Любимова Алена. Птица колибри зимы не боится

   – Нет, все же давайте положим, – не уступал он.
   – Уверяю вас, это совершенно излишне.
   – А я уверяю: без сумки вам станет гораздо комфортнее.
   Пакет не выдержал. Тетрадки вместе с пирожками и творожками рассыпались по просторному салону Митиной машины.
   – Что у вас тут происходит? – просунулось ко мне во окошко лицо под низко надвинутой милицейской фуражкой. – Гражданка, вам помощь не требуется?
   – Нет, нет, все в порядке, – заверила я.
   Но представитель закона и после этого нас не оставил:
   – Все-таки попрошу ваши документы.
   Митя поморщился и полез в пухлую кожаную визитку. «Теперь он меня возненавидит» – я в панике рылась в сумочке, никак не находя паспорт.
   Наконец он нашелся. Милиционер, внимательно изучив наши документы, строго спросил:
   – Он кем вам приходится?
   – Будущим родственником, – опередил меня с ответом Митя.
   – А-а, жених, – масляно улыбнулся старший лейтенант.
   – Да нет, понимаете, жених не он, а его сын, – сбивчивой скороговоркой зачем-то начала объяснять я.
   Глаза у старшего лейтенанта стали квадратные.
   – Его сын ваш жених? – переводя взгляд с Мити на меня, а затем на мой паспорт, спросил представитель закона.
   – Не мой, а моей сестры, – продолжала втолковывать ему я. Мне почему-то тогда представлялось чрезвычайно важным, чтобы он правильно понял ситуацию.
   – Младшей сестры? – зачем-то решил уточнить милиционер.
   – Ну, не старшей же, – ответила я.
   – У вас, значит, и старшая есть? – кажется, его всерьез озаботило количество моих родственников.
   – Нету, нету у меня старшей! – меня вдруг начало охватывать раздражение. – И вообще, какое ваше дело?
   – Да, собственно, никакого. – Он вернул нам документы. – Я просто так, от чистого сердца. Вы уж так, знаете, поосторожней... отношения выясняйте. Ладно. С новосельем вас.
   Козырнув, он удалился. Мы, как стояли возле машины во время разговора с ним, так и застыли. Вернее, застыла я. Митя корчился от хохота.
   – Вы не знаете, при чем тут новоселье? – полюбопытствовала я.
   Митя, беспомощно махнув рукой, залился хохотом сильней прежнего. И я, не выдержав, последовала его примеру. Смех у моего будущего родственнике оказался тоже точь-в-точь, как у моего Мити. И действовал на меня с тою же заразительностью.
   – А он ведь наверняка нас за жениха с невестой принял, – вытирая слезы с глаз, сказал Митя.
   Он произнес это уже без смеха, наоборот, совершенно всерьез. Я пришла в замешательство. К счастью, он не стал развивать тему и, нагнувшись, начал собирать с пола тетради.
   – Я их все-таки положу на заднее сиденье. Не понимаю, чего вы сопротивлялись?
   – И сама не пойму. – Я пожала плечами.
   Он перелистнул страницу одной из школьных тетрадок.
   – О! Образ Катерины из «Грозы»! Неужели это все еще проходят?
   – Проходят, – подтвердила я.
   – Никогда не понимал эту Катерину, – выуживая из-под сиденья пирожки-творожки, продолжал он. – По-моему, если любишь, не надо ничего бояться. Сбежала бы и была бы счастлива.
   Лица его, когда он это говорил, я не видела. Лишь уши у него покраснели. Правда, возможно, из-за того, что он нагнулся. Тон, однако, показался мне многозначительным, и я ломала голову, к чему он принялся обсуждать несчастную Катерину из пьесы. Кстати, Катерину! Меня как ударило. Однако, сумев взять себя в руки, я выкрутилась:
   – Значит вы, Митя, мыслите как большинство моих нынешних учеников. Они, в основном, про «Грозу» пишут: «Не вижу, в чем проблема».
   Митя наконец вылез из-под сиденья и сел за руль.
   – Благодарю за комплимент, Катя. Теперь могу не сомневаться, что я вполне молод и современен.
