Страница:
– Мы не знаем, что именно ей удалось выяснить, – перебил ее я. – Нам надо немедленно увидеться с Риштоном и на этот раз заставить его говорить. Позвони в тюрьму и предупреди их, что мы едем на свидание с Риштоном.
Пока она звонила, я попытался навести порядок в своих мыслях (непростая задача без тряпки, щетки и грязной кухни). Итак. Полиция, по крайней мере главный инспектор Джеролд, считают, что в лице Риштона арестовали убийцу и что у него имелся и мотив, и возможность совершить преступление. Однако мое короткое знакомство с Риштоном говорило о том, что он с легкостью отправляет своих жен в отставку, но не на тот свет. Что же касается возможности, то он ее никак не имел. Может быть, Глория нашла нечто, компрометирующее Джейка Гордона, и ей нужны были деньги на пластического хирурга. Пыталась ли она выйти прямо на Гордона? Возможно, но при всем моем недоверии к Гордону он не производил впечатления хладнокровного убийцы. Тревоз также. И все это, вместе взятое, означало, что в расследовании этого дела я не продвинулся ни на шаг.
Не хватало какого-то звена. Убийца – я не сомневался, что это был мужчина, – безжалостный профессионал: он сделал свое дело за несколько минут, без малейших колебаний. Мысль, что это могли совершить своими руками двое руководителей телевизионной компании, типичные представители среднего класса, могла казаться разумной разве что инспектору Джеролду.
Что бы ни кричали газеты, в Манчестере нет профессиональных киллеров. В неблагополучных районах города происходят убийства, но чтобы нанять профессионала, надо поехать в Лондон и заплатить не меньше 5000 фунтов.
Полиция, насколько мне было известно, даже не предпринимала попыток найти настоящего исполнителя. С чего же начать мне?
– Они не в восторге от такого позднего посещения, – сказала Делиз, перебивая мои размышления, но сделают исключение, раз мы едем так издалека.
– Тогда вперед. Уже пять часов, а нам надо еще забрать машину у Джея, – решительно ответил я.
Делиз сделала каменное лицо. Я решил прибегнуть к моральным доводам.
– Послушай, я не могу вести машину. У меня может быть сотрясение мозга, а Джей должен смотреть за Либерти или отправляться в парикмахерскую. Остаешься ты.
Через двадцать минут, когда Джей пригнал машину, она все еще дулась, и согласилась отправиться в далекое исправительное заведение только после того, как я пообещал, что на ночь мы остановимся в отеле.
В «Хаверигг» мы приехали в начале девятого.
Риштон держался так же бодро и нагло, как всегда. Лицо его было так же гладко – пластическая операция прошла не зря. Для человека на седьмом десятке он превосходно переносил тюремное заключение. Выражение безмятежности на его физиономии заставляло думать, что он и здесь нашел способ получать кокаин. Глаза его сверкали тем же неестественным блеском, как тогда на Солфорд-Киз, когда он поглощал сырой бифштекс, но из того, как он пожирал глазами Делиз, следовало, что сексуальных его аппетитов тюрьма все же не удовлетворяет. Как Кэт Хэдлам могла связаться с этим типом, оставалось для меня загадкой.
– У вас есть приличная сигара? – были его первые слова. – Я пробовал здешние сигареты, но туда забыли положить табак, а дышать воздухом я могу и просто так.
Я протянул ему сигару, которой меня угостил Тревоз, он немедленно закурил ее, и крошечная комната заполнилась дымом. Он излучал уверенность в себе. Как Делиз и говорила, меньше всего он напоминал человека, ожидающего пожизненного заключения. Мне вдруг стало не по себе. Что происходит с тюрьмами ее величества? Я еще раз внимательно посмотрел на Риштона. Он был одет в ярко-красную рубашку, кожаные брюки и ботинки от Гуччи. Может быть, он обещал своим надзирателям роли в «Следеридж-Пит»?
– Мистер Риштон, – начал я очень благожелательно, – мы знаем, зачем вы посылали деньги Глории. Они были нужны ей на пластическую операцию.
– Детектив за работой? – ухмыльнулся он. – Полиция пальцем не пошевельнет, это уж точно. Только с какой стати я бы стал оплачивать ее медицинские счета?
– Я приехал поговорить с вами о Джейке Гордоне, – продолжал я, не обращая внимания на его Последний вопрос, ответ на который интересовал меня больше всего. – Глория обнаружила что-нибудь, анализируя платежеспособность Гордона в связи с его обращением в «Нортерн Пайонирс Банк» за кредитом?
Сначала выражение его лица не изменилось, а потом он изобразил комическую озадаченность: почесал в затылке, поднял брови, наморщил лоб.
– Гордон? Глория? Кредит? Вы это о чем? Что за каша у вас в голове? Случайное убийство… Совершенно случайное преступление… Какой-то сумасшедший решил испробовать новую пушку… Пиф-паф… Прощай, Глория… Не повезло… Не в то время, не в том месте… Если бы она знала, бедняжка, не стала бы мучиться с операцией… Туча денег… Я помогал ей, конечно… Остроумно, что вы подметили… Я надеялся, красавица найдет себе новую дойную корову… Все же я ей друг…
Все это сопровождалось такой богатой мимикой и жестикуляцией, что позавидовал бы любой профессиональный клоун.
– Мистер Риштон! – Я попытался перекричать бессвязный поток его болтовни. – Вы хотите сказать, что Джейк Гордон не имеет никакого отношения к смерти вашей жены?
– Мог иметь отношение… У него большие планы… Но не у него одного… – Глаза нашего подопечного снова стали ощупывать Делиз. – Дядя любит денежки и девочек, верно? Хорошеньких, гладеньких девочек!
Надо было или дать ему по зубам, или не обращать внимания. Я выбрал второе.
– Мистер Риштон, Ланс Тревоз утверждает, что у вас был свой план по выводу «Альгамбры» из кризиса.
– Тревоз? Этот говнюк! Что он там говорит? – Теперь он повернулся ко мне, и я почувствовал, что его наконец заинтересовали мои слова. Я пересказал слова Тревоза и его добрые пожелания. Все это привело Риштона в очевидный восторг. Может быть, его неоправданная самоуверенность основывалась на убеждении, что общество не позволит упрятать за решетку творца «Следеридж-Пит»?
– Я вам скажу, что беспокоит Тревоза. – Он выпустил дым в потолок и снова сверкнул на Делиз фальшивыми зубами. – Он знает, что мне принадлежит большая часть лучших передач на «Альгамбре». Я их придумал и вложил в них деньги, а дирекция побоялась. Возьмите «Следеридж-Пит». Какая последняя строчка в титрах? «Идея и сценарий Саймона Риштона». – Констатировав собственную гениальность, он довольно замолчал.
