Страница:
Внимательно наблюдающая за монитором Нора опять начала передачу:
— Замечательно! Просто великолепно! Как я понимаю, вы намерены пролететь над островом и сбросить нам послание. Очень хорошо, мы будем следить внимательно и сразу же подберем записку. Постарайтесь подробно изложить все ваши опасения. Только умоляю вас не сворачивать больше с курса. Через несколько секунд Гоу-Айленд покажется в зоне вашей видимости. Полагаю, сейчас уже появился. Так держать, капитан! Ни в коем случае не сворачивайте! Включите автопилот и приготовьте записку.
Точка на экране описала дугу и начала двигаться по прямой к острову. Полет совершался равномерно и уверенно, казалось, что нос воздушного корабля нацелен строго на посадочную полосу.
— Всем наружу! — рявкнул Дрейк. — Следить за небом. Как только самолет появится, глаз с него не спускать! Если он сбросит записку, мы должны как можно быстрее ее заполучить, чтобы убедить пилота в нашей полной готовности и рассеять терзающие его страхи.
Он первым выскочил из радиорубки. Остальные последовали за ним, кроме Норы, которая по-прежнему не выпускала из рук микрофона. Она уверяла сидящего за штурвалом летчика в том, что все на острове предупреждены, ждут его послания и готовы немедленно принять любые меры, следуя его указаниям.
Самолет появился над горизонтом с запада. Сначала это была крохотная черная точка, потом пятнышко, которое продолжало расти, постепенно обретало различимые глазом контуры фюзеляжа и крыльев. Что-то непонятное виднелось под брюхом машины, но это точно было не шасси.
— Открытые створки грузового люка, — первым догадался Дрейк и, сам не зная почему, с облегчением вздохнул. Сейчас у него не было времени анализировать увиденное, но подсознательно он, очевидно, ожидал худшего. — Похоже, что там что-то висит, но это всего лишь створки, друзья, — добавил он.
— А вы что ожидали увидеть? — насмешливо фыркнул кто-то за спиной. — Летающую тарелку?
Дрейк не узнал голоса шутника, но хорошо представлял, какие невообразимые догадки и предположения возникают сейчас в головах окружающих его людей. Он и сам не избежал общей участи, представив на миг, что кому-то взбрело в голову испытать новый вид оружия, используя один из антарктических рейсов. О чем-то подобном, без сомнения, думал в эти минуты каждый из островитян, обладающий хоть каплей воображения. Но все это, разумеется, было бредом и чепухой на постном масле.
Шум двигателей самолета уже перекрывал рокот прибоя и продолжал нарастать по мере приближения к острову. Люди на берегу неотрывно следили за ним. Самолет перевалил через прибрежные скалы, с ревом пронесся над взлетной полосой, достиг противоположного конца острова и устремился вперед, уходя все дальше к востоку над океаном. Пролетая над Гоу-Айлендом, он не поднимался выше пятисот футов и был отчетливо виден в течение долгих секунд. Шасси оставалось невыпущенным, а створки грузового люка были распахнуты. На короткое мгновение стоящие внизу островитяне получили возможность заглянуть внутрь открытого люка.
А потом самолет опять скрылся из виду, превратившись в едва различимое темное пятнышко, постепенно растаявшее на фоне серого неба. Никакой записки так никто и не сбросил.
Дрейк устало поднялся по ступенькам в деревянную будку радиостанции. Нора все еще продолжала свой монолог:
— Не волнуйтесь, мы все видели, как вы пролетели над островом. Ваше послание непременно подберут. Ой, кто-то идет. Это начальник нашей станции мистер Дрейк.
— Нечего там подбирать, — мрачно сказал тот. — Все видели самолет как на ладони, но записки не было. Они… — Дрейк замялся, не зная, как лучше выразиться. В его голове опять мелькнула абсурдная мысль об испытаниях оружия. — Снаружи самолет выглядит абсолютно нормально. Ничего к нему не прилипло, никто его не преследует. И вообще в воздухе ничего больше нет — если верить радару, по крайней мере!
Руководитель базы внезапно почувствовал себя совершенно беспомощным в сложившихся обстоятельствах. За штурвалом машины сидел опытнейший пилот, налетавший тысячи часов на полярных трассах. Дрейк просто не мог представить себе такой ситуации, в которой этого старого воздушного волка необходимо утешать и уговаривать посадить самолет, как какого-нибудь напуганного воображаемой опасностью новичка.
Нора непрерывно говорила в микрофон, одновременно наблюдая за монитором. Световое пятно, указывающее положение самолета, неуклонно смещалось к краю экрана. Если хватит горючего, такой курс над бескрайними океанскими просторами рано или поздно выведет машину к мысу Горн в обход Антарктического континента.
— И пожалуйста, успокойтесь, — продолжала утешать безмолвного пилота Нора. — Вас никто не преследует. Я все время смотрю на радар, и, кроме вас, на экране никого нет.
Но светящаяся точка не изменила направления. Вот она подошла к краю экрана вплотную, последний раз мигнула и исчезла, уйдя за пределы досягаемости локатора.
У Дрейка непроизвольно сжались кулаки, стоило только представить, как отреагирует начальство на его официальный доклад о случившемся. Весьма вероятно, на этом его административная карьера закончится. К горлу подкатил противный, липкий ком.
— На борту было десять человек, — с трудом произнес он, рассуждая вслух. — Они летели домой. Потом с одним из них что-то произошло.
Он опять сжал пальцы в кулаки. У человека, задача которого — заставить работать других, порой возникает неожиданный взгляд на некоторые вещи. Свойственные людям черты, такие, как тупость, халатность и даже психические срывы, руководителю кажутся непростительными ошибками — потому, быть может, что он лучше других видит их последствия. Поэтому испытывает куда большую симпатию к жертвам, чем к тем, чья некомпетентность явилась причиной несчастья.
Громко топая сапогами по деревянному полу, в рубку вошел Спаркс.
— Это прямо безумие какое-то! — пожаловался радист с порога. — Тот парень просто свихнулся, точно вам говорю. Все шло так хорошо, наши все уже «ура» кричать приготовились, и тут на тебе! Вы будете писать рапорт, мистер Дрейк? Предупредите заранее, чтобы я связался с базой.
— Да, оставайтесь здесь, — распорядился тот. — И вы тоже, — повернулся он к Норе. — Что бы ни случилось на борту, кто-то пилотирует транспортник. Если самолет снова появится в пределах досягаемости радара, вы сможете предпринять еще одну попытку посадить его. В любом случае постарайтесь не отпускать самолет далеко от острова.