   По пути наш разговор перешел на обсуждение предстоящей свадьбы Ольги и Ярика. Я все пыталась задать наводящие вопросы, ибо по-прежнему не была до конца уверена, кто передо мной. Однако мы слишком быстро доехали до моего дома, и мне удалось выяснить лишь одно: Митины родители некоторое время назад умерли. И все. Больше я ничего не успела спросить.
   Оставив машину перед моим подъездом, он предложил донести до квартиры тетради и пирожки-тво-рожки, лежавшие на заднем сидении. Прекрасный предлог, чтобы зазвать его домой и продолжить начатый разговор. Я уже собиралась согласно кивнуть, но в последний момент сообразила, что в квартире может оказаться Ольга, и неизвестно как она воспримет наше появление вместе с Яриковым отцом. Да и не выяснишь при ней ничего. И я торопливо проговорила:
   – Что вы, не надо. У меня еще один пакет есть.
   Мне показалось, что он разочарован. Впрочем, он тут же вылез из машины и начал сосредоточенно помогать мне. А потом, когда я уже протянула ему руку для прощания, спросил:
   – У вас мой телефон есть?
   Я помотала головой.
   – Не догадался в прошлый раз оставить, – продолжал он. – А нам сейчас с этой свадьбой постоянный контакт потребуется. И вы мне свой мобильничек оставьте.
   Я продиктовала свой номер. Он тут же занес его в память своего телефона, а мне протянул визитную карточку.
   – Тут и мобильный, и рабочий. Ну и, конечно, домашний. Но его-то как раз вы, наверное, знаете.
   Я покраснела. Если бы он догадался, как и с какой целью я его выяснила! К счастью, он не заметил моего замешательства, ибо уже садился в машину.
   – Так что, Катя, если какие вопросы, я вам буду звонить. И вы звоните, не стесняйтесь.
   На карточку я взглянула только дома. У меня перехватило дыхание. Там черным по белому значилось: «Иванов Дмитрий Сергеевич». Больше ни в какие совпадения я не верила. Это был мой Митя!
   Теперь меня волновал другой вопрос: почему у Ярика другая фамилия? Митин ли он сын? Выяснить это мне было чрезвычайно важно. И я в тот же вечер принялась расспрашивать Ольгу.
   Сестра моя мигом насторожилась.
   – Катя, ты о чем?
   – Но ведь у Ярика другая фамилия, чем у Дмитрия Сергеевича?
   – С чего ты взяла? – она явно об этом не знала.
   – У меня есть визитная карточка Дмитрия Сергеевича. Там написано, что он Иванов, а не Кречетов.
   – Покажи!
   Схватив карточку, она внимательно ее изучила.
   – Действительно. Я-то подумала, Дмитрий Сергеевич тебе по ошибке чужую визитку подсунул, но нет. Имя-отчество то же, и фирма его. Ничего не понимаю. А кстати, – Ольга хитренько глянула на меня, – когда это Дмитрий Сергеевич успел тебе ее дать? – Она помахала перед моим носом белым бумажным прямоугольником. – И почему сей вопрос возник у тебя, мама Катя, лишь неделю спустя после их исторического визита?
   К своему ужасу я почувствовала, что, во-первых, краснею, а во-вторых, не хочу объяснять. Однако скрывать правду от родной сестры тем более глупо. Ложь могла вскрыться через каких-нибудь полчаса, когда Ольга в очередной раз поговорит с Яриком. И я, слыша, как голос мой предательски дрожит, ответила:
   – Да, понимаешь, сегодня случайно по пути с работы домой встретила Дмитрия Сергеевича.
   Ольга продолжала молча просвечивать меня своими ясными голубыми глазами, явно не собираясь облегчать мою участь.
   – Он остановился и предложил меня подвезти на своей машине, – продолжала я обреченно бормотать.
   – Как бы невзначай, да? – с отчетливо уловимым подтекстом проговорила моя сестра. – Ты, Катя, вышла с работы, а Дмитрий Сергеевич, занятый глава фирмы, офис которой находится совсем в другом конце Москвы, вдруг совершенно случайно попал в наши Палестины и еще более совершенно случайно встретил тебя, чтобы довезти до дома.
