Страница:
Но я хочу сказать тебе, что ухожу от тебя не совсем и не навсегда. Я считала и хочу считать тебя своим лучшим другом, которому можно доверять и на которого можно всегда положиться в трудную минуту.
Твое письмо к Шлингелю не было приложено. Между прочим, оно бы уже опоздало. Ты же знаешь, как быстро меняется сейчас обстановка. Также быстро сегодня изменяются люди. Многомесячные перерывы между вопросами и ответами сейчас в нашем деле невозможны. Я продолжаю находиться с ним в дружеских отношениях, и он – в рамках своих возможностей – прилежен и надежен. То, что его возможности ограничены, от него не зависит. У него под ногами был тяжелый и огромный камень, который он медленно и терпеливо сдвигал с места, а затем отбросил. Правда, еще рано говорить о том, что он снова добьется больших успехов, но он уже многого добился, восстановил свой престиж и обрел некоторое влияние. Он расширяет круг своих знакомых. Нужно признать, что он противостоял каждой приманке и каждый отдельный случай в своей служебной карьере обсуждал со мной. Он поддерживает систематически все свои старые связи. Все, что здесь есть, – это шеф Клюнгель, который по-прежнему недоступен, так как связан с партией. Несмотря на это, Шлингель старается, и, я думаю, в этом отношении на него не следует нажимать. Он и так делает многое.
Трудно сложится для меня ситуация, когда ему не удастся решать наши общие проблемы и когда конфликт[34] будет разрешен в пользу нашего Отечества. Тогда я просто не знаю, как поступать. Мне явно недостает твоей большой головы, какими аргументами подкреплять сотрудничество с ним. Если бы ты мог мне своевременно назвать эти аргументы, то я бы была очень благодарна. Мне уже сейчас тяжело от предчувствия его презрительного шипения. Приди и помоги мне, мой старый добрый друг.
Пиши. Я жду твоих писем.
Завершая свое письмо, хочу тебе сказать о самом главном – мне тяжело наблюдать всю подготовку к предстоящему конфликту[35]. Держите глаза открытыми и не обманывайте себя.
Ильзе.
«Альта» обращалась к Р. Гернштадту. Она обращалась ко всем работникам Разведуправления, она настойчиво предупреждала их о том, что подготовка Германии к нападению на СССР зашла уже далеко и Гитлер в любой момент может отдать приказ о нападении на СССР.
Глава третья
Твое письмо к Шлингелю не было приложено. Между прочим, оно бы уже опоздало. Ты же знаешь, как быстро меняется сейчас обстановка. Также быстро сегодня изменяются люди. Многомесячные перерывы между вопросами и ответами сейчас в нашем деле невозможны. Я продолжаю находиться с ним в дружеских отношениях, и он – в рамках своих возможностей – прилежен и надежен. То, что его возможности ограничены, от него не зависит. У него под ногами был тяжелый и огромный камень, который он медленно и терпеливо сдвигал с места, а затем отбросил. Правда, еще рано говорить о том, что он снова добьется больших успехов, но он уже многого добился, восстановил свой престиж и обрел некоторое влияние. Он расширяет круг своих знакомых. Нужно признать, что он противостоял каждой приманке и каждый отдельный случай в своей служебной карьере обсуждал со мной. Он поддерживает систематически все свои старые связи. Все, что здесь есть, – это шеф Клюнгель, который по-прежнему недоступен, так как связан с партией. Несмотря на это, Шлингель старается, и, я думаю, в этом отношении на него не следует нажимать. Он и так делает многое.
Трудно сложится для меня ситуация, когда ему не удастся решать наши общие проблемы и когда конфликт[34] будет разрешен в пользу нашего Отечества. Тогда я просто не знаю, как поступать. Мне явно недостает твоей большой головы, какими аргументами подкреплять сотрудничество с ним. Если бы ты мог мне своевременно назвать эти аргументы, то я бы была очень благодарна. Мне уже сейчас тяжело от предчувствия его презрительного шипения. Приди и помоги мне, мой старый добрый друг.
Пиши. Я жду твоих писем.
Завершая свое письмо, хочу тебе сказать о самом главном – мне тяжело наблюдать всю подготовку к предстоящему конфликту[35]. Держите глаза открытыми и не обманывайте себя.
Ильзе.
«Альта» обращалась к Р. Гернштадту. Она обращалась ко всем работникам Разведуправления, она настойчиво предупреждала их о том, что подготовка Германии к нападению на СССР зашла уже далеко и Гитлер в любой момент может отдать приказ о нападении на СССР.
Глава третья
Выполнил ли резидент «Арнольд» приказ Центра?
Новым советским военным атташе в Берлине в конце декабря 1940 года был назначен генерал-майор Василий Иванович Тупиков. Он уже имел опыт военно-дипломатической работы, который приобрел, будучи советским военным атташе в Таллинне. После возвращения из Прибалтики Тупиков был назначен начальником штаба Харьковского военного округа. Назначение на должность военного атташе в Берлин было для Василия Ивановича полной неожиданностью. Однако он согласился отправиться в новую зарубежную командировку.
7 января 1941 года в 8 часов вечера по приглашению начальника Разведуправления Красной Армии Тупиков прибыл на Гоголевский бульвар. Генерал Ф. Голиков определил В. Тупикову основные задачи и порядок их выполнения.
В частности, Тупиков должен был «...установить группировку германских войск в северных и Скандинавских странах, на Западном фронте и востоке Германии против СССР. Точно установить состав каждой группировки, номера армейских групп, армий, корпусов, дивизий и полков всех родов войск, их дислокацию, места расположения штабов, фамилии командующих и начальников штабов армейских групп, армий, армейских корпусов, а также танковых и моторизованных корпусов и воздушных соединений...»