– Итак, вы полагаете, что внезапное изменение отношения к вам Тревоза связано с тем, что вы владеете большой частью акций «Альгамбры», – поторопил его я.
– Именно так, радость моя. Больше того: ни один суд в этой стране не вынесет мне обвинительного приговора. И Тревоз это знает.
– Я рад, что вы так в этом уверены, – саркастически сказал я, ощущая, что названная им причина все же не единственная. – А вы сообщали Джейку Гордону, что Глория нашла на него компромат?
– Никогда в жизни с ним не встречался. Не имел чести.
– Бросьте, мистер Риштон. Если бы это было так – вывод оставался бы только один: вам очень надоело на свободе. Вы брали у него интервью в одной из ваших передач.
– Никогда ничего ему не говорил. Да он никого и не слушает. Редкий случай мании величия. А вы, кстати, знаете, что Клайв Индийский вырос в Солфорде? [18]
– Вы говорили ему о Глории? – проорал я и услышал, как за дверью зашевелился охранник.
Ясно было, что мирным путем ничего о Гордоне я из Риштона не вытяну. Он что-то скрывал. Дверь открылась, и в комнату вошел дежурный офицер.
– Мы уже уходим, – поспешно сказал я. – Пойдем, Делиз. Мы не прощаемся, мистер Риштон. – Тот ничего не ответил, а только выпустил нам вслед облако сигарного дыма.
Мы отправились в гостиницу в Миллом. Архитектура маленького городка напоминала декорации фильма о Большой депрессии, снятого в стиле социалистического реализма, но отель порадовал викторианским уютом, а общество Делиз, не омраченное перспективой появления Кашалота, было очень приятно. Между нами наступило очевидное перемирие, и мы улеглись в постель, словно проделывали это вместе много лет. Пултер и его команда лишили нас возможности испытать на прочность гостиничную кровать, но я чувствовал себя рядом с Делиз очень комфортно, в первый раз за много месяцев.
Завтракали мы в полном одиночестве. Интересно, думал я, почему чем дальше вы продвигаетесь на север Великобритании, тем длиннее становятся ножи? Здешние столовые приборы имели длину не меньше четырнадцати дюймов – но все же были короче, чем те кавалерийские сабли, которые я видел в Шотландии. В 9 часов мы уже ехали к Манчестеру, отдохнувшие и готовые к работе.
Мы ехали по М-6 мимо Эштонской Башни в Ланкастере, когда зазвонил телефон. Это оказался Джей.
– Здесь Тед Блейк, и ему срочно необходимо вас видеть, – с важностью объявил он. Однако эта новость не произвела на меня особого впечатления. Остаток дня я собирался посвятить Уильяму Коулману, так называемому свидетелю.
Открытие Джея о том, что Коулман имел прекрасные отношения с коллегами, но никогда не ходил с ними пить пиво, никакой ясности в дело не вносило. Похоже было, что все, как всегда, придется выяснять мне самому.
– Либерти, разумеется, с тобой?
– Сегодня пятница, так что он решил сходить в школу, – с облегчением проговорил Джей.
– Грандиозно. Ты можешь наверстать все время, потраченное на его воспитание, – сказал я очень строго. – До сих пор ты не сделал ничего мало-мальски полезного для этого дела. Отправляйся к Финбару и уговори его еще раз съездить с тобой в аэропорт. Если опять ничего не удастся раскопать, поезжайте к дому Коулмана и поболтайте с соседями. Не может же он быть ангелом без крыльев. Представьтесь журналистами. А теперь передай трубку Теду.
Последовала небольшая пауза, а затем Джей смущенно произнес:
– Мистер Блейк говорит, что не может обсуждать свое дело по телефону, потому что это ненадежно. Он говорит, что присмотрит за офисом, пока вы не вернетесь.
– Ни под каким видом не смей оставлять его одного в конторе! Передай ему трубку!
Снова последовали переговоры, и Тед наконец подошел к телефону.
– Послушай, Дейв, я не могу говорить об этом по сотовому. Приезжай ко мне домой, как только освободишься. Это действительно очень важно.
– Надеюсь. Мое время на сегодня расписано, и если окажется, что я потратил время зря, я выставлю тебе счет.
– Приезжай ко мне, немедленно! Если ты не хочешь, чтобы завтра твоя рожа смотрела с первой страницы «Сан», ты должен ответить на пару десятков вопросов! – Тед швырнул трубку, а я посмотрел на Делиз и пожал плечами.
Несмотря на пробки из-за дорожных работ (которые я пережидал не без чувства вины), Делиз довезла нас до Манчестера за час. Когда мы подъехали к офису, я решил, что как-нибудь справлюсь со своим сотрясением мозга, и, высадив Делиз, направился к дому Теда на Спат-роуд, в Дидсбери. Свою квартиру в Уэлли-Рейндж, куда Тед перебрался несколько лет назад, когда его бросила жена, он неизменно называл хибарой. Однако хибара представляла собой обширные апартаменты в разделенном на четыре части особняке в дорогущем элитном Дидсбери.
Не успел я припарковать машину, как возле нее вырос Тед, которому так не терпелось лицезреть мою персону, что он дожидался на улице. Из гостиной на втором этаже, куда он меня провел, открывался роскошный вид на площадки для гольфа вдоль берега Мерси. Комната была обставлена приобретенной в «ИКЕА» мебелью из скандинавской сосны и огромными креслами. В таком Просторном помещении я обитал бы с большим удовольствием.
Очевидно, впрочем, и то, что интерьер был оформлен не без помощи профессионального дизайнера, ибо наряд самого Теда свидетельствовал не столько о высоком доходе, сколько о дурном вкусе. Как всегда, на нем было надето слишком много. Тед любил клапаны, пряжки и молнии. Сегодня на нем красовалась необъятная зеленая спортивная куртка с пуговицами размером с футбольный мяч, из-под куртки торчал толстый клетчатый свитер, ворот рубашки и галстук. Куртка выглядела так, как будто ее отлили для Теда по спецзаказу из чугуна. Не хватало только заклепок на плечах.
– В чем дело, дружище? – весело спросил я, когда крупная звезда маленького экрана упаковалась в кресло. Физиономия его отчего-то покраснела и казалась несколько распухшей. Я взглянул на часы. Едва ли в такой ранний час он успел заложить за воротник.
– Ты гнусный эгоист, Кьюнан, – медленно произнес Тед, потирая ладонями колени.
– Приятно слышать это от такого самоотверженного борца за справедливость, как ты. За что такая немилость? У тебя часом не лихорадка? – Мы знакомы с Тедом тысячу лет и обычно разговариваем довольно откровенно, но таким заведенным я его еще не видел.
