Он спрыгнул на землю Даже раньше, чем конь остановился, его движения были такие легкие, как будто он и не скакал четырнадцать часов кряду. Ворота бесшумно открылись, он завел лошадей и только после этого ответил:
— В каком виде? Не говори, что ты столько промолчала ради того, чтобы начать все сначала. — Голос был нетерпеливый, отблески фонарей злобно блеснули в глазах. — Предупреждаю: не начинай.
Она бы продолжила, но дверь дома распахнулась, послышались голоса. Свет из дома очертил высокую фигуру — та на мгновение застыла, а потом взорвалась энергией.
— Каттер! — раздался мальчишеский голос, тень бросилась по низким ступенькам и остановилась возле Каттера. Светлые глаза сияли от радости, темный вихор упал на лоб.
Каттер обернулся, расплылся в улыбке и с нежностью и теплотой сказал:
— Дэйви! Как тут у вас обстояли дела, пока меня не было?
Сверкнув белыми зубами, мальчик весело сказал:
— Без тебя плохо. Господи, как я рад, что ты приехал!
Теперь все опять оживет. Так всегда бывает, когда ты приезжаешь. Эй! Кого это ты привез? Там, случайно, не Теджас?
Несколько забавляясь, Каттер ответил:
— Нет, конечно, это не Теджас. — Он подошел к Уитни, снял ее с седла, несмотря на короткое, бурное сопротивление, и вытащил на свет. — Мисс Брэдфорд, познакомьтесь с моим импульсивным младшим братом. Дэвид Коулмен.
Слова застряли в горле: Уитни ожидала чего угодно, только не того, что Каттер привезет ее в свой дом — особенно в таком виде. Замызганную пленницу!
— Как ты посмел! Протащил меня через полстраны, как свору дворняжек, а потом без стеснения приводишь в свой дом? Я этого не потерплю, слышишь?
— Потерпишь и больше, если я велю, — сказал Каттер, сверкнув глазами.
Дэвид звучно засмеялся и сказал:
— Так и знал, что что-то будет, когда ты приедешь! Ма, Каттер приехал, он привез с собой гостью!
Каттер повернулся и с посветлевшими глазами сказал матери:
— Это ненадолго.
— Я бы хотела, чтобы надолго. Ты, кажется, забыл сюда дорогу. — Захрустели юбки, пахнуло духами, прохладный, мягкий голос спросил:
— Кто твоя гостья, сынок?
Если бы это было возможно, Уитни провалилась бы сквозь землю, бесследно растворилась в камушках, которыми усыпана дорожка. Но пришлось взглянуть в лицо хозяйке.
Женщина была изящная, мягкие каштановые волосы разделял ровный пробор, большие глаза, вероятно, были такие же зеленые, как у сына. В ее взгляде не было ни осуждения, ни приговора, только любопытство, и почему-то это было еще неприятнее. Как прореагирует эта хорошо воспитанная женщина на известие, что ее сын похитил человека? И привез пленницу к ней домой?
Она услышала, как Каттер говорит с долей иронии:
— Это мисс Джей Уитни Брэдфорд. Уитни, это моя мама, миссис Дебора Коулмен.
Наступило короткое, напряженное молчание; Уитни одолей враждебности ожидала, как он будет объясняться, но он не стал. Вскоре она поняла почему. Его мать подняла брови и сказала:
— Это та Уитни Брэдфорд, о которой пишут все газеты?
— Она самая, — сказал Каттер без намека на раскаяние, и у Уитни появилось чувство, что она здесь единственная, кто не понял суть жестокой шутки.
Газеты? — ошеломленно подумала она и тут же догадалась. Конечно, отец постарался, чтобы историю о ее похищении рассказали все газеты Аризоны. Он надеется, что кто-нибудь узнает ее и освободит. И сейчас весь мир оповещен о том, что она находилась в руках отъявленного разбойника более двух месяцев. Зная человеческую природу, можно предположить, что газеты переполнены яркими комментариями и жестокими догадками о том, какие муки ей пришлось претерпеть!
«Меня должны были непрерывно насиловать, — с отвращением подумала она. — Народ этого ждет».
На щеках и на шее проступили пятна. Под полями надвинутой шляпы глаза заблестели, как только что отчеканенные золотые монеты, губы сжались в твердую линию.
После долгой, напряженной паузы Каттер протянул руку и снял с нее шляпу. Золотистые волосы упали на плечи и засветились под фонарем.
— Извините, что появилась перед вами не в лучшем виде, но один из недостатков пребывания в плену — это отсутствие милых мелочей жизни! — со злостью и смущением произнесла она.
Дебора со сдержанным смехом ответила:
— Я знаю, дорогая. Все это было для вас очень неприятно, не правда ли? — Она приблизилась с ободряющей улыбкой. — Я уверена, вы проголодались. Пойдемте в дом. Вы поедите, я пока наполню ванну, а позже мы поговорим.
Мягко отстранив Каттера, который цепко держал Уитни за плечо, Дебора повела ее в дом, продолжая мило беседовать.
— Знаете ли вы, мисс Брэдфорд, что я прочла несколько ваших книг? Они мне очень понравились. У вас герои — живые люди…
Уитни была измучена, как никогда в жизни; ее отдали на попечение мексиканки, которая деликатно, но уверенно позаботилась о ее комфорте. Уитни гадала, что думает Каттер, если он вообще о ней думает. Он ничуть не удивился, когда мать спокойно, но твердо сказала, что позже они обсудят все дела; ему не слишком нравилось, что брат все время задавал вопросы и высказывал замечания, за которые Дебора его бранила, если они смущали Уитни, но наконец Дэвида отправили спать, хоть он и упирался.
В этот момент Уитни была слишком благодарна за комфорт, чтобы задуматься о странности ситуации, хотя она ее и подметила: Дебора Коулмен отнеслась к ее появлению спокойно. Сколько женщин останутся спокойными, когда их сын привезет в дом похищенную им пленницу? Это очень странно, в полусне подумала Уитни.
Только после того как она провалялась полчаса в медной ванне, высушила волосы перед камином, а горничная Хуана их расчесала, после прекрасного ужина, состоявшего из тонких ломтей жареного мяса, зеленого горошка и картофеля, густо политого сметаной, она. нашла ответ.
Конечно! Каттер — полукровка, значит, его мать сама через это прошла. Вполне разумно. Не много найдется утонченных женщин, которые будут искать себе подходящего мужа среди апачей, так что Дебора Коулмен, безусловно, сама какое-то время была пленницей. Уитни сонно подумала, что это своего рода отмщение.