Он вышел из рубки, и его оглушил грохот океанских валов, разбивающихся о скалы на западной оконечности Гоу-Айленда. Волны достигали чудовищной высоты. Они неудержимо накатывались одна за другой из-за горизонта, и не было препятствия, которое могло остановить их стремительный бег. Но высокие гранитные утесы острова пока одерживали победу в этой постоянной борьбе с океаном. Тщетно обрушивались на упрямые скалы многотонные массы воды, оглашая окрестности своим беспорядочным, злобным рычанием.
Над головой встревоженно кружились птицы. Дрейк заметил, как они мечутся, сбиваясь в небольшие стайки, словно пытаясь понять, что произошло. Обеспокоенные птицы не могли что-либо предотвратить или изменить.
Том Белден приблизился к Дрейку. Юноша не скрывал тревоги.
— Похоже, сэр, — сказал он, — что нет больше смысла торчать за рулем пожарной машины, как вы считаете? В конце концов, если самолет опять появится, я всегда могу вернуться на место.
— Хорошо, — безразлично согласился Дрейк, озабоченный в настоящий момент предстоящим рапортом начальству. Он очень сомневался, что ему кто-нибудь поверит.
— Как вы думаете, сэр, это никак не связано с теми… э-э… с теми скелетами, найденными на берегу, когда начинали строить базу? — задал вдруг Том совершенно неожиданный вопрос. Дрейк уставился на него в немом изумлении. — От кого-то я слышал, — поспешил пояснить Белден, — что это были члены экипажа китобойного вельбота. Те парни потерпели в море крушение и высадились здесь, чтобы дождаться помощи. Но что-то убило их, хотя на острове вроде нет ни крупных животных, ни какой-либо силы, способной причинить вред человеку. Но ведь отчего-то они погибли, правда? Может быть, на самолете тоже…
— Что бы это ни было, — после паузы ответил Дрейк, — с ним случилось что-то не на острове, а в воздухе, в сотне миль отсюда. Те китобои погибли на суше, и даже если причиной этого стало какое-то существо или явление, не думаю, что оно в состоянии преодолеть по воздуху сотню миль и атаковать летящий самолет. Кроме того, не следует забывать, что на Гоу-Айленде смертей среди персонала за все время существования базы не зафиксировано, что противоречит твоей гипотезе. Честно признаюсь: я не знаю, что там произошло, но виновника следует искать где угодно, только не здесь.
Кивнув на прощание Белдену, Дрейк двинулся дальше и только сейчас обратил внимание, что по-прежнему держит бутылки со спиртным, которые прихватил в кладовой, в надежде проверенным способом успокоить нервы разбушевавшегося пассажира.
Мысленно выругавшись, он завернул в кладовую и вернул бутылки на прежнее место, а потом прошел в свой кабинет и уселся за стол с твердым намерением набросать черновик рапорта, который стал бы еще одним образцом затянувшейся на годы бюрократической переписки. Дрейк сидел в кресле, тупо глядя на лежащий перед ним чистый лист бумаги. Вдруг он услышал крики. Выскочив посмотреть, в чем дело, начальник базы чуть не налетел на запыхавшегося радиста.
— Самолет только что появился на экране радара, сэр! — срывающимся голосом доложил Спаркс. — Он описал большую дугу то ли в северном, то ли в южном направлении и теперь снова делает заход на остров с западной стороны.
Дрейк не стал анализировать полученную информацию, а просто поспешил в радиорубку. Уставшая и побледневшая Нора Холл продолжала разговаривать с молчащим пилотом все тем же мягким, успокаивающим, убедительным тоном.
— Вы следуете верным курсом, капитан, — вела передачу девушка. — Пожалуйста, расслабьтесь и не волнуйтесь. Мы подготовились к любой кризисной ситуации. Никто не преследует ваш самолет, и поблизости ничего вызывающего беспокойство не замечено. Мы готовы позаботиться обо всех пострадавших, если они есть на борту. От вас требуется только не отклоняться от курса, и через несколько минут вы окажетесь в зоне видимости. Скорость ветра…
Она бросила взгляд на начальника. Тот подсказал:
— Скорость тридцать узлов, направление — двести сорок градусов, слегка порывистый.
Нора повторила данные в микрофон.
— Попробуй убедить его сесть, — посоветовал Дрейк. — Пока у тебя все получается просто замечательно.
Он вышел из рубки: нужно убедиться, что люди расставлены по местам. Все были готовы: Томми Белден сидел в кабине красной пожарной машины, Бичем и Сполдинг с четырьмя дюжими складскими рабочими ожидали у взлетно-посадочной полосы с развернутыми носилками, смирительной рубашкой, бинтами и всем прочим, что могло пригодиться в экстренной ситуации.
Радист первым заметил приближающийся с запада транспортник. Самолет совершил поворот и двигался по ветру. Дрейку даже в голову не пришло что-либо предпринять, так как ни один летчик в здравом уме ни за что не станет садиться при попутном ветре.
Машина за считанные секунды успела превратиться из малюсенькой черной точки в пятнышко, потом в пятно с торчащими по обе стороны обрубками плоскостей и наконец обрела нормальные очертания. С каждым мгновением самолет стремительно увеличивался. Створки открытого грузового люка по-прежнему беспорядочно болтались под брюхом, а шасси оставалось невыпущенным. Внезапно транспортник резко нырнул вниз. Дрейк выскочил вперед и отчаянно замахал руками, пытаясь предупредить пилота, но было уже поздно. В последнюю секунду самолет немного выровнялся, но потом опять круто спикировал…
Раздался душераздирающий скрежет рвущегося металла, и все вокруг окуталось сплошным облаком пыли. Дрейк не сразу осознал, что самолет на его глазах только что совершил аварийную посадку «на брюхо», так и не выпустив шасси. Многотонная махина по инерции заскользила по бетонной полосе, вращаясь вокруг собственного центра тяжести. В какой-то момент легла на крыло и чуть не перевернулась, но каким-то чудом удержалась и продолжила скольжение, потом остановилась и замерла.
Пыльное облако быстро рассеялось от порывов ветра. Дрейк сбросил оцепенение и бегом бросился к самолету, автоматически отметив, что тот не загорелся. Очевидно, пилот слил остаток горючего перед аварийной посадкой. Разбитую машину окутала зловещая тишина, нарушаемая лишь топотом бегущих островитян по забетонированной дорожке.