   – Ольга! Прекрати нести чушь! – Стремясь хоть как-нибудь от нее защититься, я повысила голос, однако лишь усугубила свое дурацкое положение.
   Сестрица моя, похлопав ресницами, ангельским голосом отозвалась:
   – И именно потому, что я несу абсолютную чушь, ты, Катя, сейчас на меня орешь?
   – Извини. Но все действительно получилось случайно.
   – Знаешь, Катя, – Ольга нахмурилась, – мне эта история очень не нравится.
   – Какая еще история?
   – Что ты за моей спиной начала встречаться с Дмитрием Сергеевичем. Тебе самой не кажется, что выходит не совсем прилично? Еще не известно, как Ярик на такое отреагирует. Или ты решила мне свадьбу сорвать?
   – Оля, что ты несешь? Причем тут твоя свадьба? Вы с Яриком сами нас с Дмитрием Сергеевичем познакомили. Что же мне теперь прикажешь, если его случайно на улице встречу, от него бегать?
   – Мы не для того вас знакомили. Я ведь все вижу. И учти: для Ярика память о матери свята.
   – Но ничего же нету! На пустом месте скандал устраиваешь!
   – Да-а? – Ольга встала из кресла и подбоченилась. – Если бы было пустое место, ты про фамилию не у меня, а у него бы выяснила. Не понимаю, Катя, зачем врать? Ты ведь на этого Дмитрия Сергеевича явно глаз положила!

Глава VII

   Разговор с Ольгой мало того что ничего для меня не прояснил, так мы еще и поссорились. Я пожаловалась Гетке, которая в ответ обозвала меня полной и неизлечимой идиоткой. По ее глубокому убеждению, мне надо было не нервировать Ольгу глупыми вопросами, а набрать один из Митиных телефонов, раз уж они мне легально достались, и по-человечески выяснить с ним отношения. Если, конечно, я вновь не умудрилась напутать, и он не мой бывший Митя, а совсем другой, просто чем-то на него похожий. Но это, по мнению моей подруги, не столь уж важно, а действительно важно выяснить проблему до конца и успокоиться. Иначе я доведу и себя, и Ольгу и даже ее, Гету до нервного стресса. У нее, например, на этой почве и так бессонница началась. Постоянно думает об обоих Митях. И пока я все досконально не выясню, покоя ей не будет. Главное, она еще раз настоятельно советует мне, независимо от того, кем этот Митя окажется, обратить на него внимание. Ведь не зря же он оказался в нужный момент в нужном месте. То есть возле моей гимназии.
   – Кстати, чем он-то свое появление там мотивировал? – поинтересовалась она.
   – Да ничем. Я и не спрашивала. Меня милиционер с толку сбил. Но у меня сложилось впечатление, что случайно. Просто проезжал мимо и меня заметил.
   Гета расхохоталась.
   – Тебе, подруга, с твоей наивностью только в лохотрон играть. Идеальный клиент.
   – При чем тут лохотрон? Митя точно не знал, где я работаю.
   – Предположим, поверила, – прежним тоном продолжала она. – Но, проезжая, он ведь заметил тебя!
   – Да. Причем со спины.
   – Вот именно. А это о многом говорит. Значит, ты в первую встречу произвела на него неизгладимое впечатление. И кстати, еще раз подтверждается мое давнее наблюдение: мужики в первую очередь западают не на лицо, а на попу.
   Мне лично Геткино давнее наблюдение всегда представлялось спорным, но в данном случае меня волновало другое: он узнал меня со спины! Узнал практически незнакомого человека. И к тому же остановился, да еще, при всей своей занятости, окликнул и довез до самого дома. То есть ему хотелось со мной пообщаться. Ему было приятно! Ведь никаких дел ко мне у него на тот момент не возникло. Выходит, я ему понравилась! Или это мой прежний Митя, который в свою очередь не окончательно уверен, что я – это я?