– Ты сидел на самой смачной сплетне года о королевской семье и не вякнул ни словечка своему старому другу, который спас твою башку в «Альгамбре»!
Очень интересно, откуда он это знает, подумал я, но никак не отреагировал.
– Обрати внимание, я уже не говорю о том, что ты мне устроил, свалив под мою заднюю дверь эти дурацкие шкафы, – продолжал Тед. – Эта скотина Синклер чуть не сломал мне руку, когда я попытался затащить их в дом! – Тед пытался говорить шутливо, но я чувствовал, что он сильно зол. Его толстые щеки пылали.
– Послушай, я понятия не имею, о чем ты говоришь, Тед, но если у тебя такая хорошая память – не вспомнишь ли ты, кто вернул тебе твой «мицубиси»? Ты мне даже спасибо не сказал.
Он пожал плечами, что под таким количеством одежды стоило ему изрядного труда.
– Не заговаривай мне зубы, Дейв. Я видел документы Вуд. Я знаю, что они у тебя, и они мне нужны.
Я попытался скрыть свое изумление и все же с трудом верил своим ушам. Неужели опять Делиз? Как она могла такое сделать? Внутри у меня все сжалось.
– Никаких документов нет, – солгал я. Теду я ничего не был должен. – У меня было только то, что ты так глупо выпустил прямо из рук. Все эти пробки на дорогах – из-за них.
– Какие пробки! Несколько узких участков на двух-трех автобанах. До того, как приперся Синклер со своими головорезами, я успел сцапать парочку папок… С остальным мне все равно нечего делать – ты же знаешь, с полицией я должен дружить.
Пораженный, я покачал головой.
– Эти бумаги – материалы самого крупного дела о мошенничестве, которые когда-либо попадали тебе в лапы, – и ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты отдал их в полицию, где их похоронят навсегда? Извини, не верю.
– Одна колонка в «Сан» и пара абзацев на развороте «Гардиан» – больше они ни на что не тянут. Скандалы вокруг социалки – вчерашний день.
– А вокруг королевской семьи – сегодняшний? – язвительно спросил я.
– Значит, бумаги все-таки у тебя, – резюмировал он, и его квадратное лицо озарилось лучезарной улыбкой. – Какая роскошь! Вот это громко, вот это действительно надолго! – Он вздохнул, счастливый, как школьница, узнавшая, что группа «Тейк Зэт» в полном составе собирается пригласить ее на свидание.
– В этом я тебе не помощник, – проговорил я мрачно. – Кто рассказал тебе о документах Вуд?
– Перестань, пожалуйста, ты же знаешь, что источники информации журналиста строго конфиденциальны, – застенчиво улыбнулся он. – Я все-таки надеюсь на твою помощь, но если ты отказываешься – это ничего не меняет. Возвращай бумажки новоявленной наследнице престола – и посмотрим, сколько ей за них дадут! Только не забывай, что я предлагал тебе выбор.
Мне очень захотелось схватить его за грудки и трясти до тех пор, пока от его куртки не отвалятся все пуговицы, но, взглянув еще раз на его блаженную улыбку, я понял, что сердиться на него – все равно что сердиться на леопарда за то, что он питается прелестными маленькими козочками. Природу не переделать.
В «Атвуд Билдинг» я примчался в самом решительном настроении. Агентство «Пимпернел инвестигейшнз» становилось слишком прозрачным: сначала дневник Хэдлам, а теперь еще и это. Я не понимал Делиз. Когда она нарушила конфиденциальность в прошлый раз, этому по крайней мере было оправдание: я сидел в тюрьме. Но неужели она взяла у Теда деньги за бумаги Мэри и сняла ксерокопии? На такую сделку у нее было достаточно времени вчера утром, пока я ездил в Ранкорн. И все равно мне не верилось. Вчера вечером она не сказала ни слова. Переменчива как море – да, но предательница?… Конечно, если бы не она, вытащившая меня из бутылки с виски, сидеть бы мне сейчас в компании бездомных на вокзале Виктория. Однако эта работа – тоже моя жизнь, и если она будет продавать журналистам каждый добытый мной лакомый кусочек, мне придется искать другого помощника.
Лифт не работал, и я, забыв о своих несчастных ребрах, взлетел по лестнице на верхний этаж. Когда я вошел в кабинет, Делиз преспокойно сидела за своим столом и печатала отчет о беседе с Риштоном.
– Кто-нибудь, кроме нас двоих, видел бумаги Мэри Вуд? – спросил я, словно между прочим.
– Я никому их не показывала, если ты это имеешь в виду.
Но при этих словах она запнулась. Я ничего не ответил, и она пристально взглянула на меня.
– Ты же это имеешь в виду? Открой сейф и убедись сам. С тех пор как я сделала копии и положила их туда, я к этой папке не притрагивалась.
Она достала банку из-под растворимого какао, вынула из нее ключ и открыла сейф. Копии лежали на месте, оригиналы – у меня в кармане. Лицо у меня горело.
– Ты знаешь, что не только я видела эти бумаги, – сердито пробормотала она. Я понимал, что наблюдаю выброс первичного вулканического облака, за которым последует собственно извержение. Конечно, я совершенно напрасно набросился на Делиз: к списку подозреваемых следовало добавить и Джея, и Финбара, и, разумеется, Кларка сотоварищи.
– Извини. Я знал, что это не ты, – неискренне произнес я. – Но нам придется выяснить, не Джей ли это сделал. Но пока дело номер раз – вернуть оригиналы Мэри Вуд. С тех пор как я взял у нее деньги вперед, пошла полоса сплошного невезения.
– Как же ты собираешься это сделать? – саркастически спросила Делиз.
– Не знаю, – признался я, – но наносить ей еще один визит не собираюсь. С ее очаровательными родственничками я уже наобщался.
– Ты не можешь нанять кого-нибудь? Кто бы мог подумать, что связаться с особой, которая только что выиграла сто пятьдесят тысяч – такая проблема!
– Чего проще! Вызовем курьера на мотоцикле и скажем: «Найдите четвертый прицеп с левой стороны и отдайте богатой тете, похожей на королеву Викторию». Разумеется, это должен сделать я сам. Мне нужен помощник, но только не Джей. Спрошу Боба Лейна, не одолжит ли он мне на несколько часов своего братца, – сердито закончил я.
Боб Лейн был единственным пришедшим мне на ум человеком, кто мог в спешном порядке предоставить физическую помощь. Он работал в «вышибательном бизнесе», или, как он сам изящно выражался, занимался поставками портье для клубов. В его распоряжении всегда имелось неограниченное количество накачанных стероидами громил, а также брат, достигший не менее впечатляющих размеров без всяких искусственных средств.