Вдруг раздался выстрел.
Дрейк первым подбежал к пилотской кабине, рывком распахнул дверцу и заглянул внутрь. Сначала он не заметил никого, но через мгновение увидел, как сидящий за штурвалом пилот медленно наклонился набок, начал сползать с сиденья и внезапно застыл в нелепой позе. Пилот был мертв. Из разжавшихся пальцев на пол кабины упал револьвер, которым летчик воспользовался, чтобы покончить с собой.
При дальнейшем осмотре обнаружили в обшивке грузового отсека восемь пулевых пробоин и вдребезги разбитый выстрелом передатчик. На борту транспорта никого не оказалось, кроме мертвого пилота. Двое членов экипажа и семеро пассажиров бесследно и загадочно исчезли во время рейса.
Десять человек вылетели сегодня утром на этом транспортнике с научно-исследовательской антарктической станции в бухте Гиссела. Самолет был в полном порядке, и все шло нормально, пока он не приблизился на сто миль к Гоу-Айленду. Затем начались крики и беспорядочная стрельба, после чего пилот долго кружил над островом, потом пошел на посадку с попутным ветром и сел на брюхо, так и не выпустив шасси. К этому моменту на борту уже никого не было, а единственный оставшийся в живых член экипажа сразу после посадки покончил счеты с жизнью.
— Замечательно! Просто великолепно! Как я понимаю, вы намерены пролететь над островом и сбросить нам послание. Очень хорошо, мы будем следить внимательно и сразу же подберем записку. Постарайтесь подробно изложить все ваши опасения. Только умоляю вас не сворачивать больше с курса. Через несколько секунд Гоу-Айленд покажется в зоне вашей видимости. Полагаю, сейчас уже появился. Так держать, капитан! Ни в коем случае не сворачивайте! Включите автопилот и приготовьте записку.
Точка на экране описала дугу и начала двигаться по прямой к острову. Полет совершался равномерно и уверенно, казалось, что нос воздушного корабля нацелен строго на посадочную полосу.
— Всем наружу! — рявкнул Дрейк. — Следить за небом. Как только самолет появится, глаз с него не спускать! Если он сбросит записку, мы должны как можно быстрее ее заполучить, чтобы убедить пилота в нашей полной готовности и рассеять терзающие его страхи.
Он первым выскочил из радиорубки. Остальные последовали за ним, кроме Норы, которая по-прежнему не выпускала из рук микрофона. Она уверяла сидящего за штурвалом летчика в том, что все на острове предупреждены, ждут его послания и готовы немедленно принять любые меры, следуя его указаниям.
Самолет появился над горизонтом с запада. Сначала это была крохотная черная точка, потом пятнышко, которое продолжало расти, постепенно обретало различимые глазом контуры фюзеляжа и крыльев. Что-то непонятное виднелось под брюхом машины, но это точно было не шасси.
— Открытые створки грузового люка, — первым догадался Дрейк и, сам не зная почему, с облегчением вздохнул. Сейчас у него не было времени анализировать увиденное, но подсознательно он, очевидно, ожидал худшего. — Похоже, что там что-то висит, но это всего лишь створки, друзья, — добавил он.
— А вы что ожидали увидеть? — насмешливо фыркнул кто-то за спиной. — Летающую тарелку?
Дрейк не узнал голоса шутника, но хорошо представлял, какие невообразимые догадки и предположения возникают сейчас в головах окружающих его людей. Он и сам не избежал общей участи, представив на миг, что кому-то взбрело в голову испытать новый вид оружия, используя один из антарктических рейсов. О чем-то подобном, без сомнения, думал в эти минуты каждый из островитян, обладающий хоть каплей воображения. Но все это, разумеется, было бредом и чепухой на постном масле.
Шум двигателей самолета уже перекрывал рокот прибоя и продолжал нарастать по мере приближения к острову. Люди на берегу неотрывно следили за ним. Самолет перевалил через прибрежные скалы, с ревом пронесся над взлетной полосой, достиг противоположного конца острова и устремился вперед, уходя все дальше к востоку над океаном. Пролетая над Гоу-Айлендом, он не поднимался выше пятисот футов и был отчетливо виден в течение долгих секунд. Шасси оставалось невыпущенным, а створки грузового люка были распахнуты. На короткое мгновение стоящие внизу островитяне получили возможность заглянуть внутрь открытого люка.
А потом самолет опять скрылся из виду, превратившись в едва различимое темное пятнышко, постепенно растаявшее на фоне серого неба. Никакой записки так никто и не сбросил.
Дрейк устало поднялся по ступенькам в деревянную будку радиостанции. Нора все еще продолжала свой монолог:
— Не волнуйтесь, мы все видели, как вы пролетели над островом. Ваше послание непременно подберут. Ой, кто-то идет. Это начальник нашей станции мистер Дрейк.
— Нечего там подбирать, — мрачно сказал тот. — Все видели самолет как на ладони, но записки не было. Они… — Дрейк замялся, не зная, как лучше выразиться. В его голове опять мелькнула абсурдная мысль об испытаниях оружия. — Снаружи самолет выглядит абсолютно нормально. Ничего к нему не прилипло, никто его не преследует. И вообще в воздухе ничего больше нет — если верить радару, по крайней мере!
Руководитель базы внезапно почувствовал себя совершенно беспомощным в сложившихся обстоятельствах. За штурвалом машины сидел опытнейший пилот, налетавший тысячи часов на полярных трассах. Дрейк просто не мог представить себе такой ситуации, в которой этого старого воздушного волка необходимо утешать и уговаривать посадить самолет, как какого-нибудь напуганного воображаемой опасностью новичка.
Нора непрерывно говорила в микрофон, одновременно наблюдая за монитором. Световое пятно, указывающее положение самолета, неуклонно смещалось к краю экрана. Если хватит горючего, такой курс над бескрайними океанскими просторами рано или поздно выведет машину к мысу Горн в обход Антарктического континента.
— И пожалуйста, успокойтесь, — продолжала утешать безмолвного пилота Нора. — Вас никто не преследует. Я все время смотрю на радар, и, кроме вас, на экране никого нет.
Но светящаяся точка не изменила направления. Вот она подошла к краю экрана вплотную, последний раз мигнула и исчезла, уйдя за пределы досягаемости локатора.
