Левитин Карл. Променянный рай

   Нэт с трудом смогла выдержать этот водопад слов, спрессованных в стандартные формулировки. С ужасом осознала она, что новая жизнь, которую они с Клодом выбрали себе сами, заставила ее совсем забыть о верной Джули. Впрочем, они забыли и о старых друзьях, и о соседях по Бакинорду, у которых их собака жила все эти месяцы, тоскуя по ним и, быть может, теряя надежду увидеть их вновь хоть когда-нибудь. И вот теперь Нэт предстояло, так и не увидев Джули, - времени оставалось в обрез, да и лишний раз терзать собаку этой минутной встречей было бы жестоко, - поменять ее на чью-то чужую, с которой они принуждены будут жить в одном доме.
   В прежние времена, когда заезжие соблазнители из ВБО пытались предложить такой обмен, Нэт и Клод даже не смеялись над ними, настолько дика была сама мысль о подобной нелепости. Зачем же было заводить собаку, привыкать к ней, учить ее, чтобы потом брать в дом другую, с иными привычками, характером, темпераментом, да и внешне совершенно не похожую на ту, что радостно видеть глазу? Теперь же ей надо было собственными руками совершить эту дикую и противоестественную мену. Поначалу Нэт решила ничего не говорить мужу, чтобы лишний раз не огорчать его, но когда в их виллу прибыл крохотный мопс с алым бантом на шее и игрушечной попонкой на спине, Клод все сразу понял сам. Он ничего не сказал тогда, даже погладил маленькую и ни в чем не повинную собачонку по голове, но, видимо, душа у него в этот миг перевернулась. Он стал с того дня каким-то ненатурально спокойным и выдержанным, постоянно сохранял на лице механическую улыбку, как у человека, который вот-вот готов сорваться, но не позволяет себе хоть как-то показать, насколько ему тяжело. Нэт не спрашивала его ни о чем, потому что помочь Клоду ей было нечем. Она лишь с тоской наблюдала, как он с каждым днем все более изводился, как он истязал себя своей пишущей машинкой, отходя от нее лишь для еды да короткого сна.
   Кипа исписанных страниц на его столе росла час от часу. Клод отказывался от любых встреч и развлечений, он даже не подходил к телефону. Словно запойный, он работал денно и нощно, но без каких-либо следов радости или удовольствия. Однако труды его вскоре дали результаты. Стали приходить цветастые конверты из издательств, в которых лежали туго спеленутые гранки и верстки, а однажды пожаловал собственной персоной известный режиссер, и они с Клодом всю ночь напролет просидели за столом, выкурив весь наличный запас табака в доме. Гонорары, и немалые, не заставили себя ждать, особенно после того, как одна из написанных Клодом книг получила вдруг высшую литературную премию, а фильм, снятый по его сценарию, завоевал "Оскара" на международном кинофестивале. Репортеры рвались в дом, словно спущенные с цепи, но Клод никого не принимал и продолжал работать как проклятый. Он почти не разговаривал с Нэт, и она, чтобы убить время, тоже нашла себе работу - не обременительную, но и вполне бессмысленную, лишь бы только не сидеть в пустом и фактически нежилом доме.
   Так прошел год.
   Нэт на всю жизнь запомнила это утро. На мандариновых деревьях лежал бутафорский южный снег. Солнце поднималось из-за моря, чтобы в считанные минуты растопить негустые хлопья, едва покрывающие ветки. Но когда в комнату вошел Клод, на Нэт словно пахнуло свежим зимним воздухом Бакинорда. Что-то изменилось в нем: он оставался все таким же собранным, целенаправленным, но в глазах его Нэт увидела почти забытую ею теплоту. Клод впервые за эти долгие месяцы пришел к ней - не вообще к какому-то человеку, мешающему или способствующему ему в его непрестанном труде, а именно к ней, Нэт, своей жене.
   - Посмотри, - сказал он и улыбнулся.
   Не надел вновь на себя сверхчеловеческую гримасу полного спокойствия, а улыбнулся - чуть неуверенно после долгой отвычки. И положил на стол длинную и узкую книжку.
   Раньше он никогда не показывал Нэт их банковский счет, да, впрочем, и показывать-то было нечего. Но теперь в графе "Приход" стояла весьма и весьма круглая сумма. Нэт на миг похолодела: неужели он стал коллекционером денежных знаков, скрягой, блаженствующим при виде кучи кредиток и ради них способным погубить и свою и ее жизнь?
   - Посмотри, - сказал он. - Теперь мы можем себе позволить выскочить из этой чертовой обменной карусели и зажить так, как сами того хотим. Понимаешь? Как сами хотим, а не как считает ВБО, будто это и есть наше самое горячее желание. Провались они пропадом, все эти обмены. Уплатим им их штраф и выбудем из этой идиотской игры.
   - Но, Клод, а как же наш дом, как же Джули? - спросила Нэт так, словно и не лежал между ними этот безумный год, когда они разучились понимать друг друга.