В приказе на командировку генерал-майора В. Тупикова были и другие пункты, такие же важные и сложные для выполнения, направленные на решение одной-единственной задачи – своевременно предупредить руководство страны о возможном нападении фашистской Германии на СССР.
Генерал Голиков понимал, что германские войска за два года войны в Европе приобрели значительный опыт ведения боевых действий. Этого опыта не было у командиров советских воинских частей и соединений. Офицеры Генерального штаба тоже не имели возможности на практике убедиться в правильности их расчетов использования крупных группировок войск. Военные игры и учения не могли заменить то, чем немецкие генералы овладели в ходе реальных боевых действий в Польше, Дании, Голландии или Франции. Именно поэтому начальник военной разведки просил Тупикова добыть документальные сведения о боевом составе ударных группировок германских армий, корпусов и дивизий, оперативной и тактической плотности боевых порядков, норм насыщения их средствами усиления. Интересовала генерала Голикова и организация взаимодействия родов войск, особенно боевое применение танковых и моторизованных частей и соединений во взаимодействии с авиацией и пехотой.
Отдельной темой в разговоре двух генералов являлась проблема возможного нападения Германии на СССР и в этой связи взаимодействие с «Альтой», которая добывала сведения, представлявшие чрезвычайный интерес для советского политического и военного руководства.
Голиков предложил генералу Тупикову изучить представление, которое прислал из Берлина «Метеор», выполнявший обязанности руководителя резидентуры советской военной разведки в Берлине, о поощрении «Альты», непосредственно руководившей работой агентов и выполнявшей другие задания Центра. Предлагая отметить работу «Альты» в связи с очередной годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции, «Метеор» докладывал в Центр:
...«Альта» – связистка и руководитель группы «Ариец» – «X». Группа в 1940 году давала ценные сведения. «Альта», как связистка, обеспечивала бесперебойную связь Центра с группой. Несмотря на плохое состояние здоровья, она четко организовала работу. Действовала энергично, своевременно добывая ценные сведения. Большую часть получаемой от других источников устной информации «Альта» сама обрабатывала и печатала на машинке для передачи Центру, что является порядочной нагрузкой к ее основной работе. Кроме того, «Альта» давала собственную информацию, представляющую интерес...
Генерал Тупиков познакомился и с ответом Центра на предложение «Метеора». Голиков дал новому резиденту текст указания, которое 10 ноября 1940 года было направлено начальником военной разведки в берлинскую резидентуру. В указании говорилось: «За обеспечение работы группы, получение ценного материала объявляю благодарность групповоду „Альте“ и награждаю ее денежной премией в размере 300 германских марок...»
Начальник военной разведки порекомендовал генералу В. Тупикову проявлять особую осторожность и бдительность во время работы с «Альтой», просил передать разведчику Николаю Зайцеву, который встречался с «Альтой» в Берлине, тщательно готовить все агентурные контакты с Ильзе Штёбе, исключить малейшие возможности попадания связи «Альты» с «Бине» в поле зрения германской контрразведки.
В 1940 году у «Альты» возникли большие затруднения с устройством на работу. Редакции германских газет, с которыми она сотрудничала, находясь вВаршаве, считали журналистку Ильзе Штёбе «иностранным корреспондентом» и предлагали ей должности в Бухаресте, в Праге и столицах других европейских государств. Ей даже предложили место корреспондента «Берлинер тагеблатт» в Советском Союзе. Однако все эти интересные и материально выгодные назначения не устраивали И. Штёбе – она должна была оставаться в Берлине, чтобы руководить работой «Арийца», которого терпеть не могла из-за его жадности, особой страсти к деньгам и тоски о неудавшейся, как он считал, дипломатической карьере.
«Альта» попыталась получить назначение от одной из бреславских газет на должность корреспондента в Берлине. Но все должности оказались занятыми. Один из старых друзей Штёбе, некий фон Шрейбер, предлагал ей устроиться на работу в министерство авиации. «Альта» отказалась от этого предложения, потому что поступавших на работу в эту организацию гестапо подвергало тщательной проверке, которую она бы не прошла. Проявив разумную осторожность, «Альта» под благовидным предлогом отклонила предложение фон Шрейбера.
В конечном счете «Альте» удалось сделать то, о чем просил Центр, а именно, она устроилась на работу в пресс-бюро информационного отдела имперского министерства иностранных дел вначале внештатным сотрудником, а с мая 1940 года официальным работником пресс-бюро, в котором оставалась практически до конца 1940 года.
Это место давало «Альте» хорошее положение в глазах властей и агентов гестапо, укрепляло ее авторитет среди знакомых журналистов, с которыми она поддерживала рабочие контакты, использовавшиеся для сбора разведывательной информации.
Центр был доволен тем, что «Альта», получив должность в германском МИДе, «узаконила» свои встречи с Рудольфом фон Шелия, так как он работал в том же отделе.
Заведующий пресс-бюро МИДа лично представил Рудольфу фон Шелия своего нового сотрудника Ильзе Штёбе. Так связь «Альты» со своим главным источником ценной информации получила важное служебное основание.
Инструктируя генерала В. Тупикова, уезжавшего в Берлин, начальник Разведуправления рекомендовал ему приложить максимум усилий для того, чтобы сохранить положение «Альты» в МИДе. Но, как оказалось, сделать это было нелегко.
В начале 1941 года «Альта» вынуждена была уволиться из министерства иностранных дел. Она устроилась на работу начальником рекламного отдела фирмы Лингнер – Верке, которая располагалась в Дрездене. Об этом она и сообщала своему «старому и доброму другу» Рудольфу Гернштадту в апреле 1941 года.
Положение «Альты» в конце 1940 – начале 1941 года было не из простых. Все усилия она направляла на выполнение своих нелегких разведывательных обязанностей. Она никогда не жаловалась на судьбу и только однажды сообщила «Арбину», что пошатнувшееся здоровье мешает ей эффективно заниматься сбором разведывательных сведений.
