Луганцева Татьяна. Бизнес-ланч для Серого Волка

   – Аминь! – Аксинья решила, что девушке повезло, и ее горячка имела очень приятный вид.

Глава 5

   – Во, погода творит чудеса! – ликовала Нина, глядя из окна Асиной квартиры.
   – Ну… – буркнула хозяйка.
   – Еще вчера был морозец, снежок выпал, а сегодня все тает. Эти хлюпающие лужицы в ореоле мокрого льдистого снега сводят меня с ума. Смотри, капает за окном! Прямо март!
   – Обещали, к Новому году подморозит, – откликнулась Ася, натягивая теплые спортивные штаны.
   – Надеюсь. Никогда на Новый год не было такой мерзкой погодки!
   Нина заехала в гости к Асе, чтобы поздравить подругу с наступающим праздником. И, как и предполагала Аксинья, пригласила ее к себе на торжество. Отказать удалось после долгих препирательств, они чуть не поссорились. В конце концов, девушки вместе пообедали, «перемыли» косточки всем знакомым, и Нина засобиралась домой.
   Она с удивлением посмотрела на Асю, которая тем временем напялила голубой лыжный костюм с полосками во всех направлениях и вязаную шапочку с помпоном.
   – А куда это ты собралась? Постой, угадаю! Ты заменяешь биатлонистку, которую сняли с трассы из-за допинга?
   – Ну ты и язва!
   – Нет, серьезно! Ты похожа на маму из книги Успенского про Простоквашино. Только лыж не хватает…
   – Ты не поверишь, но лыжи со мной, – исчезла в дверном проеме Ася и появилась с лыжами.
   – Господи!
   – Не удивляйся! Я не мама, я сама к маме… Все Подмосковье завалено снегом, там любая машина увязнет. Я подъеду по основной трассе к повороту на их поселок. А там на лыжах десять кэмэ.
   – Зачем такие сложности?
   – Маме подарок вручить.
   – Ты прямо как Снегурочка под кайфом. Ладно, я сама тебя подвезу к этому повороту.
   – Вот спасибо!
   «Видела бы меня сейчас Нина, она бы умерла со смеху», – думала Аксинья, утопая по колено в снегу.
   Подруга высадила ее в нужном месте и укатила по расчищенной от снега трассе. Вот тут-то начались злоключения. Снега действительно оказалось очень много. А последняя оттепель подтопила верхний слой, превратив его не в воду, как в самом городе, а в твердую ледяную корку. Страшно холодную и острую, а еще безумно скользкую.
   Аксинья чувствовала себя коровой на коньках. Она только и делала, что скользила на одном месте, а потом одна из лыж проткнула наледь, и нога ушла в сугроб по самую щиколотку. Когда же Ася попыталась вытащить ногу, то сломала лыжу.
   – Вот растяпа! – выругалась она и разразилась истерическим смехом.
   «Хорошо же я выгляжу! На дворе тридцать первое декабря, вечер… Все нормальные люди сидят за ломящимися от разносолов столами в кругу близких и друзей. Одна я торчу со сломанными лыжами черт знает где, а единственный родственник ждет меня в десяти километрах. Это называется „мама из Простоквашина“! Скорее, мама из Простофилина! Вот ведь недотепа! Просто дура! Ищу приключения на свою задницу! Науму с его хлебосольной избой отказала, Нине отказала… И вот теперь что делать? Да все равно придется топать вперед. Маму я не поздравить не могу. Она обидится, да и назад ехать не к кому. А мой любимый сейчас в обнимку с беременной женой смотрит новогоднюю программу и ест „оливье“, сволочь… Какая же я несчастная!»
