ведь обо мне совершенно не думал. Ах, тебе это не нравится? Тебе досадно?
Пойти порыдай. (Засовывается обратно).
Водитель: Жена, иди домой. Я твой муж. (Пауза). Я твой муж. (Пауза).
Я говорю тебе - я твой муж.
Мать: Кровать дрожит. Ты там смеешься или плачешь?
Женщина: Смеюсь.
Водитель: Но я твой муж.
Мать: Это ты уже говорил.
Водитель: И я тебя люблю.
Мать: Вся кровать трясется от смеха. Ты видишь, какой ты
чувствительный? Еще ничего окончательно не решено. Доброй ночи.
Водитель: Доброй ночи. (Выходит).
Мать: Я знаю, что ты плачешь. Вообще-то ты можешь и дальше качать
кровать, может, это поможет мне уснуть. Продолжай, продолжай. Я сейчас
вернусь. Продолжай. (Выходит).
Картина 22
Жена водителя высовывает голову из под кровати. Входит отец.
Отец: Мне порой трудно заснуть ночью, и тогда я подхожу к окну, смотрю
на свой садик, на цветы. Мое, все мое. И все же, несмотря на то, что у меня
есть большой дом и бизнесы, и обслуга, и машины, и я живу стилем жизни, там,
глубоко внутри, я маленький, преисполненный сомнений - такой, каким был в
юности, и это - определяет все.
(Женщина засовывает голову под кровать). Ой, маленькая неприятность, у
меня случилась, у меня там внутри скачет, как мячик, и сохраняет мою
душевную свежесть.
Картина 23
Комната Вардочки.
Вардочка, няня, Агув.
Агув: Я пришел не для того, чтобы вам докучать или оказывать на вас
давление. Моя мать решила остаться здесь, так я подумал, может и мне стоит
прийти, ибо здесь происходит вся жизнь, о чем говорить, время уходит
безвозвратно. А я еще хочу цвести, разумеется, вместе с вами. Я знаю, что вы
замечательная, и дом ваш замечательный, и все, что вас окружает, вызывает
зависть и желание. Поэтому и я буду здесь, чтобы разнюхивать, что
происходит, буду ждать, а вам докучать не буду. Я буду тихонько. Поцелуй.
Извините. Стоит мне вас увидеть, и я перехожу всякие границы. Видите, что вы
со мной делаете? И что же будет? А если я вас все же заполучу, сколько мне
времени останется получать удовольствие? (Протягивает Вардочке коробку)
Ручка.
Вардочка: У меня есть.
Агув: Будет еще.
Вардочка: Спасибо.
Пауза
Агув: Я оставил дом собак на цепи. Через пару дней они разорвут друг
друга и сдохнут с голоду. Вам хорошо? Я не сержусь, спокойной ночи.
Выходит.
Картина 24
Комната Вардочки. Вардочка, няня, водитель.
Водитель: Я знаю, что если вы меня не простите в ближайшее время, мне
не хватит больше сил просить у вас прощения. А жаль, потому что сил и
энтузиазма на другие вещи у меня уже давно нет. Я не революционер, я
водитель, и живу я жизнью водителя, и снятся мне водительские сны. Кто мы?
Мы - простые люди, мелкие служащие и работяги, у нас мелкие устремления и
любовь у нас мелкая, усилия наши мелкие, мы в темноте создаем фон для вашей
удобной жизни, мы живем в реальном мире ради вас, мы не властвуем над своей
жизнью, мы ослеплены светом, который доходит до нас сверху, от вас, вашей
силой, богатством, красотой вашей, так что наши спины сгибаются под тяжестью
всего этого, и мы просим вас: представляйте наши интересы там, на вершине
вашего блаженства, чтобы мы знали, что где-то там, наверху, среди тепла,
сытости и роскоши, есть и наша доля. Представьте наши интересы там, на
вершине блаженства, куда мы никогда не
попадем. А теперь, Вардочка, извините, мне нужно отдыхать.
Няня: Вы думаете, что счастливые понапрасну растрачивают свое время на
мысли о вас. Это ошибка. Они попросту погружены в свое счастье. Правда,
Вардочка?
Вардочка скромно наклоняет голову.
Второе действие
Прошла неделя.
Картина 25
Двор в доме Вардочки.
Повар (поет):
Жизнь прошла без счастья
Да впрочем и без бед,
Не пришлось мне плакать,
Причин смеяться нет.
Длинными ночами
Сижу, зеваю я
Сны меня уносят
В дальние края
Садовник: Вардочка едет в Швейцарию. Будет преподавать языки в Базеле.
Напрасны были все наши усилия подружиться с ней. Мы смешны, мы ничтожны. Мы
растратили жизнь в попытках хорошо выглядеть в глазах других, произвести на
них хорошее впечатление, Хорошее впечатление. Ты думаешь, что замечательные
швейцарские пейзажи заслонят собой ее воспоминания о нас? Я бы хотел
остаться в ее памяти в красивой рамочке.
Повар: Даже если она забудет - я ее не забуду. Каждую минуту твой позор
будет сверкать у меня в сознании. Других занятий у меня нет.
Садовник: Кого волнует твое сознание, повар? Оно пахнет чесноком. Я,
если мне позволят, будут заниматься сознанием из салона.
Повар: Садовник, мои глаза открыты, и я вижу тебя маленьким и мутным
силуэтом. (Садовник уходит). А мне разве не все равно, что обо мне подумают
в Швейцарии? Идет себе человек в сверкающих Альпах, и думает обо мне грязно.
Но разве это мешает мне посиживать в кухне и дожевывать редьку? Это слишком
чувствительные люди целыми днями занимаются образом человека. У меня нет
никакого образа. Нет! Я люблю, когда тепло и хорошо - вот и все! И иногда,
когда я лежу в постели перед тем, как заснуть, я пытаюсь представить себе
какую-нибудь Швейцарию или Канаду с озерами, и реками, с обилием воды, в
которой люди купаются, катаются по снегу, чувствуют себя чистыми, свежими и
смеются. Затем я засыпаю, задыхаясь.
Картина 26
Комната Вардочки.
Учитель: Постирайте и погладьте мне платье. Laves et repasser ma robe.
Няня (входит): Но Вардочка утром улетает в Швейцарию. Она там будет
преподавать языки. Самолет вылетает рано утром.
Учитель: В Швейцарию? Утром? Но...
Няня: Какие еще "но"? Это уже факт.
Учитель: Но мы только приступили к французскому. Я думал...
Няня: Кого интересует, что вы думали? Вы тут думаете, а она встает и
улетает.
Учитель: Но почему не в Париж, если уж так? Ведь там живут настоящие
французы собственной персоной. (Пауза).Я так понял, что я могу собирать
вещи. Жаль. А я-то думал, что смогу здесь обосноваться на некоторое время.
Думал, что хоть эта проблема решена. Будто у меня других проблем мало. А я
так не люблю, когда приходится решать две проблемы одновременно. Я люблю,
когда проблемы идут одна за другой, по порядку, и боль не распространяется
на несколько областей одновременно, а сосредоточена в одном месте. Но в
действительности - не успеешь еще как следует пожалеть о своем одиночестве,
как тут же приходит проблема заработка. А ведь известно, что заботы о
заработке мешают чистой печали об одиночестве. У меня могла бы быть светлая
печаль. Но мир столь несовершенен. Ну допустим, что я остался и с проблемой
одиночества, и с проблемой заработка, можно ли рассчитывать, что это все?