В одном из писем «Арбину» Ильзе Штёбе писала:
Разреши мне рассказать о себе... Я стыжусь рассказывать здесь во всех подробностях. Но ты должен знать, что я делаю последние усилия и работаю. В конце августа мне необходимо было уехать во Франценсбад. Остро выявились все болезни. Это ужасный круговорот, «Арбин». Мне страшно. Я боюсь, что это может иметь самые неожиданные последствия. Может быть, это истеричность, но всю зиму я храбро переносила ужасные боли.
Я все продумала, «Арбин». Нельзя ли объединить как-то мое лечение и работу.
Это письмо «Альты» своему другу «Арбину» заставило его обратиться к руководству Разведуправления с просьбой о переводе И. Штёбе на работу в город Эгер. Центр отклонил это предложение, выделил «Альте» дополнительные средства для поездки во Франценсбад на грязевое лечение. «Альта» с этим согласилась. Она могла выехать на лечение, как ей рекомендовал Центр, в любое время, однако поступила иначе. «Альта» организовала свою поездку во Франценсбад только тогда, когда ее источник Рудольф фон Шелия на две недели выехал в командировку за пределы Германии. Она договорилась с «Арийцем», что он сообщит ей во Франценсбад, когда возвратится в Берлин и приступит к работе.
«Альта», отправляясь на лечение, организовала связь с «Арийцем», была готова к получению от него новых разведывательных материалов и договорилась о том, как эти материалы она сможет передать Паулю – советскому военному разведчику Николаю Зайцеву.
На встрече с «Альтой» Н. Зайцев по указанию Центра передал деньги для оплаты проживания и лечения в Франценсбаде. «Альта» была очень щепетильна в денежных вопросах. В подробном письме в Центр, которое она передала «Бине» в декабре 1940 года, она просит понять, почему ей все еще приходится получать от Пауля денежную поддержку в форме ежемесячной премии за работу в размере 350 марок. Она в деталях сообщила, куда уходят ее деньги, получаемые в МИДе, какие у нее имеются неизбежные дополнительные расходы, без которых она не может выполнять свои обязанности. В этом письме в Центр «Альта» заверила, что через некоторое время ее материальное положение должно улучшиться и она сможет обойтись меньшей суммой для служебных расходов. Видимо, «Альта» понимала, что деньги в разведывательной работе иногда звенят противно...
Последний вопрос, который генерал Голиков обсудил 7 января 1941 года с В. Тупиковым, – организация нелегальной радиосвязи «Альты» с Центром.
Этот вопрос должен был решить резидент «Мрамор». Еще 22 марта 1940 года Центр предложил «Мрамору» создать к 1 июля для работы с «Альтой» специальную конспиративную квартиру, чтобы разместить там фотолабораторию, и рекомендовал безотлагательно приступить к решению вопроса об организации радиосвязи «Альты» с Москвой.
Когда М. Пуркаев не смог выполнить к 1 июля эту задачу, Центр потребовал 16 июля 1940 года «обеспечить группу надежной связью внутри резидентуры, срочно организовать радиоточку. Все это нужно сделать в кратчайшие сроки...». 30 августа Центр еще раз предписывает Пуркаеву «организовать берлогу и установить музыку. Срок – до 1 октября».
Грубая провокация, которую германская контрразведка провела против М. Пуркаева, пытаясь его завербовать, не позволила реализовать замысел Центра. Когда «Мрамор» покинул Германию, указание по «радиофикации» «Альты» в ноябре 1940 года получил его заместитель «Метеор»: «Важнейший участок работы – установление связи по музыке ваших групп с Центром – у вас запущен. Обратите максимум внимания на его решение, ибо без этого вся проводимая вами организационная работа пойдет насмарку при возникновении чрезвычайных обстоятельств. С каждой оказией докладывайте, как продвигается у вас эта работа...»
Указаний из Центра по вопросу обучения «Альты» агентурной связи было много, но ни одно из них в 1940 году реализовать не удалось. Провокация против М. Пуркаева, плохое состояние здоровья «Альты», отсутствие необходимых специалистов для ее обучения...
Можно найти и другие причины, не позволившие Центру добиться выполнения своевременных указаний по обеспечению «Альты» агентурной радиосвязью с Центром. Но ни одна из них не может служить оправданием того, что важнейший источник информации Разведуправления, который действовал в германской столице, оставался без радиосвязи с Центром.
«Альта» и сама предлагала Центру обучить ее в качестве радистки. В октябре 1940 года Центр сообщал «Метеору»: «Альта», поскольку ей не удалось еще привлечь музыканта[36], должна сама систематически готовиться к освоению музыкального дела, с тем чтобы в случае необходимости обеспечить с дирекцией (с Центром. – В. Л.) непрерывную связь».
В. Тупиков, направлявшийся в Берлин, должен был до 1 июля 1941 года организовать обучение «Альты» агентурной радиосвязи....
Василий Тупиков, которому в Москве был присвоен псевдоним «Арнольд», приложил немало сил для выполнения приказа начальника Разведуправления. Прибыв в Берлин, он активизировал работу с агентами «Альты» и другими источниками. Они увеличили объем и повысили качество добываемой информации о германских вооруженных силах, военной экономике страны, образцах нового оружия и боевой техники. «Ариец» добывал важные сведения о планах Германии по развязыванию войны против Советского Союза.
«Арнольд» был наблюдательным военным специалистом и тонким аналитиком. На основании имевшихся в его распоряжении данных он докладывал в Центр:
Качественное состояние вооруженных сил Германии по признакам морально-политическим, обученности и оснащенности сейчас пребывает в зените и рассчитывать, что оно продержится на таком уровне долгое время, у руководителей рейха нет оснований, так как уже теперь чувствуется, что наметившиеся осложнения, намекающие на затяжку войны, вызывают острую нервозность среди широких слоев германского населения...
