Людмила Ситникова. Прайс на прекрасного принца

   – Вы ему понравились, – засмеялась пенсионерка.
   – А он мне – нет. Уберите его из комнаты, я до жути боюсь свиней.
   – Гошка маленький, он не причинит вам вреда.
   До сегодняшнего момента Ката и не предполагала, что маленькие поросята способны создавать столько шума. Вырвавшись из рук хозяйки, Гоша снова запрыгнул на кровать и с диким визгом начал зарываться в складки одеяла.
   – Он чокнулся?
   – Днем он любит спать на этой кровати.
   – Заберите! Заберите его немедленно!
   Попытки Светланы выдворить питомца из маленькой комнаты не увенчались успехом. Гоша визжал как резаный, а когда Розалия, наплевав на свои страхи, схватила поросенка и выбросила его в коридор, начался настоящий конец света.
   Поросенок носился по квартире, издавая душераздирающие вопли. Но стоило открыть дверь в маленькую комнату, как Гошка притих и в третий раз обосновался на мягкой постели.
   – Пусть спит здесь, а вы идите в мою комнату, – блеяла Светлана, потупив взор.
   Перемещение не принесло желаемого результата.
   Как только Катка с Розалией закрыли дверь, поросенок взбунтовался с новой силой. Теперь ему нестерпимо захотелось попасть в гостиную.
   В три часа ночи наступила долгожданная тишина. Воспылав внезапной любовью к Катарине, поросенок успокоился лишь тогда, когда расположился под боком у Копейкиной.
   Видя, что Катка едва сдерживает смех, Розалия метала молнии.
   – Что ты ржешь, любимица свиней?!
   – Он так забавно похрюкивает во сне.
   – Хрюкай вместе с ним! Вы наконец нашли друг друга.
   – Вы так и будете стоять всю ночь у окна?
   – Представь себе. Ни один нормальный человек не заснет в помещении, когда рядом дрыхнет свинина!
   Катарина накрыла лицо одеялом.
   Утром она проснулась от хрюканья Гоши. Повернув голову, Катка едва не закричала. Картина, открывшаяся взору, поражала и пугала одновременно.
   Очевидно устав дежурить у окна, Розалия сдалась и под утро все же улеглась на кровать. А Гоша, не придумав ничего лучшего, подсуетился и прильнул к свекрови.
   От выпавших на ее долю приключений Розалия спала как убитая. Какие именно сновидения к ней пришли, остается загадкой, но факт был в том, что в данный момент она прижимала к себе поросенка, а он, в свою очередь уткнувшись пятачком в ее намакияженную щеку, шершавым язычком освобождал личико свекрови от косметики. Покрывшись холодным потом, Катарина попыталась оттащить Гошу от спящей Станиславовны и… Пронзительный визг оглушил комнату.
   Розалия открыла глаза, увидела напротив своего лица рыло свиньи, и двухэтажное строение, в котором, помимо бабы Светы, проживало еще семь семей, содрогнулось от неслыханного ранее ора неизвестного животного. Почему именно животного? Да потому что, после того как Копейкины уехали в гостиницу, местные жители еще долго гадали, какой зверь проносился утром мимо их жилищ, напугав своим хрипом всех обитателей.

Глава 2

   В воскресенье вечером, расположившись в купе, Розалия Станиславовна выудила из сумки один из бутыльков, купленных у бабы Светы.
   – Старуха сказала протирать лицо трижды в день. Не будем откладывать дело в долгий ящик и приступим немедленно.
   Ката попыталась возразить:
   – Потерпите до дома. Какая необходимость заниматься омолаживающими процедурами в поезде?
   – Детка, давай договоримся: ты закрываешь рот и до самой Москвы молчишь как рыба. В противном случае я отселю тебя в тамбур.
   Копейкина скривила губы в ухмылке:
   – Вы хорошо подумали, прежде чем принять окончательное решение касательно настойки?
   – Не поняла.
   – Надо протирать чистую кожу, а у вас наложен толстый слой косметики. Неужели вы пойдете на жертвы и смоете с лица всю боевую раскраску?
