Лизи Харрисон
Мой сосед вурдалак

   Посвящается Мер Мер и нашему НТФ.

Глава 1
Фараону видней

   Напоенный амброй воздух потрескивал от беспокойства. Потрескивал от ожидания. Потрескивал от нетерпения. Однако же Клео отказывалась отдыхать, пока дворец семейства де Нил не будет достоин короля, даже если прислуга решит, что она – королевских размеров заноза в…
   – Так лучше? – спросила Хасина, приподняв левый угол папирусного плаката, который ее призвали вешать вместе с ее мужем, Бебом.
 
 
   Клео задрала голову и отошла на три шага, чтобы лучше видеть. На улице лил дождь, заглушая глухой стук ее сандалий на платформе по известняковому полу. Превосходная погода для того, чтобы смотреть кино, уютно свернувшись калачиком под боком у своего парня, и…
   Стоп! Клео изгнала из своего сознания уютную картину. Девл отныне персона нон грата и в ее мыслях, и в ее домашнем кинозале. Как он смел отправиться вчера на танцы с Мелоди Карвер?! Кроме того, Клео сейчас нужно сосредоточиться. У нее еще будет масса времени, чтобы обдумать месть.
   Девушка соединила кончики больших пальцев и вытянула руки, словно режиссер, ловящий кадр, затем задумчиво хмыкнула. Ее руки цвета кофе-латте образовали рамочку, сквозь которую она могла тщательно изучать нынешнее расположение плаката. Принципиально важно было, чтобы она видела то же самое, что увидит ее зритель. Потому что ее зритель ожидал совершенства, и он должен появиться дома через… Клео взглянула на циферблат солнечных часов, высеченный в центре зала. Блин! Ночью от солнечных часов не было никакого толку.
 
   – Проверка времени! – провозгласила Клео.
   Беб извлек из-под белой льняной туники айфон.
   – Семь минут.
   «Асуан!»
   Было бы гораздо, гораздо быстрее набрать ее послание кеглем семьдесят два пункта и потом распечатать на лазерном принтере. Но отец относился к современным технологиям без малейшей терпимости. Когда речь заходила о записках, письмах, поздравительных открытках, разговор был короткий – пиши иероглифами или проваливай.
   Рамзес де Нил – или Рам, как его называли люди Запада, – настаивал на том, чтобы в их доме чтили египетские традиции и писали древними иероглифами – а на каждый иероглиф уходило в среднем по двадцать минут! Потому на плакате и было написано:
   «С возвращением», а не «С возвращением, папочка». Ради Геба! У кого сейчас есть на это время?
   К счастью, эта рутинная задача не препятствовала ее планам на вторую половину субботы, которую Клео обычно проводила в обществе Клодин, Ляли и Лагги, поскольку традиционные их развлечения – загар, спа и шопинг – выпали из обоймы. Загорать на террасе нельзя из-за бури, а второй и третий пункты прикрыли до тех пор, пока снова не станет безопасно появляться на публике.
   Ну спасибо тебе, Фрэнки Штейн!
   С той танцевальной вечеринки в Мерстонской школе (той самой, на которую Девл явился с Мелоди Карвер!) сейлемская полиция разыскивала «зеленого монстра» (Фрэнки!), чья голова оторвалась во время грандиозного страстного поцелуя с Бреттом Реддингом. Сообщество ЛОТСов (людей, отвергающих традиционные свойства) постановило, что лучше будет всем их детям посидеть дома, просто на всякий случай.
   К счастью, отец Клео, известный торговец древностями, уезжал на раскопки и пропустил это драматическое событие. Он и в лучшие-то времена отличался склонностью к гиперопеке. Вдруг он узнает, что Клео поддержала план Фрэнки? Что она явилась на школьный костюмированный бал, посвященный монстрам, нарядившись мумией, – или, иными словами, что она нарядилась сама в себя? Что Лагги выставила напоказ свою чешую морского монстра? Что Ляля сверкала клыками? Что Клодин продемонстрировала свой мех вервольфа? Что их целью было показать, что не надо стесняться своих «странностей» – ими надо гордиться? При этой мысли Клео содрогнулась. Если Рам узнает хотя бы половину, он запрет ее в какой-нибудь подземной гробнице и законсервирует там века так до двадцать третьего.