Нет. За углом меня караулит болезнь. И тут вдруг какое-то конторское дело. А
где-то там притаилась смерть. И она связана с конторскими делами. И все это
так плоско, так не желательно, проблемы мелкие, мелкие, еще 5 минут тому я
был наказуемым мужчиной, с торчащей мужской силой, и снова меня уносит
ветром, я я лихорадочно ищу, за что зацепиться. (Пауза). Ну, я пошел
собираться.
Няня: Мне бы не хотелось, чтобы вы расстались с Вардочкой не уяснив,
что вся ваша работа здесь была напрасной. И не то, чтобы она от вас взяла
несколько расхожих французских фраз, этому она как раз научилась. Но когда
она попадет в Европу, в компанию европейцев, вы там будете видны в очем
слабом свете, если вообще будете видны. Нервный, провинциал, в сущности,
который побывал когда-то в Париже, ухватил там несколько выражений, и теперь
пытается продать их, в то время как его преследуют женские образы Вы
понимаете? Вы понимаете, что никак не можете представлять французскую
культуру? И что она вас не включает? Вы отдаете себе отчет, кто вы такой?
Так я выгляжу в ваших глазах симпатичной, а?
Учитель: Разрешите мне удовлетвориться тем, что я люблю жизнь.
Вардочка: Однако позвольте мне заметить, что вы и не живете.
Учитель: Я знаю. Все-таки... Спокойной ночи.
Картина 27
Комната матери
Мать Агува: Вы просто убиваете моего сына, вы не даете нам продолжать
наше семейство..
Мать: Тссс. В мире много девушек.
Мать Агува: Но мы хотим Вардочку.
Мать: Хотели.
Мать Агува: Дорогая кузина, не оставляйте меня, я вам еще пригожусь.
Мать: Забирай своего сына и возвращайся домой.
Мать Агува: Но ведь я же ваша сопровождающая.
Мать: Уже не нужно.
Мать Агува: Дорогая кузина, а что же мне делать?
Мать: Мир кишит женщинами, которые могут пригодиться. Их в мире, как
грязи. Прекратите излучать энергию, прекратите вонять и потеть. Бери своего
ребенка и иди домой.
Мать Агува: Да, не так я представляла себе жизнь моего сына. Я
представляла ее богатой и насыщенной событиями. Я помню, в детстве мы играли
вместе. А потом выросли и разошлись наши пути. Вы преуспели в жизни, а я
нет. Дорогая кузина, я вас люблю.
Мать: Да.
Мать Агува: Я действительно вас люблю и обожаю.
Мать: Да.
Мать Агува: Я никогда с вами не расстанусь. Я страсть как хочу
проглотить ваши большие и сладкие ноги.
Мать: Там мозоли.
Мать Агува: Я проголочу все. Но я хочу, чтобы мой сын получил Вардочку.
Я хочу, я хочу, я хочу! Я смешная, да? Я маленькая смешная женщина. У меня в
голове столько маневров, столько желаний. Мы с вами весь мир перевернем. Вы
меня любите? Хоть немножко? (Пауза) . Я много лет жила одна - с сыном и с
собаками. У нас в доме ничего не происходило, все происходило здесь.
Мать: Здесь тоже ничего не происходило. Это только издали кажется, что
здесь люди обнимаются и веселятся, а в действительности ничего такого нет.
Чешутся, зевают и идут спать. Спокойной ночи.
Мать Агува уходит .
Картина 28
Комната матери.
Мать: Женщина, прошло уже несколько недель с тех пор, как ты пришла,
наш разговор все время откладывается, и я так и не поняла, чего тебе от меня
надо. Моя дочка собирается уезжать, я занята, я устала, давай красиво
распрощаемся и ты уйдешь.
Женщина: Вы меня загоняли под кровать и выпускали оттуда, загоняли и
выпускали. Я не жалуюсь, я только подвожу итоги недели. Это было так
утомительно.
Мать: Ты там моего кольца не находила?
Женщина: Нет.
Мать: Жаль, что я тебя не попросила залезть и под шкаф. Спокойной ночи.
Водитель (входит): Ты куда? Где ты еще намерена меня позорить? Какие
еще раны ты мне намерена нанести?
Женщина выходит
Мать: Разумеется, сейчас, когда Вардочка уезжает, меня уже не
интересует, что там между вами было. Да и что там могло быть? Глупости. Все
из за скуки, развлекались, как сытые коты.
Водитель: Мы с нашими проблемами надоедаем не только вам. Когда мы
стоим здесь и снова и снова с нашими просьбами, а они проходят мимо вас, как
дуновение ветра по подолу ваших платьев, мы начинаем надоедать и сами себе.
Вначале мы досадуем, и жалеем себя , что наши просьбы остаются без внимания,
А потом наши просьбы повторяются, изменяются, и мы начинаем чувствовать
смущение, и зуд во всем теле. Наши обвинения отызваются эхом в пустом
пространстве, и кажутся нам самим такими пустячными, и мы уже начинаем
стесняться сами себя, стыдим сами себя, и вот мы уже готовы поступиться,
уйти, исчезнуть, провалиться сквозь землю, только бы вы забыли то, что мы
говорили.Но вам -то нечего забывать, ибо вы ничего и не помнили, вы ведь нас
и не слушали. . И мы выясняем, что несмотря на то, что нет никакого смысла .
продолжать, уже поздно и прекратить, мы уже так глубоко погружены в наш
стыд, что просто боимся той тишины, которая воцарится, когда мы перестанем
говорить. И какая-то сила побуждает нас продолжать и мы снова и снова
обращаемся к вам с просьбами, прекрасно понимая, что мы вам мешаем и всему
миру мешаем, и что нам вообще жить не стоит, и что мы виновны и что мы
загрязняем и что мы не ко времени и не к месту, но несмотря на все это мы
продолжаем стоять и что-то просить у вас, и просить и просить, пока не
иссякнут все наши силы и мы умираем и тогда наши сыновья занимают наши места
и вечный этот хор продолжается. И вы видите нас, стоящих перед вами,
поколение за поколением, целая история проходит перед вами, стоящая на
коленях, грызущая себя на ваших глазах, хрипло требующая чего-то и ничего не
получающая. Как это?
Мать: Я буду последней из тех, кто скажет тебе, что действительность не
разочаровывает.
Водитель: Спокойной ночи! (Выходит).
Сцена 29
Комната матери
Учитель: Извините, если я больше не нужен в качестве учителя, я могу
подавать вам чай.
Мать: Но вы ведь не официант
Учитель: Пока я был преподавателем, вы пытались превратить меня в
официанта, а теперь, когда я предлагаю свои услуги в качестве официанта, вы
говорите, что я не официант.
Мать: В этом прелесть нашего мира, не правда ли? Можно научить собак
ходить на двух ногах, а человека - на 4 х. Искривить, искривить.
Замечательный мир, не правда ли? Что? То, что снова доказывает нам
наличие Бога.
Учитель: Разрешите заметить, вы еще не опоздали искривить и меня. Я
готов. Я ведь достаточно гибок и люблю жизнь. Возьмите меня и верните к
жизни.