В марте 1941 года работа советских военных разведчиков в Берлине значительно усложнилась. В советско-германских торговых отношениях наступила «зима». Немецкие промышленники, как вспоминал Н. Зайцев уже после войны, все реже и реже появлялись в советском торгпредстве. А для военных разведчиков, наоборот, наступила горячая пора. Немцы открыто перешли к переброске своих войск к советским границам. Резидентурой «Арнольда» было установлено, что по всем железнодорожным магистралям перебрасывались на Восток составы с войсками и большим количеством военной техники. Германские автострады, которые вели с запада на восток, тоже были заполнены двигавшимися в одном направлении военными грузовыми автомобилями.
Активизировали свою работу и многочисленные агенты гестапо. Они все настойчивее, а часто и совсем открыто сопровождали сотрудников советских представительств во время их деловых и личных поездок по Берлину. Все чаще и чаще по ночам в германской столице завывали сирены воздушной тревоги. И местные жители, и сотрудники дипломатических представительств подолгу вынуждены были находиться в бомбоубежищах.
Обстановка в Берлине была тревожной. В этих условиях «Бине» должен был проводить встречи с «Альтой». Выезжая на встречи с ней, разведчик оставлял машину на тихой улице в одном из районов Берлина, незаметно выходил на другую магистраль, садился в автобус или электричку и таким образом, петляя по городу, прибывал в нужный район. Получив от «Альты» агентурный материал, передав ей очередные указания Центра и письмо от «Арбина», Николай Зайцев возвращался в торгпредство.
В апрельское утро 1941 года, направляясь из торгпредства в посольство, Зайцев попал в пробку. Полицейский, увидев машину, принадлежавшую советскому представительству, дал знак, разрешающий следовать без остановки. Другие полицейские поступали так же. Только у Бранденбургских ворот Зайцеву было указано изменить маршрут. Следуя указаниям полицейских, «Бине» оказался у здания имперской канцелярии, где располагалась резиденция Гитлера. На площади около канцелярии было много народу – мужчины, молодежь, изредка попадались девушки лет двадцати – двадцати пяти.
Машина Зайцева застряла в толпе. В этот момент на балконе канцелярии появился Гитлер. Народ подошел ближе к зданию. Зайцев заглушил двигатель. Гитлер был одет в коричневую униформу, прилизанные черные волосы поблескивали под лучами весеннего солнца. Гитлер улыбался и приветствовал собравшихся людей. Эта сцена продолжалась минут десять. Прибыв после этого в посольство, Н. Зайцев встретился с резидентом, генерал-майором В. Тупиковым, от которого получил замечание за то, что нарушил его указание. В день рождения Гитлера, а это был именно этот день, сотрудникам советских представительств в Берлине не рекомендовалось работать в городе...
О генерал-майоре Василии Ивановиче Тупикове, советском резиденте «Арнольде» в Берлине, было мало что известно. В сталинские времена имя этого руководителя резидентуры советской военной разведки в Берлине вспоминалось лишь при знакомстве с докладной запиской Л. П. Берии, адресованной И. В. Сталину 21 июня 1941 года. В тот последний мирный день Берия писал Сталину:
Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это нападение начнется завтра. То же радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Ссылаясь на берлинскую агентуру, этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев...
Если Л. П. Берия в июне 1941 года знал о донесениях генерал-майора В. И. Тупикова, который сообщал о трех группах армий вермахта, которые будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, то вызывает удивление заявление Г. К. Жукова, который был в конце января 1941 года назначен начальником Генерального штаба, о том, что он не имел таких сведений. Когда мне однажды посчастливилось брать интервью у бывшего начальника Главного разведывательного управления Героя Советского Союза генерала армии П. И. Ивашутина, я спросил его о том, знало ли советское руководство о подготовке Германией войны против СССР. Генерал сказал: «...Тексты почти всех документов и радиограмм, касавшихся военных приготовлений Германии и сроков нападения, докладывались регулярно по следующему списку: Сталину (два экземпляра), Молотову, Берии, Ворошилову, наркому обороны и начальнику Генерального штаба». После этого П. И. Ивашутин посоветовал мне ознакомиться с его статьей «Докладывала точно».
Найдя в библиотеке пятый номер «Военно-исторического журнала» за 1990 год, я внимательно прочитал воспоминания генерала и нашел ответ на вопрос – порядок рассылки в 1941 году секретных материалов Разведуправления Красной Армии П. И. Ивашутин знал точно. Видимо, этот вопрос имел для него важное значение.
О чем же, выполняя приказ начальника военной разведки, генерал-майор В. Тупиков докладывал в Центр в начале 1941 года? Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо полностью привести одно донесение В. Тупикова, которое он направил из Берлина генералу Голикову 25 апреля 1941 года.
Записка советского военного атташе в Германии Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии[37] 25 апреля 1941 г.
Совершенно секретно
За 3,5 месяца моего пребывания здесь я послал Вам до полутора сотен телеграмм и несколько десятков письменных донесений, различных областей, различной достоверности и различной ценности. Но все они являются крупинками ответа на основной вопрос.
Стоит ли, не в качестве общей перспективы, а конкретной задачи, в планах германской политики и стратегии война с нами, каковы сроки начала возможного столкновения, как будет выглядеть германская сторона при этом?
Я привел количество посланных донесений. Вы не заподозрите, что я плодовитость на донесения отождествляю с чем-то положительным в работе. Но изучение всего, что за 3,5 месяца оказалось допустимым, привело меня к определенному выводу, который и докладываю Вам.
Если окажется, что с изложением этих моих выводов я ломлюсь в открытую дверь – меня это никак не обескуражит.
Если я в них ошибаюсь и Вы меня поправите – я буду очень благодарен.
Советско-японский пакт о нейтралитете, на мой взгляд, явился своего рода проявителем курса германской политики в адрес Советского Союза.