   – Так хршо? – выдавил Беб сквозь стиснутые зубы, казавшиеся особенно белоснежными на фоне его оливковой кожи.
   Та-ак, это ей кажется или действительно левый угол наклонен? Грудь Клео стиснуло, словно у трупа, который забинтовали слишком сильно. Она хотела покончить с этим. С этим нужно было покончить. Еще надо было разлить вино, разложить закуски и найти нужное место в плейлисте «Sharkiat». Если она сейчас не отпустит слуг, все эти дела ни за что не будут сделаны вовремя. Конечно, Клео могла бы помочь, но она скорее отрубила бы руку, чем протянула ее. В конце концов, отец всегда говорил: «Есть боссы – и есть рабочие. Но ты, моя царевна, слишком драгоценна для любой из этих ролей». И Клео поддерживала его всей душой. Но никто не говорил, что ей нельзя контролировать исполнение.
   – Слева сделай чуть выше.
   – Но… – начал было Беб. Но быстро передумал и вместо того, чтобы спорить, вызвал на своем айфоне программу уровня и повернул его горизонтально. Он терпеливо ждал, пока виртуальный пузырек перестанет качаться и изречет свой вердикт; губы цвета какао шевелились; он вглядывался в экран, на котором была написана его судьба.
   – А по-моему, идеально, – решительно заявила Хасина, балансируя на позолоченной ручке древнего египетского трона. – Обычно Беб все замеряет совершенно точно.
   И она округлила темные, подведенные сурьмой глаза, чтобы придать больше веса своим словам.
   Эта женщина была права.
   Шестнадцать лет назад Рам заказал Бебу постройку дома, который был бы очаровательным с точки зрения людей Запада и достойным царя с точки зрения египтян. Через несколько месяцев эти требования воплотились в доме номер тридцать два на Рэдклиф-вэй.
   Дом был серо-белым, многоуровневым, с нуворишевским обликом пригородного макмэншна[1]. Парадная дверь вела в тесную, обшитую деревянными панелями переднюю. Стены были бежевыми, освещение – тусклым, и все вместе – нудным. А что еще оставалось делать их семейству, если они не хотели вызывать подозрений у разносчиков пиццы и шумных герлскаутов, продающих печенье? Но с противоположной стороны этой лжеприхожей располагалась другая дверь – настоящая дверь, ведущая в их подлинный дом. Где были установлены солнечные часы, как и подобает дворцу.
   Главный зал уходил в высоту на три этажа, и венчала его величественная стеклянная пирамида. В хорошую погоду естественный свет напитывал интерьер, как растаявшее масло – горячую питу. Когда шел дождь, его ритмичный стук убаюкивал обитателей дома подобно симфонии природы. Стены из известняка покрывали яркие иероглифы. Резные сосуды из алебастра в деталях изображали места погребения предков. А творение Беба, река, наполненная водой из Нила, змеилась через все помещения дворца. В особых случаях Хасина украшала поток плавающими свечами, а обычно на поверхности реки покачивались египетские голубые водяные лилии. Сегодня вечером там наличествовало и то и другое.
   – Пять минут! – объявил Беб.
   – Вешай! – решила Клео и внезапно хлопнула в ладоши. Чизизи, самая робкая из семи кошек семейства, стрелой взлетела на высокую финиковую пальму в центре зала.
   – Ой, Чи, извини, – проворковала Клео. – Я не хотела тебя пугать!
   По залу разнесся тихий перезвон. На самом деле Чизизи напугала вовсе не Клео. Это…
   – Он уже здесь! – крикнула Хасина, увидев силуэт босса на мониторе камеры наблюдения у настоящей двери.