   Розалия задумалась. Но уже через секунду уверенно закивала головой:
   – Пойду! Ничего страшного не случится. Все продумано до мелочей. Сейчас умоюсь, а перед самой Москвой накрашусь вновь.
   Катка едва было не сказала, что в таком случае Розалии надо начинать краситься сразу же, как только ее лицо станет девственно-чистым, но, сдержавшись, промолчала. Посудите сами: дорога от Питера до Москвы занимает пять часов, а свекрови, для того чтобы предстать пред взором окружающих во всей красе, требуется не менее ста пятидесяти минут.
   Пару часов они уже едут, выходит, до конечной остановки осталось всего каких-то три часа. Любая другая женщина за это время успела бы не только накраситься, выспаться и проштудировать журнал, но и начала бы скучать. Розалия же дама штучная – у нее все не как у людей.
   Она даже утром, перед тем как выйти из спальни к завтраку, проводит перед зеркалом не менее двух часов. Почему-то свекрови кажется, что, покажись она на глаза домочадцам в неприглядном виде, как с нее сразу же слетит налет гламура.
   Катарина внимательно наблюдала, как Розалия, поставив на стол круглое увеличительное зеркальце, принялась аккуратно снимать грим. Минут через семь возле зеркала покоилось не менее сорока ватных дисков, смоченных в специальном косметическом молочке, предназначенном для снятия макияжа. Если учесть, что Катке в среднем для очистки лица обычно требовалось максимум пять-шесть дисков, то можно представить, какое количество косметики имелось на физиономии молодящейся свекрищи.
   Накладные ресницы Розалия положила в коробочку, а контактные линзы ядовито-зеленого цвета были помещены в специальные контейнеры с раствором. Если кто-то подумал, что у свекрови плохое зрение, то он глубоко ошибся. Видит Розалия Станиславовна – дай бог каждому. Линзы она носила, по ее собственным словам, для гламурного антуража.
   Снимать русый парик Станиславовна не захотела. Собрав локоны в хвост, она стянула их на затылке резинкой и удовлетворенно посмотрела на свое отражение.
   – Красотка, правда?
   Ката обкусывала губы. Насчет красотки свекрища, конечно, погорячилась. Узрев Розалию без грима, Копейкина едва не спросила: «Вы кто?»
   – Посмотри, у меня ни одной морщинки, – хвасталась Станиславовна. – Лицо как яблочко налитое! Теперь посмотри на себя. Вечно морщишь лоб, отчего он напоминает карту мира.
   В купе постучали.
   – Нельзя! – взревела свекровь. – Мы голые! Обнаженные! Как нудисты! Не входить!
   За дверью стояла проводница.
   – Чаю не желаете?
   – Желаем, – крикнула Розалия. – Но только позже. Приходи-ка ты, детка, часа через два с половиной.
   – О! Так мы уже в Москве будем. Может, я сейчас вам принесу?
   – Отвали, сказала!
   Пожимая плечами, проводница отвалила.
   Промокнув платком вспотевший лоб, свекровь прогудела:
   – Обстановочка, должна сказать, нервозная.
   – Я вас предупреждала.
   – Не каркай. Ой!
   – Что с вами?
   Розалия держалась за живот.
   – Не знаю. Кольнуло сильно. Ой! Опять.
   – Не надо было утром есть селедку и запивать ее йогуртом.
   – Ката, заткнись! Ах, как же болит! Принеси мне стакан холодной воды. Хотя нет, постой. Лучше из купе не выходить. Нет, иди… Стой!
   – Решайтесь наконец.
   – Сядь. Отпустило.
   Трясущейся рукой свекровь взяла бутылку.
   – Времени мало, надо приступать.
   Обтерев лицо настойкой, от которой воняло гнилой картошкой, Розалия Станиславовна застонала.
   – Живот! Сил нет, как болит.
   – Чего вы ждете, идите в туалет.
   – В таком виде? Да меня все засмеют.
   – Вас тут никто не знает. – Ката высунула голову из купе. – Никого нет, бегите.
