Лоренс Ким. До любви один шаг

   , — Не надо! — Она понизила голос. — Пожалуйста, я ничего не хочу знать. — Незнание — еще не счастье, но его все-таки легче переносить, чем правду без прикрас. Он пожал плечами.
   — Как хочешь. Но я думаю, у нас получится. Джо верила, что он никогда не изменит ей в физическом смысле, но верность сердца контролю не поддается. Невыносимо было думать, что он захочет кого-то другого, будучи связан с ней.
   — Я не люблю притворяться.
   — И не надо.
   Она кинула на него отчаянный взгляд.
   — Ты знаешь, о чем я. Эти… прикосновения, все такое. — Она неловко подыскивала слова. — Это излишне, ведь люди наверняка поймут, что мы вступаем в брак только из-за ребенка.
   — Многие вступают в брак из-за ребенка, но они не ведут себя как чужие, — ответил он, без труда уничтожая ее хлипкую логику. — Если я прикасаюсь к тебе наедине или на людях, это не исполнение роли. Я это делаю, потому что мне хочется…
   Она резко вздохнула, встретив его прямой взгляд. Не ищи в этом ничего значительного, сказала она себе. Лайам всегда любил физический контакт. Он всегда прикасался к ней, ничего не изменилось. Изменилось ее отношение к его прикосновениям.
   — И потом, мне казалось, что тебе приятно, — тихо продолжал он. — Хочешь сказать, что это не так? Вопрос заставил ее виновато вздрогнуть.
   — Я… я просто не хотела, чтобы ты считал себя обязанным, — она растерялась, — исполнять роль. Он задумчиво прищурился.
   — А я никакой роли и не исполняю. Это ты боишься расслабиться. Будь самой собой, — спокойно посоветовал он. — Забудь о том, какое ты производишь впечатление. Нам хорошо вместе, Джо. Многие принимали это за близость, а теперь мы действительно стали близки… Разве ты не жалела бы, если бы все это потеряла, если бы я позволил тебе убежать?
   Его длинные ресницы бросали темную узорчатую тень на скулы, когда он опустил глаза, медленно оглядывая ее. Его низкий голос проникал ей в самое сердце, и он знал это, черт его побери!
   — Хватит давить, Лайам, убедил. Завтра я буду в церкви.
   Лайам великодушно принял победу. Он не кричал петухом, а быстро запихнул ее вещи в сумку.
   — Пошли, видеть не могу этот дом.
   — Надо бы оставить Джастину записку. Он…
   — Пошлем ему факс. Ты умеешь это делать.

Глава 7

   — Ты что-то сказала, Найам? Женщина с умудренной улыбкой смотрела на отсутствующее, мечтательное лицо невесты.
   — Я спрашиваю, тебя еще тошнит?
   Джо собрала разбегающиеся мысли и улыбнулась сестре Лайама. Ее беременность, никогда не бывшая тайной, теперь, казалось, стала достоянием всего света.
   Она замужем. Действительно замужем. Это казалось чем-то нереальным. Джо не могла избавиться от впечатления, что весь этот день был каким-то запутанным сном и что она вот-вот проснется.
   — У Найл это было ужасно, вплоть до седьмого месяца, — пугала ее золовка, — но с Бренданом ей было легче.
   — Слава богу, последние несколько недель я чувствую себя хорошо. Правда, немного устала. Пожалуй, я бы удрала, чтобы переодеться. Как ты думаешь, на это обратят внимание?
   — Вряд ли они обратят внимание даже на землетрясение, — заметила Найам, бросая снисходительный взгляд на толпу в шатре. Она подняла бокал. — Похоже, Лайам уже удрал. Вы собираетесь съездить в какое-нибудь приятное местечко?
   — Вряд ли, у Лайама работа. Все это делалось впопыхах. — Джо надоело оправдываться, что у них с Лайамом не будет свадебного путешествия.