Мать: Боюсь, в этом нет необходимости. Да и сил у меня нет. Собирайтесь
и уходите.
Учитель: Да. Но если вы все же решите, что я вам нужен - то я могу и
люблю убирать квартиры - то вы найдете меня наверху, я буду собираться
медленно и ждать вашего вызова. (Пауза). Я ведь и мужчина.
Мать: Спокойной ночи.
Учитель: Спокойной ночи. (Выходит).
Картина 30
Комната матери
Мать: Ты увидел свет и зашел?
Отец: Вардочка уезжает утром. Я остаюсь. (Пауза). Куки, Куки...
Мать: Не подходи.
Отец: Я не подхожу.
Мать: Не жди меня
Отец: Я не жду.
Мать: Не верь мне.
Отец: Я не верю.
Мать:И не смотри на меня. Не говори со мной. То, что я когда-то
сказала, я не имела в виду, а то, что имела - не сказала. И не скажу. А если
я и тоскую, то не по тебе , а по тому, чего у нас с тобой никогда не было. И
у меня нет.
Отец: Короче - ничего.(Бормочет) Я бы хотел забраться под ее кровать и
не выходить оттуда больше. Никогда никогда больше не вставать. Я бы ей
показал. Я бы здесь валялся как собака и скулил бы до тех пор, пока бы мне
на руках не отнесли в машину скорой помощи. Но этого, к счастью, я не могу
себе позволить, я ведь не ее ребенок и нее ее собака. У меня есть
обязанности и я должен оставаться на двоих и заботиться о своем виде. Таким
образом, мне лучше смотреть на жизнь со стороны, как будто все это меня не
касается. Так, по-моему, будет менее болезненно. Играть свою игру, играть ее
хорошо - вот что мне осталось. А для этого я прошу у Бога покоя снаружи
чтобы не было катастроф и злоключений. Перевороты - в Южной Америке. Войны -
в Африке. Забастовки - в Италии. Голод -в Индии, разумеется. Эпидемии - в
Сирии и Ираке. Землетрясения - в Турции. А здесь , у нас - тишина и покой.
Там, внутри - тоже. Все желания покрыты пылью. Осторожно - не вытряхивать!
Когда то были какие-то устремления - не будить! Пусть себе отдыхают. Внути -
тишина и покой. Не кантовать! Пусть остаток жизни станет как тихая дрема с
двух до четырех дня, когда все отдыхают в своих постелях и лишь с кухни
доносится приятное бульканье чайника, а повар тихо и старательно трудится
над .четырехчасовым полудником.
Спокойной ночи. (Выходит).
Мать: Вот так вы все уходите, унося с собой лучшие минуты моей жизни,
которые я вложила в вас. Мои маленькие, мои нежные минутки. Кто мне вернет
их? Кто? Так может, было ошибкой вкладывать их так нерасчетливо? Может,
лучше было лежать в постели все 70 лет, и вкладывать в окружающий мир лишь
собственный храп?
Картина 31
Коридор в доме Вардочки
Учитель: Я так развнерничался из-за того, что меня уволили, что даже не
смог сегодня поднять свой дух с помощью журналов. А поскольку я не могу уйти
с пустыми руками, я ждал в коридоре, пока Вардочка пойдет в туалет, и пошел
за ней. И я все видел! Видел! Да! Она подняла платье, опустила трусы, затем
уселась. Я все видел и спереди и сзади. Замечательно сочетание ее невинного
личика и полненьких бедер - подняло мой дух так, как ничто другое из
увиденного мой в жизни. Мое сердце колотилось от волнения так, что я думал -
оно не выдержит. Мне пришлось дважды освобождать свой дух .А теперь между
ногами - влажно и липко и у меня уже не осталось сил на душ и смену белья. И
спина болит - мне ведь долго пришлось стоять согнувшись у замочной скважины.
К тому же мне стыдно из-за способа, которым мне пришлось освобождать свой
дух - это так не по- мужски. Но я ведь вынужден был это сделать - кто меня
осудит? А теперь, после двух освобождений духа , я уставший и опустошенный,
поэтому со стороны я выгляжу как бледный мечтательный поэт. Я произвожу
обманчивое впечатление - всегда думали, что я - тихий задумчивый парень, а я
попросту опустошенный после освобождения духа. Мой вид производил обманчивое
впечатление на учителей, на родителей, на тех, кто помогал мне добраться до
Парижа, на круги просвещенных людей, французских поэтов , чьи книги, мысли,
стихи я должен был доставить разным людям здесь, как человек, преданный
культуре. Под тонким и смятым покровом французской культуры во мне
появлялись скотские мысли и мне приходилось жить скотской жизнью. От меня
осталось только лишь тело, но и оно устало, дрожит и норовит распасться на
части. Я продолжаю медленно собирать вещи, ожидая, что кто-нибудь придет и
скажет, что я нужен. "Я нужен? - спрошу я удивленно. Но кому и зачем я могу
быть нужен?"
" Ты будешь удивлен, - ответят мне, - насколько ты нужен - мы сами не
знаем - мы просто кое-что не можем сделать без тебя".
Картина 32
Двор в доме Вардочки.
Агув: Вардочка, ты едешь учиться.
Вардочка: Нет, больше жить.
Агув: Ты там будешь без меня. Встанешь утром, а меня рядом не будет.
Выйдешь вечером погулять по берегу озера - и не я буду рядом. Может,
кто-нибудь другой. Ты не реагируешь на мои слова. У тебя нет никаких мыслей
обо мне. Кто тебя ждет там, за горизонтом. О, если б я мог передать тебе
хоть часть этой тоски, что свила гнездо у меня в сердце.
Может, тогда ты бы обратила на меня хоть какое-то внимание. Вардочка,
что же это такое - я говорю и говорю, а ты даже не реагируешь. Даже не
сердишься.
Вардочка: Я знаю. Я ничем не могу тебе помочь. Твоя тоска - это твоя
тоска.
Агув: Но я все равно буду тебя ждать. Всеми фибрами души, со всей моей
жгучей тоской, в эту жару, в поту, в пыли и шуме - я буду ждать тебя. Я не
смирюсь с мыслью, что ты будешь не моей. Я хотел бы, чтобы там, в Европе, ты
помнила о человеке, у которого здесь трепыхается сердце при мысли о тебе.
Серьезно. Но ты ведь не будешь там обо мне вспоминать?
Вардочка: Конечно не буду.
Агув: Так что же ты мне предлагаешь делать?
Вардочка: Не знаю. Спокойной ночи.
Агув: Вот так, без поцелуя на прощанье, без прощанья даже. Так вот
сухо. Как будто я не оставил здесь своих лучших чувств. Что же ты со мной
сделала? (Целует ее в шею).
Вардочка: Хватит.
Агув (прекращает): Я буду тебе писать.
Вардочка: Ответа не будет.
Агув: Но я все равно буду ждать, обижаться, досадовать, буду грызть
себя как червь, и каждое утро мучиться и нервно ждать, пока придет почта, и
тоска меня будет душить по ночам. (Вардочка уходит. Он кричит ей вслед) Я
буду писать! Когда ты вернешься? Я уже вижу, как ты спускаешься по трапу с
самолета, зрелая женщина, и я, старый пень, жду тебя внизу.