   - Я тут долгими зимними вечерами придумал одну штуку, - ответил он, безо всякого удивления услышав ее вопрос и на секунду не допуская, что под словом "дом" она имеет в виду их роскошную виллу. - Быть может, все еще наладится, Нэт. У меня есть мыслишка.
   Ей вдруг сразу стало спокойно. Она любила, когда он так говорил интригуя, но в то же время как бы намекая, что все будет в полном порядке, потому что он все предусмотрел и продумал. В былые дни не раз случалось, что он каким-то непонятным образом справлялся с, казалось бы, непреодолимыми трудностями благодаря тому, что у него оказывалась на этот случай "одна мыслишка". Правда, на этот раз было совсем неясно, как можно вернуть их прежнюю жизнь, ведь получить доступ в картотеки ВБО практически невозможно, и, стало быть, не существовало путей к тому, чтобы узнать, кому теперь принадлежит Джули. Точно так же Нэт не видела решительно никакой возможности вернуть себе Бакинорд - разве что новый владелец его сумел выбраться из сетей ВБО и сохранил тем самым право продать свой дом кому угодно за любые, самые бешеные деньги. Но верить в такое счастье было бы наивно.
   - У нас есть в доме заявочные формы ВБО? - спросил Клод.
   - Но ты же решил откупиться от них и никогда больше ничем не меняться? - радость Нэт готова была перейти в печаль.
   - Только один, а лучше - два последних разика, - Клод явно не желал терять хорошего расположения духа. - В сущности, моя мыслишка именно в том и состоит.
   И он ушел к себе в кабинет, унося разысканные Нэт листы заявочных форм. Она слышала, проходя мимо, как его машинка стрекотала с большими перебоями. Похоже, Клод не находил верных формулировок для своих мыслей.
   - Ты не помнишь случайно, какой ширины у нас были окна на террасе? неожиданно крикнул он из-за стола.
   Нэт посчитала это за приглашение войти к нему в кабинет. Клод сидел в кресле, подобрав под себя обе ноги, и курил трубку, чего не делал уже очень давно.
   - Я все, конечно, помню, и вовсе не случайно, - сказала она. - Шесть моих лап, - и Нэт отмерила по длинной стороне стола ширину окна, до предела раздвинув большой палец и мизинец правой руки.
   - Хорошо, - сказал Клод и поцеловал ее руку. Совсем как в старое доброе время.
   Заполненные Клодом формы ушли в бездонные хранилища электронной памяти ВБО, и жизнь вновь потекла без каких-либо особенных событий, если не считать за события маленькие ежедневные радости и горести, которые они оба стали ощущать вновь, словно послеоперационные больные, у которых кончился наркоз. И почти не удивились, когда почта принесла голубой конверт. Маленькая картонная карточка, составленная компьютером, сообщала, что после длительных уточнений (ВБО приносила извинения за столь долгое время работы над заказом уважаемого клиента) центральная ЭВМ санкционировала найденный вариант и предлагает им в трехдневный срок подтвердить свое согласие на производство обмена. Разумеется, как и положено, не называлось никаких адресов, имен и прочих конкретностей - клиент ВБО обязан был полагаться на решение, принятое супермозгом Бюро, оставляя за собой право отказа от обмена в том случае, если хотя бы одно из его требований не было удовлетворено в полной мере. В этом практически невероятном случае правила предусматривали выплату клиенту огромной компенсации за понесенный им моральный ущерб - утрату какой-то части своей веры во всемогущество ВБО и его способность сделать явью любую мечту.
   Схватив конверт, Клод бросился к видеотелефону и, не заглядывая ни в какие справочники, набрал номер местной конторы ВБО - очевидно, он выучил его наизусть. Пунктуальный служащий перезвонил через минуту, чтобы сообщить, что согласие принято, утверждено, сопоставлено с ранее полученным согласием другого клиента, которому перейдет их вилла, направлено на санкционирование в центральную ЭВМ, где таковое получено.
   - Начиная с этого момента ваш обмен считается законным образом оформленным. От имени Всемирного Бюро Обмена искренне поздравляю вас и желаю счастья. ВБО всегда к вашим услугам, - закончил свое сообщение человек на экране видеотелефона.
   - Когда я могу вступить во владение своим новым домом? - спросил Клод.
   - Теперь - в любую минуту.
   Клод на секунду замешкался. Нэт смотрела то на него, то на экран, спрятавшись за дверь, чтобы ее не было видно служащему ВБО.
   - В таком случае сообщите мне, пожалуйста, точный адрес.
   - С удовольствием. Владение Бакинорд, округ Песоченский, провинция...
   Он не успел договорить, а Нэт уже выбежала из своего укрытия и бросилась Клоду на шею.
   - Как, как ты это сумел? - спрашивала она, заглядывая ему в глаза.
