Лоуэн Александр. Любовь и оргазм

   Та же мертвенность отражалась и в его глазах, лишенных всякого выражения. Он редко смотрел прямо на собеседника, а когда смотрел – чувство контакта не возникало. Однажды я попросил его удержать на мне взгляд, и тогда в его глазах мелькнуло тепло, он улыбнулся, как человек, открывший новое и смущенный этим; на мгновение его скованность растаяла. Дальнейшую оценку его состояния удалось получить из анализа простых рисунков, сделанных им по моей просьбе. Рисунки выражают его представление о теле, т.е. то, как он воспринимал собственное тело и, соответственно, тела других людей. Первый рисунок отражает его представление о мужчине.
   В ответ на просьбу прокомментировать рисунок Джон сказал: «Я чувствую, что это – мой рисунок, что это я рисовал». По поводу фигуры на рисунке он заметил: «Этот человек доволен собой и хотел бы узнать, разделяете ли вы его чувства. Он держится прямо и ограничен в движениях. Но он счастлив и не подозревает о своих проблемах».
   На втором рисунке – женщина; Джон сказал, что это – «мать пациента». Она немного расстроена, но не жалуется и вообще не способна выражать какие-то чувства.
   Легко понять, что обе фигуры – скорее куклы или игрушки, чем человеческие существа.
   Чтобы побольше узнать о чувствах Джона по поводу своего тела, я попросил его нарисовать обнаженного мужчину. Замечу, что большинство пациентов, когда их просят нарисовать фигурку, обычно изображают человека без одежды, но Джон сказал, что голого нарисовать труднее. Третий рисунок, сделанный им, очень характерен. На нем изображено окоченевшее тело, труп, но с эрекцией, покоящееся на четырех подпорках, удерживающих его над землей. Этот рисунок очень хорошо показывает омертвелость тела Джона, все чувства которого сосредоточены в пенисе, испытывающем эрекцию. В этом и заключается проблема гомосексуалов: в существовании генитального возбуждения тела, неспособного переживать какое бы то ни было удовольствие. Безжизненность тела и чрезмерное возбуждение гениталиев ярко проявились на одном из лечебных сеансов. Лежа на кушетке, Джон вытянул губы, изображая желание поцеловать или пососать, и при этом движении испытал эрекцию, что очень его удивило. Он выглядел в точности как фигура на его рисунке. Истолкование описанной реакции дает некоторое понимание трудностей гомосексуалистов. Возбуждение вытянутых губ сразу передается на гениталии. Тело действует подобно трубе, передающей возбуждение с одного конца на другой, без ощущения потока сексуальных чувств. Это не нормальная сексуальность, поскольку такой отклик ограничивается генитальным органом, не вызывая сексуальных чувств, т. е. желания близости и единения двух тел, для которого гениталии служат механизмом разрядки. Возбуждение, возникающее при соприкосновении двух тел, разряжается в половом акте через генитальный аппарат; но поскольку тело Джона было «омертвелым» и неспособным к отклику, он избегал близости и тесной связи, возникающих при телесном контакте, и искал только возможность снять генитальное напряжение и возбуждение. Вот эта потребность в разрядке напряжения и явилась непосредственной причиной его первого гомосексуального контакта.
   «Первое сексуальное переживание я испытал в летнем лагере, когда мне было лет десять. Вечером, лежа на койке, я пытался скрыть эрекцию, но ничего не получилось, простыня образовала шалаш. Проходивший воспитатель заметил, что я не сплю, лег ко мне в постель, и я мастурбировал себя и его. Я испугался, но потом ожидал его прихода каждую ночь. Этого не произошло, и второй случай был позже, в метро. Мужчина похотливого вида потер мой пенис, когда мы стояли в переполненном вагоне. Потом он вышел вслед за мной и преследовал меня на улице. Я испугался и убежал». Но потом Джон искал таких встреч и сказал, что они у него были в метро много раз.
