментом, отличался лишь источник их вдохновения. Признав себя наконец побежденными, они объявили, что достигли предела сил человеческих, а стало быть, в Моисее есть что-то сверхчеловеческое[13]. Так было в Египте, где зародились магические посвящения, как таковые, где все было пропитано оккультной наукой, иерархическим и священным учением. Но разве заставить появиться мух сложнее, чем жаб? Нет, конечно; просто маги знали, что проекция флюида, гипнотизирующая взгляды, не может заходить за некие границы, а Моисей сумел выйти за эти пределы[14].
Особого внимания заслуживает явление переполнения мозга Астральным Светом – при этом зрение обращается не вовне, а вовнутрь; внешний, реальный мир погружается во тьму, а мир снов начинает сиять с фантастической яркостью. Даже физически глаза при этом трепещут и двигаются под веками. Душа же получает в образном виде отражение своих впечатлений и мыслей. Можно сказать, что существующая между мыслью и формой аналогия привлекает в Астральном Свете отражение, представляющее данную форму; это универсальное воображение, и каждый из нас получает ту или иную его часть в зависимости от личной чувствительности и памяти. Это источник всех наших видений, всех случаев сверхъестественного зрения, всех интуитивных явлений, свойственных состояниям экстаза или безумия.
Приручение и использование Астрального Света ясновидящими – это один из величайших феноменов, заслуживающих изучения. Может быть, однажды окажется, что Видение – это на самом деле Говорение и что осознание сущностью света – это отблеск вечной жизни в этой сущности. Речь идет о слове самого Господа, создателя света, о слове, произносимом любым разумом, способным принять форму и жаждущим ее визуализации. «Да будет свет!» Яркий свет существует только для глядящих на него глаз, и душа, влюбленная в зрелище всеобщей красоты, сосредоточившая внимание на светоносной надписи в бесконечной книге, именуемой манифестом вещей, не может не выкрикнуть, подобно Богу на заре мира: «Fiat lux!»
Мы все видим мир по-разному, и творение имеет для каждого свою форму и свой цвет. Наш мозг – это книга, и от малейшего волнения буквы начинают расплываться, приходя в то состояние, в котором они пребывают при безумии или отравлении. И тогда иллюзии одерживают верх над реальностью, погружая разум в беспробудный сон. Такие галлюцинации можно разделить на уровни: все страсти есть продукт интоксикаций; все мании соответствуют различным стадиям помешательства. Так, влюбленный видит лишь бесконечное совершенство предмета своего обожания. Но влюбленность сладострастников несчастна – назавтра опьянение сменится жутким похмельем, и воспоминание о предмете любви будет вызывать лишь отвращение.
Для того чтобы овладеть этой силой, но не позволить ей овладеть собой, необходимо наступить змею на голову – именно этому учит нас Магия Света, именно эти тайны скрыты в мистериях магнетизма. Магнетизмом по праву следовало бы именовать весь практический раздел Трансцендентальной Магии древности. Магнетизм – это чудесный жезл, но служит он лишь посвященным. Для невежественных же людей, желающих воспользоваться им ради развлечения или удовлетворения страстей, он так же опасен, как и тот небесный огонь, который, согласно аллегории из древнегреческого мифа, сжег Семелу в объятиях Зевса.
Одним из величайших преимуществ магнетизма является то, что он неоспоримыми фактами доказывает духовность, единение и бессмертие души, а тем самым являет Бога всем имеющим разум и сердце. Соответственно, вера в Бога и гармония творения совместно подводят нас к той великой религиозной гармонии, которой не существует вне чудесной и властной иерархии католической церкви, единственно сохранившей все традиции науки и веры.