   Взяв себя в руки, Аксинья отстегнула лыжи и потихоньку двинулась по заваленной снегом дорожке. За эти сто метров она раз десять упала, спасибо скользким лыжным ботинкам с металлическими пластинками на подошве, ободрала ладонь и вспотела, как вьючная лошадь. Периодически Аксинья бросала тоскливый взгляд на пустынную дорогу. Она уже не надеялась добраться до мамы в «здравом уме и твердой памяти». Когда ее накрыла волна абсолютного отчаяния, послышался шум мотора. «Как же хорошо! Вот брошусь под колеса и попрошу, чтобы подвезли», – воспряла Аксинья.
   Она слезящимися глазами всматривалась в приближающуюся машину. И чем ближе та подъезжала, тем меньше хотелось в нее садиться. Джип черного цвета мотало из стороны в сторону с такой силой, что становилось страшно.
   Машина остановилась рядом, чуть не съехав в сугроб. Затемненные стекла поползли вниз. Показались два бритоголовых мужичка явно бандитского толка. Аксинья обомлела, а внутри разлилось что-то тревожно-теплое.
   «Только бы не описаться», – мелькнула шальная мысль.
   – Слышь, ты! Деда Мороза не видела?! – рявкнул один из лысых.
   Даже если бы они спросили ее имя, она вряд ли бы ответила сейчас, на этой пустынной дороге в такой обстановке.
   А тут еще дурацкий Дед Мороз. Она вконец растерялась.
   – Ну ты! Чучундра! Проезжал здесь Дед Мороз? – повторил бритоголовый.
   Она молча покачала головой.
   – А, что с нее взять?! Погнали! – махнул рукой лысый, и джип сорвался с места, сильно пробуксовывая на месте и оглушительно ревя мотором.
   Когда мелкая ледяная пыль осела на подмороженные щеки Аксиньи, она перевела дух, а вот чтобы справиться с сердцебиением, потребовалось еще какое-то время.
   Наконец она поковыляла дальше.
   «Дед Мороз… Что за бред? Обкурились, что ли, под Новый год?..»
   Кофта прилипла к потной спине, поцарапанная рука ныла, а в душе и ногах еще сохранялась дрожь от внезапной встречи с жуткими людьми. Путь ее не сокращался, а Ася уже начала замерзать. Внезапно снова послышался звук мотора.
   «Не иначе Снегурочку ищут», – иронически подумала она и обернулась.
   Шум приближался, но дорога оставалась абсолютно пустой. Не успела Ася разобраться с этим странным фактом, как ее со страшным визгом, шумом и криком сбило некое чудище, которое притом еще и материлось. Аксинья опрокинулась в холодный снег, стукнулась затылком о лед и в полуобморочном состоянии узрела странную картину.
   В темно-синем небе без единой звездочки летели железные сани, поблескивая лезвиями в полумраке. На этих санях, с развевающимися седыми локонами, в красном костюме с белой пушистой оторочкой сидел Дед Мороз.
   «Вот это да! А я-то не верила… А вот оно – чудо, собственной персоной! В книжках его рисовали на оленях… Но на дворе двадцать первый век, какие оленьи упряжки? Конечно, он мчится на современном скороходном механизме…»
   Ее сознание постепенно сравнялось черным фоном с темным небом, унося Асю куда-то вдаль…

Глава 6

   – Вы живы?! – кто-то очень истерично и интенсивно допытывался у Аси, мешая спать. Она больше не мерзла, жуткий холод сменился сладостным спокойствием и расслабленностью. Почему-то стало тепло, и это одурманивало, не хотелось не то чтобы просыпаться, а даже открывать глаза. Все бы хорошо, только вот этот назойливый голос… – Да очнитесь же! Нельзя спать! Откройте глаза! Да что же это за черт такой?! Батарейки разрядились! Девушка, вы живы?
   Ася почувствовала, как по ее телу шарят чьи-то руки, ощупывая каждый сантиметр. А уж когда ее стали трясти, она не выдержала и недовольно открыла глаза. Ее ресницы заледенели, а рук и щек она просто не чувствовала.
   – Ну, слава богу! – выдохнул человек, сидящий рядом на снегу. – Как ты? Жива? Ну скажи хоть что-то!