   Постоянное генитальное возбуждение заставляло его всюду искать такие случайные контакты. Он «переспал буквально с тысячами мужчин и не меньше чем с десятком женщин, оставаясь с ними обычно на одну ночь». Продолжительных связей было всего две. Одна началась, когда ему было двадцать лет, и продолжалась с перерывами около трех лет; а вторая была с партнером по танцам, длилась девять лет и закончилась перед началом лечения. Но и все это время он продолжал «шататься по улицам и находил случайных партнеров на одну ночь». После этого он всегда, в любой час ночи, приходил к своему постоянному любовнику (это было со вторым из них) и спал с ним, потому что секс с ним нравился ему больше всего. «Мне нравилось просто быть с ним в постели, и я хотел жить с ним». И все же все эти девять лет он регулярно выходил на поиски встреч со случайными партнерами. «Я думаю, что для меня проблема – в том, что мне хочется постоянных отношений, чтобы чувствовать себя в безопасности, чтобы можно было спать, обедать, беседовать с одним человеком, но чтобы иногда можно было выйти побродить и побыть с кем-нибудь другим».
   В этом конфликте сконцентрировались все противоречия личности Джона. Он не мог объединить со своими генитальными чувствами (носившими сильный садистский оттенок) свою потребность в близости и общении, но он не мог допустить и снижения постоянного генитального возбуждения, составлявшего суть его жизни. Его ригидное и вялое тело заставляло его искать возбуждения в опасных случайных встречах. Его поведение определялось его малой подвижностью и его неугомонностью, пропитавшими все его существо. Свои затруднения Джон описал как «неспособность оставаться на месте, постоянное желание иметь другие вещи, быть с другими людьми, а также неумение сказать: „Нет, это не по мне, я этого не хочу“. Его неотзывчивое тело бессознательно отвергало потребность в близости, вопреки сильному желанию ее иметь. Он заметил, что хотел бы вернуть своего любовника, но потом добавил: „Но может быть, только для того, чтобы снова его отвергнуть?“.
   Какие же факторы определили то, что Джон стал гомосексуалистом, отягощенным проблемами, а не гетеросексуалистом (хотя бы и с проблемами)? Нельзя сказать, что он был равнодушен к женщинам. В начале лечения он рассказывал: «Сейчас я постоянно вступаю в связь с одним из трех мужчин, из тех, кого встречал раньше, но это меня смущает и расстраивает; эмоционально я глубоко привязан к одной девушке, но с ней я не сплю».
   Анализ показал, что у Джона было сильное, но подавленное чувство враждебности и страха по отношению к женщинам, блокировавшее всякую возможность получения от них сексуального удовлетворения. Он чувствовал, что доверяя женщине свой «ценный орган», он рискует потерять и его, и свою жизнь. Конечно, женщины давали оргастическую разрядку и утрату генитального чувства, но спад эрекции после полового акта сравнивают с «малой смертью»; это верно тогда, когда все жизненные чувства сосредоточены в гениталиях. У нормального человека утрата ощущений в гениталиях (после полового акта) компенсируется прекрасным ощущением сияния и теплоты в теле, но Джон был этого лишен, потому что его тело не участвовало в сексуальном переживании. Его гомосексуальные контакты давали только краткое ощущение разрядки. Возбуждение вскоре возвращалось, а с ним возвращалось и чувство, что с гениталиями все в порядке, что он – не кастрат и по-прежнему жив. Ничто так не объясняет личность гомосексуалиста, как эта постоянная занятость гениталиями, либо своими собственными, либо других мужчин. Одним из ее проявлений служат тесные брюки, обтягивающие ягодицы и гениталии. Современную гомосексуальность можно рассматривать как новый вариант древних религий, основанных на поклонении фаллосу и теперь искаженных настолько, что прежний символ плодородия приобрел противоположное значение, став средством для «выплескивания» всех негативных чувств, испытываемых гомосексуалистом к родителям, к обществу и к самому себе. Это видно на примере случайных связей, которые искал Джон. Вот как он описывал одну из таких встреч: «Как– то раз я слонялся по улицам, подыскивая себе дружка; было около половины третьего ночи. У бара я встретил парня, предложившего переспать с ним. Мы пошли к нему домой, но я вел себя холодно; я понял, что он хочет, чтобы его побили. Я понимал, что он пойдет мне навстречу. Я подумал о своих чувствах и понял, что хочу уйти. Он лег и попросил меня распорядиться им. Я попытался его мастурбировать, и тогда он попросил, чтобы я „вошел“. Я это сделал, но постарался побыстрее все закончить. Этот случай потряс меня; я понял, что позволяю втягивать себя в сомнительные ситуации. Я увидел, к чему это может привести: к деградации, к унижению, к кастрации».