Ей было бы приятно узнать, что после того, как она улеглась в постель, а Хуана подоткнула одеяло и погасила свет, Каттер предстал перед матерью. Не то чтобы Дебора кричала или произносила высокопарные речи — не такая она была женщина. Да Каттер и не потерпел бы этого даже от матери. Нет, инструмент Деборы был тот же, которым с большим мастерством пользовался сам Каттер, — сарказм.
— Как приятно видеть, что ты вернулся в объятия семьи, сынок, — ласково сказала она, и улыбка выражала только материнскую заботу. — Конечно, я могла прочесть о твоих последних подвигах в газетах, но это совсем не то что получить письмо или увидеться лично.
Каттер и глазом не моргнул, только придвинул стул поближе к дивану, на котором расположилась мать с книгой на коленях. Он знал, что она жаждет крови, и будь он проклят, если она ее получит.
— Да, это так. Но вот я здесь, и как только мы закончим этот разговор, мы сможем наслаждаться обществом друг друга.
Это был вызов; он бросил перчатку, и Дебора не замедлила ее поднять.
— Как восхитительно было узнать, что мой старший сын оказался настолько умен, что организовал одновременно грабеж и похищение. Не многие мужчины до этого додумаются. Я бы сказала, мастерский удар.
— Благодарю. Я и сам горжусь собой. — Ирония звенела в голосе, он ждал, и Дебора его не разочаровала.
— Похитить такую знаменитость! Знаешь, если бы ты был трусливее и похитил менее известную женщину, ты не стал бы объектом таких масштабных поисков и за твою поимку не назначили бы столь огромную награду. — Ее губы тронула улыбка. — Сколько это продолжалось? Два месяца? И ты ухитрился избежать ареста. Как ты, должно быть, горд собой!
— Прямо пуговицы раскалились.
Каттер окинул взглядом комнату, заполненную солидной мебелью и пухлыми подушками. Здесь почти ничего не изменилось с тех пор, как он был ребенком. Те же половики, те же тяжелые столы, те же стулья с плотной обивкой, тот же дух домашнего уюта. Сияла начищенная медь, столы были отполированы до зеркального блеска, а пол из каменной плитки под половичками был таким же гладким и прохладным, как голос матери.
— Конечно, я уверена, у тебя есть столь же блестящий план, как отпустить пленницу и самому при этом остаться в живых? — донесся ласковый, приятный голос матери, и он повернул к ней темную голову.
Две пары зеленых глаз встретились, две воли скрестились, как бывало не раз. Дебора Коулмен была неслабовольной дамочкой, а гордой, решительной женщиной.
— В сущности, так и есть, — столь же приветливо ответил Каттер.
— Как это замечательно! Теперь я буду спать спокойно. — После короткой паузы она сказала:
— Поскольку ты оказал нам честь своим визитом, а также присутствием мисс Брэдфорд, я полагаю, ты хочешь, чтобы мы отослали ее к отцу.
— При первой удобной возможности.
— Странно, — сказала Дебора, старательно изогнув губы в улыбку, — но раньше я никогда не считала тебя трусом.
У Каттера заиграли желваки на скулах.
— Полагаю, ты считаешь, что с моей стороны было бы мудрее и храбрее прошагать по Тумстону, перекинув через плечо связанную Уитни с кляпом во рту? — напряженно спросил он.
— Именно так ты ее похитил?
— Нет! — взорвался он. Потом со слабым намеком на улыбку прибавил:
— Про кляп я забыл, к моему великому сожалению.
— В следующий раз планируй лучше. — Дебора посмотрела на него долгим взглядом и спросила:
— Каттер, что подвигло тебя на то, чтобы накликать на свою голову такую беду? Похитить молодую женщину из хорошей семьи, не думая о последствиях?
— Безумие. — Ответ был наготове. Он его приукрасил:
— И нелепая мысль об устрашении. Представить себе не могу, как мне пришло в голову, что ее может что-то устрашить. Что бы я ни делал, ничто не приводило к успеху.
— Не сочти за любопытство, но где она находилась последние два месяца?
— Скажем, на территории Аризоны.
— Вот как? — Дебора улыбнулась. — Пожалуй, мне гораздо интереснее то, чего ты не сказал.
Глаза Каттера вдруг затуманились, он уставился в какую-то точку на стене и помолчал полминуты, прежде чем сказал:
— Я думаю, кое-что ты уже знаешь, а об остальном догадываешься. Но что бы ты ни думала, я не причинил ей вреда.
— Как галантно. На следующем собрании Лиги женщин я предложу дать тебе медаль.
Каттер нахмурился:
— Я не намерен оправдывать свои поступки…
— Так-то лучше…
— ..но я делал то, что должен был делать.
— Слова настоящего мужчины.
— А ты решила, что меня надо повесить на суку? Очень по-матерински, — ядовито закончил он.
Дебора откинулась на спинку дивана и уставилась на Каттера с опасно напряженным выражением лица.
— Знаешь, что бы ты ни делал, это не поможет, — вдруг сказала она. — Они проиграли, и этого уже ничто не изменит.
Нить разговора сменилась, замкнулась на часто обсуждаемой теме.
— Я знаю, — сказал Каттер. — Но чувствую, что должен сделать все, что смогу. — После короткой паузы он спросил:
— Где Дэниел?
— В Прескотте. Когда он прочел про твою… деятельность, он решил сделать все возможное, чтобы отсрочить твою казнь.
Каттер ухмыльнулся и сказал:
— Должно быть, он очень беспокоился, раз поехал в такую даль.
— Там сейчас Морган Брэдфорд. Кажется, он также знаком с губернатором Фремонтом.
— Меня это не удивляет, — хмыкнул Каттер. — Итак, Дэниел надеется улестить Брэдфорда, чтобы тот поубавил свою щедрость? Или он желает сам получить награду?
Она жестко сказала:
— Твой отчим очень обеспокоен. Тебе бы тоже следовало задуматься, Каттер. Как я понимаю, Морган Брэдфорд рвет и мечет, он обшарил всю территорию, привлек на помощь каждого, кто мог бы найти его дочь.
— Может, я в конце концов сам отвезу ее к нему, — сказал Каттер, насмешливо вскинув брови. — Получу награду, — правда, это будет маловато за все беды, что она мне принесла.
— Знаешь, Дэниел сумел проследить за тобой до Теджаса. — Каттер ответил на это заявление молчанием, и Дебора продолжила:
— Теджас считал, что ты можешь привезти ее сюда.
— Вот как?
— Это было месяц назад.
Каттер посмотрел матери в глаза:
— Я отвез ее к Красной Рубашке.
Дебора кивнула.
— Ну как он?
— Как обычно. Радуется, что не в резервации. По крайней мере теперь он не голодает, после того как ты прислала в лагерь скот.
— А как мисс Брэдфорд приспособилась к жизни, в лагере?