   – Скорее! – рявкнула Клео.
   Хасина решительно прижала свой край плаката к колонне с видом «а ну давай клейся быстро, а то я тебя сейчас!..» и взглянула на мужа, побуждая того последовать ее примеру. Но было поздно.
   – Сэр!
   Смуглые щеки Хасины приобрели оттенок спелых слив. Она поспешно сошла с золотого подлокотника трона и смахнула пылинки, которые там могли оставить ее сандалии-«гладиаторы». Не сказав более ни слова, они с Бебом удалились на кухню. Несколько секунд спустя из встроенных динамиков зазвучали высокие голоса. «Sharkiat», используя перекрывающий несколько октав голос Мэрайи Кэри и звуковую дорожку из «Элвин и бурундуки», сотрясал дворец своим «Ya Helilah Ya Helilah».
   – Папочка! – взвизгнула Клео; голос ее был и хрустящим, и мягким одновременно, как подтаявшие «M&M». – С возвращением! Как ты съездил? Тебе нравится мой плакат? Я сама его сделала!
   Она с гордостью встала между колоннами, ожидая отцовской реакции. Хотя ей уже перевалило за пятнадцать (спасибо мумификации!), она все еще жаждала отцовского одобрения. А иногда его было добиться труднее, чем накрасить ресницы во время песчаной бури.
   Но не сегодняшним вечером. Сегодня Рам обошел своего писца Ману и направился прямо к дочери, раскинув руки так, чтобы сразу ясно было, как сильно он ее любит.
   – Сэр! – окликнул его Ману. Из-под ровного тона прорезались нотки беспокойства. – Ваше пальто!
   – Царевна! – воскликнул Рам, притягивая Клео к наквозь промокшему черному тренчу и крепко обнимая. Проливной дождь не сумел смыть с него затхлых запахов международного рейса и езды в насквозь прокуренном «Бентли» с личным шофером, равно как и тяжелого мускусного запаха его кожи. Впрочем, Клео не возражала. Даже если бы он пах, как кошачий лоток с недельными экскрементами, она и тогда не перестала бы его обнимать.
   Взяв ее за плечи, отец немного отстранился и внимательно оглядел Клео. Это чрезмерное внимание заставило Клео поежиться.
   Что случилось – ее платье-футляр от «Herve Leger» чересчур облегающее? Фиолетовые стрелки на глазах слишком тонкие? Блестящая тушь на глазах слишком яркая? Коричневые звездочки, нарисованные хной на скулах, слишком маленькие?
   Клео нервно хихикнула.
   – Что такое?
   – У тебя все нормально?
   Отец вздохнул, распространив вокруг себя аромат табака. Взгляд его темных миндалевидных глаз был каким-то незнакомым. Ласковым. Внимательным. Даже, быть может, испуганным. У большинства людей это воспринималось бы как тревога. Но ее отцу это было совершенно чуждо. Как будто во время своих археологических раскопок он эксгумировал какое-то погребенное чувство.
   Клео улыбнулась отцу.
   – Конечно, у меня все нормально. А что такое?
   Со стороны столовой донесся негромкий звон колокольчика. Закуски были готовы. Чизизи суетливо сползла с пальмы. Бастет, Акинс, Эбони, Уфа, Узи и Миу-Миу неслышно выбрались из-под фаэтона и ринулись навстречу обильной трапезе. Клео тепло улыбнулась: все это было так предсказуемо! А вот Рам не улыбнулся. Тревога сковала его лицо, словно маска из глины с минералами Мертвого моря.
   – Да все эти новости. – Рам потер виски. Его черные с проседью волосы были отчего-то жестче обычного. – Чем эта Фрэнки вообще думает? Как Штейны могли это допустить? Они поставили под удар все наше сообщество!
   – Так ты слышал? – переспросила Клео. Но на самом деле чего она хотела, так это узнать, насколько много известно отцу.
   Рам вытащил из внутреннего кармана свернутую в трубочку «Сейлем ньюс» и ударил ею по ладони, поставив точку на минуте нежности.
