Страница:
Возле будки Женька скинула рюкзак в траву. Сначала нужно очистить стену от грязи и ошметков паутины. Потом набросать светлой краской контуры будущего рисунка. Оценить издалека, всё ли получилось, и приступить к превращению бледно-розовой стены в творение стрит-арта.
На такую работу обычному, пусть даже очень опытному художнику, нужно полдня. Если не больше. Женька же рассчитывала управиться за полчаса – режим ускорения Людей крыш давал ей немало преимуществ перед заносчивыми коллегами-парнями.
Струя светло-серой краски ударила в потрескавшуюся штукатурку. Часть мелких капель взвилась в воздух кудрявым облаком, чтобы осесть на рукаве мастерки. Хорошо, что униформа кошек отталкивает любую грязь – идеальная одежда для граффити.
Взбреди в голову кому-нибудь из жильцов ближайших домов выглянуть в окно, он увидел бы странную, если не сказать пугающую, картину. Возле будки чернильным сгустком металась тень, а на светлой стене, словно сам собой, появлялся рисунок. Вот возникли контуры мрачных домов. Луна уставилась в темноту двора совиным глазом. Вокруг нее заклубились кружева ночных облаков. Небо впитало насыщенный цвет фиолетового баллончика. И, наконец, на переднем плане появилась фигурка зависшего в прыжке человека. Он успел оттолкнуться от горбатой крыши позади себя, но еще не долетел до черной громадины следующего дома. Однако сомнений не возникало: долетит, не упадет. Что-то в пластике ночного прыгуна подсказывало: ему приходилось преодолевать и не на такие расстояния.
Поменяв кэп – насадку на баллончик, Женя начала прорабатывать мелкие детали. Свет нарисованной луны выхватил из темноты голову летящего человека, и стало понятно, что волосы у него медного цвета.
Кусок вышел относительно не большим. Пять метров в ширину и три в высоту. Даже краска в баллонах еще осталась. Женька напоследок окинула взглядом свою работу и разрешила себе довольную улыбку. Теперь последний аккорд – ее фирменный тэг. Она достала из рюкзака трафарет, приложила к стене и, точно музыкант, сыгравший сложный пассаж, мягко коснулась финальной клавиши – распылителя черного баллона. На нижней части рисунка появилось затейливое сплетение латинских букв: MissTic. Этим именем, позаимствованным у французской художницы, Женька подписывала все свои работы.
Она уже начала складывать снаряжение в рюкзак, когда услышала за спиной шаги. К трансформаторной будке вышли двое. Оба в темных деловых костюмах.
– Евгения Смородина? – обратился один с лицом повзрослевшего пионера-героя. Не то чтобы Женька видела много пионеров, да еще и героев. Просто обычно мама называла так мужчин с особым типом внешности – приятных, с честным взглядом и твердым подбородком.
– Ну, да. Это я.
– Доброй ночи. Майор Угробенко, Анатолий Валерьянович, – он протянул открытую корочку, где синим по белому было написано «Федеральная служба безопасности». – А это майор Рябухин. Павел Иванович.
Майор Рябухин был, наверное, вдвое старше напарника. Если пионер-герой выглядел лет на тридцать, то Павлу Ивановичу можно было дать все шестьдесят. Невысокий, плотный, с густыми поварскими усами и лукавым прищуром светлых глаз, он неплохо бы смотрелся за штурвалом речного суденышка. Из тех, что катают туристов вдоль городского пляжа.
– Очень приятно.
– Нам тоже, – голос у Рябухина оказался мягким, с запрятанным в глубине рокотом. – Женечка, мы хотим пригласить тебя к себе в управление. Для небольшой беседы.
– Прямо сейчас? – удивилась Женька.
– Да, дело важное, а помочь можете только вы, – пионер-герой предпочитал обращаться к тринадцатилетней Женьке на «вы». – Не волнуйтесь – ваш папа в курсе.
– Вы ему звонили?
– Конечно, – ласково улыбнулся Рябухин. – Позвонили, в известность поставили, все чин чинарем. Через часик он за тобой приедет.
Оба майора уставились на Женю в доброжелательном ожидании. Она поймала себя на симпатии к ночным визитерам и желании сделать, как ее просят, не задавая лишних вопросов. В конце концов, боятся нечего. Вряд ли Федеральную службу безопасности волнует живопись на стенах. А других преступлений Женька за собой вспомнить не могла. Значит, майорам и впрямь нужна ее помощь. Так чего бы не пойти навстречу? Будет потом, что обсудить с отцом. Нужны же им общие темя для разговоров.
– Как поедем? – деловито поинтересовалась Женька, вскидывая рюкзак на плечо.
– В карете, разумеется! – улыбнулся майор Рябухин и раздвинул кусты.
Глава 5
На такую работу обычному, пусть даже очень опытному художнику, нужно полдня. Если не больше. Женька же рассчитывала управиться за полчаса – режим ускорения Людей крыш давал ей немало преимуществ перед заносчивыми коллегами-парнями.
Струя светло-серой краски ударила в потрескавшуюся штукатурку. Часть мелких капель взвилась в воздух кудрявым облаком, чтобы осесть на рукаве мастерки. Хорошо, что униформа кошек отталкивает любую грязь – идеальная одежда для граффити.
Взбреди в голову кому-нибудь из жильцов ближайших домов выглянуть в окно, он увидел бы странную, если не сказать пугающую, картину. Возле будки чернильным сгустком металась тень, а на светлой стене, словно сам собой, появлялся рисунок. Вот возникли контуры мрачных домов. Луна уставилась в темноту двора совиным глазом. Вокруг нее заклубились кружева ночных облаков. Небо впитало насыщенный цвет фиолетового баллончика. И, наконец, на переднем плане появилась фигурка зависшего в прыжке человека. Он успел оттолкнуться от горбатой крыши позади себя, но еще не долетел до черной громадины следующего дома. Однако сомнений не возникало: долетит, не упадет. Что-то в пластике ночного прыгуна подсказывало: ему приходилось преодолевать и не на такие расстояния.
Поменяв кэп – насадку на баллончик, Женя начала прорабатывать мелкие детали. Свет нарисованной луны выхватил из темноты голову летящего человека, и стало понятно, что волосы у него медного цвета.
Кусок вышел относительно не большим. Пять метров в ширину и три в высоту. Даже краска в баллонах еще осталась. Женька напоследок окинула взглядом свою работу и разрешила себе довольную улыбку. Теперь последний аккорд – ее фирменный тэг. Она достала из рюкзака трафарет, приложила к стене и, точно музыкант, сыгравший сложный пассаж, мягко коснулась финальной клавиши – распылителя черного баллона. На нижней части рисунка появилось затейливое сплетение латинских букв: MissTic. Этим именем, позаимствованным у французской художницы, Женька подписывала все свои работы.