— Во-первых, я там пробыл слишком недолго, чтобы выяснить, во-вторых, Красная Рубашка сказал, что она вполне приспособилась. — Он ухмыльнулся.
— Я хорошо помню методы Красной Рубашки. — Глаза Деборы смеялись. — Я жаловалась на него твоему отцу, но, конечно, проку от этого не было.
Между ними наступило доброе молчание — так обычно кончались их споры.
— Расскажи о ней, Каттер, — ласково попросила мать.
Он пожал плечами и сказал:
— Красивая, остроумная, богатая. И надменная, властная и твердоголовая.
— И?..
Каттер поднял брови, и улыбка смягчила его лицо, — Ждешь от меня сантиментов? Зря тратишь время.
Единственное чувство, о котором я мог бы рассказать, такого свойства, что я не желаю, чтобы о нем услышала моя мать.
— Потрясающе.
Улыбка превратилась в ухмылку.
— Вот потому-то я о нем и не говорю.
— Полагаю, ты знаешь, что Теджас думает, будто между тобой и Уитни существует взаимная симпатия, которую ты не признаешь.
Ухмылка стала насмешливой.
— Временами Теджас проявляет замечательное сходство со старой девой, набитой романтическими бреднями.
Дебора похлопала в ладоши и, в свою очередь, выдала насмешливую улыбку.
— После стольких лет дружбы вы вдруг стали врагами? Почему?
— Боюсь, из-за бесконечного расхождения во мнениях.
— Не в первый раз твои подружки отправляются передохнуть к Теджасу, но никогда у тебя не было с ним конфликтов.
Каттер покачал головой и сказал:
— Нет, ты не понимаешь…
Дебора не стала настаивать.
— Что ж, я нахожу ее интересной. Куда более занимательной, чем приземленные молодые женщины, которые умеют только штопать носки и печь хлеб.
— У Уитни бездна талантов, — сухо сказал Каттер. — Ты удивишься, узнав ее поближе.
— Прошло не так много времени с тех пор, как я уже удивилась, — ехидно сказала мать. — Мне потребуется более долгое знакомство.
Каттер встал со стула, отнес его на место и любезно сказал:
— Действуй на собственный страх и риск.
Он ушел, а Дебора еще некоторое время обдумывала их разговор.
Глава 14
— В каком виде? Не говори, что ты столько промолчала ради того, чтобы начать все сначала. — Голос был нетерпеливый, отблески фонарей злобно блеснули в глазах. — Предупреждаю: не начинай.
Она бы продолжила, но дверь дома распахнулась, послышались голоса. Свет из дома очертил высокую фигуру — та на мгновение застыла, а потом взорвалась энергией.
— Каттер! — раздался мальчишеский голос, тень бросилась по низким ступенькам и остановилась возле Каттера. Светлые глаза сияли от радости, темный вихор упал на лоб.
Каттер обернулся, расплылся в улыбке и с нежностью и теплотой сказал:
— Дэйви! Как тут у вас обстояли дела, пока меня не было?
Сверкнув белыми зубами, мальчик весело сказал:
— Без тебя плохо. Господи, как я рад, что ты приехал!
Теперь все опять оживет. Так всегда бывает, когда ты приезжаешь. Эй! Кого это ты привез? Там, случайно, не Теджас?
Несколько забавляясь, Каттер ответил:
— Нет, конечно, это не Теджас. — Он подошел к Уитни, снял ее с седла, несмотря на короткое, бурное сопротивление, и вытащил на свет. — Мисс Брэдфорд, познакомьтесь с моим импульсивным младшим братом. Дэвид Коулмен.
Слова застряли в горле: Уитни ожидала чего угодно, только не того, что Каттер привезет ее в свой дом — особенно в таком виде. Замызганную пленницу!
— Как ты посмел! Протащил меня через полстраны, как свору дворняжек, а потом без стеснения приводишь в свой дом? Я этого не потерплю, слышишь?
— Потерпишь и больше, если я велю, — сказал Каттер, сверкнув глазами.
Дэвид звучно засмеялся и сказал:
— Так и знал, что что-то будет, когда ты приедешь! Ма, Каттер приехал, он привез с собой гостью!
Каттер повернулся и с посветлевшими глазами сказал матери:
— Это ненадолго.
— Я бы хотела, чтобы надолго. Ты, кажется, забыл сюда дорогу. — Захрустели юбки, пахнуло духами, прохладный, мягкий голос спросил:
— Кто твоя гостья, сынок?
Если бы это было возможно, Уитни провалилась бы сквозь землю, бесследно растворилась в камушках, которыми усыпана дорожка. Но пришлось взглянуть в лицо хозяйке.
Женщина была изящная, мягкие каштановые волосы разделял ровный пробор, большие глаза, вероятно, были такие же зеленые, как у сына. В ее взгляде не было ни осуждения, ни приговора, только любопытство, и почему-то это было еще неприятнее. Как прореагирует эта хорошо воспитанная женщина на известие, что ее сын похитил человека? И привез пленницу к ней домой?
Она услышала, как Каттер говорит с долей иронии:
— Это мисс Джей Уитни Брэдфорд. Уитни, это моя мама, миссис Дебора Коулмен.
Наступило короткое, напряженное молчание; Уитни одолей враждебности ожидала, как он будет объясняться, но он не стал. Вскоре она поняла почему. Его мать подняла брови и сказала:
— Это та Уитни Брэдфорд, о которой пишут все газеты?
— Она самая, — сказал Каттер без намека на раскаяние, и у Уитни появилось чувство, что она здесь единственная, кто не понял суть жестокой шутки.
Газеты? — ошеломленно подумала она и тут же догадалась. Конечно, отец постарался, чтобы историю о ее похищении рассказали все газеты Аризоны. Он надеется, что кто-нибудь узнает ее и освободит. И сейчас весь мир оповещен о том, что она находилась в руках отъявленного разбойника более двух месяцев. Зная человеческую природу, можно предположить, что газеты переполнены яркими комментариями и жестокими догадками о том, какие муки ей пришлось претерпеть!
«Меня должны были непрерывно насиловать, — с отвращением подумала она. — Народ этого ждет».
На щеках и на шее проступили пятна. Под полями надвинутой шляпы глаза заблестели, как только что отчеканенные золотые монеты, губы сжались в твердую линию.
После долгой, напряженной паузы Каттер протянул руку и снял с нее шляпу. Золотистые волосы упали на плечи и засветились под фонарем.
— Извините, что появилась перед вами не в лучшем виде, но один из недостатков пребывания в плену — это отсутствие милых мелочей жизни! — со злостью и смущением произнесла она.