У Дрейка непроизвольно сжались кулаки, стоило только представить, как отреагирует начальство на его официальный доклад о случившемся. Весьма вероятно, на этом его административная карьера закончится. К горлу подкатил противный, липкий ком.
— На борту было десять человек, — с трудом произнес он, рассуждая вслух. — Они летели домой. Потом с одним из них что-то произошло.
Он опять сжал пальцы в кулаки. У человека, задача которого — заставить работать других, порой возникает неожиданный взгляд на некоторые вещи. Свойственные людям черты, такие, как тупость, халатность и даже психические срывы, руководителю кажутся непростительными ошибками — потому, быть может, что он лучше других видит их последствия. Поэтому испытывает куда большую симпатию к жертвам, чем к тем, чья некомпетентность явилась причиной несчастья.
Громко топая сапогами по деревянному полу, в рубку вошел Спаркс.
— Это прямо безумие какое-то! — пожаловался радист с порога. — Тот парень просто свихнулся, точно вам говорю. Все шло так хорошо, наши все уже «ура» кричать приготовились, и тут на тебе! Вы будете писать рапорт, мистер Дрейк? Предупредите заранее, чтобы я связался с базой.
— Да, оставайтесь здесь, — распорядился тот. — И вы тоже, — повернулся он к Норе. — Что бы ни случилось на борту, кто-то пилотирует транспортник. Если самолет снова появится в пределах досягаемости радара, вы сможете предпринять еще одну попытку посадить его. В любом случае постарайтесь не отпускать самолет далеко от острова.
Он вышел из рубки, и его оглушил грохот океанских валов, разбивающихся о скалы на западной оконечности Гоу-Айленда. Волны достигали чудовищной высоты. Они неудержимо накатывались одна за другой из-за горизонта, и не было препятствия, которое могло остановить их стремительный бег. Но высокие гранитные утесы острова пока одерживали победу в этой постоянной борьбе с океаном. Тщетно обрушивались на упрямые скалы многотонные массы воды, оглашая окрестности своим беспорядочным, злобным рычанием.
Над головой встревоженно кружились птицы. Дрейк заметил, как они мечутся, сбиваясь в небольшие стайки, словно пытаясь понять, что произошло. Обеспокоенные птицы не могли что-либо предотвратить или изменить.
Том Белден приблизился к Дрейку. Юноша не скрывал тревоги.
— Похоже, сэр, — сказал он, — что нет больше смысла торчать за рулем пожарной машины, как вы считаете? В конце концов, если самолет опять появится, я всегда могу вернуться на место.
— Хорошо, — безразлично согласился Дрейк, озабоченный в настоящий момент предстоящим рапортом начальству. Он очень сомневался, что ему кто-нибудь поверит.
— Как вы думаете, сэр, это никак не связано с теми… э-э… с теми скелетами, найденными на берегу, когда начинали строить базу? — задал вдруг Том совершенно неожиданный вопрос. Дрейк уставился на него в немом изумлении. — От кого-то я слышал, — поспешил пояснить Белден, — что это были члены экипажа китобойного вельбота. Те парни потерпели в море крушение и высадились здесь, чтобы дождаться помощи. Но что-то убило их, хотя на острове вроде нет ни крупных животных, ни какой-либо силы, способной причинить вред человеку. Но ведь отчего-то они погибли, правда? Может быть, на самолете тоже…
— Что бы это ни было, — после паузы ответил Дрейк, — с ним случилось что-то не на острове, а в воздухе, в сотне миль отсюда. Те китобои погибли на суше, и даже если причиной этого стало какое-то существо или явление, не думаю, что оно в состоянии преодолеть по воздуху сотню миль и атаковать летящий самолет. Кроме того, не следует забывать, что на Гоу-Айленде смертей среди персонала за все время существования базы не зафиксировано, что противоречит твоей гипотезе. Честно признаюсь: я не знаю, что там произошло, но виновника следует искать где угодно, только не здесь.
Кивнув на прощание Белдену, Дрейк двинулся дальше и только сейчас обратил внимание, что по-прежнему держит бутылки со спиртным, которые прихватил в кладовой, в надежде проверенным способом успокоить нервы разбушевавшегося пассажира.
Мысленно выругавшись, он завернул в кладовую и вернул бутылки на прежнее место, а потом прошел в свой кабинет и уселся за стол с твердым намерением набросать черновик рапорта, который стал бы еще одним образцом затянувшейся на годы бюрократической переписки. Дрейк сидел в кресле, тупо глядя на лежащий перед ним чистый лист бумаги. Вдруг он услышал крики. Выскочив посмотреть, в чем дело, начальник базы чуть не налетел на запыхавшегося радиста.
— Самолет только что появился на экране радара, сэр! — срывающимся голосом доложил Спаркс. — Он описал большую дугу то ли в северном, то ли в южном направлении и теперь снова делает заход на остров с западной стороны.
Дрейк не стал анализировать полученную информацию, а просто поспешил в радиорубку. Уставшая и побледневшая Нора Холл продолжала разговаривать с молчащим пилотом все тем же мягким, успокаивающим, убедительным тоном.
— Вы следуете верным курсом, капитан, — вела передачу девушка. — Пожалуйста, расслабьтесь и не волнуйтесь. Мы подготовились к любой кризисной ситуации. Никто не преследует ваш самолет, и поблизости ничего вызывающего беспокойство не замечено. Мы готовы позаботиться обо всех пострадавших, если они есть на борту. От вас требуется только не отклоняться от курса, и через несколько минут вы окажетесь в зоне видимости. Скорость ветра…
Она бросила взгляд на начальника. Тот подсказал:
— Скорость тридцать узлов, направление — двести сорок градусов, слегка порывистый.
Нора повторила данные в микрофон.
— Попробуй убедить его сесть, — посоветовал Дрейк. — Пока у тебя все получается просто замечательно.
Он вышел из рубки: нужно убедиться, что люди расставлены по местам. Все были готовы: Томми Белден сидел в кабине красной пожарной машины, Бичем и Сполдинг с четырьмя дюжими складскими рабочими ожидали у взлетно-посадочной полосы с развернутыми носилками, смирительной рубашкой, бинтами и всем прочим, что могло пригодиться в экстренной ситуации.
Радист первым заметил приближающийся с запада транспортник. Самолет совершил поворот и двигался по ветру. Дрейку даже в голову не пришло что-либо предпринять, так как ни один летчик в здравом уме ни за что не станет садиться при попутном ветре.