Картина 33
Комната Вардочки
Садовник: Вардочка, накануне вашего отъезда мы обращаемся к вам с
последней просьбой - забыть то, что было. Наши действия столь ничтожны, что
склонны просто раствориться в воздухе. Одно ваше движение головой - и все
воспоминания улетучились. И мы останемся в ваших воспоминаниях красивыми, а
не смешными, дабы нам не пришлось сворачиваться калачиком от стыда каждый
раз, когда бы думаем о вас.
Повар: Но если вы все же примете отрицательное решение относительно нас
обоих, то тогда я попрошу вас забыть только о моих поступках, не считаясь с
садовником, ибо я еще более наивен, чем он, не вступаю в конфликты, и вы
склоняетесь к тому, чтобы пойти мне навстречу. (Садовнику). Извини.
Садовник: Так каков ваш ответ?
Вардочка: Успокойтесь, я уже давно забыла о том, что вы сделали, а
вскоре я вообще забуду о вашем существовании.
Садовник: Как? Вообще?
Вардочка: Да.
Садовник: То есть, мы исчезнем из вашей памяти?
Вардочка: Да.
Садовник: Но мы не хотим этого. Мы хотим, чтобы вы о нас хорошо
вспоминали.
Вардочка: Извините.
Садовник: Если вам не трудно, вы можете вспоминать нас как сквозь
пелену тумана. Ну, может, иногда, вечерами, когда так уж нечем заняться.
Повар: Может, вы будете вспоминать только меня, я много места не займу.
Вардочка: Спокойной ночи.
Садовник: Не забывайте нас насовсем!
Повар: А мне все равно. Я вас обожаю. У садовника - амбиции, а у меня
нет. Вспоминайте мои смешные поступки, или забудьте меня совсем, я же ничего
не требую. Если я вам буду нужен презираемый, я умею себя презирать, а если
хотите меня забыть, я умею забываться. Я - тесто, Вардочка, я - тесто. Вы
можете меня месить, как хотите. (Садовнику)
Извини, что я только о себе забочусь, но ты меня просто не интересуешь.
Жаль, что ты вообще живешь. (Уходят).
Картина 34
Комната Вардочки
Водитель: Вы красивая. Я не сомневаюсь, что вы родились, чтобы мне
досаждать. Каждое ваше движение меня оскорбляет, и ваше присутствие кричит:
"Водитель, ты в отчаянии!" И даже бесконечно терпение, с которым вы ко мне
относитесь, меня оскорбляет до глубины души. Порой я заезжаю во двор и вижу
вас стоящей в окне наверху во все вашей красе, которую я так и не смог
заполучить, и вот я думаю, что самое замечательное и самое оскорбительное в
вас то, что вы нас вообще не видите. Не прощаете, не отвечаете, не видите
меня. Так будьте же вы вечно такой как сейчас.
Картина 35
Комната Вардочки
Отец: Если я пойду и обниму ее и раскрою перед ней сердце, так может у
нее не хватит терпения и она сделает небольшое отталкивающее движение рукой
или плечом и это меня обидит и тогда зачем мне это нужно. Она всегда была
так нежна и терпелива по отношению ко мне, так стоит ли подвергать все это
испытанию за два часа до ее отлета? Не лучше ли потерпеть еще немного, или
вообще пойти к себе в комнату, никого не видеть, ни с кем не разговаривать и
тогда я со всеми буду в хороших отношениях, не будет обид и моя честь не
будет затронута. А через два часа, когда она уедет, я смогу с полным правом
сказать, что моя дорогая дочь Вардочка никогда не обижала отца, никогда. Я
выйду из этой ситуации без шрамов. (Выходит).
Няня: У тебя, Вардочка, замечательные волосы. Европа, Европа. Ты знаешь
- я здесь пропаду без тебя. Что я буду делать одна после стольких лет,
проведенных с тобой? Да, была я самостоятельным человеком, но это было много
лет тому, и я уже давно забыла этот вкус.
Вардочка: Спасибо.
Картина 36
Дом Агува
Агув: Мама, у меня ничего не получилось.
Мать Агува: Ты Вардочку не заполучишь, ее дети не будут моими внуками,
и я не впишусь в их семью. Сыночка, поищи себе что-нибудь другое, подешевле.
Агув: Ты меня учила верить, что я достоин самого лучшего. Так где же
оно?!
Мать Агува: Если бы у тебя было хоть столечко силы воли твоей матери,
ты бы ее получил, она ведь не на небе. Но у тебя никакой воли нет. Ты -
бледная тень твоей мамочки. Ты такой молодой и уже высохший.
Агув: Помоги мне, мамочка. Я ее хочу, ну что я могу поделать? Дай мне
почувствовать, что главное еще впереди, и что я ее еще заполучу.
Мать Агува: До каких пор я буду стоять за твоей спиной и нашептывать
тебе, что ты должен делать? А когда ты будешь заботиться обо мне? Когда? Да,
с сыном у меня ничего не получилось. Ничего не получилось.
Агув: Что ты от меня хочешь? Куда ты меня толкаешь все эти годы?
Толкаешь, толкаешь, толкаешь, на виду у всех, позоришь меня, так вот у меня
уже и нет силы воли, я уже не знаю - куда и зачем мне идти, я хочу
отдохнуть, остановиться, оглянуться, я хочу улаживать свою жизнь сам! А
теперь у меня из-за тебя тошнота на всю жизнь! Моя любимая мамочка, если ты
умерла, когда я еще был маленьким, ты бы осталась у меня в сердце самым
дорогим воспоминанием, я бы вспоминал тебя с нежностью всю жизнь.Я бы искал
твой образ в каждой женщине, твой образ в моей памяти становился бы все
прекрасней, и я бы вызывал его по мере надобности, согласно собственноручно
составленному расписанию. Но зато я был бы свободен, свободен от настоящей,
живой мамочки, которая выматывает меня, всюду ходит за мной по сей день,
стареет и седеет на моих глазах, теряет свою розовую, нежную и мягкую плоть,
и становится крикливой, визжащей старухой, седой и тощей, и мозолит мне
глаза своим существованием, и давит на меня и от ее вида меня в дрожь
бросает и перебегает мне дорогу повсюду, где бы я ни находился, и нет мне от
нее ни спасения, ни укрытия. Когда ты уже поймешь, что надо умереть, чтобы
освободить дорогу, которая стала слишком узкой для нас двоих? Когда ты дашь
мне иллюзию, будто я - самостоятельный человек, и сам определяю свою жизнь.
Каждый твой вдох вводит меня в отчаяние. Пока ты жива - я пропащий человек.
Умри, старуха, умри же, ну!
Мать Агува: Мой сыночек раздосадован тем, что его мамочка еще жива. Я
жива! Дайте мне фанфары - я жива! Чего ты хотел? Свободы? От меня? Сменяй
меня на Вардочку - у нее и тело помоложе, и помягче и пахнет лучше. Ты ведь
выяснил, что твоя мамочка - самая лучшая и самая жуткая! Нет другой женщины,
кроме меня, что соответствовала бы твоей мечте. Кто еще, кроме меня, может
так слепо тебя прикрывать от всех бед, принимать тебя таким, как ты есть, со
всеми твоими мерзкими чертами характера, не обращать внимания на твои
Пойти порыдай. (Засовывается обратно).