Дебора со сдержанным смехом ответила:
— Я знаю, дорогая. Все это было для вас очень неприятно, не правда ли? — Она приблизилась с ободряющей улыбкой. — Я уверена, вы проголодались. Пойдемте в дом. Вы поедите, я пока наполню ванну, а позже мы поговорим.
Мягко отстранив Каттера, который цепко держал Уитни за плечо, Дебора повела ее в дом, продолжая мило беседовать.
— Знаете ли вы, мисс Брэдфорд, что я прочла несколько ваших книг? Они мне очень понравились. У вас герои — живые люди…
Уитни была измучена, как никогда в жизни; ее отдали на попечение мексиканки, которая деликатно, но уверенно позаботилась о ее комфорте. Уитни гадала, что думает Каттер, если он вообще о ней думает. Он ничуть не удивился, когда мать спокойно, но твердо сказала, что позже они обсудят все дела; ему не слишком нравилось, что брат все время задавал вопросы и высказывал замечания, за которые Дебора его бранила, если они смущали Уитни, но наконец Дэвида отправили спать, хоть он и упирался.
В этот момент Уитни была слишком благодарна за комфорт, чтобы задуматься о странности ситуации, хотя она ее и подметила: Дебора Коулмен отнеслась к ее появлению спокойно. Сколько женщин останутся спокойными, когда их сын привезет в дом похищенную им пленницу? Это очень странно, в полусне подумала Уитни.
Только после того как она провалялась полчаса в медной ванне, высушила волосы перед камином, а горничная Хуана их расчесала, после прекрасного ужина, состоявшего из тонких ломтей жареного мяса, зеленого горошка и картофеля, густо политого сметаной, она. нашла ответ.
Конечно! Каттер — полукровка, значит, его мать сама через это прошла. Вполне разумно. Не много найдется утонченных женщин, которые будут искать себе подходящего мужа среди апачей, так что Дебора Коулмен, безусловно, сама какое-то время была пленницей. Уитни сонно подумала, что это своего рода отмщение.
Ей было бы приятно узнать, что после того, как она улеглась в постель, а Хуана подоткнула одеяло и погасила свет, Каттер предстал перед матерью. Не то чтобы Дебора кричала или произносила высокопарные речи — не такая она была женщина. Да Каттер и не потерпел бы этого даже от матери. Нет, инструмент Деборы был тот же, которым с большим мастерством пользовался сам Каттер, — сарказм.
— Как приятно видеть, что ты вернулся в объятия семьи, сынок, — ласково сказала она, и улыбка выражала только материнскую заботу. — Конечно, я могла прочесть о твоих последних подвигах в газетах, но это совсем не то что получить письмо или увидеться лично.
Каттер и глазом не моргнул, только придвинул стул поближе к дивану, на котором расположилась мать с книгой на коленях. Он знал, что она жаждет крови, и будь он проклят, если она ее получит.
— Да, это так. Но вот я здесь, и как только мы закончим этот разговор, мы сможем наслаждаться обществом друг друга.
Это был вызов; он бросил перчатку, и Дебора не замедлила ее поднять.
— Как восхитительно было узнать, что мой старший сын оказался настолько умен, что организовал одновременно грабеж и похищение. Не многие мужчины до этого додумаются. Я бы сказала, мастерский удар.
— Благодарю. Я и сам горжусь собой. — Ирония звенела в голосе, он ждал, и Дебора его не разочаровала.
— Похитить такую знаменитость! Знаешь, если бы ты был трусливее и похитил менее известную женщину, ты не стал бы объектом таких масштабных поисков и за твою поимку не назначили бы столь огромную награду. — Ее губы тронула улыбка. — Сколько это продолжалось? Два месяца? И ты ухитрился избежать ареста. Как ты, должно быть, горд собой!
— Прямо пуговицы раскалились.
Каттер окинул взглядом комнату, заполненную солидной мебелью и пухлыми подушками. Здесь почти ничего не изменилось с тех пор, как он был ребенком. Те же половики, те же тяжелые столы, те же стулья с плотной обивкой, тот же дух домашнего уюта. Сияла начищенная медь, столы были отполированы до зеркального блеска, а пол из каменной плитки под половичками был таким же гладким и прохладным, как голос матери.
— Конечно, я уверена, у тебя есть столь же блестящий план, как отпустить пленницу и самому при этом остаться в живых? — донесся ласковый, приятный голос матери, и он повернул к ней темную голову.
Две пары зеленых глаз встретились, две воли скрестились, как бывало не раз. Дебора Коулмен была неслабовольной дамочкой, а гордой, решительной женщиной.
— В сущности, так и есть, — столь же приветливо ответил Каттер.
— Как это замечательно! Теперь я буду спать спокойно. — После короткой паузы она сказала:
— Поскольку ты оказал нам честь своим визитом, а также присутствием мисс Брэдфорд, я полагаю, ты хочешь, чтобы мы отослали ее к отцу.
— При первой удобной возможности.
— Странно, — сказала Дебора, старательно изогнув губы в улыбку, — но раньше я никогда не считала тебя трусом.
У Каттера заиграли желваки на скулах.
— Полагаю, ты считаешь, что с моей стороны было бы мудрее и храбрее прошагать по Тумстону, перекинув через плечо связанную Уитни с кляпом во рту? — напряженно спросил он.
— Именно так ты ее похитил?
— Нет! — взорвался он. Потом со слабым намеком на улыбку прибавил:
— Про кляп я забыл, к моему великому сожалению.
— В следующий раз планируй лучше. — Дебора посмотрела на него долгим взглядом и спросила:
— Каттер, что подвигло тебя на то, чтобы накликать на свою голову такую беду? Похитить молодую женщину из хорошей семьи, не думая о последствиях?
— Безумие. — Ответ был наготове. Он его приукрасил:
— И нелепая мысль об устрашении. Представить себе не могу, как мне пришло в голову, что ее может что-то устрашить. Что бы я ни делал, ничто не приводило к успеху.
— Не сочти за любопытство, но где она находилась последние два месяца?
— Скажем, на территории Аризоны.
— Вот как? — Дебора улыбнулась. — Пожалуй, мне гораздо интереснее то, чего ты не сказал.
Глаза Каттера вдруг затуманились, он уставился в какую-то точку на стене и помолчал полминуты, прежде чем сказал:
— Я думаю, кое-что ты уже знаешь, а об остальном догадываешься. Но что бы ты ни думала, я не причинил ей вреда.
— Как галантно. На следующем собрании Лиги женщин я предложу дать тебе медаль.
Каттер нахмурился:
— Я не намерен оправдывать свои поступки…
— Так-то лучше…
— ..но я делал то, что должен был делать.
— Слова настоящего мужчины.