   Аксинья с трудом разлепила посиневшие губы:
   – Здравствуй…те… дедушка.
   Перед ней сидел тот самый Дед Мороз в красном костюме, который летал на адской машине. Но белая борода была почему-то сдвинута на затылок.
   – Ого! А ты здорово головой приложилась! Какой я тебе дед? – слабо улыбнулось весьма симпатичное лицо.
   – А кто вы? – Аксинья чувствовала себя как ежик в тумане.
   – Эльф! Очнись! Откуда ты только взялась? Ехал на снегоходе – никого! А тут прямо из-за сугроба женская фигура в лыжном костюме, правда, без лыж. Я на секунду опешил, засмотрелся и едва успел увернуться, слегка тебя задев.
   – Так это был снегоход? – слегка прояснилось сознание Аксиньи. Она присела и всмотрелась в человека в красном. – Так вы не Дед Мороз?
   – Тебе сколько лет? Ты все еще веришь в Деда Мороза? – рассмеялся мужчина.
   – Это неприлично – спрашивать у женщины возраст, – поджала она губы.
   – Ладно! Нет, я не Дед Мороз. Довольна?
   – Да… Думаю, я знаю, кто вы…
   – Да неужели? – поднялись кверху домиком белые брови «Деда Мороза».
   – По тому, как нагло вы себя ведете, и по костюму в целом вы – Санта Клаус! И я хочу сообщить вам, батенька, что вы очень отдалились от курса! Здесь – Россия, и в ней свои герои!
   Парень уже смеялся в голос, чем несказанно раздражал Аксинью.
   – Другого костюма не нашел… действительно, Санта Клаус. Станешь моей Снегурочкой?
   – Санта Клаус обходится без нее, вот и вы садитесь в свои эти… сани, то есть снегоход, и чешите на Северный полюс! – нахмурилась Ася.
   Вместе с сознанием стремительно возвращалось и скверное настроение.
   – Ты что-то говорила о моих плохих манерах?
   – Ага! Наглый такой… сверх меры, я бы сказала. И кто вам разрешал говорить мне «ты»? – фыркнула она.
   – Извините, долго жил на Западе… Там все говорят «ты», люди легки в общении. Но знаю-знаю, здесь Россия, и мне придется привыкать к суровой действительности.
   – Насчет суровой действительности вам лучше в Сибирь, сударь, в Сибирь! – кряхтя, не без поддержки мужчины, поднялась Ася на ноги… и тут же упала бы, если бы не он.
   – Вы поаккуратнее, лыжница… Где же ваши лыжи, сударыня? – спросил «Санта» с наглой улыбкой.
   – А я пешком…
   – …но в лыжных ботинках? Это вы здорово придумали. А далеко собрались?
   – В дом инвалидов и престарелых.
   – Вам уже не восемнадцать, конечно, но все равно – не рано ли? – хохотнул «Санта».
   – У меня там мама. Она не может жить в домашних условиях даже с сиделкой. Ей нужна постоянная врачебная помощь.
   – Вы будете смеяться…
   – С чего бы это?
   – Но я тоже ехал в этот дом… «Уютная старость», так он вроде называется? Я вез подарки.
   – Подарки? А где они? Ну, там… мешки… коробки? Эге-гей?
   – Эге-гей? Русский фольклор? Я вез скромный кейс. Лучший подарок – это…
   – Книга?
   – Это – деньги! Вот их я и везу старикам, а там уж они сами решат, на что потратить. А часть средств предназначается на дорогие лекарства и медицинские приборы.
   – Откуда ты только взялся такой? – недоверчиво посмотрела на него Ася. – Кто тебя послал?
   – Никто. Я – сам. Я – спонсор, то есть захотел стать спонсором для «Уютной старости».
   – Звучит как бред.
   – Почему же? Ведь есть спонсоры для детских домов…
   – Это – да!