Первоначальная традиция единого Откровения дошла до нас под именем Каббалы в руках священнослужителей Израилевых. Каббалистическое учение, учение Трансцендентальной Магии, содержится в Сэфер Йецира, в Зогаре, в Талмуде[15]. Согласно этому учению, абсолют есть Бытие, а в нем есть Слово, выражающее смысл Бытия и жизни. Соответственно, принцип заключается в том, что Бытие есть бытие. В начале было Слово – то есть оно было, есть и будет; оно есть выражение разума. В начале было Слово. Слово – это причина веры, и оно же является выражением этой веры, дающим начало науке. Слово, Логос, есть источник логики. Иисус – это Слово во плоти. Согласие разума с верой, науки с верованием, власти со свободой в наши дни превратилось поистине в загадку Сфинкса. Это большая проблема, и одновременно с ней возникла и другая – проблема соотношения прав мужчин и женщин. Это было неизбежно, ведь нельзя не увидеть аналогии между различными аспектами одного великого вопроса. Трудности, подобные описанным, во всех случаях схожи. Решение, позволяющее распутать этот гордиев узел философии и современной политики, должно быть очевидно парадоксальным, ибо, для того чтобы достичь гармонии между различными выражениями одного уравнения, надо сначала четко отделить их друг от друга. Если существует на свете полная абсурдность, то таковой следовало бы назвать попытки сделать из веры рассуждение, из рассуждения – веру, а из свободы – иерархию власти, равно как и женщину из мужчины или наоборот. Сами базовые определения не могут допустить такого хаоса, и, лишь установив четкие различия между понятиями, мы можем привести их к гармонии. Совершенное и верное различие между двумя первичными терминами силлогизма творения ради демонстрации их гармонии в свете единства противоположностей – это второй главный принцип оккультной философии, скрывающейся под именем Каббалы, на которую указывают все священные знаки древних святилищ и ритуалы масонов древности и современности, смысл которых, впрочем, ныне почти утрачен.
В Писании сказано, что Соломон воздвиг перед воротами своего Храма две бронзовые колонны, назвав одну из них Иакин, а вторую – Вооз, что означает «сильный» и «слабый»[16]. Эти две колонны олицетворяли мужчину и женщину, науку и веру, свободу и власть, Каина и Авеля, право и обязанность. Это были колонны мира разума и души, монументальные знаки вечного дуализма, заложенного в закон Творения. Значение их в том, что каждая сила подразумевает сопротивление, благодаря которому единственно может работать. Каждый свет должен иметь тень, каждая выпуклость – вогнутость, каждое вложение – вместилище, каждый царь – царство, каждый правитель – народ, каждый рабочий – материал для своей работы, каждый завоеватель – просторы для завоеваний. Утверждение зиждется на отрицании; сильный обязан своим триумфом слабости; аристократия не существовала бы без народа, над которым возвышается. Слабый может стать сильным, человек из народа может стать аристократом, но первые принципы не окажутся при этом нарушенными – всегда останутся сильные и слабые, не важно, что это не будут всегда одни и те же люди. Народ в целом всегда останется народом, массой, способной лишь подчиняться, а не повелевать. Любое личное выделение из огромной толпы низших есть потеря для этой толпы, к счастью незаметная, ибо она тут же компенсируется. Существование целого народа царей неизбежно означало бы рабство для всего остального мира и анархию в рамках единого города; собственно, так оно и было в Риме в дни его величайшей славы. В нации, состоящей из одних правителей, творился бы такой же хаос, как и в нации, скажем, из одних ученых, считающих себя повелителями, – никто никого не стал бы слушать, все бы только с мудрым видом издавали приказы другим.
То же самое касается и радикальной эмансипации всех женщин. Если женщина разом и всецело сменит пассивную роль на активную, то она просто превратится в мужчину или, скорее, раз уж физически подобное невозможно, окажется просто вне полового разделения, став чем-то вроде бесплодного чудовища-андрогина. Это неизбежное следствие из великой каббалистической догмы о том, что гармония между противоположностями возможна только при условии их четкого разграничения между собой. Единожды приняв эту догму и получив из нее как практическое следствие закон аналогий, люди смогут открыть величайшие секреты материнской симпатии и антипатии, тайны управления политики и семейной жизни, всех разделов оккультной медицины, будь то магнетизм, гомеопатия или духовное воздействие. Более того, как и планировалось объяснить, закон равновесия аналогий дает возможность открытия того универсального агента, который являлся великим секретом алхимиков и магов Средневековья. Было сказано, что этот агент – свет жизни, посредством которого магнетизируются одушевленные существа и частным проявлением которого является электричество. Каббалистическая практика, к которой мы еще вскоре вернемся, к удовлетворению тех, кто ищет в тайных науках не столько поучений, сколько эмоций, полностью основана на знании об этом агенте и способах его использования.