— А ты решила, что меня надо повесить на суку? Очень по-матерински, — ядовито закончил он.
Дебора откинулась на спинку дивана и уставилась на Каттера с опасно напряженным выражением лица.
— Знаешь, что бы ты ни делал, это не поможет, — вдруг сказала она. — Они проиграли, и этого уже ничто не изменит.
Нить разговора сменилась, замкнулась на часто обсуждаемой теме.
— Я знаю, — сказал Каттер. — Но чувствую, что должен сделать все, что смогу. — После короткой паузы он спросил:
— Где Дэниел?
— В Прескотте. Когда он прочел про твою… деятельность, он решил сделать все возможное, чтобы отсрочить твою казнь.
Каттер ухмыльнулся и сказал:
— Должно быть, он очень беспокоился, раз поехал в такую даль.
— Там сейчас Морган Брэдфорд. Кажется, он также знаком с губернатором Фремонтом.
— Меня это не удивляет, — хмыкнул Каттер. — Итак, Дэниел надеется улестить Брэдфорда, чтобы тот поубавил свою щедрость? Или он желает сам получить награду?
Она жестко сказала:
— Твой отчим очень обеспокоен. Тебе бы тоже следовало задуматься, Каттер. Как я понимаю, Морган Брэдфорд рвет и мечет, он обшарил всю территорию, привлек на помощь каждого, кто мог бы найти его дочь.
— Может, я в конце концов сам отвезу ее к нему, — сказал Каттер, насмешливо вскинув брови. — Получу награду, — правда, это будет маловато за все беды, что она мне принесла.
— Знаешь, Дэниел сумел проследить за тобой до Теджаса. — Каттер ответил на это заявление молчанием, и Дебора продолжила:
— Теджас считал, что ты можешь привезти ее сюда.
— Вот как?
— Это было месяц назад.
Каттер посмотрел матери в глаза:
— Я отвез ее к Красной Рубашке.
Дебора кивнула.
— Ну как он?
— Как обычно. Радуется, что не в резервации. По крайней мере теперь он не голодает, после того как ты прислала в лагерь скот.
— А как мисс Брэдфорд приспособилась к жизни, в лагере?
— Во-первых, я там пробыл слишком недолго, чтобы выяснить, во-вторых, Красная Рубашка сказал, что она вполне приспособилась. — Он ухмыльнулся.
— Я хорошо помню методы Красной Рубашки. — Глаза Деборы смеялись. — Я жаловалась на него твоему отцу, но, конечно, проку от этого не было.
Между ними наступило доброе молчание — так обычно кончались их споры.
— Расскажи о ней, Каттер, — ласково попросила мать.
Он пожал плечами и сказал:
— Красивая, остроумная, богатая. И надменная, властная и твердоголовая.
— И?..
Каттер поднял брови, и улыбка смягчила его лицо, — Ждешь от меня сантиментов? Зря тратишь время.
Единственное чувство, о котором я мог бы рассказать, такого свойства, что я не желаю, чтобы о нем услышала моя мать.
— Потрясающе.
Улыбка превратилась в ухмылку.
— Вот потому-то я о нем и не говорю.
— Полагаю, ты знаешь, что Теджас думает, будто между тобой и Уитни существует взаимная симпатия, которую ты не признаешь.
Ухмылка стала насмешливой.
— Временами Теджас проявляет замечательное сходство со старой девой, набитой романтическими бреднями.
Дебора похлопала в ладоши и, в свою очередь, выдала насмешливую улыбку.
— После стольких лет дружбы вы вдруг стали врагами? Почему?
— Боюсь, из-за бесконечного расхождения во мнениях.
— Не в первый раз твои подружки отправляются передохнуть к Теджасу, но никогда у тебя не было с ним конфликтов.
Каттер покачал головой и сказал:
— Нет, ты не понимаешь…
Дебора не стала настаивать.
— Что ж, я нахожу ее интересной. Куда более занимательной, чем приземленные молодые женщины, которые умеют только штопать носки и печь хлеб.
— У Уитни бездна талантов, — сухо сказал Каттер. — Ты удивишься, узнав ее поближе.
— Прошло не так много времени с тех пор, как я уже удивилась, — ехидно сказала мать. — Мне потребуется более долгое знакомство.
Каттер встал со стула, отнес его на место и любезно сказал:
— Действуй на собственный страх и риск.
Он ушел, а Дебора еще некоторое время обдумывала их разговор.
Глава 14
Дэниел, Дэвид и Дебора, отметила про себя Уитни. Библейские имена, аллитерация… Совершенно не похоже на Каттер. Но не имя и происхождение ставят его особняком в этой семье. Кроме зеленых глаз и железной воли, его ничто не связывает с этими людьми, среди которых прошло его детство и буйный подростковый период.
— Буйство — это не наша черта, а только его, — сказала Дебора. — Он никогда не мог приспособиться к нашей стабильной жизни и постоянно убегал в деревню, где родился.
Меня это долго тревожило, пока я не поняла, что он способен жить в обоих мирах — одной ногой здесь, другой там. — При воспоминании улыбка тронула ее губы. — Дэниел пытался направлять Каттера, приучать к дисциплине, он понимает его лучше, чем я.
Уитни занимало, что же за человек взял на себя ответственность за вдову апачи и ее сына. В мире так повелось, что женитьба на женщине, которая побывала в плену у апачей и вышла замуж за свирепого воина, вызывала насмешки и дурацкие предположения, но Дэниелу Коулмену, кажется, не было до этого никакого дела! Его не в чем было упрекнуть, Дебора стала отличной женой.
Она красива, элегантна, надежна. И безусловно, умеет преодолевать житейские трудности.
Поначалу Уитни скептически отнеслась к разговору с Деборой: она подумала, что мать попытается оправдать и реабилитировать сына. Но Дебора стала рассказывать, как в юности ее похитили, увезли из дома и отдали в рабство грубому и страшному человеку.
— Но я выжила. Со временем я узнала о нем и хорошие вещи, — например, он мог быть нежным. Когда Длинный Нож умер, я очень горевала. Но вернувшись домой, я встретила Дэниела. Он был поверенным и отвечал за продажу ранчо моих родителей после их смерти; он был в отчаянии, что не может найти следов их единственной наследницы, — других наследников не было, и ранчо выставили на аукцион. Он приложил много усилий, чтобы я получила часть вырученных денег. Со временем мы обнаружили, что любим друг друга., — И в результате — счастливый конец, — сказала Уитни, и ее тон выдал больше, чем ей бы хотелось. Дебора промолчала, чему Уитни была рада, но внезапно всколыхнувшееся чувство так и не утихло.
Ее реакцию на Каттера обостряла атмосфера дома.