Она уже начала складывать снаряжение в рюкзак, когда услышала за спиной шаги. К трансформаторной будке вышли двое. Оба в темных деловых костюмах.
– Евгения Смородина? – обратился один с лицом повзрослевшего пионера-героя. Не то чтобы Женька видела много пионеров, да еще и героев. Просто обычно мама называла так мужчин с особым типом внешности – приятных, с честным взглядом и твердым подбородком.
– Ну, да. Это я.
– Доброй ночи. Майор Угробенко, Анатолий Валерьянович, – он протянул открытую корочку, где синим по белому было написано «Федеральная служба безопасности». – А это майор Рябухин. Павел Иванович.
Майор Рябухин был, наверное, вдвое старше напарника. Если пионер-герой выглядел лет на тридцать, то Павлу Ивановичу можно было дать все шестьдесят. Невысокий, плотный, с густыми поварскими усами и лукавым прищуром светлых глаз, он неплохо бы смотрелся за штурвалом речного суденышка. Из тех, что катают туристов вдоль городского пляжа.
– Очень приятно.
– Нам тоже, – голос у Рябухина оказался мягким, с запрятанным в глубине рокотом. – Женечка, мы хотим пригласить тебя к себе в управление. Для небольшой беседы.
– Прямо сейчас? – удивилась Женька.
– Да, дело важное, а помочь можете только вы, – пионер-герой предпочитал обращаться к тринадцатилетней Женьке на «вы». – Не волнуйтесь – ваш папа в курсе.
– Вы ему звонили?
– Конечно, – ласково улыбнулся Рябухин. – Позвонили, в известность поставили, все чин чинарем. Через часик он за тобой приедет.
Оба майора уставились на Женю в доброжелательном ожидании. Она поймала себя на симпатии к ночным визитерам и желании сделать, как ее просят, не задавая лишних вопросов. В конце концов, боятся нечего. Вряд ли Федеральную службу безопасности волнует живопись на стенах. А других преступлений Женька за собой вспомнить не могла. Значит, майорам и впрямь нужна ее помощь. Так чего бы не пойти навстречу? Будет потом, что обсудить с отцом. Нужны же им общие темя для разговоров.
– Как поедем? – деловито поинтересовалась Женька, вскидывая рюкзак на плечо.
– В карете, разумеется! – улыбнулся майор Рябухин и раздвинул кусты.
Глава 5
Карета оказалась прокуренным автомобилем, а «часик», судя по всему, грозил обернуться целой ночью. Женьку провели в крохотный кабинет, усадили на «удобное», как электрический стул, пластмассовое кресло и включили запыленный телевизор.
– Нам нужно знать ваше мнение, – туманно заметил Угробенко. Майоры уселись по обе стороны от экрана, так, чтобы видеть лицо своей гостьи.
Уже через пару минут после начала киносеанса Женьке стало плохо. Она старалась не смотреть фильмов с названиями, вроде, «Пила» и «Челюсти», поэтому сейчас оказалась не готова к виду растерзанных человеческих тел под улицей Гобелен. Свет камеры, словно театральный софит, выхватывал из темноты катакомб все новые подробности. Одна отвратительнее другой.
– Зачем вы это мне показываете?
– Смотрите дальше, – мягко попросил Угробенко.
На экране появилась шеренга мумий в испанской церкви. Серые лица с раскрытыми ртами. Женька зажмурилась. Она и представить не могла, насколько жутко выглядит человек, высушенный депфером. Потом кабинет наполнил гул аттракционов в австрийском парке. Смерть по версии Людей ветра была не менее страшной, чем смерть от Людей глубины.
Угробенко поставил запись на паузу.
– Где вы были сегодня утром?
– В школе, историю сдавала, – Женька, как загипнотизированная, разглядывала застывшую на экране картинку с летящей по воздуху кабинкой. Она сорвалась с колеса обозрения. Внутри нее метались люди.
– Это не так. Мы знаем, вы были там. – Угробенко кивнул на телевизор. – Расскажите нам.
– Что? Что я должна рассказать?
Майоры в унисон вздохнули, и пионер-герой снова пустил запись.
Происходившее дальше тянуло на загадку для сериала «Непознанное». За катастрофой в Вене последовала нарезка съемки уличных видеокамер с мест трагедий, и Женька обнаружила на экране себя. Сначала ей показалась, что девчонка с синим рюкзаком за плечами просто похожа на нее. Но едва Угробенко увеличил кадр, стало очевидно: нет, не похожа – это она и есть. Вон красная полоса на щеке – след от фибры Учура. И чернильное пятнышко на воротничке рубашки. Точная копия Жени Смородины задумчиво разглядывала вход в «Пещеру ужаса» в венском парке. А еще сидела на ступенях испанской церквушки. И не спеша брела по парижской улице.
– Ерунда какая-то! Меня там не было!
– Послушайте, девушка, сегодня при невыясненных обстоятельствах погибли больше ста человек. Вы находились рядом с каждым из мест преступлений. С каждым! – голос Угробенко враз растерял свою мягкость. – Эти теракты расследуем не только мы. Задействованы очень серьезные силы. Вы меня понимаете? Ваш папа не сможет вас защитить.
– Меня не надо защищать! Я ничего не сделала!
– Ничего не сделали? Знаете, как уголовный кодекс называет это «ничего» – пособничество терроризму! У вас есть последний шанс окончательно не сломать себе жизнь – всё нам рассказать. Сейчас.
– Да нечего рассказывать! Я историю сдавала. Спросите, у кого хотите!
Как только Угробенко мог ей нравиться? Более неприятного типа еще стоило поискать.
– Девочка, я понимаю, ты запуталась, – вступил в разговор Рябухин. – Всякий в твоем возрасте может связаться с нехорошей компанией. Мы поможем тебе, если ты поможешь нам.
Женька не выдержала.
– Вы себя-то слышите? Если я была на каждом из трех мест преступлений, значит, находилась в трех странах одновременно! Телепортировалась, что ли? – она уставилась исподлобья на фээсбэшников. Знает ли эта парочка про Радужное лассо? Теоретически Женька могла проделать похожий фокус с помощью способностей Людей ветра, а практически искусство мгновенного перемещения так и осталось пока неосвоенным.
Рябухин с Угробенко ничего о Радужном лассо не знали. Выражение их лиц стало кислым, как неспелая антоновка, и фээсбэшники молча покинули кабинет. Наверное, пошли решать, что делать со своей пленницей дальше.