Великий Символ Соломона
Религия каббалистов является одновременно и предположением и уверенностью, поскольку предполагает свободные переходы от известного к неизвестному с помощью аналогий. Каббалисты признают необходимость человека в религии, признают религию очевидным и необходимым фактом, и лишь это является для них священным, вечным и универсальным Откровением. Они ни о чем не спорят, но для всего находят причину. Согласно их учению, четкое проведение разграничительной линии между верой и наукой закладывает основу для веры в высшем смысле и гарантирует ее вечность и незыблемость. Из этой базовой формы учения происходят уже несколько популярных, которые могут отличаться друг от друга и зачастую даже противоречить друг другу; но настоящего каббалиста это не смущает, более того, он готов найти причину для самого ошеломительного утверждения. Следовательно, его молитва может соединяться с молитвой всего человечества и подталкивать последнюю с помощью образов из науки в ортодоксальном направлении. Если в молитве упоминается Мария, то каббалист чтит в ней воплощение всего божественного, что есть в невинности, все, что есть достойного почитания в священной страсти каждого материнского сердца. Каббалист не отвергает ни возложения цветов к алтарям Божьей Матери, ни белых стягов ее храмов, ни слез, которые вызывают предания о ней. Он не будет насмехаться ни над новорожденным Господом, плачущим в яслях, ни над израненной жертвой Голгофы. В глубине сердца каббалист повторяет, как мудрецы Израиля или правоверные мусульмане: «Нет бога, кроме Бога». Для посвященных истинной науки это означает: «Есть лишь одно бытие, и это Бытие». Но все, что есть трогательного и целесообразного в религиях, вся роскошь ритуалов, вся красота религиозных творений, благодать молитвы, волшебство надежды на Небо – разве это не сияние душевной жизни во всей ее красе и молодости? Если хоть что-то и способно отлучить истинного посвященного от общественных молитв и монастырей, возбудить у него отвращение к любым религиозным формам, так это лишь демонстративное неверие священников или народа, жажда власти, не скрываемая культовыми церемониями, одним словом – профанация священного. Господь действительно присутствует там, где Ему молятся в едином порыве чистые души и внемлющие сердца, – и Его нет там, где о Нем говорят без света и усердия, то есть без понимания и любви.
Каббалистическому учению соответствует представление о Боге, изложенное святым Павлом, когда тот говорил, что, для того чтобы достичь Бога, надо верить в то, что Он есть и что Он воздаст ищущим Его. Так что ничего здесь нет такого, что выходило бы за пределы концепции бытия в сочетании с представлением о добре и справедливости – лишь они абсолютны. Равным святотатством являются как попытки отрицать существование Бога, так и попытки дать Ему определение. Любое определение Бога, порожденное человеческими рассуждениями, – акт религиозного эмпиризма, в котором суеверие впоследствии отыщет дьявола.
В каббалистической символике представление о Боге всегда двойственно – Он имеет прямой и обратный образ, черный и белый[17]. Таким образом мудрецы пытаются выразить разумную и вульгарную концепции одной и той же идеи – идеи Бога Света и Бога Тени. Следствием неправильного понимания этого символа является Ариман персов – черный, но божественный предок всех демонов. Мечта об инфернальном царе происходит не более чем из ложного упоминания о Боге.
Свет в отсутствие тени был бы невидим глазу, поскольку его всепоглощающая яркость была бы подобна величайшей тьме. По аналогии с этой физической истиной, понимаемой без искажений, можно найти и решение одной из самых страшных проблем – проблемы происхождения зла. Однако большинству не под силу охватить эту проблему целиком, с учетом всех ее последствий, не под силу так глубоко проникнуть в тайны вселенской гармонии. Это было дано лишь посвященному в элевсинские мистерии, успешно прошедшему все испытания, видевшему и трогавшему святые реликвии, доказавшему, что он достаточно силен для того, чтобы выдержать последнюю, самую страшную тайну – покрытый накидкой священник проходил мимо него летящим шагом и шептал в ухо загадочные слова: «Озирис – черный бог». Да, именно таковым являлся и Озирис, оракулом которого был Тифон, именно таковым являлось солнце религии Египта, внезапно испытав затмение и превратившись в тень той великой Изиды, которая есть все, что только было и будет, и чей вечный покров никто никогда не поднимал.
Свет – это активный принцип Каббалы, а тьма – аналог пассивного принципа, и по этой причине каббалисты рассматривают Солнце и Луну как знаки двух божественных полов и двух сил творения. Они также приписывают женщине первый соблазн и первый грех, а следовательно, и первый труд, искупительный труд матери. Ведь именно в лоне тьмы возрождается свет. Пустота рождает полноту, и точно таким же образом бездна нищеты и несчастья, предположительное зло, кажущееся ничтожество вечно притягивают океан бытия, богатства, милосердия и любви. Так толкуется символика Христа, сходящего в ад после излияния на крест необъятного всепрощения.