   Благодаря этой встрече Джон открыл мазохистский элемент в своей личности, хотя пытался садистски относиться к своему партнеру. Его презрение к партнеру было вызвано внутренним чувством презрения к самому себе. Это чувство составляет сердцевину образа жизни этих людей. Часто гомосексуалы презирают все ценности, принятые обычными людьми. Джона сильно мучила проблема работы. «Я думал: для чего все это? Почему я должен работать?» Весь его образ жизни был выражением презрения к той борьбе за существование, которую ведут другие мужчины, чтобы содержать дом и обеспечивать жену и детей; в этом презрении к другим отражалось его чувство превосходства над ними. Какова же основа чувства, испытываемого гомосексуалом? Его позиция опирается на его чувствительность, на его ум и на эстетические вкусы. Такие люди остро критикуют современную культуру, применяя для этого сатирические и циничные выражения. Хороший пример – проницательность наблюдений и острый ум, которым обладал Оскар Уайльд.
   Чарльз Берг в своей работе «Проблема гомосексуальности» цитирует М. Гросса: «Клинический опыт подтверждает, что по уровню интеллекта гомосексуалы часто превосходят средний показатель». Берг признает, что, приняв во внимание ряд «блестящих имен», бывших гомосексуалами, «можно как– то оправдать смешную претензию этих извращенцев на монополию в культуре и на гениальность».
   Страх и враждебность гомосексуалиста по отношению к женщинам носят подавленный характер и не всегда выражаются открыто, но презрение к ним отражается в его поступках и в поведении; например, в изделиях портных и модельеров, искажающих женственный облик женщины; в пьесах, рисующих женщин бесчувственными, властными и жестокими; в превосходстве над женщинами в таких «женских» областях, как кулинарное искусство, дизайн и украшение жилища. Гомосексуалисты озабочены в первую очередь отношениями с женщинами, а чувства к мужчине отступают у них на второй план.
   Пока что я не говорил о положении Джона в семье, чтобы в первую очередь представить картину его гомосексуального поведения и чувств; однако невозможно полностью понять его поведение, не узнав о его отношениях с матерью и с отцом. Мать он описывал как «любящую, умную и много выстрадавшую женщину»; она умерла в возрасте 50 лет. Она знала, что скоро умрет, но продолжала до последней возможности работать в семейной лавке, пока ее не положили в больницу. Отец был алкоголиком и умер в 55 лет от белой горячки, один, в грязной комнате. «Мой отец, напившись, обычно бил меня, и это продолжалось до тех пор, пока я сказал: хватит, тронь меня еще раз – получишь сдачи, и тогда он отстал». Вспоминая о своей ненависти к отцу, Джон говорил, что ее вызывали не столько побои, сколько унижение от необходимости ухаживать за ним, когда он пребывал в пьяном бесчувствии. Эти переживания не забылись, и его гомосексуальное поведение было во многом обусловлено именно враждебностью и презрением к отцу. Отношение к матери было очень непоследовательным.
   Опыт психоанализа подтверждает, что жизнь с ласковой, заботливой матерью и грубым отцом часто приводит к появлению у ребенка комплекса гомосексуальности. У Джона не было примера положительного мужского образа для воспитания в себе мужественности. Еще более важна его чрезмерная близость к матери и бессознательная сексуальная увлеченность ею. Результатом стало появление «Эдиповой ситуации», обострившейся до такой степени, что ребенок уже не мог избавиться от желания кровосмесительной связи. Если при таких обстоятельствах мать жертвует собой и даже умирает, то у ребенка остается чувство сексуальной вины, принимающее преувеличенные размеры, как это случилось и с Джоном. В подобных случаях, чтобы уменьшить свою вину, ребенок должен полностью подавить свои сексуальные чувства, а единственный путь, ведущий к этому – «омертвение» тела, снижающее чувствительность и ликвидирующее конфликт. Однако жить в мертвом теле невозможно, нужен какой-то выход для чувств, своего рода «предохранительный клапан», которым у гомосексуалиста становится генитальный орган. Сексуальность оказывается заброшенной, но выхолащивания удается избежать.