   – Вот! У меня их штук десять, подшефных детдомов. Но я подумал о том, что это несправедливо. Если о детях еще хоть кто-то думает, то о стариках вообще забывают. Они словно отработанный материал. Дети ведь могут, то есть обязаны, вырасти, сделать этот мир чище…
   – Или отплатить спонсору добром? – прервала его Ася.
   – Пусть так, если тебе больше нравится такое объяснение… А старики остаются совсем не у дел, а ведь, что «стар, то и млад», или как там у вас? Тьфу! Стал себя уже отделять от России. Столько лет без родины.
   – Я сейчас разрыдаюсь.
   – Не язви. Дети – это цветы. Так?
   – Так.
   – Цветы – это всегда красиво. А старость – она пугает. Там болезни, несбывшиеся мечты, разочарования, брюзжание… От старости пахнет смертью… Но я полагаю, что человек должен рождаться в любви и уходить в любви. И считаю своим долгом помогать одиноким старикам… Закрой рот, я все сказал.
   – Браво! Благодаря тебе старость станет не такой брюзжащей, – улыбнулась Ася.
   – Точно! Ну?..
   – Что?
   – В путь? Ты вообще-то как себя чувствуешь?
   – Руки, ноги при мне… Голова тоже, хотя и с шишкой…
   – В приюте есть медики, нам бы доехать, а там они посмотрят. – И «Санта» деловито направился к перевернутому снегоходу.
   Аксинья двинулась за ним, но тут же шлепнулась. Встала уже без помощи «Санты», но под его неодобрительным взглядом.
   – Да… Долго бы ты такими темпами шла к цели.
   – Не угадала со смазкой, это точно.
   Мужчина в одежде Санта Клауса был высок и строен. А по тому, какие усилия он приложил, чтобы перевернуть сани и поставить их на лезвия, стало ясно, что незнакомец достаточно силен.
   – Ух ты! Тяжелые какие, – крякнул он.
   – Мы поедем на этой адской машине? – уточнила Ася.
   – А как же! Самое удобное средство передвижения по сугробам!
   – А это не опасно?
   – Совсем нет! Я – ас! – беззаботно ответил «Санта».
   – Верится с трудом, – честно сказала Ася.
   Мужчина снял красный колпак с париком из седых волос и принялся осматривать снегоход импортного производства.
   «Санте» было около тридцати пяти лет, и он оказался очень красивым. Из тех людей, которые легко манипулируют женщинами, сводят с ума и влюбляют в себя. Идеальные линии подбородка, скул, профиля. Темные прямые волосы, густая шелковистая челка. Белая кожа, черные ресницы и брови, красивый рот. В данный момент парень что-то сосредоточенно чинил в моторе, уже слегка выпачкавшись черным маслом или смазкой.
   Мужчина поднял голову и посмотрел Асе в лицо. Она в полной мере ощутила весь магнетизм темных слегка раскосых глаз, придававших его облику безумную сексуальность.
   У Аси совершенно непроизвольно отвисла челюсть. Так она и стояла, любуясь красавчиком.
   – Что ты так смотришь? – улыбнулся он.
   – Не каждый день встречаешь Дедов Морозов или Санта Клаусов, – предательски покраснела она.
   – Сегодня тридцать первое декабря.
   – И что?
   – День, когда все случается.
   – Я каждый год в этот день что-то загадывала, дурочка, и ничего не происходило, – пожаловалась она.
   – Может, в этом году повезет? – лукаво посмотрел незнакомец.
   – Вот об этом и думаешь каждый год! И ни-чего. В итоге зарекаешься, мол, все! Больше загадывать ничего не буду! Баста! А подходит время к этому идиотскому празднику, и снова дурацкое чувство ожидания чуда!
   – Думаю, что это происходит на подсознательном уровне, все тянется из детства. – «Санта» вновь погрузился в мотор по самые локти.
   – Возможно… А что же получается? Если вы сейчас не почините эту машину, то есть снегоход, старики останутся без праздника? Они же ждут вас.