   – Виктор что, забыл вложить своей дочери мозги? Потому что я, клянусь Гебом, не могу понять, почему…
   В столовой снова прозвенел призыв приступить к закускам.
   Внезапно Клео ощутила неодолимое стремление заступиться за Фрэнки. Или, может, это было стремление заступиться за себя?
   – Но ведь, похоже, ее имени никто не знает. А в школе она красится под нормалку, так что ее и не узнал никто. Может, она пыталась поймать ка за рога, – высказала предположение Клео, нервно покачиваясь на своих высоких платформах. – Ну, знаешь, чтобы что-то изменить.
   – Да что ей менять?! Ее создали месяц назад. Что дает ей право вообще что-либо менять? – спросил Рам, взглянув на плакат «Добро пожаловать». Наконец-то! Но на энергичном лице отца не отразилось и намека на то, что он оценил ее усилия.
   Клео невольно стало интересно: откуда отец так много знает о Фрэнки? Нет, ну серьезно! У некоторых друзей Клео родители никогда не рисковали путешествовать дальше Сан-Франциско. Однако же они удивительным образом не замечали ни вечеринок, ни ночных покатушек на родительских автомобилях. А вот ее папа уезжал на раскопки на другую сторону планеты и возвращался, настроенный на волну лучше, чем радиостанция во время викторины с розыгрышем призов в прямом эфире. Ну полное ка!
   – Что происходит с вашим поколением? – продолжал Рам, проигнорировав вопрос дочери. – Вы абсолютно не цените прошлое. Не уважаете традиций. Ничего не хотите, кроме как…
   – Сэр! – перебил его Ману. На лысой голове писца блестели капли дождя. Он сжимал ручку алюминиевого кейса с такой силой, что темные костяшки посерели. – Где вам угодно это разместить?
   Задумавшись над ответом, Рам погладил щетину, покрывшую его лицо за день, проведенный в пути. Мгновение спустя он взглянул на Клео, а затем указал на огромную двустворчатую дверь в другом конце зала. Крепко взяв дочь под руку, Рам повел ее через просторную переднюю с тщательно отработанным изяществом, и они вступили в тронный зал.
   Семейство соколов, захлопав крыльями, направилось к финиковой пальме. Шум заостренных крыльев наполнил собою зал, напоминая хлопанье флагов на ветру.
   Стены из чеканной меди отражали пламя алебастровых масляных ламп и светились мягким янтарным светом. Проход, застеленный плетеной тростниковой циновкой, отполированной на протяжении тысячелетий босыми ногами их предков, вел к возвышению, где стояли их троны. Клео опустилась на пурпурную бархатную подушечку на сиденье трона и положила руки на украшенные драгоценными камнями золотые подлокотники. Нижняя челюсть у нее тут же инстинктивно выдвинулась вперед, а веки опустились, наполовину прикрыв глаза. Теперь, когда ресницы загораживали обзор, все вокруг распалось на мелкие частицы. Клео внезапно сделалась царицей, пьющей наслаждения своего владения по глоточку, а не единым махом: черно-изумрудный скарабей над дверным проемом… тростники на берегах змеящегося Нила… два эбеновых саркофага по обе стороны от входа…
   Эти картины, запахи и звуки ее царства изгнали напряжение последних двух дней и вернули Клео ощущение безопасности, особенно благодаря тому, что теперь его правитель вернулся. Дышать стало менее утомительно, и Клео пробрал трепет от ощущения, что все ей обязаны. Истинно царское чувство.
   Как только они заняли свои места, Ману осторожно положил кейс на медный столик между тронами и отступил на шаг в ожидании дальнейших указаний.
   «Открой», – велел Рам мановением кисти руки.
   Ману щелкнул замочком, поднял обитую изнутри бархатом крышку и снова отступил, уже подальше.
   – Вот, – произнес Рам. – Я нашел это в гробнице тети Нефертити.