   — Впопыхах! — Найам разразилась хохотом. В семье Рафферти не было застенчивых. — Народ в основном думает, что вы с Лайамом долго раскачивались, пока не взялись за дело. Все-таки жаль, что не получается с путешествием, — посочувствовала она. — Что, детка? — обратилась она к светловолосому четырехлетнему малышу, вскарабкавшемуся ей на колени.
   Джо улыбнулась и, подобрав подол длинного платья, пошла к крытому переходу между шатром и домом. Там было прохладно, тент раздувался и бился на ветру. Джо поспешила дальше.
   Она не ждала ничего особенно хорошего от этого дня, но, к своему удивлению, радовалась. С той минуты, как отец разбудил ее и подал чашку чаю, она себя чувствовала словно сторонний наблюдатель, и это чувство отчуждения не исчезало. Незнакомая ей женщина произнесла ее обет перед алтарем и потом позировала для бесконечного количества фотографий.
   Она еще не поняла, потеряла ли друга, чтобы обрести любовника, но одно было безусловно она получила мужа.
   Когда Джо проходила мимо кабинета, дверь была открыта, и она расслышала голоса. Джо машинально замедлила шаг.
   — Я не ожидал, что дело зайдет так далеко, — говорил Пат Рафферти. — То есть я плохо соображал, пока мама болела.
   — Ты не виноват, папа.
   Услышав голос Лайама, Джо остановилась и стала беззастенчиво подслушивать, напрягая слух, чтобы расслышать весь разговор.
   — Все-таки это я научил тебя, как заставить Джо согласиться на замужество. Это, знаешь ли, будоражит совесть. Передай мне, пожалуйста, вон ту сигару. Только не говори маме — она думает, что я бросил.
   — Вряд ли мама думает что-либо подобное. — Джо услышала звон бокалов.
   — Ты прав, Мэгги все видит насквозь, но это наша маленькая игра: она притворяется, будто не знает о моих тайных затяжках, а я — будто не знаю, что она знает. — Легкий ирландский акцент Пата стал заметнее, а голос — взволнованнее. — Ты воспользовался привязанностью Джо к нашей семье, сынок.
   — Сегодня она добровольно шла к алтарю. — Глубокий, ровный голос Лайама звучал уверенно и сильно. — Конечно, наша якобы помолвка несколько приучила ее к этой мысли…
   — Я люблю Джо, Лайам, но и тебя понимаю закон практически не оставляет возможности неженатому отцу участвовать в воспитании ребенка.
   — Вопрос, как правило, решается в пользу матери, — согласился Лайам. — Но, папа, это…
   — И я всегда хотел, чтобы ты женился на Джо!
   И мама хотела…
   — В том-то и дело: уж больно сильно вы хотели…
   — Так или иначе, брак — это, конечно, наиболее радикальный способ добиться права законного участия в решении судьбы своего ребенка.
   — Не надо преувеличивать, папа… Джо зажала руками уши и привалилась к стене, чтобы не упасть. Она стояла неподвижно, пока не прошел приступ тошноты.
   Так вот откуда эти метания. То разговоры о браке вызывают у него почти чесотку, то он чуть не силой тащит ее к алтарю.
   Конечно, она знала, что он не влюблен, но это! Неужели все делалось только ради того, чтобы добиться законных, неотъемлемых прав на еще не родившегося ребенка? Все разговоры о защищенности и стабильности были дымовой завесой. Джо прикрыла рукой живот. Сколько холода и расчета в его стремлении добиться цели, сколько лжи! Она чувствовала, что ее предали и унизили.
   Она не смогла сдержать вырвавшийся из груди отчаянный крик и кинулась вверх по лестнице.
   — Джо!
   Она не обратила внимания на его голос. Кровь стучала в ушах, шаги сзади раздавались все ближе.
   — Прекрати! Ты что делаешь? — Лайам успел вставить ногу в проем, когда Джо, тяжело дыша, попыталась захлопнуть перед ним дверь спальни. Он нажал на дверь плечом, и Джо почувствовала, что сопротивление бесполезно. Стиснув зубы, она навалилась на дверь всем телом, но та уже распахнулась, и Лайам оказался в комнате.