Машина за считанные секунды успела превратиться из малюсенькой черной точки в пятнышко, потом в пятно с торчащими по обе стороны обрубками плоскостей и наконец обрела нормальные очертания. С каждым мгновением самолет стремительно увеличивался. Створки открытого грузового люка по-прежнему беспорядочно болтались под брюхом, а шасси оставалось невыпущенным. Внезапно транспортник резко нырнул вниз. Дрейк выскочил вперед и отчаянно замахал руками, пытаясь предупредить пилота, но было уже поздно. В последнюю секунду самолет немного выровнялся, но потом опять круто спикировал…
Раздался душераздирающий скрежет рвущегося металла, и все вокруг окуталось сплошным облаком пыли. Дрейк не сразу осознал, что самолет на его глазах только что совершил аварийную посадку «на брюхо», так и не выпустив шасси. Многотонная махина по инерции заскользила по бетонной полосе, вращаясь вокруг собственного центра тяжести. В какой-то момент легла на крыло и чуть не перевернулась, но каким-то чудом удержалась и продолжила скольжение, потом остановилась и замерла.
Пыльное облако быстро рассеялось от порывов ветра. Дрейк сбросил оцепенение и бегом бросился к самолету, автоматически отметив, что тот не загорелся. Очевидно, пилот слил остаток горючего перед аварийной посадкой. Разбитую машину окутала зловещая тишина, нарушаемая лишь топотом бегущих островитян по забетонированной дорожке.
Вдруг раздался выстрел.
Дрейк первым подбежал к пилотской кабине, рывком распахнул дверцу и заглянул внутрь. Сначала он не заметил никого, но через мгновение увидел, как сидящий за штурвалом пилот медленно наклонился набок, начал сползать с сиденья и внезапно застыл в нелепой позе. Пилот был мертв. Из разжавшихся пальцев на пол кабины упал револьвер, которым летчик воспользовался, чтобы покончить с собой.
При дальнейшем осмотре обнаружили в обшивке грузового отсека восемь пулевых пробоин и вдребезги разбитый выстрелом передатчик. На борту транспорта никого не оказалось, кроме мертвого пилота. Двое членов экипажа и семеро пассажиров бесследно и загадочно исчезли во время рейса.
Десять человек вылетели сегодня утром на этом транспортнике с научно-исследовательской антарктической станции в бухте Гиссела. Самолет был в полном порядке, и все шло нормально, пока он не приблизился на сто миль к Гоу-Айленду. Затем начались крики и беспорядочная стрельба, после чего пилот долго кружил над островом, потом пошел на посадку с попутным ветром и сел на брюхо, так и не выпустив шасси. К этому моменту на борту уже никого не было, а единственный оставшийся в живых член экипажа сразу после посадки покончил счеты с жизнью.
2
День тянулся медленно, очень медленно. В первую очередь необходимо было убрать труп летчика из самолета, что вызвало у островитян серьезное эмоциональное потрясение. В большом городе смерть одного человека остается почти незамеченной. Но когда все население Гоу-Айленда составляет двадцать душ, гибель даже одного незнакомца ощущается совсем по-другому. Это уже не абстрактная статистическая единица, а конкретная реальность.
Электрик и двое механиков вытащили мертвое тело из кабины, уложили на носилки и отнесли в одно из складских помещений. Эта загадочная смерть тревожила каждого из островитян. Как ни странно, но исчезновение еще девяти человек пассажиров вызывало гораздо меньше отрицательных эмоций. Да, они находились на борту, но куда-то пропали, очевидно, выпали в открытый грузовой люк. Но почему? Жители Гоу-Айленда с трудом способны представить себе девятерых взрослых мужчин, друг за другом прыгающих вниз в ледяные океанские волны. Такое просто не поддается воображению. Никто пока не мог всерьез поверить в реальность случившегося.
Радиостанция базы передала по инстанции сообщение о катастрофе. В рапорте были перечислены только факты, без выводов и предположений. Именно по этой причине никто из начальства не поверил в случившееся. В Вальпараисо, приняв первую радиограмму, потребовали дважды повторить сообщение, прежде чем решились передать его дальше. Операторы полярных станций в Антарктиде тоже решили, что рапорт недостоверен, и просили непременно продублировать текст, настолько дикими и неправдоподобными показались им изложенные в сообщении события.
Над продуваемым ветрами со всех сторон островом кружили стаи морских птиц, оглашая окрестные скалы и утесы своими резкими криками. Посреди взлетно-посадочной полосы застыл вывернутый под неестественным углом покореженный корпус транспортного самолета. Несколько складских рабочих с угрюмыми и озабоченными лицами разгружали багажный отсек. Несмолкающий рокот прибоя проникал в самые отдаленные закоулки Гоу-Айленда. Беспросветно серое небо над головой сливалось со столь же беспросветно серой морской гладью. Биолог Бичем нашел накладные на груз и теперь проверял по ним наличие каждого выгружаемого предмета.
— Три ящика с научными отчетами, адресованные в Академию наук, — прочитал он вслух и поднял голову. — Есть? Отлично, идем дальше. Пять пингвинов вида Ад ели в индивидуальных клетках для перевозки. Еще не выгрузили? Вот когда выгрузите, тогда и отмечу. Так, три тюка с биологическими образцами из района Горячих озер. Что? На одном упаковка разорвана? Ладно, ребята, соберите все, что вывалилось, и сложите отдельно. Потом упакуем.
Забыв обо всем, Бичем голодными глазами смотрел на удивительные образцы, видневшиеся из огромной прорехи в упаковочной мешковине. Из тюка торчали несколько толстых древесных стволов около шести футов высотой. Нижний конец каждого ствола обрамлял толстый пучок длинных, змеевидных корней, очень похожих на лианы. Каждый из корней покрывал густой слой мелких волокнистых отростков, напоминающих жесткий короткий ворс. Верхушки стволов были увенчаны кронами из гибких, изогнутых ветвей, тянувшихся во все стороны.
— Поосторожнее с ними, друзья, — предупредил ученый. — Это деревья из антарктического оазиса. Их и там не так уж много, поэтому они уникальны, особенно учитывая, что Горячие озера минимум пять миллионов лет были отрезаны льдами от всего остального мира. Поаккуратней укладывайте, пожалуйста. Да-да, и неповрежденные тюки тоже.