Приезду Мацуока предшествовали:
а) Распространение среди всех слоев населения и иностранных политиков и разведчиков утверждений, что война между СССР и Германией неизбежна.
б) Действительное сосредоточение войск на востоке, действительная инженерная подготовка восточного театра, действительная эвакуация немецкого населения из восточных районов.
в) Открыто подчеркнутое игнорирование наших интересов в своей балканской политике.
г) Толкование визита Мацуока в Москву только как транзитной неизбежности, а его визита тт. Молотову и Сталину как визита признательности за предоставленный ему вагон или поезд от Владивостока до германской границы.
Приезд Мацуока сопровождался:
а) Продолжением той же пропаганды неизбежности столкновений Германии с СССР, и в этот период пропаганда достигала размеров ажиотажа.
б) Пропагандой, что содержанием переговоров с Мацуока является установление контакта между Германией и Японией в одновременном выступлении этих стран против Советского Союза.
в) Продолжением сосредоточения войск на востоке и демонстративной популяризацией этих мер.
Второе пребывание Мацуока в Москве, до того как появился пакт, не освещалось никак, кроме минимально необходимых хроникерских сообщений.
Появление пакта, видимо, ошеломило германские круги, так как надо было изобретать новую трактовку европейским миссиям Мацуока.
Надо отдать справедливость – новая трактовка была сформулирована очень быстро:
а) Берлинские и римские встречи Мацуока вооружили его столь широкими политическими перспективами, что Московский пакт является лишь первой ласточкой грядущих побед держав «оси».
б) Блестящая победа Мацуока в Москве (над кем победа и за что шла борьба?).
в) Советско-японский пакт продиктован Москве Берлином. Этот пакт знаменует собой новый этап отношений между Германией и СССР и характеризуется капитуляцией последнего.
Среди корреспондентов, штатских и военных дипломатов, среди всех кругов своего населения с немецкой энергией начинается пропаганда версии, будто угроза столкновения отдалена тем, что СССР капитулировал и теперь вряд ли попытается проводить свою политику там, где уже присутствует политика Германии.
18.4. я в ресторане встретился с известным Вам «Хозяйственником». Он мне сказал, что очень рад, что сейчас германо-советская атмосфера неизмеримо лучше, чем в период последней нашей встречи (а последняя встреча была в период, когда слухи о войне с нами текли со всех сторон широким потоком. Он тогда говорил, что он всем этим удивлен, поражен, не хочет этому верить, не знает, что все это значит, и т. д. в этом духе).
7 января 1941 года в 8 часов вечера по приглашению начальника Разведуправления Красной Армии Тупиков прибыл на Гоголевский бульвар. Генерал Ф. Голиков определил В. Тупикову основные задачи и порядок их выполнения.
В частности, Тупиков должен был «...установить группировку германских войск в северных и Скандинавских странах, на Западном фронте и востоке Германии против СССР. Точно установить состав каждой группировки, номера армейских групп, армий, корпусов, дивизий и полков всех родов войск, их дислокацию, места расположения штабов, фамилии командующих и начальников штабов армейских групп, армий, армейских корпусов, а также танковых и моторизованных корпусов и воздушных соединений...»
В приказе на командировку генерал-майора В. Тупикова были и другие пункты, такие же важные и сложные для выполнения, направленные на решение одной-единственной задачи – своевременно предупредить руководство страны о возможном нападении фашистской Германии на СССР.
Генерал Голиков понимал, что германские войска за два года войны в Европе приобрели значительный опыт ведения боевых действий. Этого опыта не было у командиров советских воинских частей и соединений. Офицеры Генерального штаба тоже не имели возможности на практике убедиться в правильности их расчетов использования крупных группировок войск. Военные игры и учения не могли заменить то, чем немецкие генералы овладели в ходе реальных боевых действий в Польше, Дании, Голландии или Франции. Именно поэтому начальник военной разведки просил Тупикова добыть документальные сведения о боевом составе ударных группировок германских армий, корпусов и дивизий, оперативной и тактической плотности боевых порядков, норм насыщения их средствами усиления. Интересовала генерала Голикова и организация взаимодействия родов войск, особенно боевое применение танковых и моторизованных частей и соединений во взаимодействии с авиацией и пехотой.
Отдельной темой в разговоре двух генералов являлась проблема возможного нападения Германии на СССР и в этой связи взаимодействие с «Альтой», которая добывала сведения, представлявшие чрезвычайный интерес для советского политического и военного руководства.
Голиков предложил генералу Тупикову изучить представление, которое прислал из Берлина «Метеор», выполнявший обязанности руководителя резидентуры советской военной разведки в Берлине, о поощрении «Альты», непосредственно руководившей работой агентов и выполнявшей другие задания Центра. Предлагая отметить работу «Альты» в связи с очередной годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции, «Метеор» докладывал в Центр:
...«Альта» – связистка и руководитель группы «Ариец» – «X». Группа в 1940 году давала ценные сведения. «Альта», как связистка, обеспечивала бесперебойную связь Центра с группой. Несмотря на плохое состояние здоровья, она четко организовала работу. Действовала энергично, своевременно добывая ценные сведения. Большую часть получаемой от других источников устной информации «Альта» сама обрабатывала и печатала на машинке для передачи Центру, что является порядочной нагрузкой к ее основной работе. Кроме того, «Альта» давала собственную информацию, представляющую интерес...
Генерал Тупиков познакомился и с ответом Центра на предложение «Метеора». Голиков дал новому резиденту текст указания, которое 10 ноября 1940 года было направлено начальником военной разведки в берлинскую резидентуру. В указании говорилось: «За обеспечение работы группы, получение ценного материала объявляю благодарность групповоду „Альте“ и награждаю ее денежной премией в размере 300 германских марок...»