Я покинул офис столь же стремительно, как и вошел. Меня терзали сомнения. Истории королевского дома Джея не интересовали – более того, он их терпеть не мог. И я не представлял себе, чтобы он предложил их Блейку за деньги. Все снова указывало на Делиз.
Я проехал через весь город и выбрался на ведущую к Миддлтону Рокдейл-роуд. Здесь, в квартале Лэнгли, и обитала семья Лейнов. Я знал, что со времени нашей последней встречи Боб изрядно преуспел и завел собственный клуб. Ничего дурного о его новом заведении я не слышал, так что, вероятно, он работал «на правильной стороне улицы». Боб кое-чем был мне обязан, и я полагал, что он запросто одолжит мне на пару часов своего брата Клинта. Великан Клинт, обладающий к тому же недюжинной силой, – грандиозный экземпляр. Недостаток интеллекта он с лихвой компенсирует своей любезностью. При этом на всех, кто с ним не знаком, он производит устрашающее впечатление.
Когда-то дом Лейнов был муниципальной собственностью. Теперь, будучи частным владением, он выделялся входной дверью в стиле эпохи Регентства, а кирпичные стены скрывались под модным покрытием «под камень». Соседи Лейнов, однако, преуспели меньше, и улицу по-прежнему в изобилии украшали шелудивые псы, замурзанные сопливые мальчишки и разбитые машины.
Дверь мне открыла миссис Лейн, миниатюрная мать двух гигантов. Мужа ее я никогда не видел. Она всегда говорила о нем так, будто он вот-вот должен появиться, но этого почему-то никогда не происходило.
– Мистер Кьюнан, неужели это вы? Проходите, пожалуйста! Боб так часто о вас говорит… Он будет очень рад вас видеть. Вам повезло, он как раз дома, – протараторила она с добродушной улыбкой.
Одета и причесана она была так же, как когда я видел ее в прошлый раз – передник поверх платья и пучок седых волос на затылке. Миссис Лейн являла собой ушедший в прошлое редкий тип матушки, по-прежнему хлопочущей над своими сыновьями, которые выросли уже до пределов возможного, особенно Клинт. Мне было очень приятно, что она сразу узнала меня.
– Садитесь, пожалуйста. – Она показала на могучий стул у маленького столика в гостиной. – Я сделаю вам чашечку чая. Боб спустится через минутку, он уже собирается уходить. – Подойдя к лестнице, она с такой силой крикнула: «Боб!», что, по моим представлениям, должны были вылететь стекла в соседнем доме, и засеменила на кухню.
Боб Лейн по прозвищу Выбей-Глаз спустился через несколько минут, благоухая одеколоном. Силуэт его был все так же внушителен. Он был одет в серо-голубой костюм из магазина готового платья, и рукава пиджака едва доставали до его кулачищ, за которые он и получил свое прозвище. Увидев, что я разглядываю его наряд, он грустно улыбнулся.
– Маловат, – произнес он виновато, – я знаю. Это все мамочка. Заказывает для меня шмотки по каталогу, а у меня не хватает мужества отсылать их обратно. Пока удалось только уговорить ее поменять «Дженет Фрезер» на «Некст».
Я понимающе кивнул. Наверное, лучше всего ему было бы обратиться в ателье по пошиву походных палаток или, на худой конец – к портному Теда Б лейка.
– Я хотел позаимствовать у тебя на пару часов Клинта, – с ходу объяснил я. Чтобы успеть до вечера сделать что-нибудь по делу Риштона, я не Должен был тратить время на условности.
Выбей-Глаз нахмурился и пристально посмотрел на меня.
– Опять воюешь? Держимся за грудь, а портрет весь в синяках…
Последнее замечание было не совсем точным. Моя физиономия походила скорее на мазню абстракциониста.
– Были небольшие проблемы, но они никак не связаны с делом, для которого мне нужен Клинт, – ответил я. – Мне просто нужно, чтобы кто-нибудь прогулялся в паре шагов от меня в городке тревеллеров, чтобы мне не проломили голову кирпичом. Некоторые тамошние обитатели недостаточно любезны.
– У тебя с собой пушка? – недоверчиво спросил Боб. – Надо спросить, что об этом думает сам Клинт. – Он сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. В соседней комнате послышались тяжелые шаги. – Раскрашивает картинки, – пояснил Выбей-Глаз. – Его любимое занятие, может сидеть за ними целый день.
Клинт вошел, наклоняясь, чтобы не стукнуться о притолоку, и в комнате как-то сразу все стало казаться очень маленьким. Здоровенный детина, чей рост намного превышал семь футов, осторожно опустился на один из прочных стульев, словно взрослый в детской комнате.
– Это мистер Кьюнан. Ты ведь помнишь его, Клинт?
Брат Боба расплылся в улыбке и протянул мне руку размером с бейсбольную рукавицу. Я осторожно подал ему свою.
– Мистер Кьюнан хочет попросить тебя прогуляться с ним. Что ты на это скажешь?
– Я люблю гулять, – ответил Клинт. Лицо его сияло, как полная луна в чистом небе.
– Ну и отлично. Только я поеду с вами, – сказал Выбей-Глаз, – иначе он оторвет кому-нибудь голову. Он помнит тебя с прошлого раза. Ты ему понравился.
– Мистер Кьюнан хороший человек, – подтвердил Клинт.
– Кто ему однажды понравился, приобрел друга на всю жизнь, – добавила миссис Лейн, входя с чашками на подносе.
Поездка в Южный Манчестер выглядела не совсем так, как я предполагал. Заявив, что мой тарантас не выдержит веса Клинта, Боб посадил брата в свой «форд-маверик». Так, на двух машинах, мы проехали по М-62 и М-63 до Чорлтона и за светящимся крестом на церкви св. Амвросия свернули на Дервент-авеню.
Обитатели лагеря сломали забор, окружающий заброшенное футбольное поле на другой стороне улицы. Бывший стадион медицинского института служил теперь прибежищем для полусотни тревеллеров. Дом Мэри примостился к бывшей раздевалке, которую теперь приспособили для хранения питьевой воды. Хромированный супертрейлер Мики Джойса стоял вплотную к фургону Мэри.
Не заметив никого из взрослых, мы с Бобом и Клинтом беспрепятственно пересекли лагерь и подошли к прицепу Вуд. Я вежливо постучал в дверь. Она немедленно открыла ее и в изумлении уставилась на меня. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и предложить мне войти. Клинт попытался последовать за мной, но прицеп так завибрировал, что они с братом остались сторожить вход снаружи.
Мэри выглядела значительно лучше, чем в нашу последнюю встречу, и я стал внимательно разглядывать ее, пытаясь понять, в чем дело. Зубы все так же нуждались в стоматологе, прическа тоже не изменилась… Очевидно, секрет заключался в том, что она купила утягивающее белье, и прежде расплывчатые формы сделались гораздо изящнее.