   — Уходи!
   — Ты что, убить себя хочешь?
   — Ты трогательно заботлив! — бросила она. Она посмотрела ему прямо в глаза, и Лайам отпрянул от горевшей в них ненависти.
   — Не знаю, что ты там услышала… — осторожно начал он.
   — Все, что надо.
   — Это… Я думал, ты знала. — Он потер ладонью подбородок. — Я хотел сказать тебе, но не знал, как ты это воспримешь.
   — Что ж, теперь знаешь. — Она стояла к нему лицом, подбоченясь, высокая грудь выпирала из-под нежных сливочных кружев.
   — Для тебя это было ударом? — Загорелая кожа на его лице стала серой.
   — Да я вообще дура! Почему-то решила, что значу для тебя больше, чем какой-нибудь… ходячий инкубатор!
   Его крупное тело застыло, темные брови сошлись в прямую черту.
   — Что?!
   — По-моему, я говорила, что не собираюсь отказывать тебе в праве на воспитание ребенка. Мне казалось, ты будешь хорошим отцом. — Она презрительно рассмеялась и проглотила всхлип. — Но мои слова тебя явно не удовлетворяли, ты хотел юридических гарантий, и тебе было все равно, каким способом их добиться. А я клюнула и проглотила все: крючок, леску, грузило… Я даже думала, будто ты искренне веришь, что у нас могло бы получиться.
   — Боже, вот что ты слышала. — Он диковато рассмеялся.
   — А что, было и хуже?
   — Ну, это зависит от точки зрения. — Он усмехнулся.
   Джо не могла понять, что значит это странное выражение, она только знала, что ей больно.
   — Ты не так поняла, Джо.
   — И почему это, — саркастически рассмеялась она, — твои слова не кажутся мне неожиданностью?
   У него на лице мелькнуло раздражение.
   — Ты долго еще собираешься упиваться жалостью к себе?
   Джо издала яростный визг.
   — Только не ставь все снова с ног на голову, Лайам Рафферти! Не я…
   — Ничего я не ставлю, — резко перебил он, — я просто хочу, чтобы ты заткнулась и выслушала меня.
   — Ты очень этого хочешь, да? — Она наслушалась его столько, что ей хватит на несколько жизней. — Не трать слов попусту, Лайам, ты уже все сказал.
   Он вызывающе ухмыльнулся.
   — И что же это я такого сказал?
   — Сам знаешь. — Джо задыхалась от отвращения.
   — Ах ты, боже мой! Только не жди, что я начну бить себя в грудь и посыпать голову пеплом. Ты услышала всего лишь обрывок разговора…
   — Ты сам признал, что дальше было хуже.
   — Если ты перестанешь острить и дашь мне слово вставить, то поймешь… Она отмахнулась.
   — Ты, конечно, рассчитывал через суд получить ребенка в опеку. Какой срок ты дал этому браку? Три года? Год? Небось уже набрал адвокатов для сражения за опекунство. — А без сражения он ничего не получит!
   — Боже мой, ребенок еще не родился! В жизни не встречал более твердолобой бабы. Ты слышишь только себя.
   — Но ты же не станешь отрицать, что не мог вынести и мысли о том, чтобы Джастин воспитывал твоего ребенка?
   — Конечно, не стану. Я же не идиот, чтобы отдать своего ребенка этому истукану. Я только не понял, при чем тут твой бывший любовник?
   — А, ну да, тебя беспокоят мои будущие любовники.
   — Не будет никаких будущих любовников. Ты моя жена, не забывай об этом.
   — Ну, это, — рявкнула она, дергая с пальца золотое кольцо, — легко исправить.
   Лайам машинально шарахнулся, и кольцо пролетело у него над головой.
   — Ты что предлагаешь? Развод? — с сарказмом подсказал он.
   В черном пиджаке и брюках в тонкую полоску, с распущенным галстуком и волосами, стоящими дыбом, с проступающей на щеках щетиной он был наисексуальнейшим, восхитительнейшим мужчиной из всех, что когда-либо дышали на земле. Даже его издевка действовала на нее покоряюще. От этой мысли Джо охватило отчаяние.