   Он со спокойной уверенностью повернул надетое на большой палец кольцо с изумрудом.
   Клео перегнулась через поручень и ахнула. Она тут же принялась мысленно составлять опись щедрого подарка, что, сверкая, лежал перед ней.
   1. Лазуритовое ожерелье в форме сокола. Его раскинутые крылья должны были покоиться на ключицах женщин, перед которыми преклонялся весь Египет.
   2. Широкие чеканные золотые браслеты с Оком Гора из изумрудов и рубинов.
   3. Массивная золотая корона в форме коршуна, столь отягощенная сверкающими драгоценными камнями, что Клео видела свои жадно распахнутые глаза в каждом камне.
   4. Золотое спиральное кольцо с серым лунным камнем размером с шарик жевательной резинки, буквально-таки светящимся в полумраке.
   5. Грушевидные нефритовые серьги, оплетенные золотой проволокой. По сравнению с ними изумруды, которые Анджелина Джоли надевала на церемонию вручения Оскара в 2009 году, смотрелись как бирюльки на резинках для волос.
   6. Золотое ожерелье-оплечье, украшенное жемчугом и подвесками из павлиньих перьев.
   7. Браслет в виде змеи с рубиновыми глазами, такой длины, чтобы он обвивал руку от запястья до бицепса.
   8. Плотная белая визитная карточка, небрежно всунутая между прочим содержимым кейса.
   – Подожди! – Клео схватила визитку. – Это что? – спросила она, хотя и сама это знала. Кто ж этого не знает! Вездесущая серебряная эмблема, оттиснутая вверху визитки, была синонимом слов «блестящая возможность».
   – Золото… – благоговейно прошептала Клео. Трепеща, она прочитала надпись на визитке; браслеты у нее на руке звенели в такт ликующей египетской музыке.
   Продолжая глядеть строго перед собой, Рам самодовольно улыбнулся.
   – Эффектно, не правда ли? Ну и какие чувства наше прошлое внушает тебе сейчас? Ты можешь представить, какова ценность этих вещей? Не только исчисление в долларах, но и историческая ценность? Одно это кольцо…
   – Папа! – Клео вскочила. Трон сделался слишком тесен, чтобы вместить ее возбуждение. Она провела пальцем по выпуклым тисненым буквам, по одной: V… O… G… U… E… – Где ты взял ее визитку?
   Рам быстро повернулся к дочери, и на лице его внезапно отразилось болезненное разочарование.
   – Да кто такая эта Анна Винтер? – резко бросил он, захлопывая кейс. Ману шагнул вперед, дабы убрать его, но Рам взмахом руки остановил его.
   – Не Винтер, а Винтур, папа! – возмутилась Клео. – Она – главный редактор «Vogue»! Ты вправду встретился с ней? О чем вы говорили? Она была в солнечных очках или без? Что она сказала? Расскажи мне все!
   Рам наконец-то стянул свой черный тренчкот. Ману поспешно принял его и тут же предложил хозяину сигару. Словно наслаждаясь острым нетерпением, заставляющим дочь приплясывать, Рам несколько раз неторопливо затянулся, прежде чем снизошел до ответа.
   – Она сидела передо мной, когда я летел первым классом из Каира в аэропорт Кеннеди. – Он выпустил вонючее облако дыма из поджатых губ. – Она наткнулась на статью о моих раскопках на первой странице египетского выпуска «Бизнес тудей» и принялась трещать про свою новообретенную любовь к каир кутюр… что бы это ни значило. – Он возвел глаза к потолку. – Она желает посвятить этому целый номер.
   Ману, стоявший на своем месте за троном, покачал головой. У него был столь же оскорбленный вид, как и у Рама.
   – Она вправду сказала «каир кутюр»? – просияв, воскликнула Клео. Наконец-то Египет стал модным!
   – Эта женщина наговорила целую кучу всего.
   Рам дважды хлопнул в ладоши. С кухни тут же примчались Беб с Хасиной, неся полные подносы еды. Перед ними с голодным видом галопировали Бастет, Эйкинз, Чизизи, Эбони, Уфа, Узи и Миу-Миу.