Видимо, для того, чтобы успокоить мать, он не носил оружие, даже привычный нож не висел на поясе. Он постригся, был чисто выбрит, одет в темные брюки и белую рубашку с открытым воротом — ну прямо фермерский сынок! Было кое-что еще: Каттер пользовался фамилией отчима, что шло ему на пользу. Кто заподозрит бандита под цивилизованным обликом, который он являет миру? Она кипела от ярости, когда думала, что ему все сойдет с рук — грабеж, и ее похищение, и даже многочисленные убийства.
Она знала, что под этой оболочкой он остался прежним, что в нефритовых глазах таится тот же хищнический блеск. Очень скоро она в этом убедилась, когда они остались одни в каменном патио позади дома.
Они с Деборой мило беседовали в патио, и тут вошел Каттер своей беспечной походкой, посвежевший и красивый, как никогда. Его прекрасные глаза блеснули им обеим, но остановились на Уитни.
— Наслаждаетесь, мисс Брэдфорд? — любезно спросил он. Сама вежливость!
— Пока ты не пришел, — бросила она, и он тихо засмеялся. В раздражении Уитни опустила глаза на складки муслинового розового платья.
— Мне уйти? А я думал, маме захочется поболтать с нами обоими, как будто мы все любим друг друга.
— Каттер, — сказала Дебора и встала со стула, — может, ты все-таки притворишься джентльменом на то время, что я схожу на кухню и попрошу Марию приготовить легкий ленч? Возможно, это нелегко, но я верю в твои способности.
С этим она ушла, оставив Уитни в состоянии внезапной растерянности.
Каттер смотрел на нее с показной вежливостью, которую она так ненавидела, и ей захотелось счистить с него этот маскарадный лоск.
— Похоже, для тебя большое несчастье — вести себя как человек, а не как дикарь.
Краткая вспышка бешенства в глазах показала, что ей удалось пробить его самозащиту, но она не была готова к его мгновенной реакции — он схватил ее за запястья холодными, твердыми пальцами и дернул вверх со стула как бы играя, но в то же время сдавив до боли.
— Я не забыл, что значит быть дикарем, если тебя это тревожит, — сказал он ленивым тоном, таящим угрозу, — Я этого и не думала, — холодно ответила она. — И это поймет каждый по синякам, которые останутся на моих руках.
— Ты стала дипломатом? — тихо спросил он и отпустил руки.
Уитни снова села, угрюмо глядя, как он прислонился к каменной стене, окружавшей патио. Привычно скрестив на груди руки, Каттер с вежливой улыбкой изучал ее покрасневшее от злости лицо. Что в ней такого, что вечно интригует его? — подумал он со знакомым приступом раздражения. Уж конечно, не ангельский характер и не то, что он не позволяет себе удовлетворить неотвязное желание пронзить ее нежное, медовое тело. А может, в этом все дело, думал он. Если бы он сделал то, что хотел, в первый же вечер, когда она заявилась к нему в отель, он бы перестал о ней думать. Так обычно бывало: отказ, вызов возбуждали в нем интерес, а добившись цели, он этот интерес быстро терял. Была бы она еще невинной девушкой, но она призналась…
Уклонившись от яркого луча солнца, бьющего в глаз, Каттер отрывисто сказал:
— Не хочешь ли со мной покататься?
Уитни насторожилась:
— Куда? Я, кажется, уже много с тобой каталась. Как тебе могло прийти в голову, что я захочу пробыть в твоем обществе больше, чем нужно, чтобы пересечь комнату?
Особенно когда все, что тебе надо, — это бороться со мной.
— Ради Бога, Уитни! — раздраженно сказал он. — Неужели ты думаешь, что я не устал бороться? У меня появилась революционная идея обсудить твое освобождение, но если ты…
Она рывком встала с места.
— Обсудить… освобождение? — У нее перехватило дыхание. — Ты хочешь сказать… для этого ты меня сюда привез?
— Нет, пока не вытерпел нотацию от матери, и еще предстоит лекция отчима. — Он хмуро добавил:
— Если бы у меня был другой выход, уж поверь, я бы им воспользовался.
Уитни была безумно рада, что семья не поддерживает его, и не стала этого скрывать.
— Тебя так мало заботили мои чувства, что только справедливо, если теперь будешь страдать ты!
— А-а, значит, ты радуешься, что меня отхлестают кнутом и повесят на стене сарая? — Каттер насмехался, но, несмотря на злость, почувствовал толчок изумления. — А ты, оказывается, кровожадная особа!
— Ты бы чувствовал то же самое, если бы тебя протащили через то, что досталось мне!
— Не отчаивайся, тигренок. Твое желание может исполниться. В моей юности Дэниел мастерски орудовал хлыстом; если его подтолкнуть, он может прибегнуть к прежним методам.
Уитни фыркнула:
— Скорее мой отец возьмется за хлыст, если тебя увидит. Или за пистолет.
Каттер засмеялся и взял ее за руку, на этот раз нежно, хоть она и упиралась.
— Дуэль на двадцати шагах? А это идея. Надеюсь только, никто не будет настолько жесток, чтобы отдать меня на твою милость…
Встревоженная легкой насмешкой, удивляясь, почему он так старается оставаться дружелюбным, Уитни подняла на него глаза — он смотрел, изогнув в улыбке чувственные губы, и она вздрогнула, увидев в расширенных зрачках огонь желания. Он его тотчас погасил.
— Твои страхи вполне обоснованны! — выкрикнула она, все еще не в силах успокоить биение сердца после той вспышки в его глазах и мягкой улыбки.
Ну почему, почему она так реагирует на него после всего, что он сделал?! Почему она замечает, как у него поднимаются уголки глаз, когда он улыбается, и как эротичны линии его рта?
Свет падал на нее сзади, но Каттер видел в запрокинутом лице борьбу чувств. В блестящих глазах задержался готовый сорваться отклик, но вместо этого она откинула с лица светлую прядь и отрывисто сказала:
— Пойду на кухню, посмотрю, не надо ли помочь.
Каттер изумился:
— Я думал, ты не занимаешься домашними делами, не ты ли это говорила?
— Это было до того, как меня бросили к волкам и мне пришлось самой отбиваться!
— Выходит, я в конечном счете оказал на тебя хорошее влияние, тигриные глазки.
Она помолчала, искоса взглянула на него и сказала:
— Да, Каттер. Полагаться только на себя я научилась.
— Так и должно быть, — сказал он, Но после того как она ушла и Каттер остался один, он почувствовал раздражение. А чего еще было ожидать? Нельзя взять такую женщину, как Уитни, защищенную и самовластную, и ввергнуть ее в совершенно другую жизнь без того, чтобы либо сломать, либо сделать сильнее. И не этого ли он хотел? Не для того ли отвез в лагерь Красной Рубашки и бросил там? Он, конечно, знал, что ей не причинят вреда, но она-то этого не знала. И вот теперь ее самоуверенность раздражает, и еще больше от того, что он не понимает причин своего беспокойства.