В рамках того же закона гармонии и единства противоположностей каббалисты толкуют и все таинства сексуальной любви. Почему наиболее длительной любовная страсть является между совершенно непохожими людьми с совершенно противоположными характерами? Почему в любви обязательно один – хищник, другой – жертва? Почему самыми стойкими являются те страсти, удовлетворение которых кажется невозможным? Согласно этому же закону они решили раз и навсегда вопрос о старшинстве полов, на полном серьезе поднимаемый последователями Сен-Симона. Природная сила женщины – в инертности, в сопротивляемости, так что умеренность есть самое неотъемлемое ее право, а значит, она не должна не только совершать поступки, требующие мужской дерзости, но даже и помышлять о них. Природа позаботилась о соблюдении этого правила, дав женщине мягкий голос, которого не слышно на массовых собраниях, разве что если он поднимается до режущего слух визга. Женщина же, претендующая на функции противоположного пола, должна сперва отказаться от прав пола собственного. Неизвестно, каких высот она достигнет в результате на ниве управления мужчинами, но любовь мужчин она при этом утратит точно, а что еще хуже – утратит и любовь детей.
Супружеские правила каббалистов[18] по такой же аналогии обеспечивают решение самой интересной и сложной проблемы современной философии – проблемы согласия между разумом и верой, необходимостью подчиняться и свободой сознания, наукой и верованиями. Если наука – это Солнце, то вера – это Луна, ночное отражение дня. Вера – это дополнение к разуму в той темноте, что лежит перед наукой и за ней. Она излучается разумом, но четко разделена с ним. Пересечения разума и веры – это солнечные и лунные затмения; когда они происходят, оба светила – и источник света, и его отражатель – перестают действовать.
Вера уступает разуму, но наука бессильна в отношении систем, состоящих целиком из верований. Чтобы поддерживать сооружение, две колонны храма должны стоять параллельно и порознь. Если их силой стянуть воедино, как это сделал Самсон, все рухнет, и слепые фанатики-революционеры, ведомые личным или национальным возмущением, окажутся погребенными под руинами. Борьба между духовными и светскими властями на всем протяжении истории человечества представляла собой не более чем свару за старшинство в доме. Папская власть вела себя как ревнивая мать, посягающая на права отца и в результате утратившая доверие детей, а светская власть, узурпирующая права на священнослужение, выглядит не менее глупо, чем мужчина, решивший вдруг, что лучше жены знает, как обращаться с детьми и домашним хозяйством. Например, англичане с морально-религиозной точки зрения как раз напоминают таких детей, туго спеленутых отцом, – отсюда их тоска и вялость.
Религиозное учение можно сравнить с детскими сказками при условии, что они бесхитростны и этически безупречны, они идеальны для ребенка, и глупо было бы со стороны отца оспаривать их. Так оставьте же матерям исключительное право на волшебные сказки, детские песенки и домашние заботы. Материнство – это священнослужение, и лишь потому, что Церковь должна быть матерью, священник отказывается от своего права мужчины. Нельзя забывать, что папская власть – либо власть материнская, либо вообще ничто. Может оказаться даже так, что папесса Иоанна, героиня раздутого протестантами скандала, представляет собой не более чем простую аллегорию и что, когда верховные священники вовсю использовали в своих целях императоров и царей, папесса Иоанна вполне могла попытаться одолеть своего мужа – к большому скандалу в христианском мире. Так и различные ереси можно представить как семейные ссоры; католическая и протестантская церкви возводят друг на друга много хулы, избегая друг друга и устав друг от друга, как раздельно живущие супруги.
Так в один голос вопиют все традиции святых, так вопиют преданные сердца. Приписывание падшему духу какого бы то ни было величия – хула на божественность; присвоение ему атрибутов царственности – подстрекательство на мятеж, к тому же думающий так уже виновен, по крайней мере в мыслях своих, в преступлении, которое в Cредние века именовали колдовством. Ведь все преступления, за которые казнили колдунов древности, действительно имели место и были страшны. Те крали, подобно Прометею, огонь с небес; летали, подобно Медее, на драконах и крылатых змеях; отравляли воздух, как тень дерева манцинелла; подвергали профанации святые вещи и даже использовали тело Господа нашего в разрушительных и злодейских целях.
Как же это оказалось возможным? Благодаря существованию сложного агента, естественного агента божественной природы, одновременно и телесного, и духовного, универсального посредника, всеобщего рецептора вибраций движения и образов формы, флюида, той силы, которую можно было бы назвать воображением Природы. Благодаря посредству этой силы все мыслящие системы находятся в тайной взаимосвязи друг с другом; отсюда происходят все симпатии и антипатии, сны, явления ясновидения и сверхъестественного зрения. Именно этот универсальный природный агент и есть Од иудеев и Райхенбаха и Астральный Свет мартинистов[11] – именно последним термином мы и будем пользоваться в дальнейшем, как более описательным.