И пока грузчики с величайшей предосторожностью выгружали из багажного отсека драгоценные тюки и бережно складывали их в сторонке на землю, биолог нервничал и зорко следил за каждым движением рабочих. Расслабился он лишь после того, как те начали вытаскивать наружу обычные грузы. Прямоугольный плоский ящик с проявленными фотопластинками. Коробки с научными отчетами. Четыре клетки с пингвинами. Снова клетка, но почему-то пустая и со сломанной дверцей.
— Проклятье! — досадовал Бичем. — Пингвин, сидевший в этой клетке, наверняка забился в какой-нибудь уголок в хвосте. Смотрите, чтобы не улизнул, парни. Что там еще у нас? Персональные вещи пассажиров?
Вскоре был выгружен личный багаж семи пассажиров и трех членов экипажа. Больше в грузовом отсеке ничего не было. Антарктика, к сожалению, не располагает возможностями в области экспорта.
Бичем вытер рукавом лоб. Ему было жарко, несмотря на холодный, пронизывающий ветер со стороны скал на западной оконечности острова.
— И пятый пингвин куда-то пропал, — озабоченно пробормотал биолог. Он поежился, но тут же взял себя в руки и обратился к грузчикам: — Очень хорошо, парни. А теперь перенесите все это хозяйство куда-нибудь под крышу.
У самолета ему больше нечего было делать, и биолог решил заглянуть в кабинет Дрейка. Тот выглядел мрачным и уставшим. Когда Бичем вошел, он что-то диктовал Норе, исполняющей обязанности его личной секретарши.
— Ну что, разгрузили самолет? — спросил Дрейк, повернувшись к вошедшему. — Нашли что-нибудь интересное?
Нервно передернув плечами, ученый протянул ему сопроводительные документы.
— Одного пингвина не хватает, — сказал он. — Кроме того, один тюк с биологическими образцами поврежден. Часть материала вывалилась сквозь прореху в тюке. Мы собрали, что смогли, но я не могу гарантировать комплектность, пока все как следует не рассортирую.
Начальник одобрительно кивнул.
— Взлетная полоса блокирована в самом центре, — добавил Бичем. — Очень сомневаюсь, что там кто-то сможет приземлиться, пока мы ее не расчистим.
— Я уже поручил Холлистеру этим заняться, — заметил Дрейк. Холлистер был главным механиком базы, и в его подчинении были два молодых, квалифицированных помощника. — Он сейчас волосы на голове рвет. Вашингтон срочно затребовал всю информацию, чем я и занимаюсь, как видите. Кстати, вам, полагаю, тоже придется попотеть над писаниной. Им наверняка понадобится ваше мнение, как эксперта, о состоянии биоматериала.
Бичем собирался этому посвятить ближайшие часы, но Дрейк еще с ним не закончил. Начальника базы охватило смутное, тревожное беспокойство. Руководитель подразделения, изначально созданного только для обслуживания других служб, — должность в высшей степени неблагодарная. На Гоу-Айленде, где малочисленность персонала не позволяла иметь в штате более одного шефа, на плечи такого человека ложилась вся полнота ответственности. Это означало, что Дрейку приходилось совмещать мастерство ловкого менеджера, тактичного посредника и проницательного психолога. Добавьте к этому долготерпение Иова, и вы получите более или менее точный портрет начальника базы на Гоу-Айленде.
— Скажите, вы не заметили следов крови в багажном отсеке? — неожиданно спросил Дрейк.
Бичем удивился такому вопросу, но потом, поразмыслив немного, энергично кивнул.
— Вы совершенно правы! Как ни странно, ни единого пятнышка. Ни на внутренней обшивке, ни на выгруженных предметах. — Тут он что-то вспомнил и с волнением произнес: — Между прочим, необходимо срочно решить вопрос с пингвинами. Они до сих пор сидят в тесных клетках, а это очень вредно для них. А еще я переживаю по поводу тех образцов из оазиса Горячих озер. Там в основном карликовые деревья, росшие, очевидно, в обогреваемой вулканическим теплом почве. Приблизительно схожие условия имеются здесь, на острове, в районе термальных источников. Растения ведь тоже, подобно животным, способны испытывать шок и стресс. Растение, выкопанное с корнями, впадает в шоковое состояние, если только не находится в зимней спячке. Но в оазисе, насколько мне известно, зимы не бывает вообще, поэтому эти деревья, круглый год выращиваемые в теплой почве, скорее всего, имеют непрерывный цикл активности. И если продолжать держать их запакованными в тюках, они могут просто погибнуть!
— Ну, с пингвинами поступим просто, — сказал Дрейк. — Соорудите для них просторную загородку, и дело с концом. Что же касается деревьев, то тут я целиком полагаюсь на ваши знания и опыт. Это ведь вы биолог, а не я, верно? Вам и карты в руки. Поступайте с вашими образцами так, как считаете нужным.
— Полагаю, разумно высадить часть биоматериала в теплую почву где-нибудь поблизости от источников, — высказал свое мнение Бичем. — В конце концов, условия там наиболее близки к естественной среде произрастания. Надеюсь, в Академии наук мне позволят провести подобный эксперимент.
— Вот и прекрасно. Считайте, что я разрешил вам сделать официальный запрос, — объявил ему Дрейк на прощание, после чего вновь повернулся к секретарше: — Пойдем прогуляемся. Нора. Я хочу осмотреть пустой самолет. Захвати блокнот для записей, и если заметишь что-то такое, что я не разглядел или пропустил, не стесняйся сказать мне об этом без персонального приглашения.
Они вышли из кабинета и направились к взлетной полосе, но, поравнявшись с радиорубкой, их остановил высунувшийся в дверь радист.
— Дома срочно собирают комиссию экспертов и других специалистов по кризисным ситуациям, — сообщил Спаркс. — Они вот-вот должны вылететь в Вальпараисо, а оттуда первым же рейсом к нам.
— Очень хорошо, — устало вздохнул Дрейк. — Только не забудь им напомнить, что посадочная полоса занята и пока непригодна для приземления.
Они пошли дальше. По мере приближения к потерпевшему аварию транспортнику все громче раздавались негодующие крики запертых в тесных клетках пингвинов, так оглушительно выражавших всему свету свое недовольство.
— Одного не хватает, — вспомнил Дрейк. — Куда, интересно, он подевался?
Подойдя к самолету, он забрался внутрь. Скомканная кожаная куртка торчала за креслом первого пилота. Дрейк вынул ее, расправил и заботливо постелил на сиденье, чтобы Нора не видела покрывающих кресло кровавых пятен, о которых забыл упомянуть Бичем. Потом высунулся из кабины и протянул девушке руку, чтобы помочь ей подняться.