   – Я – сюрприз, они меня не ждут. Но почему это я не починю? Сейчас все сделаем. Качество японское. Это тебе не «АвтоВАЗ», где сто деталей, и ни одна к другой не подходит. Всего-то руль скорости полетел. Вмиг исправим. Ты только не стой, двигайся, а то закоченеешь… Замерзать никак нельзя, – искоса посмотрел парень.
   Ася сделала несколько шагов и тут же поскользнулась.
   – Нет, уж лучше стой на месте! Так мы хотя бы переломов избежим. Кстати, как тебя зовут? Раз уж мы встретились тридцать первого декабря…
   – Аксинья.
   – Шутишь?
   – Почему же? Можно Асей…
   – Хорошее русское имя Аксинья, – задумчиво произнес мужчина.
   – Что ты все «русское», да «русское»… Я и сама, между прочим, русская. А тебя как зовут, дедушка?
   – Кличут меня, дочка, Никитой.
   – Не могу сказать, что очень приятно! Ты меня чуть не убил.
   – Я тебя спасу!
   – Как?
   – Сейчас увезу и спасу от замерзания.
   – Будем надеяться, – подышала на ладони Аксинья. И поняла, что у нее изо рта даже пар не идет, настолько она промерзла изнутри.
   Никита соединил какие-то провода, и мотор зашумел.
   – Все готово! Запрыгивай!
   – Я не заяц, чтобы запрыгивать. Я никогда на такой конструкции не ездила.
   – А это очень легко. Я спереди, а ты, зайчик, садишься сзади и очень крепко держишь дедушку руками и ногами…
   – И зубами, – добавила Аксинья.
   – Вот это уже необязательно. – Он ловко оседлал снегоход.
   – С богом, – прошептала она и раскорячилась за его спиной.
   Замерзшими пальцами трудно было за что-либо зацепиться. К тому же развесистая искусственная борода «Санты» лезла ей в рот, глаза и нос.
   Наконец адская машина рванула с места – с жутким грохотом и стуком. Крик Никиты: «Держись, Снегурочка!» потонул в общем гуле.
   Аксинья распласталась на спине мужчины, слившись с ним каждой клеткой своего организма. Ощущение было в чем-то и приятное, но уж очень экстремальное. Ася нетерпеливо просчитывала, сколько времени займет дорога в десять километров? Долго ли ей мучиться? Она отвернулась от холодного ветра и увидела машину, мчащуюся за ними.
   «Эх, немного не дождалась… Лучше бы в ней совершенно спокойно поехала, – подумала она, наблюдая, как автомобиль постепенно настигает их и сигналит фарами. – Что он от нас хочет?»
   К шуму мотора добавился какой-то неприятный, лязгающий звук.
   «Сломались! Так я и знала, что не доедем… не покалечиться бы!» – ужаснулась Ася.
   Никита в это время обернулся и вместо того, чтобы остановиться и узнать, что от них требуется людям в машине (может, хотят спросить дорогу у «местных» жителей, рассекающих целину на снегоходе), прибавил скорости и оглушил Аксинью жутким криком: «Пригнись! Стреляют!»
   Она похлопала обледеневшими ресницами:
   – Стреляют? Салют? Петарды? Где?
   – Какие петарды?! Огнестрел! – закричал Никита страшным голосом.
   – Чего?!
   – Пригнись!
   Он начал движение «змейкой». Снегоход бросало из стороны в сторону, машину сильно заносило. Ася еле держалась, взмокнув еще сильнее. Ей казалось, что, поскольку она прилепилась к Никите, тот уже чувствует запах ее пота. В голове не укладывалось, что она тридцать первого декабря с каким-то липовым Дедом Морозом на сломанном механизме удирает по ледяному ковру от джипа, из которого по ним палят из огнестрельного оружия. Тем не менее это был факт.
   Аксинья вдруг вспомнила о странном вопросе бритоголовых людей со свирепыми лицами: не видела ли она Деда Мороза? Стало очевидно, что эти люди и гонятся за ними сейчас. Она содрогнулась: если они попадут к бандитам в руки, ее песенка спета.