Водитель: Жена, иди домой. Я твой муж. (Пауза). Я твой муж. (Пауза).
Я говорю тебе - я твой муж.
Мать: Кровать дрожит. Ты там смеешься или плачешь?
Женщина: Смеюсь.
Водитель: Но я твой муж.
Мать: Это ты уже говорил.
Водитель: И я тебя люблю.
Мать: Вся кровать трясется от смеха. Ты видишь, какой ты
чувствительный? Еще ничего окончательно не решено. Доброй ночи.
Водитель: Доброй ночи. (Выходит).
Мать: Я знаю, что ты плачешь. Вообще-то ты можешь и дальше качать
кровать, может, это поможет мне уснуть. Продолжай, продолжай. Я сейчас
вернусь. Продолжай. (Выходит).
Картина 22
Жена водителя высовывает голову из под кровати. Входит отец.
Отец: Мне порой трудно заснуть ночью, и тогда я подхожу к окну, смотрю
на свой садик, на цветы. Мое, все мое. И все же, несмотря на то, что у меня
есть большой дом и бизнесы, и обслуга, и машины, и я живу стилем жизни, там,
глубоко внутри, я маленький, преисполненный сомнений - такой, каким был в
юности, и это - определяет все.
(Женщина засовывает голову под кровать). Ой, маленькая неприятность, у
меня случилась, у меня там внутри скачет, как мячик, и сохраняет мою
душевную свежесть.
Картина 23
Комната Вардочки.
Вардочка, няня, Агув.
Агув: Я пришел не для того, чтобы вам докучать или оказывать на вас
давление. Моя мать решила остаться здесь, так я подумал, может и мне стоит
прийти, ибо здесь происходит вся жизнь, о чем говорить, время уходит
безвозвратно. А я еще хочу цвести, разумеется, вместе с вами. Я знаю, что вы
замечательная, и дом ваш замечательный, и все, что вас окружает, вызывает
зависть и желание. Поэтому и я буду здесь, чтобы разнюхивать, что
происходит, буду ждать, а вам докучать не буду. Я буду тихонько. Поцелуй.
Извините. Стоит мне вас увидеть, и я перехожу всякие границы. Видите, что вы
со мной делаете? И что же будет? А если я вас все же заполучу, сколько мне
времени останется получать удовольствие? (Протягивает Вардочке коробку)
Ручка.
Вардочка: У меня есть.
Агув: Будет еще.
Вардочка: Спасибо.
Пауза
Агув: Я оставил дом собак на цепи. Через пару дней они разорвут друг
друга и сдохнут с голоду. Вам хорошо? Я не сержусь, спокойной ночи.
Выходит.
Картина 24
Комната Вардочки. Вардочка, няня, водитель.
Водитель: Я знаю, что если вы меня не простите в ближайшее время, мне
не хватит больше сил просить у вас прощения. А жаль, потому что сил и
энтузиазма на другие вещи у меня уже давно нет. Я не революционер, я
водитель, и живу я жизнью водителя, и снятся мне водительские сны. Кто мы?
Мы - простые люди, мелкие служащие и работяги, у нас мелкие устремления и
любовь у нас мелкая, усилия наши мелкие, мы в темноте создаем фон для вашей
удобной жизни, мы живем в реальном мире ради вас, мы не властвуем над своей
жизнью, мы ослеплены светом, который доходит до нас сверху, от вас, вашей
силой, богатством, красотой вашей, так что наши спины сгибаются под тяжестью
всего этого, и мы просим вас: представляйте наши интересы там, на вершине
вашего блаженства, чтобы мы знали, что где-то там, наверху, среди тепла,
сытости и роскоши, есть и наша доля. Представьте наши интересы там, на
вершине блаженства, куда мы никогда не
попадем. А теперь, Вардочка, извините, мне нужно отдыхать.
Няня: Вы думаете, что счастливые понапрасну растрачивают свое время на
мысли о вас. Это ошибка. Они попросту погружены в свое счастье. Правда,
Вардочка?
Вардочка скромно наклоняет голову.
Второе действие
Прошла неделя.
Картина 25
Двор в доме Вардочки.
Повар (поет):
Жизнь прошла без счастья
Да впрочем и без бед,
Не пришлось мне плакать,
Причин смеяться нет.
Длинными ночами
Сижу, зеваю я
Сны меня уносят
В дальние края
Садовник: Вардочка едет в Швейцарию. Будет преподавать языки в Базеле.
Напрасны были все наши усилия подружиться с ней. Мы смешны, мы ничтожны. Мы
растратили жизнь в попытках хорошо выглядеть в глазах других, произвести на
них хорошее впечатление, Хорошее впечатление. Ты думаешь, что замечательные
швейцарские пейзажи заслонят собой ее воспоминания о нас? Я бы хотел
остаться в ее памяти в красивой рамочке.
Повар: Даже если она забудет - я ее не забуду. Каждую минуту твой позор
будет сверкать у меня в сознании. Других занятий у меня нет.
Садовник: Кого волнует твое сознание, повар? Оно пахнет чесноком. Я,
если мне позволят, будут заниматься сознанием из салона.
Повар: Садовник, мои глаза открыты, и я вижу тебя маленьким и мутным
силуэтом. (Садовник уходит). А мне разве не все равно, что обо мне подумают
в Швейцарии? Идет себе человек в сверкающих Альпах, и думает обо мне грязно.
Но разве это мешает мне посиживать в кухне и дожевывать редьку? Это слишком
чувствительные люди целыми днями занимаются образом человека. У меня нет
никакого образа. Нет! Я люблю, когда тепло и хорошо - вот и все! И иногда,
когда я лежу в постели перед тем, как заснуть, я пытаюсь представить себе
какую-нибудь Швейцарию или Канаду с озерами, и реками, с обилием воды, в
которой люди купаются, катаются по снегу, чувствуют себя чистыми, свежими и
смеются. Затем я засыпаю, задыхаясь.
Картина 26
Комната Вардочки.
Учитель: Постирайте и погладьте мне платье. Laves et repasser ma robe.
Няня (входит): Но Вардочка утром улетает в Швейцарию. Она там будет
преподавать языки. Самолет вылетает рано утром.
Учитель: В Швейцарию? Утром? Но...
Няня: Какие еще "но"? Это уже факт.
Учитель: Но мы только приступили к французскому. Я думал...
Няня: Кого интересует, что вы думали? Вы тут думаете, а она встает и
улетает.
Учитель: Но почему не в Париж, если уж так? Ведь там живут настоящие
французы собственной персоной. (Пауза).Я так понял, что я могу собирать
вещи. Жаль. А я-то думал, что смогу здесь обосноваться на некоторое время.
Думал, что хоть эта проблема решена. Будто у меня других проблем мало. А я
так не люблю, когда приходится решать две проблемы одновременно. Я люблю,
когда проблемы идут одна за другой, по порядку, и боль не распространяется
на несколько областей одновременно, а сосредоточена в одном месте. Но в
действительности - не успеешь еще как следует пожалеть о своем одиночестве,
как тут же приходит проблема заработка. А ведь известно, что заботы о
заработке мешают чистой печали об одиночестве. У меня могла бы быть светлая
печаль. Но мир столь несовершенен. Ну допустим, что я остался и с проблемой
одиночества, и с проблемой заработка, можно ли рассчитывать, что это все?