   Проклиная всех и вся, свекровь пулей понеслась в туалет.
   Закупорив бутылку, Катарина дотронулась до висков. Надвигавшаяся головная боль свидетельствовала об обязательном продолжении нервотрепки.
   Минут десять спустя в купе несмело постучали. Полагая, что за дверью стоит проводница, Копейкина крикнула:
   – Нам не нужен чай.
   Дверь открылась.
   Высокая миловидная шатенка с кукольным личиком и чуть раскосыми карими глазами тихо спросила:
   – Простите, вы Катарина?
   – Да.
   – Тогда срочно идите к сестре. У нее случилось ЧП.
   – У меня нет сестры, вы ошиблись.
   – Нет, – стояла на своем шатенка, – купе ваше, а вас зовут Катарина. Значит, туалет оккупировала именно ваша сестра.
   – Там моя свекровь.
   Незнакомка топнула ножкой:
   – Мне по фигу! Она отказывается освобождать помещение, пока не переговорит с вами. Представилась вашей сестрой, а кто она вам на самом деле, мне до лампочки. У туалета начал собираться народ! Советую поскорее вытащить оттуда вашу родственницу.
   Сгорая от стыда, Ката понеслась по узкому коридору в конец вагона.
   Полная мамаша с рыжеволосым мальчуганом, седовласый дедок и прыщавый парень с гневом уставились на Копейкину.
   – Безобразие, – злилась женщина с ребенком. – Сколько можно ждать?
   – Уже двадцать минут не выходит, – поддакнул дедок.
   – А орет-то как, – усмехнулся парень. – Интересно, что она там делает?
   Ката вплотную подошла к двери.
   – Розалия Станиславовна, это я. Вы в порядке?
   – Она-то в порядке, – вещал дед, – это мы сейчас будем не в порядке. Я сдерживаюсь из последних сил. Мне семьдесят пять лет, я не могу долго терпеть!
   – Ката, беда! Несчастье! – причитала свекровь. – Помоги!
   – Откройте.
   – Нет! Не могу.
   – Дверь заклинило? – переполошился парень.
   – У меня кое-что улетело.
   Старик покрутил пальцем у виска.
   – Она ненормальная. Ей-богу, ненормальная. Что может улететь в туалете?
   – Ката, приказываю тебе очистить коридор от придурков! Я не выйду, пока тамбур не опустеет.
   – Произвол!
   – Где проводница?
   – А давайте дверь выломаем?
   – Прекратите. – Незнакомка с карими глазами положила руку Катке на плечо. – Люди, вы что, офонарели? Зачем ломать дверь, зачем орать, может, у человека действительно несчастье случилось.
   Дед зажмурился.
   – Чтоб вам всем… – не договорив, он побежал в другой вагон.
   – Один сдался, – заржал парень и, саданув ногой по дверке, потопал в свое купе.
   Мать с ребенком удалилась со словами:
   – Если через пять минут она не выйдет – вам всем не поздоровится.
   Оставшись наедине с шатенкой, Ката крикнула:
   – Розалия Станиславовна, выходите.
   – Все ушли?
   – Практически да.
   – Это как?
   – Никак, – отчеканила шатенка, – я тоже испаряюсь.
   Как только Копейкина увидела лицо свекрови, ее аж передернуло. Кожа по цвету напоминала перезрелый помидор. Из глаз Розалии лились слезы, а самое ужасное… на ее голове отсутствовал русый парик.
   Схватив невестку за руку, Розалия помчалась в купе.
   Щелкнув замком, она рухнула на сиденье и, заламывая руки, разревелась:
   – Позор! Какой позор!
   – Где парик?
   – Я же сказала, улетел!
   – Куда?
   – Идиотка! В Африку! Откуда я знаю, куда он улетел, он мне не сообщил. Мое лицо! Мое драгоценное лицо! Посмотри, на кого я похожа. Ужасно дерет, такое впечатление, что старая кожа сползает.
   – Светлана вас предупреждала.
   – Старая гадина пожалеет, если я превращусь в уродку. В порошок ее сотру! Мокрого места от нее не оставлю.