Начальник военной разведки порекомендовал генералу В. Тупикову проявлять особую осторожность и бдительность во время работы с «Альтой», просил передать разведчику Николаю Зайцеву, который встречался с «Альтой» в Берлине, тщательно готовить все агентурные контакты с Ильзе Штёбе, исключить малейшие возможности попадания связи «Альты» с «Бине» в поле зрения германской контрразведки.
В 1940 году у «Альты» возникли большие затруднения с устройством на работу. Редакции германских газет, с которыми она сотрудничала, находясь вВаршаве, считали журналистку Ильзе Штёбе «иностранным корреспондентом» и предлагали ей должности в Бухаресте, в Праге и столицах других европейских государств. Ей даже предложили место корреспондента «Берлинер тагеблатт» в Советском Союзе. Однако все эти интересные и материально выгодные назначения не устраивали И. Штёбе – она должна была оставаться в Берлине, чтобы руководить работой «Арийца», которого терпеть не могла из-за его жадности, особой страсти к деньгам и тоски о неудавшейся, как он считал, дипломатической карьере.
«Альта» попыталась получить назначение от одной из бреславских газет на должность корреспондента в Берлине. Но все должности оказались занятыми. Один из старых друзей Штёбе, некий фон Шрейбер, предлагал ей устроиться на работу в министерство авиации. «Альта» отказалась от этого предложения, потому что поступавших на работу в эту организацию гестапо подвергало тщательной проверке, которую она бы не прошла. Проявив разумную осторожность, «Альта» под благовидным предлогом отклонила предложение фон Шрейбера.
В конечном счете «Альте» удалось сделать то, о чем просил Центр, а именно, она устроилась на работу в пресс-бюро информационного отдела имперского министерства иностранных дел вначале внештатным сотрудником, а с мая 1940 года официальным работником пресс-бюро, в котором оставалась практически до конца 1940 года.
Это место давало «Альте» хорошее положение в глазах властей и агентов гестапо, укрепляло ее авторитет среди знакомых журналистов, с которыми она поддерживала рабочие контакты, использовавшиеся для сбора разведывательной информации.
Центр был доволен тем, что «Альта», получив должность в германском МИДе, «узаконила» свои встречи с Рудольфом фон Шелия, так как он работал в том же отделе.
Заведующий пресс-бюро МИДа лично представил Рудольфу фон Шелия своего нового сотрудника Ильзе Штёбе. Так связь «Альты» со своим главным источником ценной информации получила важное служебное основание.
Инструктируя генерала В. Тупикова, уезжавшего в Берлин, начальник Разведуправления рекомендовал ему приложить максимум усилий для того, чтобы сохранить положение «Альты» в МИДе. Но, как оказалось, сделать это было нелегко.
В начале 1941 года «Альта» вынуждена была уволиться из министерства иностранных дел. Она устроилась на работу начальником рекламного отдела фирмы Лингнер – Верке, которая располагалась в Дрездене. Об этом она и сообщала своему «старому и доброму другу» Рудольфу Гернштадту в апреле 1941 года.
Положение «Альты» в конце 1940 – начале 1941 года было не из простых. Все усилия она направляла на выполнение своих нелегких разведывательных обязанностей. Она никогда не жаловалась на судьбу и только однажды сообщила «Арбину», что пошатнувшееся здоровье мешает ей эффективно заниматься сбором разведывательных сведений.
В одном из писем «Арбину» Ильзе Штёбе писала:
Разреши мне рассказать о себе... Я стыжусь рассказывать здесь во всех подробностях. Но ты должен знать, что я делаю последние усилия и работаю. В конце августа мне необходимо было уехать во Франценсбад. Остро выявились все болезни. Это ужасный круговорот, «Арбин». Мне страшно. Я боюсь, что это может иметь самые неожиданные последствия. Может быть, это истеричность, но всю зиму я храбро переносила ужасные боли.
Я все продумала, «Арбин». Нельзя ли объединить как-то мое лечение и работу.
Это письмо «Альты» своему другу «Арбину» заставило его обратиться к руководству Разведуправления с просьбой о переводе И. Штёбе на работу в город Эгер. Центр отклонил это предложение, выделил «Альте» дополнительные средства для поездки во Франценсбад на грязевое лечение. «Альта» с этим согласилась. Она могла выехать на лечение, как ей рекомендовал Центр, в любое время, однако поступила иначе. «Альта» организовала свою поездку во Франценсбад только тогда, когда ее источник Рудольф фон Шелия на две недели выехал в командировку за пределы Германии. Она договорилась с «Арийцем», что он сообщит ей во Франценсбад, когда возвратится в Берлин и приступит к работе.
«Альта», отправляясь на лечение, организовала связь с «Арийцем», была готова к получению от него новых разведывательных материалов и договорилась о том, как эти материалы она сможет передать Паулю – советскому военному разведчику Николаю Зайцеву.
На встрече с «Альтой» Н. Зайцев по указанию Центра передал деньги для оплаты проживания и лечения в Франценсбаде. «Альта» была очень щепетильна в денежных вопросах. В подробном письме в Центр, которое она передала «Бине» в декабре 1940 года, она просит понять, почему ей все еще приходится получать от Пауля денежную поддержку в форме ежемесячной премии за работу в размере 350 марок. Она в деталях сообщила, куда уходят ее деньги, получаемые в МИДе, какие у нее имеются неизбежные дополнительные расходы, без которых она не может выполнять свои обязанности. В этом письме в Центр «Альта» заверила, что через некоторое время ее материальное положение должно улучшиться и она сможет обойтись меньшей суммой для служебных расходов. Видимо, «Альта» понимала, что деньги в разведывательной работе иногда звенят противно...
Последний вопрос, который генерал Голиков обсудил 7 января 1941 года с В. Тупиковым, – организация нелегальной радиосвязи «Альты» с Центром.