   Мучиться дальше мне было невмоготу. Дождавшись, когда осталась в квартире совершенно одна, я дрожащим пальцем набрала номер Митиного мобильного, и едва услышав его «алло!», на одном дыхании выпалила:
   – Здравствуйте, Митя, это Катя, мне очень надо срочно с вами встретиться.
   – У вас что-то случилось? Серьезное?
   – Да нет, не случилось, но очень надо. Желательно бы сегодня. – Меня уже всю трясло, и я готова была прервать разговор.
   – М-м-м. Сегодня... – Кажется, он прикидывал, сможет ли.
   – Именно сегодня, – из последних сил выдавила я.
   – Тогда вот что, – деловито проговорил он. – Вы не против сегодня со мной поужинать? Часиков в девять? Я, конечно, за вами заеду.
   Последнюю фразу он произнес утвердительной скороговоркой, будто вдруг испугался, что я откажусь.
   – Только не поднимайтесь в квартиру! Я сама буду ждать у подъезда! Не хочу, чтобы Ольга узнала! А лучше даже не у подъезда, а у метро. Позвоните, когда будете подъезжать!
   Я немедленно пожалела о своих словах, услышав его встревоженный вопрос:
   – Какие-то проблемы с Олей?
   – В общем, нет. Просто хочу сперва с вами поговорить, чтобы она не знала.
   – Заинтриговали.
   – Это не то, о чем вы подумали, – зачем-то ляпнула я.
   – Я еще не успел ни о чем подумать, – он явно пребывал в замешательстве, – потому что ничего не понимаю.
   – Вот я и хочу, чтобы мы с вами встретились и вы поняли.
   – А я не против. Наоборот, даже сам хочу с вами встретиться. И ужин, обещаю, будет вкусный. Итак, в районе половины девятого прошу вас быть готовой. Ждите моего звонка. Ах ты, черт! Чуть в крыло не ударили! Извините, Катя. Тут такая пробка. Я отключаюсь.
   Я в изнеможении откинулась на спинку кресла и зажмурила глаза. Перед ними плыли черные круги. Сердце бешено колотилось. После короткого разговора с Митей я чувствовала себя на последнем издыхании. Немного придя в себя, я принялась мысленно себя ругать. Очнись, Катерина! Сколько тебе лет? Не поздновато ли для роли Джульетты? Да и Митя давно не Ромео. А я? Взрослая тетка, ведущая себя будто влюбленный подросток. И вообще, я сейчас поговорила по телефону с пока еще всего лишь будущим свекром моей сестры. Что если он меня расценивает просто как сестру будущей невестки, а все остальное – плод воспаленной фантазии двух одичавших от одиночества женщин? Хотя нет, не может такого быть. Все как раз говорит об обратном...
   Так я сидела и размышляла, то взлетая до небес, то вновь опуская себя на землю, пока взгляд мой случайно не упал на часы. Кошмар! Пятнадцать минут девятого, а я расслабляюсь. Неодетая, ненакрашенная, а Митя через четверть часа уже позвонит. И я бросилась со всех ног в ванную приводить себя в порядок.
   Мне повезло: Ольга и Ярик где-то гуляли. Кажется, они подыскивали что-то к свадьбе, и я могла выйти из дома, не отвечая на неизбежные расспросы сестры, куда это я так вырядилась. Врать не хотелось, но правду говорить тоже было нельзя. «Ладно, проскочили», – думала я, уже стоя возле метро.
   Митя подрулил почти тут же. Я села рядом с ним в машину и изумилась. Он был гладко выбрит. От трехдневной щетины не осталось следа. А ведь она была и при первой нашей встрече, и при второй. Неужели он для меня побрился, чтобы лучше выглядеть? Митино лицо и впрямь показалось мне сегодня гораздо моложе, а главное, гораздо сильнее прежнего похожим на лицо моего Мити. Для меня или не для меня? Возможно, у него днем была важная встреча? Деловая или, к примеру, с женщиной? Я осторожно потянула носом. Сквозь дым от Митиной сигареты явственно проступал запах дорогого парфюма. Похоже, он воспользовался им совсем недавно. Перед тем, как поехал ко мне. Значит, есть шанс, что он и побрился специально для меня.