Существование этой силы и возможности ее использования представляют собой великую тайну Практической Магии; это Магический Жезл и Ключ к Черной Магии. Это тот Змей из Эдема, который передал Еве соблазн падшего ангела. Астральный Свет согревает, освещает, притягивает, отталкивает, оживляет, разрушает, объединяет и разделяет все сущее, будучи побуждаем могучей волей. Именно его Господь создал в первый день, сказав «Да будет свет!». Сама по себе эта сила слепа, но ее направляют эгрегоры – то есть вожди душ, или, иными словами, энергичные и активные духи[12].
В рамках данной теории становятся объяснимыми все чудеса и пророчества. Как иначе могли бы добро и зло на равных соперничать за высвобождение скрытых сил Природы, как могли бы иметь место и божественные, и дьявольские чудеса, каким образом безнравственные и предательские духи могли бы в определенных случаях оказываться сильнее, чем дух честный, во всей силе его простоты и мудрости, если не предположить наличие слепого инструмента, который при должных условиях может использовать любой – один для великого добра, а другой для великого зла?
Маги фараона сперва творили те же чудеса, что и Моисей. Следовательно, они пользовались для этого тем же инструментом, отличался лишь источник их вдохновения. Признав себя наконец побежденными, они объявили, что достигли предела сил человеческих, а стало быть, в Моисее есть что-то сверхчеловеческое[13]. Так было в Египте, где зародились магические посвящения, как таковые, где все было пропитано оккультной наукой, иерархическим и священным учением. Но разве заставить появиться мух сложнее, чем жаб? Нет, конечно; просто маги знали, что проекция флюида, гипнотизирующая взгляды, не может заходить за некие границы, а Моисей сумел выйти за эти пределы[14].
Особого внимания заслуживает явление переполнения мозга Астральным Светом – при этом зрение обращается не вовне, а вовнутрь; внешний, реальный мир погружается во тьму, а мир снов начинает сиять с фантастической яркостью. Даже физически глаза при этом трепещут и двигаются под веками. Душа же получает в образном виде отражение своих впечатлений и мыслей. Можно сказать, что существующая между мыслью и формой аналогия привлекает в Астральном Свете отражение, представляющее данную форму; это универсальное воображение, и каждый из нас получает ту или иную его часть в зависимости от личной чувствительности и памяти. Это источник всех наших видений, всех случаев сверхъестественного зрения, всех интуитивных явлений, свойственных состояниям экстаза или безумия.
Приручение и использование Астрального Света ясновидящими – это один из величайших феноменов, заслуживающих изучения. Может быть, однажды окажется, что Видение – это на самом деле Говорение и что осознание сущностью света – это отблеск вечной жизни в этой сущности. Речь идет о слове самого Господа, создателя света, о слове, произносимом любым разумом, способным принять форму и жаждущим ее визуализации. «Да будет свет!» Яркий свет существует только для глядящих на него глаз, и душа, влюбленная в зрелище всеобщей красоты, сосредоточившая внимание на светоносной надписи в бесконечной книге, именуемой манифестом вещей, не может не выкрикнуть, подобно Богу на заре мира: «Fiat lux!»
Мы все видим мир по-разному, и творение имеет для каждого свою форму и свой цвет. Наш мозг – это книга, и от малейшего волнения буквы начинают расплываться, приходя в то состояние, в котором они пребывают при безумии или отравлении. И тогда иллюзии одерживают верх над реальностью, погружая разум в беспробудный сон. Такие галлюцинации можно разделить на уровни: все страсти есть продукт интоксикаций; все мании соответствуют различным стадиям помешательства. Так, влюбленный видит лишь бесконечное совершенство предмета своего обожания. Но влюбленность сладострастников несчастна – назавтра опьянение сменится жутким похмельем, и воспоминание о предмете любви будет вызывать лишь отвращение.
Для того чтобы овладеть этой силой, но не позволить ей овладеть собой, необходимо наступить змею на голову – именно этому учит нас Магия Света, именно эти тайны скрыты в мистериях магнетизма. Магнетизмом по праву следовало бы именовать весь практический раздел Трансцендентальной Магии древности. Магнетизм – это чудесный жезл, но служит он лишь посвященным. Для невежественных же людей, желающих воспользоваться им ради развлечения или удовлетворения страстей, он так же опасен, как и тот небесный огонь, который, согласно аллегории из древнегреческого мифа, сжег Семелу в объятиях Зевса.