   — Давай! — выдохнула она.
   — Что ты сказала? — произнес он неожиданно тихим голосом. Она даже не знала, что он может говорить таким тихим голосом.
   — Я сказала… — Черт, что это она такое сказала? Джо сама была в шоке. Однако хода назад не было, самолюбие требовало мщения. Подбородок у нее вызывающе поднялся, а противный голосок в голове уже вопил, что она совершает грубую ошибку. — Я сказала, что не хочу быть твоей женой.
   — Остерегись, Джо.
   — Остерегаться надо было вчера. Сейчас надо спасать то, что еще можно спасти в этой ситуации, которая мне явно не по нутру.
   Лайам вскинул голову — смысл ее слов дошел до него, и он шумно вздохнул.
   — Не по нутру, значит… — Белый ободок проступил по краям его чувственных губ. — Интересно ты выражаешься.
   — Я никогда не хотела быть твоей женой. — Джо уже не могла остановиться, слова сами срывались с губ. — На меня давили, заставили думать, что так будет лучше. — Рана, нанесенная Лайамом, саднила, и Джо отвечала ударом на удар.
   Лицо у Лайама окаменело, глаза будто подернулись пленкой, стали холодными и пустыми.
   — Мне нечего тебе сказать.
   Как это? Джо остановилась, она не верила своим ушам. Он даже не попытался ничего опровергнуть, успокоить ее. Джо знала, как умеет Лайам упорствовать. Она думала, что наткнется на стену, но под ногами разверзлась пропасть, которую она сама вырыла.
   У нее тошнотворно свело живот, когда до нее дошел смысл его капитуляции, — он явно испытывал облегчение.
   — Думаю, будет лучше, если мы уйдем отсюда вместе и не станем пока разглашать твоего решения.
   — Что? — непонимающе спросила она. Он так спокоен и рассудителен, когда вокруг рушится мир.
   — Думаю, будет милосерднее объявить об этом в более узком семейном кругу. Можешь потерпеть?
   — Они будут ошеломлены… — Она закусила дрожащую губу и отошла к окну, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Ошеломлены? Они будут сражены. Жениться и разойтись в тот же день. Джо сдернула фату и швырнула ее на пол. Она еще была в растерянности, оглушенная быстротой происшедшего. — Это ты, ты заставил меня думать, что мы ищем в браке одного и того же. — Она не собиралась брать всю ответственность на себя.
   — Я надеялся, что в конце концов так и будет, но ты ясно дала мне понять, как глупо с моей стороны было воображать…
   Ее тошнило от его таинственных намеков.
   — Если ты, вместо того, чтобы хоть что-нибудь объяснить, собираешься швырять в меня словами, как в стену, о чем тогда вообще говорить?
   — Я не ожидал, что мне придется что-то объяснять. Похоже, ты способна сообщить мне все, о чем я думаю, еще до того, как я раскрыл рот.
   — Ты успел раскрыть рот. Просто ты не знал, что я тоже кое-что услышу.
   — Что ты будешь подслушивать.
   — Подавай в суд, — огрызнулась она, демонстративно зевнув.
   — Извини, если тебе со мной скучно.
   — Вечно мы возвращаемся к одному и тому же.
   — Не знаю, с чего я взял, что это могло получиться. — Лайам с глубокой неприязнью смотрел на нее.
   Неважно, что он меня не любит, воинственно думала она, я даже рада. Она боялась и подумать, насколько это было важно, — стало бы слишком больно.
   — Ты не слишком старался, чтобы это получилось.
   — Я бы попросил не отзываться обо мне как о последней, расчетливой сволочи, пока мы не выпутаемся из этой истории.
   — Мне не так легко, как тебе, быть двуличной, но я постараюсь, — пообещала она, испепеляя его таким же враждебным взглядом.