   – Вернемся к парику, – заискивающее промямлила Ката. – Я не поняла…
   – Дура! Что тут непонятного? Лицо начало сильно щипать, я попыталась умыться, но стало только хуже. Тогда я открыла окно и высунула голову наружу.
   – Господи!
   – Это помогло, боль немного утихла, а потом… ветер сорвал парик и унес его к чертовой матери! Я осталась одна… в туалете… с красным лицом… без прически… а там эти козлы в дверь тарабанят… – Розалия завыла в голос: – За что мне такое наказание? А-а-а… какая я несчастная! Сиротка обиженная! Красотка изуродованная!
   – Успокойтесь. – Ката погладила свекровь по голове. – Все не так страшно. У вас в чемодане есть еще два парика.
   – А лицо? Как с такой рожей я выйду из поезда?
   – Если бы была вуаль…
   – Но ее нет! Нет вуали! Я пропала! Опозорюсь! Умру от стыда! У-у-у…
   Дабы не мешать Розалии жалеть себя, любимую, Катка вышла из купе.
   В коридоре у окна стояла та молодая шатенка.
   Заметив Копейкину, женщина обеспокоенно спросила:
   – Что произошло у вашей родственницы?
   – Ерунда. С ней постоянно что-то случается. Главное – жить будет. Хотя каким образом мы выйдем на перрон, даже не представляю.
   – Может, я смогу вам помочь?
   – Вряд ли.
   – Я Ева, – непринужденно представилась новая знакомая.
   – Катарина.
   – Я, как никто, умею находить выходы из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций. Расскажите, что стряслось с вашей свекровью, и я приду на помощь.
   На колебания у Каты ушло не более минуты. Понизив голос до шепота, Катарина поведала Еве сагу о настойке и улетевшем парике.
   – Пустяки. – Ева махнула рукой, и Копейкина заметила на ее левом запястье татуировку в виде цветка. – Мне необходимо пройти в ваше купе.
   – Это исключено, Розалия никому не позволит увидеть ее в таком виде.
   – Ты не знаешь Еву Германову. Для меня не существует запретов. Пошли!
   Прежде чем отправиться в купе Копейкиных, Ева прошмыгнула к себе, взяла сумочку и знаком показала Катке, чтобы та постучала.
   – Розалия Станиславовна, откройте.
   – Ты одна?
   – Д-да.
   Рванув на себя дверь, Ева быстро затараторила:
   – Тихо! Не надо поднимать шум. Я в курсе событий, и вам совершенно не стоит меня стесняться.
   Вытащив из сумки визитку, она протянула ее остолбеневшей Розалии.
   – Я владелица агентства, занимающегося организацией праздников и прочих мероприятий. Ваша проблема вполне решаема. Если позволите помочь, я с радостью окажу вам услугу.
   Свекровь покосилась на Катку.
   – Каким образом ты собралась мне помочь? У тебя есть шляпа с вуалью?
   – Шляпы нет, но зато есть пара идеек и мыслишек.
   Сев напротив свекрови, Германова кивнула на простыню.
   – Поступим следующим образом. Из простыни я сделаю вам паранджу. Никто, повторяю, никто даже не заподозрит, что под ней скрывается.
   – Паранджу? Из простыни? Ты в своем уме?! Меня примут за камикадзе, я и двух шагов не успею сделать по перрону, как меня арестуют!
   – Хорошо, озвучиваю второй вариант. Если удастся раздобыть бинт, мы перебинтуем вам голову, оставив прорези для глаз, носа и рта.
   – Якобы вы возвращаетесь домой после пребывания в клинике пластической хирургии, – проговорила Ката.
   Розалии идея с пластикой пришлась по душе.
   – Да, но где взять бинт?
   Ева встала:
   – Предоставьте это мне.
   Она выпорхнула из купе, а когда вернулась обратно, водрузила на стол несколько пачек с бинтами.
   – Одолжила у проводницы. Все складывается более чем удачно. Думаю, можем приступать.
   Свекровь уселась поудобнее, разрешив Германовой заняться «маскировкой».