Одним из величайших преимуществ магнетизма является то, что он неоспоримыми фактами доказывает духовность, единение и бессмертие души, а тем самым являет Бога всем имеющим разум и сердце. Соответственно, вера в Бога и гармония творения совместно подводят нас к той великой религиозной гармонии, которой не существует вне чудесной и властной иерархии католической церкви, единственно сохранившей все традиции науки и веры.
Первоначальная традиция единого Откровения дошла до нас под именем Каббалы в руках священнослужителей Израилевых. Каббалистическое учение, учение Трансцендентальной Магии, содержится в Сэфер Йецира, в Зогаре, в Талмуде[15]. Согласно этому учению, абсолют есть Бытие, а в нем есть Слово, выражающее смысл Бытия и жизни. Соответственно, принцип заключается в том, что Бытие есть бытие. В начале было Слово – то есть оно было, есть и будет; оно есть выражение разума. В начале было Слово. Слово – это причина веры, и оно же является выражением этой веры, дающим начало науке. Слово, Логос, есть источник логики. Иисус – это Слово во плоти. Согласие разума с верой, науки с верованием, власти со свободой в наши дни превратилось поистине в загадку Сфинкса. Это большая проблема, и одновременно с ней возникла и другая – проблема соотношения прав мужчин и женщин. Это было неизбежно, ведь нельзя не увидеть аналогии между различными аспектами одного великого вопроса. Трудности, подобные описанным, во всех случаях схожи. Решение, позволяющее распутать этот гордиев узел философии и современной политики, должно быть очевидно парадоксальным, ибо, для того чтобы достичь гармонии между различными выражениями одного уравнения, надо сначала четко отделить их друг от друга. Если существует на свете полная абсурдность, то таковой следовало бы назвать попытки сделать из веры рассуждение, из рассуждения – веру, а из свободы – иерархию власти, равно как и женщину из мужчины или наоборот. Сами базовые определения не могут допустить такого хаоса, и, лишь установив четкие различия между понятиями, мы можем привести их к гармонии. Совершенное и верное различие между двумя первичными терминами силлогизма творения ради демонстрации их гармонии в свете единства противоположностей – это второй главный принцип оккультной философии, скрывающейся под именем Каббалы, на которую указывают все священные знаки древних святилищ и ритуалы масонов древности и современности, смысл которых, впрочем, ныне почти утрачен.
В Писании сказано, что Соломон воздвиг перед воротами своего Храма две бронзовые колонны, назвав одну из них Иакин, а вторую – Вооз, что означает «сильный» и «слабый»[16]. Эти две колонны олицетворяли мужчину и женщину, науку и веру, свободу и власть, Каина и Авеля, право и обязанность. Это были колонны мира разума и души, монументальные знаки вечного дуализма, заложенного в закон Творения. Значение их в том, что каждая сила подразумевает сопротивление, благодаря которому единственно может работать. Каждый свет должен иметь тень, каждая выпуклость – вогнутость, каждое вложение – вместилище, каждый царь – царство, каждый правитель – народ, каждый рабочий – материал для своей работы, каждый завоеватель – просторы для завоеваний. Утверждение зиждется на отрицании; сильный обязан своим триумфом слабости; аристократия не существовала бы без народа, над которым возвышается. Слабый может стать сильным, человек из народа может стать аристократом, но первые принципы не окажутся при этом нарушенными – всегда останутся сильные и слабые, не важно, что это не будут всегда одни и те же люди. Народ в целом всегда останется народом, массой, способной лишь подчиняться, а не повелевать. Любое личное выделение из огромной толпы низших есть потеря для этой толпы, к счастью незаметная, ибо она тут же компенсируется. Существование целого народа царей неизбежно означало бы рабство для всего остального мира и анархию в рамках единого города; собственно, так оно и было в Риме в дни его величайшей славы. В нации, состоящей из одних правителей, творился бы такой же хаос, как и в нации, скажем, из одних ученых, считающих себя повелителями, – никто никого не стал бы слушать, все бы только с мудрым видом издавали приказы другим.