   И еще одна не очень приятная мысль посетила ее: «Почему я такая наивная дурочка? Почему я так запросто поверила этому слащавому хлыщу, будто он едет с кейсом раздавать деньги старикам… Скорее всего, Никита сообщник „братков“, сбежавший с так называемым „общаком“. А вот для чего он впутал меня в это дело? Хотя, стоп! Он же мной прикрывается! Конечно, сиди, держись за меня, если что… все пули попадут в тебя! Да разве же можно доверять мужикам?! Вот ведь дура так дура!»
   То ли от такого страшного для себя открытия, то ли от резкого заноса на дороге Ася ласточкой слетела со снегохода и приземлилась в сугроб совсем даже и не мягкой посадкой.
   «Как мне доказать бандитам, что я тут ни при чем? Но, может, они за своим сообщником погонятся, а меня оставят в покое?»
   Мысль о страшных преследователях вытеснила физическую боль в руке и боку, заработанную при падении. Вскоре выяснилось, что ее надежды рухнули – джип не помчался за «Сантой», а остановился возле Аси. Двое мужиков вывалились из салона и схватили Аксинью за руки, грубо их вывернув.
   – Лживая гадина, здорово нас провела! – рявкнул один из них.
   – Я не с ним! Я его не знаю! Отпустите меня!
   – Молчать, пока я тебе зубы не выбил!
   «Вот я попала! Он же уедет с их деньгами, а они, решив, что мы заодно, будут меня пытать!» – родилась в голове Аксиньи леденящая душу мысль.
   – Смотри! Возвращается! – хохотнул один из бандитов. – Все, теперь они оба трупы.
   Полуслепая от холода и слез, Ася с удивлением наблюдала, как Никита приближается к ним на снегоходе. Очень живописно он выглядел в своем красном камзоле на синем чудовище, просто картина маслом…
   «Что он делает? Зачем едет сюда? С ума сошел? Я бы на его месте была уже за километр отсюда. Он же знать меня не знает… А эти парни, похоже, не шутят…»
   Она и сама не заметила, как последнюю фразу произнесла вслух. Тут же последовал несильный тык в спину.
   – С деньгами не шутят, деточка! Мы следим за этим красавчиком от самого банка. Он снял со счета шесть миллионов.
   – Так вам нужны деньги? – спросил подъехавший Никита.
   – Нет – твоя задница! Конечно, деньги!
   – Отпустите девушку! Она ни при чем.
   – Конечно! Она случайно с тобой ехала! Бросай кейс, дедуля.
   Никите не пришлось повторять дважды – он выполнил приказ налетчиков.
   – А теперь слезай со своего драндулета и медленно двигай вперед, подняв руки.
   – Не надо! – закричала Ася, сама от себя такого не ожидая. – Они сказали, что мы – трупы! Спасайся!
   Но Никита, не реагируя на ее слова, медленно двинулся к ним, как ему было сказано, подняв руки.
   – Проверь его карманы, – скомандовал один из преступников, уже поднявший со снега кейс.
   И вот тут-то и началось… Когда лысый детина приблизился к Никите, тот резко опустил обе руки на шею бандита. Бритоголовый опустился на корточки и тут же получил коленкой в лицо. Из его носа хлынула кровь, мгновенно окрасившая снег в красный цвет.
   – Ах ты!.. – Другой бандит поспешил на выручку товарищу, но был остановлен воплем босса, стоящего возле Аксиньи:
   – Не подходи к нему! Стоять! Я сейчас вышибу мозги этой девке!
   И по холоду металла у себя на виске Аксинья поняла, что тот не шутит.
   – Ну что, господин Рембо, умерил свой пыл? Одно движение, и она – труп!
   – Я все понял, – снова поднял руки Никита и больше не сопротивлялся.