   Мы ехали по направлению к центру города. Молчание затягивалось. Митя ничего не говорил, и на лице у него застыло весьма мрачное выражение. Я тоже не знала, с чего начать, и лишь исподволь рассматривала его. На подбородке у него оказалась ямочка. Митина ямочка!
   – Митя, – прошептала я.
   – Что? – Он дернулся. – Ах, да, простите, Катя. Я не сказал, куда вас везу. А надо бы. – Губы его растянулись в совершенно Митиной улыбке! – Надеюсь, вы любите итальянскую кухню?
   «Я тебя! Тебя люблю!» – хотелось крикнуть мне, однако я лишь молча кивнула.
   – Нет, вы, пожалуйста, не деликатничайте. Если вам органически чужды пиццы-равиоли, предлагаю на выбор любой другой ресторан Москвы.
   – Какая разница, – разговоры о ресторане мне надоели, и я решилась. – Митя, ты... Это ты?
   Он резко затормозил. До сих пор диву даюсь, как в нас никто не врезался. Машины, истошно сигналя, объезжали нас, но Митя не трогался с места. Побелевшие его пальцы вцепились в руль, он невидящим взглядом смотрел вперед.
   Я повторила:
   – Митя, это ты?
   – А ты сомневалась? Сильно изменился, да? Зато ты почти не изменилась. Я тебя сразу узнал.
   Он по-прежнему не отрывал глаз от дороги.
   – Почему же ты ничего не сказал?
   – А что мне надо было говорить? Ты меня не узнала. Да и встретились мы из-за детей. Как-то глупо при них... А потом мне показалось, что ты все-таки меня узнала, но не хочешь ворошить прошлое. И я решил, что, может, оно и лучше. Ты ведь тогда мне зачем-то все наврала.
   – Ты знал?
   – Ничего я не знал, – его голос звучал сердито и одновременно обиженно. – Только теперь и вычислил. Сперва я, когда к вам вошел и тебя увидел, страшно перепугался. Душа в пятки ушла. Ведь Ольга могла быть моей дочерью!
   – Да уж, такой вариант был бы почти смертельным – согласилась я. – Пришлось бы детям жизнь испортить. Какая тогда бы свадьба! Брат с сестрой. Единокровные.
   – Это бы им как раз не грозило, – ответил он. – Я ведь Ярику не биологический отец. Усыновил его и вырастил...
   – А я-то думала...
   – Понимаю, – Митя по-прежнему упорно не желал смотреть на меня. – Ты, конечно, решила, что я сперва кому-то сделал ребенка, а после, циник коварный, тебя охмурил.
   – Каюсь. – Мне не хотелось больше ничего скрывать. Между нами и так пролегло слишком много неправды.
   – Неужели ты действительно могла так подумать?
   – А что мне прикажешь думать, если ты явился ко мне домой с сыном – ровесником моей сестры?
   – Впрочем, я сам хорош. Поверить тому, что ты тогда нагородила! Как я мог? С ума, что ли, спятил? Но как ты-то могла? Неужели боялась, что я тебя брошу в беде? Поженились бы и вырастили твою Ольгу.
   – Тогда бы она точно не встретилась с Яриком. – У меня отчего-то вырвался нервный смешок, хотя мне совсем было не до смеха.
   Мне хотелось кинуться ему на шею и просить прощения, но и он пускай просит прощения, что поверил мне, ничего не заметил и даже не попытался выяснить, что со мной происходит.
   – Да-а.. Глупые мы были... – между словами он делал длинные паузы, и они камнем падали в пустоте машины. – Своими собственными руками... лишили себя счастья... А теперь...
   – Теперь уже поздно. – Я, кажется, поняла, к чему он клонит и решила предупредить удар.
   – Поздно? – он наконец резко повернулся ко мне. – Это только нам с тобой, Катя, решать. У тебя... у тебя сейчас кто-нибудь есть?
   – Ни-ко-го. А у тебя?
   Митя отвел глаза, а у меня все внутри замерло.
   – Ничего серьезного, – пожевав губами, откликнулся он.