Пришел его сводный брат, и Каттер быстро скрыл досаду.
— Привет, Каттер! — Дэвид улыбался, юное лицо светилось симпатией и восторгом. — Ну и заварил ты вчера кашу! Ручаюсь, мама задала тебе жару! — Стрельнув глазами в сторону кухни, Дэвид с восхищением сказал:
— Каттер, какая красотка! Я никогда не видел таких волос, а еще — кошачьи глаза на женском лице — это что-то!
— Тигриные глазки, — поправил Каттер. — Она тигрица. Не дай ей себя одурачить.
Дэвид заразительно засмеялся.
— Ага, я вчера видел. Она зацепила тебя, да? — Каттер неопределенно пожал плечами, и он продолжил:
— Через несколько дней приедет папа — как ты думаешь, что он скажет про все это? Он прямо с ума сошел, когда прочел в газете, что ты ее похитил и скрылся с армейским жалованьем. Кстати, ты слышал про Крошку Билла?
— А что с ним?
— Убит. В Мексике его подстрелил парень по имени Пэт Гаррет.
Каттер не ответил. Он вспомнил, как в конце апреля, когда дурная слава Билла была сравнима с его собственной, он узнал, что Крошка Билл бежал из тюрьмы. Но кажется, рано или поздно суд настигает каждого.
— Не слыхал, — сказал Каттер, заметив, что Дэвид ждет от него комментариев. — Я понимал, что в один прекрасный день он проявит беспечность. Не многие из тех, кто стоит вне закона, умирают в своей постели.
Дэвид с тревогой посмотрел на брата:
— Но ты же собираешься покончить со всем этим, правда, Каттер? Мне нестерпимо думать, что ты закончишь, как Билл.
Каттер решил его подразнить:
— На меня выдан только один ордер на арест, малыш.
Остальные обвинения не тянут на то, чтобы расклеивать афиши.
— Один, но какой! Честное слово, Брэдфорд хочет, чтобы твою шкуру прибили к забору!
— Его дочь хочет того же.
— Но Каттер! Он в состоянии это сделать!
Каттер с улыбкой разуверил его:
— Буйство — это не наша черта, а только его, — сказала Дебора. — Он никогда не мог приспособиться к нашей стабильной жизни и постоянно убегал в деревню, где родился.
Меня это долго тревожило, пока я не поняла, что он способен жить в обоих мирах — одной ногой здесь, другой там. — При воспоминании улыбка тронула ее губы. — Дэниел пытался направлять Каттера, приучать к дисциплине, он понимает его лучше, чем я.
Уитни занимало, что же за человек взял на себя ответственность за вдову апачи и ее сына. В мире так повелось, что женитьба на женщине, которая побывала в плену у апачей и вышла замуж за свирепого воина, вызывала насмешки и дурацкие предположения, но Дэниелу Коулмену, кажется, не было до этого никакого дела! Его не в чем было упрекнуть, Дебора стала отличной женой.
Она красива, элегантна, надежна. И безусловно, умеет преодолевать житейские трудности.
Поначалу Уитни скептически отнеслась к разговору с Деборой: она подумала, что мать попытается оправдать и реабилитировать сына. Но Дебора стала рассказывать, как в юности ее похитили, увезли из дома и отдали в рабство грубому и страшному человеку.
— Но я выжила. Со временем я узнала о нем и хорошие вещи, — например, он мог быть нежным. Когда Длинный Нож умер, я очень горевала. Но вернувшись домой, я встретила Дэниела. Он был поверенным и отвечал за продажу ранчо моих родителей после их смерти; он был в отчаянии, что не может найти следов их единственной наследницы, — других наследников не было, и ранчо выставили на аукцион. Он приложил много усилий, чтобы я получила часть вырученных денег. Со временем мы обнаружили, что любим друг друга., — И в результате — счастливый конец, — сказала Уитни, и ее тон выдал больше, чем ей бы хотелось. Дебора промолчала, чему Уитни была рада, но внезапно всколыхнувшееся чувство так и не утихло.
Ее реакцию на Каттера обостряла атмосфера дома.
Видимо, для того, чтобы успокоить мать, он не носил оружие, даже привычный нож не висел на поясе. Он постригся, был чисто выбрит, одет в темные брюки и белую рубашку с открытым воротом — ну прямо фермерский сынок! Было кое-что еще: Каттер пользовался фамилией отчима, что шло ему на пользу. Кто заподозрит бандита под цивилизованным обликом, который он являет миру? Она кипела от ярости, когда думала, что ему все сойдет с рук — грабеж, и ее похищение, и даже многочисленные убийства.
Она знала, что под этой оболочкой он остался прежним, что в нефритовых глазах таится тот же хищнический блеск. Очень скоро она в этом убедилась, когда они остались одни в каменном патио позади дома.
Они с Деборой мило беседовали в патио, и тут вошел Каттер своей беспечной походкой, посвежевший и красивый, как никогда. Его прекрасные глаза блеснули им обеим, но остановились на Уитни.
— Наслаждаетесь, мисс Брэдфорд? — любезно спросил он. Сама вежливость!
— Пока ты не пришел, — бросила она, и он тихо засмеялся. В раздражении Уитни опустила глаза на складки муслинового розового платья.
— Мне уйти? А я думал, маме захочется поболтать с нами обоими, как будто мы все любим друг друга.
— Каттер, — сказала Дебора и встала со стула, — может, ты все-таки притворишься джентльменом на то время, что я схожу на кухню и попрошу Марию приготовить легкий ленч? Возможно, это нелегко, но я верю в твои способности.
С этим она ушла, оставив Уитни в состоянии внезапной растерянности.
Каттер смотрел на нее с показной вежливостью, которую она так ненавидела, и ей захотелось счистить с него этот маскарадный лоск.
— Похоже, для тебя большое несчастье — вести себя как человек, а не как дикарь.
Краткая вспышка бешенства в глазах показала, что ей удалось пробить его самозащиту, но она не была готова к его мгновенной реакции — он схватил ее за запястья холодными, твердыми пальцами и дернул вверх со стула как бы играя, но в то же время сдавив до боли.
— Я не забыл, что значит быть дикарем, если тебя это тревожит, — сказал он ленивым тоном, таящим угрозу, — Я этого и не думала, — холодно ответила она. — И это поймет каждый по синякам, которые останутся на моих руках.
— Ты стала дипломатом? — тихо спросил он и отпустил руки.