– Эй, а вы моему отцу позвонили? – крикнула она в закрытую дверь. – Когда он приедет?
Но ответа не последовало. Неужели Морок решил, что она обойдется без его помощи? Значит и правда не может ничего сделать. То есть нужно выкручиваться самостоятельно. Женька прикрыла глаза и до мельчайших подробностей представила лицо Угробенко. В ее голове немедленно возник приглушенный голос майора.
– Мы только начали. Посмотрим, как эта соплячка через пару часов запоет.
– Ох, Толя, сел я с тобой в лужу. Нужно было скинуть инфу наверх и не париться.
– Не дрейфь, Пал Иваныч. Лучше дырку под орден сверли – раскрытие само в руки идет.
– Послушай меня, девчонка-то не простая. До тебя дошло, кто ее отец?
– Из наших?
– Да черт его разберет, из наших или из ваших. Про СКК слышал?
– «Люди в черном» местного разлива?
– Не смейся над тем, чего не знаешь. Я когда тридцать лет назад в Систему пришел, с ним сталкивался по одному делу. Он тогда у нас еще не работал. Так вот, скажу тебе, я за эти годы стал седым, как лунь, живот отрастил, артрит заработал, а этот Мороков вообще не изменился. Точно время не для него идет. Да и ребята много всякого болтают. Опасный это человек. Злопамятный.
– Ничего, если девка расколется, нам на твоего Морокова трижды положить будет. Победителей, как ты знаешь, не судят…
Женька прервала связь.
Оставаться здесь дольше не имело смысла. Если честно, она чувствовала себя полной дурой – надо же было повестись на приторные улыбочки! Увы, теперь просто так не сбежишь. Во-первых, на входе в здание у нее забрали сотовый телефон. Если люди, обещавшие помочь Тимке, решат с ней связаться, то вполне вероятно сделают это по мобильнику. То есть бросить его здесь она не может. Во-вторых, стоит перемахнуть через подоконник, как ее, скорее всего, объявят в розыск. Даже если этот допрос – всего лишь самодеятельность двух майоров, откровенное бегство будет выглядеть как признание вины. Тогда останется только спрятаться в городе крысюков и наблюдать за предсмертными мучениями Тимофея. Женька потерла онемевшее от усталости лицо: надо сделать так, чтобы майоры сами ее отпустили. Еще и платочками из окна помахали.
– Что за… – молодой майор замер на пороге. Его озадачил стул. Если быть точным, отсутствие на нем задержанной. – Куда она делась?
Рябухин вошел следом и суетливым движением закрыл дверь на ключ.
– Да здесь она. Правда Женечка? – громко спросил старший из напарников с интонацией воспитателя ясельной группы, который обнаружил содержимое детского горшка в своем кармане, но старается держать себя в руках.
– Конечно, правда, – немедленно отозвалась Женька, выходя из-за пыльного шкафа.
Игра в прятки позволила оказаться ей возле двери, за спинами фээсбэшников. Пара коротких движений, и на ручке появился кокетливый бантик из бледно розовой фибры. Ее противоположный конец был прочно привязан к батарее. Теперь майоры не смогут покинуть кабинет без Женькиной помощи.
– У нас, как бы, есть к тебе еще пара вопросов, – проворчал Угробенко. – Вернись на место.
– Только пара? Потом отпустите? – Женька захлопала ресницами с преувеличенной наивностью. – Тогда я не буду садиться – тут постою, – и, сунув руки в карманы кутки, облокотилась о стену.
– Нет, родная, так не положено! – ласково объяснил Рябухин.
Он двинулся к Жене, но отчего-то промахнулся и уперся в шкаф. Майор смущенно поправил усы и повторил попытку. Снова мимо – Рябухи вернулся к пустому стулу.
Раздраженный Угробенко решил помочь коллеге, но тоже не смог добраться до девчонки. Нечистая сила, прочно обосновавшаяся в кабинете, привела его к двери.
– Не понял… – Угробенко сдобрил реплику крепким словом и вытер рукавом рубашки вспотевший лоб. – Это полтергейст, что ли?
Еще пара попыток вернуть задержанную на место результата не дали. Как ни старались фээсбешники, у них не получалось подойти к дочери Морокова ближе чем на полтора метра. Женька стояла в треугольнике невидимых ни для кого кроме нее фибр. Его вершина цеплялась за стул, а два других угла упирались в шкаф и дверной косяк. Майоры скользили вдоль натянутых нитей, но прорваться внутрь не могли.
– Слушай, ты тут пока побудь с ней, Пал Иваныч, а я, того… выйду, – нервно сказал Угробенко. За прошедшие пять минут майор успел вспотеть, словно находился не в прохладном кабинете, а в натопленной сауне. Под мышками и на спине образовались мокрые пятна, светлые волосы собрались в жалкие сосульки, а физиономия пионера-героя покрылась испариной.
– Я с тобой! – у Рябухина дела обстояли не лучше. Пышные усы обвисли, сделав своего хозяина похожим на грустного моржа. Пожилой майор начал слегка приплясывать, словно в штаны к нему забрались пара белок.
К разочарованию сотрудников ФСБ, дверь оказалась надежно закрыта. Ключ легко поворачивался в замке, но выйти наружу это не помогало.
– Эй, да нас заперли! – Угробенко внезапно осип.
– Но замок-то открыт, – засомневался Рябухин.
Оба майора больше не могли стоять на месте. Они начали нарезать круги по кабинету, с жадностью поглядывая в зарешеченное окно. Женьке не нужно было объяснять причину этих метаний. Едва фээсбэшники вернулись в кабинет, как она слегка повысила уровень жидкости в их организме. При этом использовала один прием, которому научил ее знакомый депфер. Сейчас отважным майорам больше ордена, повышения по службе и премии хотелось в туалет.
Увы, окно облегчить их муки не могло. Оно находилось как раз над главным входом в здание. Возле ступеней из красного мрамора уже успела припарковаться пара темных автомобилей, явно принадлежавших начальству. Вряд ли оно обрадуется, если кто-то из сотрудников ведомства воспользуется форточкой вместо нужника.
Глянув вниз, Угробенко жалобно всхлипнул.
– Я больше не могу.
– Терпи, – сжал кулаки Рябухин.
Женька едва не прыснула. Майоры сейчас очень походили на двух отчаянных разведчиков, готовых умереть, но не выдать врагу Военной тайны.
– Вам не помочь? – участливо спросила она. – Дверь открыть?
– А ты можешь? – Угробенко даже перестал пританцовывать.
– Конечно. Раз плюнуть! – Женьке стало немного жаль вспотевших дядек. – Вы только дежурному позвоните, скажите, чтобы мне внизу сотовый отдали. А еще на пропуске распишитесь, – и протянула Рябухину выданный ей на входе клочок бумаги.
Не мешай майорам думать мочевой пузырь, они обязательно нашли бы другой выход. В конце концов, на подоконнике стоял цветочной горшок с едва живой геранью. Но малая нужда оказалась не лучшей советчицей.
Рябухин торопливо поставил на пропуске закорючку, Угробенко прорычал в телефонную трубку инструкции дежурному, и оба вылетели из кабинета, как крышка из пузырька с перекисью водорода. Майоры умчались в направлении призывно журчавшей уборной.
Теперь нужно было как можно скорее покинуть этот «гостеприимный дом». Пока к фээсбэшникам не вернулась способность думать. Женька радостно потянулась и вприпрыжку побежала к лестнице.
За поворотом коридора она полном ходу врезалась в Морока.
– Женя? Цела? – начальник СКК обнял дочь за плечи. – Никого не убила?
– Пока никого, – смущенно пискнула она, освобождаясь. – Только немножко покалечила. В основном гордость парочки майоров.
Женя с удивлением обнаружила, что под глазами отца залегли темные круги, синий платок сбился набок. Морок так и не переоделся со вчерашнего дня. Неужели волновался?
Из-за спины руководителя СКК выглянул Кудай.
– Все улажено! Можем забирать красавицу, – он весело подмигнул дочери начальника. – Держи телефон и топай в машину! А я тут пока с твоими друзьями разберусь. Рябухиным и этим… – безопасник сверился с мятой бумажкой, – Угробенко. Ну и фамилия, однако.
– Не стоит! – беспечно отмахнулась Женя. – Они сейчас очень заняты.
– Наверное, поэтому и не рассказал. Решил, что тебе хватит переживаний за Тимофея.
– Значит, это всё Ларс?
– Аналитики считают, да. Ларс и группа подростков. Пятая раса Края, – Морок устало потер покрытый серебристой щетиной подбородок.
– Но зачем им это? Они же не психи какие-нибудь, вроде Глухого?
– Детки хотят войны между Краем и обычными людьми, – буркнул Кудай, оторвав взгляд от дороги.
– События в Европе – только начало, – добавил начальник СКК. – Что-то вроде пролога. Продолжение не намного лучше.
Он положил на колени серебристый ноутбук толщиной с альбом для рисования и поднял крышку. На экране вспыхнула заставка телеканала НТВ. В салон автомобиля ворвался истеричный голос ведущего программы «Только сенсации». Женя невольно поморщилась.
«…и нам удалось отыскать двух детей, попавших в лапы похитителей… – Чтобы не мучить себя и попутчиков полной версией завываний телеведущего, Морок поставил бегунок записи почти на середину дистанции. – Несчастные рассказали о тех невыносимых ужасах, которые им пришлось пережить!»
В кадре появились два угрюмых паренька лет восьми. Они подозрительно таращились в камеру из-под насупленных бровей. Свет софита отражался в их гладко выбритых макушках.
– Похожи на крысюков, – заметила Женя.
– Они и есть, – кивнул Морок.
«Где вы провели этот месяц?» – мягко спросила мальчишек журналистка за кадром.
«Ну, мы, эта… типа под землей были, – промямлил один. – Там коридоры. И эта… норы такие. В них старшие братья живут».
«Как вы туда попали?»
«Нас Ловец позвал, – добавил второй мальчишка. – Сказал, что мы крысюки, и нам нужно внизу жить, со своим народом».
«А откуда у вас татуировки?»
В интервью немедленно вклинились кадры, на которых дети стояли спиной к камере. Их затылки украшала эмблема Людей нор.
«Ну, эта… у всех братьев есть. Типа метка такая. Что все мы одна семья».
На экране вновь возникла полыхающая неоновыми огнями телестудия. Ведущий прошелся по круглому подиуму и многозначительно посмотрел в камеру, точно пытался заглянуть в душу, кошелек и холодильник каждого из телезрителей.
«Итак, что мы знаем? Под землей обитает секта, называющая себя Люди нор. Она похищает детей, промывает им мозги, стирает память и клеймит, словно скот. Чего хотят эти загадочные жители канализаций? Какие цели преследуют? Известно ли об их существовании компетентным органам? – Ведущий жестом томной фотомодели поправил ухоженную шевелюру. – Мы пытались адресовать эти и другие вопросы большим руководителям, но до сих пор не получили никакого ответа. Поэтому свой главный вопрос я задаю сейчас и призываю вас, дорогие телезрители, быть свидетелями. Мы хотим знать, не связаны ли эти Люди нор с недавней вспышкой загадочной болезни и трупами, найденными сегодня в парижских катакомбах? Не в этой ли секте причина гибели десятков человек? Подумайте, какая опасность угрожает всем нам из городских недр и постарайтесь пореже бывать на улице в темное время суток».
– Похожие передачи сейчас готовит половина мировых телеканалов, – мрачно сообщил Морок. – Я уже молчу о газетах, журналах, радиостанциях и блогах. Против Края ведут настоящую информационную войну. Его обитателей превращают в чудовищ. Пока наши противники учат людей нас бояться, а потом подскажут, где искать и как убивать.
– Я все равно не понимаю, зачем он это делает? – в Женькиной голове воспоминание о Ларсе, поющим под гитару, никак не вязалось с образом чокнутого злодея.
– Мы не знаем. И это главная проблема. Не знаем мотивов – не можем предугадать следующий ход. То есть плетемся в хвосте.
– Хорошо. Почему Ларс решил меня подставить? Я же ему ничего не сделала!
– Полагаю, фокус с камерами придумали специально, чтобы вывести тебя из этой игры. Ну и заодно связать мне руки. Если ты становишься подозреваемой, я не могу рассчитывать на максимальные полномочия.
Женя помолчала, глядя на плывущие за окном сонные дома. Ей было не по себе. Мир Края, еще совсем недавно казавшийся таким надежным, стоял на грани катастрофы.
– Что же нам делать?
– Нам – ничего. – Начальник СКК осторожно закрыл ноутбук. – А вот тебе надо будет уехать. И как можно дальше!
– Уехать?!! – Женькины щеки вспыхнули. Только она успела почувствовать себя в одной команде с отцом, только начальник СКК заговорил с ней, как с равной, и вот пожалуйста – отправляет в ссылку. – Нет уж!
Морок на секунду прикрыл глаза.
– Женя, ты думаешь, я забыл о твоих подвигах? Думаешь, я не понимаю, чем обязан тебе этот город? Не просто понимаю, но еще и горжусь тобой. Честное полиморфное, – его лицо на мгновение осветила мальчишеская улыбка. – Но если ты останешься, я окажусь связанным по рукам и ногам. Чтобы защитить тебя, мне придется постоянно идти на уступки. И потом, думаешь, почему тебя так легко отпустили? Я пообещал нашим ээээ… наблюдателям, что тебя не будет поблизости.
Стараясь не смотреть на отца, Женька достала телефон и начала бездумно крутить его в руках. Чтобы не говорил Морок, он просто пытается от нее отделаться. Это же яснее ясного!
– У тебя есть дедушка в Пензенской области. Поезжай туда. Отдохни, в речке поплавай, позагорай, а через месяц возвращайся. Идет?
Телефон снова пискнул. На экране замигала пиктограмма конверта – пришла СМСка. Женька машинально открыла сообщение и несколько секунд пыталась разобрать текст, составленный из латинских букв.
«Otpravlyaisya v Rim. Nam nuzhno, 4toby ty privezla ottuda odnu vesch, – прочитала она. – Kakuyu imenno – soobschim, kogda budesh v Vechnom gorode».
Вот оно – долгожданное послание! Пришло. Теперь главное не выдать себя. Не побледнеть, не покраснеть и не пойти нервными пятнами. Иначе Морок сразу поймет, что она скрытничает.
– Ну как? Мое предложение принимается? – словно со дна котлована, донеслись до Женьки слова отца. – Едешь?
– Да! – выдохнула она. – В Рим!
От его улыбки у Дины заныло в районе солнечного сплетения. Она почувствовала себя героиней сказки «Синяя борода», несчастной женой, застигнутой своим мужем в запретной комнате.
– Это ведь ты? Правда? – постаравшись не выдать страха, девушка кивнула на фотографии. – Что стало с твоими родителями?
Глава пятой расы ответил после короткой паузы.
– Умерли. Оба.
Он прошел мимо Дины и плюхнулся на кровать. С минуту молча наблюдал за беготней пластиковой куклы на экране. Затем достал из складок покрывала крошечный пульт и отключил звук. Топот и вздохи стихли. Словно почувствовав, что ее больше не слышат, кукла успокоилась и тоже села.
– Давно?
– Почти пять лет назад.
– Как это случилось? – Дина осторожно опустилась рядом. Страх уступил место желанию утешить.
– Обычно, – с деланным равнодушием пожал плечами Ларс. – Отец, как всегда, гнал по трассе. Мать орала на него, чтобы сбросил скорость. Вылетели на встречку, прямо под фуру. Оба погибли почти сразу.
– Ты был там? – Дина коснулась его руки.
– Да, я сидел сзади. Представляешь, на мне ни царапины. Только синяк на груди от ремня безопасности.
Он накрыл руку Дины своей ладонью. Девушка совсем успокоилась. И чего было так пугаться? Каждый имеет право на тайны, тем более такие грустные.
– Почему ты мне не рассказал?
– Не хотел грузить. Когда люди узнают о родителях, начинают считать меня кем-то вроде инвалида. Боятся слово лишнее сказать, чтобы не задеть мои израненные чувства. Давай, ты не будешь забивать себе этим голову. Ладно?
– Ладно. Только объясни, зачем здесь эта игра?
– Мама любила с ней зависать, – Ларс перевел взгляд на экран и криво усмехнулся. – Знаешь, как некоторые в запой уходят, так она могла по две-три недели из-за компа не вставать. Создавала там себе виртуальную семью, идеальную, совсем не похожую на нашу, с тремя детьми, двумя собаками, любящим мужем и кучей веселой родни. Ей, наверное, так проще было смириться с реальностью.
– Родители часто ссорились?
– Ну что ты! Они жрали друг друга, точно две голодные крысы в стеклянной банке, – Ларс резко поднялся с постели и протянул Дине руку. – Пошли отсюда. Есть охота. Я пиццу заказал. Привезти должны.
Выходя из комнаты, Дина бросила короткий взгляд на экран. Пластиковая блондинка сидела на белоснежной кровати и беззвучно открывала рот, словно живая рыбина на разделочной доске. Внезапно Дину кольнула неприятная мысль: «Что-то здесь не так. Что-то не клеится, не сходится, не срастается».
– Нам нужно знать ваше мнение, – туманно заметил Угробенко. Майоры уселись по обе стороны от экрана, так, чтобы видеть лицо своей гостьи.
Уже через пару минут после начала киносеанса Женьке стало плохо. Она старалась не смотреть фильмов с названиями, вроде, «Пила» и «Челюсти», поэтому сейчас оказалась не готова к виду растерзанных человеческих тел под улицей Гобелен. Свет камеры, словно театральный софит, выхватывал из темноты катакомб все новые подробности. Одна отвратительнее другой.
– Зачем вы это мне показываете?
– Смотрите дальше, – мягко попросил Угробенко.
На экране появилась шеренга мумий в испанской церкви. Серые лица с раскрытыми ртами. Женька зажмурилась. Она и представить не могла, насколько жутко выглядит человек, высушенный депфером. Потом кабинет наполнил гул аттракционов в австрийском парке. Смерть по версии Людей ветра была не менее страшной, чем смерть от Людей глубины.
Угробенко поставил запись на паузу.
– Где вы были сегодня утром?
– В школе, историю сдавала, – Женька, как загипнотизированная, разглядывала застывшую на экране картинку с летящей по воздуху кабинкой. Она сорвалась с колеса обозрения. Внутри нее метались люди.
– Это не так. Мы знаем, вы были там. – Угробенко кивнул на телевизор. – Расскажите нам.
– Что? Что я должна рассказать?
Майоры в унисон вздохнули, и пионер-герой снова пустил запись.
Происходившее дальше тянуло на загадку для сериала «Непознанное». За катастрофой в Вене последовала нарезка съемки уличных видеокамер с мест трагедий, и Женька обнаружила на экране себя. Сначала ей показалась, что девчонка с синим рюкзаком за плечами просто похожа на нее. Но едва Угробенко увеличил кадр, стало очевидно: нет, не похожа – это она и есть. Вон красная полоса на щеке – след от фибры Учура. И чернильное пятнышко на воротничке рубашки. Точная копия Жени Смородины задумчиво разглядывала вход в «Пещеру ужаса» в венском парке. А еще сидела на ступенях испанской церквушки. И не спеша брела по парижской улице.
– Ерунда какая-то! Меня там не было!
– Послушайте, девушка, сегодня при невыясненных обстоятельствах погибли больше ста человек. Вы находились рядом с каждым из мест преступлений. С каждым! – голос Угробенко враз растерял свою мягкость. – Эти теракты расследуем не только мы. Задействованы очень серьезные силы. Вы меня понимаете? Ваш папа не сможет вас защитить.
– Меня не надо защищать! Я ничего не сделала!
– Ничего не сделали? Знаете, как уголовный кодекс называет это «ничего» – пособничество терроризму! У вас есть последний шанс окончательно не сломать себе жизнь – всё нам рассказать. Сейчас.
– Да нечего рассказывать! Я историю сдавала. Спросите, у кого хотите!
Как только Угробенко мог ей нравиться? Более неприятного типа еще стоило поискать.
– Девочка, я понимаю, ты запуталась, – вступил в разговор Рябухин. – Всякий в твоем возрасте может связаться с нехорошей компанией. Мы поможем тебе, если ты поможешь нам.
Женька не выдержала.
– Вы себя-то слышите? Если я была на каждом из трех мест преступлений, значит, находилась в трех странах одновременно! Телепортировалась, что ли? – она уставилась исподлобья на фээсбэшников. Знает ли эта парочка про Радужное лассо? Теоретически Женька могла проделать похожий фокус с помощью способностей Людей ветра, а практически искусство мгновенного перемещения так и осталось пока неосвоенным.
Рябухин с Угробенко ничего о Радужном лассо не знали. Выражение их лиц стало кислым, как неспелая антоновка, и фээсбэшники молча покинули кабинет. Наверное, пошли решать, что делать со своей пленницей дальше.
– Эй, а вы моему отцу позвонили? – крикнула она в закрытую дверь. – Когда он приедет?
Но ответа не последовало. Неужели Морок решил, что она обойдется без его помощи? Значит и правда не может ничего сделать. То есть нужно выкручиваться самостоятельно. Женька прикрыла глаза и до мельчайших подробностей представила лицо Угробенко. В ее голове немедленно возник приглушенный голос майора.
– Мы только начали. Посмотрим, как эта соплячка через пару часов запоет.
– Ох, Толя, сел я с тобой в лужу. Нужно было скинуть инфу наверх и не париться.
– Не дрейфь, Пал Иваныч. Лучше дырку под орден сверли – раскрытие само в руки идет.
– Послушай меня, девчонка-то не простая. До тебя дошло, кто ее отец?
– Из наших?
– Да черт его разберет, из наших или из ваших. Про СКК слышал?
– «Люди в черном» местного разлива?
– Не смейся над тем, чего не знаешь. Я когда тридцать лет назад в Систему пришел, с ним сталкивался по одному делу. Он тогда у нас еще не работал. Так вот, скажу тебе, я за эти годы стал седым, как лунь, живот отрастил, артрит заработал, а этот Мороков вообще не изменился. Точно время не для него идет. Да и ребята много всякого болтают. Опасный это человек. Злопамятный.
– Ничего, если девка расколется, нам на твоего Морокова трижды положить будет. Победителей, как ты знаешь, не судят…
Женька прервала связь.
Оставаться здесь дольше не имело смысла. Если честно, она чувствовала себя полной дурой – надо же было повестись на приторные улыбочки! Увы, теперь просто так не сбежишь. Во-первых, на входе в здание у нее забрали сотовый телефон. Если люди, обещавшие помочь Тимке, решат с ней связаться, то вполне вероятно сделают это по мобильнику. То есть бросить его здесь она не может. Во-вторых, стоит перемахнуть через подоконник, как ее, скорее всего, объявят в розыск. Даже если этот допрос – всего лишь самодеятельность двух майоров, откровенное бегство будет выглядеть как признание вины. Тогда останется только спрятаться в городе крысюков и наблюдать за предсмертными мучениями Тимофея. Женька потерла онемевшее от усталости лицо: надо сделать так, чтобы майоры сами ее отпустили. Еще и платочками из окна помахали.
* * *
Ключ с хрустом повернулся в замочной скважине. Словно кто-то из вредности сыпанул в нее горсть песка. Вернулись Рябухин с Угробенко.– Что за… – молодой майор замер на пороге. Его озадачил стул. Если быть точным, отсутствие на нем задержанной. – Куда она делась?
Рябухин вошел следом и суетливым движением закрыл дверь на ключ.
– Да здесь она. Правда Женечка? – громко спросил старший из напарников с интонацией воспитателя ясельной группы, который обнаружил содержимое детского горшка в своем кармане, но старается держать себя в руках.
– Конечно, правда, – немедленно отозвалась Женька, выходя из-за пыльного шкафа.
Игра в прятки позволила оказаться ей возле двери, за спинами фээсбэшников. Пара коротких движений, и на ручке появился кокетливый бантик из бледно розовой фибры. Ее противоположный конец был прочно привязан к батарее. Теперь майоры не смогут покинуть кабинет без Женькиной помощи.
– У нас, как бы, есть к тебе еще пара вопросов, – проворчал Угробенко. – Вернись на место.
– Только пара? Потом отпустите? – Женька захлопала ресницами с преувеличенной наивностью. – Тогда я не буду садиться – тут постою, – и, сунув руки в карманы кутки, облокотилась о стену.
– Нет, родная, так не положено! – ласково объяснил Рябухин.
Он двинулся к Жене, но отчего-то промахнулся и уперся в шкаф. Майор смущенно поправил усы и повторил попытку. Снова мимо – Рябухи вернулся к пустому стулу.
Раздраженный Угробенко решил помочь коллеге, но тоже не смог добраться до девчонки. Нечистая сила, прочно обосновавшаяся в кабинете, привела его к двери.
– Не понял… – Угробенко сдобрил реплику крепким словом и вытер рукавом рубашки вспотевший лоб. – Это полтергейст, что ли?
Еще пара попыток вернуть задержанную на место результата не дали. Как ни старались фээсбешники, у них не получалось подойти к дочери Морокова ближе чем на полтора метра. Женька стояла в треугольнике невидимых ни для кого кроме нее фибр. Его вершина цеплялась за стул, а два других угла упирались в шкаф и дверной косяк. Майоры скользили вдоль натянутых нитей, но прорваться внутрь не могли.
– Слушай, ты тут пока побудь с ней, Пал Иваныч, а я, того… выйду, – нервно сказал Угробенко. За прошедшие пять минут майор успел вспотеть, словно находился не в прохладном кабинете, а в натопленной сауне. Под мышками и на спине образовались мокрые пятна, светлые волосы собрались в жалкие сосульки, а физиономия пионера-героя покрылась испариной.