Нет. За углом меня караулит болезнь. И тут вдруг какое-то конторское дело. А
где-то там притаилась смерть. И она связана с конторскими делами. И все это
так плоско, так не желательно, проблемы мелкие, мелкие, еще 5 минут тому я
был наказуемым мужчиной, с торчащей мужской силой, и снова меня уносит
ветром, я я лихорадочно ищу, за что зацепиться. (Пауза). Ну, я пошел
собираться.
Няня: Мне бы не хотелось, чтобы вы расстались с Вардочкой не уяснив,
что вся ваша работа здесь была напрасной. И не то, чтобы она от вас взяла
несколько расхожих французских фраз, этому она как раз научилась. Но когда
она попадет в Европу, в компанию европейцев, вы там будете видны в очем
слабом свете, если вообще будете видны. Нервный, провинциал, в сущности,
который побывал когда-то в Париже, ухватил там несколько выражений, и теперь
пытается продать их, в то время как его преследуют женские образы Вы
понимаете? Вы понимаете, что никак не можете представлять французскую
культуру? И что она вас не включает? Вы отдаете себе отчет, кто вы такой?
Так я выгляжу в ваших глазах симпатичной, а?
Учитель: Разрешите мне удовлетвориться тем, что я люблю жизнь.
Вардочка: Однако позвольте мне заметить, что вы и не живете.
Учитель: Я знаю. Все-таки... Спокойной ночи.
Картина 27
Комната матери
Мать Агува: Вы просто убиваете моего сына, вы не даете нам продолжать
наше семейство..
Мать: Тссс. В мире много девушек.
Мать Агува: Но мы хотим Вардочку.
Мать: Хотели.
Мать Агува: Дорогая кузина, не оставляйте меня, я вам еще пригожусь.
Мать: Забирай своего сына и возвращайся домой.
Мать Агува: Но ведь я же ваша сопровождающая.
Мать: Уже не нужно.
Мать Агува: Дорогая кузина, а что же мне делать?
Мать: Мир кишит женщинами, которые могут пригодиться. Их в мире, как
грязи. Прекратите излучать энергию, прекратите вонять и потеть. Бери своего
ребенка и иди домой.
Мать Агува: Да, не так я представляла себе жизнь моего сына. Я
представляла ее богатой и насыщенной событиями. Я помню, в детстве мы играли
вместе. А потом выросли и разошлись наши пути. Вы преуспели в жизни, а я
нет. Дорогая кузина, я вас люблю.
Мать: Да.
Мать Агува: Я действительно вас люблю и обожаю.
Мать: Да.
Мать Агува: Я никогда с вами не расстанусь. Я страсть как хочу
проглотить ваши большие и сладкие ноги.
Мать: Там мозоли.
Мать Агува: Я проголочу все. Но я хочу, чтобы мой сын получил Вардочку.
Я хочу, я хочу, я хочу! Я смешная, да? Я маленькая смешная женщина. У меня в
голове столько маневров, столько желаний. Мы с вами весь мир перевернем. Вы
меня любите? Хоть немножко? (Пауза) . Я много лет жила одна - с сыном и с
собаками. У нас в доме ничего не происходило, все происходило здесь.
Мать: Здесь тоже ничего не происходило. Это только издали кажется, что
здесь люди обнимаются и веселятся, а в действительности ничего такого нет.
Чешутся, зевают и идут спать. Спокойной ночи.
Мать Агува уходит .
Картина 28
Комната матери.
Мать: Женщина, прошло уже несколько недель с тех пор, как ты пришла,
наш разговор все время откладывается, и я так и не поняла, чего тебе от меня
надо. Моя дочка собирается уезжать, я занята, я устала, давай красиво
распрощаемся и ты уйдешь.
Женщина: Вы меня загоняли под кровать и выпускали оттуда, загоняли и
выпускали. Я не жалуюсь, я только подвожу итоги недели. Это было так
утомительно.
Мать: Ты там моего кольца не находила?
Женщина: Нет.
Мать: Жаль, что я тебя не попросила залезть и под шкаф. Спокойной ночи.
Водитель (входит): Ты куда? Где ты еще намерена меня позорить? Какие
еще раны ты мне намерена нанести?
Женщина выходит
Мать: Разумеется, сейчас, когда Вардочка уезжает, меня уже не
интересует, что там между вами было. Да и что там могло быть? Глупости. Все
из за скуки, развлекались, как сытые коты.
Водитель: Мы с нашими проблемами надоедаем не только вам. Когда мы
стоим здесь и снова и снова с нашими просьбами, а они проходят мимо вас, как
дуновение ветра по подолу ваших платьев, мы начинаем надоедать и сами себе.
Вначале мы досадуем, и жалеем себя , что наши просьбы остаются без внимания,
А потом наши просьбы повторяются, изменяются, и мы начинаем чувствовать
смущение, и зуд во всем теле. Наши обвинения отызваются эхом в пустом
пространстве, и кажутся нам самим такими пустячными, и мы уже начинаем
стесняться сами себя, стыдим сами себя, и вот мы уже готовы поступиться,
уйти, исчезнуть, провалиться сквозь землю, только бы вы забыли то, что мы
говорили.Но вам -то нечего забывать, ибо вы ничего и не помнили, вы ведь нас
и не слушали. . И мы выясняем, что несмотря на то, что нет никакого смысла .
продолжать, уже поздно и прекратить, мы уже так глубоко погружены в наш
стыд, что просто боимся той тишины, которая воцарится, когда мы перестанем
говорить. И какая-то сила побуждает нас продолжать и мы снова и снова
обращаемся к вам с просьбами, прекрасно понимая, что мы вам мешаем и всему
миру мешаем, и что нам вообще жить не стоит, и что мы виновны и что мы
загрязняем и что мы не ко времени и не к месту, но несмотря на все это мы
продолжаем стоять и что-то просить у вас, и просить и просить, пока не
иссякнут все наши силы и мы умираем и тогда наши сыновья занимают наши места
и вечный этот хор продолжается. И вы видите нас, стоящих перед вами,
поколение за поколением, целая история проходит перед вами, стоящая на
коленях, грызущая себя на ваших глазах, хрипло требующая чего-то и ничего не
получающая. Как это?
Мать: Я буду последней из тех, кто скажет тебе, что действительность не
разочаровывает.
Водитель: Спокойной ночи! (Выходит).
Сцена 29
Комната матери
Учитель: Извините, если я больше не нужен в качестве учителя, я могу
подавать вам чай.
Мать: Но вы ведь не официант
Учитель: Пока я был преподавателем, вы пытались превратить меня в
официанта, а теперь, когда я предлагаю свои услуги в качестве официанта, вы
говорите, что я не официант.
Мать: В этом прелесть нашего мира, не правда ли? Можно научить собак
ходить на двух ногах, а человека - на 4 х. Искривить, искривить.
Замечательный мир, не правда ли? Что? То, что снова доказывает нам
наличие Бога.
Учитель: Разрешите заметить, вы еще не опоздали искривить и меня. Я
готов. Я ведь достаточно гибок и люблю жизнь. Возьмите меня и верните к
жизни.