   – Митя!
   Тут он словно очнулся, и я очнулась, и мы вдруг увидели и осознали, что все еще торчим посредине дороги, вынуждая другие машины нас объезжать. Как еще милиция не появилась! Счастье, что час «пик» прошел, и автомобилей было сравнительно мало.
   – Едем в ресторан, – решительно сказал Митя. – Там ты мне дорасскажешь, а я – тебе.
   Есть мне уже не хотелось, и я робко попробовала возразить:
   – Да я как-то совсем...
   – Зато я совсем голодный!
   И мы понеслись навстречу итальянской кухне.
   Он остановил машину возле ресторана в тихом переулке. Я уже собиралась выйти, когда Митя хриплым голосом произнес:
   – Погоди.
   Он резко притянул меня к себе и принялся жадно целовать. Сквозь двадцать лет и сильный запах табака, я снова ощутила вкус Митиных губ, таких же нежных, жадных и желанных, как во времена, которые я считала для себя давно и безвозвратно ушедшими. Мое тело ожило, и я хотела вся-вся прижаться к нему, но мы были в машине и могли лишь снова и снова начинать целоваться, и когда на мгновение отрывались друг от друга, я лишь повторяла:
   – Митя, мой Митя, мы снова вместе.
   А потом наши губы опять сливались. Вдруг Митя простонал:
   – Черт, как тут неудобно.
   – Но нас ведь тут никто не видит, – стала успокаивать его я.
   – Да в прямом смысле неудобно, – объяснил он. – Руль этот проклятый мешает и рычаг передач. Понаделали всякого. Камера пыток. Ладно, Птица колибри, ты посиди, а я мигом.
   Не успела я слова произнести в ответ, как он выскочил из машины, заблокировал двери пультом и скрылся за дверью ресторана.
   Я осталась в полном замешательстве. Неужели Митя решил меня таким образом проучить за прошлое вранье? Сам ушел, а меня тут запер? Нет, не может такого быть. Тем более, ведь уходя, он назвал меня Птицей колибри! Я теперь снова Птица колибри! Он снова со мной! Митя со мной! И какое везение, что мы оба оказались свободны!
   Только вот что мы скажем Ольге и Ярику? Сразу вообще ничего нельзя говорить. Надо их постепенно подготовить. Но как же я счастлива!
   Счастье рвалось из меня наружу, и я должна была срочно с кем-то поделиться. Митя все не возвращался. Я позвонила Гетке.
   Подруга, внимательно выслушав мое восторженное верещание по поводу второго обретения Мити, сперва прокомментировала мой рассказ самодовольным – «Я же говорила!», а затем поинтересовалась, где я нахожусь.
   – В Митиной машине. Он меня запер.
   – А сам?
   – В ресторан ушел. Двадцать минут уже нету.
   – Ну, мужики пошли! – возопила Гета. – Такого, признаться, еще не слышала. Закадрил девушку, и жрать отправился, а тебя запер, чтобы дожидалась тепленькая и не сбежала.
   – Он вроде про жрать ничего не говорил. Просто ушел.
   – И нету? – охнула Гета.
   – В том-то и дело.
   – А зачем он туда пошел?
   – Не знаю. Он мне не сказал.
   – Подруга, он вообще хоть что-нибудь перед уходом тебе говорил?
   – Да. – Я засмеялась. – Что ему неудобно.
   – В каком смысле?
   – Руль мешает и этот... рычаг передач.
   – Катюха, чем вы там занимались?
   – Всего-навсего целовались.
   – Тогда мне все ясно. Физиология. Пописать пошел. До меня другое не доходит: почему, если вы ехали в ресторан, он не взял тебя вместе с собой? Посадил бы тебя за столик, а сам удалился на пять минут.
   – Не знаю. И для пописать он слишком долго отсутствует.
   Счастья моего чуть убыло, и я уже впрямь начинала волноваться.
   – Или живот у него прихватило? – терялась в догадках Гета.
   – Да нет. Не похоже. Он довольный такой ушел, весь сиял.