Уитни снова села, угрюмо глядя, как он прислонился к каменной стене, окружавшей патио. Привычно скрестив на груди руки, Каттер с вежливой улыбкой изучал ее покрасневшее от злости лицо. Что в ней такого, что вечно интригует его? — подумал он со знакомым приступом раздражения. Уж конечно, не ангельский характер и не то, что он не позволяет себе удовлетворить неотвязное желание пронзить ее нежное, медовое тело. А может, в этом все дело, думал он. Если бы он сделал то, что хотел, в первый же вечер, когда она заявилась к нему в отель, он бы перестал о ней думать. Так обычно бывало: отказ, вызов возбуждали в нем интерес, а добившись цели, он этот интерес быстро терял. Была бы она еще невинной девушкой, но она призналась…
Уклонившись от яркого луча солнца, бьющего в глаз, Каттер отрывисто сказал:
— Не хочешь ли со мной покататься?
Уитни насторожилась:
— Куда? Я, кажется, уже много с тобой каталась. Как тебе могло прийти в голову, что я захочу пробыть в твоем обществе больше, чем нужно, чтобы пересечь комнату?
Особенно когда все, что тебе надо, — это бороться со мной.
— Ради Бога, Уитни! — раздраженно сказал он. — Неужели ты думаешь, что я не устал бороться? У меня появилась революционная идея обсудить твое освобождение, но если ты…
Она рывком встала с места.
— Обсудить… освобождение? — У нее перехватило дыхание. — Ты хочешь сказать… для этого ты меня сюда привез?
— Нет, пока не вытерпел нотацию от матери, и еще предстоит лекция отчима. — Он хмуро добавил:
— Если бы у меня был другой выход, уж поверь, я бы им воспользовался.
Уитни была безумно рада, что семья не поддерживает его, и не стала этого скрывать.
— Тебя так мало заботили мои чувства, что только справедливо, если теперь будешь страдать ты!
— А-а, значит, ты радуешься, что меня отхлестают кнутом и повесят на стене сарая? — Каттер насмехался, но, несмотря на злость, почувствовал толчок изумления. — А ты, оказывается, кровожадная особа!
— Ты бы чувствовал то же самое, если бы тебя протащили через то, что досталось мне!
— Не отчаивайся, тигренок. Твое желание может исполниться. В моей юности Дэниел мастерски орудовал хлыстом; если его подтолкнуть, он может прибегнуть к прежним методам.
Уитни фыркнула:
— Скорее мой отец возьмется за хлыст, если тебя увидит. Или за пистолет.
Каттер засмеялся и взял ее за руку, на этот раз нежно, хоть она и упиралась.
— Дуэль на двадцати шагах? А это идея. Надеюсь только, никто не будет настолько жесток, чтобы отдать меня на твою милость…
Встревоженная легкой насмешкой, удивляясь, почему он так старается оставаться дружелюбным, Уитни подняла на него глаза — он смотрел, изогнув в улыбке чувственные губы, и она вздрогнула, увидев в расширенных зрачках огонь желания. Он его тотчас погасил.
— Твои страхи вполне обоснованны! — выкрикнула она, все еще не в силах успокоить биение сердца после той вспышки в его глазах и мягкой улыбки.
Ну почему, почему она так реагирует на него после всего, что он сделал?! Почему она замечает, как у него поднимаются уголки глаз, когда он улыбается, и как эротичны линии его рта?
Свет падал на нее сзади, но Каттер видел в запрокинутом лице борьбу чувств. В блестящих глазах задержался готовый сорваться отклик, но вместо этого она откинула с лица светлую прядь и отрывисто сказала:
— Пойду на кухню, посмотрю, не надо ли помочь.
Каттер изумился:
— Я думал, ты не занимаешься домашними делами, не ты ли это говорила?
— Это было до того, как меня бросили к волкам и мне пришлось самой отбиваться!
— Выходит, я в конечном счете оказал на тебя хорошее влияние, тигриные глазки.
Она помолчала, искоса взглянула на него и сказала:
— Да, Каттер. Полагаться только на себя я научилась.
— Так и должно быть, — сказал он, Но после того как она ушла и Каттер остался один, он почувствовал раздражение. А чего еще было ожидать? Нельзя взять такую женщину, как Уитни, защищенную и самовластную, и ввергнуть ее в совершенно другую жизнь без того, чтобы либо сломать, либо сделать сильнее. И не этого ли он хотел? Не для того ли отвез в лагерь Красной Рубашки и бросил там? Он, конечно, знал, что ей не причинят вреда, но она-то этого не знала. И вот теперь ее самоуверенность раздражает, и еще больше от того, что он не понимает причин своего беспокойства.
Пришел его сводный брат, и Каттер быстро скрыл досаду.
— Привет, Каттер! — Дэвид улыбался, юное лицо светилось симпатией и восторгом. — Ну и заварил ты вчера кашу! Ручаюсь, мама задала тебе жару! — Стрельнув глазами в сторону кухни, Дэвид с восхищением сказал:
— Каттер, какая красотка! Я никогда не видел таких волос, а еще — кошачьи глаза на женском лице — это что-то!
— Тигриные глазки, — поправил Каттер. — Она тигрица. Не дай ей себя одурачить.
Дэвид заразительно засмеялся.
— Ага, я вчера видел. Она зацепила тебя, да? — Каттер неопределенно пожал плечами, и он продолжил:
— Через несколько дней приедет папа — как ты думаешь, что он скажет про все это? Он прямо с ума сошел, когда прочел в газете, что ты ее похитил и скрылся с армейским жалованьем. Кстати, ты слышал про Крошку Билла?
— А что с ним?
— Убит. В Мексике его подстрелил парень по имени Пэт Гаррет.
Каттер не ответил. Он вспомнил, как в конце апреля, когда дурная слава Билла была сравнима с его собственной, он узнал, что Крошка Билл бежал из тюрьмы. Но кажется, рано или поздно суд настигает каждого.
— Не слыхал, — сказал Каттер, заметив, что Дэвид ждет от него комментариев. — Я понимал, что в один прекрасный день он проявит беспечность. Не многие из тех, кто стоит вне закона, умирают в своей постели.
Дэвид с тревогой посмотрел на брата:
— Но ты же собираешься покончить со всем этим, правда, Каттер? Мне нестерпимо думать, что ты закончишь, как Билл.
Каттер решил его подразнить:
— На меня выдан только один ордер на арест, малыш.
Остальные обвинения не тянут на то, чтобы расклеивать афиши.
— Один, но какой! Честное слово, Брэдфорд хочет, чтобы твою шкуру прибили к забору!
— Его дочь хочет того же.
— Но Каттер! Он в состоянии это сделать!
Каттер с улыбкой разуверил его: