Ломер Кит. Запечатанные инструкции

   Хошик изо всех сил закашлялся, поперхнувшись вином, которое высокой струей брызнуло вверх, в воздух.
   — О чем вы говорите? — воскликнул он. — Вы считаете, что Хошик из Мозаики Двух Рассветов может предать свою честь?
   — Сэр! — сурово сказал Ретиф. — Вы забываетесь. Я, Ретиф Неукоснительных Инструкций, просто делаю вам другое предложение, более соответствующее спортивным принципам.
   — Новейшим принципам? — вскричал Хошик. — Мой дорогой Ретиф, что за приятная неожиданность! Я обожаю новые моды. Здесь так отстаешь от времени. Говорите же, говорите.
   — Все обстоит очень просто. Каждая из сторон выдвигает своего представителя и два индивидуума решают этот вопрос между собой.
   — Я… гм… боюсь, я не вполне понимаю. Какое значение может иметь активность двух выбранных наугад бое-особей?
   — Видимо, я недостаточно ясно выразился, — сказал Ретиф.
   Он отхлебнул глоток вина.
   — Бое-особи здесь вообще не причем, это само собой разумеется.
   — Не хотите же вы сказать…
   — Вот именно. Вы и я.

 
   На освещенной слабым звездным светом площадке пустыни, Ретиф скинул с себя кожаную рубашку, которую одолжил ему Свази и, отстегнув энергопистолет, сложил их вместе. В темноте он едва различал огромную фигуру хлопотуна, возвышающуюся над ним, тоже без одежды. Молчаливые ряды подчиненных хлопотунов стояли позади них.
   — Боюсь, мне придется снять переводческий аппарат, Ретиф, — сказал Хошик.
   Он вздохнул и пошевелил гибкими щупальцами.
   — Мои собратья по мицелию никогда этого не оценят. Какую любопытную форму приняли наши игры. Насколько все же более приятно наблюдать за действиями со стороны.
   — Я хочу предложить использовать правила Теннесси, — сказал Ретиф. — Они очень либеральны: допускается кусаться, бить по голове, ударять ногами, и, конечно, душить, так же как толкаться, пинаться и лягаться.
   — Гммм… Все это хорошо для формы, обладающей твердым видо-скелетом, но, боюсь, что мне это будет невыгодно.
   — Ну, — сказал Ретиф, — если вы предпочитаете более плебейский тип состязаний…
   — Нет-нет. Но возможно, мы можем включить в эти правила выкручивание щупалец, чтобы как-то уравнять шансы.
   — Прекрасно. Так начнем?
   В ту же секунду Хошик бросился на Ретифа, который, пригнувшись, отпрыгнул в сторону, резко повернулся и бросился на спину хлопотуна — и тут же почувствовал, как изогнувшееся назад гибкое тело откинуло его в сторону. Ретиф покатился по песку, увертываясь, вскочил на ноги и нанес удар примерно в центр тела Хошика. Хлопотун завернул свой левый край дугой, ударившей Ретифу прямо в челюсть, откидывая его назад. Тяжелое тело Хошика ударило Ретифа, как обвалившаяся кирпичная стена. Ретиф извернулся всем телом, пытаясь откатиться в сторону. Он высвободил одну руку и принялся наносить удары по толстокожей спине. Хошик сжал его еще сильнее.
   Ретиф начал задыхаться. Он попытался высвободиться из-под навалившейся на него тяжести, но хлопотун даже не дрогнул. Это было лишь напрасной тратой сил.
   Он вспомнил особь, которую раньше захватил в плен. Чувствительное отверстие у него находилось центрально, примерно в грудной области…
   Он с трудом стал перемещать свою руку, ощупывая твердое тело с роговыми чешуйками. Завтра рука у него будет сильно саднить от содранной кожи — если завтра, конечно, для него наступит. Его большой палец нащупал отверстие и скользнул в него.
   Хлопотун вздрогнул. Ретиф ухватился за него изо всех сил и нажал сильнее, шаря по чешуйчатому телу второй рукой. Если у этого существа была хоть какая-то симметрия, то отверстия должны быть расположены и на другой стороне его груди…
   Они были там. Ретиф нажал посильнее, и хлопотун дернулся и отпустил его. Не вынимая пальцев, Ретиф поднялся на ноги, и в свою очередь, бросился на Хошика, упав на него сверху, продолжая давить. Хошик дико замахал краями, дернулся всем телом, затем обмяк. Ретиф расслабился, отпустил его и поднялся на ноги, тяжело дыша. Хошик перекатился по земле, поднялся и, странно перекатываясь, пошел в сторону. Подбежали слуги, помогая ему облачиться в одежду и прикрепить диск-переводчик. Он тяжело вздохнул, регулируя громкость.
   — Все-таки старая система обладает своими достоинствами, — сказал он.
   — Какое бремя приходится иногда брать на себя истинному спортсмену.
   — Зато мы здорово повеселились, верно? — сказал Ретиф. — И я уверен, что теперь-то вы уж наверняка не откажитесь от продолжения таких соревнований. Подождите только немного, а я сейчас сбегаю к своим и пришлю сюда несколько наших долбо-особей…
   — Пусть паразиты пожрут твоих долбо-особей! — взвыл Хошик. — Ты мне устроил такую спронго-боль, что я буду вспоминать об этом каждый раз, когда придется выводить свой мицелий!
   — Вот, кстати говоря о паразитах, — сказал Ретиф. — Мы тут недавно вывели чудную грызо-особь…
   — Достаточно!
   Хошик вскричал так громко, что диск-переводчик на его спине даже подпрыгнул.
   — Внезапно я стал испытывать сильную тоску по густонаселенным желтым пескам Джага. Я надеялся…
   Он замолчал, глубоко вздохнув.
   — Я надеялся, Ретиф, — продолжал он теперь уже печальным голосом, — найти здесь новые земли, где я смог бы расположить свою собственную Мозаику, обрабатывать эти чужеродные пески и выращивать такие урожаи райского лишайника, с помощью которых удалось бы наводнить рынки сотен планет. Но, когда ты сказал о ваших долбо— и грызо-особях, мой дух был сломлен. Мне стыдно перед тобой, Ретиф.
   — Честно говоря, я сам несколько старомоден, — сказал Ретиф. — И тоже предпочитаю наблюдать за военными действиями со стороны.
   — Да, но ведь твои собратья по мицелию не одобрят такой образ действий никогда.
   — Моих собратьев по мицелию здесь нет. И кроме того, разве я тебе не говорил? Ни один из нас не опустится до какого-то состязания друг с другом, если есть другие пути. Вот только что ты говорил о возделывании песка, выращивании лишайника…
   — Того, которым мы пообедали, — сказал Хошик. — И из которого приготавливается вино.
   — Соревнование в области земледелия — это наша самая последняя дипломатическая мода. Итак, если тебе захочется, можешь забирать все эти пустыни и разводить на них лишайник, а мы обещаем оставаться в оазисах и выращивать овощи.
   Хошик вздрогнул и в изумлении изогнул спину.
   — Ретиф, ты это серьезно? Ты отдаешь нам все эти прекрасные пески?
   — До последней песчинки, Хошик. Я возьму оазисы.
   Хошик в экстазе замахал своими краями.
   — И вновь ты победил меня, Ретиф, — вскричал он. — На этот раз в благородстве.
   — Детали мы обсудим позже. Не сомневаюсь, что мы сможем установить правила, которые удовлетворяют обе стороны. А сейчас, думаю, мои бое-особи заждались меня.

 
   Уже разгоралась заря, когда Ретиф, свистом подал сигнал, заранее обговоренный с Поттером, затем поднялся и вошел в лагерь. Свази встал.
   — Вот и вы, — сказал он. — А мы уже начали было подумывать, не отправиться ли за вами.
   Лемюэль вышел вперед: под глазом у него был фонарь до самой скулы. Он протянул свою мускулистую руку.
   — Прости, что накинулся на тебя, приятель. По правде говоря, я решил, что ты какой-нибудь стукач из ДКЗ.
   Сзади к Лемюэлю подошел Берт.
   — А с чего ты взял, что это не так, Лемюэль? — сказал он. — Может, он…
   Лемюэль сбил Берта одним небрежным движением руки.
   — Если еще какой-нибудь болван скажет, что хлюпик-дипломат смог меня вырубить одним ударом, то я и не так с ним посчитаюсь.
   — Скажите мне, ребята, — перебил его Ретиф. — Как у вас обстоит дело с выпивкой?
   — С выпивкой? Да мы уже целый год глотаем только воду. На этой планете почему-то не развиваются бактерии, ферментирующие вино.
   Ретиф протянул квадратную бутылку.
   Свази вытащил пробку, понюхал, сделал глоток, протянул бутылку Лемюэлю.
   — Послушай, приятель, где ты раздобыл это?
   — Вино изготовили хлопотуны. И еще один вопрос: согласитесь ли вы разделить эту планету с хлопотунами, если получите мирные гарантии?
   Примерно через полчаса горячих споров и обсуждений Лемюэль повернулся к Ретифу.
   — Мы согласны заключить любую разумную сделку, — сказал он. — Вообще-то, у них столько же прав находиться здесь, что и у нас. Я считаю, что мы можем поделиться поровну. Это примерно по сто пятьдесят оазисов для них и для нас.
   — А что скажите насчет того, чтобы оставить себе все оазисы, а им отдать пустыни?
   Не отрывая взгляда от Ретифа, Лемюэль потянулся к бутыли с вином.
   — Что ж ты замолчал, приятель, — сказал он. — По-моему, речь шла о договоре?

 
   Консул Пассвин поднял глаза на Ретифа, входившего к нему в кабинет.
   — Садитесь, Ретиф, — рассеянно сказал он. — А я думал, вы все еще на Пуэбло или Адобле — как они там называют эту пустыню?
   — Я вернулся.
   Пассвин подозрительно посмотрел на него.
   — Вот как? Ну-ну. Так что же вам нужно, молодой человек? Говорите. Только не ждите, чтобы я обратился за военной помощью.
   Ретиф передал ему через стол пачку документов.
   — Вот договор. И Пакт о Взаимопомощи. И Торговое Соглашение.
   — А?
   Пассвин взял бумаги и быстро пролистал их. Потом, сияя, он откинулся на спинку кресла.
   — Ну что ж, Ретиф, быстрая работа.
   Он замолчал и, заморгав глазами, уставился на Вице-Консула.
   — А что это у вас на щеке, шрам? Я надеюсь, вы вели себя с достоинством, как и подобает члену нашего Дипломатического Корпуса?
   — Я принимал участие в спортивном состязании. Один из игроков слишком волновался.
   — Ну… таковы перипетии нашей работы. Надо уметь подлаживаться к обстоятельствам.
   Пассвин поднялся и протянул руку.
   — Я доволен вами, мой мальчик. И пусть это научит вас всегда следовать инструкциям с неукоснительной строгостью, не отклоняясь от них ни на йоту.
   Выйдя из кабинета и остановившись рядом с мусоропроводом, расположенным в зале, Ретиф задержался достаточно долго для того, чтобы вынуть из своей папки большой пухлый конверт, все еще запечатанный, и бережно опустить его вниз.