Этот вопрос должен был решить резидент «Мрамор». Еще 22 марта 1940 года Центр предложил «Мрамору» создать к 1 июля для работы с «Альтой» специальную конспиративную квартиру, чтобы разместить там фотолабораторию, и рекомендовал безотлагательно приступить к решению вопроса об организации радиосвязи «Альты» с Москвой.
Когда М. Пуркаев не смог выполнить к 1 июля эту задачу, Центр потребовал 16 июля 1940 года «обеспечить группу надежной связью внутри резидентуры, срочно организовать радиоточку. Все это нужно сделать в кратчайшие сроки...». 30 августа Центр еще раз предписывает Пуркаеву «организовать берлогу и установить музыку. Срок – до 1 октября».
Грубая провокация, которую германская контрразведка провела против М. Пуркаева, пытаясь его завербовать, не позволила реализовать замысел Центра. Когда «Мрамор» покинул Германию, указание по «радиофикации» «Альты» в ноябре 1940 года получил его заместитель «Метеор»: «Важнейший участок работы – установление связи по музыке ваших групп с Центром – у вас запущен. Обратите максимум внимания на его решение, ибо без этого вся проводимая вами организационная работа пойдет насмарку при возникновении чрезвычайных обстоятельств. С каждой оказией докладывайте, как продвигается у вас эта работа...»
Указаний из Центра по вопросу обучения «Альты» агентурной связи было много, но ни одно из них в 1940 году реализовать не удалось. Провокация против М. Пуркаева, плохое состояние здоровья «Альты», отсутствие необходимых специалистов для ее обучения...
Можно найти и другие причины, не позволившие Центру добиться выполнения своевременных указаний по обеспечению «Альты» агентурной радиосвязью с Центром. Но ни одна из них не может служить оправданием того, что важнейший источник информации Разведуправления, который действовал в германской столице, оставался без радиосвязи с Центром.
«Альта» и сама предлагала Центру обучить ее в качестве радистки. В октябре 1940 года Центр сообщал «Метеору»: «Альта», поскольку ей не удалось еще привлечь музыканта[36], должна сама систематически готовиться к освоению музыкального дела, с тем чтобы в случае необходимости обеспечить с дирекцией (с Центром. – В. Л.) непрерывную связь».
В. Тупиков, направлявшийся в Берлин, должен был до 1 июля 1941 года организовать обучение «Альты» агентурной радиосвязи....
Василий Тупиков, которому в Москве был присвоен псевдоним «Арнольд», приложил немало сил для выполнения приказа начальника Разведуправления. Прибыв в Берлин, он активизировал работу с агентами «Альты» и другими источниками. Они увеличили объем и повысили качество добываемой информации о германских вооруженных силах, военной экономике страны, образцах нового оружия и боевой техники. «Ариец» добывал важные сведения о планах Германии по развязыванию войны против Советского Союза.
«Арнольд» был наблюдательным военным специалистом и тонким аналитиком. На основании имевшихся в его распоряжении данных он докладывал в Центр:
Качественное состояние вооруженных сил Германии по признакам морально-политическим, обученности и оснащенности сейчас пребывает в зените и рассчитывать, что оно продержится на таком уровне долгое время, у руководителей рейха нет оснований, так как уже теперь чувствуется, что наметившиеся осложнения, намекающие на затяжку войны, вызывают острую нервозность среди широких слоев германского населения...
В марте 1941 года работа советских военных разведчиков в Берлине значительно усложнилась. В советско-германских торговых отношениях наступила «зима». Немецкие промышленники, как вспоминал Н. Зайцев уже после войны, все реже и реже появлялись в советском торгпредстве. А для военных разведчиков, наоборот, наступила горячая пора. Немцы открыто перешли к переброске своих войск к советским границам. Резидентурой «Арнольда» было установлено, что по всем железнодорожным магистралям перебрасывались на Восток составы с войсками и большим количеством военной техники. Германские автострады, которые вели с запада на восток, тоже были заполнены двигавшимися в одном направлении военными грузовыми автомобилями.
Активизировали свою работу и многочисленные агенты гестапо. Они все настойчивее, а часто и совсем открыто сопровождали сотрудников советских представительств во время их деловых и личных поездок по Берлину. Все чаще и чаще по ночам в германской столице завывали сирены воздушной тревоги. И местные жители, и сотрудники дипломатических представительств подолгу вынуждены были находиться в бомбоубежищах.
Обстановка в Берлине была тревожной. В этих условиях «Бине» должен был проводить встречи с «Альтой». Выезжая на встречи с ней, разведчик оставлял машину на тихой улице в одном из районов Берлина, незаметно выходил на другую магистраль, садился в автобус или электричку и таким образом, петляя по городу, прибывал в нужный район. Получив от «Альты» агентурный материал, передав ей очередные указания Центра и письмо от «Арбина», Николай Зайцев возвращался в торгпредство.
В апрельское утро 1941 года, направляясь из торгпредства в посольство, Зайцев попал в пробку. Полицейский, увидев машину, принадлежавшую советскому представительству, дал знак, разрешающий следовать без остановки. Другие полицейские поступали так же. Только у Бранденбургских ворот Зайцеву было указано изменить маршрут. Следуя указаниям полицейских, «Бине» оказался у здания имперской канцелярии, где располагалась резиденция Гитлера. На площади около канцелярии было много народу – мужчины, молодежь, изредка попадались девушки лет двадцати – двадцати пяти.
Машина Зайцева застряла в толпе. В этот момент на балконе канцелярии появился Гитлер. Народ подошел ближе к зданию. Зайцев заглушил двигатель. Гитлер был одет в коричневую униформу, прилизанные черные волосы поблескивали под лучами весеннего солнца. Гитлер улыбался и приветствовал собравшихся людей. Эта сцена продолжалась минут десять. Прибыв после этого в посольство, Н. Зайцев встретился с резидентом, генерал-майором В. Тупиковым, от которого получил замечание за то, что нарушил его указание. В день рождения Гитлера, а это был именно этот день, сотрудникам советских представительств в Берлине не рекомендовалось работать в городе...