   Уже в начале лечения Джон понял правильность моего заключения о том, что его тело утратило живость. Одновременно он осознал, что и у его дружков – гомосексуалистов тело такое же омертвелое. Так, о своем бывшем любовнике Джон сказал: «Он чувствовал свое тело, только когда был со мной или с Питером». Потом до него дошло, что и у его матери тело было как неживое, умирающее, когда он был юношей; и он неожиданно заметил: «Мне хотелось „поиметь“ ее, чтобы взбодрить». Теперь он узнал, что его сексуальная деятельность была вынужденной, поскольку он тоже использовал секс, чтобы ощутить себя живым; так, он вспомнил, что мастурбировал по утрам, чтобы проснуться.
   В ходе лечения я заставлял Джона делать упражнения, имеющие целью мобилизацию дыхания и увеличение чувствительности тела. Работа тела, вместе с результатами анализа чувств, убеждений и мечтаний, помогла вернуть ему некоторую живость. Наконец однажды в его глазах появилось выражение, лицо стало мягче, перестав напоминать маску, и он заметил: «Я чувствую себя великолепно, я стал другим!». Это чувство совпало с отъездом его бывшего любовника в Европу, так что, наконец, оборвалась (пусть на время) цепь, привязывавшая его к прежней жизни. Тут-то и проявились сексуальные чувства к женщинам. «Вчера я увидел соблазнительную женщину и ощутил эрекцию; по отношению к женщине это было впервые в моей жизни». Он стал также сознавать, что надо общаться с людьми. «Я просто вызываю их внимание и реагирую в ответ; я не проявляю участия, как будто я – доктор». Эта отчужденность была особенно заметной в отношениях с женщинами. Он попытался возобновить связь с девушкой, к которой раньше чувствовал влечение, но этот опыт кончился неудачей (об этом уже говорилось). Он не мог отдаться своим чувствам и не мог контролировать партнершу, как делал это с мужчинами. К тому же он боялся увлечься. «Я боялся, что она станет требовать от меня невыполнимых вещей, захочет продолжить наши отношения, и я попаду в зависимость».
   Этот страх был навеян одним детским переживанием. «Когда я был маленький, я очень отчетливо представлял себе, что вот я открываю дверь ванной, а мама сидит там мертвая. Со временем я стал бояться открывать эту дверь, страшась, что все так и будет, а потом перенес эту фантазию на моего друга».
   Лечение Джона продолжалось около года. Он приходил ко мне раз в неделю. Во многих отношениях ему стало лучше, но проблема гомосексуальности не была решена. В конце курса он стал проявлять больше тепла и нежности к бывшим подружкам и знакомым девушкам, но это немедленно вызывало потребность в гомосексуальных встречах. Он заметил, что ищет таких встреч в ночь перед сеансом лечения. К счастью, они стали приносить ему все меньше удовлетворения; возможно, он начал понимать, насколько неудовлетворительными они были на самом деле. К концу лечения он стал признавать, что когда «все заканчивается, я чувствую себя неудовлетворенным, как это всегда бывает после секса». Основные черты болезни Джона наблюдались и при лечении других гомосексуалистов, хотя, конечно, каждый из них имел свои особенности.
   Другого гомосексуалиста, которого я лечил, звали Макс. Он обратился ко мне после ареста на вокзале, в туалете, где он приставал с сексуальными предложениями к мужчине, оказавшимся агентом полиции. Макс был женат, у него было трое взрослых детей, но он почти не имел сексуальных контактов с женой. Его уже не впервые задерживали за нарушения порядка, связанные с сексом. За несколько лет до этого он попал под следствие за попытку соблазнения двух подростков.
   В физическом отношении Макс имел много отклонений, характерных и для Джона. Его тело было твердым и негибким, мышцы были сильно сокращены, подобно туго сжатым пружинам, так что ему было трудно даже согнуться или разогнуться, а в области таза совсем не было гибкости. Напряженность отражалась и на лице, имевшем острые и угловатые черты; голос был высоким и тонким, лишенным тепла и модуляций. Он носил очки, так как был близорук, но никогда не смотрел прямо на собеседника; а без очков его глаза казались безжизненными и невыразительными.