   Тридцать минут спустя Катарина присвистнула:
   – Классно получилось!
   – Теперь надевайте парик, и дело в шляпе, – велела Ева.
   Розалия критически смотрела в зеркало.
   – Уродина страшная! Но в создавшейся ситуации это лучшее, что можно было придумать.
   Далее последовали слова благодарности Еве. Розалия называла Германову восьмым чудом света и пообещала в самом ближайшем будущем нанести визит в их агентство.
   – Услуга за услугу. Ты помогла мне, а я в свою очередь помогу твоему агентству. Закажу у вас праздник, на который рассчитываю получить большую скидку.
   Ката прикрыла лицо руками.
   – Без проблем, – щебетала Ева, – мы рады новым клиентам. Вы останетесь довольны.
   Вручив Катке вторую визитку, Ева пояснила:
   – Это на случай, если первая потеряется.
   Вот, в принципе, так и произошло знакомство Катарины с Германовой Евой Альбертовной. Теперь представьте себе состояние Копейкиной, когда месяц спустя она вдруг увидела Еву, но уже облаченную в грязную рваную одежду и знавшие лучшие времена ботинки.
   Как подобное могло случиться? Ева – обеспеченная дама, владелица крупного агентства, которая, естественно, не нуждается в деньгах, в образе бомжихи лежит в сугробе с проломленной головой!
   Дальше – больше. В отделении, после того как был составлен протокол, Катка узнала от капитана, что на Германовой был седой парик.
   Множество вопросов, на которые не было ответов, крутились в голове Каты, мешая сосредоточиться. Зачем Ева вырядилась нищенкой? Почему она бродила по темной улице, словно неприкаянная? И наконец, кто отправил Германову на тот свет?
   Аналогичные вопросы интересовали не только Катку. Ребята, на чьем участке был обнаружен труп, также жаждали поскорее поставить точку в этом деле.
   Единственное, о чем не догадывались сотрудники правоохранительных органов, так это о желании Каты Копейкиной лично докопаться до правды. Ведь Катка славилась своей принципиальностью и страстью к раскрытию преступлений.
   Что ж, похоже, загадочная смерть Евы Германовой могла на время оторвать Копейкину от повседневной рутины и склок с Розалией, предоставив детективу-любителю очередной шанс доказать, в первую очередь самой себе, что расследование преступлений – это ее истинное призвание.

* * *

   В агентство Катка решила отправиться на следующей неделе, справедливо полагая, что сейчас там и без нее царит переполох. Наверняка с сотрудниками фирмы ведутся ежедневные беседы касательно жизни покойной. Сталкиваться нос к носу с милицией – не очень удачная перспектива. Катка может и подождать, чтобы потом, не вызывая особых подозрений, лично переговорить с каждым, кто хоть в малейшей степени может пролить свет на убийство Германовой.
   А пока Копейкина порулила на место преступления, в надежде опросить местных бомжей, коих в том районе имелось предостаточно. Она сама, приезжая в салон красоты, не раз замечала слонявшихся поблизости граждан без определенного места жительства. И если рассуждать логически, то, вполне возможно, кто-то из них мог заметить в тот роковой вечер Еву на своей территории.
   Припарковавшись возле салона, Ката вышла из «Фиата». Вблизи от станции метро выстроились в ряд торговые палатки. У одной из них тусовались несколько мужичков, по внешнему виду которых Копейкина поняла, что это любители горячительных напитков.
   Приблизившись к веселой компашке, Ката кашлянула.
   Никто из выпивох даже и не думал посмотреть в ее сторону. Пришлось подойти к ним почти вплотную.
   Тронув высокого дядьку за локоть, Катка несмело затараторила:
   – Простите, вы местный?
   Мужик закивал:
   – Двадцать лет здесь живу. А че?
   – В курсе, что три дня назад неподалеку от салона красоты обнаружили труп женщины?
   – Угу.
   – Мы все в курсе, – лениво бросил мужик в полинялой дубленке.
   – Вы случайно ее не знали?
   – Кого?
   – Покойную?