Пока она звонила, я попытался навести порядок в своих мыслях (непростая задача без тряпки, щетки и грязной кухни). Итак. Полиция, по крайней мере главный инспектор Джеролд, считают, что в лице Риштона арестовали убийцу и что у него имелся и мотив, и возможность совершить преступление. Однако мое короткое знакомство с Риштоном говорило о том, что он с легкостью отправляет своих жен в отставку, но не на тот свет. Что же касается возможности, то он ее никак не имел. Может быть, Глория нашла нечто, компрометирующее Джейка Гордона, и ей нужны были деньги на пластического хирурга. Пыталась ли она выйти прямо на Гордона? Возможно, но при всем моем недоверии к Гордону он не производил впечатления хладнокровного убийцы. Тревоз также. И все это, вместе взятое, означало, что в расследовании этого дела я не продвинулся ни на шаг.
Не хватало какого-то звена. Убийца – я не сомневался, что это был мужчина, – безжалостный профессионал: он сделал свое дело за несколько минут, без малейших колебаний. Мысль, что это могли совершить своими руками двое руководителей телевизионной компании, типичные представители среднего класса, могла казаться разумной разве что инспектору Джеролду.
Что бы ни кричали газеты, в Манчестере нет профессиональных киллеров. В неблагополучных районах города происходят убийства, но чтобы нанять профессионала, надо поехать в Лондон и заплатить не меньше 5000 фунтов.
Полиция, насколько мне было известно, даже не предпринимала попыток найти настоящего исполнителя. С чего же начать мне?
– Они не в восторге от такого позднего посещения, – сказала Делиз, перебивая мои размышления, но сделают исключение, раз мы едем так издалека.
– Тогда вперед. Уже пять часов, а нам надо еще забрать машину у Джея, – решительно ответил я.
Делиз сделала каменное лицо. Я решил прибегнуть к моральным доводам.
– Послушай, я не могу вести машину. У меня может быть сотрясение мозга, а Джей должен смотреть за Либерти или отправляться в парикмахерскую. Остаешься ты.
Через двадцать минут, когда Джей пригнал машину, она все еще дулась, и согласилась отправиться в далекое исправительное заведение только после того, как я пообещал, что на ночь мы остановимся в отеле.
В «Хаверигг» мы приехали в начале девятого.
Риштон держался так же бодро и нагло, как всегда. Лицо его было так же гладко – пластическая операция прошла не зря. Для человека на седьмом десятке он превосходно переносил тюремное заключение. Выражение безмятежности на его физиономии заставляло думать, что он и здесь нашел способ получать кокаин. Глаза его сверкали тем же неестественным блеском, как тогда на Солфорд-Киз, когда он поглощал сырой бифштекс, но из того, как он пожирал глазами Делиз, следовало, что сексуальных его аппетитов тюрьма все же не удовлетворяет. Как Кэт Хэдлам могла связаться с этим типом, оставалось для меня загадкой.
– У вас есть приличная сигара? – были его первые слова. – Я пробовал здешние сигареты, но туда забыли положить табак, а дышать воздухом я могу и просто так.
Я протянул ему сигару, которой меня угостил Тревоз, он немедленно закурил ее, и крошечная комната заполнилась дымом. Он излучал уверенность в себе. Как Делиз и говорила, меньше всего он напоминал человека, ожидающего пожизненного заключения. Мне вдруг стало не по себе. Что происходит с тюрьмами ее величества? Я еще раз внимательно посмотрел на Риштона. Он был одет в ярко-красную рубашку, кожаные брюки и ботинки от Гуччи. Может быть, он обещал своим надзирателям роли в «Следеридж-Пит»?
– Мистер Риштон, – начал я очень благожелательно, – мы знаем, зачем вы посылали деньги Глории. Они были нужны ей на пластическую операцию.
– Детектив за работой? – ухмыльнулся он. – Полиция пальцем не пошевельнет, это уж точно. Только с какой стати я бы стал оплачивать ее медицинские счета?
– Я приехал поговорить с вами о Джейке Гордоне, – продолжал я, не обращая внимания на его Последний вопрос, ответ на который интересовал меня больше всего. – Глория обнаружила что-нибудь, анализируя платежеспособность Гордона в связи с его обращением в «Нортерн Пайонирс Банк» за кредитом?
Сначала выражение его лица не изменилось, а потом он изобразил комическую озадаченность: почесал в затылке, поднял брови, наморщил лоб.
– Гордон? Глория? Кредит? Вы это о чем? Что за каша у вас в голове? Случайное убийство… Совершенно случайное преступление… Какой-то сумасшедший решил испробовать новую пушку… Пиф-паф… Прощай, Глория… Не повезло… Не в то время, не в том месте… Если бы она знала, бедняжка, не стала бы мучиться с операцией… Туча денег… Я помогал ей, конечно… Остроумно, что вы подметили… Я надеялся, красавица найдет себе новую дойную корову… Все же я ей друг…
Все это сопровождалось такой богатой мимикой и жестикуляцией, что позавидовал бы любой профессиональный клоун.
– Мистер Риштон! – Я попытался перекричать бессвязный поток его болтовни. – Вы хотите сказать, что Джейк Гордон не имеет никакого отношения к смерти вашей жены?
– Мог иметь отношение… У него большие планы… Но не у него одного… – Глаза нашего подопечного снова стали ощупывать Делиз. – Дядя любит денежки и девочек, верно? Хорошеньких, гладеньких девочек!
Надо было или дать ему по зубам, или не обращать внимания. Я выбрал второе.
– Мистер Риштон, Ланс Тревоз утверждает, что у вас был свой план по выводу «Альгамбры» из кризиса.
– Тревоз? Этот говнюк! Что он там говорит? – Теперь он повернулся ко мне, и я почувствовал, что его наконец заинтересовали мои слова. Я пересказал слова Тревоза и его добрые пожелания. Все это привело Риштона в очевидный восторг. Может быть, его неоправданная самоуверенность основывалась на убеждении, что общество не позволит упрятать за решетку творца «Следеридж-Пит»?
– Я вам скажу, что беспокоит Тревоза. – Он выпустил дым в потолок и снова сверкнул на Делиз фальшивыми зубами. – Он знает, что мне принадлежит большая часть лучших передач на «Альгамбре». Я их придумал и вложил в них деньги, а дирекция побоялась. Возьмите «Следеридж-Пит». Какая последняя строчка в титрах? «Идея и сценарий Саймона Риштона». – Констатировав собственную гениальность, он довольно замолчал.
– Итак, вы полагаете, что внезапное изменение отношения к вам Тревоза связано с тем, что вы владеете большой частью акций «Альгамбры», – поторопил его я.