   Обычно Макс старался сдерживать свои гомосексуальные влечения, иногда мастурбировал, но без особого удовлетворения, и вообще пытался уменьшить до минимума свои сексуальные чувства. В этом ему содействовали две черты: крайняя напряженность тела, уменьшавшая общую чувствительность, и чрезмерная активность, проявлявшаяся в постоянной смене поз и в принужденных движениях. К сожалению, это не помогало ему при стрессах, вызванных необычными обстоятельствами, вроде тех, что закончились его арестами. Он был очень озабочен и возбужден в связи с предстоящими переменами на работе и никак не мог справиться с волнением. Как и в случае с Джоном, возбуждение сразу передавалось на гениталии, и потребность в сексуальной разрядке была так велика, что он рискнул подойти к незнакомцу, хорошо зная о том, что сыщики часто дежурят в общественных туалетах, чтобы ловить извращенцев.
   Я уже высказывал мысль, что сексуальность – это функция всего тела. При нормальных условиях тело сдерживает возбуждение до возникновения подходящей ситуации, облегчающей сексуальную деятельность. Но когда тело потеряло живость (как в случае с Джоном) или перенапряжено настолько, что неспособно сдерживать возбуждение (как у Макса) – гениталии получают такой заряд напряженности, что разрядка требует немедленных действий. Вообще вся гомосексуальная деятельность характеризуется принужденностью (компульсивностью), которая, к сожалению, иногда присутствует и в гетеросексуальных отношениях. Переживая генитальное возбуждение вынужденного характера, испытывая сильный страх перед женщинами и неспособность получить удовлетворение от мастурбации, гомосексуалист попадает в отчаянное положение. Он ищет встречи с партнером, невзирая на опасность и неизбежное разочарование.
   Могут спросить: насколько верно приведенное описание? Разве нет гомосексуальных пар, поддерживающих отношения годами, к удовлетворению обоих партнеров? Действительно, такие отношения могут продолжаться по многу лет; например, в случае с Джоном – 9 лет. Однако сомнительно, что они могут доставлять настолько полное удовлетворение обеим сторонам, что могут стать полноценным образом жизни; этого почти невозможно достигнуть из-за самой природы гомосексуальной личности. Обычно один из партнеров чувствует себя в ловушке, из которой нет выхода. Хорошо известны ревность, обиды и вражда, связанные с такими отношениями. Так, К. Аллен в работе «Проблема гомосексуальности» указал, что «убийства среди гомосексуалистов – обычное дело», и заявил, что главная особенность гомосексуальности – то, что она вызывает столько несчастий. Среди психиатров утвердилось мнение, что гомосексуал в лучшем случае – незрелая личность, а в худшем – шизофреник или параноик. Согласно моему опыту, элемент гомосексуальности можно найти у любого шизоида или шизофреника. Обратное заключение тоже верно, так как все гомосексуалы проявляют определенные шизофренические черты, хотя и не являются клиническими больными. Итак, если мой анализ дилеммы гомосексуальности правилен, то проблема требует двойного подхода: и психологического, и физического.
   На уровне физического развития явление нечуткого или неотзывчивого тела, представляющее собой явно заметный аспект нарушения, должно распознаваться и подвергаться лечению. Я описал здесь только два примера такого состояния, но оно имело место в каждом случае гомосексуальности, как мужской, так и женской, которые я наблюдал и лечил. Чтобы решить эту часть проблемы, нужно увеличить способность пациента ощущать свое тело. Это достигается путем мобилизации дыхания, увеличением физической чувствительности тела и снижением напряжения мышц. Сексуальность – это биологическая функция, поэтому нужно знать ее физические предпосылки. (Разумность такого способа лечения была впервые обоснована В. Райхом в его труде «Функция оргазма» (Нью-Йорк, 1942) и получила развитие в работе А. Лоуэна «Физическая динамика структуры характера» (Нью-Йорк, 1958) ).