   — Только я тебя оставлю одну, как сразу вон что творится. — Клаудия откинулась на спинку стула и позвала официанта. — Еще один, — сказала она, указывая на пустой бокал, — и двойной апельсиновый сок моей подруге. Что там происходит, Паоло? — Она кивнула в противоположный конец ресторана, где было довольно шумно.
   — Там брали интервью у какого-то нашумевшего автора, — заговорщически ответил он, — а теперь они все фотографируются. Могу перевести вас за другой столик, если хотите, мисс Рафаэль.
   — И лишить нас возможности взглянуть на знаменитость? Ни за что. — Клаудия рассмеялась. — Нет, все-таки семейственность — это прекрасно, весело заметила она. — Если бы это заведение не принадлежало дяде Гвидо, нам бы ни за что не достался столик. Обожаю знаменитостей.
   — И кухня тут неплохая, — ответила Джо, улыбаясь оживлению подруги.
   — Передам твой комплимент шеф-повару. Ты так долго и скучно ковыряешь свой сабайон, что мне показалось, он тебе не понравился.
   — Я не голодна.
   — Тогда давай сюда. Будет жаль, если пропадет. — Клаудия спокойно относилась к калориям и отнюдь не комплексовала по поводу своих щедрых очертаний.
   — Как поживает Джастин? — спросила Джо. Клаудия и Джастин работали в одном месте, это он их и познакомил. Женщины сразу подружились.
   — Он беспокоится о тебе.
   — Не надо! — взмолилась Джо. — Я и так чувствую себя виноватой. Он был слишком хорош для меня.
   — Ты права, — задумчиво согласилась Клаудия.
   — Что? — Джо удивленно взглянула на нее.
   — Я не совсем так хотела сказать. Я просто всегда считала, что вы с Джастином не подходите друг другу.
   — Ты никогда не говорила об этом. — Джо была несколько ошарашена.
   — А ты не спрашивала. — Клаудия отодвинула пустую тарелочку и уперлась подбородком в сплетенные пальцы. — Беременна, замужем и занимаешься разводом… Никак не могу поверить.
   — Когда ты так говоришь, и в самом деле кажется…
   — Опрометчиво? — подсказала Клаудия.
   — И ты, Брут. Я сыта по… — Она стукнула себя кулаком по лбу. — Мне только и твердят, что я веду себя неразумно.
   — Успокойся, Джо, я не собираюсь читать тебе нотаций. Я даже хотела бы узнать кое-что из гнусных подробностей. А то зачем бы я потащила тебя в дорогой ресторан? Мне хочется, чтобы теплая средиземноморская обстановка несколько ослабила жесткие англосаксонские узлы. Выкладывай все, и ты почувствуешь себя гораздо лучше, кроме того, я намного дешевле психотерапевта. И у меня не включен счетчик.
   — А я-то думала, все дело в щедром дяде-рестораторе…
   — Ладно, не ехидничай, давай выкладывай. Ты вообще ни разу не переспала с Лайамом до того дня, когда Джастин тебя бросил? — с недоверием спросила она и улыбнулась, когда Джо с возмущением выпучила глаза. — Не надо так на меня таращиться. Я всегда была уверена… Ну, это довольно необычно… Так я дружу только с бывшими любовниками, ну с некоторыми из них.
   — Понятно, откуда у тебя столько друзей. Клаудия снисходительно улыбнулась — ее совершенно это не задело.
   — Тебе надо познакомиться с моей мамой, вы бы поладили. Она хочет, чтобы я перестала плохо вести себя, вышла замуж и начала производить детей. Итак, о Лайаме…
   Джо с нетерпением вздохнула: ох уж это адвокатское занудство.
   — Ну, будешь ты говорить? Джо вздрогнула.
   — Что говорить?
   — О том, что восхитительный Лайам…
   — Я бы очень хотела, чтобы ты перестала так выражаться, — сердито прервала ее Джо.
   — Как выражаться?
   — Восхитительный, сладостный…
   — Хорошо, итак, что натворил твой непривлекательный и невзрачный муж, чтобы заставить тебя сбежать в брачную ночь? Доложу тебе, мнения расходятся, но я склоняюсь к теории противоестественной сексуальной практики. Джастин считает, что дело в сопернице… или, скорее, в соперницах.