– Именно так, радость моя. Больше того: ни один суд в этой стране не вынесет мне обвинительного приговора. И Тревоз это знает.
– Я рад, что вы так в этом уверены, – саркастически сказал я, ощущая, что названная им причина все же не единственная. – А вы сообщали Джейку Гордону, что Глория нашла на него компромат?
– Никогда в жизни с ним не встречался. Не имел чести.
– Бросьте, мистер Риштон. Если бы это было так – вывод оставался бы только один: вам очень надоело на свободе. Вы брали у него интервью в одной из ваших передач.
– Никогда ничего ему не говорил. Да он никого и не слушает. Редкий случай мании величия. А вы, кстати, знаете, что Клайв Индийский вырос в Солфорде? [18]
– Вы говорили ему о Глории? – проорал я и услышал, как за дверью зашевелился охранник.
Ясно было, что мирным путем ничего о Гордоне я из Риштона не вытяну. Он что-то скрывал. Дверь открылась, и в комнату вошел дежурный офицер.
– Мы уже уходим, – поспешно сказал я. – Пойдем, Делиз. Мы не прощаемся, мистер Риштон. – Тот ничего не ответил, а только выпустил нам вслед облако сигарного дыма.
Мы отправились в гостиницу в Миллом. Архитектура маленького городка напоминала декорации фильма о Большой депрессии, снятого в стиле социалистического реализма, но отель порадовал викторианским уютом, а общество Делиз, не омраченное перспективой появления Кашалота, было очень приятно. Между нами наступило очевидное перемирие, и мы улеглись в постель, словно проделывали это вместе много лет. Пултер и его команда лишили нас возможности испытать на прочность гостиничную кровать, но я чувствовал себя рядом с Делиз очень комфортно, в первый раз за много месяцев.
Завтракали мы в полном одиночестве. Интересно, думал я, почему чем дальше вы продвигаетесь на север Великобритании, тем длиннее становятся ножи? Здешние столовые приборы имели длину не меньше четырнадцати дюймов – но все же были короче, чем те кавалерийские сабли, которые я видел в Шотландии. В 9 часов мы уже ехали к Манчестеру, отдохнувшие и готовые к работе.
Мы ехали по М-6 мимо Эштонской Башни в Ланкастере, когда зазвонил телефон. Это оказался Джей.
– Здесь Тед Блейк, и ему срочно необходимо вас видеть, – с важностью объявил он. Однако эта новость не произвела на меня особого впечатления. Остаток дня я собирался посвятить Уильяму Коулману, так называемому свидетелю.
Открытие Джея о том, что Коулман имел прекрасные отношения с коллегами, но никогда не ходил с ними пить пиво, никакой ясности в дело не вносило. Похоже было, что все, как всегда, придется выяснять мне самому.
– Либерти, разумеется, с тобой?
– Сегодня пятница, так что он решил сходить в школу, – с облегчением проговорил Джей.
– Грандиозно. Ты можешь наверстать все время, потраченное на его воспитание, – сказал я очень строго. – До сих пор ты не сделал ничего мало-мальски полезного для этого дела. Отправляйся к Финбару и уговори его еще раз съездить с тобой в аэропорт. Если опять ничего не удастся раскопать, поезжайте к дому Коулмана и поболтайте с соседями. Не может же он быть ангелом без крыльев. Представьтесь журналистами. А теперь передай трубку Теду.
Последовала небольшая пауза, а затем Джей смущенно произнес:
– Мистер Блейк говорит, что не может обсуждать свое дело по телефону, потому что это ненадежно. Он говорит, что присмотрит за офисом, пока вы не вернетесь.
– Ни под каким видом не смей оставлять его одного в конторе! Передай ему трубку!
Снова последовали переговоры, и Тед наконец подошел к телефону.
– Послушай, Дейв, я не могу говорить об этом по сотовому. Приезжай ко мне домой, как только освободишься. Это действительно очень важно.
– Надеюсь. Мое время на сегодня расписано, и если окажется, что я потратил время зря, я выставлю тебе счет.
– Приезжай ко мне, немедленно! Если ты не хочешь, чтобы завтра твоя рожа смотрела с первой страницы «Сан», ты должен ответить на пару десятков вопросов! – Тед швырнул трубку, а я посмотрел на Делиз и пожал плечами.
Несмотря на пробки из-за дорожных работ (которые я пережидал не без чувства вины), Делиз довезла нас до Манчестера за час. Когда мы подъехали к офису, я решил, что как-нибудь справлюсь со своим сотрясением мозга, и, высадив Делиз, направился к дому Теда на Спат-роуд, в Дидсбери. Свою квартиру в Уэлли-Рейндж, куда Тед перебрался несколько лет назад, когда его бросила жена, он неизменно называл хибарой. Однако хибара представляла собой обширные апартаменты в разделенном на четыре части особняке в дорогущем элитном Дидсбери.
Не успел я припарковать машину, как возле нее вырос Тед, которому так не терпелось лицезреть мою персону, что он дожидался на улице. Из гостиной на втором этаже, куда он меня провел, открывался роскошный вид на площадки для гольфа вдоль берега Мерси. Комната была обставлена приобретенной в «ИКЕА» мебелью из скандинавской сосны и огромными креслами. В таком Просторном помещении я обитал бы с большим удовольствием.
Очевидно, впрочем, и то, что интерьер был оформлен не без помощи профессионального дизайнера, ибо наряд самого Теда свидетельствовал не столько о высоком доходе, сколько о дурном вкусе. Как всегда, на нем было надето слишком много. Тед любил клапаны, пряжки и молнии. Сегодня на нем красовалась необъятная зеленая спортивная куртка с пуговицами размером с футбольный мяч, из-под куртки торчал толстый клетчатый свитер, ворот рубашки и галстук. Куртка выглядела так, как будто ее отлили для Теда по спецзаказу из чугуна. Не хватало только заклепок на плечах.
– В чем дело, дружище? – весело спросил я, когда крупная звезда маленького экрана упаковалась в кресло. Физиономия его отчего-то покраснела и казалась несколько распухшей. Я взглянул на часы. Едва ли в такой ранний час он успел заложить за воротник.
– Ты гнусный эгоист, Кьюнан, – медленно произнес Тед, потирая ладонями колени.
– Приятно слышать это от такого самоотверженного борца за справедливость, как ты. За что такая немилость? У тебя часом не лихорадка? – Мы знакомы с Тедом тысячу лет и обычно разговариваем довольно откровенно, но таким заведенным я его еще не видел.
– Ты сидел на самой смачной сплетне года о королевской семье и не вякнул ни словечка своему старому другу, который спас твою башку в «Альгамбре»!