О генерал-майоре Василии Ивановиче Тупикове, советском резиденте «Арнольде» в Берлине, было мало что известно. В сталинские времена имя этого руководителя резидентуры советской военной разведки в Берлине вспоминалось лишь при знакомстве с докладной запиской Л. П. Берии, адресованной И. В. Сталину 21 июня 1941 года. В тот последний мирный день Берия писал Сталину:
Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это нападение начнется завтра. То же радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Ссылаясь на берлинскую агентуру, этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев...
Если Л. П. Берия в июне 1941 года знал о донесениях генерал-майора В. И. Тупикова, который сообщал о трех группах армий вермахта, которые будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, то вызывает удивление заявление Г. К. Жукова, который был в конце января 1941 года назначен начальником Генерального штаба, о том, что он не имел таких сведений. Когда мне однажды посчастливилось брать интервью у бывшего начальника Главного разведывательного управления Героя Советского Союза генерала армии П. И. Ивашутина, я спросил его о том, знало ли советское руководство о подготовке Германией войны против СССР. Генерал сказал: «...Тексты почти всех документов и радиограмм, касавшихся военных приготовлений Германии и сроков нападения, докладывались регулярно по следующему списку: Сталину (два экземпляра), Молотову, Берии, Ворошилову, наркому обороны и начальнику Генерального штаба». После этого П. И. Ивашутин посоветовал мне ознакомиться с его статьей «Докладывала точно».
Найдя в библиотеке пятый номер «Военно-исторического журнала» за 1990 год, я внимательно прочитал воспоминания генерала и нашел ответ на вопрос – порядок рассылки в 1941 году секретных материалов Разведуправления Красной Армии П. И. Ивашутин знал точно. Видимо, этот вопрос имел для него важное значение.
О чем же, выполняя приказ начальника военной разведки, генерал-майор В. Тупиков докладывал в Центр в начале 1941 года? Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо полностью привести одно донесение В. Тупикова, которое он направил из Берлина генералу Голикову 25 апреля 1941 года.
Записка советского военного атташе в Германии Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии[37] 25 апреля 1941 г.
Совершенно секретно
За 3,5 месяца моего пребывания здесь я послал Вам до полутора сотен телеграмм и несколько десятков письменных донесений, различных областей, различной достоверности и различной ценности. Но все они являются крупинками ответа на основной вопрос.
Стоит ли, не в качестве общей перспективы, а конкретной задачи, в планах германской политики и стратегии война с нами, каковы сроки начала возможного столкновения, как будет выглядеть германская сторона при этом?
Я привел количество посланных донесений. Вы не заподозрите, что я плодовитость на донесения отождествляю с чем-то положительным в работе. Но изучение всего, что за 3,5 месяца оказалось допустимым, привело меня к определенному выводу, который и докладываю Вам.
Если окажется, что с изложением этих моих выводов я ломлюсь в открытую дверь – меня это никак не обескуражит.
Если я в них ошибаюсь и Вы меня поправите – я буду очень благодарен.
Советско-японский пакт о нейтралитете, на мой взгляд, явился своего рода проявителем курса германской политики в адрес Советского Союза.
Приезду Мацуока предшествовали:
а) Распространение среди всех слоев населения и иностранных политиков и разведчиков утверждений, что война между СССР и Германией неизбежна.
б) Действительное сосредоточение войск на востоке, действительная инженерная подготовка восточного театра, действительная эвакуация немецкого населения из восточных районов.
в) Открыто подчеркнутое игнорирование наших интересов в своей балканской политике.
г) Толкование визита Мацуока в Москву только как транзитной неизбежности, а его визита тт. Молотову и Сталину как визита признательности за предоставленный ему вагон или поезд от Владивостока до германской границы.
Приезд Мацуока сопровождался:
а) Продолжением той же пропаганды неизбежности столкновений Германии с СССР, и в этот период пропаганда достигала размеров ажиотажа.
б) Пропагандой, что содержанием переговоров с Мацуока является установление контакта между Германией и Японией в одновременном выступлении этих стран против Советского Союза.
в) Продолжением сосредоточения войск на востоке и демонстративной популяризацией этих мер.
Второе пребывание Мацуока в Москве, до того как появился пакт, не освещалось никак, кроме минимально необходимых хроникерских сообщений.
Появление пакта, видимо, ошеломило германские круги, так как надо было изобретать новую трактовку европейским миссиям Мацуока.
Надо отдать справедливость – новая трактовка была сформулирована очень быстро:
а) Берлинские и римские встречи Мацуока вооружили его столь широкими политическими перспективами, что Московский пакт является лишь первой ласточкой грядущих побед держав «оси».
б) Блестящая победа Мацуока в Москве (над кем победа и за что шла борьба?).
в) Советско-японский пакт продиктован Москве Берлином. Этот пакт знаменует собой новый этап отношений между Германией и СССР и характеризуется капитуляцией последнего.
Среди корреспондентов, штатских и военных дипломатов, среди всех кругов своего населения с немецкой энергией начинается пропаганда версии, будто угроза столкновения отдалена тем, что СССР капитулировал и теперь вряд ли попытается проводить свою политику там, где уже присутствует политика Германии.
18.4. я в ресторане встретился с известным Вам «Хозяйственником». Он мне сказал, что очень рад, что сейчас германо-советская атмосфера неизмеримо лучше, чем в период последней нашей встречи (а последняя встреча была в период, когда слухи о войне с нами текли со всех сторон широким потоком. Он тогда говорил, что он всем этим удивлен, поражен, не хочет этому верить, не знает, что все это значит, и т. д. в этом духе).