То же самое касается и радикальной эмансипации всех женщин. Если женщина разом и всецело сменит пассивную роль на активную, то она просто превратится в мужчину или, скорее, раз уж физически подобное невозможно, окажется просто вне полового разделения, став чем-то вроде бесплодного чудовища-андрогина. Это неизбежное следствие из великой каббалистической догмы о том, что гармония между противоположностями возможна только при условии их четкого разграничения между собой. Единожды приняв эту догму и получив из нее как практическое следствие закон аналогий, люди смогут открыть величайшие секреты материнской симпатии и антипатии, тайны управления политики и семейной жизни, всех разделов оккультной медицины, будь то магнетизм, гомеопатия или духовное воздействие. Более того, как и планировалось объяснить, закон равновесия аналогий дает возможность открытия того универсального агента, который являлся великим секретом алхимиков и магов Средневековья. Было сказано, что этот агент – свет жизни, посредством которого магнетизируются одушевленные существа и частным проявлением которого является электричество. Каббалистическая практика, к которой мы еще вскоре вернемся, к удовлетворению тех, кто ищет в тайных науках не столько поучений, сколько эмоций, полностью основана на знании об этом агенте и способах его использования.
Религия каббалистов является одновременно и предположением и уверенностью, поскольку предполагает свободные переходы от известного к неизвестному с помощью аналогий. Каббалисты признают необходимость человека в религии, признают религию очевидным и необходимым фактом, и лишь это является для них священным, вечным и универсальным Откровением. Они ни о чем не спорят, но для всего находят причину. Согласно их учению, четкое проведение разграничительной линии между верой и наукой закладывает основу для веры в высшем смысле и гарантирует ее вечность и незыблемость. Из этой базовой формы учения происходят уже несколько популярных, которые могут отличаться друг от друга и зачастую даже противоречить друг другу; но настоящего каббалиста это не смущает, более того, он готов найти причину для самого ошеломительного утверждения. Следовательно, его молитва может соединяться с молитвой всего человечества и подталкивать последнюю с помощью образов из науки в ортодоксальном направлении. Если в молитве упоминается Мария, то каббалист чтит в ней воплощение всего божественного, что есть в невинности, все, что есть достойного почитания в священной страсти каждого материнского сердца. Каббалист не отвергает ни возложения цветов к алтарям Божьей Матери, ни белых стягов ее храмов, ни слез, которые вызывают предания о ней. Он не будет насмехаться ни над новорожденным Господом, плачущим в яслях, ни над израненной жертвой Голгофы. В глубине сердца каббалист повторяет, как мудрецы Израиля или правоверные мусульмане: «Нет бога, кроме Бога». Для посвященных истинной науки это означает: «Есть лишь одно бытие, и это Бытие». Но все, что есть трогательного и целесообразного в религиях, вся роскошь ритуалов, вся красота религиозных творений, благодать молитвы, волшебство надежды на Небо – разве это не сияние душевной жизни во всей ее красе и молодости? Если хоть что-то и способно отлучить истинного посвященного от общественных молитв и монастырей, возбудить у него отвращение к любым религиозным формам, так это лишь демонстративное неверие священников или народа, жажда власти, не скрываемая культовыми церемониями, одним словом – профанация священного. Господь действительно присутствует там, где Ему молятся в едином порыве чистые души и внемлющие сердца, – и Его нет там, где о Нем говорят без света и усердия, то есть без понимания и любви.
Каббалистическому учению соответствует представление о Боге, изложенное святым Павлом, когда тот говорил, что, для того чтобы достичь Бога, надо верить в то, что Он есть и что Он воздаст ищущим Его. Так что ничего здесь нет такого, что выходило бы за пределы концепции бытия в сочетании с представлением о добре и справедливости – лишь они абсолютны. Равным святотатством являются как попытки отрицать существование Бога, так и попытки дать Ему определение. Любое определение Бога, порожденное человеческими рассуждениями, – акт религиозного эмпиризма, в котором суеверие впоследствии отыщет дьявола.
В каббалистической символике представление о Боге всегда двойственно – Он имеет прямой и обратный образ, черный и белый[17]. Таким образом мудрецы пытаются выразить разумную и вульгарную концепции одной и той же идеи – идеи Бога Света и Бога Тени. Следствием неправильного понимания этого символа является Ариман персов – черный, но божественный предок всех демонов. Мечта об инфернальном царе происходит не более чем из ложного упоминания о Боге.
Свет в отсутствие тени был бы невидим глазу, поскольку его всепоглощающая яркость была бы подобна величайшей тьме. По аналогии с этой физической истиной, понимаемой без искажений, можно найти и решение одной из самых страшных проблем – проблемы происхождения зла. Однако большинству не под силу охватить эту проблему целиком, с учетом всех ее последствий, не под силу так глубоко проникнуть в тайны вселенской гармонии. Это было дано лишь посвященному в элевсинские мистерии, успешно прошедшему все испытания, видевшему и трогавшему святые реликвии, доказавшему, что он достаточно силен для того, чтобы выдержать последнюю, самую страшную тайну – покрытый накидкой священник проходил мимо него летящим шагом и шептал в ухо загадочные слова: «Озирис – черный бог». Да, именно таковым являлся и Озирис, оракулом которого был Тифон, именно таковым являлось солнце религии Египта, внезапно испытав затмение и превратившись в тень той великой Изиды, которая есть все, что только было и будет, и чей вечный покров никто никогда не поднимал.