   Перед глазами Аси развернулась настоящая бойня. Бандиты набросились на Никиту с первобытной злостью. Послышались глухие удары, словно кто-то выколачивал ковер от пыли. Со стороны это смотрелось дико: бритоголовые «братки» мутузят Санта Клауса под Новый год… Такие вот бездушные люди.
   – Прекратите! – очень громко и звонко закричала Аксинья.
   – Молчи, дура! – снова ткнул ей кулак в спину оставшийся рядом главарь. Именно она под дулом пистолета, приставленного к голове, и явилась тем оружием, которое заставило Никиту сдаться. Ей это осознавать было горько и неприятно, и она громко зарыдала, несмотря на толчки в спину. – Ладно, хорош! Убьем не в чистом поле. Хоть тут и нет никого, но тьфу-тьфу-тьфу… Лучше там, где никто не увидит. Грузи его в багажник, бабе мешок на голову, и в путь, братва! – скомандовал старший.
   – Деньги взял?
   – Обижаешь…

Глава 7

   – Ты здесь? – спросила Аксинья в темноту.
   В ответ раздался надрывный кашель, и Никита ответил:
   – Здесь…
   – А где именно?
   Воняющий машинным маслом плотный черный мешок с Аси так и не сняли. Она могла ориентироваться только на свои ощущения. А они были, если честно, не очень… Холод, сырость и очень неприятный, едкий запах. Положение Аксиньи осложнялось тем, что ей связали руки за спиной, и она не могла стянуть ненавистный мешок.
   – Это какая-то заброшенная шахта с отходами, – пояснил Никита.
   – С какими отходами?
   – Думаю, с химическими.
   – О господи! А ты видишь!
   – Я не ослеп… Один глаз опух, но в целом вижу.
   – У тебя на голове нет мешка?
   – У меня нет… А зачем? Я ж в багажнике валялся, что оттуда разглядишь? Только вот зачем они тебе глаза закрыли, если решили нас здесь захоронить?
   – Никита, мне страшно…
   – Не бойся, я что-нибудь придумаю! – Голос показался настолько неуверенным, что Аксинье стало совсем тоскливо.
   – Мне плохо в темноте… Как бы снять этот мешок?
   – Поверь, тут не на что любоваться.
   – Никита, я понимаю, что смерть перед расстрелом встречали и с завязанными глазами, но я хочу видеть… Почему ты не уехал?
   – И бросил бы тебя?
   – Ты же меня не знаешь!
   – И что? Я бы никого не бросил, – спокойно ответил он.
   – А ты знал, что за тобой охотятся эти отморозки?
   – Я похож на идиота? Тогда бы я не рассекал в одиночку на снегоходе в ряженой одежде, а звонил бы куда следует… Я, конечно, умею помахать руками и ногами, если что… Но обычно это происходило в спортивном зале, да и противник по бою не размахивал огнестрельным оружием…
   – Значит, не знал… А я уж решила…
   – Что?
   – Что ты с ними.
   – Вот еще!
   – Чем же это так пахнет противно?
   – Какие-то химикаты… – меланхолически повторил Никита.
   – Они отобрали деньги! Что им еще нужно?! – в сердцах крикнула Аксинья.
   – Им свидетели не нужны… И руки марать не хотят, вот и скинули в эту клоаку в надежде, что сами здесь загнемся.
   Голос Никиты оставался для Аси единственной связью с внешним миром: хорошо, что он такого приятного тембра…
   – Как мне снять мешок? – снова запаниковала она.
   – Ползи ко мне, я попробую зубами.
   – Я вообще ничего не вижу!
   – А ты ползи, если можешь, на голос, – предложил Никита.
   – Так ты тогда говори чего-нибудь… Куда ползти-то?
   – Мне что рассказывать? Сказку? Или свистеть? Нет, ты же не змея, чтобы ползти на свист… – И Никита принялся травить анекдоты.