Мать: Боюсь, в этом нет необходимости. Да и сил у меня нет. Собирайтесь
и уходите.
Учитель: Да. Но если вы все же решите, что я вам нужен - то я могу и
люблю убирать квартиры - то вы найдете меня наверху, я буду собираться
медленно и ждать вашего вызова. (Пауза). Я ведь и мужчина.
Мать: Спокойной ночи.
Учитель: Спокойной ночи. (Выходит).
Картина 30
Комната матери
Мать: Ты увидел свет и зашел?
Отец: Вардочка уезжает утром. Я остаюсь. (Пауза). Куки, Куки...
Мать: Не подходи.
Отец: Я не подхожу.
Мать: Не жди меня
Отец: Я не жду.
Мать: Не верь мне.
Отец: Я не верю.
Мать:И не смотри на меня. Не говори со мной. То, что я когда-то
сказала, я не имела в виду, а то, что имела - не сказала. И не скажу. А если
я и тоскую, то не по тебе , а по тому, чего у нас с тобой никогда не было. И
у меня нет.
Отец: Короче - ничего.(Бормочет) Я бы хотел забраться под ее кровать и
не выходить оттуда больше. Никогда никогда больше не вставать. Я бы ей
показал. Я бы здесь валялся как собака и скулил бы до тех пор, пока бы мне
на руках не отнесли в машину скорой помощи. Но этого, к счастью, я не могу
себе позволить, я ведь не ее ребенок и нее ее собака. У меня есть
обязанности и я должен оставаться на двоих и заботиться о своем виде. Таким
образом, мне лучше смотреть на жизнь со стороны, как будто все это меня не
касается. Так, по-моему, будет менее болезненно. Играть свою игру, играть ее
хорошо - вот что мне осталось. А для этого я прошу у Бога покоя снаружи
чтобы не было катастроф и злоключений. Перевороты - в Южной Америке. Войны -
в Африке. Забастовки - в Италии. Голод -в Индии, разумеется. Эпидемии - в
Сирии и Ираке. Землетрясения - в Турции. А здесь , у нас - тишина и покой.
Там, внутри - тоже. Все желания покрыты пылью. Осторожно - не вытряхивать!
Когда то были какие-то устремления - не будить! Пусть себе отдыхают. Внути -
тишина и покой. Не кантовать! Пусть остаток жизни станет как тихая дрема с
двух до четырех дня, когда все отдыхают в своих постелях и лишь с кухни
доносится приятное бульканье чайника, а повар тихо и старательно трудится
над .четырехчасовым полудником.
Спокойной ночи. (Выходит).
Мать: Вот так вы все уходите, унося с собой лучшие минуты моей жизни,
которые я вложила в вас. Мои маленькие, мои нежные минутки. Кто мне вернет
их? Кто? Так может, было ошибкой вкладывать их так нерасчетливо? Может,
лучше было лежать в постели все 70 лет, и вкладывать в окружающий мир лишь
собственный храп?
Картина 31
Коридор в доме Вардочки
Учитель: Я так развнерничался из-за того, что меня уволили, что даже не
смог сегодня поднять свой дух с помощью журналов. А поскольку я не могу уйти
с пустыми руками, я ждал в коридоре, пока Вардочка пойдет в туалет, и пошел
за ней. И я все видел! Видел! Да! Она подняла платье, опустила трусы, затем
уселась. Я все видел и спереди и сзади. Замечательно сочетание ее невинного
личика и полненьких бедер - подняло мой дух так, как ничто другое из
увиденного мой в жизни. Мое сердце колотилось от волнения так, что я думал -
оно не выдержит. Мне пришлось дважды освобождать свой дух .А теперь между
ногами - влажно и липко и у меня уже не осталось сил на душ и смену белья. И
спина болит - мне ведь долго пришлось стоять согнувшись у замочной скважины.
К тому же мне стыдно из-за способа, которым мне пришлось освобождать свой
дух - это так не по- мужски. Но я ведь вынужден был это сделать - кто меня
осудит? А теперь, после двух освобождений духа , я уставший и опустошенный,
поэтому со стороны я выгляжу как бледный мечтательный поэт. Я произвожу
обманчивое впечатление - всегда думали, что я - тихий задумчивый парень, а я
попросту опустошенный после освобождения духа. Мой вид производил обманчивое
впечатление на учителей, на родителей, на тех, кто помогал мне добраться до
Парижа, на круги просвещенных людей, французских поэтов , чьи книги, мысли,
стихи я должен был доставить разным людям здесь, как человек, преданный
культуре. Под тонким и смятым покровом французской культуры во мне
появлялись скотские мысли и мне приходилось жить скотской жизнью. От меня
осталось только лишь тело, но и оно устало, дрожит и норовит распасться на
части. Я продолжаю медленно собирать вещи, ожидая, что кто-нибудь придет и
скажет, что я нужен. "Я нужен? - спрошу я удивленно. Но кому и зачем я могу
быть нужен?"
" Ты будешь удивлен, - ответят мне, - насколько ты нужен - мы сами не
знаем - мы просто кое-что не можем сделать без тебя".
Картина 32
Двор в доме Вардочки.
Агув: Вардочка, ты едешь учиться.
Вардочка: Нет, больше жить.
Агув: Ты там будешь без меня. Встанешь утром, а меня рядом не будет.
Выйдешь вечером погулять по берегу озера - и не я буду рядом. Может,
кто-нибудь другой. Ты не реагируешь на мои слова. У тебя нет никаких мыслей
обо мне. Кто тебя ждет там, за горизонтом. О, если б я мог передать тебе
хоть часть этой тоски, что свила гнездо у меня в сердце.
Может, тогда ты бы обратила на меня хоть какое-то внимание. Вардочка,
что же это такое - я говорю и говорю, а ты даже не реагируешь. Даже не
сердишься.
Вардочка: Я знаю. Я ничем не могу тебе помочь. Твоя тоска - это твоя
тоска.
Агув: Но я все равно буду тебя ждать. Всеми фибрами души, со всей моей
жгучей тоской, в эту жару, в поту, в пыли и шуме - я буду ждать тебя. Я не
смирюсь с мыслью, что ты будешь не моей. Я хотел бы, чтобы там, в Европе, ты
помнила о человеке, у которого здесь трепыхается сердце при мысли о тебе.
Серьезно. Но ты ведь не будешь там обо мне вспоминать?
Вардочка: Конечно не буду.
Агув: Так что же ты мне предлагаешь делать?
Вардочка: Не знаю. Спокойной ночи.
Агув: Вот так, без поцелуя на прощанье, без прощанья даже. Так вот
сухо. Как будто я не оставил здесь своих лучших чувств. Что же ты со мной
сделала? (Целует ее в шею).
Вардочка: Хватит.
Агув (прекращает): Я буду тебе писать.
Вардочка: Ответа не будет.
Агув: Но я все равно буду ждать, обижаться, досадовать, буду грызть
себя как червь, и каждое утро мучиться и нервно ждать, пока придет почта, и
тоска меня будет душить по ночам. (Вардочка уходит. Он кричит ей вслед) Я
буду писать! Когда ты вернешься? Я уже вижу, как ты спускаешься по трапу с
самолета, зрелая женщина, и я, старый пень, жду тебя внизу.