   Клод покосился на экран видеотелефона, и его голубой собеседник понимающе улыбнулся и тактично выключился.
   - Несложная логическая операция, - сказал Клод. - Обычно человеческая мечта расплывчата и неопределенна. Редко кому дано сформулировать свое желание в деталях. А пустоголовые компьютеры только и умеют, что сличать спрос и предложение с точностью до последнего штриха, иначе супермозг не утвердит обмен, ибо клиент ни в коем случае не должен получить возможность предъявить ВБО иск о неправильно подобранном варианте. Мы же с тобой абсолютно точно знаем, чего хотим. А знание, как известно, - сила.
   ...Вручая им ключи от Бакинорда, голубая девушка в Песоченском не ограничилась стандартными поздравлениями и предложением своих слуг как агента ВБО в будущем - она протянула вдобавок еще и конверт с размашистой надписью: "Радж Шарма - Нэт и Клоду Луидж. Лично, конфиденциально".
   - Это послание ожидает вас здесь вот уже почти год, - сказала она. - На моей практике - первый случай, когда сотрудник ВБО столь высокого ранга обращается лично к кому-либо из клиентов. Говоря по чести, мы все тут сгораем от любопытства - что он вам написал?
   - А разве так уж трудно узнать об этом у самого управляющего вашим провинциальным советом? - осведомилась Нэт.
   - О, вы, значит, не в курсе наших дел. Почти год назад Радж Шарма был включен в Совет директоров ВБО, сделав такую головокружительную карьеру благодаря придуманному им новому виду услуг - обмену желаниями, который теперь по популярности выдвинулся в число первых. Как раз, уходя от нас, он и оставил этот конверт.
   Клод между тем разрезал конверт и достал небольшой листок, на котором было написано всего несколько слов.
   - "Искренне поздравляю и желаю счастья в Бакинорде. Радж Шарма. Всегда к вашим услугам", - прочитал он вслух.
   - Только и всего? - разочарованно сказала девушка в голубом. - Обычный стандартный текст, предусмотренный инструкцией. А нам всем тут почему-то думалось, что такой выдающийся человек должен был сообщить вам какую-то тайну или хотя бы дать какой-нибудь мудрый совет...
   - Боюсь, вы не можете себе представить, до какой степени мудры те слова, что я только что прочел, - сказал Клод, обнимая Нэт за плечи и уводя ее из конторы ВБО к машине.
   Не сговариваясь, они поехали верхней дорогой - через стадион, вышку, взгорок, засеянный гречихой, по опушке леса и дальше уже по большой дороге, соединяющей Бакинорд с Ильинским. Клод вел машину непривычно медленно, и лишь когда они, миновав сосновую аллею, выскочили из лесу на поле, за которым уже виднелись крыши Бакинорда, резко прибавил газ. Мелькнула слева полуразрушенная конюшня, скрипнули колеса на камешках, покрывающих дно ручья, - еще один, последний поворот...
   Дом совсем не изменился за этот год. Сирень уже отцвела, шиповник за забором чуть подрос, да, пожалуй, еще гуще стали мальвы. Руки Клода немного дрожали, когда он вставлял ключ в замок входной двери. Нэт стояла у него за спиной, прижав руки к груди и что-то неслышно шептала. Наконец замок лязгнул, и дверь распахнулась. Они пробежали через весь дом на террасу и оттуда в сад. Все осталось прежним - полянки между деревьями, заросшие травой по колено, вот здесь когда-то давно стояла яблоня, которую звали Пальма, а Кормилица, как всегда, тянула к ним свои могучие ветви. Единственно, чего не хватало... но об этом они старались не только не говорить, но даже не думать, хотя все, что попадало на глаза, сразу же вызывало острые, как иглы шиповника, воспоминания. Вот там, в углу, она любила делать свои "похоронки" - зарывала кости и сухари, чтобы потом с торжеством доставать их, чуть дальше...
   Перед домом остановилась какая-то машина: они услышали звук открывающейся дверцы. И почти тотчас что-то теплое, живое ворвалось в сад, заметалось между ними.
   - Джули... - только и могла сказать Нэт и впервые за этот долгий год заплакала.
   Но доктор Воловик, казалось, не замечал ее слез.
   - Вот теперь я вижу, - сказал он, подходя, - что мы с Раджем обе были правы, когда слегка злоупотребляли своим служебным положением. Я - дав вам возможность просто-напросто хорошо выспаться и немного окрепнуть в моей клинике, он - позволив мне совершить одну маленькую операцию в нарушение закона об анонимности клиентов ВБО. Кстати, знаменитому Клоду Луиджу найдется, наверное, чем заплатить за самовольный обмен? Верните мне как-нибудь моего мопса. Представьте себе, я очень без него скучаю.
   "Удивительной жизнью мы живем, - подумал Клод. - А самое в ней удивительное все-таки то, что люди могут оставаться сами собой при совершенно непредсказуемых обстоятельствах".