Из кабины пилота они прошли в штурманскую рубку, а оттуда — в багажное отделение. Корпус самолета накренился при посадке, и единственным источником освещения был грузовой люк в нижней палубе. Сквозь его искореженные створки задували внутрь порывы холодного ветра и проникал рассеянный дневной свет.
Внутри самолет казался огромным, и даже массивные топливные баки для дополнительного горючего при выполнении дальних рейсов не скрадывали ощущения простора. В хвостовой части была установлена электрическая плита, питающаяся во время полета от бортовых генераторов. Палуба грузового отсека выглядела довольно чистой, если не считать разбросанных на ней мелких кусочков коры удивительных карликовых деревьев. Было странно, что они из Антарктиды — ледового континента, где до недавнего времени никто даже не предполагал обнаружить растительность. В том месте, где размещались пингвиньи клетки, тоже скопилось немного мусора, смешанного с птичьим пометом, вероятно выпавшим сквозь прутья во время болтанки и аварийной посадки. Ничего необычного или экстраординарного на первый взгляд не было.
Дрейк прошелся по отсеку, считая вслух:
— Две-три-четыре… — Он остановился, наклонился, всматриваясь, выпрямился и зашагал дальше. — Так, всего семь пулевых пробоин. Восемь, если учесть ту пулю, что вывела из строя передатчик. Либо самоубийца успел перезарядить револьвер, либо у кого-то еще было оружие. А ну-ка давай с тобой поглядим на эту дверь.
Электрик и двое механиков вытащили мертвое тело из кабины, уложили на носилки и отнесли в одно из складских помещений. Эта загадочная смерть тревожила каждого из островитян. Как ни странно, но исчезновение еще девяти человек пассажиров вызывало гораздо меньше отрицательных эмоций. Да, они находились на борту, но куда-то пропали, очевидно, выпали в открытый грузовой люк. Но почему? Жители Гоу-Айленда с трудом способны представить себе девятерых взрослых мужчин, друг за другом прыгающих вниз в ледяные океанские волны. Такое просто не поддается воображению. Никто пока не мог всерьез поверить в реальность случившегося.
Радиостанция базы передала по инстанции сообщение о катастрофе. В рапорте были перечислены только факты, без выводов и предположений. Именно по этой причине никто из начальства не поверил в случившееся. В Вальпараисо, приняв первую радиограмму, потребовали дважды повторить сообщение, прежде чем решились передать его дальше. Операторы полярных станций в Антарктиде тоже решили, что рапорт недостоверен, и просили непременно продублировать текст, настолько дикими и неправдоподобными показались им изложенные в сообщении события.
Над продуваемым ветрами со всех сторон островом кружили стаи морских птиц, оглашая окрестные скалы и утесы своими резкими криками. Посреди взлетно-посадочной полосы застыл вывернутый под неестественным углом покореженный корпус транспортного самолета. Несколько складских рабочих с угрюмыми и озабоченными лицами разгружали багажный отсек. Несмолкающий рокот прибоя проникал в самые отдаленные закоулки Гоу-Айленда. Беспросветно серое небо над головой сливалось со столь же беспросветно серой морской гладью. Биолог Бичем нашел накладные на груз и теперь проверял по ним наличие каждого выгружаемого предмета.
— Три ящика с научными отчетами, адресованные в Академию наук, — прочитал он вслух и поднял голову. — Есть? Отлично, идем дальше. Пять пингвинов вида Ад ели в индивидуальных клетках для перевозки. Еще не выгрузили? Вот когда выгрузите, тогда и отмечу. Так, три тюка с биологическими образцами из района Горячих озер. Что? На одном упаковка разорвана? Ладно, ребята, соберите все, что вывалилось, и сложите отдельно. Потом упакуем.
Забыв обо всем, Бичем голодными глазами смотрел на удивительные образцы, видневшиеся из огромной прорехи в упаковочной мешковине. Из тюка торчали несколько толстых древесных стволов около шести футов высотой. Нижний конец каждого ствола обрамлял толстый пучок длинных, змеевидных корней, очень похожих на лианы. Каждый из корней покрывал густой слой мелких волокнистых отростков, напоминающих жесткий короткий ворс. Верхушки стволов были увенчаны кронами из гибких, изогнутых ветвей, тянувшихся во все стороны.
— Поосторожнее с ними, друзья, — предупредил ученый. — Это деревья из антарктического оазиса. Их и там не так уж много, поэтому они уникальны, особенно учитывая, что Горячие озера минимум пять миллионов лет были отрезаны льдами от всего остального мира. Поаккуратней укладывайте, пожалуйста. Да-да, и неповрежденные тюки тоже.
И пока грузчики с величайшей предосторожностью выгружали из багажного отсека драгоценные тюки и бережно складывали их в сторонке на землю, биолог нервничал и зорко следил за каждым движением рабочих. Расслабился он лишь после того, как те начали вытаскивать наружу обычные грузы. Прямоугольный плоский ящик с проявленными фотопластинками. Коробки с научными отчетами. Четыре клетки с пингвинами. Снова клетка, но почему-то пустая и со сломанной дверцей.
— Проклятье! — досадовал Бичем. — Пингвин, сидевший в этой клетке, наверняка забился в какой-нибудь уголок в хвосте. Смотрите, чтобы не улизнул, парни. Что там еще у нас? Персональные вещи пассажиров?
Вскоре был выгружен личный багаж семи пассажиров и трех членов экипажа. Больше в грузовом отсеке ничего не было. Антарктика, к сожалению, не располагает возможностями в области экспорта.
Бичем вытер рукавом лоб. Ему было жарко, несмотря на холодный, пронизывающий ветер со стороны скал на западной оконечности острова.
— И пятый пингвин куда-то пропал, — озабоченно пробормотал биолог. Он поежился, но тут же взял себя в руки и обратился к грузчикам: — Очень хорошо, парни. А теперь перенесите все это хозяйство куда-нибудь под крышу.
У самолета ему больше нечего было делать, и биолог решил заглянуть в кабинет Дрейка. Тот выглядел мрачным и уставшим. Когда Бичем вошел, он что-то диктовал Норе, исполняющей обязанности его личной секретарши.
— Ну что, разгрузили самолет? — спросил Дрейк, повернувшись к вошедшему. — Нашли что-нибудь интересное?
Нервно передернув плечами, ученый протянул ему сопроводительные документы.