   – Ну ты даешь, мы, по-твоему, кто?
   – Кто?
   – Да уж не бомжи, у каждого квартирка собственная имеется!
   – И семьи, – вставил низенький крепыш.
   – А та баба бомжевала.
   – Значит, вы все-таки ее знали?
   – Говорят тебе русским языком – нет.
   – Тогда почему решили, что она бомж?
   Мужики переглянулись.
   – Ты че, нас на понты берешь? Из ментовки, что ли?
   – Нет.
   – Тогда вали отсюда.
   – Неужели вам трудно ответить?
   – Мы заняты.
   Крепыш достал из-за пазухи начатую бутылку сорокаградусной и, сделав из горлышка два глотка, икнул.
   – Точно, заняты, а ты нас отвлекаешь.
   Катарина сжала кулаки.
   – Ладно, не хотите по-хорошему, будем разговаривать по-плохому. Я действительно из милиции! Расследую убийство Евы Германовой. Так что решайте: либо вы говорите со мной здесь, либо немедленно проедем в отделение.
   – Из ментовки, говоришь? А документик у тебя есть?
   – Конечно.
   – Покаж!
   – Он… кхм… я его оставила в столе.
   Мужички заржали:
   – Ха-ха-ха…
   – Нашла дураков!
   – Да ты на себя посмотри, какой из тебя мент?
   – Профурсетка!
   – Топай подобру-поздорову.
   Отойдя от пьяниц, Катарина вынуждена была признать собственное поражение.
   – Эй, тетка, дай сто рубликов, – послышалось сзади.
   Полагая, что обратились не к ней, Копейкина даже не соизволила обернуться.
   – Тетка, – повторил детский голосок, – дай сотенку.
   Двинувшись к «Фиату», Ката почувствовала, как кто-то потянул ее за рукав.
   – Ну чего, вам жалко? – проныл перепачканный мазутом парнишка лет десяти. – Вы вон какая богатая, а мне кушать хочется!
   Катарина остановилась. Выходит, теткой обозвали именно ее.
   – Ты кто?
   – Мишка.
   – А где твои родители?
   – Нету их. Мамашка в тюрьме сидит, а папки у меня отродясь не было.
   – И с кем ты живешь?
   Мальчуган махнул рукой.
   – Нас много, всех не перечислишь. Но в основном я с Толиком и Саньком кантуюсь. Они мои лучшие друганы. Теть, ну дай денежку! Хотя бы полтинничек. Есть охота. Со вчерашнего дня, кроме лаврушки, ничего не жевал.
   Катарина протянула парню деньги!
   – Бери.
   – А еще можешь дать?
   – На еду тебе хватит.
   – А за информацию?
   – Что?
   В лукавых глазах паренька заблестел озорной огонек.
   – Я слышал, как ты с алканами о Надьке разговаривала. Если дашь еще две сотенки, отведу тебя к нашим. Ирка с Надькой общалась.
   – Подожди, кто такая Надька?
   – Та тетка, которую убили.
   – Ты что-то путаешь, ее звали Евой.
   – Не-е, – протянул пацан, – это вы путаете. Убили Надьку, я это хорошо знаю.
   Катарина полезла в кошелек.
   – Держи. Говори, где Ирка?
   – Да вы не бойтесь, я не обману, раз обещал, значит, сделаю. Айда за мной!
   Катарина шла за повеселевшим Мишкой минут пятнадцать. Позади остались жилые дома, впереди мелькала стройка, а чуть дальше расположился заснеженный пустырь.
   – Куда ты меня ведешь?
   – Так к нашим.
   – Но там же поле.
   – Верно. Мы там живем.
   – Прямо в поле?
   – Зачем в поле? Под ним.
   Ожидая, что Мишка вот-вот даст деру, Копейкина на всякий пожарный взяла его за руку.
   – Эй, вы чего? Отпустите! Если парни увидят, они меня засмеют.
   – Я дальше не пойду. Зачем ты меня сюда завел? Здесь нет людей.
   – Ирка там, – парень вытянул руку вперед.
   Остановившись у канализационного люка, Михаил сплюнул.