   – Он сиял! – В голосе Геты зазвучало негодование. – А ты волнуйся. Сколько, скажи на милость, ты собираешься там сидеть?
   – Так он меня запер.
   – А если он только утром появится? Вдруг он решил тебе отомстить, чтобы ты больше никогда в жизни с ним так не поступала, как тогда?
   И так как мне самой это подозрение приходило в голову, я вдруг заволновалась.
   – Тогда что же делать? Нет, Гетка, не может быть. Митя назвал меня Птицей колибри!
   – Отвлекающий маневр, – отрезала она. – Знаешь, я сейчас к тебе выезжаю. Диктуй адрес.
   – Митя не мог так поступить, – убеждала я.
   – Диктуй адрес, – повторила Гета.
   – Да не знаю я адреса... К тому же и незачем! Он идет! Пока!
   Митя действительно выходил из услужливо распахнутой швейцаром двери. В руках он держал огромный сверток. Пискнула блокировка. Митя открыл заднюю дверь.
   – Засиделась, Птица колибри? – он водрузил сверток на заднее сидение. – Ой, что это? Катя! Прости! Совсем забыл! Там тебе, но подать не могу. Спаси! Цветы возьми!
   Я перегнулась назад. Добрую половину заднего сиденья занимал огромный букет бордово-фиолетовых махровых тюльпанов. Я с трудом перетащила цветы к себе на колени.
   – Митя, ты сумасшедший, куда так много?
   – Двадцать один. Двадцать лет разлуки и еще один, чтобы мы никогда не расставались.
   – А в ресторан мы разве не пойдем?
   – Мне пришла в голову мысль гораздо лучше, – садясь за руль, принялся объяснять он. – У моей фирмы тут, неподалеку, квартира есть для переговоров или, если кто нужный приедет, поселить. Сейчас она свободна. Поедем туда. А еды мне, видишь, сколько навернули. Зачем нам с тобой в ресторане мучиться и друг на друга через стол глядеть?
   – Это было бы неудобно, – хихикнула я.
   – Издеваешься, да? – ухмыльнулся Митя. – Ты извини, что домой не приглашаю. Я-то с гораздо большим удовольствием. Но представляешь себе, если Ярик вдруг явится, да еще в компании твоей Ольги. Действительно будет неудобно.
   Он явно настроился на большее, чем ужин.
   Так и случилось. Поужинали мы гораздо позже, чем приехали на квартиру. А до этого снова была любовь. И разгоряченные наши тела обдувал не крымский, конечно, однако теплый весенний ветер, напоенный, хоть и не южным ароматом, но явственно ощутимым пьянящим запахом свежей травы и только что распустившихся тополиных листьев. И кровать, как прежде, была чужая, казенная (планида наша с Митей такая!), только не скрипучая и узкая, как в «Спутнике», а широкая, новая, с очень удобным ортопедическим матрасом. Так что некий прогресс наблюдался. И словно стерло бездну двух десятилетий, прожитых врозь, и мы снова были единым целым, и, как тогда, упивались свалившимся на нас счастьем.
   А потом, уже ближе к полуночи, мы, полуголые, завернутые в простыни, набросились на шедевры итальянской кухни. Митя жадно запихнул себе в рот целый кусок уже чуть теплой пиццы.
   – Ты похож на римского патриция! – засмеялась я.
   – А ты на патрицианку, – с полным ртом отозвался он, наливая в бокалы бордовое «Кьянти». – Твое здоровье, Птица колибри! Наше здоровье!
   Мы выпили, и я услышала звонок телефона. Мелодия моего мобильного. Он звонил в сумочке, которую я бросила в передней. «Ольга!» – пронеслось в голове. Я ведь ее не предупредила, что вернусь поздно. Первый раз за всю жизнь не предупредила! И что я ей теперь скажу? Однако мобильный уже не звонил. Я посмотрела на дисплей. На нем и впрямь высветился Ольгин номер.
   – Кошма-ар, – схватилась я за голову. – Сестра меня убьет.
   Проверив непринятые номера, я убедилась, что звонила не только Ольга, но и Гетка, и умнее всего мне показалось начать с нее.