   Клео села.
   – Например? – поднажала она. – Что она еще сказала?
   – Что-то насчет фотосессии для молодежной версии ее журнала.
   Хасина подала ему бронзовый поднос. Рам взял кусок питы и обмакнул его в водоворот хумуса.
   – Что?! – ахнула Клео, отмахнувшись от Беба с подносом пирожков с сыром и бараниной. Единственная закуска, которой ей сейчас хотелось, называлась «Teen Vogue» и была доступна через iTunes за доллар девяносто девять центов.
   – Про моделей, разъезжающих по орегонским песчаным дюнам в драгоценностях моей сестры и новейших образчиках каирской моды.
   Клео заерзала на троне. Она скрестила ноги: сперва правую поверх левой, потом ноборот. Она покачала сандалией, села на руки, побарабанила пальцами по роскошному подлокотнику. Отец терпеть не мог ерзанья, но Клео ничего не могла с собой поделать. Каждая клеточка, каждый нерв, мышца, связка и сухожилие в ее теле толкали ее выбежать наружу, взлететь, как человек-паук, по стене дворца и прокричать с крыши о потрясающей новости. Если бы только сейчас не было опасно выходить из дома.
   Ну спасибочки тебе еще раз, Фрэнки Штейн!
   – Все это – настоящая эксплуатация, на мой взгляд, – пробормотал Ману.
   Рам кивнул, соглашаясь.
   Клео бросила на слугу гневный взгляд, говорящий: «Заткнись немедленно, или я намажу твою лысую голову гусиным паштетом и позову кошек!» Ману кашлянул и опустил круглые, подернутые влагой карие глаза.
   – Я хочу в этом участвовать! – заявила Клео, захлопав ресницами.
   – В чем участвовать? – Рам погасил сигару в сделанном в форме анка блюде с бабагануш. Хасина тут же ринулась и стремительно заменила его. – Я ни на что согласия не давал.
   – Однако же это не помешало Анне Винтур полностью организовать съемки за то время, пока машина ехала от взлетно-посадочной полосы до выхода. Она даже назначила дату, – заметил Ману.
   – Какую?
   Рам пожал плечами, как будто запоминать подобные мелочи было ниже его достоинства.
   – Четырнадцатое октября.
   Клео вскочила и захлопала в ладоши.
   – Я совершенно свободна в этот день!
   Отец слегка повернул голову и бросил на Ману взгляд, в котором читалось все то же самое предупреждение насчет лысой головы и котов.
   – Клянусь Гебом, эта Анна Винтер распоряжается всем вокруг, словно королева! Я не желаю сотрудничать с…
   – Тебе ничего не придется делать. Я буду сотрудничать с ней!
   Клео пришла в такое возбуждение, что даже не стала заново напоминать им, как правильно произносится фамилия «Винтур». Это должно было произойти. Это судьба.
   Рам внимательно взглянул на лицо дочери в поисках какой-либо подсказки. Несмотря на бешено колотящееся сердце, Клео сохраняла неподвижность и держала себя в руках.
   – Придумала! – произнесла она, щелкнув пальцами, как будто эта мысль лишь сию минуту пришла к ней в голову. – Я буду одной из моделей. – Она посмотрела в глаза отцу. – Так я смогу присмотреть за съемками от начала до конца, – сообщила Клео. Она слишком хорошо знала, как мыслит ее отец. Рам мог писать иероглифами и говорить по-египетски, но думал он как Дональд Трамп. Он ценил инициативу, уверенность и контроль над всеми деталями процесса выше, чем все, что он когда-либо извлекал из земли.
   Рам снова повернул свое изумрудное кольцо на большом пальце, и взгляд его миндалевидных глаз сделался задумчивым и устремленным вдаль.
   – Пожалуйста! – взмолилась Клео, падая на колени. Она согнулась в поклоне, коснувшись лбом ковра. От ковра пахло сладостью мускуса, совсем как от ее марокканского масла для волос.