Очень интересно, откуда он это знает, подумал я, но никак не отреагировал.
– Обрати внимание, я уже не говорю о том, что ты мне устроил, свалив под мою заднюю дверь эти дурацкие шкафы, – продолжал Тед. – Эта скотина Синклер чуть не сломал мне руку, когда я попытался затащить их в дом! – Тед пытался говорить шутливо, но я чувствовал, что он сильно зол. Его толстые щеки пылали.
– Послушай, я понятия не имею, о чем ты говоришь, Тед, но если у тебя такая хорошая память – не вспомнишь ли ты, кто вернул тебе твой «мицубиси»? Ты мне даже спасибо не сказал.
Он пожал плечами, что под таким количеством одежды стоило ему изрядного труда.
– Не заговаривай мне зубы, Дейв. Я видел документы Вуд. Я знаю, что они у тебя, и они мне нужны.
Я попытался скрыть свое изумление и все же с трудом верил своим ушам. Неужели опять Делиз? Как она могла такое сделать? Внутри у меня все сжалось.
– Никаких документов нет, – солгал я. Теду я ничего не был должен. – У меня было только то, что ты так глупо выпустил прямо из рук. Все эти пробки на дорогах – из-за них.
– Какие пробки! Несколько узких участков на двух-трех автобанах. До того, как приперся Синклер со своими головорезами, я успел сцапать парочку папок… С остальным мне все равно нечего делать – ты же знаешь, с полицией я должен дружить.
Пораженный, я покачал головой.
– Эти бумаги – материалы самого крупного дела о мошенничестве, которые когда-либо попадали тебе в лапы, – и ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты отдал их в полицию, где их похоронят навсегда? Извини, не верю.
– Одна колонка в «Сан» и пара абзацев на развороте «Гардиан» – больше они ни на что не тянут. Скандалы вокруг социалки – вчерашний день.
– А вокруг королевской семьи – сегодняшний? – язвительно спросил я.
– Значит, бумаги все-таки у тебя, – резюмировал он, и его квадратное лицо озарилось лучезарной улыбкой. – Какая роскошь! Вот это громко, вот это действительно надолго! – Он вздохнул, счастливый, как школьница, узнавшая, что группа «Тейк Зэт» в полном составе собирается пригласить ее на свидание.
– В этом я тебе не помощник, – проговорил я мрачно. – Кто рассказал тебе о документах Вуд?
– Перестань, пожалуйста, ты же знаешь, что источники информации журналиста строго конфиденциальны, – застенчиво улыбнулся он. – Я все-таки надеюсь на твою помощь, но если ты отказываешься – это ничего не меняет. Возвращай бумажки новоявленной наследнице престола – и посмотрим, сколько ей за них дадут! Только не забывай, что я предлагал тебе выбор.
Мне очень захотелось схватить его за грудки и трясти до тех пор, пока от его куртки не отвалятся все пуговицы, но, взглянув еще раз на его блаженную улыбку, я понял, что сердиться на него – все равно что сердиться на леопарда за то, что он питается прелестными маленькими козочками. Природу не переделать.
В «Атвуд Билдинг» я примчался в самом решительном настроении. Агентство «Пимпернел инвестигейшнз» становилось слишком прозрачным: сначала дневник Хэдлам, а теперь еще и это. Я не понимал Делиз. Когда она нарушила конфиденциальность в прошлый раз, этому по крайней мере было оправдание: я сидел в тюрьме. Но неужели она взяла у Теда деньги за бумаги Мэри и сняла ксерокопии? На такую сделку у нее было достаточно времени вчера утром, пока я ездил в Ранкорн. И все равно мне не верилось. Вчера вечером она не сказала ни слова. Переменчива как море – да, но предательница?… Конечно, если бы не она, вытащившая меня из бутылки с виски, сидеть бы мне сейчас в компании бездомных на вокзале Виктория. Однако эта работа – тоже моя жизнь, и если она будет продавать журналистам каждый добытый мной лакомый кусочек, мне придется искать другого помощника.
Лифт не работал, и я, забыв о своих несчастных ребрах, взлетел по лестнице на верхний этаж. Когда я вошел в кабинет, Делиз преспокойно сидела за своим столом и печатала отчет о беседе с Риштоном.
– Кто-нибудь, кроме нас двоих, видел бумаги Мэри Вуд? – спросил я, словно между прочим.
– Я никому их не показывала, если ты это имеешь в виду.
Но при этих словах она запнулась. Я ничего не ответил, и она пристально взглянула на меня.
– Ты же это имеешь в виду? Открой сейф и убедись сам. С тех пор как я сделала копии и положила их туда, я к этой папке не притрагивалась.
Она достала банку из-под растворимого какао, вынула из нее ключ и открыла сейф. Копии лежали на месте, оригиналы – у меня в кармане. Лицо у меня горело.
– Ты знаешь, что не только я видела эти бумаги, – сердито пробормотала она. Я понимал, что наблюдаю выброс первичного вулканического облака, за которым последует собственно извержение. Конечно, я совершенно напрасно набросился на Делиз: к списку подозреваемых следовало добавить и Джея, и Финбара, и, разумеется, Кларка сотоварищи.
– Извини. Я знал, что это не ты, – неискренне произнес я. – Но нам придется выяснить, не Джей ли это сделал. Но пока дело номер раз – вернуть оригиналы Мэри Вуд. С тех пор как я взял у нее деньги вперед, пошла полоса сплошного невезения.
– Как же ты собираешься это сделать? – саркастически спросила Делиз.
– Не знаю, – признался я, – но наносить ей еще один визит не собираюсь. С ее очаровательными родственничками я уже наобщался.
– Ты не можешь нанять кого-нибудь? Кто бы мог подумать, что связаться с особой, которая только что выиграла сто пятьдесят тысяч – такая проблема!
– Чего проще! Вызовем курьера на мотоцикле и скажем: «Найдите четвертый прицеп с левой стороны и отдайте богатой тете, похожей на королеву Викторию». Разумеется, это должен сделать я сам. Мне нужен помощник, но только не Джей. Спрошу Боба Лейна, не одолжит ли он мне на несколько часов своего братца, – сердито закончил я.
Боб Лейн был единственным пришедшим мне на ум человеком, кто мог в спешном порядке предоставить физическую помощь. Он работал в «вышибательном бизнесе», или, как он сам изящно выражался, занимался поставками портье для клубов. В его распоряжении всегда имелось неограниченное количество накачанных стероидами громил, а также брат, достигший не менее впечатляющих размеров без всяких искусственных средств.
Я покинул офис столь же стремительно, как и вошел. Меня терзали сомнения. Истории королевского дома Джея не интересовали – более того, он их терпеть не мог. И я не представлял себе, чтобы он предложил их Блейку за деньги. Все снова указывало на Делиз.