– Я с тобой! – у Рябухина дела обстояли не лучше. Пышные усы обвисли, сделав своего хозяина похожим на грустного моржа. Пожилой майор начал слегка приплясывать, словно в штаны к нему забрались пара белок.
К разочарованию сотрудников ФСБ, дверь оказалась надежно закрыта. Ключ легко поворачивался в замке, но выйти наружу это не помогало.
– Эй, да нас заперли! – Угробенко внезапно осип.
– Но замок-то открыт, – засомневался Рябухин.
Оба майора больше не могли стоять на месте. Они начали нарезать круги по кабинету, с жадностью поглядывая в зарешеченное окно. Женьке не нужно было объяснять причину этих метаний. Едва фээсбэшники вернулись в кабинет, как она слегка повысила уровень жидкости в их организме. При этом использовала один прием, которому научил ее знакомый депфер. Сейчас отважным майорам больше ордена, повышения по службе и премии хотелось в туалет.
Увы, окно облегчить их муки не могло. Оно находилось как раз над главным входом в здание. Возле ступеней из красного мрамора уже успела припарковаться пара темных автомобилей, явно принадлежавших начальству. Вряд ли оно обрадуется, если кто-то из сотрудников ведомства воспользуется форточкой вместо нужника.
Глянув вниз, Угробенко жалобно всхлипнул.
– Я больше не могу.
– Терпи, – сжал кулаки Рябухин.
Женька едва не прыснула. Майоры сейчас очень походили на двух отчаянных разведчиков, готовых умереть, но не выдать врагу Военной тайны.
– Вам не помочь? – участливо спросила она. – Дверь открыть?
– А ты можешь? – Угробенко даже перестал пританцовывать.
– Конечно. Раз плюнуть! – Женьке стало немного жаль вспотевших дядек. – Вы только дежурному позвоните, скажите, чтобы мне внизу сотовый отдали. А еще на пропуске распишитесь, – и протянула Рябухину выданный ей на входе клочок бумаги.
Не мешай майорам думать мочевой пузырь, они обязательно нашли бы другой выход. В конце концов, на подоконнике стоял цветочной горшок с едва живой геранью. Но малая нужда оказалась не лучшей советчицей.
Рябухин торопливо поставил на пропуске закорючку, Угробенко прорычал в телефонную трубку инструкции дежурному, и оба вылетели из кабинета, как крышка из пузырька с перекисью водорода. Майоры умчались в направлении призывно журчавшей уборной.
Теперь нужно было как можно скорее покинуть этот «гостеприимный дом». Пока к фээсбэшникам не вернулась способность думать. Женька радостно потянулась и вприпрыжку побежала к лестнице.
За поворотом коридора она полном ходу врезалась в Морока.
– Женя? Цела? – начальник СКК обнял дочь за плечи. – Никого не убила?
– Пока никого, – смущенно пискнула она, освобождаясь. – Только немножко покалечила. В основном гордость парочки майоров.
Женя с удивлением обнаружила, что под глазами отца залегли темные круги, синий платок сбился набок. Морок так и не переоделся со вчерашнего дня. Неужели волновался?
Из-за спины руководителя СКК выглянул Кудай.
– Все улажено! Можем забирать красавицу, – он весело подмигнул дочери начальника. – Держи телефон и топай в машину! А я тут пока с твоими друзьями разберусь. Рябухиным и этим… – безопасник сверился с мятой бумажкой, – Угробенко. Ну и фамилия, однако.
– Не стоит! – беспечно отмахнулась Женя. – Они сейчас очень заняты.
* * *
– Почему ты мне ничего не рассказал? Столько людей погибло! – Женя сидела рядом с отцом на заднем сиденье просторного джипа, который вел Кудай. По телу от переутомления ползла тягучая ломота, но спать уже не хотелось. Телефон в кармане куртки то и дело попискивал. Это приходили СМСки о пропущенных вызовах – похоже, отец за ночь раз сто набрал ее номер.– Наверное, поэтому и не рассказал. Решил, что тебе хватит переживаний за Тимофея.
– Значит, это всё Ларс?
– Аналитики считают, да. Ларс и группа подростков. Пятая раса Края, – Морок устало потер покрытый серебристой щетиной подбородок.
– Но зачем им это? Они же не психи какие-нибудь, вроде Глухого?
– Детки хотят войны между Краем и обычными людьми, – буркнул Кудай, оторвав взгляд от дороги.
– События в Европе – только начало, – добавил начальник СКК. – Что-то вроде пролога. Продолжение не намного лучше.
Он положил на колени серебристый ноутбук толщиной с альбом для рисования и поднял крышку. На экране вспыхнула заставка телеканала НТВ. В салон автомобиля ворвался истеричный голос ведущего программы «Только сенсации». Женя невольно поморщилась.
«…и нам удалось отыскать двух детей, попавших в лапы похитителей… – Чтобы не мучить себя и попутчиков полной версией завываний телеведущего, Морок поставил бегунок записи почти на середину дистанции. – Несчастные рассказали о тех невыносимых ужасах, которые им пришлось пережить!»
В кадре появились два угрюмых паренька лет восьми. Они подозрительно таращились в камеру из-под насупленных бровей. Свет софита отражался в их гладко выбритых макушках.
– Похожи на крысюков, – заметила Женя.
– Они и есть, – кивнул Морок.
«Где вы провели этот месяц?» – мягко спросила мальчишек журналистка за кадром.
«Ну, мы, эта… типа под землей были, – промямлил один. – Там коридоры. И эта… норы такие. В них старшие братья живут».
«Как вы туда попали?»
«Нас Ловец позвал, – добавил второй мальчишка. – Сказал, что мы крысюки, и нам нужно внизу жить, со своим народом».
«А откуда у вас татуировки?»
В интервью немедленно вклинились кадры, на которых дети стояли спиной к камере. Их затылки украшала эмблема Людей нор.
«Ну, эта… у всех братьев есть. Типа метка такая. Что все мы одна семья».
На экране вновь возникла полыхающая неоновыми огнями телестудия. Ведущий прошелся по круглому подиуму и многозначительно посмотрел в камеру, точно пытался заглянуть в душу, кошелек и холодильник каждого из телезрителей.