   «Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, скажи – да…»
   – Я растил тебя не для того, чтобы ты стала моделью, – произнес Рам.
   Клео подняла голову.
   – Я знаю, – проворковала она. – Ты растил меня, чтобы я стала ювелиром-дизайнером мирового уровня.
   Рам кивнул, признавая мечту всей ее жизни, но так и не уловил суть.
   Клео выпрямилась.
   – Есть ли лучший способ обзавестись связями – произвести впечатление на моих друзей и заставить Девла пожалеть о том дне, когда он пригласил Мелоди на танец, мысленно добавила она, – чем поработать с редактором по аксессуарам «Teen Vogue»?
   – Но зачем тебе связи? – уязвленно поинтересовался Рам. – Я могу заполучить для тебя любую работу, какую ты пожелаешь.
   Клео захотелось затопать своими сандалиями на подошве и завопить. Но вместо этого она сжала руку отца.
   – Папочка, – каким-то чудом сумела спокойно произнести она, – я происхожу от царицы, а не от царевны.
   – И что это означает? – спросил Рам, и его взгляд слегка потеплел.
   – Это означает, что я хочу то, чего я хочу, – улыбнулась Клео. – Но я могу сделать это сама.
   – Прошу прощения, мисс Клео, – вмешалась в разговор Хасина. – Не желаете ли вы, чтобы я набрала вам ванну?
   – С лавандой, пожалуйста.
   Служанка кивнула и удалилась.
   Рам хмыкнул.
   – К вопросу о делании чего-либо самостоятельно.
   Клео, не сдержавшись, ухмыльнулась.
   – Я попросила ее набрать ванну, а не принять ее вместо меня.
   – А, понимаю. – Рам улыбнулся в ответ. – То есть ты хочешь, чтобы я подтвердил свое согласие на проведение этой фотосессии, настоял, чтобы тебя взяли в модели, а потом отошел в сторонку и позволил тебе сделать все остальное?
   – Именно!
   Клео чмокнула отца в хорошо сохранившийся лоб.
   Легонько постукивая пальцем по поджатым губам, Рам в последний раз демонстративно задумался над просьбой дочери. Клео заставила себя не ерзать.
   – Возможно, как раз это и требуется вашему поколению, – пробормотал он.
   – Чего?
   Это был явно не тот ответ, на который она надеялась.
   – Бьюсь об заклад – если бы Виктор Штейн активнее привлекал дочь к участию в своей общественной работе, она не вляпалась бы в такие неприятности.
   – Совершенно с тобою согласна! – Клео закивала так, что у нее затряслась челка. – Когда занят, влипать в неприятности некогда. Уж мне так точно.
   На лице отца отразилось облегчение. Он вынул визитку из пальцев Клео и вручил ее Ману.
   – Созвонись.
   Йессс!!! Как бы сурово ни держался Рам, Клео его спеленала!
   – Спасибо, папочка!
   Клео запечатлела на щеке отца несколько пристойных, благоухающих ягодами поцелуев. Это был первый значительный шаг на ее пути к господству над миром моды. И от представших перед нею возможностей сердце Клео воспарило выше, чем плакат «С возвращением».
   Обломись, Фрэнки Штейн! Отныне в городе другая главная новость!
   Кому: КЛОДИН, ЛЯЛЕ, ЛАГГИ
   26 сентября, 18:34
   КЛЕО: Забейте на коменд. час и выбирайтесь скорее. Сюрприз! ^^^^^^^^^ (Кстати, нравится мой новый сигнал отбоя? Это пирамиды).
   Кому: КЛОДИН, ЛЯЛЕ, ЛАГГИ
   26 сентября, 18:38
   КЛЕО: Вам надо каждой взять особый сигнал отбоя. Клодин #### следы когтей, Ляле:::::: следы клыков, Лагги @@@@@@ чешуйки. Кстати, вы получили мою последнюю смс? Приходите!