   На психологическом уровне отношение пациента к другому полу следует рассмотреть аналитически, в общем контексте его личности. Страх, враждебность и презрение к представителям другого пола должны быть осознаны и парированы соответствующими реакциями. Это значит, что пациент должен продемонстрировать эти чувства в ходе лечения, но обязан не допускать их бессознательного проявления в жизни. Необходимо исследовать отношения пациента в семье, с отцом и с матерью, чтобы выявить источник его чувств к другому полу. Так же важно развить у пациента способность достигать самоудовлетворения, значение которой ясно показывает, например, высказывание Джона: «Почему бы мне не делать этого для себя? Ведь я могу делать это для других, а они – для меня!»
   В нашей культуре греховность сексуальности связана, в основном, с мастурбацией, а не с другими видами сексуальной деятельности. Это может быть вызвано тем, что ребенок впервые сталкивается с родительским неодобрением сексуального чувства именно в связи с занятиями самоудовлетворением. Если попытаться понять основу сексуальной искушенности гомосексуала, то можно обнаружить обширный комплекс чувств вины по поводу мастурбации, связанный с детским чувством греха за кровосмесительные чувства к матери, которая чаще всего бывает объектом детских сексуальных мечтаний, сопровождающих первые занятия мастурбацией.
   В первой главе было показано, что чувства привязанности и соответствующее поведение обусловлены биологией организма. Отсюда следует, что искажения способов выражения любви, как и искажения самого этого чувства, вызываются нарушениями основных биологических функций. Я полагаю, что это верно и в отношении гомосексуалов. Главное биологическое нарушение их организма – недостаток подвижности и чувствительности тела; но имеются и вторичные нарушения: ограничения дыхания, слабое выражение агрессивных и конфликтных движений (пинок, удар; сосание, укус); все это сопровождается жестокими затруднениями анальной функции. Ограничения дыхания уменьшают телесное чувствование и ограничивают энергию, необходимую для осуществления агрессивных действий. Конфликт (на оральном уровне) между сильным желанием по отношению к матери и неприязнью к ней способен парализовать гомосексуала. Раннее и строгое обучение гигиеничному отправлению естественных надобностей (обычно выполняемое матерью) может выработать у гомосексуала подчиненность и пассивность, скрывающие нарушения анальной функции, а неспособность наносить сильные ритмичные толчки ногами часто бывает связана с мышечными напряжениями в ягодицах и на бедрах, вызванными детскими анальными расстройствами.
   Гомосексуал находится в конфликте со своей матерью, развивающемся на всех уровнях: оральном, анальном и генитальном; и этот конфликт должен быть подавлен в интересах выживания, но такое подавление делает почти невозможными отношения с женщинами, поскольку всякая серьезная связь способствует пробуждению первоначальных трудностей. В отношениях с мужчинами гомосексуалист может их избежать, подменяя этими отношениями (в символической форме) отношения с матерью. По этому поводу К. Аллен заметил, что «для гомосексуалиста другие мужчины символизируют (в какой-то степени) его собственную мать», а запретные части ее тела подсознательно преобразуются в мужские черты и органы: туго обтянутые ягодицы символизируют грудь, пенис становится соском, анус и рот превращаются в вагину.
   Гомосексуал остается на оральной стадии развития, поскольку именно здесь он страдает от отчуждения (депривации), хотя многие случаи показывают, что такие дети были избалованы своей матерью. Наблюдая поведение и изучая взгляды гомосексуала, можно заключить, что он был лишен эротического удовольствия, обычно получаемого ребенком от груди и близости материнского тела. Я хочу подчеркнуть, что депривация не всегда относится к контактам и груди, а именно ограничивает связанные с ними переживания эротического удовольствия. Как же это возможно?
   Ключ к ответу можно найти в труде Фрейда, изучавшего жизнь Леонардо да Винчи, который был гомосексуалом. Считается, что Леонардо был незаконнорожденным ребенком служанки и ее знатного господина. Как бы то ни было, но он рос без отца. Мать его обожала, и он был сильно к ней привязан. Его «Мадонна на фоне скал» является, скорее всего, портретом его матери. В то время детей кормили грудью до трех лет и дольше, так что вряд ли Леонардо был отлучен от груди и лишен контакта с телом матери.