«Итак, что мы знаем? Под землей обитает секта, называющая себя Люди нор. Она похищает детей, промывает им мозги, стирает память и клеймит, словно скот. Чего хотят эти загадочные жители канализаций? Какие цели преследуют? Известно ли об их существовании компетентным органам? – Ведущий жестом томной фотомодели поправил ухоженную шевелюру. – Мы пытались адресовать эти и другие вопросы большим руководителям, но до сих пор не получили никакого ответа. Поэтому свой главный вопрос я задаю сейчас и призываю вас, дорогие телезрители, быть свидетелями. Мы хотим знать, не связаны ли эти Люди нор с недавней вспышкой загадочной болезни и трупами, найденными сегодня в парижских катакомбах? Не в этой ли секте причина гибели десятков человек? Подумайте, какая опасность угрожает всем нам из городских недр и постарайтесь пореже бывать на улице в темное время суток».
– Похожие передачи сейчас готовит половина мировых телеканалов, – мрачно сообщил Морок. – Я уже молчу о газетах, журналах, радиостанциях и блогах. Против Края ведут настоящую информационную войну. Его обитателей превращают в чудовищ. Пока наши противники учат людей нас бояться, а потом подскажут, где искать и как убивать.
– Я все равно не понимаю, зачем он это делает? – в Женькиной голове воспоминание о Ларсе, поющим под гитару, никак не вязалось с образом чокнутого злодея.
– Мы не знаем. И это главная проблема. Не знаем мотивов – не можем предугадать следующий ход. То есть плетемся в хвосте.
– Хорошо. Почему Ларс решил меня подставить? Я же ему ничего не сделала!
– Полагаю, фокус с камерами придумали специально, чтобы вывести тебя из этой игры. Ну и заодно связать мне руки. Если ты становишься подозреваемой, я не могу рассчитывать на максимальные полномочия.
Женя помолчала, глядя на плывущие за окном сонные дома. Ей было не по себе. Мир Края, еще совсем недавно казавшийся таким надежным, стоял на грани катастрофы.
– Что же нам делать?
– Нам – ничего. – Начальник СКК осторожно закрыл ноутбук. – А вот тебе надо будет уехать. И как можно дальше!
– Уехать?!! – Женькины щеки вспыхнули. Только она успела почувствовать себя в одной команде с отцом, только начальник СКК заговорил с ней, как с равной, и вот пожалуйста – отправляет в ссылку. – Нет уж!
Морок на секунду прикрыл глаза.
– Женя, ты думаешь, я забыл о твоих подвигах? Думаешь, я не понимаю, чем обязан тебе этот город? Не просто понимаю, но еще и горжусь тобой. Честное полиморфное, – его лицо на мгновение осветила мальчишеская улыбка. – Но если ты останешься, я окажусь связанным по рукам и ногам. Чтобы защитить тебя, мне придется постоянно идти на уступки. И потом, думаешь, почему тебя так легко отпустили? Я пообещал нашим ээээ… наблюдателям, что тебя не будет поблизости.
Стараясь не смотреть на отца, Женька достала телефон и начала бездумно крутить его в руках. Чтобы не говорил Морок, он просто пытается от нее отделаться. Это же яснее ясного!
– У тебя есть дедушка в Пензенской области. Поезжай туда. Отдохни, в речке поплавай, позагорай, а через месяц возвращайся. Идет?
Телефон снова пискнул. На экране замигала пиктограмма конверта – пришла СМСка. Женька машинально открыла сообщение и несколько секунд пыталась разобрать текст, составленный из латинских букв.
«Otpravlyaisya v Rim. Nam nuzhno, 4toby ty privezla ottuda odnu vesch, – прочитала она. – Kakuyu imenno – soobschim, kogda budesh v Vechnom gorode».
Вот оно – долгожданное послание! Пришло. Теперь главное не выдать себя. Не побледнеть, не покраснеть и не пойти нервными пятнами. Иначе Морок сразу поймет, что она скрытничает.
– Ну как? Мое предложение принимается? – словно со дна котлована, донеслись до Женьки слова отца. – Едешь?
– Да! – выдохнула она. – В Рим!
* * *
– Заблудилась? – в дверях стоял Ларс и ласково улыбался.От его улыбки у Дины заныло в районе солнечного сплетения. Она почувствовала себя героиней сказки «Синяя борода», несчастной женой, застигнутой своим мужем в запретной комнате.
– Это ведь ты? Правда? – постаравшись не выдать страха, девушка кивнула на фотографии. – Что стало с твоими родителями?
Глава пятой расы ответил после короткой паузы.
– Умерли. Оба.
Он прошел мимо Дины и плюхнулся на кровать. С минуту молча наблюдал за беготней пластиковой куклы на экране. Затем достал из складок покрывала крошечный пульт и отключил звук. Топот и вздохи стихли. Словно почувствовав, что ее больше не слышат, кукла успокоилась и тоже села.
– Давно?
– Почти пять лет назад.
– Как это случилось? – Дина осторожно опустилась рядом. Страх уступил место желанию утешить.
– Обычно, – с деланным равнодушием пожал плечами Ларс. – Отец, как всегда, гнал по трассе. Мать орала на него, чтобы сбросил скорость. Вылетели на встречку, прямо под фуру. Оба погибли почти сразу.
– Ты был там? – Дина коснулась его руки.
– Да, я сидел сзади. Представляешь, на мне ни царапины. Только синяк на груди от ремня безопасности.
Он накрыл руку Дины своей ладонью. Девушка совсем успокоилась. И чего было так пугаться? Каждый имеет право на тайны, тем более такие грустные.
– Почему ты мне не рассказал?
– Не хотел грузить. Когда люди узнают о родителях, начинают считать меня кем-то вроде инвалида. Боятся слово лишнее сказать, чтобы не задеть мои израненные чувства. Давай, ты не будешь забивать себе этим голову. Ладно?
– Ладно. Только объясни, зачем здесь эта игра?
– Мама любила с ней зависать, – Ларс перевел взгляд на экран и криво усмехнулся. – Знаешь, как некоторые в запой уходят, так она могла по две-три недели из-за компа не вставать. Создавала там себе виртуальную семью, идеальную, совсем не похожую на нашу, с тремя детьми, двумя собаками, любящим мужем и кучей веселой родни. Ей, наверное, так проще было смириться с реальностью.
– Родители часто ссорились?
– Ну что ты! Они жрали друг друга, точно две голодные крысы в стеклянной банке, – Ларс резко поднялся с постели и протянул Дине руку. – Пошли отсюда. Есть охота. Я пиццу заказал. Привезти должны.
Выходя из комнаты, Дина бросила короткий взгляд на экран. Пластиковая блондинка сидела на белоснежной кровати и беззвучно открывала рот, словно живая рыбина на разделочной доске. Внезапно Дину кольнула неприятная мысль: «Что-то здесь не так. Что-то не клеится, не сходится, не срастается».