   — Приятно сознавать, что моя личная жизнь предоставляет славным представителям юридической профессии возможность лишний раз попрактиковаться в избранной специальности…
   — Да ладно тебе, Джо, не надо так огорчаться и видеть все в черном свете… Ты знаешь, мы тебя любим. Согласись, ведь, если девушка после бракосочетания бросает жениха, это не может не заинтересовать.
   Искреннее тепло в глазах Клаудии заставило Джо по-дурацки прослезиться.
   — Я знала, что он на мне женится только из-за ребенка, но я думала, он верит, что наш брак может удаться. — У нее задрожал голос.
   — А он не верил?
   Джо решительно высморкалась.
   — Нет, он просто хотел добиться законных прав на воспитание ребенка. Это был трезво рассчитанный план.
   — Кто сказал это?
   — Он… Он сказал так, я ничего не выдумала, я сама слышала! Ему до меня дела нет.
   — Мне всегда казалось, что Лайаму как раз есть до тебя дело. У меня даже такая теория…
   — Какая теория? — Джо была несколько раздосадована тем, что Клаудия не ужаснулась. Ну хотя бы посочувствовала.
   — Понимаешь, Лайам всегда делился с тобой всем, кроме своего тела. Всеми чувствами, переживаниями. В то же время он пользовался спросом у дам, но не славился постоянством. Понимаешь, он не нуждался в чем-то глубоком и значительном с ними, потому что у него это уже было с тобой. Следишь за мыслью? Если нет, пусть это тебя не беспокоит. Буду рада ответить на твои вопросы, когда кончу. Дело в том, что, когда этот ужасный секс замутил вам мозги… Я правильно поняла, это была страсть с большой буквы?
   Джо беспокойно заерзала. Она надеялась, что тусклое освещение скроет ее густой румянец. Клаудия очень кстати появилась со своими вопросами, но она не собиралась дожидаться ответов. С другой стороны, это могло быть к лучшему. Последнее, чего сейчас хотела Джо, — это вновь переживать прошедшее.
   Клаудия потерла руки, готовясь сделать эффектное заключение.
   — Понимаешь, у него получается и интеллектуальное общение, и дружба, и страсть — все в одном флаконе. Другие женщины ему не нужны: у него есть ты. — Она с самодовольным видом оперлась локтями о стол. — Как тебе это?
   — А так, что, если взглянешь вправо, найдешь существенную брешь в своей теории. — Ее голос доносился как будто издалека, пробиваясь сквозь грохот стучавшей в ушах крови.
   — Что?.. — Клаудия повернулась боком на стуле.
   — Брешь роста выше среднего, со струящимися светлыми волосами и грудью, существующей вне закона притяжения, — пояснила Джо спокойным тоном, в котором не звучало и намека на то, какой нож ковырял раны в ее жизненно важных органах. — Она только что вошла… с Лайамом.
   — Сюзанна Вильсон! — ахнула Клаудия. — Это не закон притяжения, это подпирающий лифчик. На мне такой же, — призналась она, оттягивая шелковую блузу и выставляя всем желающим на обозрение свое кружевное белье.
   — Я знаю, что это Сюзанна Вильсон. А ты откуда знаешь?
   — Ты что?
   — Она что, знаменитость? — Теперь все ясно. Вот откуда этот важный вид.
   — Знаменитость! Ты где была, Джо? Это самая кассовая режиссерша в Голливуде, а значит, во всем мире. Ты должна помнить, как ее чернили в феминистской прессе за последний фильм, где она якобы принижает женщину. Он принес невероятные кассовые сборы. Теперь понимаешь? — Клаудия с некоторым беспокойством смотрела на подругу. — А ты ее откуда знаешь?
   — Она приходила за Лайамом… Она тащилась за ним в Москву. Ее Лайам в своих письмах представлял как помесь Жанны д'Арк с Мэрилин Монро. — От полного отчаяния ее спасала только звериная ярость. Он не тратил времени зря.