Я проехал через весь город и выбрался на ведущую к Миддлтону Рокдейл-роуд. Здесь, в квартале Лэнгли, и обитала семья Лейнов. Я знал, что со времени нашей последней встречи Боб изрядно преуспел и завел собственный клуб. Ничего дурного о его новом заведении я не слышал, так что, вероятно, он работал «на правильной стороне улицы». Боб кое-чем был мне обязан, и я полагал, что он запросто одолжит мне на пару часов своего брата Клинта. Великан Клинт, обладающий к тому же недюжинной силой, – грандиозный экземпляр. Недостаток интеллекта он с лихвой компенсирует своей любезностью. При этом на всех, кто с ним не знаком, он производит устрашающее впечатление.
Когда-то дом Лейнов был муниципальной собственностью. Теперь, будучи частным владением, он выделялся входной дверью в стиле эпохи Регентства, а кирпичные стены скрывались под модным покрытием «под камень». Соседи Лейнов, однако, преуспели меньше, и улицу по-прежнему в изобилии украшали шелудивые псы, замурзанные сопливые мальчишки и разбитые машины.
Дверь мне открыла миссис Лейн, миниатюрная мать двух гигантов. Мужа ее я никогда не видел. Она всегда говорила о нем так, будто он вот-вот должен появиться, но этого почему-то никогда не происходило.
– Мистер Кьюнан, неужели это вы? Проходите, пожалуйста! Боб так часто о вас говорит… Он будет очень рад вас видеть. Вам повезло, он как раз дома, – протараторила она с добродушной улыбкой.
Одета и причесана она была так же, как когда я видел ее в прошлый раз – передник поверх платья и пучок седых волос на затылке. Миссис Лейн являла собой ушедший в прошлое редкий тип матушки, по-прежнему хлопочущей над своими сыновьями, которые выросли уже до пределов возможного, особенно Клинт. Мне было очень приятно, что она сразу узнала меня.
– Садитесь, пожалуйста. – Она показала на могучий стул у маленького столика в гостиной. – Я сделаю вам чашечку чая. Боб спустится через минутку, он уже собирается уходить. – Подойдя к лестнице, она с такой силой крикнула: «Боб!», что, по моим представлениям, должны были вылететь стекла в соседнем доме, и засеменила на кухню.
Боб Лейн по прозвищу Выбей-Глаз спустился через несколько минут, благоухая одеколоном. Силуэт его был все так же внушителен. Он был одет в серо-голубой костюм из магазина готового платья, и рукава пиджака едва доставали до его кулачищ, за которые он и получил свое прозвище. Увидев, что я разглядываю его наряд, он грустно улыбнулся.
– Маловат, – произнес он виновато, – я знаю. Это все мамочка. Заказывает для меня шмотки по каталогу, а у меня не хватает мужества отсылать их обратно. Пока удалось только уговорить ее поменять «Дженет Фрезер» на «Некст».
Я понимающе кивнул. Наверное, лучше всего ему было бы обратиться в ателье по пошиву походных палаток или, на худой конец – к портному Теда Б лейка.
– Я хотел позаимствовать у тебя на пару часов Клинта, – с ходу объяснил я. Чтобы успеть до вечера сделать что-нибудь по делу Риштона, я не Должен был тратить время на условности.
Выбей-Глаз нахмурился и пристально посмотрел на меня.
– Опять воюешь? Держимся за грудь, а портрет весь в синяках…
Последнее замечание было не совсем точным. Моя физиономия походила скорее на мазню абстракциониста.
– Были небольшие проблемы, но они никак не связаны с делом, для которого мне нужен Клинт, – ответил я. – Мне просто нужно, чтобы кто-нибудь прогулялся в паре шагов от меня в городке тревеллеров, чтобы мне не проломили голову кирпичом. Некоторые тамошние обитатели недостаточно любезны.
– У тебя с собой пушка? – недоверчиво спросил Боб. – Надо спросить, что об этом думает сам Клинт. – Он сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. В соседней комнате послышались тяжелые шаги. – Раскрашивает картинки, – пояснил Выбей-Глаз. – Его любимое занятие, может сидеть за ними целый день.
Клинт вошел, наклоняясь, чтобы не стукнуться о притолоку, и в комнате как-то сразу все стало казаться очень маленьким. Здоровенный детина, чей рост намного превышал семь футов, осторожно опустился на один из прочных стульев, словно взрослый в детской комнате.
– Это мистер Кьюнан. Ты ведь помнишь его, Клинт?
Брат Боба расплылся в улыбке и протянул мне руку размером с бейсбольную рукавицу. Я осторожно подал ему свою.
– Мистер Кьюнан хочет попросить тебя прогуляться с ним. Что ты на это скажешь?
– Я люблю гулять, – ответил Клинт. Лицо его сияло, как полная луна в чистом небе.
– Ну и отлично. Только я поеду с вами, – сказал Выбей-Глаз, – иначе он оторвет кому-нибудь голову. Он помнит тебя с прошлого раза. Ты ему понравился.
– Мистер Кьюнан хороший человек, – подтвердил Клинт.
– Кто ему однажды понравился, приобрел друга на всю жизнь, – добавила миссис Лейн, входя с чашками на подносе.
Поездка в Южный Манчестер выглядела не совсем так, как я предполагал. Заявив, что мой тарантас не выдержит веса Клинта, Боб посадил брата в свой «форд-маверик». Так, на двух машинах, мы проехали по М-62 и М-63 до Чорлтона и за светящимся крестом на церкви св. Амвросия свернули на Дервент-авеню.
Обитатели лагеря сломали забор, окружающий заброшенное футбольное поле на другой стороне улицы. Бывший стадион медицинского института служил теперь прибежищем для полусотни тревеллеров. Дом Мэри примостился к бывшей раздевалке, которую теперь приспособили для хранения питьевой воды. Хромированный супертрейлер Мики Джойса стоял вплотную к фургону Мэри.
Не заметив никого из взрослых, мы с Бобом и Клинтом беспрепятственно пересекли лагерь и подошли к прицепу Вуд. Я вежливо постучал в дверь. Она немедленно открыла ее и в изумлении уставилась на меня. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и предложить мне войти. Клинт попытался последовать за мной, но прицеп так завибрировал, что они с братом остались сторожить вход снаружи.
Мэри выглядела значительно лучше, чем в нашу последнюю встречу, и я стал внимательно разглядывать ее, пытаясь понять, в чем дело. Зубы все так же нуждались в стоматологе, прическа тоже не изменилась… Очевидно, секрет заключался в том, что она купила утягивающее белье, и прежде расплывчатые формы сделались гораздо изящнее.