Картина 33
Комната Вардочки
Садовник: Вардочка, накануне вашего отъезда мы обращаемся к вам с
последней просьбой - забыть то, что было. Наши действия столь ничтожны, что
склонны просто раствориться в воздухе. Одно ваше движение головой - и все
воспоминания улетучились. И мы останемся в ваших воспоминаниях красивыми, а
не смешными, дабы нам не пришлось сворачиваться калачиком от стыда каждый
раз, когда бы думаем о вас.
Повар: Но если вы все же примете отрицательное решение относительно нас
обоих, то тогда я попрошу вас забыть только о моих поступках, не считаясь с
садовником, ибо я еще более наивен, чем он, не вступаю в конфликты, и вы
склоняетесь к тому, чтобы пойти мне навстречу. (Садовнику). Извини.
Садовник: Так каков ваш ответ?
Вардочка: Успокойтесь, я уже давно забыла о том, что вы сделали, а
вскоре я вообще забуду о вашем существовании.
Садовник: Как? Вообще?
Вардочка: Да.
Садовник: То есть, мы исчезнем из вашей памяти?
Вардочка: Да.
Садовник: Но мы не хотим этого. Мы хотим, чтобы вы о нас хорошо
вспоминали.
Вардочка: Извините.
Садовник: Если вам не трудно, вы можете вспоминать нас как сквозь
пелену тумана. Ну, может, иногда, вечерами, когда так уж нечем заняться.
Повар: Может, вы будете вспоминать только меня, я много места не займу.
Вардочка: Спокойной ночи.
Садовник: Не забывайте нас насовсем!
Повар: А мне все равно. Я вас обожаю. У садовника - амбиции, а у меня
нет. Вспоминайте мои смешные поступки, или забудьте меня совсем, я же ничего
не требую. Если я вам буду нужен презираемый, я умею себя презирать, а если
хотите меня забыть, я умею забываться. Я - тесто, Вардочка, я - тесто. Вы
можете меня месить, как хотите. (Садовнику)
Извини, что я только о себе забочусь, но ты меня просто не интересуешь.
Жаль, что ты вообще живешь. (Уходят).
Картина 34
Комната Вардочки
Водитель: Вы красивая. Я не сомневаюсь, что вы родились, чтобы мне
досаждать. Каждое ваше движение меня оскорбляет, и ваше присутствие кричит:
"Водитель, ты в отчаянии!" И даже бесконечно терпение, с которым вы ко мне
относитесь, меня оскорбляет до глубины души. Порой я заезжаю во двор и вижу
вас стоящей в окне наверху во все вашей красе, которую я так и не смог
заполучить, и вот я думаю, что самое замечательное и самое оскорбительное в
вас то, что вы нас вообще не видите. Не прощаете, не отвечаете, не видите
меня. Так будьте же вы вечно такой как сейчас.
Картина 35
Комната Вардочки
Отец: Если я пойду и обниму ее и раскрою перед ней сердце, так может у
нее не хватит терпения и она сделает небольшое отталкивающее движение рукой
или плечом и это меня обидит и тогда зачем мне это нужно. Она всегда была
так нежна и терпелива по отношению ко мне, так стоит ли подвергать все это
испытанию за два часа до ее отлета? Не лучше ли потерпеть еще немного, или
вообще пойти к себе в комнату, никого не видеть, ни с кем не разговаривать и
тогда я со всеми буду в хороших отношениях, не будет обид и моя честь не
будет затронута. А через два часа, когда она уедет, я смогу с полным правом
сказать, что моя дорогая дочь Вардочка никогда не обижала отца, никогда. Я
выйду из этой ситуации без шрамов. (Выходит).
Няня: У тебя, Вардочка, замечательные волосы. Европа, Европа. Ты знаешь
- я здесь пропаду без тебя. Что я буду делать одна после стольких лет,
проведенных с тобой? Да, была я самостоятельным человеком, но это было много
лет тому, и я уже давно забыла этот вкус.
Вардочка: Спасибо.
Картина 36
Дом Агува
Агув: Мама, у меня ничего не получилось.
Мать Агува: Ты Вардочку не заполучишь, ее дети не будут моими внуками,
и я не впишусь в их семью. Сыночка, поищи себе что-нибудь другое, подешевле.
Агув: Ты меня учила верить, что я достоин самого лучшего. Так где же
оно?!
Мать Агува: Если бы у тебя было хоть столечко силы воли твоей матери,
ты бы ее получил, она ведь не на небе. Но у тебя никакой воли нет. Ты -
бледная тень твоей мамочки. Ты такой молодой и уже высохший.
Агув: Помоги мне, мамочка. Я ее хочу, ну что я могу поделать? Дай мне
почувствовать, что главное еще впереди, и что я ее еще заполучу.
Мать Агува: До каких пор я буду стоять за твоей спиной и нашептывать
тебе, что ты должен делать? А когда ты будешь заботиться обо мне? Когда? Да,
с сыном у меня ничего не получилось. Ничего не получилось.
Агув: Что ты от меня хочешь? Куда ты меня толкаешь все эти годы?
Толкаешь, толкаешь, толкаешь, на виду у всех, позоришь меня, так вот у меня
уже и нет силы воли, я уже не знаю - куда и зачем мне идти, я хочу
отдохнуть, остановиться, оглянуться, я хочу улаживать свою жизнь сам! А
теперь у меня из-за тебя тошнота на всю жизнь! Моя любимая мамочка, если ты
умерла, когда я еще был маленьким, ты бы осталась у меня в сердце самым
дорогим воспоминанием, я бы вспоминал тебя с нежностью всю жизнь.Я бы искал
твой образ в каждой женщине, твой образ в моей памяти становился бы все
прекрасней, и я бы вызывал его по мере надобности, согласно собственноручно
составленному расписанию. Но зато я был бы свободен, свободен от настоящей,
живой мамочки, которая выматывает меня, всюду ходит за мной по сей день,
стареет и седеет на моих глазах, теряет свою розовую, нежную и мягкую плоть,
и становится крикливой, визжащей старухой, седой и тощей, и мозолит мне
глаза своим существованием, и давит на меня и от ее вида меня в дрожь
бросает и перебегает мне дорогу повсюду, где бы я ни находился, и нет мне от
нее ни спасения, ни укрытия. Когда ты уже поймешь, что надо умереть, чтобы
освободить дорогу, которая стала слишком узкой для нас двоих? Когда ты дашь
мне иллюзию, будто я - самостоятельный человек, и сам определяю свою жизнь.
Каждый твой вдох вводит меня в отчаяние. Пока ты жива - я пропащий человек.
Умри, старуха, умри же, ну!
Мать Агува: Мой сыночек раздосадован тем, что его мамочка еще жива. Я
жива! Дайте мне фанфары - я жива! Чего ты хотел? Свободы? От меня? Сменяй
меня на Вардочку - у нее и тело помоложе, и помягче и пахнет лучше. Ты ведь
выяснил, что твоя мамочка - самая лучшая и самая жуткая! Нет другой женщины,
кроме меня, что соответствовала бы твоей мечте. Кто еще, кроме меня, может
так слепо тебя прикрывать от всех бед, принимать тебя таким, как ты есть, со
всеми твоими мерзкими чертами характера, не обращать внимания на твои