   — Это интересно. — Клаудия сосредоточенно поджала губы. — Мне Сюзанна представляется закованной в броню, но мужчины могут смотреть на это иначе — особенно когда процесс мышления перемещается ниже пояса. Ты меня понимаешь?
   Еще бы ей не понять. Подумать только, Лайам делал все эти вещи, эти божественные, упоительные вещи с этой… этой!.. Нельзя, чтобы ее стошнило, только не здесь! Она рассмеялась, когда Клаудия озабоченно посмотрела на нее.
   — Что с тобой?
   — Я даже чувствовала себя виноватой, когда отказывалась отвечать на его звонки, — с горечью вспомнила она. — Джесси нарисовала мне картину сломленного горем мужчины, способного на отчаянный поступок. Я уже было поверила…
   — Черт! Теперь ясно, почему я взялась за уголовное, а не за семейное право, — печально проговорила Клаудия. — Ты правильно делаешь, что не обращаешь внимания на мои теории. — Она скорчила гримасу, когда блондинка обхватила Лайама руками и подалась вперед, чтобы обольстительно улыбнуться ему в лицо.
   — Кажется, Лайаму это нравится. Он словно расслышал свое имя.
   — Он тебя увидел! — прошипела Клаудия. — Пошли со мной, я проведу тебя через кухню.
   Джо была рада, что не поняла поспешных объяснений Клаудии, произнесенных на итальянском языке в шумной кухне.
   Когда они вышли через черный ход, Джо почувствовала, что запыхалась.
   — Дай отдышаться, — с трудом проговорила она, нагибаясь и упираясь руками в колени.
   — Если Лайам попытается там пройти, его очень плохо встретят, — смеялась Клаудия, потирая плечо Джо. — У тебя все в порядке?
   — Отлично. — Джо с нетерпением отмахнулась. — Что ты им сказала? Они его не изувечат?
   — Приятно узнать, что тебе это небезразлично, раздался его голос.
   Задрав подбородок, она увидела, как Лайам небрежно облокотился на перегородку, отделявшую небольшой закуток позади ресторана от стоянки.
   — Я не хочу говорить с тобой, Лайам. — Ни за что бы не догадался.
   — Твоя подруга не заскучает без тебя?
   — Думаю, она найдет чем развлечься — Сюзанна очень изобретательна.
   — Я рада, что сведения о твоих страданиях сильно преувеличены. Приятно видеть, что ты не скучал. Нет, не уходи! — Она схватила Клаудию за руку — Я недалеко отойду, если ты закричишь, я услышу. — Клаудия кинула на Лайама недоброжелательный взгляд. — По-моему, мне не надо этого слушать.
   — Я тоже так думаю. — У Лайама раздулись ноздри, когда он заметил панику в глазах Джо.
   — То, что ты думаешь, меня не интересует, — огрызнулась та.
   — А с чего Клаудия взяла, будто тебе придется кричать? Что ты ей наговорила обо мне? — Нега в его позе, с самого начала неубедительная, окончательно испарилась.
   — Я сказала ей правду.
   — В собственной интерпретации, конечно.
   — После сегодняшней столь приятной встречи, похоже, моя интерпретация единственно верная.
   — Я веду рекламную кампанию своей книги, работаю над сценарием, продюсерская компания Сюзанны делает фильм. Сюзанна будет режиссером.
   — А мне показалось, она в нем играет. И не последнюю роль. Кстати, этот оттенок губной помады не очень тебе идет.
   Лайам вытер кулаком губы.
   — Я не думала, что ты пишешь. Мне казалось, ты больше силен в личных дебатах.
   — Мне в самом деле не хочется обсуждать свою деловую жизнь. Может, поговорим? — Он заглянул ей в глаза.
   — О чем? Ничего не изменилось, только ты стал менее скрытным в том, что касается твоих личных пристрастий. Не волнуйся, я не жалуюсь, можешь спать с кем хочешь. Ты — свободный предприниматель.
   Такое великодушие ему явно не понравилось.