   – Все, притопали. Ну, я пошел.
   – А ну, стоять!
   – В чем дело? Я вас проводил, теперь мне бежать надо.
   – Издеваешься?
   – Вы чего, не врубились? Мы внизу живем.
   – В люке?
   – Ну да. Там тепло, нам по кайфу. Летом в основном на вокзалах тусуемся, а вот зимой там запросто окоченеть можно. В прошлом году Борька заснул под мухой на лавке и дуба дал.
   Катарина хотела задать следующий вопрос, но в это время из люка высунулась голова.
   – …! – выругался неизвестный. – Мишка, какого ты орешь здесь?
   – Серый, все в порядке. Я тетку привел.
   – А за хреном она нам?
   – Она к Ирке. Ты, это… проводи ее, а то она трясется от страха, – засмеявшись, Михаил был таков.
   Голова окинула Катку оценивающим взглядом, после чего пробурчала:
   – Заваливайся.
   – Куда?
   – … три раза! Сюда! Че, отупела совсем?
   – Я туда не полезу.
   – Тоды покедова. – Голова исчезла.
   – Не уходите. Мужчина! Вы меня слышите? Позовите Ирину.
   – Да иди ты, – послышалось снизу.
   – Я заплачу.
   Аргумент подействовал. Голова нарисовалась вновь.
   – Сколько дашь?
   – А сколько хотите?
   – О!.. Вижу, ты человек правильный. – Серый наконец соизволил вылезти из люка.
   Отряхнувшись, он склонил голову набок и выпалил:
   – На три бутылки, закусь и флакон духов Нюрке в подарок.
   – Лучше озвучьте сумму.
   Бомж принялся складывать в уме цифры.
   – Двести плюс сто тридцать, плюс сорок, плюс сто… Итого – тысяча.
   – Четыреста семьдесят, – пискнула Копейкина.
   – Тысяча! И не спорь. Не хошь – не будет тебе Ирки.
   На данный момент Катке было жизненно необходимо увидеть Ирину, поэтому, отдав мужику две пятисотки, она быстро проговорила:
   – Зовите.
   Но не тут-то было. Спустившись в дырку, из которой, к слову сказать, пахло далеко не розами, дядька изрек:
   – Следуй за мной.
   – Вы обещали позвать ее на улицу! – взвизгнула Копейкина, чувствуя себя облапошенной и униженной.
   – Не кипятись, не кипятись, – затрещал бомж. – Ирка вчера ногу подвернула, лежит она. Ходить ей тяжело. Не силком же бабу тащить? Ну будь ты человеком, не кочевряжься. Никто тебя из наших не тронет, мы живем дружным коллективом. У нас даже тараканы почти ручные. Давай, осторожней ступай, а внизу я тебя подстрахую.
   И Катка решилась. Вдыхая тошнотворный теплый воздух, вырывавшийся из люка, она полезла за Сергеем в темноту.
   – Здесь осторожней, – напутствовал Серый, – так, еще немножко – и ты у нас в гостях.
   Внизу Катарина осмотрелась. Зрелище, надо заметить, было не для слабонервных. Туннель, изнизанный трубами разного диаметра, казался бесконечным. Вдали виднелся желтый свет.
   – Ирка в спальне, отдыхает, – осклабился провожатый.
   Свернув вправо, Сергей два раза саданул по трубе.
   – Зачем вы это сделали?
   – Крыс отгоняю, они, гады, совсем в последнее время обнаглели. Нас ваще не боятся.
   Катарина замерла.
   – Здесь еще и крысы есть?!
   – А ты как думала, в мавзолей попала?
   Сделав пару шагов по направлению к свету, Копейкина едва не лишилась рассудка. Нет, честное слово, лучше бы ее подземный променад оказался ночным кошмаром. Такого не увидишь даже в голливудских фильмах ужасов! Огромных размеров тараканы кишмя кишели на стенах, трубах и бетонном полу. Тараканы были совсем не такие, каких москвичи частенько могут встретить ночью в своей кухне. Подземные тараканы выглядели в десять раз более устрашающими.