— Одного пингвина не хватает, — сказал он. — Кроме того, один тюк с биологическими образцами поврежден. Часть материала вывалилась сквозь прореху в тюке. Мы собрали, что смогли, но я не могу гарантировать комплектность, пока все как следует не рассортирую.
Начальник одобрительно кивнул.
— Взлетная полоса блокирована в самом центре, — добавил Бичем. — Очень сомневаюсь, что там кто-то сможет приземлиться, пока мы ее не расчистим.
— Я уже поручил Холлистеру этим заняться, — заметил Дрейк. Холлистер был главным механиком базы, и в его подчинении были два молодых, квалифицированных помощника. — Он сейчас волосы на голове рвет. Вашингтон срочно затребовал всю информацию, чем я и занимаюсь, как видите. Кстати, вам, полагаю, тоже придется попотеть над писаниной. Им наверняка понадобится ваше мнение, как эксперта, о состоянии биоматериала.
Бичем собирался этому посвятить ближайшие часы, но Дрейк еще с ним не закончил. Начальника базы охватило смутное, тревожное беспокойство. Руководитель подразделения, изначально созданного только для обслуживания других служб, — должность в высшей степени неблагодарная. На Гоу-Айленде, где малочисленность персонала не позволяла иметь в штате более одного шефа, на плечи такого человека ложилась вся полнота ответственности. Это означало, что Дрейку приходилось совмещать мастерство ловкого менеджера, тактичного посредника и проницательного психолога. Добавьте к этому долготерпение Иова, и вы получите более или менее точный портрет начальника базы на Гоу-Айленде.
— Скажите, вы не заметили следов крови в багажном отсеке? — неожиданно спросил Дрейк.
Бичем удивился такому вопросу, но потом, поразмыслив немного, энергично кивнул.
— Вы совершенно правы! Как ни странно, ни единого пятнышка. Ни на внутренней обшивке, ни на выгруженных предметах. — Тут он что-то вспомнил и с волнением произнес: — Между прочим, необходимо срочно решить вопрос с пингвинами. Они до сих пор сидят в тесных клетках, а это очень вредно для них. А еще я переживаю по поводу тех образцов из оазиса Горячих озер. Там в основном карликовые деревья, росшие, очевидно, в обогреваемой вулканическим теплом почве. Приблизительно схожие условия имеются здесь, на острове, в районе термальных источников. Растения ведь тоже, подобно животным, способны испытывать шок и стресс. Растение, выкопанное с корнями, впадает в шоковое состояние, если только не находится в зимней спячке. Но в оазисе, насколько мне известно, зимы не бывает вообще, поэтому эти деревья, круглый год выращиваемые в теплой почве, скорее всего, имеют непрерывный цикл активности. И если продолжать держать их запакованными в тюках, они могут просто погибнуть!
— Ну, с пингвинами поступим просто, — сказал Дрейк. — Соорудите для них просторную загородку, и дело с концом. Что же касается деревьев, то тут я целиком полагаюсь на ваши знания и опыт. Это ведь вы биолог, а не я, верно? Вам и карты в руки. Поступайте с вашими образцами так, как считаете нужным.
— Полагаю, разумно высадить часть биоматериала в теплую почву где-нибудь поблизости от источников, — высказал свое мнение Бичем. — В конце концов, условия там наиболее близки к естественной среде произрастания. Надеюсь, в Академии наук мне позволят провести подобный эксперимент.
— Вот и прекрасно. Считайте, что я разрешил вам сделать официальный запрос, — объявил ему Дрейк на прощание, после чего вновь повернулся к секретарше: — Пойдем прогуляемся. Нора. Я хочу осмотреть пустой самолет. Захвати блокнот для записей, и если заметишь что-то такое, что я не разглядел или пропустил, не стесняйся сказать мне об этом без персонального приглашения.
Они вышли из кабинета и направились к взлетной полосе, но, поравнявшись с радиорубкой, их остановил высунувшийся в дверь радист.
— Дома срочно собирают комиссию экспертов и других специалистов по кризисным ситуациям, — сообщил Спаркс. — Они вот-вот должны вылететь в Вальпараисо, а оттуда первым же рейсом к нам.
— Очень хорошо, — устало вздохнул Дрейк. — Только не забудь им напомнить, что посадочная полоса занята и пока непригодна для приземления.
Они пошли дальше. По мере приближения к потерпевшему аварию транспортнику все громче раздавались негодующие крики запертых в тесных клетках пингвинов, так оглушительно выражавших всему свету свое недовольство.
— Одного не хватает, — вспомнил Дрейк. — Куда, интересно, он подевался?
Подойдя к самолету, он забрался внутрь. Скомканная кожаная куртка торчала за креслом первого пилота. Дрейк вынул ее, расправил и заботливо постелил на сиденье, чтобы Нора не видела покрывающих кресло кровавых пятен, о которых забыл упомянуть Бичем. Потом высунулся из кабины и протянул девушке руку, чтобы помочь ей подняться.
Из кабины пилота они прошли в штурманскую рубку, а оттуда — в багажное отделение. Корпус самолета накренился при посадке, и единственным источником освещения был грузовой люк в нижней палубе. Сквозь его искореженные створки задували внутрь порывы холодного ветра и проникал рассеянный дневной свет.
Внутри самолет казался огромным, и даже массивные топливные баки для дополнительного горючего при выполнении дальних рейсов не скрадывали ощущения простора. В хвостовой части была установлена электрическая плита, питающаяся во время полета от бортовых генераторов. Палуба грузового отсека выглядела довольно чистой, если не считать разбросанных на ней мелких кусочков коры удивительных карликовых деревьев. Было странно, что они из Антарктиды — ледового континента, где до недавнего времени никто даже не предполагал обнаружить растительность. В том месте, где размещались пингвиньи клетки, тоже скопилось немного мусора, смешанного с птичьим пометом, вероятно выпавшим сквозь прутья во время болтанки и аварийной посадки. Ничего необычного или экстраординарного на первый взгляд не было.
Дрейк прошелся по отсеку, считая вслух:
— Две-три-четыре… — Он остановился, наклонился, всматриваясь, выпрямился и зашагал дальше. — Так, всего семь пулевых пробоин. Восемь, если учесть ту пулю, что вывела из строя передатчик. Либо самоубийца успел перезарядить револьвер, либо у кого-то еще было оружие. А ну-ка давай с тобой поглядим на эту дверь.