   Со стороны это выглядело абсолютным идиотизмом, но Аксинья под шуточки товарища по несчастью ползла на голос. Двигаться со связанными руками и ногами было очень тяжело. Казалось, змееподобные движения совсем не приближали к цели, а лишь выматывали последние силы.
   – Боже… не могу больше…
   – Давай, Ася, давай! Ну же, отталкивайся ногами… Ползи!
   – Легко сказать…
   – Да я вижу, что тебе нелегко, но ты старайся. Вот, молодец, еще метров пять…
   – Я хоть правильно ползу?
   – Да, четко на меня.
   – Никита, я просто чувствую, что вляпалась в какое-то дерьмо. Что у меня под руками? Такое склизкое, холодное, еще какие-то камни, стекла…
   – Ты меньше разговаривай… Береги силы. Не надо тебе знать, что у тебя на пути… Так, грязь да мусор. И потом, ты думаешь, я что-нибудь разгляжу? Здесь света нет, да и глаз у меня один заплыл, я говорил…
   – Как же я хочу до тебя доползти…
   – Я понимаю, меня многие хотят, – хохотнул Никита.
   – Наглец…
   – А ты – большая моралистка?
   – Честь блюду, – вздохнула она и снова поползла, стараясь не обращать внимания на боль в затекших конечностях и нарастающее удушье.
   Мешок на голове стал мокрым от пота и облепил лицо, перекрывая доступ хоть и не совсем свежего, но воздуха.
   Спокойный, красивый голос Никиты направлял ее. Он продолжал сыпать прибаутками.
   – Ты – молодчина, Ася! Осталось еще одно усилие… так, еще… Вот!
   Аксинья лбом уперлась во что-то твердое и теплое.
   – Что это?
   – Это моя нога, ты доползла… Теперь поднимись выше, только аккуратно, сейчас не до секса.
   – Меня сейчас стошнит от этих запахов…
   – Вот этого не надо!
   – Никита, а ты сам не можешь ко мне нагнуться?
   – Я, к сожалению, не могу.
   – Сейчас я отдохну, – прилегла Ася головой ему на ногу. – Так хорошо… Хоть кто-то живой и теплый…
   – Пока да.
   – Типун тебе на язык.
   – А я вообще горячий парень.
   Воцарилась напряженная тишина. Слышался только стук сердца – Ася не понимала, ее или Никитиного, – и где-то капала вода.
   Ногу свело судорогой. Она собралась с силами и попыталась подняться.
   – Всё, стой! – скомандовал Никита. – Нагни голову и не пугайся. Я попробую развязать веревки зубами и стянуть мешок.
   Ася замерла и вскоре почувствовала горячее дыхание на шее и какое-то движение. Никита посопел, покряхтел… и еще сильнее затянул мешок.
   – Как же это трудно! Подожди, сейчас… Ой, извини! Я не укусил? У меня что-то слюни текут, как у бешеной собаки. – Наконец-то он стянул мешок с головы Аси. – Тьфу! Ты свободна!
   Ася не сразу рискнула открыть глаза. А когда, наконец, решилась, то поняла, почему ее «сокамерник» говорил, что она не много потеряет, если и не увидит окружающей действительности. Пленники находились в заброшенном колодце, напоминавшем сточную яму, куда уже успели свалить немало мусора и другой гадости. Здесь было много ржавых железных баков. В некоторых местах они прохудились, и оттуда просачивалась зловонная жидкость.
   – Не нравится мне здесь, – прошептала она.
   – Мне тоже, – усмехнулся Никита.
   Ася, чуть не свернув шею, наконец-то посмотрела на него:
   – Ого…
   – Что?
   – Выглядишь еще хуже, чем эти баки с химикатами.
   – Я и чувствую себя не лучше.
   От костюма Деда Мороза на Никите остались только красные шаровары и белая майка, которая стала уже кроваво-черной. Не осталось ни бороды, ни наклеенных бровей… Кровоподтек на скуле, синяк на шее и разбитая губа – это только то, что сильно бросалось в глаза.