Свет – это активный принцип Каббалы, а тьма – аналог пассивного принципа, и по этой причине каббалисты рассматривают Солнце и Луну как знаки двух божественных полов и двух сил творения. Они также приписывают женщине первый соблазн и первый грех, а следовательно, и первый труд, искупительный труд матери. Ведь именно в лоне тьмы возрождается свет. Пустота рождает полноту, и точно таким же образом бездна нищеты и несчастья, предположительное зло, кажущееся ничтожество вечно притягивают океан бытия, богатства, милосердия и любви. Так толкуется символика Христа, сходящего в ад после излияния на крест необъятного всепрощения.
В рамках того же закона гармонии и единства противоположностей каббалисты толкуют и все таинства сексуальной любви. Почему наиболее длительной любовная страсть является между совершенно непохожими людьми с совершенно противоположными характерами? Почему в любви обязательно один – хищник, другой – жертва? Почему самыми стойкими являются те страсти, удовлетворение которых кажется невозможным? Согласно этому же закону они решили раз и навсегда вопрос о старшинстве полов, на полном серьезе поднимаемый последователями Сен-Симона. Природная сила женщины – в инертности, в сопротивляемости, так что умеренность есть самое неотъемлемое ее право, а значит, она не должна не только совершать поступки, требующие мужской дерзости, но даже и помышлять о них. Природа позаботилась о соблюдении этого правила, дав женщине мягкий голос, которого не слышно на массовых собраниях, разве что если он поднимается до режущего слух визга. Женщина же, претендующая на функции противоположного пола, должна сперва отказаться от прав пола собственного. Неизвестно, каких высот она достигнет в результате на ниве управления мужчинами, но любовь мужчин она при этом утратит точно, а что еще хуже – утратит и любовь детей.
Супружеские правила каббалистов[18] по такой же аналогии обеспечивают решение самой интересной и сложной проблемы современной философии – проблемы согласия между разумом и верой, необходимостью подчиняться и свободой сознания, наукой и верованиями. Если наука – это Солнце, то вера – это Луна, ночное отражение дня. Вера – это дополнение к разуму в той темноте, что лежит перед наукой и за ней. Она излучается разумом, но четко разделена с ним. Пересечения разума и веры – это солнечные и лунные затмения; когда они происходят, оба светила – и источник света, и его отражатель – перестают действовать.
Вера уступает разуму, но наука бессильна в отношении систем, состоящих целиком из верований. Чтобы поддерживать сооружение, две колонны храма должны стоять параллельно и порознь. Если их силой стянуть воедино, как это сделал Самсон, все рухнет, и слепые фанатики-революционеры, ведомые личным или национальным возмущением, окажутся погребенными под руинами. Борьба между духовными и светскими властями на всем протяжении истории человечества представляла собой не более чем свару за старшинство в доме. Папская власть вела себя как ревнивая мать, посягающая на права отца и в результате утратившая доверие детей, а светская власть, узурпирующая права на священнослужение, выглядит не менее глупо, чем мужчина, решивший вдруг, что лучше жены знает, как обращаться с детьми и домашним хозяйством. Например, англичане с морально-религиозной точки зрения как раз напоминают таких детей, туго спеленутых отцом, – отсюда их тоска и вялость.
Религиозное учение можно сравнить с детскими сказками при условии, что они бесхитростны и этически безупречны, они идеальны для ребенка, и глупо было бы со стороны отца оспаривать их. Так оставьте же матерям исключительное право на волшебные сказки, детские песенки и домашние заботы. Материнство – это священнослужение, и лишь потому, что Церковь должна быть матерью, священник отказывается от своего права мужчины. Нельзя забывать, что папская власть – либо власть материнская, либо вообще ничто. Может оказаться даже так, что папесса Иоанна, героиня раздутого протестантами скандала, представляет собой не более чем простую аллегорию и что, когда верховные священники вовсю использовали в своих целях императоров и царей, папесса Иоанна вполне могла попытаться одолеть своего мужа – к большому скандалу в христианском мире. Так и различные ереси можно представить как семейные ссоры; католическая и протестантская церкви возводят друг на друга много хулы, избегая друг друга и устав друг от друга, как раздельно живущие супруги.